27 день месяца Начало Морозов 201 год. 4 эра. Воронья Скала. Остров Солстхейм. Провинция Ресдайн. Империя Тамриэль.

Он предстал перед ним таким же, как и в день их первой встречи. Немногим превосходящий самого Мартина ростом, усмехающийся данмер был хорошо сложенным существом. На первый взгляд в нем нельзя было увидеть признаков свойственной полководцам силы, а висевший на его поясе изогнутый клинок казался неподходящей для него ошибкой. Чего нельзя было сказать о расположенном справой стороны груди сверкающем рунами револьвере. Черные, плотно прилегающие к телу, кожаные доспехи подчеркивали все изгибы ловкого тела, предупреждая незнающих мера смертных о ловком убийце или хорошем карманнике. Встреча в узкой подворотне или арест подобного мера не вызвал бы вопросов не у кого, до тех пор, пока взгляд не упал бы на сияющие на среднем пальце кольцо в виде пересеченных луны и звезды.

Вместе с этим, встретившие бы данмера недоброжелатели узнали бы и внешность, чье описание слишком часто повторяли в узких кругах. Мартин улыбался, всматриваясь в правильные, слегка заостренные черты старого друга, отмечая знакомый кривой с горбинкой нос и практически незаметный, проходящий с левой стороны губ, шрам изогнутого кинжала. Большие темные круги под миндалевидными, подобными крови, глазами резко выделялись на серой коже мера, выдавая чужую усталость. Усталость выдавал и отчетливый, исходящий от друга, запах двемерского масла и крепкого кофе.

– Знаешь, что мне это напоминает? – спросил вместо приветствия насмешливый голос друга.

– Нашу первую встречу? – предположил в ответ Мартин, удивленно рассматривая, скрестившего руки на груди, друга. Подобное начало разговора было совершенно не в характере Нереварина. Тонкая бровь данмера приподнялась, заставляя драконорожденного со вздохом добавить: - Когда ты приставив к голове Рига незаряженный револьвер, заставил меня на эмоциях снять с себя зачарованный амулет.

– Значит не соврали. – кивнул спокойно Руэл, скалясь и делая резкий рывок в сторону драконорожденного.

Не готовый к подобному приветствию Мартин болезненно охнул, отшатываясь от друга. Знакомый хруст и резкая боль в носу стали для темноволосого человека неожиданностью, тогда как темные перчатки окрасились кровью. Дракон в душе бывшего священника недоверчиво зарычал, неловко расправляя крылья в попытке ответить внезапному обидчику. Удивление отразившиеся в серых глазах вызывало в разминающем кулаки Руэле смешок. Хруст разминающихся костяшек был для прикусившего губу имперца неприятным, а сам он стараясь не шипеть от боли сосредоточился на намерении.

– Еще скажи, что не заслужил. – хмыкнул Нереварин, придирчивым взглядом осматривая лицо морщившегося от боли имперца.

Довольно оскалившись, Руэл кивнул, переводя взор на застывшего в дверях Ами. Недовольно зарычавший волк сидел на полу, не предпринимая попыток напасть на Хоратора. Пасть волка приоткрылась, обнажая острые зубы и заставляя Нереварина успокаивающе потрепать зверя по шерсти, говоря:

– Расслабься, дружок, от кулака в нос еще никто не помирал. – мер замолчал, а знакомая раздражающая многих смертных насмешка исказила лицо избранника Азуры. – Вправить?

Мелькнувшая в вопросе Руэла забота была похожа на того мера, которого когда-то знал драконорожденный. Чувствуя неприятные болезненные ощущения в области лица, имперец отрицательно мотнул головой, тихо охая от неприятной вспышки проникшей в разум боли. Пальцы имперца осторожно сжались на сломанной части носа, резко потянивая сперва вниз и после с тихим, болезненным стоном в бок. Мир перед глазами на секунду вспыхнул темными точками, после драконорожденный услышал новый хруст. Удовлетворительно кивнувший Руэл дал Мартину понять, что все было сделано правильно и бывший священник мог продолжить самолечение. Вспыхнувшая золотом рука темноволосого человека накрыла нос, а сам Мартин мысленно шипя от боли, сконцентрировался на исцелении. Прикрыв глаза, имперец осторожно направлял свою связь с Этериусом в поврежденный ударом Нереварина нос. Боль медленно покидала тело и разум драконорожденного, позволяя тому спустя несколько минут сказать:

– Ты сам был не лучше. Тебе напомнить, что ты сделал для воскрешения Ворина?

– Так я и не за себя бил. – пожал в ответ плечами Руэл, усмехаясь. – Сам помню какого было выть в пустых комнатах, делая на официальных приемах вид, что ахуенно рад исполнившемуся пророчеству гребанного свитка. За себя я бил бы по-другому. А это, за то, что расстроил лучик, оставил разбираться со всей хуйней мелкого кагути, довел хрупкий ветерок и заставил обеспокоенного из-за твоего договора цветочка следить за «похоронной процессией». Ну и от королька, который обещал тебе за такие выкрутасы голову открутить. Я просто побыл хорошим братом, мужем, другом…причинно-следственную связь сам достроишь.

Устало опустившийся на пуфик имперец дрогнул, понимая, что действительно заслужил удара. Оставленная им семья была вынужденным злом, однако не отменяла факта смертного сердца. Драконорожденный помнил собственное упрямство и плачущих у его ног девочек…не смог бы никогда забыть о словах родного сына…им не могло быть не больно…никто из них не был неразумным, ничего немыслящим младенцем…каждый из них понимал сознательность решения, отказавшегося от лечения, отца, скорбя от его выбора и мысленно проклиная того, кто посмел разрушить их семью. Быть может они понимали причины его выбора или смогли понять позже, однако принять его скорее всего было выше их сил. Впрочем, принятие все равно не сыграло бы сильной роли. Выбор был сделан, а урон чужому сердцу нанесен. Нанесен рукой близкого человека, который должен был на протяжении всей жизни искренне заботиться о тех, кого привел в этот мир.

Подобное было и с Ригом…выбор Мартина нанес любимому супругу сильный удар, заставляя того погружаться в безумие, пытаясь понять причину подобного решения. Мартин молчал о сделке, прекрасно понимая реакцию бретонца…он бы понял, принял бы решение, но сгорал бы от беспокойства, пытаясь облегчить взваленную драконорожденным ношу. Самоотверженное божество ставил бы под угрозу себя, вставая в противостояние с аэдра и даэдра…упрямый, добровольно принявший в себя воды Обливиона Риг…никто не знал, что сотворил бы напряженный, пребывающий в постоянном ожидании разум…

Смолчать или поделиться – правильного ответа не было, и Мартин слишком хорошо понимал это. Постоянное волнение или вечная, заставляющая задуматься о правильности подобных отношений, тоска…в глазах драконорожденного ничего из этого не должно было касаться разума его супруга. Однако, в тот день выбор был сделан…правильный или нет, но принявший сделку Мартин в тот день думал лишь о том, что больше не хотел видеть горящего за него бретонца. Не хотел видеть, как тот вмешивался в новую проблему, платя за это ужасную цену, в очередной раз исчезая из рук имперца. Расстроить…в тот момент это казалось драконорожденному меньшим из зол.

Отсюда становились понятны и слова про «королька» … так Руэл называл старшего брата Рига – короля Регула, правившего Вэйрестом. «Рег», как молодого короля ласково называли в семье, в отношении вознесшегося героя всегда был излишне опекающим. Слезы или страх Рига были для Регула личным оскорблением, заставляя того с холодным оскалом направлять вежливые подарки каждому, кто, по его мнению, расстроил героя Кватча. Мартин хорошо помнил недовольный взгляд Регула на переговорах о заключении помолвки… помнил его опустошенность, в момент завершения кризиса и хорошо понимал, мелькнувшую в глазах ярость в тот момент, когда имперец положил к пустому гробу Защитника Сиродила драконьи доспехи, называя павшего супруга героем Империи. Мартин помнил собственные обещания, слишком хорошо чувствуя на губах горечь в осознании того, что клятвы «защищать и любить» были им частично нарушены.

Плечи драконорожденного опустились, а сам он с посеревшим, от внезапно охватившей его усталости, лицом посмотрел на друга. Дракон в душе потеряно скулил, в то время как оказавшийся рядом Ами осторожно опустил голову на колени имперца. На секунду бывший священник заметил в глазах подошедшего вплотную Руэла вину, после чего нахмурившийся данмер наклонился. Серые как сталь глаза устало следили за тем, как мер подбирает что-то с пола, тихо посылая, неизвестного драконорожденного человека, к ненавидимой данмером Альмалексии, присоединяя к ней Вивека и Молаг Бала.

Грубый, певучий на слух бывшего священника данмерис большей частью пролетал мимо ушей, касающегося пальцем кольца Мартина. Одна из рук имперца непроизвольно поглаживала урчащего Ами, в то время как в разуме проносилась одна единственная мысль: «Руэл был в Имперском городе в момент официальных похорон Мартина. Он был там, видя траурные лица друзей и семьи, успокаивая тех, кто оплакивал или волновался из-за имперца».

Мартин всмотрелся в пустоту алых глаз друга, осознавая, что он мог спросить у свидетеля его ухода. Беспокойство Рига…выход из траура девочек…начало правления Тита…состояние Империи…проносившихся в голове вопросов было так много, что кашлянувший внезапно Мартин выпалил первое, что смогло задержаться в его разуме дольше секунды:

– Значит я могу тебя ударить за то, что женился на Октавии?

Руэл недоверчиво посмотрел на драконорожденного, приподнимая бровь. Подобные крови глаза удивленно расширились, а губы тронула усмешка. Бросив быстрый взгляд на открытую дверь, мер несколько раз кашлянул. Хриплый, немного каркающий кашель быстро перешел в громкий, наполненный искренним весельем, смех.

– Да…монашка. – протянул с весельем Руэл, присаживаясь рядом. Устало выдохнувший Мартин почувствовал неловкость, замечая, как покачавший головой мер, положил на столешницу расколовшуюся при падении шпильку.

Сердце бывшего священника болезненно сжалось, а сам он ощутил, как его поглощает сожаление и вина. Если бы он был бы осторожнее, преподнесенный им когда-то Ригу подарок остался бы цел…цел, как и тот, кто должен был быть в безопасности своего плана. Расколовшаяся шпилька словно обнажила раны имперца, развеивая созданные кем-то иллюзии и указывая на ошибки драконорожденного. Иной выбор…если бы Мартин был бы более разумным, сообщая Ригу о договоре или не ударяясь при перемещении головой…если бы отправился бы в роще Кин за Алдуином, а не остался бы разбираться с драконом…если бы был бы быстрее в своем обучении…

– Не думал, что ты спросишь о подобном… - произнес тем временем с некой мягкостью Руэл, понимающе усмехаясь и добавляя: - Но, вдарить за лучик можешь. Муж из меня получился дерьмовый, неверный и исполняющий супружеский долг…раз в год, после того как Вори вежливо напоминал о необходимости появления спиногрыза. Так, что скажи спасибо моей совести, монашка, благодаря Вори я теперь тебя могу называть счастливым дедулей.

– Аравас… - слегка потеря протянул драконорожденный, пробуя на слух имя невидимого им никогда внука. – Не думал никогда…что так получится.

– Я тоже. – признался ему Руэл, требовательно кивая фыркнувшему Ами.

Отстранившийся от имперца волк, закатив глаза, подошел к двери. Ударив по металлу лапой, божественный спутник вновь фыркнул, закрывая дверь и возвращаясь к столу. Проследивший за действиями волка Нереварин вздохнул, говоря:

– Думал, что великие дома сами разберутся, чей стульчик наместника. На крайний случай, думал поиграть парой игрушек, убеждая их принять главенство Вори и появившегося вороненка. Но, все пошло по пизде и пришлось судорожно менять планы.

– Ресдайн или Империя? – устало уточнил имперец, не чувствуя сильной необходимости в ответе.

Причина в свадьбе была и ответ на поставленный им когда-то вопрос был прост – кризис, появившийся в правлении молодого Тита, кризис. Укоривший себя имперец, прекрасно понимал, что несмотря на видимое процветание, закрутившиеся вокруг молодого Императора интриги никак не могли быть предотвращены. Молодой, неопытный Тит…судорожно наверстывающий необходимые ему знания. На что еще Мартин надеялся, оставляя на неподготовленного сына пережившую вторжение Обливиона Империю?

– Барьер. – процедил с легким оттенком ненависти Нереварин, заставляя драконорожденного недоверчиво всмотреться в глаза друга. – Кризис и даэдра… день прошел, число сменилось – нихуя не изменилось. Мрази обнаглели настолько, что цветочек послал «коллег» лесом, после чего спустился решать с нами проблему…спустился защитить нужным им лучик. Лучик…у меня сам знаешь какая репутация, а свадьба под ликом Азуры и Шеогората с Джиггалагом... тогда при появлении гребанного летающего города это показалось нам самым приемлемым. Империи скормили красивую сказку, утаивая подробности и вырезая заразу в самом начале.

Мартин видел, что Руэл многое не договаривал, скрывая от него весь ужас неизвестного никому кризиса. Дракон в душе имперца яростно взревел, в то время как побелевший от ужаса драконорожденный почувствовал, как сердце замирает в груди.

– Алоизия? – прохрипел, не скрывая собственного волнения Мартин.

– Им нужна была девушка с кровью дракона, родившаяся в определенный день. – покачал головой Руэл, быстро добавляя: - Мы отправили ветерок в Скайрим. Кагути вместе с корольком заключили помолвку с верховным королем, препроваживая ее вместе с птичкой к Глотке Мира, где она начала постигать нравы провинции.

– У Седобородых? Нравы? – удивился в ответ бывший священник, не представляя, как его милая, легкая в общении девочка могла узнать холодный север в уединении, возвышающегося в горах, монастыря.

– Обучалась пути Голоса по настоятельной просьбе Императора – официально, на деле сидела под защитой Клинков и сердца башни. – объяснил быстро Руэл, заставляя Мартина мягко кивнуть. Успокаивающая ухмылка коснулась серого лица, после чего избранник Азуры произнес: - Расслабься, никто твоих детей и пальцем не тронул, а тех, кто попытался цветочек превратил в лоскуты сперва с катаной, а после развеял души, даже не давая шанса на перерождение. Я тогда в первый раз пожалел, что мы пустили его в темное братство, завершая после путешествием на острова. Скрывающийся под мягкой улыбкой маньячина.

Немного нервные слова Руэла взволновали имперца, который прекрасно помнил испуганные глаза. Они не говорили об этом, а сам Риг отшучиваясь редко говорил ему о том, что он чувствовал, покидая Врата или поглощая чужие души.

Он улыбался, всегда улыбался, делясь с Мартином прошедшими событиями, однако умалчивал окутывающий его страх. Умалчивал о том, что драконорожденный чувствовал от падающего все глубже во тьму бретонца. Наслаждение от чужих страданий…безразличие к смерти…ужас от понимания собственных эмоций…безуспешные попытки торга с собственным разумом… попытки вернуться к свету, используя для этого якоря и принципы. Наблюдая за всем этим Мартин молчал, мягко проводя по волосам и молясь Богам о завершении кошмара. День сменялся неделей, а та заменялась новым месяцем… позволяя имперцу из первых рядов наблюдать за тем, как дорогой сердцу человек все сильнее переступает через себя, превращаясь в того, против кого когда-то выступал.

– Он… - голос Мартина дрогнул, а сам он не завершил своего вопроса, чувствуя, как сердце разрывается от беспокойства за ушедшую давным-давно семью и вновь оказавшегося в опасности бретонца.

– Я сказал ему тогда о твоей сделке. – коротко бросил в ответ Руэл, заставляя сердце бывшего священника вновь остановиться.

Стальные глаза с ужасом посмотрели на данмера, в то время как имперец медленно осмыслял чужие слова. Руэл вновь вздохнул, опуская расколовшуюся, лежащую на столе, шпильку. Алые глаза вспыхнули, после чего Нереварин потерев подбородок, продолжил:

– Ты же знаешь его привычки. Пойти в жопу и практически сдохнуть. Тогда…мне действительно казалось, что я видел момент из несбывшегося будущего. Только в этот раз это был не смех с кинжалом в горло…я обещал защищать его…как названный брат, обещал ставить его благополучие выше всех. Извини, монашка, но в тот момент я поставил благополучие названного брата выше твоего плана.

– Сто семьдесят девять лет он противился своей привычки почти умирать. – тихо прошептал Мартин слова Сангвина.

– Ему нужна была надежда на то, что ты не сгинул где-то в Обливионе или Этериусе. – покачал головой данмер, вновь потирая подбородок и с жалостью смотря на практически полностью уничтоженную шпильку. – А после…он все же почувствовал твое появление. Чтоб меня Вивек трахнул! Цветочек, блять…как скумозависмый, чтоб тебя Барензия по головке погладила, да Айем чмокнула!

Восклицания избранника Азуры напомнили Мартину о причине его появления на острове. События прошлого могли быть раскрыты имперцу и в другое время, в то время как жизнь заточенного в неизвестном месте супруга была под угрозой каждую секунду. Драконорожденный мягко провел по шерсти, вновь положившего голову на колени Ами, внимательно всматриваясь в лицо обеспокоенного Руэла.

– Ты поможешь мне? – спросил у друга драконорожденный, прекрасно понимая каким будет чужой ответ.

– Разве может быть иначе? – усмехнулся между тем Руэл, внимательно всматриваясь в черты лица имперца.

Они смотрели друг на друга, не обращая внимание на урчащего в ногах драконорожденного Ами. Всматривающиеся в лицо имперца алые глаза искрились жестокой преданностью, выдающей в избраннике принцессы даэдры жажду крови. Слова были не важны, в то время как озвученное в вопросе намерение и излучаемая Нереварином аура дали обеспокоенному имперцу то, в чем он так отчаянно нуждался. То было обещание, кричащая сквозь года клятва, позволяющая понять одно – Мартин не один. Он никогда не будет один на своем пути, тогда как старые, полученное в момент темнейшего для Империи времени, связи оказались до удивления прочны. И почему-то именно от этого осознания на душе, оттягивающего воссоединения со старым другом, драконорожденного стало легче.