Неизвестное время. Апокриф. Обливион.

Хермеус Мора – даэдрический князь Судьбы и Знаний, почитающийся за закрытыми дверями на территории всей Империи. Опасный, притягательный и сильнейших из всех, правящих проклятыми водами Обливиона лордов. Он не обладал разрушительной силой Мерунеса Дагона и Молаг Бала, не правил интригами и предательствами как Боэтия и Мефала, ни осуществлял манипуляции со смертными подобно Периайту и Вермине…скрытый от всех интриг, часто игнорирующий возню смертных и Обливиона он все равно был в курсе всего…незримо властвуя над всеми и без конца собирая информацию, не делая обращая внимания на ее актуальность.

Князь Неведомого был популярен в гильдии магов и Мартин хорошо помнил, как во время обучения, ученики Университета молились не признанному Империей Джулианосу, а проникающему в разум подобно текучей воде Тому-Кто-Знает. Они призывали его в подвалах ученических комнат, отдавая ему в руки, купленные в «Первом Издании» книги, не делая различия между дамскими романчиками и серьезными трактами. Ведь все в Университете знали, что если подношение наполнит бесконечную библиотеку Апокрифа, утоляя ненадолго жажду знания принца, то экзамен на мастерство будет непременно сдан, а сложная откладываемая на последний день работа получит наилучшую оценку.

Однако, как бы кто не пытался никто не мог призвать даэдрического принца на самом деле. Он представал перед ними тихим, внутренним шепотком…бескрайней, черной водой, несущей с собой внезапное ночное озарение…туманным, расплывающимся видением, чей лик был настолько ужасен, что разум сразу же забывал о нем…или застывшей в веках статуей, оставленной рукой древнего, явно погрязшего в кошмарах, скульптора.

Отчанно хватающий воздух Мартин чувствовал, как натягивается вновь ощутимая им связь. Пустота и чужая безэмоциональность волновали разум имперца, отвлекая его мысли от раскинувшейся перед ним бесформенной, постоянно меняющей свое положение, бездной. Поглощаемая свет и звуки плана тьма извивалась, отбрасывая в разные стороны длинные щупальца, в то время как раскрывающиеся на них круглые темно-зеленые глаза со всем возможным вниманием всматривались в гостя.

– Смертный Дракон… - в холодном, обволакивающем разум подобно воде океана, голосе даэдрического принца слышалась смешанная с усталостью вежливость. – Твое появление здесь радостно мне.

– Повелитель Судеб, для меня честь предстать перед тобой. – поприветствовал в ответ собеседника Мартин, слегка склоняя на несколько секунд голову.

Правая рука имперца коснулась груди, тогда как прямая спина едва заметно дрогнула, сопротивляясь желанию преклонить перед даэдра колено. Окутавшая его разум аура поглощала его, в то время как не мигающие глаза манили его…будто пытаясь запутать пребывающий в волнении разум. Дрогнувшая, покрывшаяся новым золотым слоем связь заставила дракона предупреждающе зарычать, расправляя невидимые крылья и пытаясь обхватить ими закрывшуюся стеной души. Мелькнувшие перед его взором золотые глаза прогнали наваждение, позволяя имперцу с вежливой улыбкой обратиться к собеседнику:

– Мое появление здесь не стало для тебя тайной, и мы оба знаем имя нашей общей проблемы.

– Мирак…Первый драконорожденный, чудо Ауэриля и предавший меня Избранник. – ответ Хермеуса Моры не заставил себя долго ждать. Не дрогнувший взгляд множества глаз нес в себе безразличие, будто даэдрический князь знал о предательстве уже очень давно, позволяя событиям идти своим чередом. Впрочем, последовавший ответ лишь подтвердил предположение Мартина, заставляя того невольно сжать кулаки: - Его отступничество было возможным, но лишь одна тропинка вела к событиям этих дней…Он разочаровал меня, смертный Дракон, и я с искренним желанием встану на твою сторону.

Мартин благодарно кивнул, чувствуя, как дракон в душе протяжно рычит. Хермеус Мора – князь Судеб, повелитель запретных знаний…его слова подтвердили то, что он был косвенно ответственен за происходящие события. Он позволил случиться восстанию Мирака, позволил тому пленить Рига, позволил тому делать все новые шаги к разрушению барьера…Зачем? Почему, зная о предательстве, Хермеус Мора ничего не сделал? Почему сейчас он выступает на стороне драконорожденного, уверяя того в своей искренности?

Множество вопросов проносилось в голове имперца, однако он молчал. Стоя посреди просторного, окруженного со всех сторон океаном черной слизи, островка бывший священник давил в себе природное, способное навредить переговорам, любопытство. Закрытая, сжатая в его левой руке, черная книга холодом проходила через перчатку, болью вырывая его из раздумий. В отличии от ноющей боли искусанных губ, жар промерзших пальцев не мог быть проигнорирован имперцем, быстро положившим способный вывести его артефакт в зачарованный кошель.

– Твое недоверие понятно мне, Дракон. – произнес тем временем принц даэдра, внимательно следя за жестами Мартина.

Звучащие в его голосе спокойствие было понятным имперцу, который тем не менее не удержался от слабой, искрящейся холодной вежливостью, улыбки. Безэмоциональная маска с трудом коснулась его лица, в то время как начавший забывать жизнь при дворе человек едва не позволил себе недоверчиво приподнять бровь, сопровождая ее подобным Руэлу вызывающим фырканьем.

– Я – тот, в чьем ведении нити Судьбы и неведомые никому знания прошлого, настоящего и грядущего. – продолжил говорить Хермеус Мора, одобрительно моргая всеми своими глазами.

Сменившая размер бесформенная бездна, выпустила несколько щупальцев в заполненные черными разрывами, зеленые небеса, сотрясая их внезапным громом. Прошедшая где-то вдалеке молния ударилась о небольшой островок, разрывая его на несколько частей. Вырвавшиеся из темного океана щупальца быстро оплели получившиеся островки, погружая из с громким чавканьем под воду.

– Однако, в твоем видении моего образа присутствует лишь часть истины. – произнес спустя несколько секунд даэдрический князь Неведомого, всматриваясь в лицо собеседника. – Я вижу, я могу подталкивать, но не могу сделать за смертного выбор. Передо мной открыто множество путей, но их запутанность и вечная изменчивость каждый раз приносят все новые сюрпризы, открывая мне новый, непредвиденный мной ранее вариант.

– Ты видел предательство Мирака? – спросил у Хермеуса Моры Мартин, понимающе кивая.

Дарованная Богами свобода воли смертных часто преподносилось как что-то особенное, защищающие обитателей Нирна от крепкой, стремящейся к поглощению, хватки Обливиона. Точно также поступал и смертный, желающий жить разум, который из раза в раз преподносил сюрпризы тем, кто, казалось бы, повидал в своей жизни все возможное. Мирак же, каким бы не был избранников, сколько бы не прожил на свете, был смертным.

– Видел, пытаясь направить его на правильный путь. – ответил имперцу даэдрический принц Судеб. – Случившиеся стало для меня…большой досадой, которая внесла суету в привычное мне течение времени.

– Он хочет убить тебя, играя на моих чувствах и прося меня принести ему божественный артефакт. – сообщил одному из правителей Обливиона драконорожденный, замечая, как тот спокойно опускает щупальца. Казалось будто бы он пытался пожать отсутствующими у него плечами, показывая тем самым очевидность подобной информации.

– Как и все драконы он безрассуден в своих эмоциях и жажде власти. – сказал через несколько секунд принц даэдра, все еще не сводя своего взгляда с бывшего священника. – Моя смерть откроет ему путь к желаемому, меняя баланс сил в мире…путь, которой он выбрал труден, однако логичен и, если бы мы сменили свои роли, я поступил бы также.

– Он собирает твоих противников, готовясь натравить на тебя Мерунеса Дагона, Молаг Бала и Мару. – вновь сделал шаг навстречу возможному союзнику Мартин, раздумывая над тем как подвести князя Судеб к вопросу пленного Мираком Рига.

– Подобное было ожидаемым… - не удивился словам имперца Хермеус Мора, задумчивом прикрывая пару глаз. – Он мог сохранить часть дарованных ему сил, мог изучить дороги моего плана, забирая себе часть моих слуг и ставя под сомнение мою власть над планом, однако пока в случае открытого выступления он проиграет.

– Он лишил тебя контроля над планом? – с недоверием в голосе спросил драконорожденный, чувствуя, как замирает смертное сердцу, а дракон в душе недовольно рычит.

– Именно поэтому, смертный Дракон, ты вынужден играть по чужим правилам, не надеясь на мою помощь. – в голосе принца даэдра мелькнуло сожаление, после которого на несколько минут воцарилось скорбное молчание. Мартин не решался ничего произнести, наблюдая за тем как неохотно прикрывает глаза князь даэдра, признаваясь смертному в своей слабости: - Контроль над частью плана потерян и мои знания о происходящих на некоторых территориях событиях может быть…размытым, неточным и неполным.

– Где-то на этих территориях сокрыт Риг? – голос бывшего священника дрогнул, когда моргание части глаз подтвердило чужие слова.

– Я всегда чтил наш союз, уважая Невозможное Дитя и понимая, что его вознесение – благо для Обливиона, Этериуса и плана смертных. – сказал человеку Хермеус Мора, позволяя Мартину облегченно выдохнуть. Искренние слова принца даэдра позволяли взволнованной душе обрести успокоение, упуская из виду возможную попытку манипуляции. – Поверь, я и верные мне слуги никогда не навредили бы моему дорогому союзнику. Если бы все действительно зависело бы от моей воли, если бы я полностью владел нитями Судьбы, то Невозможное Дитя в целости и сохранности вернулся бы в свои чертоги, воссоединяясь впоследствии с дорогими сердцу смертными или бессмертными.

Даэдра не лгали и это знали все смертные Тамриэля. Подобное утверждение было непреложной истиной, помогающей имперцу оправдать принца даэдра. В его словах бывший священник не слышал признаков лжи или манипуляций, тогда как смотрящие на него многочисленные глаза были полны искренним желанием помощи. Одновременно с этим, одно из зеленых щупалец приподнялось, протягивая свой конец в направлении Мартина. Закрывшиеся на плотной, созданной из тьмы, конечности глаза быстро исчезли. Намек был понятен имперцу слишком быстро, после чего он внимательно всмотрелся в пустоту, ожидая того, ради чего он по первоначальному плану должен был получить от принца даэдра.

– Я предлагаю тебе союз, смертный Дракон. – сказал желанные драконорожденному слова Хермеус Мора.

Под взглядом серых, измененных магией глаз, тени позади принца даэдра сгустились, будто бы стремясь заключить смертного и бессмертного в непроницаемую, лишенную посторонних глаз, сферу. Оттенки нескончаемой зелени уступили место беспроглядной тьме, позволяющей различить лишь вновь изменившуюся форму смотрящей на Мартина бездны. Гром, разверзнувшей разорванные Небеса, молнии был практически не слышим, в то время как дрогнувшая на секунду связь принесла ощущение слабого, полного смертельной усталости, беспокойства.

Неуловимое чужое отчаяние заставило имперца вздрогнуть, молчаливо кивая и рефлекторно пытаясь дотянуться до родного сердцу существа. Встретившая его стена пустоты лишь усилила его решимость, заставляя его забыть о разумной осторожности. Риг никогда не одобрил бы подобного и тихие молитвы, прорывающиеся через стену эмоции лишь доказывали это…однако, даже зная это, имперец понимал, что проблеск чужих чувств вел к иному результату. Слишком много раз бывший священник отпускал его, надеясь на удивительные способности…теперь пришла пора имперцу вновь сделать шаг навстречу любимому супругу, защищая его наконец от угрозы Обливиона.

– Ты хочешь, чтобы я убил Мирака. – спокойно сказал драконорожденный, гордо поднимая голову.

Холод серых глаз был не сравним с величием септимовской стали, однако жесты принявшего решение человека показывали его как Императора прошлого. Вспоминая все преподанные ему назначенными когда-то в прошлом учителями уроки, Мартин не сводил взгляда с собеседника, с трудом удерживаясь от не оставившей его дурной привычки. Сжавшиеся в кулаки руки принесли ему необходимую для контроля и трезвости рассудка боль, заставляя ощутить, как короткие ногти впиваются в кожу. Официальная часть переговоров началась и именно сейчас драконорожденный должен был доказать свою власть и осведомленность, заставляя противника играть по навязанным ему правилам. Даэдра ценили силу, и имперец намеревался продемонстрировать ее, ведь, на самом деле, не Мартину нужен был Хермеус Мора, а Хермеусу Море был нужен Мартин.

– Признаюсь, твой избранник оскорбил меня, забирая мое. – продолжил говорить бывший священник, без страха смотря в вспыхнувшие изумрудом темно-зеленые глаза. – Подобное должно быть наказано соответствующе, а его голова должна оказаться даром моему супругу. Однако, подобное действие может и подождать до его полного освобождения.

– Несомненно освобождение Невозможного Дитя должно являться для тебя приоритетом. – согласился со словами имперца Хермеус Мора, не сводя с собеседника оценивающего, пронизывающего до неожиданных мурашек, взгляда. – Этот приоритет никак не отменяет моего предложения. Я все также предлагаю тебе, смертный Дракон, союз, обещая содействовать тебе в твоих поисках и снижать влияние Апокрифа на твою душу.

– Но так ли необходима мне твоя помощь, Повелитель Судеб? – спросил в ответ Мартин, не замечая на лице принца Неведомого удивления или непонимания. – Мои знания и навыки позволят мне добраться до супруга, освобождая его из плена и возвращаясь вместе с ним в план смертных. Твой Избранник, Хермеус Мора, попробовал съесть слишком большой кусок пирога, заполняя план смертных твоими артефактами, через которые я смогу в любой момент вернуться в Апокриф. Ничто не помешает мне защитить мое, отдыхая в смертном плане и возвращаясь для уничтожения моего врага.

– Артефакты все еще принадлежат мне и лишь благодаря моей воле маги дома Телванни смогли нанести свои руны. – парировал слова человека Хермеус Мора, ссужая часть глаз и заставляя драконорожденного на несколько секунд почувствовать исходящий от кошеля холод.

Имперец выдохнул, застывая всем телом и пытаясь не меняться во взгляде. Холодная, вежливая улыбка скользнула на его лица, вызывая в некоторых глазах собеседника эмоцию жестокого удовлетворения. Одновременно с этим холодный голос князя даэдра продолжил:

– Твои способности могут справиться со многим, а сам ты при должном рвении найдешь, ведущую к выходу тропу. Вопрос лишь в том, сколько для этого потребуется времени и сколько для этого будет затрачено усилий? Мой план, пусть и разделен, пусть частично подчиняется воле нашего противника, но все еще принадлежит мне. Мирак может контролировать некоторые части моих земель, без конца увеличивая их расстояние или протяжность…может оборачивать против меня часть моих слуг, но текущее здесь время все еще принадлежит мне. Впрочем, как и контроль над смертными душами моих последователей.

– Кто мешает мне обратиться к остальным принцам даэдра? – вновь нанес свой удар Мартин, понимая, что план обернуться драконом и используя связь долететь до места становится в его глазах нежизнеспособным. Произведенный им выстрел не нанес никакого удара хозяину плана, а сам он без какого-либо труда разбил его аргумент, возвращая контроль над положением. Впрочем, имперец не сдавался, добавляя к своему вопросу новый аргумент: - Твой контроль над планом слаб, половина твоих слуг предала тебя, твой избранник собирается вести переговоры с тем, кто имеет к тебе претензии. Кто мешает мне сделать тоже самое, призывая к сюда силы по меньшей мере трех принцев даэдра? Меня интересует лишь Риг, в то время как твой план может быть переделан столько раз, сколько твоим противникам и бывшим союзникам позволит совесть.

– Смелые слова, смертный Дракон. – холодно заметил даэдрический принц Неведомого.

Вновь сменившаяся форма беспроглядной бездны устремилась к сотканному из обложек старых книг полу, оплетая его щупальцами. Проскользившие в сторону имперца черные щупальца коснулись его ног, демонстративно сдавливая сапоги и поножи.

Не дрогнувший в ответ Мартин смело посмотрел на собеседника, напоминая себе обычаи даэдра. Если он хотел быть в этом союзе равноправным партнером, ему нельзя было отступать, показывая боль или слабину. Неуверенность, попытка отступить или найти компромисс были бы восприняты здесь негативно, превращая его в пешку и ставя под угрозу не столько его душу, сколько безопасность попытавшегося бы разорвать сделку Рига.

– Угрожать мне в моем плане, говоря мне в глаза о слабости крайне недальновидно. – произнес между тем с нажимом принц даэдра, с показательной милостью убирая свои щупальца с тела человека. – Не многие лорды даэдра могут стерпеть подобное оскорбление, отпуская смертного невредимым.

– Но я все еще нужен тебе для того, чтобы остановить твоего избранника. – заметил в ответ Мартин, понимая, что слова принца Неведомого о союзе были для него островком защиты.

Если бы Хермеусу Море не нужна была его помощь, то разговор был бы действительно коротким, тогда как слова собеседника не были бы столь милосердными, дающими имперцу возможность сделать свой ход. Однако, вместе с этим, он не обманывался, зная о том, что его аргумент о нужде с легкостью разбивался появлением верного даэдрическому князю «героя».

Дракон в его душе протяжно зарычал, тогда как в памяти на несколько секунд мелькнули лица назначенных ему учителей, быстро сменяясь на фигуры терпеливого Окато и защищающего его благодаря родственным связям Регула. Ему всегда твердили о выгоде, говорили всегда задавать вопрос «Почему выгодно?», отвечая на него в ходе течения разговора. Вопрос, анализ, удар по противнику – таким должны были быть его действия по словам умершего давным-давно короля Вэйреста.

Почему Хермеусу Море было выгодно использовать именно имперца? Ответ на этот вопрос был прост – в Апокрифе был Риг, за исчезновение которого был ответственен бывший избранник даэдрического принца Знаний. Объединиться было логичным решением…Хермеус Мора избавлялся от предателя, Мартин спасал супруга. Почему владыка Апокрифа не мог использовать своего последователя или нового избранника? Культы принцев даэдра по словам знакомых Мартину смертных были не слишком популярны, что представляло сложность в назначении нового чемпиона…которого согласно всем оккультным книгам нельзя было назначить без озвученного согласия. Последователи…слова принца даэдра о разделении слуг на стороны поднимали вопрос о доверии. Кому мог доверять тот, кто, казалось бы, знал все? Учитывая слова о свободе воли и быстро увеличивающихся вариантах будущего…использовать в качестве убийцы предателя Мартина действительно было логичным решением.

Но почему же всеведущий повелитель Обливиона не смог остановить отступника самостоятельно, доказывая все м и каждому свою силу и незыблемый авторитет? В чем было проблема, которую не мог преодолеть бессмертный принц даэдра и которую был способен решить простой смертный?

– Твой противник выведал защитные руны, которые подчинили план его воли, не позволяя тебе самостоятельно вернуть контроль. – вновь ударил драконорожденный, выдвигая быстрое предположение, которое показалось ему логичным ответом на вопрос.

Магия могла многое и вопрос был лишь в том, что послужило источником проблемы – чары, зелье или руна. Зелье выветривалось спустя время, да и Мартин не мог припомнить случая, когда волшебник использовал алхимию для неживого предмета. Чары также нуждались в постоянном обновлении, затрагивая так называемый магами Алинора внутренний резерв. Иными же были руны, для которых нужны были правильные линии и периодическая подпитка камнями душ…или простыми душами тех, кто мог обитать в плане Обливиона. Библиотека Апокрифа содержала же в себе и знания, и души, позволяя Мираку без какого-либо труда исполнять свой замысел.

– Верно. – не стал отрицать предположение смертного Хермеус Мора, удовлетворенно прикрывая несколько глаз.

Почувствовавший небольшую победу драконорожденный с трудом удержал нейтральное лицо, ощущая, как довольно рычит внутренний, радующийся маленькой победе, зверь. Пока все шло хорошо и Мартин, понимая свою…незаменимость, мог выбить себе и супругу более явные привилегии.

– Мой бывший чемпион сумел отыскать знания, способные начать обойти барьер, являя его тело и дух миру смертных. – продолжил между тем говорить принц даэдра, поднимая в душе имперца непонимание. – Как и любой дракон, он желает власти…желает обрести силу, возвышаясь над всеми и беря в свои руки власть над чужими жизнями.

– И именно для этого ему нужны, питающиеся душами, черные книги. – попытался убедительно подать свою осведомленность чужими планами человек.

Невольно имперец все же не сдержал удивленно вздоха, понимая, что подобная теория взаправду казалась логичной. Использующиеся в качестве якоря порталы в Апокриф использовали в своей основе души смертных Солстхейма, слегка приподнимая барьер. Нашедший утраченные знания Мирак сохранял свою силу, наращивая на территории чужого плана союзников и используя для создания кратковременного прорыва смертные, живущие в Нирне, души. Беспроигрышная на первый взгляд комбинация…подтверждающаяся пленением Рига, который заметил бы начало нового кризиса Обливиона одним из первых, выступая на противника всей мощью своего плана. Учитывая же раздробленность последователей принца Неведомого и их уверенность в законности полномочий избранника – один приказ и, подобные агентам Мифического рассвета, даэдропоклонники нанесут свой удар, ставя под угрозу все.

– Думаю ты понимаешь опасность, которую несет миру смертных Мирак. – сказал наблюдавший за жестами имперца даэдра. – Он не просто хочет убить меня…не просто так собирает силы…он хочет вырваться из Апокрифа, забирая себе то, что считает своим по праву крови. Он нанесет удар, являясь в мир тогда, когда кровь смертного Дракона исчезнет, спасет мир от крови и пепла, останавливая кризис дракона и прорыв даэдра…завершая при помощи силы гражданскую войну и являя миру свою «божественную природу», против которой благодарные жители Нирна не сумеют пойти. Что случиться дальше, ты сможешь предположить не хуже меня, смертный Дракон.

Имперец прекрасно осознавал висящую над Тамриэлем угрозу. Обитающий в смертной душе дракон закричал, тогда как сжавшиеся в ужасе сердце вновь встало перед выбором, пытаясь сторговаться с разумом. Мир или Риг…освобождение любимого человека или попытка остановить того, кто готов был уничтожить построенное Мартином государство, уничтожая его потомков и самостоятельно воцаряясь на троне. Долг Императора или чувство, лишенного власти, любящего человека. Что из этого было важнее для Мартина?

«Долг прекрасно ложится на чувства если правильно ставить вопрос» - так сказал ему два столетия назад Талос, ненароком поддерживая слова короля Вэйреста, советовавшего в случае безысходности переворачивать доску, смотря на проблему, с другой стороны. Руэл когда-то поставил под удар собственную провинцию, выбирая вместо долга чувство. Пожертвовавшая собой Амарис раскололась душой, выбирая долг и становясь сердцем Великой Башни. Талин…что выбрал спасший Императора Вечный Чемпион чувства или долг сказать с уверенностью никто не мог…в отличии от Рига, чью жертву приводили в пример каждому, говоря о том, что ради Империи... ради того, чтобы дать Императору время для восстановления барьера была отдана благословленная Богами душа…что чистое, лишенное тьмы сердце, подчиняясь долгу принесло себя в жертву, возносясь за свой выбор…

Но никто кроме Мартина не говорил о том, что в основе выбора лежал не разум, но сердце. Золотой дракон должен был закричать, становясь щитом мира…таким было основное, увиденное несколькими смертными предсказание. Однако он не кричал, уступая место белоснежным лепесткам, шагающим рука об руки со вспышками молний. Он горел вместо него и Мартин знал это, виня самого себя за принесенную жертву.

Сгорит ли мир повторно тогда, когда его земли заполнены потомками благословенной крови? Нет, ибо каждый из них не нуждается в герое, представляя собой фигуру на доске в игре Богов, ищущих себе чемпиона. Рано или поздно герой всегда являлся, исправляя ошибки предшественников и становясь в глазах простых смертных легендой. Как бы сильно не горел мир, в какое бы отчаяние он не пал, но желающий спасти его доброволец непременно бы нашелся.

Сгорит ли сам Мартин, наблюдая за тем, как тот, перед кем он обнажил свое сердце исчезает навек? Определенно…любой договор будет расторгнут, а ушедший в апатию имперец отдаст мир прихотям судьбы, забывая свои клятвы и обещания. Ведь правда была в том, что он был эгоистом…он хотел ощущать себя целым, чувствуя в разуме чужое, теплое присутствие и наблюдая за тем как слабая улыбка касается золотых глаз. Он стоил риска, стоил любых договором, являясь истинным сокровищем мира, ради которого стоило придумывать все новые планы.

– Я помогу тебе вернуть контроль над планом, если ты уничтожишь всех его союзников, какую бы ценность они для тебя не несли. – выдвинул условие драконорожденный, прекрасно понимая, что для осуществления собственных требований ему придется вернуть Хермеусу Море контроль над всем планом. – Я хочу, чтобы в момент моего сражения с твоим избранником, в тот момент, когда я буду отвлекать его, ты нашел Рига, доставляя его в безопасное место.

– Приемлемое и разумное требование, которое я исполню. – без возражений согласился со словами человека даэдрический принц. – Взамен, твоя помощь будет заключаться в уничтожении якорей внутри Апокрифа.

Мартин благосклонно кивнул, быстро осмысляя слова собеседника. Якоря внутри плана не вызвали в нем непонимание и сам он быстро провел аналогию с Вратами Обливиона во время вторжения даэдра. Якоря внутри плана…то, что поддерживало присутствие части проклятых земель в мире смертных. Занимающий возвышенность или более правильное наименование башню, к которой прикрепляется зачарованный предмет, изъятие которого уничтожало не столько связь, сколько саму территорию…

Сердце драконорожденного замерло, тогда как зарычавший в душе зверь заставил, надетую на лицо имперца, безэмоциональную маску дрогнуть. Промолчавший имперец быстро прошелся мыслями по пунктам заключаемого союза, понимая, что обещаний о здоровом и живом супруге в условиях так и не прозвучало. Уничтожение части плана, на которой по словам Хермеуса Моры находился Риг ставило под угрозу жизнь и здоровье бретонца, обесценивая договор Мартина и даэдрического принца. Несомненно, в силах принца даэдра было забрать вознесшегося героя в безопасное место, но в каком он будет состоянии? Останется ли в нем что-то от разума? Будет ли он цел физически? Или, когда все закончится перед бывшим священником предстанет лишь тело…тело без души, которая по вине Мартина отправилась на долгое возрождение?

– Якорь Апокрифа работает точно также как работали во время кризиса Обливиона якоря Мертвых Земель? – спросил у Хермеуса Моры имперец с трудом беря контроль над собственными чувствами.

– Принцип схож, однако в отличии от Мерунеса я более…ответственно подхожу к благополучию собственной территории. – дипломатичный ответ собеседника лишь слегка снизил волнение человека. Несколько глаз принца даэдра брезгливо сузились, после чего он произнес: - Он никогда не ценил собственные территории, уничтожая их по любой прихоти. Произошедшие же во время его вторжение…масштаб, сопротивление смертных Нирна, смелость внушавшего им надежду Невозможного Дитя…уследить за всем не может даже бессмертный. Сейчас же ситуация иная и я буду наготове, чтобы по возращении контроля над частью плана удержать территорию от разрушения.

– Значит ты знаешь где именно находится якорь. – высказал новое предположение драконорожденный, замечая мелькнувшие в быстро исчезнувшем глаза недовольство. Дракон в душе драконорожденного тихо зарычал, в то время как имперец будто бы в насмешку спросил: - Возможно ли перенести меня к месту?

– К сожалению, я могу лишь направить тебя, уменьшая область твоих поисков. – спокойный ответ никак не показывал истинных чувств князя Неведомого, позволяя драконорожденному лишь понимающе кивнуть. – Найти башню и закрыть, служащую якорем, книгу тебе придется самостоятельно.

– Поиск одной книги кажется неудачной шуткой. – заметил в ответ Мартин, понимая все подлость подобной просьбы.

Найти в бесконечной библиотеке одну единственную книгу было подобным поиску иглы в стоге сена…долго, часто безуспешно и нелепо. Впрочем, выбора у драконорожденного как такового не было и от его сотрудничества с владыкой Обливиона зависело слишком много. Особенно, учитывая то, что смертные Нирна слишком часто доказывали то, что в мире не было ничего невозможного. Нужен было только отыскать правильный способ.

Находящийся же в Апокрифе имперец понимал, что знающему все Хермеусу Море не выгодно оставлять своего союзника на произвол судьбы. Их договор, как и все в мире спасала скорость и внезапность удара, совершающиеся против не успевшего подготовиться в должной мере противника. Библиотека Апокрифа и в самом деле была безгранична, в то время как бывший избранник принца Неведомого понемногу собирал в своих руках все больше власти, раздумывая над привлечением союза. Поиск книги при таких условиях как раз означал бессмысленную трату времени, которым они не располагали…но такой ли обычной была нужная им книга?

Якоря Обливиона…привязка проклятых вод к материальному плану по опыту Мартина не могла быть простым, ничем не примечательным предметом. Видимые им во время кризиса сигильские камни – якоря Мертвых Земель даэдрического князя Разрушения были черны подобно ночи, являя собой проводник энергии хаоса и страдания разорванных, смертных душ. Магия…сила Обливиона…навязчивый шепот не сдерживаемых желаний ощущался в них практически сразу, позволяя при прикосновении ощущать пульсацию способной к изменению энергии, которая при работе мастера Зачарования превращалась в достаточно мощный, долгоиграющий артефакт. Вместе с этим, исходя из слов ступивших во Врата добровольцев находящийся на специальном постаменте, в глубинах башни, якорь излучал определенный свет, оглашая пространство гулам или жужжанием. Исходящий вниз свет впадал в определенный бассейн, становясь, проникающей в недра части плана, водой…что поддерживала связь между миром смертных и владением принца даэдра.

Исходя из подобных утверждений, бывший священник мог вывести определенные, требующие подтверждения, правила, доказательства которых, в свою очередь, облегчило бы поиск необходимой книги.

– Я пошлю с тобой созданного мной наблюдателя, чей глаз станет моим. – сказал принц даэдра, вновь протягивая человеку дернувшиеся щупальце.

Прошедшая по полу тьма потянулась в сторону черной воды, создавая ощущение бесконечных, впадающих в море, разделяющихся рек. Сформированная над их головами сфера, покрылась трещинами исчезая и позволяя вновь увидеть расколовшиеся, сотрясаемое молниями небо. Сгустившиеся же позади князя Неведомого тени начали формировать черный, пульсирующий в неизвестном никому ритме зеленого свечения, шар. Под взглядом серых глаз из возникшей за спиной даэдра вырвались тонкие, похожие на щупальца, отростки, тогда как зеленый свет постепенно сконцентрировался на одном месте, формируя раскрывающийся глаз.

– Почувствует ли мое присутствие на подконтрольной ему территории наш противник? – уточнил у принца даэдра Мартин, неожиданного находя в их плане слабое место. Подконтрольная противнику, меняющаяся лишь его волей, территория внушала серьезные опасения, грозя обернуть все усилия по попытке нейтрализации якоря прахом.

– Кто представляет для него большую угрозу? – спросил в ответ Хермеус Мора, прикрывая несколько пар глаз. – Преследующий его принц даэдра или бродящий где-то в коридорах библиотеки смертный. Если ничего не сместит большую часть моего внимания с Мирака, то твоего появления он не заметит.

– Ты говоришь о возможных союзниках Мирака. – догадался бывший священник, неосознанно нахмуриваясь. Имена трех бессмертных пронеслись в голове имперца, поднимая в его душе знакомое беспокойство. Мартин помнил разработанный план, зная, что обернуть прахом усилия первого драконорожденного было достаточно просто. Драконорожденный на секунду прикрыл глаза, обращая уверенный взгляд на собеседника. – Мы можем сказать им об ультиматуме Мирака, пробуждая в них недоверие к подобному союзу.

– Быть может. – согласился со словами человека Хермеус Мора, поднимая глаза к небесам.

Окончательно сформировавшиеся за спиной даэдрического принца существо протяжно зашипело, окидывая быстры, внимательным взглядом местность. Смотрящие в разные стороны заостренные щупальца, подобно коснувшихся цветов насекомых, дрожали в попытке исследовать местность. Паря в воздухе рожденный не так давно даэдра постоянно менял свое положение, словно вытолкнутый из гнезда птенец.

– Однако, доверие в Обливионе всегда проигрывает подлости и выгоде. – произнесенные внезапно слова напомнили имперцу о пророчестве ярла Морфала.

Оплетающие дракона темные нити, сулящие ему смерть в случае ошибки и сулящие ему падение в случае отказа от помощи…пророчество, медленно обретало свою ясность, исполняясь и показывая драконорожденному опасность способного навредить как ему, так и Ригу, доверие.

– Сохранить план в тайне можно в том, случае если он быстро претворяется в жизнь, а круг знающих о нем лиц узок. – продолжил спокойно говорить Хермеус Мора, переводя часть своих глаз на лицо человека.

Внимательный взгляд темно-зеленых глаз проникал в душу, заставляя внутреннего зверя бывшего священника предупреждающе рычать. Дрогнувшая внезапно связь неуверенно приоткрылась перед имперцем, на секунду окутывая его холодом и неприятным ощущением удушающей слизи. Смешавшийся с пустотой страх коснулся разума имперца, мгновенно возвращая непреодолимую стену, но позволяя ощутить смесь ужаса и неприятия…будто бы пребывающий в заключении супруг пытался его о чем-то предупредить или остановить от попыток заключить новые договора.

Кровь коснулась губ имперца, являя наблюдавшему за человеком даэдра чужую слабость. Смотрящий в душу глаз сощурился, тогда как Мартин не смог не задаться вопросом…тому ли он действительно доверился? Риг…он ведь не мог опасаться Мирака…бывшего избранником Хермеуса Моры…темные нити…спрыгнул с моста, устремляясь в неизвестность за кем-то и оказываясь в Апокрифе…Риг был божеством путей между мирами, он помогал душам добраться до подходящего им плана…Мирак не смог бы начать осуществлять свой план незаметно…не попадая на территорию Рига, который не пропустил бы подобной опасности.

Страх…ощущения липкого ужаса и удушения…в последние дни кризиса…после Врат, после братства…принятии сил принца даэдра…видений будущего и многочисленных сделок... Мартин помнил дрожащие, отшатывающиеся от него и пытающиеся зарыться в его объятиях тело. Риг терялся в реальности, сопротивляясь собственному паническому страху и считая его презренной попыткой манипуляции…он сопротивлялся, пытаясь игнорировать охватывающий его огонь и запах пепла…пытаясь вырваться из плена показанных ему Верминой или Хермеусом Морой образов, пытаясь взять под контроль видимые им в Мертвых Землях ужасы. Никто не знал, как удерживал хрупкий разум, познавший тайны запретной библиотеки Мирак.

Бретонец всегда беспокоился о безопасности драконорожденного. Он пытался его понять, пытался сквозь страх и беспокойство поддержать, снижая опасность…Риг он боялся нападения с самого начала их знакомства…ведь после первых Врат, после убийства отца Мартина и угроз Мифического рассвета он ненадолго увидел в выживших жителях Кватча угрозу…Разве не он, получив приглашение Маннимарко беспокоился больше не о своей судьбе, а о том что случится если Король Червей явится в Храм Повелителя Облаков…разве не он вырезал базы Мифического рассвета, боясь того, что они навредят имперцу? Разве не Риг заключал договора с принцами даэдра? Разве не он, в попытке предотвратить его смерть, пожертвовал своей жизнью? И кто кричал каждый раз в его голове, являясь ему в битве с драконами, отвечая едва ли не на каждый его зов, в то время как его собственным жрецам, для исполнения долга, требовались несколько отчаянных молитв?

Договор с принцем даэдра нес в себе опасность с самого начала…а появление бывшего священника в Обливионе становилось для Рига исполнившимся кошмаром. Любимый супруг входил во Врата не для того, чтобы его подвиг пытался повторить Мартин. Он никогда бы не позволил ему вытащить из башни якорь…не позволил бы вновь подвергать душу влиянию проклятых вод.

– У каждого из нас есть свои союзники и противники… - услышал имперец сквозь какую-то пелену слова принца Неведомого.

Темно-зеленый, слегка сверкающий, глаз не открываясь смотрел на него, в то время как облетавший местность низший даэдра тихо хрипел. Связь с Ригом натягивалась, в то время как легкая усталость медленно захватывала разум имперца, намекая тому о скором истощении. Однако вместо того, чтобы торопить союзника, Мартин хмурился, вслушиваясь в его слова и невольно признавая его правоту:

– Каждый из нас всегда преследует свои цели, а воды Обливиона славятся своей изменчивостью. «Предательство – таков удел даэдра», так кажется говорят служители Девяти. В этом есть своя истина и думаю, сложно будет предугадать действия каждого из нас…хорошая сделка перевернет доску, а в любой сделке всегда найдется недочет. Знания моей библиотеки опасны для них всех, а разгоревшаяся в моем плане…попытка переворота позволит им начать собирать плоды. Территория, способы противостоять противнику, попытка отомстить за уничтоженный когда-то план или забранных низших даэдра, часть которых служит своему бывшему господину разведчиками. Воцарится хаос, который не пройдет незамеченным для аэдра…те же, понимая, что противостоянии происходит не в плане смертных, вмешаются без боязни прервать работу Башен. Подобная же борьба…думаю никому не стоит говорить о том, чем может обернуться подобное.

Разумная осторожность – именно об этом предупреждал его Хермеус Мора. Мартин хмурился все сильнее, вспоминая слова Сангвина…исчезновение Рига стало заметно только тогда, когда в его план явились Аркей и князь Разгула…в день его рождения спустя несколько месяцев после его пропажи…он противился привычке почти умирать, поэтому значения не придали…спрыгнул с моста, исчезая в неизвестности…тогда как сговорившийся когда-то с настоящим Шеогоратом камердинер и бывшие служительницы Меренесу Дагона и Ноктюрнал посчитали подобное не стоящим внимания…в Обливионе где ценилась сила и каждый план пытался по возможности разобраться с внутренними проблемами самостоятельно...учитывая щенячью преданность слуг Рига, умиравших по приказу бретонца за смертных в горящем Имперском городе.

– Я понимаю твои слова и признаю их разумность. – голос Мартина дрогнул, а сам он почувствовал возникшую в голове тяжесть.

Медленно напоминавшая о себе усталость все глубже проникала в тело драконорожденного, мешая ему сосредоточиться и напоминая ему об ожидающем его где-то в глубине библиотеки якоре. Неосознанно коснувшаяся виска рука, надавила на кожу, массируя внезапно запульсировавшую венку. Небольшая находящаяся рядом с виском ямочка нашлась пальцем имперца достаточно быстро, а сам он, прикрыв в охватившей его усталости глаза произнес:

– Однако, разве сейчас нам не нужно сосредоточиться на деле. Твои силы может быть и снизили влияние твоих артефактов, но все же не смогли убрать его полностью.

– Приятно видеть твое рвение, смертный Дракон. – в голосе Хермеуса Моры послышалось удовлетворение, после чего одно из щупалец мягко коснулась центра лба человека.

Липкая, пахнущая старыми книгами, холодная конечность на несколько секунд задержалась на теле драконорожденного, заставляя внутреннего зверя удивленно зарычать. Прижатые к невидимому телу крылья затрепетали, в то время как хорошо ощутимая им закрытая связь слегка дрогнула, едва не поднимая стену. Ощутимая им ранее усталость исчезла, тогда как терзавшая его голову боль унялась, возвращая ему силы.

– Будет лучше, если наш союз начнется с серии уступок, показывающих наше желание к сотрудничеству. – проговорил спокойно принц даэдра, убирая щупальце. Сменившая вновь свое форму и положение бездна померкла, становясь с каждой секундой все более прозрачной. Исчезавшие под взором бывшего священника многочисленные глаза оставляли после себя небольшое, практически сразу же затухающие свечение изумруда. Тихий, отражающийся от воды, холодный голос князя Судьбы коснулся человеческого разума, говоря: - Будь внимательнее к бессмертным, Золотой Дракон Тамриэля, и запомни мои слова. Пока ты осторожен, Апокриф безопасен для тебя и твоих возрастающих сил.

Пожелав ему удачи Хермеус Мора полностью исчез с измененных магией глаз. Оставляя смертного наедине с парящим наблюдателем. Познавший влияние даэдрического принца островок был заполнен черной, медленно стекающей в спокойное море, слизью, из круглых, постоянно уменьшающихся, луж которой часто вырывались длинные, хватающие падающие с небес страницы книг щупальца. Парящий вокруг Мартина даэдра бегло окидывал внимательным взглядом местность, пытаясь коснуться похожими на щупальца отростками пола или формирующихся вокруг острова, закругляющихся в купол, колон. Подхватываемые появляющимися из луж щупальцами страницы быстро темнели, падая по краям острова и нарастая на постоянно увеличивающиеся колонны. Одновременно этим перед драконорожденным, будто бы по мановению руки, стала появляться узка, ведущая вглубь бесконечной библиотеки мостовая.

Сделавший шаг вперед Мартин услышал, как протяжно захрипел, последовавший за ним наблюдатель, чье бешено вращающийся глаз начал осматривать пространство. Даэдрический, созданный из корешков, застывших во времени книг, металл глухим стуком уведомил Апокриф о шагах последовавшего видимому пути имперца, позволяя ему увидеть дрожащие в бесконечном море щупальца, чья крепкая хватка утаскивала под воду рыбьеподобных существ.

Появившиеся на пути бывшего священника резные ворота распались на страницы, взмывающих в небеса записок, тогда как сопровождавший Мартина даэдра удовлетворенно захрипел, проходясь своими отростками по окружающему их острову. Длинная, поднимающаяся вверх лестница, вела к уходящему в неизвестность коридору, пол, потолок и стены которого были заставлены всеразличными книгами. Мелькавший перед взором человека даэдрик дрожал, сменяясь привычным Мартину тамриэликом, позволяя ему неосознанно читать попадающиеся ему на пути названия.

Разделяющиеся, постоянно растущие коридоры освещались парящими под потолком светло-зелеными сферами, в свете которых глаза имперца улавливали сгорбленные, скрытые под разорванными мантиями, фигуры низших даэдра. Покрытые извивающимися щупальцами, лишенные глаз или рта уродливые лица с неким безразличием смотрели в его сторону, в то время как появляющиеся в их руках сферы заклинаний быстро гасли при взгляде на ведущего имперца сопровождающего.

Совсем скоро, оказываясь в просторном, украшенном круглыми бассейнами, зале Мартин понял, что быстрый шаг давным-давно сменился, разбавляющийся драконьим криком, бегом. Горло имперца едва заметно горело, в то время как охватывающая тела усталость слишком быстро исчезала, наполняясь неизвестно откуда берущимися силами…чужих душ. Дракон в душе смертного удовлетворенно рычал, в то время как легкие прикосновения щупальцев наблюдателя сложно было засечь.

Серые глаза бывшего священника прошлись по находящемуся на возвышенности залу, отмечая уходящие в разные стороны лестницы, между которыми находились круглые бассейны. Огороженные, куполообразными арками, воды безмолвствовали, позволяя над ними заметить туманную дымку.

Переплетенная, похожая на меняющую свою форму облачко, дымка медленно формировала образы, позволяя драконорожденному услышать тихий смех или недовольный крик. Стоящие рядом с бассейнами постаменты удерживали на темном камне раскрытые книги, над которыми летали немного закругляющиеся, тонкие перья. Небольшие, расположенные рядом с постаментами, изумрудные диванчики были заняты застывшими подобно статуям человекоподобным рыбам, в перепончатых руках которых держались копья.

– Сила…бесконтрольная, подчиняющаяся лишь желанию сила несет в себе опасность для всех. – услышал Мартин внезапно слова Хермеуса Моры. – Чего мы добьемся, если уступим Порядку всю власть? Что нам даст мир с тем, кто навязывает каждому из нас свое видение мира, зная все тропы Обливиона?

– Он подчинит нас. – низкий, шипящий голос неизвестного нес в себе власть, заставляя кровь стыть в жилах. – Одного за другим, не считаясь с тем, что каждый из нас следует одной цели.

– Нарушит ли он так хрупкое равновесие? – вновь спросил принц Неведомого, чей прозрачный образ внезапно появился над одним из бассейнов. – Честность, открытость с теми, кто предал нас всех. Мы знаем правду, если бы мы последовали одному пути, если бы объединились все, не думая о том, что мир потерян…что случилось бы с нашим миром?

– Быть может мы смогли бы вернутся к спокойствию, сохраняя наше наследие и разделяя обязанности. – предположил в ответ усталый, полный смирения голос, являя взору драконорожденного спрятавшуюся под мантией болезненно тощую, высокую фигуру. – Я…почему мне кажутся твои слова такими знакомыми?

– Я повторяю их из года в год, возлюбленный брат. – в раздавшимся вслед голосе Хермеуса Моры прозвучало что-то непонятное Мартину, после чего со вздохом принц даэдра добавил: - Чрезмерная сила опасна своей непредсказуемостью, способной ударить по каждому кто выступит против него. Тропы…он первенец нашего Отца, названный хранителем и защитником Первозданного Мира. Он уверен в своем праве диктовать Его волю, не считаясь ни с нами, ни с возможными жертвами.

– Знание троп действительно опасно… - произнес бархатный женский голос, шипящие нотки которого были подобны чарующей музыке. Мелькнувший вслед образ изящной невысокой мерки мог привлечь к себе внимание любого, тогда как обтягивающие, плотно прилегающие к телу подобное рыбьему хвосту платье подчеркивало все изгибы прекрасного тела. – Некоторые из нас, действительно, в случае неудачной шутки или ссоры не смогли бы ответить.

– Его характер портится с каждым новым годом, а сам он все сильнее давит на каждого из вас, ставя все более…отвратительные ультиматумы. – вторил прекрасной деве принц Неведомого, обреченно добавляя: - Что случится, когда он почувствует свою вседозволенность? Отец и дядя чувствовали ее в момент своего противостояния. Предатели…они ясно показали ее в день совета. Они забрали души, создали новый мир… нас всех связывает одна, гордая кровь и мы знаем к это чему может привести.

– Подобное действительно звучит знакомо, Хермеус. – мурлыкающий женский голос неосознанно усыплял, в то время как держащая в руках посох каджитка поправила уходящую в пол мантию. – Я соглашусь с тобой в представленных тобой аргументах, но откажусь принимать участие в…убийстве. Каким бы он ни был, мы все еще связаны с ним кровью и плотью.

– Я соглашусь. – произнес сразу же знакомый Мартину смиренный голос. – Исчезновение первозданного порядка, знающего тропы между мирами хранителя внесет хаос в миропорядок. Что будет происходить с душами тех, кого предатели сделали уязвимыми к смерти? Что произойдет с теми, кто когда-то был верен нам, но по причине обмана оказался отрезан от своего истинного наследия, уповая на милость тех, кто посчитал себя способным решать все за других…

– Мы лишь ослабим его. – успокоил собеседников дрогнувший Хермеус Мора, в голосе которого слышалось плохо скрываемое удовлетворение. – Нам не нужно убивать его, просто следует снизить угрозу нападения. Мы сделаем так, чтобы порядок исчез не навсегда…чтобы души все, еще могли шагать между тропами, возвращаясь в воды родного каждому из них мира. Если мы будем следовать плану, все получится, и мы приобретем больше, чем потеряем.

Вскричавший внезапно наблюдатель, потянулся своими щупальцами в сторону возникшего перед Мартином видения. Заостренные отростки словно острый нож разрезали образы, разрушая дымку. Недовольно зашипевшие рыбьеподобные существа слегка приподнялись с кресел, указывая в сторону недавно рожденного даэдра острием копий. Затаивший дыхание драконорожденный застыл, поднимая руку и готовясь в любой момент защититься от угрозы. Впрочем, сформированное в душе намерение разбилось о захрипевшего, дернувшего щупальцами низшего даэдра, чье жесты вернули в зал спокойствие.

Сопровождение имперца с громким шипением быстро облетел зал, задерживаясь рядом с дальней правой лестницей. Внимательный взгляд единственного глаза коснулся лица драконорожденного, позволяя ему спокойно пройти через комнату, осторожно поднимаясь по темным, созданным из обложек старых книг, ступенек.

Тянущиеся вверх стены постоянно росли, меняя форму прозрачного потолка. Переплетенные между собой корешки книг образовывали над головой имперца круги и овалы, через которые с небес падали одинокие, нарастающие на стены или пол, страницы. Резные, созданные из сожженных листов, полукруглые окна едва заметно сверкали, тогда как в круглых, лишенных стекол, углублениях изредка появлялся знакомый, смотрящий в душу, глаз.

Дракон в душе тихо рычал, в то время как Мартин никак не мог выбросить из головы увиденное. Уничтожено на его глазах видение было воспоминанием далекого прошлого.

Драконорожденный невольно закусил губу, пытаясь осмыслить увиденное...комната с бассейнами и книгами, охраняющаяся верными слугами…воды из которых возникали образы или воспоминания… Мартин знал, что не каждый смертный разум мог пережить текущее все дальше время. Но так ли сильно отличались бессмертные? Как много мог сохранить в своей памяти принц даэдра, оставаясь при этом в здравом уме и понимая, что именно знания позволяют сохранить свое положение. Понимая, что стоит тебе показать слабину, забыть что-то, казалось бы, на первый взгляд бессмысленное, как падение окажется неминуемым.

В таком варианте комната с воспоминаниями казалась пусть и не надежным, но верным решением, позволяющим сохранить позиции. Кровь коснулась губ бывшего священника, позволяя ему вспомнить об известной каждому знатоку даэдрической магии истине. В своем плане принц даэдра правил абсолютно все, начиная от подчиняющихся ему легионов низших даэдра и заканчивая временем и недрами земли подвластной ему территории. Подобные земли никогда не должны были попасться взгляду даже самого близкого родственника или союзника.

Увиденное имперцем не было для него скрытой за семью печатями тайной. Разговор Хермеуса Моры происходил с остальными повелителями Обливиона. Шестнадцать принцев даэдра…именно столько имен знала большая часть Тамриэля, не имея даже понятия о том, кого когда-то прокляли из-за страха перед силой. Немногие, сохранившиеся за прошедшие эры книги говорили о Джиггалаге – даэдрическом князе Порядка, следящем за спокойствием проклятых вод Обливиона и защищающим его от внешних и внутренних угроз. Серый князь, уравновешивающий окружающий мир хаос, диктующий свою волю мечом и закованными в кристальные доспехи рыцарями…Мартин знал о нем слишком мало, вспоминая лишь о трех, лежащих на полках императорской библиотеки, книгах.

Больше об этом принце даэдра знал Талин, светлая улыбка которого всегда дрожала, после чего мер мягко говорил о том, что не ему говорить о том, чью силу смог поглотить Риг. Сам же Риг…Трехликий Бог, носитель сил вечного хаоса Шеогората и первозданного порядка Джиггалага молчал, пытаясь разобраться с кризисом. Мартин же…не решался ступить на эту территорию, подавляя в себе любопытство и просто дожидаясь момента, когда любимый человек будет готов…готов, отдавая свою жизнь в катакомбах Башни и, впоследствии, вновь взваливая на свои плечи проблемы с Обливионом и исчезая сразу же после убийства Умарила…

Пробежав по созданному из книг длинному, закрытому от посторонних взглядов закругляющимися стенами, мосту имперец невольно задержал свой взгляд на поднимающихся к разорванным небесам колонам. Венчающие их заостренные щупальца едва заметно сияли, издавая тихий, но все же привлекающий внимание звон. Слетавшиеся на звон наблюдатели, обхватывали своими щупальцами колонны, замирая на них и обращая свой немигающий взгляд в разные стороны. Одновременно внимательным, проходящим по местности взглядом, послышались болезненные стоны, после чего бывший священник услышал звуки падения, ощущая запах гниющей заживо плоти.

Защищающий свой план Хермеус Мора держал свое слово, обеспечивая драконорожденному безопасность пути. Предавшие даэдрического князя слуги гибли под бдительным взором темно-зеленого ока, в то время как продвигающийся все дальше вперед Мартин пробегал все новые коридоры и заворачивающие за угол, поднимающиеся вверх лестницы.

Зеленые, спадающие вниз ручейки возникли перед глазами Мартина слишком внезапно, заставляя его на секунду замедлиться, обращая свой взор на металлический, состоящий из узоров маленьких, переплетающихся между собой, прозрачных кругов пол. Лишенный признаков привычной полутьмы, оканчивающийся широкой лестницей, зал сиял светло-зеленым. Тихое, практически незаметное из-за раскатов, разрывающих небеса молний, гудение напоминало работу одного из ресдайнских механизмов.

Закрытый подобно запечатанной бочке зал был украшен стеклянным, витражным потолком вниз с которого смотрела раскрывающая пасть голова дракона. Обращенные к полу три темно-зеленых глаза быстро моргали, в то время как широко распахнутые крылья имели видимые, освещаемые разрядами молний, прожилки. Полукруглые, похожие на восходящие солнце, ступени ничем не огороженной лестницы были лишены привычной Мартину картины быстро перебегающий друг на друга меняющихся названий, уступая место простому темно-серому камню. Ведущие к лестнице, расположенные по обе стороны зала, черные бассейны были безмолвны и ни одно щупальце не пыталось бесконтрольно вырваться из недр холодных вод Апокрифа. Текущая под Мартином светло-зеленая сияющая вода касалась сплетенных из многочисленных книг стен. Мощные, оканчивающиеся витражным стеклом колонны были украшены сидящими на небольших выступах сгорбленными каменными существами, чьи сокрытые под щупальцами лица внимательно следили за осторожно идущим вперед человеком.

Парящий рядом с формирующим намерение драконорожденным наблюдатель угрожающе шипел, ускоряя свои движение. Быстрый, похожий на мельтешение раздражающего насекомого, полет раздражал бывшего священника, который постепенно ускорял свой шаг, замечая, как на поверхности бассейнов начинают появляться пузырьки. Запах сырой гнили и уничтоженных плесенью книг медленно проникал в разум Мартина, тогда как осматривающиеся по сторонам серые глаза замечали в углах зала подозрительно свечение. Шуршание подолов невидимой мантии раздалось совсем рядом с бывшим священником, напоминая ему о том, что во времена кризиса Обливиона, хранящие якорь части плана, сигильские башни охранялись едва ли не целой армией низших даэдра. Кто сказал, что Мирак не мог поступить также, в то время как Хермеус Мора просто не успел разобраться с предателями?

Измененные школой Иллюзии глаза коснулись вершины лестницы, быстро обдумывая варианты. Время…скорость…бесплотность. Каждый из выборов нес в себе определенную сторону решения проблемы. Привычное ему время давало ему возможность не беспокоиться о нападении, безопасно забирая книгу, но долго ожидая момента перемещения. Предпочтительная для ровной поверхности скорость, занимала секунду, позволяя ему сократить путь до якоря, но угрожая ему упасть с лестницы. Бесплотность лишала его возможности пораниться, однако нисколько не улучшала его личных способностей, не добавляя ему скорости или ловкости. Возможные противники могли ударить его не сразу, гонясь за ним и дожидаясь момента пока вернувший плотность собственного тела Мартин попытается забрать якорь. Попытка сплести щит или ответить Пламенем Империи была возможна, однако трудна для бесплотности.

– Tiid. – выдохнул Мартин, принимая решение и делая резкий рывок вперед.

Опалившая горло щекотка обернулась родным драконорожденному криком. Внутренний зверь имперца знакомо зарычал, взмахивая крылья и словно бы пытаясь вырваться из сдерживающей его клетки смертного тела. Мир перед глазами посерел, замедляясь, но позволяя заметить возникающие из бассейнов рыбьеподобных даэдр. Находившиеся в их руках копья тускло вспыхнули, оплетаясь вырвавшимися из бассейна щупальцами. Протяжный хруст крошащегося на мелкие осколки оружия и крики боли мало волновали спешащего вперед драконорожденного, игнорируя возникших из темноты сгорбленных, скрывающихся под массивными балахонами, существ. Тонкие, держащие магические сферы, руки медленно поднимались, а срывающиеся с чужих пальцев заклинания не несли в себе угрозы для легко уклонившегося от чар человека.

Сплетенная из щупалец, сверкающая ядовитым зеленым свечением, кафедра находилась в середине небольшой террасы. Лежащая на ней раскрытая черная книга издавала неприятное гудение, в то время как исписанные страницы постоянно меняли свою форму. Плавно двигающиеся по кругу даэдрические письмена заметно мерцали, привлекая к себе внимание. Пробегающие по страницам полупрозрачные слова исчезали на глазах, оставляя после себя неизвестные драконорожденному руны.

Обилие меняющихся языков и наклоняющиеся в разные стороны больших или маленьких почерков невольно поднимали в глубине души имперца волну беспокойства, заставляя того беззвучно зашептать молитвы Богам. Намерение защиты, попытки защитить от влияния якоря Обливиона собственный разум ударялось о безэмоциональную стену связывающих божество и смертного уз. Медленно текущие секунды лишь усиливали решимость Мартина, напоминая ему о цели и родных его сердцу золотых глазах.

Руки Мартина коснулись раскрытой книги, чувствуя проходящую по обложке пульсацию бьющегося в ритме сердца. Ощущение силы и власти коснулась человеческого разума, напоминая драконорожденному об исследовании Мистериума Ксаркса, который точно также пытался подавить чужую волю.

Отшагнувшийся вглубь террасы человек прикрыл глаза, усиливая собственную защиту и напоминая себе о цели. Книга с громким, протяжным хлопком захлопнулась, тогда как прислонившийся к стене Мартин заметил, как слегка посеревший, замедлившийся мир, вновь возвращается в свое привычное состояние. Быстрые крики агонии, удары в колонны промахнувшихся заклинаний и шум приближающихся к нему шагов вынудил имперца вновь сосредоточиться на намерении. Под звук ломающегося стекла и неустойчивость задрожавшего под его ногами пола, бывший священник сосредоточился на желании силы…способе кратковременной, способной дать ему время защите.

Закрытая, находящаяся в его руках книга сияла, в то время как проходящее после использования силы Голоса горло вновь почувствовало знакомую щекотку. Охватившее тело усталость мало волновала драконорожденного, правая рука которого вытащила из ножен загоревшийся серебряный клинок. Падающие сверху стекла, царапали показавшихся на террасе рыбьеподобных существ, острые когти которых были покрыты кровью и ошметками оторванной плоти. Ярость на их вытянутых лицах усилила решимость отскочившего вправо человека, заметившего как поглотившие основную часть зала щупальца, вовсю уничтожали сгорбленных, пытающихся защититься существ. Призванный не так давно наблюдатель подобно разорванной на части мягкой игрушке лежал на камне, а смотрящий в пустоту глаз был пронзен острием лежащего рядом, разрушенного копья.

Хруст, изумрудных стеклышек вырывал из горла приближающихся даэдра болезненное шипение, в то время как по темному полу начали проходить многочисленные трещины. Гром ударяющихся о камень молний, заключил драконорожденного в своеобразную клетку, едва не сбивая его концентрацию и напоминая ему слова каждого, кто пережил когда-то Врата Мертвых Земель - «главное продержаться до рывка обратно. Прыгнуть в разрушенную местность, взобраться повыше, но избегнуть когтей или мечей разъяренных тварей Обливиона и их хозяина».

Защищавшая его клетка сдерживала предавших Хермеуса Мору даэдра, однако Мартин видел, как в круглых, выступающих глазах появляется смешанная с решимостью жажда убийства. Они были готовы умереть, но не собирались позволять человеку покинуть Апокриф невредимым. Он знал, что вскоре последует безрассудный рывок, понимая свой ответ.

Под жар горящих зеленым огнем стен и уничтожающихся где-то внизу коллон бывший священник выставил перед собой меч, слегка наклоняя его в сторону. Сформированное в душе желание отражалось в его горле, в то время как щупальца сияющей черной книги оплели его левую руку. Видение родного сердцу прекрасного лица и мысленная молитва бессмертным Богам очистили разум человека, на несколько секунд прогоняя охватившую тело усталость. Желания и намерения защиты набатом бились в разуме человека, который под знакомый рывок магии перемещения, закричал:

– Fus Ro Dah!

Сверкающие перед его глазами стены грибной крепости дрогнули, медленно затухая и раскрывая круглую дверь. Протяжное, быстрое рычание Ами оборвалось, в то время как шепчущие заклинания меры разорвали руки, обессиленно опускаясь на землю. Покрывшийся пеплом пол ощутимо пах кровью и гнилью, а смотрящие на прямо держащего спину имперца алые глаза Нереварина были полны плохо скрываемого беспокойства. Сидящий на коленях Мартин опустил взгляд на пустые руки, удивленно выдыхая. Ожидаемая им усталость нисколько не терзала его, а позволяя чувствовать лишь полное безграничной энергии тело и рычащего, довольного ощущениями безграничной силы дракона.