2 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Храм Мирака. Остров Солстхейм. Провинция Ресдайн. Империя Тамриэль.

Мартин понял, что что-то пошло не так лишь тогда, когда его упавшие на каменный пол, сотрясаемое бесконтрольной дрожью, тело завалилось набок. Грудь имперца болезненно сдавило, в то время как раздираемый горло жар был подобен драконьим когтям. Мир перед ним расплывался, а черные мелькающие с каждым взмахом ресниц точки плясали свой дикий танец. Тихие, раздающиеся откуда-то издалека, голоса набатом били по разуму бывшего священника, заставляя его молить Богов о прекращении пытки.

Хриплое, вырывающиеся из его груди, прерывистое дыхание больше походило на ужасный свист бьющегося в агонии животного, в то время как каждый удар дрожащего тела о камень усиливал ломоту костей. Смертельная усталость подобно прочным цепям оплела разум и тело драконорожденного, оставляя свою печать на закрывающихся глазах.

– Смотрите на меня, Мартин. – приказ бархатного, спокойного голоса звучал лишь в голове имперца.

Коснувшиеся его головы руки стали для истощенного разума раскаленным железом, вырвавшим из его горла слабый стон. Сотрясаемое дрожью тело подобно отчаянной, прибитой к стене, бабочке билось в крепкий объятиях, ощущая под собой лишь огонь. Тихие, шипящие ругательства знакомого голоса проходили мимо широко раскрывшего глаза Мартина.

– Впустите меня. – новый приказ обладателя черных глаз заставил внутреннего зверя имперца зайтись в реве агонии.

Невидимые смертному глаза золотые крылья отчаянно бились по оболочке смертного тела, тогда как пытающийся совершить новый вздох Мартин до боли прикусил кровоточащую губу. Налившиеся тяжестью веки и смертельная усталость лишали его душу покоя, в то время как уставший разум продолжал бороться.

– Мартин, я хочу помочь Вам. – вновь сказал голос, после чего чьи-то руки обожгли запястье его правой руки.

Имперец выдохнул, сосредотачиваясь на размывающейся перед глазами алой фигуре. Тонкий стан существа с золотистой кожей расплывался перед его взором, в то время как запах пепла и старых книг умиротворил заходящегося в ужасе боли дракона.

Ворин…глава Великого дома Дагот…советник Хортатора…союзник во время кризиса Обливиона…близкий друг…тот, кто обладал схожими с Ригом способностями в магии душ…тот, кто мог облегчить любую боль.

– Я сейчас коснусь Вас. – хватка на руке имперца усилилась, удерживая неосознанно дернувшиеся на раскаленном поле тело.

Ломота в костях усилилась, а налившиеся тяжестью глаза словно обожгло огнем. Сосредоточившийся на темных глазах мера Мартин хрипло дышал, пытаясь унять внутреннего, готовящегося в любой момент рефлекторно дернуться зверя. Путавшиеся в разуме мысли несли с собой видения прошедших мгновений, усиливая вернувшиеся в душу страх и беспокойство.

– Не дергайтесь, я не хочу Вам навредить. – продолжил между тем Ворин, чьи, вспыхнувшие блеском драгоценных камней, черные глаза всмотрелись в лицо имперца.

Запах пепла усилился, в то время как проникающий в душу жар нес с собой долгожданное спокойствие. Тихое, мягкое рычание живого зверя окутало драконорожденного ощущением защиты, в то время как вспыхнувшая, слегка приоткрывшаяся связь привлекла внимание дракона. Мягкие, пропитанные теплом и легкостью касания бережно окутывали его душу, в то время как приятный жар медленно погружало его в приятную дрему. Проникший в него запах пепла приносил воспоминания сожженных листов и загаданных когда-то в молодости желаний.

Медленно боль отступала, в то время как налившиеся тяжестью глаза все отчетливее видели перед собой фигуру побледневшего Ворина Дагота. Удерживающие успокаивающиеся тело руки больше не казались бывшему священнику чем-то опасным или неприятным, а сам он все лучше контролировал собственный разум. Умиротворенное урчание Ами постепенно наполняло его тело силой, в то время как положивший на колени голову имперца Руэл тяжело дышал, сдерживаясь от грязных ругательств. Дрожащая в беспокойстве связь вновь стала ведущей в никуда нитью, а потянувшийся к ней внутренний дракон Мартина обиженно рыкнул, натыкаясь на привычную стену.

Между тем Ворин отстранился от него, прикрывая на секунду глаза. Прямая спина едва заметно дрогнула, а сам мер, сжав руки в кулаки, глубоко вздохнул. Покачнувшаяся, вызвавшая обеспокоенный вздох Нереварина, фигура быстро восстановила свое равновесие, открывая глаза.

– Порядок? – осторожно поинтересовался у них Руэл, не ослабляя хватки и крепко удерживая голову драконорожденного на острых коленях.

– Истощение и влияние Обливиона я снял, ответного удара не последовало. – спокойно ответил Хортатору кимер, бросая выжидающий взгляд на лежащего Мартина. – Об остальном следует спрашивать, Мартина.

Ощутив на себе несколько внимательных взглядов, бывший священник прислушался к чувствам собственного тела. Прокушенная вновь губа заставила его почувствовать вкус крови, то, впрочем, стало меньшей из его проблем. Ворин поступил подобно истинному целителю, убирая с его тела и души любые, полученные им в Обливионе, раны. Глава Великого дома избавил имперца от ужасного магического истощения и восстановил тронутую проклятыми водами душу, однако не смог убрать боли воспоминаний.

Воспоминаний собственного бессилия и обернувшегося прахом плана по спасению.

Серые, измененные артефактом, глаза потеряно посмотрели в покрытый трещинами потолок древнего святилища. Лишившиеся прежнего изящества статуи представляли собой несуразные обломки, части которых пылью лежали на обычном каменном полу. Сквозь россыпь многочисленных, чудом удерживающих арочные своды потолка, трещин пробился слабый свет лун Нирна. Мягкий, несущий обычную надежду свет смертного плана, сейчас лишь тяжким грузом оседал на сердце медленно дышащего имперца.

События минувших часов медленно проносились в разуме драконорожденного, оставляя на нем свой след. Неосознанно палец большой руки провел по, скрытому под перчаткой, серебряном кольцу. Риг действительно был пленником в плане принца даэдра…заложником, призванным заставить имперца подчиниться чужим требованиям.

Дракон в душе бывшего священника яростно взревел, поднимая в имперце знакомый, раздирающий горло, жар щекотки. Желание разорвать противника, разрушая все что тот любил до основания, было настолько сильным, что бывший священник потерянно фыркнул, ненадолго прикрывая вспыхнувшие золотом глаза. Беспокойные взгляды переглянувшихся между собой Ворина и Руэла были проигнорированы им, в то время как ткнувшийся в тело Ами поднял в нем чувство вины…Девять Богов, он был так близко, только для того чтобы, подчиняясь порыву захватить слугу принца даэдра, облажаться!

– Зелья или успокоительное? – услышал над собой драконорожденный обеспокоенный голос Руэла.

– Здесь… - спокойный бархат Ворина ненадолго прервался, позволяя внутреннему зверю Мартина протестующе взреветь. Легкий запах пепла заставил бывшего священника невольно поморщиться, в то время как проникающий внутрь жар стал для него тягостью. – Злость и ярость из-за произошедшего. Уместнее было бы успокоительное, после чего расспросы.

Появившиеся в груди имперца раздражение нисколько не соответствовало возрасту взрослого, умудренного опытом прожитой жизни, человека. Разумом Мартин понимал свою вину, осознавая, что беспокоящиеся за его состояния друзья пытались облегчить его участь, предпринимая для этого известные им методы. Однако, вместе с этим его собственное, пребывающие в беспорядке сердце, не могло не твердить о нарушении личных границ.

Дракон в его душе недовольно рычал, а сам Мартин не мог отделаться от ощущения, что касавшийся его души Риг всегда действовал мягче, чем обладавший схожими способностями мер. По крайней мере любимому человеку обычно хватало такта отступать с расспросами, дожидаясь подходящего момента.

– Я облажался. – сказал наконец имперец, подавляя рык внутреннего зверя. Чувствуя всеохватывающую злость, бывший священник зажмурился, глубоко вздыхая и признаваясь: - Он был там, а я позволил себе действовать необдуманно.

Воцарившиеся на некоторое время молчание лишь усилило вину Мартина, заставляя того из раза в раз прокручивать отчаянную мольбу супруга. Неподдающаяся его давлению стена скрывала от него чувства любимого человека, в то время как еще совсем недавно видимая им нить связи уходила в никуда…

– Даэдра. – сорвавшиеся с губ Мартина ругательство сопроводилось неосознанно сжатыми кулаками.

– Рассказывай. – коротко бросил ему Руэл, опуская на имперца нахмурившийся взгляд алых глаз. – Все с подробностями, с самого начала, без попыток смягчить слова.

– Можете не спешить… - спокойно добавил вслед за Нереварином глава Великого дома Дагот.

Сияющие светом драгоценных камней глаза задумчивом смотрели на Мартина, тогда как сжатые в тонкую линию губы выдавали сосредоточенность мера. Тренированный многочисленными годами разум друга был готов к анализу событий, в то время как урчащий под боком Ами вносил ясность в спутавшиеся мысли.

– Это был Апокриф. – начал свой рассказ Мартин, неосознанно обмякая на коленях Руэла. Потерянность и усталость мягко коснулись его разума, в то время как внезапно заскуливший внутренний дракон склонил голову. – Я почувствовал его сразу же…впервые за несколько месяцев будто бы вернулся в то время, когда он не скрывался от меня за нерушимой стеной. Он…я был так близко, чувствовал, как связь уплотняется с каждым моим шагом…

Имперец замолчал, вновь прокусывая нижнюю губу. Собственная ошибка, неподготовленность к тому, что его ждало за порталом в Обливион непрерывно прокручивалась в голове. Фантомные ощущения чужих, пробивающихся через утончающуюся стену, эмоций…понимание близости любимого человека…взволнованный, умоляющий шепот – все это лишало его и без того хрупкого контроля.

Слушавшие драконорожденного меры задумчиво переглянулись, после чего Руэл с непривычной для него мягкостью протянул:

– Ты не дошел по причине….

– Того, что, встретившись с избранником принца Неведомого, решил идти не по связи, скрываясь от тварей Обливиона. – с неприкрытой ничем злостью произнес бывший священник.

Внутренний зверь имперца яростно закричал, расправляя крылья и заставляя сидевшего рядом с ним Ворина, тихо охнуть, переводя свой взгляд на потрескавшиеся стены древнего города. Нахмурившийся еще сильнее Руэл промолчал, задерживая обеспокоенный взгляд на отрицательно мотнувшем головой мере. Проявившаяся на его золотистом лице бледность внушала беспокойство, в то время как спокойное, размеренное дыхание и сжатые кулаки ясно говорили об истощении мага. Впрочем, усталость нисколько не сказалась на разуме аристократа и спустя секунду он задумчиво сказал.

– Странно, что у Вас получилось покинуть план.

– Почему? – алые глаза Руэла заискрились непониманием, а сам он убрал руки с плеч драконорожденного.

Одновременно с этим раздалось тихое, умиротворенное урчание, после чего в бок имперца мягко уткнулись. Массивная фигура покрытого пятнами черной слизи Ами легка слева от драконорожденного, обращая на него преданный взгляд усталых глаз. Сердце Мартина сжалось, когда подобный застывшему льду взор зверя смягчился, будто бы пытаясь успокоить кричащего в душе дракона. Потянувшаяся к шерсти рука едва заметно дрогнула, зарываясь в грязный, слипшийся от остатков даэдрического влияния, мех.

Дракон в душе вновь закричал, тогда как глаза обожгло жаром. Мартин не заслуживал такой преданности от спутника того, чей хозяин по вине драконорожденного все еще был заперт в Обливионе. Если бы он был разумнее, все пошло бы иначе…если бы он не вышел тогда…если бы скрылся, оставаясь в коридорах библиотеки Апокрифа…если бы переждал бегущего от кого-то Мирака…, то Риг был не стал разменной монетой.

– Избранник божества обнаружил незваного гостя в плане своего Повелителя. – произнес между тем, рассматривающий части обрушившейся штукатурки потолка, лорд Дагот. – Что он должен сделать?

– Убить. – быстро ответил Руэл, неосознанно потирая рукой подбородок. Задумчивый взгляд алых глаз прошелся по фигуре, гладившего урчащего Ами, Мартина. – Или заключить под стражу…на крайний случай притащить к начальству, который сам порешает ситуацию.

– Правильно. – кивнул данмеру Ворин. – Выкинуть из Апокрифа, учитывая имеющуюся у нас информацию было нелогичным. Нападение в Солитьюде, приглашение на Солстхейм через угрозу жизни Ригу… - глава Великого Дома Дагот замолчал, задумчиво поджимая губы и дотрагиваясь двумя пальцами до переносицы носа. Глаза мера на несколько секунд прикрылись, после чего спокойный бархатный голос сказал: - Это должна была быть сделка. Обмен нашего друга на что-то.

Мартин, услышавший вердикт Ворина, вновь прокусил губу, невольно вздрагивая. Гладившая урчавшего Ами рука замерла, тогда как внутренний дракон вновь поднял свою голову. Путающийся в голове поток эмоций выматывал драконорожденного, который за поглотившими его яростью и самобичеванием не успевал анализировать доходящую до него информацию. Мысли в его голове путались, а сам он невольно раз за разом возвращался к единственной услышанной им просьбе и одинокому, воспарившему в разорванные зеленью небеса, белому лепестку акации.

– Монашка, сосредоточься. – выдохнул между тем Руэл, мягко пиная его коленом в спину. Дрогнувший драконорожденный быстро моргнул, замечая на лице друга раздражение. – Он жив, также, как и во времена гребаного кризиса. Нам нужно не копание в вине, нам нужен твой дракон, готовый искать выход. Давай, вдохни-выдохни, и выпусти своего зверя с его желанием крушить.

– Руэл, влияния Обливиона сложно избежать и некоторым для более разумных действий все же требуется отдых. – покачал головой Ворин, опуская свой взор на тело имперца. – Я мог убрать основное, но моих знаний в магии душ все же недостаточно для полного исцеления.

Темные глаза мера избегали всматриваться в чужое лицо, сосредотачиваясь больше на потрескавшемся полу и урчащем Ами. Свернувшийся под боком драконорожденного волк приподнял голову, мягко утыкаясь ею в ладонь бывшего священника. Льдисто-голубые глаза пристально глядели на Мартина, в то время как протяжное урчание будто бы ускорилось, принося с собой ясность спутанной мысли.

– Хорошо, зайдем, с другой стороны. – фыркнул Руэл, вновь пиная имперца в спину. Вспыхнувшие в алых глазах золотые искры несли в себе угрозу, в то время как слегка изменившийся насмешливый голос нес в себе нотки привыкшего властвовать военачальника: - Мы тратим время, монашка. Пока ты словно трепетная фиалка, утопаешь в своих воспоминаниях о дадропоклоничестве, Кватче, Обливионе, дрянных привычках цветочка, мы теряем возможность придумать ответ. Боги не придут к нам на помощь, а сбагрить обязанности «героя» нам не на кого. Соберись, тряпка или он действительно сдохнет, как те, кого ты просрал в Кватче или Имперском городе. Монашка. Нам. Нужен. Дракон.

Слова Руэла эхом прошлись по разрушенному залу, отпечатываясь в душе драконорожденного. Уставший от волнения, злости и вины разум дрогнул, в то время как вскинувший невидимую голову внутренний дракон согласно зарычал. Слышимое под боком быстрое, подобное работающему механизму, урчание успокаивало, ненадолго заставляя забыть о беспокойстве и помогая прикусившему нижнюю губу имперцу сосредоточиться на чужих словах.

Нереварин был прав и Мартин это понимал. Его самобичевание действительно не привело бы не к чему, кроме упущенной возможности. Драгоценное для каждого смертного время не замедлится, а отвечающие крови дракона всесильные Боги не окажут бывшему наместнику должной помощи. Так было в Кватче, так было в битве за Бруму, так было на протяжении практически всего вторжения даэдра. Смертные сами справлялись с проблемой, ища выход и приспосабливаясь к угрозе. Все они…Риг, друзья Мартина, служившие имперцу Клинки действовали без Их одобрения, заключая сделки и переступая через себя…через свой страх или принципы…

Мартин вздохнул, чувствуя, как медленно в его душе вновь появляется знакомый огонь решимости. Он знал, чего хотел…всегда знал, идя к намеченной цели с граничащим с безумием упорством. Даэдропоклоничество… Кватч… попытки отстоять свое мнение в спорах с Джоффри… пробужденный им самим внутренний дракон, Битва за Бруму… заключенная вопреки здравому смыслу помолвка… сделка с Богами и прибытие на Солстхейм...попытка воспротивиться крику Мирака… у него не было времени опускать руки, утопая в самобичевание. По крайней мере не тогда, когда жизнь его супруга могла, по прихоти тварей Обливиона, оборваться в любую секунду.

– Всегда поражался тому, как ты парой слов можешь поднять чей-то дух. – сказал тем временем, наблюдавший за развитием событий, кимер. Хмыкнувший в ответ Руэл заметно оскалился, показывая свое удовлетворение от достигнутого им самим результата. Слегка склонив голову, Ворин глубоко вздохнул, задавая собравшемуся с мыслями драконорожденному вопрос: - Что это была за сделка?

– Меч Крестоносца. – ответил с готовностью бывший священник, замечая, как на лицо Нереварина возвращается задумчивость. – При помощи которого я убил Умарила.

– Тот который способен окончательно уебать бессмертного и который ты после разбил? – уточнил с подозрением Руэл, заслуживая в ответ осторожный кивок, лежащего на чужих коленях, имперца. Недовольно выдохнув, избранник Азуры бросил свой взгляд на бледного Ворина, рефлекторно потирая подбородок. – Яйца Боэтии…

– Отдавать такое оружие в руки принца даэдра не самый мудрый поступок. – спокойно заметил глава Великого Дома Дагот. – Особенно учитывая, что никто не может дать гарантий того, что этот меч не будет испробован на заложнике.

Побледневший Мартин выдохнул, резко понимая свою голову с чужих колен. Когти зарычавшего внутреннего зверя требовательно заскреблись по стенкам его души, поднимая в его горле знакомый жар. Недовольно фыркнувший Ами заметно поморщился, тогда как неосознанно сжавшаяся на чужой шерсти рука испачкалась в темной слизи влияния Апокрифа.

Подобный мысли не посещали истощенный разум драконорожденного, который только сейчас понял, что в плане принца даэдра его могли обмануть. Проникшая из прокушенной губы в рот кровь направила мысли бывшего священника в нужное русло, тогда как картины его путешествия в Апокриф явили ему лишь ультиматум. За беспокойством, яростью и виной имперец не заметил одного важного момента.

– Это не была сделка… - произнес внезапно Мартин, ощущая на себе любопытные взгляды. – Это был ультиматум Мирака, который просто приказал мне принести клинок, говоря, что так я сохраню свою жизнь, а он вернет мне Рига.

– С Хермеусом Морой Вы не виделись? – быстро поинтересовался у драконорожденного Ворин, практически сразу же добавляя: – Были какие-то его проявления в Апокрифе?

Серые глаза сощурились, после чего Мартин отрицательно качнул головой. Он хорошо помнил, что хозяин плана вопреки всем ожиданиям не явился перед ним. За все его время пребывания в Апокрифе его никто не пытался остановить…не было ни нападающих на него даэдра, не удаляющихся от связи коридоров. Никто не пытался ему помешать, будто бы его появление прошло незамеченным. И это было странно…необъяснимо и непонятно, почему в месте где все происходит по воле одного существа ему дали отпор лишь тогда, когда он встретился с бегущим от кого-то избранником.

Дракон в душе имперца заворочался, в то время как кровь из прокушенной губы и урчание божественного зверя задержали мысли Мартина на новом моменте. Бегство Мирака от кого-то…бегство Избранника Хермеуса Моры в плане его Повелителя, где практически все должно было быть на его стороне. На несколько секунд бывший священник прикрыл глаза, вспоминая атакующих Мирка низших даэдра…которые, находясь во владениях, принца Неведомого, словно не боялись гнева хозяина Апокрифа.

– Ворин, кому служат человекоподобные рыбы? – спросил осторожно Мартин, пытаясь вспомнить все виды, известных ему из книг, низших даэдра.

– Если я правильно понимаю, и Вы говорите о луркерах, то их Повелителем является Хермеус Мора. – ответил, не задумавшийся надолго над ответом, аристократ.

– Они атаковали его… - пробормотал имперец, вспоминая громкий шепот противника. Прозвища принцев даэдра медленно возникали в разуме бывшего священника, позволяя ему опознать тех, о ком шла речь. Проведя рукой по грязному меху урчащего Ами, человек сказал. – Он…он говорил о Мерунесе Дагоне и Молаг Бале, собираясь договориться с ними о чем-то.

Услышавшие слова Мартина меры вновь переглянулись между собой, обдумывая полученную информацию. Блестевшие подобно камням глаза старых друзей искрились задумчивостью, в то время как сам имперец, под урчание лежащего под боком божественного спутника, вспоминал все новые детали произошедшего.

Неизвестная, сведущему в религии и оккультных науках, имперцу Незримая госпожа…слышимое в голосе драконорожденного пренебрежение в отношении своего «господина» …бегство в сопровождении небольшого отряда защитников…попытка убийства и…и защитившие Мартина черные щупальца, в которых его противник признал явление даэдрического князя Судеб.

– Избранник не может предать свое божество. – сказал между тем, устало потеревший глаза, Ворин.

– Не соглашусь. – напомнил о себе хмыкнувший Руэл, показывая своему возлюбленному блеснувшие на среднем пальце кольцо. Глава Великого Дома нахмурился, осуждающе качая головой, однако не пытаясь остановить последующие слова данмера: - Ты сам знаешь мои отношения с этой…сукой. Будь моя воля я бы ебнул ее еще двести лет назад. Я не ее слуга, не почитаю ее как ты и сбегаю почти с каждого Хогитума, сбагривая на тебя всю ответственность за ритуалы.

– Ты не пытаешься вонзить ей нож в спину. – покачал головой, глубоко вздохнувший и ненадолго прикрывший глаза, аристократ.

– Потому, что знаю, что если я кину эту мстительную тварь, то пойдут ягодки в виде «очередного появления данмеров». – парировал слова мера Нереварин, недовольно фыркая. В сверкнувших золотом алых глазах мелькнула ненависть, после чего избранник принцессы даэдра сказал: - Ты не хуже меня знаешь правду, Вори. Пока мы как овцы послушны ей, пока мы играем по ее правилам и не знаем, как безопасно скинуть ее удавку, все идет хорошо. Мы медленно возрождаем нашу расу, Великие Дома не бунтуют, а цветочек не пытается ради нашей безопасности расшибиться в лепешку.

– Я понял тебя, Руэл. – смиренно склонил голову Ворин, признавая истину в словах данмера. Темные глаза ненадолго закрылись, после чего мер, приложив руку к груди, немного потеряно сказал: - Избранник Хермеуса Моры просто нашел способ противостоять своему господину.

Следивший за разговором друзей Мартин молчал, не решаясь прервать беседу друзей о почитании божественного. Усталость, почитавшего Азуру, аристократа не ускользнула мимо бывшего священника, который, впрочем, не придал этому большого значения. В прошлом между мерами подобные беседы происходили не раз, выматывая что кимера, что данмера. Каждый из них оставался при своем мнении, закрывая глаза на то, за что любой иной собеседник отдал бы жизнь.

Однако, вместе с этим имперец услышал в словах меров их вердикт. Избранник Хермеуса Моры предал хозяина, находя способ сбросить с собственной шеи ненавистный ему ошейник. Дракон в душе бывшего священника зарычал, когда медленно собирающей в своей голове картину событий Мартин прикусил в задумчивости губу. Рука драконорожденного заботливо проходила по шерсти урчащего Ами, тогда как серые глаза внимательно смотрели на Ворина Дагота, видя, что тот приходит к тем же выводам, что и имперец.

Погруженные в раздумье маги молчали, тогда как хмурящийся Руэл задумчиво стучал указательным пальцем левой руки по колену. Горевшие в полутьме разрушенного древнего зала алые глаза были подобны взгляду, вышедшего из недр Обливиона, монстра, чьи когти вот-вот настигнут свою жертву.

– Что будем делать? – спросил через некоторое время Нереварин, вырывая свои спутников из плена собственных мыслей. – Выполнять требование гиблое дело, которое, займет дохуя времени, а потом еще выйдет нам боком.

Мартин промолчал, признавая правоту друга. Выполнять требование Мирака, действительно, было не самым разумным поступкам. Ультиматум первого драконорожденного нес угрозу всему миру, и бывший священник не мог не признать, что противник применил правильный способ воздействия…лишиться дорогого сердцу человека или вручить в руки оскверненной Обливионом души способное уничтожить бессмертного оружие.

Он помнил этот меч слишком хорошо. Божественный, созданный во времена войны с айлейдами, артефакт попал в руки Мартина через два года после завершения кризиса Обливиона. Оскверненный проклятием он должен был стать последним средством против прорвавшегося через брешь в восстановленном барьере избранника даэдрической принцессы Меридии. Последние средство против того, кто пытался устроить новый взрыв душ, усиливая оставшуюся без союзников госпожу. Последние, но бесполезное без благословения явившегося Мартину предка, превратившего меч в то, что могло положить конец всему. Насмешка над бессмертными даэдра и аэдра, последний дар великого Императора миру смертных…то, что ставило под угрозу все, отворачивая от Тайбера Септима всех союзников.

Мартин расколол тот меч на две части сразу же после того, как Риг вновь покинул план смертных, растворяясь в его руках. Имперец отдал осколки клинка Талину и Баурусу, прося их спрятать артефакт вдали от земель Тамриэля…глубоко в душе надеясь на то, что последние средство никогда не окажется в злых руках…что благословленный Богами меч после смерти Умарила Неоперенного никогда больше не окрасится кровью. Тогда это казалось таким правильным…разбить и спрятать, чтобы артефакт не попал в руки тварей Обливиона, но дать возможность в случае нужды восстановить клинок…

Рука драконорожденного дрогнула, а сам он почувствовал, как скребется в его душе дракон. Палец бывшего священника с нежностью коснулся скрытого под плотной, испачканной в черной слизи, перчаткой кольца. Встретившая в связи пустота лишала разума, заставляя в поисках выхода действовать безрассудно.

Хриплый кашель привлек внимание меров, позволяя Мартину произнести:

– Что если мы его обманем? Восстановим клинок и в момент обмена снесем ему голову?

– Может сработать. – пожал плечами Руэл, переглядываясь с согласно кивнувшим кимером. Задумчивый взгляд алых глаз избранника Азуры прошелся по потрескавшимся стенам, задерживая свой взор на уничтоженных, занимавших когда-то колонны, обломков. Палец Нереварина несколько раз ударил по колену, после чего мер сказал: - В этом плане есть только две проблемы. Время и место.

– Вы знаете, где были спрятаны осколки? – подал голос Ворин, заставляя драконорожденного отрицательно покачать головой. Темные глаза блеснули, и вздохнувший аристократ уточнил: - Вы не спрашивали у Талина и Бауруса, куда именно они отнесли осколки.

– Акавир и Йокуда. – тихо ответил бывший священник, чувствуя, как созданный совсем недавно план обращается в пыль. Урчащий под боком волк тихо фыркнул, заставляя драконорожденного на секунду опустить взгляд, всматриваясь в вытянутую морду божественного зверя. – Это все, что я знаю, но, если бы мы использовали таланты Ами…

– Чем смертных меньше знает, тем больше шансов, что артефакт попадет не в те руки. – с пониманием перебил бывшего священника глава Великого Дома Дагот, в задумчивости прикрывая глаза и потирая переносицу носа.  – Что касается Ами…у нас все еще остается проблема времени. Акавир и Йокуда больше Солстхейма, да и наши отношения с местными все еще нельзя назвать дружелюбными…

Задумавшийся советник и тактик Хортатора молчал, медленно раздумывая над планом, тогда как зевнувший внезапно Руэл немного устало надавил пальцами на закрывшиеся глаза. Мартин обеспокоенно выдохнул, замечая, как содрогнувшейся все телом данмер на секунду поддается усталости, ненадолго выпадая из реальности.

Дракон в душе бывшего священника недовольно рыкнул, в то время как проснувшийся в имперце целитель придирчивым взглядом всмотрелся в серое лицо, замечая увеличившиеся под глазами синяки. Не скрылось от глаз и осунувшиеся от усталости лицо и дрогнувшие, свидетельствовавшие о передозировки зельем восстановления, руки.

– Что, если мы оставим план с напиздеть, но используем обычный меч? – спросил с привычной для него насмешкой Руэл, открывая глаза и позволяя драконорожденному заметить расширившийся зрачок.

Мысленно имперец выдохнул, позволяя на своем лице мелькнуть мягкой улыбке. Слабая передозировка зельем восстановление, которое совсем недавно прекратило свое воздействие на чужой организм, возвращая в него обычную для каждого смертного усталость. Подобное истощение не требовало серьезного вмешательства целителя и обычно решалось за три дня. Просто нужно было на это время убрать из рациона пострадавшего всеразличные зелья или стимулирующие разум препараты, а также воздержаться от применения магии, которая могла еще сильнее истощить чужой организм.

– Подобные обмены проходят без сближения. – сказал тем временем Ворин, отрицательно качая головой. – Меч окажется в руках его союзника, а возвращение нашего друга в лучшем случае может оказаться прямой дорогой, где по нему будет достаточно легко попасть или вновь попытаться заточить. Учитывая же его характер…сомневаюсь, что нам вернут его сразу же и скорее всего это будет записка с местом заключения.

– Это все еще лучший вариант? – поинтересовался с усмешкой Нереварин, бросая успокаивающий взгляд в сторону побледневшего драконорожденного.

– Если мы хотим вернуть Рига в целости и сохранности, то нам нужен союзник. – не произнесенные слова, сменившего тему Ворина, не стали тайной для бледного как смерть имперца.

Рука драконорожденного беспокойно проходилась по шерсти урчащего волка, тогда как внутренний зверь угрожающе рычал, осмысляя несказанные кимером варианты. Цена ошибки была слишком велика и Мартин не мог больше игнорировать договор с Сангвином. Каким бы не был князь Разгула, какие бы цели он не преследовал, но сейчас на территории Обливиона лишь он мог защитить его.

– Перво-наперво нам необходимо заполучить одобрение Хермеуса Моры. – продолжил говорить аристократ, выпрямлясь. Спрятав руки за спиной, мер прошелся глазами по разрушенному залу. Обратившиеся к потолку темные глаза блеснули, после чего глава Великого Дома проговорил: - Мирак предал своего Повелителя, раскрывая на территории Апокрифа план по его убийству. Такое не прощается.

– Хочешь призвать принца Неведомого? – быстро уточнил вновь зевнувший Руэл, потирая закрывшиеся глаза.

Предложение Ворина было здравым, и имперец видел положительные стороны такого хода. Угроза Мирака исходила из плана Хермеуса Моры, который во время кризиса заключил с Ригом сделку, становясь одним из верных союзников героя. Союз сохранился и после завершения вторжения, ибо даэдрический князь Судьбы видел в заключенном договоре выгоду.

Никто не захотел бы потерять даже малую часть причитающихся ему душ…которые именно благодаря контролю Рига доходили до своего покровителя. Терять того, кто следил за хрупким, постоянно меняющимся балансом Обливиона не было выгодным ни для кого…

С другой же стороны, угроза Мирака ставила даэдрического князя в невыгодное, ослабленное положение, где более сильный противник мог нанести по его плану удар. Предательство первого драконорожденного, его удачные попытки скрыться от вездесущего взгляда правителя плана, пленение одного из божеств – все это демонстрировало слабость Хермеуса Моры…слабость там, где ценилась сила и власть, в то время как прощение и излишняя мягкость оставляли после себя выжженную землю.

– Я не пойму, как обливионская шваль просрала у себя под глазом подобную хрень. – сказал между тем прикрывший рот рукой Нереварин.

Расширившиеся, смотрящие в пустоту глаза, болезненно мерцали, а сам данмер не прекращал хмуриться. Коснувшиеся осунувшегося лица обеспокоенные взгляды встретили лишь насмешливый оскал мера, который вновь зевнув произнес:

– Отдохну я, отдохну. Просто сами посудите. Цветочек оказался пленен избранником своего союзника, который запрятал его так далеко что даэдрический принц не может того найти. Вариант… - голос избранника Азуры дрогнул, после чего тот продолжил: -…вариант с тем, что цветочек заключен где-то на территории Тамриэля отметается из-за связи с монашкой, который сказал, что именно в Апокрифе почувствовал его сквозь воздвигнутую им стену. Однако это пол дела, ведь наш урод предал своего покровителя, бегая от него по всему плану…от того, кто на своей территории может стереть любого в лепешку. Мне одному кажется, что тут какая-то жопа?

Мартин нахмурился, слегка кивая и признавая разумность слов друга. Действительно, на территории Апокрифа подобное было странным. Сражаться с принцем даэдра на его территории было глупым и шансов на победу практически не было…как тогда Мираку удалось провернуть свое предательство? Как он смог скрыться от хозяина плана и скрыть от его глаз Рига? Почему полноправный правитель Апокрифа позволил своему избраннику зайти столь далеко?

Но правда ли принц даэдра, что принц даэдра контролировал в своем плане все? Проникший в рот металлический вкус крови встретил протяжный рык внутреннего зверя драконорожденного. Нахмурившийся Мартин бросил взгляд на урчащего Ами, вспоминая что в каждом месте была своя лазейка…что-то что не мог контролировать никто и никогда…что-то, что когда-то давно доказал на своем примере Шеогорат.

– Шеогорат восхищался смертными. – внезапно сказал бывший священник, привлекая к себе внимание друзей. – Восхищался тем, что мы подстраиваемся под обстоятельства, находя выход там, где разумнее было бы отступить. Мы не знаем подробностей связи между Мираком и Хермеусом Моры, не знаем, как долго тот пробыл в его плане и чему он успел научиться. Апокриф известен как место безграничных и опасных знаний… лишь Девять знают, что мог он найти там.

– Значит призовем обливионскую тварь, обрисуем ей ситуацию, предложим помощь… - протянул зевнувший в очередной раз Руэл. Усталый взгляд закрывающихся глаз бегло прошелся по лицам союзников, заставляя их обеспокоенно переглянуться.

Глубоко вздохнувший Ворин осуждающе качнул головой, приподнимая рукав мантии и вынимая из висевших на поясе ножен кинжал. Сверкнувший в полутьме клинок разрезал руку молчаливо вздрогнувшего кимера. Под взглядом нескольких пар глаз, аристократ спокойно наклонился, начиная рисовать на камне рунный круг. Быстрыми, уверенными движениями Ворин наносил многочисленные руны, соединяя между собой вязь и наполняя заклинание силой.

Тени постепенно сгущались возле кимера, в то время как нарисованные в круге руны медленно озаряли местность холодным, темно-фиолетовым светом. Глаза драконорожденного сощурились, а сам он не смог не узнать в создаваемом плетении чар круг перемещения.

– Попадем вновь в Апокриф и найдем урода…- пробормотал между тем Нереварин, опуская взгляд на пояс. Дрогнувшей рукой данмер медленно раскрыл кошель, вынимая из него несколько разноцветных бутылочек. Вновь зевнув, мер недовольно мотнул головой продолжая говорить: – Ладно, это звучит уже как план, за исключением одного момента: куда мы призовем его? Гильдия магов?

– Тогда нужно будет обновить в комнате призыва защитные чары и собрать несколько больших камней душ… - не задумываясь сказал Мартин, вновь прокусывая рефлекторно исцеленную губу.

Серые глаза сощурились, тогда как зарычавший в душе дракон лишь согласился с планом Нереварина.

Призыв принца даэдра…вне дня призыва или не являясь его избранником был весьма опасным делом. Полагаясь лишь на интерес даэдра к душе, они ввязывались в опасную игру, где любая, допущенная в ритуале призыва, ошибка могла в лучшем случае оборвать лишь одну жизнь. Призыв лорда даэдра ради заключения сделки через круг призыва…через поставленные в определенных местах круга камни душ…простой разговор с тем, кто не мог покинуть круг до тех пор, пока заключенный в камнях души не исчезнут…подобное использование лазеек барьера никогда нельзя было проводить без присмотра и страховки, особенно в условиях целого барьера и неизвестности чужого намерения…

Гильдия магов действительно была прекрасным вариантом для призыва за счет многочисленных защитных чар, которые в случае угрозы обеспечат безопасность города, накрывая отделение гильдии непроницаемым щитом, через который нельзя было выйти. Одновременно с этим на территории гильдии можно было найти все необходимое для призыва, тогда как мастера школы Колдовства обеспечили бы дополнительную устойчивость чар.

– Призывать принца даэдра в городе не рекомендуется. – произнес между тем, завершающий наносить на круг руны Ворин. – Особенно на территории гильдии магов, где присутствуют шпионы практически всех организаций Империи.

– Ты архимаг, Вори. – хмыкнул в ответ Руэл, подавляя вырвавшийся из него зевок. – Скажешь надо, значит пойдут делать. Недовольным всегда можно намекнуть на то, что лезть не в свое дело бывает смертельно опасно. Тем более…тем более, что я пока своих облажавшихся шпионов не наказывал.

– Тем не менее подобное не пройдет не замеченным для Империи. –покачал головой аристократ. – Особенно учитывая то, как поведут себя защищающие город магические щиты, с чьим плетением нам придется разбираться.

– Как далеко шагнули защитные чары? – поинтересовался драконорожденный, вспоминая сияющие, над городскими вратами Скайрима, зачарованные щиты, чей звон предупреждал о вмешательстве даэдра.

– О нарушении узнает весь город, а круг призыва сгорит в момент чтения заклинания. То же самое произойдет если мы попытаемся призвать даэдра в резиденции Хортатора. – спокойно ответил Ворин, выпрямляясь. Темные глаза побледневшего мера придирчиво оглядели нарисованные руны, после чего он сказал: - В случае же попытки разобраться в плетении мы рискуем…создать в городе кратковременный прорыв, что в условии угрозы Мирака кажется мне рискованным.

– Рискованнее, чем угроза уничтожения части защиты всего барьера? – голос бывшего священника дрогнул, а сам он, закрыв глаза несколько раз глубоко вздохнул. – У Вас есть альтернатива?

– Резиденция Дома Телванни. – коротко сказал кимер, останавливая свой взгляд на зевнувшем Руэле. – Защитные чары магов Телванни…отличаются от общепринятой в Империи защиты.

– Если коротко их нет. – дополнил слова Ворина Нереварин.

– Однако найти у них необходимые для ритуала предметы не составит труда. – продолжил вслед за мером глава Великого Дома. – Учитывая же специфику Телванни, призыв даэдра не вызовет особых вопросов. Переговоры с архимагистром Нелотом я проведу, ритуал призыва проведем через несколько дней, когда каждый из нас отдохнет.

– Вы предупредите главу дома о двух призывах? – уточнил бывший священник, поднимаясь с пола и делая шаг в сторону круга.

Оказавшийся по левую руку от него Ами тихо фыркнул, тогда как зевнувший Руэл покачнулся. Мотнув головой данмер прищурился, несколько раз моргая и достаточно быстро оказываясь подле главы Великого Дома. Испачканная в крови рука кимера сжалась на чужом плече, удерживая уставшего мера на месте. Мягкий, полный достоинства кивок аристократа вызывал на лице имперца благодарную улыбку.

– В наихудшем случае я надеюсь договориться о трех призывах. – произнес глава дома Дагот, дожидаясь момента пока все находящиеся в зале члены отряда зайдут в круг. Вздрогнувший Мартин, с непониманием посмотрел на поднявшего руку с кинжалом друга. Подобные черным бриллиантам глаза вспыхнули, после чего мер пояснил: - Кроме Хермеуса и Вашего договора с Сангвином, я думаю привлечь к делу леди Азуру. По моему мнению именно эти даэдра окажут нам помощь. Имеются мысли о призыве Вермины, Ноктюрнал, Периайта и Мефалы, которые при правильном ведении переговоров также могут встать на нашу сторону.

– Еще предложи припрячь острова цветочка. – фыркнул тихо закрывший глаза Нереварин, заставляя мера и человека замереть.

Уставший, практически уснувший на ходу данмер надавил пальцами на закрытые глаза, раскрывая их и несколько раз моргая. Дрогнувший после неудачного зевка голос звучал истощенно, тогда как прозвучавшие из уст мера слова несли в себе слишком многое:

– Это и их проблема тоже. Их Лорда пленил какой-то хрен, пытающийся сыграть на чувствах его законного супруга. Его ведь можно считать регентом или лордом-консортом островов, чьи приказы стоят выше герцогских и этого…камердинера? - избранник Азуры вновь зевнул, всматриваясь в лицо удивленно выдохнувшего Ворина. – В поместье?

– В поместье. – кивнул с успокаивающей улыбкой Ворин, глубоко вздыхая и прикрывая глаза. – Вы с Мартином спать, я работать.

Руэл промолчал, тогда как кимер приложил к своей груди кинжал. Тихий, певучий шепот незнакомых слов пронесся по разрушенному залу, усиливая запах пепла. Ярко загоревшиеся темно-фиолетовым руны полностью осветили пространство, являя взору драконорожденного печальное положение прекрасной когда-то комнаты.

Вновь заурчавший Ами принес с собой слабый медовый запах цветов, очищая их разум и ненадолго возвращая в их тела силы. Шепот главы Великого Дома стал быстрее, а кончик прижатого к груди кинжала загорелся. Резкий взмах клинком разрезал пространство. Вырвавшиеся из нарисованных на полу рун нити начали быстро переплетаться между собой, укрывая членов небольшого отряда своеобразным, сверкающим темно-фиолетовым куполом. Смешавшийся с запахом цветов пепел проникал в разум и душу, заставляя угрожающе рычащего внутреннего зверя раскрывать невидимые взору смертного крылья.

Знаменующий каждое перемещение рывок не стал для драконорожденного неожиданностью, в то время как уставший от волнений разум внезапно напомнил имперцу об, исчезнувшей из разрушенных руин древнего города, нордке. Впрочем, подобная мимолетная мысль была практически сразу же забыта им, а сам он, оказавшись, в просторной каменной, комнате почувствовал, как предательски замирает, напомнившие о его неудаче, сердце. Беспощадно утекающие время вновь напомнило о себе, говоря лишь о том, что выпавшие ему дни отдыха нельзя было тратить на сон. У него больше не было права на новую ошибку.