29 день месяца Начало Морозов 201 год. 4 эра. Храм Мирака. Остров Солстхейм. Провинция Ресдайн. Империя Тамриэль.

Вышедший из огня и пепла мер спокойно осматривал оскверненные влиянием Обливиона руины, не выказывая никакого отвращения. Благородные, слегка заостренные черты золотистого лица делали его похожим на знатного, чистокровного альтмера. Однако, подобная мысль разбивалась сразу же при взгляде на узкие, смотрящие прямо в душу черные глаза, которые никак не могли появиться на лице уроженца Алинора. Открытый широкий лоб был покрыт маленькими морщинками, в то время как сверкающий золотом обруч плотно примыкал к длинным, острым ушам, не позволяя прядям черных волос упасть на лицо. Толстый, разделяющийся в середине на три тонкие косички, хвост спокойно доходил до пояса, а аккуратная темная бородка предавала меру дополнительную стать.

– Руэл. – в бархатном, приятном на слух голосе мера послышалась нежность, после чего появившийся аристократ сделал шаг в сторону Нереварина.

– Вори. – с той же теплотой выдохнул данмер, быстро убирая в кошель книжку с пером, после чего в несколько шагов оказываясь возле главы Великого Дома Дагот.

Игнорируя обстановку и удивление их спутницы, избранник Азуры мягко взял чужие руки в свои оставляя на них долгие поцелуи. Тихо выдохнувший в ответ Ворин, дрогнул, заслуживая в ответ поднятый взгляд лучащихся довольством и молчаливым обещанием глаз. Тихий, хорошо слышимый Мартину голос старого друга прозвучал с тоской:

– Я скучал.

– Я тоже. – не стал говорить обратного золотокожий мер, с небольшой неохотой выпутываясь из хватки Руэла.

Нереварин поморщился, не останавливая аристократа и позволяя тому убрать руки за спину. Темные глаза сощурились, задерживая слегка виноватый взгляд на лице данмера, после чего глава великого дома вновь пробежался взглядом по темным стенам древнего города. Прозвучавший следом спокойный, размеренный голос заставил Нереварина фыркнуть, подавляя вырвавшийся наружу смешок:

– Имперский город без твоего присутствия был пустым.

– В следующий раз мы это исправим. – пообещал со смешком Нереварин, поднимая в Мартине нехорошее предчувствие. – Мы ведь давно не играли в «кимерскую битву» …думаю, пора наверстать упущенное. Может быть даже в залах совета.

– Только если ты не будешь поддаваться. – голос Ворина дрогнул, а сам он наконец посмотрел на молчаливого Мартина.

Черные глаза вспыхнули, после чего мер покачнулся, быстро зажмуриваясь и отводя взгляд. Болезненно выдохнув, аристократ несколько раз моргнул быстро, стирая с лица капли, потекшей из носа крови. Нежность пропала из темных глаз, в то время как слегка склоненная голова напомнила драконорожденному о характере еще одного старого друга. Между тем лишенный слышимых эмоций голос спокойно сказал:

– Мартин, рад увидеть Вас вновь.

– Ворин, я искренне рад, что Вы появились здесь. – произнес в ответ бывший священник, обеспокоенно улыбаясь. Случившаяся только, что неприятность проявила способности лорда Дагота видеть души смертных. Дракон в душе Мартина предупреждающе рыкнул, в то время как сам имперец, чувствуя сожаление, осторожно сказал: - Путешествие в поглощенные Обливионом руины может быть утомительным. Если Вам нужно время перевести дух, то думаю у нас… будет несколько спокойных минут, за которые мы могли бы обговорить план действий.

Несущие в себе холодную вежливость слова на самом деле несли мгновенно понятое Ворином беспокойство. Гордый аристократ вновь слегка склонил голову, выражая признательность. Глаза мера на секунду вспыхнули, после чего оказались прикрыты на несколько долгих секунд. Руэл, все еще находящийся подле возлюбленного, плавно развернулся, подставляя погрузившемуся в себя аристократу свое плечо. Одновременно послышалось умиротворенное урчание лежащего на камне Ами, в то время как непонимающая обстановку Фрея перевела неуверенный, полный смущения взгляд в сторону, бывшего священника.

– Я подумал, что для безопасного…изъятия якоря нам нужно два мага. – спокойно произнес Руэл, едва заметно морщась. Левая рука избранника Азуры погрузилась в зачарованный кошель, вынимая оттуда темный, сверкнувший светло-голубым платок.

Мартин кивнул, не пытаясь скрыть мелькнувшей на его лице улыбки. Подобные действия лучше всего показывали характер Нереварина. В прошлом, часто не считавшийся с чужим мнением, Руэл при помощи слов с легкостью мог оскорбить, отталкивая от себя как союзников, так и простых людей. Истину же всегда можно было увидеть в действиях… сваренные, казалось бы, подготовленные на все случаи жизни, зелья, чудовищные по своим эффектам артефакта-подарки, крепкая хватка и подставленные в случае нужды плечи – все это говорило лучше слов.

– Ты предлагаешь две линии защиты? – поинтересовался у друга Мартин, прикусывая в задумчивости губу.

– До якоря щит, в момент нахождения, после быстрое изгнание. – коротко объяснил свой план Нереварин, игнорируя нахмурившуюся Фрею. Светло-голубые глаза нордки задумчиво посмотрели в сторону погруженного во тьму прохода, после чего она, побледнев, закашлялась. Руэл между тем продолжил: - Нам ведь важно забрать якорь. Пары секунд хватит, а после уже будет не важно.

– Неправильно, Руэл. – внезапно сказал, положивший голову на плечо данмера, аристократ. Глубоко вздохнув мер, не открывая глаз, поджал губы. Морщинки на его лбу стали заметнее, выдавая задумчивость Ворина. Раздавшийся через секунду спокойный, лишенный сильных эмоций голос будто бы читал скучную лекцию: - Видимые мной признаки Обливиона ясно говорят не о якоре, а о Вратах. Небольших, но находящихся здесь достаточно долгое время. Небольшой, ведущий в Обливион портал, в котором находится якорь.

– Никто не сообщал о вторжении. – заметил в ответ Руэл, устало выдыхая и проводя рукой по подбородку.

Данмер не обвинял лежащего на его плече аристократа во лжи и не пытался поставить под сомнения его слова. Вместо этого, он лишь бросил взгляд в сторону коридора, с недовольством шипя:

– Дерьмо...как же не вовремя наш специалист по Вратам попал в очередные неприятности.

Дракон в душе Мартина угрожающе зарычал, в то время как почувствовавший на своих губах кровь имперец неосознанно сжал руки в кулаки. До появления Ворина Дагота драконорожденный был полностью согласен со слова Руэла о якоре. Знания бывшего священника в оккультной магии ясно говорили о неудачном ритуале призыва, который в условиях отсутствия вторичной защиты мог обернуться небольшим, держащемся на якоре, прорывом. Привязка к предмету не была чем-то необычным и некоторые виды духов подчинялись тем же правилам.

Слова же Ворина заставляли предполагать худшее. Он знал, что с возвращенным, держащемся на его крови барьером Врата не могли открыться… это была непреложная, известная каждому истина. В которой не могло быть исключений...

Нижняя губа на секунду вспыхнула от боли, а глаза имперца загорелись осознанием. Исключения были…недолгий, пропускающий лишь в Обливион портал. Портал, в который можно было лишь войти, но не выйти. Несомненно, по всем свидетельствам он также держался на якоре…но этот якорь должен был покинуть план смертных вместе с путешественником. Однако, сейчас перед ним был открытый, оставшийся в плане смертных портал, который оставался открытым благодаря…глаза драконорожденного коснулись останков чужих доспехов, после чего он вспомнил слова Фреи о мертвецах…одновременно с этим, на поверхности множество смертных подпитывало руины древнего города…что в свою очередь играло в пользу сохранившегося портала.

– Как разорвать связь смертного плана и Обливиона? – поинтересовался быстро драконорожденный, беспокойно кусая губы.

Взволнованный взгляд Руэла и тихий вздох главы Великого Дома Дагот прошли имперца незамеченным, а сам он внезапно ощутил под своими пальцами мягкий мех оправившегося от слабости волка. Читающиеся на лице забытой всеми Фреи непонимание было проигнорировано имперцем, который вновь спросил:

– Здесь принцип как с Вратами Мертвых Земель или же нечто иное?

– Без видимого портала сложно сказать. – честно ответил Ворин, открывая глаза и убирая голову с чужого плеча. – Вы не хуже меня знаете сложность в построение порталов. В большинстве своем достаточно уничтожить оказавшийся в Обливионе якорь. Так было на территории Империи во времена кризиса Обливиона и в плане Манкара Каморана. Спасение Вашего отца, по заверениям Талина, требовало несколько иного подхода, и он использовал заключенную в посохе Джагара Тарна душу. Приключение Амарис в иных планах завершились после того как она поглотила Мантеллу – ключ Нумидиума. Также я помню, что во время вторжения даэдра дома Редоран и Телванни достаточно успешно врывали Врата.

– Короче, тут нужно смотреть. – вынес вердикт Руэл, потирая рукой подбородок.

– Я наложу щит. – голос Мартина дрогнул, а сам он на секунду услышал, как в его словах звучит хрип.

Сердце имперца болезненно сжалось, а разум посетила безумная, способная завершиться его смертью, безрассудная идея. Внутренний зверь имперца одобрительно зарычал, в то время как большой палец левой руки с нежностью провел по ободку серебряного кольца. За разговорами об уничтожении якоря и спасении Тамриэля от влияния Обливиона они забыли свою истинную цель. Им нужна была подсказка…путь к их противнику, который должен был вернуть драконорожденному похищенного супруга. Сейчас же перед ними открывалась возможность – путь и подсказка, которую они хотели уничтожить. Должен ли был Мартин следовать этому плану? Или же он мог подобно Ригу войти во Врата, находя его в плане принца даэдра?

– Монашка, все нормально? – спросил у него внезапно Руэл, внимательно всматриваясь в его лицо.

Имперец промолчал, замечая, как скрывается за спиной рука Ворина. Безэмоциональный взгляд темных глаз не отрывался от его лица, в то время как стоящий рядом с аристократом Нереварин слегка склонил голову. Попытка скрыть свое беспокойство была обречена на провал с самого начала, тогда как хорошо знавшие имперца меры терпеливо ожидали ответа…они бы действительно поняли бы его, в отличии от все еще присутствовавшей здесь Фреи, попытавшейся бы сразу же уничтожить портал.

Взгляд серых глаз коснулся бледного лица девушки. Они были здесь по разным причинам и момент, которого опасался драконорожденный становился все ближе. Долг перед народом, против личных, эгоистичных мотивов бывшего священника. На первый взгляд подобная проблема решалась достаточно просто и никто в пустых, проклятых Обливионом руинах не стал бы винить Мартина в несчастном случае. Нанести упреждающий удар…это ведь действительно было простым решением проблемы…жизнь, стремившейся спасти свой народ, нордки за жизнь того, кто держал на своих плечах часть защиты барьера. Барьер против небольшой горстки людей – привычная жертва для Императора, но правильная ли для Мартина? Правильно ли было обрекать невиновных на гибель ради защиты одного, любимого всем сердцем человека?

Кровь медленно проникала в рот драконорожденного, который чувствовал в себе готовность совершить непоправимое. Жертва казалось ему оправданной, в то время как иных выходов избежать трагедии для напряженного разума будто бы не было. Портал, ведущий в Обливион…ведущий к Ригу и ставящий под угрозу план смертных. Болезненно вспыхнувшие губы, заставили имперца дрогнуть, проходясь пальцем по кольцу. Мелькнувшие в разуме слова Ворина словно гром молнии ударили по мыслям имперца, заставляя его вспомнить все что было известно о порталах в Обливион. Идея шагнуть в неисследованный портал все также поглощала бывшего священника, в то время как мысли об убийстве Фреи внезапно отошли на второй план. Воспоминания о портале в план Манкара Каморана медленно пронеслись в уставшем разуме, напоминая ему о том, что он тогда сказал Ригу…он говорил ему об уничтожившемся портале, прося его найти выход и вернуться к нему.

– В случае, если портал можно будет закрыть в этом плане, закроете его за мной. – коротко сказал драконорожденный, принимая быстрое решение.

– Мы не знаем, будет ли он там. – сразу же сказал Руэл, беспокойно смотря в лицо друга. – Обливион бесконечен, а время в нем течет как того хочет его хозяин. Ты можешь искать его вечность, теряя свою душу.

– Ваша душа все также ярка, Мартин. – добавил спокойно Ворин, высказываясь в поддержку Нереварина. – Потерять душу для Вас будет проще, чем для тех, кто не так интересен принцам даэдра. К тому же, мы действительно не можем отпустить Вас в неизвестность, не имея представления о портале или, если я ошибаюсь, о якоре. Я предлагаю перед тем как принимать поспешные решения, все же изучить интересующий нас предмет.

– Который, если подтвердится версия с порталом, я использую. – решимость в голосе бывшего священника не предполагала споров, а сам он понимал, что душа и сердце уже приняли свое решение.

– Проблему летающих, орущих на всех, ящериц значит сбросишь на нас и львенка? – уточнил с насмешкой Руэл, скрещивая руки на груди. – Не боишься, что без «избранника Богов» мы лоханемся?

– Моя кровь сидит на рубиновом троне и насколько я понимаю опасения Клинков скоро может вмешаться официально. – с непоколебимой уверенностью ответил драконорожденный, чувствуя, как что-то внутри него напоминает о сделке с Богами. Пропавшие, полученное кем-то желание мало сейчас мало волновало бывшего священника, который смотря в алые глаза старого друга продолжил: – По землям Скайрима согласно всем имеющимся у меня сведениям шагает убийца родственников, сила крови которого пробуждена на Высоком Хротгаре. Империя и Клинки в согласии с тобой пытаются разработать способы более эффективной борьбы с драконами. Как думаешь, волнует ли меня при таком раскладе, способная прожить без «бастарда Септимов» Империя?

– А решение он уже как обычно принял. – с привычной насмешкой произнес Руэл, демонстративно закатывая глаза и подавляя зевок. – Мы попробуем его тормознуть, Вори?

– Я погрузил Ресдайн в хаос, вынуждая Азуру вернуть мне тебя. – ответил без какого-либо сожаления, не сводивший с лица Мартина пристального взгляда, аристократ. – Ты был готов для моего возвращения развязать войну, лишая смертный план шанса на спасение. Здесь мы можем понять, находя разумную причину для подобных действий. Грозящий рухнуть барьер, важнее готовящегося к уничтожению мира дракона. Империя может подготовиться к дракону, в то время как держащийся лишь на крови Септима барьер словно приставленный к голове заряженный револьвер, последствия выстрела которого были испытан миров двести лет назад.

– Как думаешь гуарчик справится? – внезапно спросил у Ворина избранник Азуры, заставляя драконорожденного потрясенно выдохнуть.

Подобные слова не могли прозвучать случайно, в то время как привычка Руэла называть достучавшихся до его сердца смертных прозвищами не давала бывшему священнику ложных представлений о чужих намерениях. Благородство и преданность старого друга трогали душу, заставляя человеческое сердце заходиться в бешенном ритме. Одно дело было принят в решение в одиночку идя на риск и совсем другое понимать, что твои действия могли кончиться смертью близких, ставших практически семьей, друзей.

– Он взрослый, разумный мужчина. – заметил спокойно Ворин, не обращая внимание на бледную подобно мертвецу, забытую всеми Фрею, чьи светлые глаза в восхищенном страхе проходились по лицам старых друзей. – Мои потомки также не кажутся мне…безрассудными. Вопрос в том, желаешь ли ты этого по-настоящему? Осознавая риски и последствия?

– Акавир был бы безопаснее. – усмехнулся в ответ Руэл, бросая насмешливый взгляд в сторону Мартина. – Обливион определенно веселее. Есть в нем некий шарм, который мы, с нашим относительным бессмертием, можем исследовать вдоль и поперек. Если только ты пойдешь со мной, Вори, а не останешься в одиночестве с Башней и сердцем.

– Двести лет счастья, против трех эр безумия – ответ, Луна-и-Звезда, думаю очевиден. – со всем возможным спокойствием и смирением сказал глава дома Дагот.

Незамеченная никем Фрея застыла подобно статуе, не решаясь высказаться или пошевелиться. Видимое в ее глазах восхищение не думало исчезать, тогда как приложенная к груди права рука сжалась в кулак. Беззвучно двигающиеся губы шептали неизвестные покачнувшемуся от напряжения Мартину слова.

Беспокойный, пребывающий в ужасе смертный разум, словно не желал принимать слова друзей, которые несмотря на спокойную жизнь решились шагнуть за ним в огонь. Успокаивающие урчание Ами будто бы доносилось до имперца через туман, в то время как поглощающие древний город тени сгустились еще сильнее.

– Были бы здесь кошечка с птичкой, побежали бы за нами. – усмехнулся внезапно Руэл, с некой печалью обводя взглядом местность. – Один, чтобы написать новую оперу, вторая, чтобы мы не подохли от своей глупости. А старичка и канцлера хватил бы удар.

– Но сперва нам необходимо изучить портал. – напомнил, загоревшемуся в предвкушении путешествия Нереварину, Ворин. Темные глаза внезапно коснулись лица светловолосой нордки, заставляя ее вздрогнуть. Вежливо кивнув в знак приветствия, глава великого дома сказал: - В случае путешествия, я постараюсь оставить инструкции по возможному уничтожению портала.

– В-ваша смелость… - пробормотала в восхищении Фрея, резко обрываясь и выдыхая.

– Руэл, в случае путешествия я ожидаю, что ты напишешь Аравасу. – сказал между тем аристократ, заставляя Руэла быстро кивнуть. Сразу же после этого, глава дома Дагот коснулся рукой переносицы носа, потирая ее и продолжая: - Теперь, если мы определились с…планом, думаю нам следует обговорить используемые нами заклинания. Мартин, Вы выразили желание использовать щит?

– Через молитву можно использовать благословленный Богами щит. – не стал отрицать драконорожденный, замечая недоверчиво приподнятую бровь Руэла. – Ты был свидетелем этому.

– А они тебя после твоего кидалово сами не кинут? – поинтересовался со смешком Руэл.

– Один точно не сможет проигнорировать его зов. – спокойные слова Ворина вызывали в душе Мартина новый рев дракона.

Побледневший драконорожденный слишком быстро понял намек старого друга, понимая, что там, где его проигнорируют Девятеро, ответит пребывающий в Обливионе Риг. Однако, несколько минут помощи могли привести к ужасному, чего бывший священник не мог допустить. Лишь это останавливало Мартина от тихой, направленной к близкому человеку, молитвы.

– Я обращусь к Повелительнице. – внес изменение в чужой план, заметивший бледность драконорожденного, аристократ. – Леди Азура не пройдет мимо подобной…угрозы. В момент же нахождения в миг сбрасывания щита нужно будет успеть прочитать изгнание, после чего уничтожить или шагнуть в портал.

– Тогда я рискну заняться изгнанием. – сразу же вызывался Мартин, замечая мелькнувшее на лице Руэла недовольство.

Нереварин предупреждающе качнул головой, намекая на глупость подобного решения. В ответ имперец, не пытаясь отвести от друга взгляд, упрямо скрестил руки на груди. Подобно Хортатору он видел опасность подобного поступка, понимая, что в случае перемещения в Обливион он окажется практически беззащитен. Зелья в течении суток несли ему опасность, в то время как лечить истощение собственной магией было не самым разумным решением, в то время как Ворин Дагот всегда был слаб в школе Восстановления. Однако в глазах имперца подобный шаг был верным, а сам он не рисковал случайно поставить под угрозу жизнь любимого человека.

– Может все-таки щит? – поинтересовался спокойно Руэл, окидывая взглядом местность и задерживая свой взгляд на забытой всеми девушке. Алые глаза сузились, после чего мер резко взмахнул рукой, подзывая нордку ближе. Удивленная Фрея вздрогнула, подходя к ним и с ожиданием поднимая взгляд на избранника Азуры. Тот же с любопытством поинтересовался: - Что твой народ знает об изгнании тварей Обливиона? Изгнание? Молитвы с щитом?

– Вам же не нравится слушать о вере моего народа. – осторожная, не подходящая ситуации, насмешка Фреи заставила Руэла закатить глаза, раздраженно выдыхая.

– Потому, что я отрицаю концепцию божества в качестве необъяснимой, всемогущей и заведомо имеющей план, сущности. – раздраженно ответил собеседнице Нереварин, почти сразу же добавляя: - Именно это мне не нравится больше всего. Сейчас же, молись хоть лысому, курящему бамбук псу или золотому септиму. Если твой щит выдержит Обливион, мне будет насрать на то, какой дослужившийся до бессмертия маг прошлого приложил ручку к решению проблемы. Поэтому, спрошу еще раз: что твой народ знает о щитах и изгнании?

– Молитва. – с легким оттенком недовольства произнесла Фрея. – Молитва Всесоздателю, который способен защитить нас через амулеты или клинки, поражая нашего противника и позволяя нам при помощи собственных сил изгнать скверну…

– Сойдет. – прервал слова девушки Руэл, устало потирая рукой подбородок. – Монашка, расслабляешься пока. Вори, сможешь подготовить изгнание?

– Если щит продержится, то это не составит для меня труда. – сразу же ответил Ворин, забирая из рук данмера мятый платок.

Осторожно повязав вещь, глава Великого Дома Дагот открыл кожаный, вышитый настоящим жемчугом, кошель, доставая из него изогнутый, серебряный кинжал. Темные глаза спокойно прошлись по лицам собравшимся, после чего аристократ сказал:

– Если никто больше не собирается вносить изменения в план, то нам следует начать действовать. Медлительность лишь усилит влияние Обливиона, заставляя нас впоследствии приложить больше усилий для обращения эффекта проклятых вод вспять.

Чувство беспомощности напомнило о себе слишком внезапно, заставляя драконорожденного прокусить губу. Темные, мелькнувшие перед глазами пятна напомнили ему о первых днях кризиса Обливиона, в то время как разум не смог не признать разумность чужого плана. Дракон в душе бывшего священника протяжно рычал, а сам Мартин никак не мог отделаться от мысли, что должен был сделать больше. Риг был его супругом и именно Мартин должен был приложить все силы для его спасения…он не должен был становиться бесполезным балластом, боящимся шагнуть за грань истощения…из-за которого, на самом деле, он не смог бы никого спасти.

– Госпожа… - голос драконорожденного дрогнул, а сам он, несколько раз кашлянув все же вытащил из кошеля убранный ранее платок. Повязав его на лицо, бывший священник глубоко вздохнул, неосознанно исцеляя ноющие от боли губы и слизывая оставшуюся на них кровь. Обратившая на него взор светлых глаз Фрея нахмурилась, терпеливо ожидая чужих слов, которые, впрочем, не заставили себя долго ждать: - У Вас получится?

– Если Всесоздатель будет милостив, то я обещаю защитить каждого из присутствующих. – сказала в ответ Фрея, складывая руки в молитвенном жесте. Приложив руки к груди, девушка внимательным взглядом окинула собравшихся в зале спутников, вежливо прося: - Встаньте как можно ближе ко мне.

Свист Руэла привлек внимание подошедшего, вставшего по левую руку от Мартина, Ами. Тихое, подбадривающие урчание волка мягко пронеслось по руинам древнего храма, наполняя их тела и разум силой. Оказавшийся позади девушки Ворин со вздохом со вздохом приподнял левый рукав мантии, готовясь в любую секунду пролить собственную кровь. Сжимающая рукоятку ритуального кинжала правая рука аристократа едва заметно дрогнула, в то время как черные глаза ярко вспыхнули, отражая застывшую в них решимость. Вставший перед нордкой, подобно верному щиту, Руэл обнажил истинное пламя. Загоревшийся в правой руке данмера ало-золотым огнем двемерский клинок не мог скрыть их присутствия, однако внушал невольную надежду на лучшее.

Оказавшаяся по правую руку от Мартина девушка прикрыла глаза. Грубые, непонятные имперцу слова сорвались с ее быстро шевелящихся губ, сгущая тени еще сильнее. Недовольное шипение отразилось от стен тронного зала, заставляя потолок и стены содрогнуться. Фигуру Фреи окутал слабые, нисколько не вредящий глазам белый свет, медленно образовывающий вокруг светловолосой девушки небольшой круг. Прижатые к груди руки дрожали, в то время как раскрывшиеся глаза были лишены зрачков.

Белоснежная, будто бы сплетенная из нитей полупрозрачная стена постепенно закруглялась, образовывая над их головами полукруг. Пол под ногами отряда хрустнул, тогда как части темного камня обратились в пепел, оставляя после себя лишь расколовшийся мрамор.

– Вори, готовься. – скомандовал нахмурившийся Руэл, делая шаг в сторону опутанного тьмой коридора. Загоревшийся в алых глазах огонь решимости обернулся в быстрый, полный беспокойства, приказ, свидетельствовавший не столько о заботе, сколько о понимании последствий неудачи: – Ручеек, если понадобятся зелья или передышка, дай знак.

Девушка промолчала, однако ее уверенные шаги ясно говорили о том, что она не была безвольной, ничего не понимающей куклой. Сияние вокруг них уплотнилось, в то время как шипение усилилось. Острые, извивающиеся шипы ударились о стенки возведенного барьера, вынуждая нордку едва заметно дрогнуть. Стены погруженного во тьму коридор затрещали, в то время как свет заклинания начал выжигать потянувшиеся к ним шипы. Крутой, спускающийся вниз проход был слишком узок для их построения, будто бы насмехаясь над их щитом и планом. Беззвучная, быстрая молитва Фреи не прекращалась, в то время как сияющий барьер расширился. Громкое урчание Ами проникало в разум каждого члена отряда, а сияющие глаза волка говорили о том, что божественный спутник вновь попытался исполнить свой долг.

Обломки, упавших на каменные пол, металлических факелов хрустели под ногами, угрожая внезапно проткнуть обувь путешественников. Ведущий отряд вниз Руэл морщился, пиная ногой острые осколки и заставляя их катиться вглубь, уходящего все ниже тоннеля. Падающие с потолка черные шипы царапали стенки возведенного барьера, вспыхивая белым огнем. Извиваясь подобно гремучим змеям, они ниспадали по полукруглым стенкам, обращаясь в пепел у самого пола. Редко открывающиеся, похожие на чей-то наблюдающий из

Обливиона глаз, темно-зеленые огоньки замирали, ненадолго увеличиваясь в размерах. Вязкая, пахнущая гнилью смола тонкой нитью медленно стекала вниз, после чего один из огоньков бесследно исчезал.

Темные глаза Ворина хмурились, а сжимающая кинжал рука заметно дрожала. Застывшая на благородном лице сосредоточенность ясно говорила о концентрации мера на намерении. Сомкнувшиеся в тонкую линию губы были напряжены, в то время как неспешные, полные гордости плавные движения несли в себе печать задумчивости. Пропускающий через себя урчание Ами Мартин видел, как взгляд главы Великого дома Дагот спокойно касался стен и щипов, в то время как исчезающие огоньки и вытекающая из них смола вызывали в чужих глазах искру понимания.

– Вы знаете кто наш противник? – тихо спросил у старого друга драконорожденный.

– У меня есть предположение, которое в скором времени или подтвердится, или опровергается. – спокойно произнес в ответ Ворин, переводя взгляд на появившуюся внизу арку. Сверкающие подобно черным драгоценным камням глаза внимательно посмотрели на бывшего священника, после чего мер поинтересовался: – Пока же, я бы посмел поинтересоваться Вашим мнением, Мартин. Вы оказались привлечены к проблеме…прорыва раньше меня и мне интересно к каким выводам успели прийти Вы?

– Пока я могу с точностью сказать лишь о том, что наш противник был смертным, заключившим договор с принцем даэдра.

– Можно ли его назвать избранником или речь пойдет о простом, недолговечном союзе? – вновь поинтересовался у человека аристократ, мягко кивая повернувшему в их сторону голову Руэлу.

– Считаете это может дать ответ на его хозяина? – поинтересовался вместо ответа Мартин.

– Вы не хуже меня знаете, что избранник у божества может быть только один. – произнесенная Ворином фраза заставила бывшего священника в непонимании прикусить губу. Заметив изменившийся взгляд драконорожденного, глава великого дома продолжил: - Исключение составляет связь аэдра и Императора, однако нас интересует не это. Мы помним Умарила и его связь с Меридией, помним господина Каморана и его отношения с Мерунесом Дагоном. За действиями избранника стоит принц даэдра, в то время как обычный договор может нести в себе волю смертного.

– Простой договор не может дать бессмертия, тому кто умер несколько эр назад. – заметил нахмурившийся имперец, признавая истинность слов старого друга. – Скорее всего перед нами действительно избранник, пытающийся прорвать барьер для воцарения своего лорда.

– Что в свою очередь позволяет нам привлечь к делу леди Азуру и аэдра. – без каких-либо сильных эмоций в голосе сказал золотокожий мер. – Согласитесь, разумнее если с силой принца даэдра будут сражаться бессмертные, но не смертные. – аристократ на секунду замолчал, спокойно наблюдая за тем как побледневший Мартин неуверенно кивает, частично соглашаясь со словами Ворина. Мелькнувшие в черных глазах искры вспыхнули, после чего мер продолжил: - Это не отменяет варианта нашего путешествия. Однако в данном случае нам нужно будет приложить больше усилий. Я сомневаюсь, что аэдра одобрят Ваш поступок, что, впрочем, не разорвет Вашу с ними связь. Если Вы сумеете подобрать правильные слова, а мы с Руэлом сможем убедить Госпожу, то у нас будет больше шансов.

– В моих руках Роза Сангвина. – едва слышно прошептал Мартин, замечая, как в ответ мер спокойно кивает.

– Это тоже сыграет в нашу пользу. – в голосе Ворина не было слышно презрение, в то время как внимательный взгляд темных глаз коснулся скрытого под плащом кошеля. – Против подобного артефакта будет…бессильна защита плана.

– Кого бы Вы назвали нашим противником? – вновь поинтересовался у друга Мартин.

– Хермеус Мора. – коротко ответил мер, следуя за Фреей и Руэлом через темно-зеленую полукруглую арку. – По крайней мере, если исходить из того что сейчас предстают перед моим взором. Темно-зеленые цвета и щупальца присуще ему. Впрочем, как попадающиеся на нашем пути вязкие бассейны. Запах гнилой сырости я бы также отнес к нему, отмечая при этом видимые в созданных колонах страницы книг. Если же мы говорим добавляем информацию об изгнаннике, то по известным мне данным у принца Неведомого на данный момент нет явных чемпионов. Однако, это предположение может быть сейчас опровергнуто и нашим истинным противником может оказаться практически кто угодно.

Мартин промолчал, неосознанно кивая и показывая, что чужие слова были услышаны. Одновременно с этим внимательный взгляд серых глаз пробежался по круглому, просторному залу. Горящий в середине темно-зеленый огонь был перекрыт каменной, образующей многочисленные, соединяющиеся между собой круги, решеткой. Тусклый, холодный свет уходящей глубоко вниз жаровни касался закругляющихся вверху черных стен. Поддерживающие круглый свод мощные колонны казалось могли соединиться в восьмиконечную звезду. На вершинах коллон, подобно украшающим замки Хай-Рока горгульям, сидели ужасные, неизвестные разуму Мартина существа.

Их нельзя было назвать ни порождением суши, ни тварью небес и не обитателем морского дна. Массивное, сидящее на возвышенности, чешуйчатое тело твари держалось за камень при помощи согнутых, человеческих рук и ног. Острые, держащиеся за камни звериные когти протыкали темный камень, а маленькая лишенная волос и ушей голова была покрыта, уходящими вниз, извивающимися щупальцами. Расходящиеся в сторону перепончатые, широкие крылья соединялись между собой, создавая своеобразный купол. Однако, на самом деле, внимание к ним привлекало ни уродство, а внимательный, словно бы следящий за вошедшими, взгляд меленьких рыбьих глаз.

– Думаю, ответ уже предстал перед нами. – спокойно произнес Ворин Дагот, смотря в конец зала.

Проследивший за взглядом аристократа Мартин выдохнул, замечая перед собой темное, извивающиеся множеством длинных щупалец неясное очертание неизвестного. Сверкающие гигантскими изумрудами глаза отражали от себя свет жаровни, касаясь стен и уходящих в неизвестность коридоров зала.

Вырезанный из темного камня силуэт даэдрического принца Судеб возвышался над ними, занимая большую часть зала. Проходящие по полу тонкие, каменные щупальца касались коллон, становясь странным узором, от которого нельзя было отвести свой взгляд. Расположенные по углам комнаты изящные, сплетенные будто бы из корешков старых книг пьедесталы казались круглыми столиками, на которых заботливый библиотекарь оставил тускло горящую лампу. Небольшое, прорастающие через камень столика, загибающиеся щупальце, слегка сверкало зеленым огоньком.

Окружавший отряд белый свет слегка померк, в то время как закашлявшаяся Фрея покачнулась. Руки девушки задрожали, после чего она быстро заморгала, сощуриваясь и словно пытаясь что-то увидеть. Вместе с ней заскулил и застывший Ами, чья поблекшая шерсть внезапно приобрела темные, склизкие пятна. Могучие лапы зверя почернели, а образовавшиеся под ним следы предупреждающе зашипели, выжигаясь светом держащегося щита. Грязно выругавшийся Руэл быстрым взглядом пробежался по залу, с беспокойством спрашивая:

– Вори, монашка, что можете сейчас рассказать о якоре?

– Раскрытая черная книга. – сказал, всмотревшийся вглубь зала, Ворин. – Достаточно сложный, малоизученный портал в план Хермеуса Моры.

Услышавший слова аристократа Мартин пораженно выдохнул, узнавая один из проклятых артефактов принца Неведомого. Проклятый, использующий в качестве подпитки, чужую душу предмет являл собой многоразовый, ведущий в определенное место даэдрического плана портал. Рассчитанный на одного, он переносил часть души смертного, оставляя в материальном плане поблекшие тело, которому по слухам становилось невозможно навредить. Читавший книгу оказывался в Апокрифе, манящем смертных безграничными знаниями…книга манила, обещая неведомые смертному разуму знания…она давала возможности, при правильном прочтении была способна дать частичку силы принца даэдра...

Но, как и любой артефакт Обливиона все это имело свою цену. Мартин дрогнул, вновь прокручивая в голове мысли о том, что использовалось артефактом в качестве источника силы. Душа самого исследователя, чья сила не была бесконечной. Опасность черной книги была именно в этом, чем дольше читаешь, тем ближе ты к исчезновению из смертного плана. Мартин хорошо помнил некоторые трактаты, говорившие о том, что с каждой секундой чтения пролятого артефакта связь между телом и душой становилась все тоньше, в то время как душа все глубже уходила в Обливион, подчиняясь воле того, кто создал проклятый предмет. Помнил он и свидетельства о том, что некоторые решившиеся испытать на себе книгу добровольцы спустя три месяца просто растворялись в воздухе, в то время как книга с громким хлюпаньем закрывалась, падая на пол. Исходя из этого, маги школы Колдовства и Мистицизма обычно сходились на версии того, что именно книга поглощала душу жертвы, используя ее в качестве камня душ.

Однако, одновременно с этим существовало мнение и служивших в храмах и часовнях жрецов. Последователи Богов обычно качали головами, говоря о том, что созданный злым разумом предмет не может обладать своей волей, самолично пожирая душу. Вместо этого, по мнению священников между увлекшейся жертвой и даэдрическим принцем Неведомого устанавливалась связь, которая медленно развивалась в обе стороны. Бессмертный монстр совращал попавшего к нему мага, питаясь его душой и изменяя его смертную суть, подчиняя ее водам Обливиона. Прозрачное тело, которому невозможно было навредить, по мнению священников являлось медленным перерождением в тварь Обливиона. По завершению же перерождения срабатывала воздвигнутая Богами защита, которая не позволяла злому существу остаться в плане смертных. Отсюда, по их мнению, и появлялось исчезновение тела.

– Насколько я знаю книга может работать лишь точечно, но не охватывать область. – задумчиво сказал драконорожденный, замечая, как Руэл осторожно опускает Фрею на пол.

Дрожащая от переизбытка проходящей по ней энергии девушка хрипло кашляла с трудом удерживая над их головами барьер, по которому на пол стекали темные вязкие капли. Скулящий рядом Ами неосознанно свернулся в клубочек, оставляя на камне темные, сгорающие под действием щита пятна. Дракон в душе бывшего священника угрожающе зарычал, в то время как сердце обеспокоенно сжалось. Руки Мартина сжались в кулаки, а сам он, прикусив губу сделал шаг в сторону волка. Беспомощность и бесполезность охватили взволнованный разум имперца, который понимал, что одно заклинание могло перечеркнуть весь их план…который, впрочем, и так оказался бесполезным. Рассчитанный на одного портал…чья-то жертва и возможное исчезновение…решение действительно было слишком простым, вызывая лишь беспокойство о Ами, против страданий которого имперец не мог пройти без боли в сердце.

– Подобный порталы действительно рассчитаны на одну смертную душу. – подтвердил между тем слова Мартина, опустившийся на пол Ворин.

Сверкнувший в его руке серебряный кинжал прошелся вдоль левой руки мера, оставляя на ней глубокую рану. Лицо аристократа слегка дрогнуло, после чего он без каких-либо стонов или возгласов, положив окровавленный клинок на колени, испачкал пальцы в собственной крови. Изящные, точные линии коснулись темного камня, изображая на нем руну заклинания изгнания. Черные глаза загорелись потусторонним светом, в то время как воздух ощутимо похолодел. Спокойный, лишенный оттенка боли голос главы Великого Дома Дагот сказал:

– Однако в любом правиле как мы хорошо знаем можно найти исключение. При должной подпидке и правильном сочетании рунического плетения любой эффект можно расширить. Здесь, как я правильно понимаю присутствует несколько факторов. Во-первых, форма зала и расположение черной книги.

– Восьмиконечная звезда используется в ритуалах призыва школы Колдовства. – уверенно сказал драконорожденный, быстрым взглядом осматривая просторный зал.

Глаза человека сощурились, а сам он, мысленно прочертив соединявшую коллонны линию, всмотрелся в середину. Высокий, похожий на кафедру, пьедестал находился в центре воображаемой звезды. На слегка наклоненном в их сторону камне лежала раскрытая черная книга, которая на первый взгляд не казалась чем-то злым или необычным. Неосознанно прикусивший губу имперец, между тем продолжил:

– Центр в таких ритуалах является важнейшим, обеспечивающим устойчивость заклинания, местом.

– Хорошо, что Вы это помните. – сказал, продолживший чертить руну Ворин, придирчивым взглядом окидывая линии.

Оказавшийся в его руках кинжал вновь рассек руку аристократа. Сжавшиеся в беспокойстве сердце подняло в драконорожденном волну тошноты. Глубокая раны на руке близкого друга напоминала Мартину обо всем, чему его учили в часовни Акатоша. Не задумываясь он смог бы назвать множество последствий подобного поступка, останавливая аристократа и говоря ему о не всесильности школы Восстановления. Однако…при всем этом, Мартин не мог забыть об одном моменте. Магии собственной души, чей раскрытый потенциал был способен на невообразимые вещи, что в свое время доказал, прозванный в народе «божественным целителем», Риг. Заполучивший записи бретонца Ворин был опытным магом, который за столетия одиночества привык отдаваться совершенствовании…глава Великого Дома тренировался, много и упорно, до тех пор, пока у него не начинало получаться…о нем не нужно было беспокоиться.

– Вторая причина – души. – сказал дрогнувшим голосом Мартин, замечая, как старый друг склоняет голову. – Наверху мы нарушили линии ритуала, лишая это место подпитки…значит теперь в теории нам нужно убрать книгу с пьедестала. Убрав две, увеличивших радиус заклинания, причины мы вернем книгу к ее изначальному эффекту.

– Изгнание же позволит нам направить влияние Обливиона обратно. – вновь кивнул Ворин, прикрывая глаза и глубоко вздыхая. Окровавленная рука мера вспыхнула алым, в то время как потеплевший на секунду воздух нес с собой запах пепла и старых книг. Глубокая, проходящая по вене, рана медленно соединилась, не оставляя после себя даже шрама. Открывший сразу же после этого глаза мер, нахмурился, начиная размеренно дышать. – Однако книгу нужно взять в руки…нужно найти то, что ее закрывает изнутри.

– Кимерам было что-то известно о подобных артефактах? – сразу же уточнил драконорожденный, игнорируя взгляд подбадривающего Фрею Руэла.

Молчаливое понимание данмера нисколько не скрывало проявляющегося в его жестах недовольства и волнения. Сидящая же на камне нордка продолжала с прерывистым хрипом шептать молитвы, поддерживающие начавший искрить щит.

– Мы могли бы больше рассказать Вам об артефактах леди Азуры, госпожи Мефалы и повелительницы Боэтии. – ответил драконорожденному Ворин, поднимая покрывшуюся фиолетовым светом руку. – Если бы Вы попросили, думаю при должном старании мы смогли бы повторить подобное с Молаг Балом, Мерунесом Дагоном и Малкатом…двести лет назад мы добавили бы в этот список и Шеогората, но думаю теперь подобное становится нецелесообразным. Хермеус Мора…обычно был достаточно скрытным, не предпринимая никаких попыток навредить.

– Вы сможете поддержать мою душу? – вновь спросил драконорожденный, наблюдая за тем как Ворин склоняет голову в знак согласия.

– Думаю, это не должно будет составить труда. – сказал глава великого дома, прикрывая горящие фиолетовым светом глаза. – Тело будет здесь, а до вашей души в случае нужды я думаю смогу дотянуться. Если только, Вы мне доверитесь.

- Об этом можете не беспокоиться. – уверил старого друга имперец, глубоко вздыхая и делая шаг в сторону книги.

Дракон в душе громко вскричал, в то время как сам Мартин вспомнил о стремительно утекающем времени. Время сомнений прошло, тогда как момент решения и риска наступил. Окинув последним взглядом лица собравшихся, бывший священник спросил:

– Готовы?

– По Вашему сигналу. – произнес золотокожий мер, готовясь в любую секунду начать произносить слова заклинания. Окутанная сиянием рука дрожала, а фиолетовый свет на ней опасно мерцал, грозясь в любую секунду погаснуть. В спокойном, лишенном сильных эмоций голосе послышалась хрипота: – Постарайтесь успеть.

– Руэл, позаботься об Ами. – попросил напоследок друга, кивнув Мартин.

– Только попробуй там откинуться, монашка. – прошипел с предупреждением Нереварин, не пытаясь подняться или обнять покидающего смертный план имперца. Смотрящая в пустоту Фрея вновь закашлялась, оставляя на своих губах капельки алой крови. Переведший на нее сразу же взгляд данмер, попытался ободряюще улыбнуться, с насмешком замечая: - Можешь начинать расслабляться, ручеек. Сейчас маги континента покажут мастер-класс.

Губы Фреи сомкнулись, а сама она устало осела на камне. Щит над их головами вспыхнул, покрываясь темными, просачивающимися сквозь исчезающее полотно, каплями. Быстрый, гортанный шепот лорда Дагота начал читал заклинания, сгущая вокруг него тени. Фиолетовое сияние смешалось с зеленью Обливиона, в то время как похолодевший вмиг воздух вырывал изо рта облачко пара. Дракон в душе Мартина вскричал, а сам имперец почувствовал, как горло разрывается от знакомой ему щекотки. Намерение…нужда столь драгоценных для него секунд была для него естественной, составляя суть его внутреннего зверя. Вынести из центра проклятый артефакт, избежать влияние Обливиона – для всего этого существовал лишь один, вылившийся в простое, пронесшиеся по залу, рычащие слово, ответ:

– Tiid.

Дрогнувший от его слова мир подчинился чужой воле, серея на глазах. Раскрывший свои невидимые крылья золотой монстр кричал в его разуме моля вырваться наружу. Глаза драконорожденного сияли божественным золотом, в то время как горящая в его венах благословенная кровь будто бы увеличивала его скорость. Борящийся с его волей мир чернел, вспыхивая фиолетовыми, прохядящими по полу нитями заклинания, медленно плетущиеся в сторону имперца щупальца протяжно шипели, уходя под пол. Чернота стен трещала, разрываясь на части от вырывающихся из пола фиолетовых цепей, которые поднимались по коллонам к чудовищным гаргульям. Украшавшие капитель статуи крошились на мелкие кусочки, падая на пол и встречаясь с появившимся над головами членом отряда алым щитом. Качающийся Ворин Дагот держал над своей головой вытянутый вверх окровавленный кинжал, в то время как по его алой мантии стекали пятна из вновь разрезанных рук.

Забывший о Фрее Хортатор оказался подле аристократа, обхватывая его талию и удерживая мера от падения. Алые глаза искрились беспокойством, а смотрящая в сторону Мартина голова слегка склонилась, словно пытаясь подтолкнуть приблизившегося к пьедесталу имперца. Взволнованный лай рванувшего в его сторону Ами не прошел мимо коснувшегося обложки книги имперца. Покачнувшийся, запутавшийся в своих лапах зверь с болезненным визгом упал на потрескавшийся, лишенный влияния Обливиона пол, тогда как кольцо на безымянном пальце опалило огнем.

Мартин дрогнул, рефлекторно забирая с пьедестала проклятую, потянувшуюся к нему книгу и резко дергаясь в сторону ближайшего коридора. Стена в его разуме покачнулась, а связь болезненно вспыхнула, обретая наконец столь желанное ему направление. Золотой и лиловый сплелись перед его глазами воедино, являя его разуму уходящую вперед толстую подобно корабельному канату нить. Плохо скрываемые ощущения потерянности и беспокойства заставили его внутреннего дракона закричал еще громче, прижимая крылья к телу и подчиняясь вырвавшимся из книги зеленым щупальцам.

Липкие, склизкие и холодные оковы обвились вокруг тела бывшего священника, лишая его воздуха и разума. Он хрипел, пытаясь вырваться из хватки щупалец. Разум кричал в страхе перед неизвестным, в то время как душа вопреки всей логике, подчинились влиянию обратившегося на него пристального взгляда. Задержавший дыхание Мартин, словно погружался в глубины океана, замечая, как мир перед его глазами приобретает очертание различных оттенков зеленого.