3 день месяца Начало Морозов 201 год. 4 эра. Высокий Хротгар. Владение Вайтран. Империя Тамриэль.

Призрачную, сияющую приятным голубым светом, фигуру облаченного в мантию Седобородого разорвало на несколько частей. Сложенные в высокую гору скопления темных камней покачнулись, частично падая на промерзшую землю, частично обращаясь в каменную пыль. Поморщившийся Мартин, глубоко вздохнул, потирая горло и подавляя слабый кашель. В раздавшимся следом лае, лежавшего у высоких металлических дверей, Ами послышалось одобрение. Стоящий рядом с волком Арнгейр задумчиво потер подбородок говоря:

– Уже лучше, милорд. С каждым днем у Вас все лучше получается контролировать «безжалостную силу».

Мартин почтительно склонил голову перед словами мастера. Похвала была приятна темноволосому человеку, однако в голосе Седобородого имперцу слышалась лишь формальная вежливость, в которой не было правды. Глаза Мартина терпеливо смотрели на качнувшего головой старца, от которого не укрылась наигранность действий бывшего священника. Может кого-то в прошлом движения и слова Мартина и могли обмануть, однако сейчас имперец видел лишь понимание Седобородого.

– Вашим заданием было, использовав все три слова поразить призрачную фигуру. – спокойно произнес Арнгейр. – Вы не должны поражать следом камни или тех, кто ненароком окажется позади. Усиление Голоса, как я Вам уже говорил, означает не только уничтожение всей, оказавшейся на Вашем пути, преграды. Задание предполагает точность, милорд и умение обратить свой дар против противника, не задевая вставших за ним союзников. Поэтому, что бы Вы не думали, я не врал, говоря о ваших способностях.

С подобной стороны слова Арнгейра действительно были правдивы. Контроль и точность – этому учил его старый норд, повторяя ему из раза в раз о вреде спешки. Там, где Партурнакс, скидывал имперца с горы, оставляя на теле драконорожденного синяки и открытые раны, Арнгейр терпеливо объяснял, заставляя отрабатывать до получения необходимого результата. Его учителя были разными, и если в первом случае Мартин уже мог подстроиться под удары дракона, начиная давать тому отпор, то при уроках Седобородого имперец понимал, что продвигается слишком медленно. Там, где где Партурнакс взывал к зверю внутри Мартина, Арнгейр напоминал о человечности, изредка применяя более действенный подход и вставая перед бывшим священником и прося того использовать на нем свой tu’um. «Обратите в пыль камни, не задевая меня, милорд. После опишите ощущения и повторите на вызванных мной образах».

– Вы смогли осмыслить переданный Вам опыт убитого дракона? – спросил между тем Седобородый, подходя ближе к имперцу.

Покрытая снегом серая мантия едва заметно колыхалась, подчиняясь гуляющему во внутреннем дворе древнего монастыря ветру. Глаза Седобородого терпеливо смотрели на лицо имперца, задерживая свой взгляд на темных кругах под глазами и вновь искусанных в кровь губах, которых еще не коснулись заклинания школы Восстановления. Зверь в груди имперца довольно заурчал, давая Мартину понять, что возможность продемонстрировать осмысленное ими слово благотворно скажется на их цели. Имперец в ответ мягко кивнул, одновременно давая положительный ответ Арнгейру и соглашаясь с внутренним зверем. Им действительно не помешал бы совет, который при битве с Алдуином возможно смог бы обернуть ситуацию в их пользу.

– Какое это было слово? – поинтересовался у бывшего священника старый норд.

– Feim – исчезновение. – ответил имперец, не пытаясь раньше времени вложить в свой голос намерения. – То, что позорно для привыкшего властвовать над всем дракона. То, что способно спасти жизнь, давая время на переворот. Исчезновение – благо для низшего, рожденного для смерти и проклятие для сильного, рожденного для вечного.

– Жестокие слова, милорд. – покачал головой Арнгейр. – Сейчас Вы говорите, как дракон древности и скорее всего я не соглашусь с Вами. Однако, есть у Вас мысли как у человека, который рожден был для сохранения этого мира и сумел познать путь Голоса?

– Feim – исчезновение, сопровождающие смерть, настигающие каждое живое существо. – со смирением в голоса сказал драконорожденный, чувствуя недовольное рычание внутреннего дракона. – То, что представляет собой неизбежное течение времени. Сохраняющие равновесие и приходящее для появления и последующего возрождения. То, что смертные не могут избежать, но могут задержать, борясь с этим до последнего. В конце-концов исчезнет все, но в наших силах задержать этот процесс.

– Хорошо, милорд. – скупая похвала Арнгейра звучала намного честнее всех его предыдущих слов.

Старик задумчиво потер бороду, бросая взгляд в сторону ведущей к вершинам лестницы. Палец Мартина неосознанно провел по кольцу, тогда как сам имперец почувствовал что в случае испытания ему нужно будет действовать быстро. Вместе с имперцем насторожился и зарычавший Ами, чья приподнятая голова была направлена в сторону Седобородого. Могучие лапы зверя выпустили острые когти, тогда как приподнявшиеся тело волка слегка выгнулось, словно бы готовясь к прыжку.

– Пока обойдемся без усложнений. – сказал с усталым вздохом Арнгейр, замечая взволнованного зверя. – Используйте известное Вам слово. Нам нужно увидеть, как долго оно будет оказывать на Вас и пространство свое влияние.

– Вы хотели что-то кинуть в меня? – уточнил Мартин, успокаивающе улыбаясь рычащему волку, который с видимым недовольством направился в их сторону.

– Всего лишь снежок, милорд. – ответил ему Седобородый, окидывая взглядом заснеженный внутренний двор Высокого Хротгара. – Я еще не настолько стар, чтобы пытаться обучить новому крику через огненные шары или «безжалостную силу». Вы готовы?

Услышавший вопрос старого норда Мартин, мягко провел по серой шерсти присевшего рядом зверя. Настороженный Ами, вопреки своему обычному ласковому в отношении смертных характеру, смотрел на старца как на врага, готовясь в любой момент встать для драконорожденного непробиваемой стеной. Волк не доверял обитателям Глотки Мира, и Мартин признавал, что мог понять поведение божественного спутника. В взвывшем ветре бывший священник, пригладил шерсть зверя, закрывая глаза и сосредотачиваясь на значение слова.

Озвученные им в первый раз слова находили свой отклик в душе расправившего золотые крылья зверя, тогда как человеческая часть Мартина цеплялась за чувство защиты. Большой палец левой руки быстро проходил по холодному серебру кольца, в то время как разум формировал намерение, опаляющие горло знакомой щекоткой.

– Feim. – опалившее жаром рычание заставило горло практически незаметно заныть.

Внезапно стихший ветер больше не касался одежд и скрытого под плащом лица имперца, который одновременно с этим ощутил небывалую легкость. Глаза имперца раскрылись, замечая, как мир перед ним превратился в тусклое, слегка сияющие множеством нитей, беспорядочное месиво. Молчаливо наблюдавший за ним Арнгейр казался имперцу слишком тусклым и серым, тогда как очертания ярко засиявшего Ами больно ударили по глазам. Фигура волка едва заметно увеличилась, после его громкое, успокаивающее урчание эхом пронеслось по внутреннему двору, заставляя множество переливающихся нитей задрожать.

Рука, прикрывшего лицо Мартина, прошла сквозь брошенный в него небольшой снежок, который с тихим звуком рассыпался за спиной имперца. Стальные глаза удивленно расширились, после чего имперец осторожно пригнулся, касаясь рукой холодного снега. Слегка сверкающий светло-голубым снег не собирался в его руках, тогда как сам Мартин с каждым разом чувствовал в своей руке пустоту. Его глаза поднялись, замечая, как, скрестивший руки на груди Арнгейр, больше не предпринимает попыток кинуть в него снежок. Вместо этого Седобородый терпеливо наблюдал за имперцем, дожидаясь пока влияние крика на смертное тело исчезнет. Взгляд Мартина поднялся на сияющие, покрытые удивительными узорами Небеса, которые под взглядом имперца начали пульсировать и переливаться, словно живой организм, прогоняющий по невидимым венам кровь.

– Это…Девять Богов… - выдохнул Мартин, как только влияние слова силы на мир исчезло, а сам он вновь оказался в привычном для его разума мире. Заурчавший рядом с ним Ами, тихо тявкнул, будто бы понимая причину волнения бывшего священника, чьи глаза с восхищением смотрели на кивнувшего Седобородого. Безграничное понимание, отразившиеся в глазах старца, заставило темноволосого человека уточнить: - Таким он предстает для бессмертных?

– На этот вопрос Вам могут ответить лишь Боги или драконы, милорд. – ответил ему спокойно Арнгейр, вызывая смущение драконорожденного, понявшего глупость собственного вопроса. Мягкая улыбка коснулась лица Седобородого, после чего старик продолжил: - Однако, то что мне известно, милорд, говорит о том, что крик, известный среди последователей Пути Голоса, как «бесплотность» ненадолго разрывает для смертного тела ткань реальности, уберегая тело от ран, наносимых в плане смертных.

– Этот tu’um может перенести часть тела в Этериус? – уточнил у Седобородого Мартин, замечая, как тот слегка склоняет голову в знак согласия. – Мастер Арнгейр, мы можем с этого дня сосредоточиться на «Бесплотности».

Преимущества открывшегося перед Мартином крика были очевидны, тогда как сам имперец понимал, что бесплотное от угроз материального мира тела, способно сыграть в неравном бою достаточно весомую роль. В голове имперца постепенно формировался арсенал криков, способных оказать достаточно весомое влияние на бой с Пожирателем Мира, знания и способности которого превосходили навыки драконорожденного. Обращение в дракона… замедление времени… безжалостная сила… и, возможно, бесплотность. Любой из этих криков мог при правильном подходе перевернуть ход битвы в пользу имперца…

Однако, вместе с этим Мартин не мог не признавать того, что именно сейчас «бесплотность» казалась ему более привлекательной, чем «безжалостная сила», изучение которой имперец занимался последние две недели.

– Вы просите или желаете, милорд? – спросил у него Арнгейр, внимательно оглядывая покрытую снегом фигуру, лицо которой все также было скрыто под меховым плащом.

– С момента перемещения в это время я лишился возможности желать. – спокойно ответил Мартин, понимая, что его просьба может быть проигнорирована Седобородым, который не был обязан подстраивать свою программу под нужды ученика.

Там, где Император мог приказать переключить внимание на иной крик, простой, прибывший на обучение драконорожденный, должен был подчиняться правилам и ждать пока его достижение не будут одобрены мастером. Вежливая улыбка коснулась лица имперца, который успокаивающе погладил заурчавшего Ами, произнес:

– Я могу лишь просить, мастер, выказывая свои предложения. Вы сказали мне, что мой контроль над «безжалостной силой» улучшился, чего нельзя сказать об испытанной сегодня «бесплотности». Мой противник превосходит меня практически во всем, становясь с каждым новым днем все сильнее и могущественнее. Поэтому моя просьба несет в себе опасение грядущего и желание расширить свой арсенал, набираясь опыта в том, что может спасти мне жизнь или дать возможность придумать новый план.

В синих глазах старца появилась задумчивость, после чего он кивнул, давая Мартину понять то, что просьба имперца была услышана. Однако, услышать никогда не означало исполнить, и бывший священник мог лишь надеяться, что Арнгейр все же прислушается к его словам.

– Мы с мастером Партурнаксом вчера успели обсудить Ваше новое задание, милорд. – сказал внезапно Арнгейр, указывая правой рукой в сторону металлических дверей, ведущих внутрь монастыря. – Пойдемте, милорд. Обсудим Ваше испытание в более приятном месте.

Мартин кивнул, убирая руку с шерсти Ами и следуя за Седобородым внутрь Высокого Хротгара. Оказавшись в темных коридорах древнего монастыря, Мартин скинул с себя капюшон плаща, быстро отряхивая плащ от снега. Рядом с ним отряхнулся и Ами, снег на шерсти которого разлетелся в разные стороны. Покрытый снегом Арнгейр не выказывая никакого неудобства медленно спустился по ступенькам, подходя к освещаемому свечами каменному алтарю.

Сидящий перед алтарем низкий, широкоплечий норд почтительно кивнул, поднимаясь с камня и пряча руки в рукава. Узкие серые глаза худого человека коснулись лица подошедшего к алтарю Мартина, после чего Седобородый вновь кивнул. Взгляд Мартина прошелся по впалым щекам человека и широкому носу, задерживая следом свое внимание на длинной седой бороде и сгорбленной спине, которая в отличии от большинства населяющих монастырь людей словно бы не могла выпрямиться.

– Мастер Эйнарт. – поздоровался со стариком бывший священник, слегка склоняя голову в знак почтения.

– Мы не потревожим тебя, друг мой. – произнес следом Арнгейр, позволяя Мартину заметить мелькнувшие в глазах низкого норда непонимание. Увидел отразившуюся на лице Седобородого эмоцию и Арнгейр, который спокойно объяснил: – Я здесь только за тем, чтобы рассказать Довакину о новом этапе его обучения.

Мастер Эйнарт промолчал, с пониманием склоняя голову, после чего вновь присаживаясь перед алтарем. Оказавшийся рядом с Мартином Ами внимательно посмотрел на склоняющуюся вниз голову дракона, вырезанную за стеной окруженного свечами и палочками благовоний алтаря. Опустивший же руку на голову зверя, имперец терпеливо ждал слов одного из своих наставников.

– Вы знаете как обучается дракон, милорд. – спокойно начал говорить Арнгейр, заставляя бывшего священника склонить голову в согласии. – Мы с мастером Партурнаксом имеем разные взгляды на методы Вашего обучения, однако признаем то, что Вас нужно тренировать и проверять. И как бы я не был бы против слов нашего наставника, однако я все же признаю, что Ваши навыки лучше всего раскроются вдали от монастыря.

– Что Вы имеете ввиду? – с непониманием в голосе поинтересовался имперец, начиная предполагать о том, что произнесенные Седобородым слова означают завершение его пребывания на Высоком Хротгаре.

Дракон в его душе насторожился, тогда как сам Мартин прикусил губу, понимая, что если подобное предложение подтвердится, то он окажется не готов ко встрече с Алдуином. Бывший священник только-только начал совершенствоваться, постепенно набираясь уверенности в собственных навыках. Он знал, что мало что мог на деле противопоставить Пожирателю Мира, однако тренировки и видимые им удовлетворительные результаты заставляли его сердце и душу наполняться верой в грядущее…но проблема была и в том, что имперец не имел ни малейшего понятия о местоположении противника, ни о том, что первенец Акатоша смог достичь за месяц.

Заурчавший рядом с ним Ами, чья оскалившаяся морда частично осветилась светом свечей, вызвал на лице Мартина улыбку. Рука бывшего священника мягко прошлась по серой шерсти, тогда как разум и душа имперца поняли, что даже в таком случае он не будет один. Путь Довакина…путь носителя драконьей крови, обязанного остановить древнего дракона от уничтожения мира. Газеты сравнили появление «монстров из легенд» с кризисом Обливиона…но как в то время решился вопрос вторжения даэдра? Был герой, давший отпор и Император вернувший барьер…но они ведь не были одни…рядом с ними стояли союзники, а сами они никогда не действовали порознь. Никто ведь не говорил, что Мартин не мог обращаться за помощью. Пусть он больше и не был Императором, но он всегда мог воспользоваться образовавшимися связями, прося их о помощи…как драконорожденный...как союзник или старый друг. Мартин всегда мог обратиться за помощью к жрецам имперского культа, которые уже знали о его происхождении. Он мог написать молодому данмеру – Мариону, который при правильно подобранных словах мог бы оказать неоценимую помощь. Он мог заглянуть в Йоррваскр где, возможно, присоединившийся к Соратникам, Малик смог бы присоединиться к нему покрывая имя своего рода неувядающей славой и вписывая свое имя в историю. Мог он и написать старым друзьям, дожившим до этого дня…Руэл и лорд Ворин Дагот – они помогли им с Ригом остановить кризис. Быть может…и здесь два мера смогли бы помочь ему? В память о старой дружбе и связывающих их узах.

– Мы хотим проверить Вас, милорд. – голос Арнгейра отвлек драконорожденного от мыслей.

Мартин прикусил губу, чувствуя, как кровь из болезненно ноющих ранок проникает в рот. Стальные глаза темноволосого человека внимательно следили за фигурой Седобородого, который с пониманием во взгляде наблюдал за реакцией имперца. Мягкая улыбка коснулась старческого лица, после чего старец продолжил:

– Для Вас не станет секретом, что истинная сущность живого существа проявляется в момент опасности. Наши тренировки…пусть бывают жестокими, пусть кажутся Вам медлительными или напротив Вы считаете, что смогли добиться определенных результатов. Однако...опыт реального боя, где Вы продемонстрируете все свои навыки нельзя отбрасывать в сторону. Мы с Партурнаксом посчитали, что помимо боя в небе и занятий со мной, Вам нужно набраться реального опыта, в которым Вы бы смогли как использовать полученные от нас знания, так и открыть для себя что-то новое. Быть может вместе с этим, Вы шагнете на более прямой путь, который приведет Вас к исполнению Вашей судьбы.

Мартин кивнул, замечая, как довольно скалиться тихо урчащий Ами. Было похоже, что подобные задания были более приятными для не доверявшего обитателям монастыря волка. Реальный опыт, в котором можно было приноровиться к работе в команде, узнать больше об угрозе и обзавестись новыми союзниками. Подобное мнение было понятным для бывшего священника, признававшего что данный подход действительно смог бы дать определенный результат. Теория, тренировка, реальная практика – подобное широко использовалось в гильдии магов Сиродила и не было новым в жизни ее бывшего члена.

– Что именно Вы от меня хотите, мастер? – со спокойствием в голосе поинтересовался у старца Мартин, наблюдая за дрожащим, подчиняющимся слабому сквозняку, пламенем свечей.

– Нордские руины, даже несмотря на упокоенных мертвецов никогда не были безопасным местом. – слова Седобородого заставили сердце Мартина сжаться.

Палец имперца невольно коснулся серебряного ободка, тогда как мелькнувшие перед глазами восставшие мертвецы, сопроводились успокаивающе фыркнувшим Ами. Морда зверя приподнялась, позволяя, выпрашивающему чужую ласку, волку коснуться носом ладони имперца. Связь дрогнула, когда коснувшаяся ее душа бывшего священника натолкнулась на знакомую стену. Мартин глубоко вздохнул, напоминая себе об услышанных им месяц назад словах супруга…вспоминая о цели и унимая угрожающе зарычавшего зверя в груди.

– На территории владения Хьялмарк, на северо-востоке от Морфала и на юге от руин Высоких Врат, на небольшом острове среди болот находится гробница Устенгрев, в которой когда-то был похоронен основатель нашего ордена – Юрген Призыватель Ветра. – сказал между тем Арнгейр, не замечая волнения Мартина, пытающегося обуздать собственные эмоции. Прикусив губу, имперец все же кивнул, позволяя старцу продолжить: - Ваша задача проникнуть в глубины руин и достать из гробницы Юргена его рог, который Вам нужно будет затем принести Партурнаксу.

– У меня есть рамки времени? – первый вопрос имперца прозвучал слишком быстро, тогда как сам человек все же смог сосредоточиться на настоящем.

– Не сходите с пути и следуйте своему чутью, милорд. – загадочный, казалось бы, не относящийся к вопросу бывшего священника, ответ Седобородого все же дал понять о том, что Мартин мог потратить на поставленное перед ним испытание столько сколько было нужно самому имперцу.

Драконорожденный задумчиво кивнул, замечая, как Арнгейр отводит свой взгляд в направлении алтаря. Гнетущие, воцарившиеся в главном зале монастыря, молчание напрягало имперца, раздумывавшего над новыми вопросами, которые могли бы дать ему подсказку. Сидящий рядом с темноволосым человеком Ами вертел головой, выпрашивая у имперца ласку и словно бы пытаясь отвлечь имперца от поселившегося в его душе беспокойства.

– На сегодня мы закончили. – тихо произнес Арнгейр, присаживаясь рядом с мастером Эйнартом. – Отдыхайте, милорд. Завтра сюда поднимется один их жителей Айварстеда, который передаст нам припасы на этот месяц. В его сопровождении Вы покинете Высокий Хротгар.

– Хорошего дня, мастер. – попрощался со стариком бывший священник, в соответствии с традициями склоняя голову в знак уважения.

Полутемные, узкие коридоры с гуляющим в них сквозняком были пустынны. Бедная, грубая обстановка монастыря мало волновала молчаливо идущего в полутьме Мартина. Шедший рядом с ним Ами угрожающе рычал, бросая опасливые взгляды на редкие, падающие из возвышающихся с небольших террас ниш, лучи солнца. Небольшие, тусклые тени, дрожащие на каменном полу казались проходящему по коридорам имперцу слишком мрачными, а сам он никак не мог избавиться от грызущего его душу волнения и напряжение.

Испытание его навыков…восставшие мертвецы…договор с Богами…стена в их с Ригом связи все это накатывало на него словно снежный ком, вызывая в нем привычное для каждого смертного существа беспокойство.

Мартин прикусил губу, глубоко вздыхая и толкая закрытую металлическую дверь. Темная, лишенная окон и бойниц комната была небольшой. Каменная, находящаяся у правой стены, покрытая многочисленными шкурами кровать была больше похожа на жертвенный алтарь, на который даэдропоклонники часто клали живых существ, предназначенных для подношения принцам даэдра. Слева от кровати, в конце комнаты, в стене было вырезано небольшое углубление, играющие одновременно роль книжной полки и небольшого, предназначенного для хранения одежды, сундука. У правой стены рядом с поставленным на пол высоким, металлическим канделябром находился длинный, прямоугольный стол. Столешница и пол под столом были завалены темными листами бумаги, на которые Мартин выписывал собственные мысли и ощущения о криках и способах их использования.

Сорвавшиеся с пальцев бывшего священника искры зажгли свечи канделябра, после чего имперец закрыл за собой дверь. Запрыгнувший на кровать Ами, свернулся в клубок, поворачиваясь мордой в сторону присаживающегося за стол Мартина.

Каменный стул с высокой спинкой был неудобным, однако глубоко вздохнувшего имперца подобное волновало в последнюю очередь. Склонив голову над исписанными листами бумаги, имперец погрузился в чтение, перебирая в руках собственные теории и переводы древних нордских тестов, в которых мастера пути Голоса делились своим опытом. Неосознанно кусая губы, имперец щурился, игнорируя то как медленно сгорают свечи и как комната постепенно погружается во тьму.

Щелчок пальцами и созданное в голове намерение были для погрузившегося в чтение Мартина рефлекторными, а сам он не сильно задумывался о собственных действиях.

Подготовка к испытанию и вытащенная вскоре карта провинции настолько сильно увлекли имперца, что он не заметил, как лежащий на кровати Ами слегка замерцал, становясь на несколько секунд прозрачным. Льдисто-голубые глаза резко оборвавшего урчание зверя на секунду вспыхнули золотым, который следом сменился болезненным темно-зеленым оттенком. Серая шерсть зверя на миг почернела, оставляя на светлых шкурах быстро исчезающие следы черной слизи.