Неизвестное время. Апокриф. Обливион.

Обливион был различен. Эту истину уяснял каждый, занимающийся оккультной магией, чародей. Пустынный, островной, имеющий бескрайние горы или поля...холодный или жаркий…цветущий или безжизненный…разбитый на множество планов, расколотый силой бессмертных сущностей, мир целиком и полностью подчинялся воле своих господ.

Переживший кризис Обливиона Мартин хорошо помнил, как менялась местность вблизи проклятых Врат. Выжженная дотла, безжизненная черная земля, в трещинах которой горели алые, отдающие жаром проблески. Оплетающие даэдровый портал темные, бьющие каждого кто близко подойдет лианы и растущие среди них окровавленные травы…запах крови и пепла, смешивающийся с криками агонии и грохотом разверзающих покрывшиеся болезненными разрывами небеса ало-золотых молний. О том, же что ждало добровольцев за пределами Врат, мало кто рассказывал, отмечая лишь то, что написанные в книгах свидетельства о жаре и лавовых озерах – правдивы.

Знал драконорожденный и многочисленные, описывающие другие планы, толстые трактаты. Цветущие сады Азуры, бескрайние поля Клавикуса Вайла, сражающиеся друг с другом сияющие в своем блеске и отчаянии острова Шеогората и постоянно сменяющиеся, подстраивающиеся под нужды гостей «карманные комнатки» Сангвина. Последнее бывший священник пусть и недолго, но видел когда-то лично, с азартом наивной юности вдыхая запах вина и слушая громкий, прерывающийся стонами или песнями, смех.

Однако этот план не был похож ни на ужасные Мертвые земли, ни на Несметные Царства Удовольствий. Там, где территория утопала в криках радости или отчаяния, боли удовольствий или агонии приближающейся смерти, здесь слышалась лишь безжизненно молчание. Запах крови и пепла не никогда не касался островов и стен этого места, а вино было неслыханным удовольствием. Вместо этого, видя перед собой темный, покрытых круглыми узорами, решетчатый металл, Мартин чувствовал смешавшийся с солью моря запах древних, способных исчезнуть от слишком сильного прикосновения, книг.

Фантомные ощущения душащих его горло холодных, склизких, щупалец вырвали из имперца хриплый кашель. Рот бывшего священника приоткрылся, а сам он с отчаянием паникующего разума пытался вдохнуть такой необходимый ему воздух. Отдающийся в ушах рев внутреннего зверя лишь отвлекал, в то время как закрытая, но такая видимая его разумом связь дрогнула, натягиваясь. Толстый, становящийся тонкой ниточкой у мизинца, канат уз вспыхнул, исчезая с его глаз, но оставляя свой след в разуме. Плохо скрываемое беспокойство любимого супруга проникло через возведенный бретонцем барьер, заставляя драконорожденного выпрямиться. Мартин был близок к нему, и теперь его не могли остановить никакие воздвигнутые для защиты стены. И пусть имперец все еще не мог почувствовать большую часть родных сердцу эмоций, однако в его разуме наконец появилась дорога.

Замедлив дыхание драконорожденный сосредоточился на чужом волнении, сбрасывая с себя остатки неприятных ощущений перемещения. Мир перед глазами человека сверкал обилием разных оттенков зелени. Сплетенные из множества книг шкафы устремлялись в темно-зеленые небеса, изгибаясь под немыслимыми углами и образуя изящные арки или ведущие в неизвестность дороги. Небольшие, круглые бассейны знакомой черной смолы или слизи располагались возле сплетенных из черных щупалец кресел, чьи высокие спинки и широкие, позволяющие удобно скрестить под собой ноги, сиденья словно манили путешественника к себе. Плавающие над креслами и стеллажами круглые светло-зеленые шарики освещали пространство, а кружащие в воздухе одинокие страницы книг хватались, выныривающими из бассейнов, черными щупальцами. Через высокие, постоянно увеличивающиеся, арочные потолки виднелось покрытое черными разрывами зеленое небо с которых вниз падали пожелтевшие от времени страницы книг.

Большой палец с нежностью провел по серебряному кольцу, после чего серые глаза оглядели представшую перед ним россыпь, ведущих в глубины плана, коридоров. Восемнадцать, уходящих в разные стороны, дорог вели вдаль, позволяя увидеть лишь заставленные толстыми книгами высокие, беспрерывные, стеллажи книг…некоторые из которых были перетянуты черными, подрагивающими на весу, щупальцами.

Нахмурившийся драконорожденный сделал шаг в сторону одного из перетянутых коридоров, ощущая, как медленно уплотняется связь, говоря ему о верности выбранного им пути. Одновременно с этим, глаза бывшего священника коснулись небольшой, металлической табличке. Даэдрческие буквы на секунду расплылись перед ними, заставляя Мартина всмотреться в представший его взору тамриэлик.

«Незримое» - короткое наименование отдела подняло в драконорожденном волну непонимания. Что хотел сказать этим, впустивший в это место гостя, хозяин плана? Незримая взору смертных магия, являющаяся неизвестным никому ранее заклинанием школы Мистицизма? Сокрытые во времени тайны школы Колдовства? Забытая ими история, раскрывающая связи между Обливионом или Этериусом? Быть может карты незримых, проходящих через все планы троп?

Охватившие Мартина любопытство и потянувшаяся невольно к книгам рука подняли в душе страх. Внутренний зверь предупреждающе зарычал, а дрогнувшая в попытке защитить связь заставила человека отшатнуться от коридора, делая невольный шаг в левую сторону. Новые перетянутые щупальцами книги задержали на себе взгляд серых глаз, заставляя его рефлекторно прочитать короткое «Порядок».

Глаза Мартина сощурились, а сам он ощутил, как дракон в его душе издает утробное угрожающие рычание. Знакомое ощущение тайны манило его все сильнее, в то время как представшая его взору табличка не была для него непонятной, бессмысленной чепухой…по крайней мере с тех пор, как Риг впитал в себя силу ранее неизвестного никому даэдрического принца Порядка – Джиггалага…первозданный порядок…мог ли Хермеус Мора посвятить одному из принцев даэдра целый коридор?

Подобная мысль показалась драконорожденному излишне странной, ведь глупо было выделять кому-то целый, заполненный толстыми книгами коридор. Это было бессмысленно и сложно было представить какими книгами можно было заполнить посвященные кому-то книжные полки. По крайней мере так казалось на первый взгляд…Повелитель Знаний, Властелин Судеб не мог делать что-то просто так и у него должна была быть причина подобного…прикусивший губу имперец невольно пробежался взглядом по лишенным щупальцев коридору. Его глаза проходились по табличкам, отмечая что каждая из них располагалась слева, будто бы соблюдая какой-то неизвестный порядок.

«Сны» … последний закрытый щупальцами коридор с надписью «Хаос» … «Тьма» … «Договор» … «Пауки» … «Нежить» … «Интрига» … «Роза» … «Эпидемии» … «Жизнь» … «Вероятность» … «Вино» … «Охота» … «Проклятия» … «Бедствие» …

Последняя табличка, расположенная справа от отдела «Незримое» - «Карта отдела и справочная информация» заставила связь невольно дрогнуть, вынуждая Мартина сделать в сторону коридора шаг. Прикусивший губу человек беспокойно пробежался взглядом по табличкам, понимая, что вынесенная на них информация лишь на первый взгляд казалась неструктурированным нечто. Связь между эпидемиями и розами виднелась слабо, в то время как список проклятий и правила охоты казались не имели ничего общего…по крайней мере для того, чтобы располагать эти отделы близко друг к другу…с другой же стороны, каждый из принцев даэдра отмечал за какую-то сферу и вынесенные на табличках слова намекали на это.

Мартин нахмурился, пересчитывая таблички и задерживая свой взгляд на «Незримом». Зачем Хермеусу Море было содержать о самом себе целый раздел? Подобное казалось бессмысленным, если не опасным. Любопытство проникало в его разум все глубже, а поселившийся в душе червячок сомнений говорил о том, что его мысли о, посвященных принцам даэдра, отделам лишены смысла. Дракон в душе утробно рычал, а руки чесались жаром желания проверить хотя бы одну книгу. Однако книга…лишь одна строчка или простое слово – это ведь не было таким опасным и ничего за пару секунд не случилось бы. Просто небольшая проверка, которая не заняла бы много времени и подтвердила бы его теорию.

Практически не отдавая себе отчета, имперец оказался подле отдела «Вино», подбирая с полки первую попавшуюся книгу. Черная обложка книги дрогнула в его руках, заставляя даэдрические буквы расползтись в разные стороны. Опасность знаний манила бывшего священника, который глубоко дышал, говоря себе, что по сравнению с большей частью остальных разделов список или описания вин не несли в себе никакой опасности. С другой же стороны, если теория мужчины оказалась бы правдой, то он получил бы в свои руки способ влияния на Сангвина…смог бы надавить на него, заставляя его исчезнуть навеки из жизни Рига.

Раскрывшаяся книга заставила драконорожденного кашлянуть, прикрывая глаза от полетевших ему в лицо частичек пыли. Подождав несколько секунд, Мартин открыл глаза, замечая, как написанный чьим-то аккуратным почерком даэдрик плавно сменяется хорошо читаемым тамриэликом. Глубоко вздохнув имперец пробежался взглядом по первой попавшейся ему на глаза строчке, под рев дракона неосознанно углубляясь в чтение:

«Как и многие в нашем роду Сангвин жаден до новизны. Бессмертие, отсутствие отцовской любви, раскол первозданного мира, предательство тех, кто ныне известен как аэдра и наше к нему пренебрежение создало из него истинного гедониста. Он боится одиночества, опасается, что, показав себя как-то по- другому отвернет от себя всех. Однако, подчиняясь нашим правилам он не привязывается…его шлюхи, многочисленные связи – сложно предположить, что именно за всем этим стоит. Опасность представляет его кратковременное увлечение заинтересовавшей его душой, в ходе которого Сангвин обычно выполняет все желания своего нового "способа унять пустоту разорванной души". Впрочем, удовлетворив свои потребности в сексе или же увидев новую, более привлекательную игрушку он переключает на нее свое внимание. Подкупить его не составит труда, а сам он в случае реальной угрозы предпочтет спрятаться в своем плане, забирая туда любимых им смертных».

Руки Мартина дрогнули, а сам он ощутил на своих губах вкус крови. Его предположение подтвердилась, однако прочитанные им строчки не предоставили ему важной информации, за исключением того, что интерес князя Разгула к Ригу не будет вечным. Подобное успокаивало Мартина, чувствовавшего в своей душе поднявшего голову зверя. Двести лет не такой долгий срок для бессмертного, который когда-то называл своим принцем не супруга имперца, а самого Мартина. Временный, заключенный между ним и Сангвином, союз мог значить последнюю попытку получить желаемое, после чего принц даэдра мог отступить…отступил же он тогда, когда оттирающий кровь со своих рук Мартин молил всех возможных Богов о воскрешении убитых из-за него друзей…быть может, если бы тогда Сангвин пришел бы в тюремную камеру…если бы исполнил его просьбу, драконорожденный не оказался бы в часовне Акатоша…остался бы даэдропоклонником…никогда не понял бы своей вины и ошибки.

Знакомое чувство вины тяжестью осело в его сердце, заставляя его в бессильной ярости захлопнуть книгу. Сожаления не вернули бы ему друзей, чьи души могли уже несколько раз переродиться. Сожаления, выражение сочувствия ничего не дали бы близким и никак не сняли бы с плеч бывшего священника груз вины. Прошлое стало для него уроком, которое каким бы не было болезненным должно было послужить ему напоминанием о том, чем опасен Обливион…которому он прямо сейчас подчинялся, тратя драгоценное время и рискуя навлечь на себя гнев или интерес даэдрического принца.

Напоминание о мертвецах отрезвило разум драконорожденного, заставляя его вернуть книгу на полку. Пальцы его руки внезапно свело судорогой, а тихий, похожий на собственный голос шепоток намекнул на то, что в толстая, заполненная сведениями о Сангвине, книга не могла содержать лишь краткую характеристику…в ней могли быть скрыты и более полезные сведения, способные при правильном подходе навечно защитить план смертных и его потомков от князя Разгула…впрочем, тоже самое касалось и остальных лордов Обливиона…находящаяся в правильных руках книга могла дать больше, чем даэдров барьер…освободить от ноши долга его потомков…освободить от этого груза Рига…лишить его народ приставленного ко лбу револьвера в виде Великих Башен Тамриэля…лишь пара перенесенных в смертный план книг…

Яростный рев, расправившего крылья, золотого дракона олицетворял волю сжавшего руки в кулаки Мартина. Собственные или навязанные кем-то мысли действительно манили его приняться за изучение запрещенных знаний. Распахнутая перед ним ловушка Апокрифа медленно захлопывалась вокруг него, находя для него все новые и новые причины. Чтение древних трактатов, собственный опыт даэдропоклонничество – на самом деле ничего из этого не могло в должной мере подготовить его к соблазнам проклятого плана.

Скрытые под магией школы Иллюзий серые глаза человека остановились на отделе «Незримое». Создавать целый отдел с информацией про самого себя казалось Мартину слишком странным. Перегороженные щупальцами стеллажи не были на его взгляд надежной защитой и проходящие мимо гости плана при должной удаче или усердии могли найти ценную, способную оказать давление, информацию…если только это все не было ловушкой плана. Проверив пару книг и узнав узнав информацию о других принцах даэдра, любой бы загорелся желанием найти слабость даэдрического принца Неведомого, проходя в, казалось бы, закрытый стеллаж…что в плане, где все подчинялось лишь одному бессмертному становилось смертным приговором. Оказывающиеся в руках бессмысленные книги, шепоток о том, что следующая книга непременно откроет ценную информацию – Мартин слишком хорошо видел прочность расставленного капкана, едва не попадаясь в него.

Шаги бывшего священника, ступившего в просторный, расположенный справа от отдела «Незримое», коридор были бесшумными. Бесконечные ряды, постоянно растущих вверх, книжных шкафов поражали воображение Мартина, заставляя его со всей силы кусать собственные губы. Жар желания, подхватываемый рычанием внутреннего дракона, захватывал разум человека, нанося меткие удары по его воле. Сплетающиеся прямо перед ним удобные кресла будто бы просили имперца остановиться, беря в руки книгу и забывая о волновавших его проблемах. Парящие рядом шарики освещали часть книжных корешков, позволяя невольному взгляду задержаться на названии. Секреты школы Колдовства, забытые защитные заклинания, тайны вымерших рас…все это манило Мартина, замедляя его. Глубокое размеренное дыхание драконорожденного лишь слегка очищало разум, в то время как проходящийся по кольцу палец напоминал об истинной цели.

Риг…имперец взывал к нему всей душой, беззвучно шепча обещания. Связывающие их узы дрожали, а стена с каждым новым шагом поддавалась ему все лучше и лучше. Медленно, но неумолимо, шедший по следу супруга драконорожденный пытался окутать приоткрывающуюся ему душу ощущениями тепла и защиты. Передача собственных сил все еще натыкалась на возведенную ради защиты стену, однако даже это с его приближением не продлилось бы долго. Усиливающаяся связь на несколько секунд вспыхивала перед его глазами, показывая ему превращающиеся в сверкающий золотыми и фиолетовыми нитями трос.

Внезапно коридор перед ним исчез, выводя драконорожденного на небольшую, находящуюся посреди бескрайнего черного океана, открытую площадь. Расположенные вокруг открытого пространства изящные, созданные из изгибающихся книжных шкафов острые шипы были направлены в его сторону, а покрывавшие их основание серые симметричные кристаллы почему-то казались мужчине знакомыми. Нахмурившись Мартин сделал шаг вперед, замечая под своими ногами тонкие, вросшие в потрескавшийся пол, прозрачные словно белоснежный хрусталь щупальца среди которых были заметны шипы ядовитого цветка. Запах старых книг был практически неуловим, сменяя знакомым запахом крови и пепла. Сгустившиеся вокруг центра площади тени казалось отпугивали появляющиеся изредка огоньки, в то время на четырнадцати, расположенных по кругу сотканных из паутины, пьедесталах, были заметны части лежащих на камне даэдрических цепей. Аура подавляющего все ужаса подобно крепкому молоту ударила по разуму драконорожденного, заставляя его покачнуться, едва не падая на колени.

Одновременно с этим откуда-то издалека раздался шум приближающегося боя, после чего из воды выплыли массивные, сгорбленные существа в бесформенных одеждах. Приплюснутое, сплетенное из уходящих вниз щупалец лицо постоянно извивалось, а в тонких, длинных руках искрились большие, подобные спелому яблоку, сферы заклинаний. Вслед им летели ударяющиеся о изгибающиеся щипы копья выныривающих из воды человекоподобных рыб.

– Следуйте за мной, здесь он нас пока не сможет достать. – спокойный, холодный голос привыкшего к власти существа привлек внимание Мартина, заставляя того присмотреться.

Голос принадлежал, незамеченной им в первый раз фигуре в длинной, походившей больше на доспехи, темно-зеленой мантии. Вырезанные на плечах чужих одежд морды созданных из костей драконов распахивали пасть, смотря в разные стороны. Слышимый при каждом шаге высокого существа звон металла, скорее всего принадлежал висевшей на его шее серебряной цепи, в звеньях которой можно было разглядеть небольшой драконий клык. Надетая на лицо золотая, напоминающая бесформенное чудовище маска полностью скрывала чужое лицо, а уходящие вниз щупальца слегка сияли светом зачарования. Скрывая под плотной, покрытой острыми шипами, перчаткой рука лежала на рукоятке изогнутого, постоянно бьющегося о плотную ткань мантии, темно-зеленого меча.

Дракон в душе имперца угрожающе зарычал, щекоча горло отступившего к коридору Мартина. Серые глаза драконорожденного не могли не увидеть сходство между статуями, уходящего под землю древнего города, и представшим перед ним широкоплечим, высоким человеком. Пальцы драконорожденного согнулись, а сам он пытаясь противиться ауре охватившего его разум ужаса, сосредоточился на намерении. Сформировавшийся в сердце бывшего священника план был достаточно прост – сперва остановить время при помощи крика, после чего воспользовавшись шансом парализовать Мирака, уничтожая огненными заклинаниями его соратников…после же нужно было оттащить противника вглубь коридора, заставляя его провести драконорожденного к Ригу.

– Найти Незримую Госпожу… - громкий шепот Мирака звучал как-то странно, а сам он беспокойно оглядывался по сторонам, не замечая готового выдохнуть слово силы драконорожденного. -…найти Незримую Госпожу…быть может получится убедить Повелителя Разрушений и Лорда Порабощения…нужен лишь лишний час…

Почти выдохнувший крик Мартин внезапно встретился взглядом с оборавшимся Мираком. Руки противника поднялись, загораясь фиолетовыми искрами молний и заставляя драконорожденного быстро вскрикнуть:

– Tiid!

– Gol Hah Dov! – закричал одновременно с ним Мирак, оставляя в голове уставшего, пытающегося сопротивляться страху имперца пустоту.

Мысли и любой контроль покинули разум драконорожденного, погружая его в мягкий, бережно оплетающий душу туман. Рычащий в глубине бывшего священника дракон смолк, в то время как посеревший перед ним мир замедлившего ход времени принес в уши смертного протяжный, заставляющий отчего-то подчиниться шепоток:

– На колени, драконорожденный. Ты не хочешь мне навредить.

Колени Мартина подогнулись, а сам он в безуспешной попытке сбросить чужие чары преклонил колени. Связь с Ригом беспокойно дрогнула, натягиваясь и заставляя мужчину до боли прикусить исцеленную им же губу. Его тело дрожало, в то время как охватившая тело внезапная боль не позволяла ему подняться. Сопротивляясь охватившей его разум пустоте, Мартин глубоко дышал, сосредотачиваясь на заклинаниях школы Восстановления. Знакомая, стискивающая голову подобно обручу, головная боль сбивала собранную остатками собственной воли небольшую концентрацию, не позволяя ему даже попробовать защитить себя от приблизившегося к нему Мирака.

– Проклятый, смертный Дракон. – с ненавистью произнес холодный голос остановившегося перед ним противника. – Эгоистичная, способная уничтожить мир тварь, которая должна была умереть в далеком прошлом. Что ж, благодарю тебя за то, что облегчил мне и моим последователям работу.

Слова направившего в него руку противника заставили драконорожденного утробно зарычать в попытке хоть как-то защитить себя. Пробегающие по пальцам даэдропоклонника фиолетовые искры молний поставили Мартина на ту грань, которая обычно проносила перед мысленным взором жизнь.

Первозданная ярость заполняла разум имперца, видевшего перед собой любимые им золотые глаза… Выбивающиеся, пряди серебряных волос, появляющийся в руках сотканный из лепестков клинок.... Мягкие, неуверенно касающиеся губ поцелуи посреди кристально чистого озера…заботливые объятия и тихие разговоры…попытки приготовить что-то в ночи умиротворенного храма…обещания…многочисленные обещания данные на стенах и в полумраке догорающего камина…медленный, кружащийся в теплоте теплого белоснежного песка и шума моря вальс…исцеляющие раны прохладные пальцы и тихое мычание успокаивающих мелодий…легкие, касающиеся уголков губ мягкие, отдающие в глаза улыбки….и держащие догорающую ритуальную свечу руки, обещание принадлежать лишь ему одному…лепестки…мягкие для него и смертоносные для других…никто не смел лишать Мартина всего этого.

Ни человек, ни избранник…ни какой-либо Бог не смел забирать у Мартина его жизнь. Никто не смел портить его планы и пытаться лишить его заслуженного счастья.

Поистине, драконья ярость заставила глаза драконорожденного сиять золотом. Мирак мог быть избранником принца даэдра, мог прожить тысячи лет, мог быть первым смертным драконом, однако в Мартине текла та же кровь. Благословенная Акатошем кровь дракона, делающая Септимов безрассудными, подчиняющимся порывам сердца, монстрами. Мартин рычал подобно дракону, а время перед его взором замедлялось все сильнее. Проклинаемая им самим кровь несла в себе не только благословение Богам Времени. Мартин был кровь от крови вознесшегося на небеса Тайбера Септима. Его предки на протяжении нескольких веков собирали в своих жилах королевскую, имеющую сильную связь с Этериусом кровь. Он был Довакином…золотым драконом Тамриэля пережившим гребанный кризис Обливиона. Он противостоял Мерунесу Дагону, связывал себя с даэдрическими артефактами. Его воля не должна была уступать влиянию какого-то смертного.

Стальная решимость возникла в разуме драконорожденного, убирая из его тела боль и усталость. Ноги имперца дрожали, а сам он, видя перед собой мраморные, купольные своды первого этажа императорского дворца слышал лишь шипящий, словно бы подталкивающий его вверх, шепот верховного жреца: «Поднимитесь с колен, Ваше Императорское Величество, и не склоняйтесь больше не перед кем». Дрожащие ноги подгибались, а опаливший горло жар нес с собой желание разорвать противника…забытый им первоначальный план погиб под летящим в него искрящимся шаром молнии.

– Fus Ro Dah! – рев, отчаянно цепляющегося за собственную жизнь Мартина содрогнул основание плана.

– Mul Qah Diiv!

Прошедшая по земле трещина расколола и без того покрытую следами неведомого сражения площадь. Показавшиеся из-под темной воды прочные щупальца извивались, словно пытаясь соединиться, в то время как показавшиеся в небесах глаза ярко засветились, заставляя их ощутить чье-то пристальное, обратившиеся лишь на них одних внимание. Покрывшаяся прочной, сверкающей драконьей чешуей фигура Мирака отъехала в сторону, в то время как сопровождавших его тварей Обливиона разорвало в воздухе. Частички щупалец, части густой темной-алой, практически черной крови, исчезающие в зелени небес светло-голубые огоньки расколовшихся душ – именно это предстало взгляду погрузившегося в собственную ярость и имперца, который смотрел с непониманием смотрел на приближающийся к нему шар молнии…будто бы примерзшие к полу ноги отказывались двигаться, а сам он как в тумане поднял руки, понимая, что не успевает сформировать защитное заклинание.

Оказавшиеся перед его взором темные щупальца начали быстро сплетаться, в мгновении ока становясь прочной, непробиваемой простым заклинанием стеной. Грохот молнии, сопроводился прошедшими по воде искрами. Павшие замертво человекоподобные рыбы скрылись в черной воде, в то время как в воздухе закружились знакомые белые лепестки. Связь дрогнула, падая и окутывая бывшему священника гаммой быстро сменяющих друг друга эмоций. Ужас… пустота… страх… облегчение… беспокойство… радость…боль… отчаяние… знакомый мягкий голос хрипя шептал лишь одно слово: «Уходи…уходи…уходи».

– Значит «господин» увидел тебя, проклятый Дракон! – раздался над ним внезапно голос Мирака.

Подняв голову в небеса, имперец увидел перед собой тощую фигуру небесно-голубого, смотрящего в пустоту дракона. Небольшое тело дрожало в воздухе, а взмахи узких, перепончатых крыльев поднимали мощную, отбивающую вырывающиеся из моря щупальца, волну. Сидевший на спине гордого зверя Мирак обнимал гордое дитя Акатоша за шею, смотря в сторону имперца. Громкий, холодный голос кричал, обращаясь к Мартину:

– Я дам тебе шанс, драконорожденный! Дам тебе шанс спасти мир и сохранить свою жизнь! Я дам тебе шанс на столь нужный тебе покой! Принеси мне отданный тебе аэдра благословенный меч крестоносца, способный оборвать жизнь бессмертного! Принеси мне этот клинок его, и я верну тебе, то что было забрано, забывая о тебе навеки!

Мартин пораженно застыл, осмысляя слова Мирака…которому нужен был расколотый после смерти Умарила меч божественного крестоносца. Дракон в его душе закричал в ярости не принимая подобного ультиматума, тогда как разум смертного посетили дурные мысли. Спрятанный на континентах Нирна клинок, чья сила была способна была оборвать жизнь самого божества…опасное оружие…последние средство, от которого драконорожденный, после восстановления ордена рыцарей Десяти, не смог ни отказаться, ни оставить…кто должен был стать его жертвой?

Воздвигнутая перед ним стена из щупалец задрожала, совершая в сторону, направившего дракона в пике, Мирака рывок. Одновременно с этим, стена начала закругляться, в попытке образовать над головой бывшего священника защитный купол. Дракон вскрикнул, тогда как чудом удержавшийся на его спине противник вновь закричал:

– Возвращайся в Нирн и сделай свой выбор, проклятый Дракон! Nahl Daal Vus!

Волна тепла слишком внезапно окутала тело Мартина, закрывая перед ним пестрящую эмоциями связь. Путь, построенный в его голове связывающими их с Ригом узами, внезапно оборвался, а заключенный в душе дракон непонимающе зарычал, пытаясь закрыться от неизвестного крика невидимыми крыльями. Мир перед человеком задрожал, позволяя лишь ощутить липкую, холодную хватку тянущихся к нему щупалец. Полный ярости крик и внимательный взгляд подобных изумрудам глаз сопроводился довольным, жестоким смехом устремляющегося в небеса Мирака. Усталость, уходящая в пустоту ярость оставила после себя лишь истощение, тогда как неприятный, резкий рывок возвратил Мартина в стены, скрытого под землей Солстхейма, древнего города его врага.