7 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Тель-Митрин. Солстхейм. Провинция Ресдайн. Империя Тамриэль.

Беспокойные улицы были заполнены закутанными в мантии и доспехи фигуры. Взмахи рук, громкие крики о помощи, топот бегущих куда-то ног – все это смешалось в разуме драконорожденного, видевшего перед собой лишь выглядывающие из-за пыли спор огни.

Горло имперца распирал кашель, а сам он, щурясь и забывая об усталости, пытался не упустить из виду ставшую размытой точкой фигуру Руэла. Ведущий его за собой Ами сбивал с ног простых поселенцев, проезжаясь могучими лапами по корням грибных мостовых. Оставляющие глубокие царапины лапы быстро передвигались, заставляя гигантское тело божественного зверя постоянно напрягаться, совершая новый, быстро пересекающий местность, прыжок.

– Руэл! – крик Мартина, словно бы потонул в возгласах растревоженного поселения.

Дрогнувшая вдалеке точка мерцала, расплываясь перед глазами и не позволяя имперцу убедиться в том, что его слова коснулись слуха взволнованного друга. Прерывистое, полное усталости дыхание имперца несло с собой нехватку воздуха, в то время как новый огласивший улицы хриплый крик, звучал слабее предыдущего:

– Я могу обернуться драконом!

Размывшаяся перед глазами точка внезапно остановилась, резко дергаясь в сторону. Быстрый порыв ветра ударил человека по лицу, окончательно сбывая его дыхание и заставляя его остановиться. Громкий, прерывистый кашель согнувшегося от истощения человека сопровождался нервными похлопываниями, шипевшего над ним мера, свободная рука которого беспокойно рылась в зачарованном кошеле.

– Действуй! – полный ничем не скрываемого ужаса возглас Нереварина мало ввязался с привычным Мартину обликом друга.

Поднявший взгляд от протянутого ему флакона имперец отметил мертвенную бледность серой кожи данмера, алые глаза которого беспокойно бегали по улицам, каждый раз останавливаясь на горящей башни резиденции архимагистра. Мигом постаревший избранник Азуры дрожал, размываясь перед глазами драконорожденного и создавая за собой небольшие, отталкивающие стражу поселение, порывы ветра.

– Прекрати использовать артефакт скорости. – выдохнул в ответ имперец, сосредотачиваясь на необходимых ему для обращения намерениях.

Сверкающие в огнях иллюзии улицы предупреждающе звенели, тогда как находящиеся на находящихся в воздухе островках фигуры магов быстро взмахивали руками, формируя на них переливающиеся круглые сферы. Вытягивая руки вперед они медленно поворачивали кисти рук, сгибая пальцы в попытках сосредоточиться на чарах. Под взглядом собирающегося с мыслями Мартина, волшебники Дома брали под контроль, видимый ими огонь, заставляя его слегка затихнуть.

– Монашка, давай быстрее! – воскликнул между тем Нереварин, проходясь взглядом по страже и магам поселения. – С появлением дракона я разберусь, как только все образуется! Давай же!

Представленный разумом облик поднял в душе драконорожденного знакомую, опаляющую горло, щекотку. Внутренний зверь имперца громко закричал, расправляя вырывающиеся из ломающегося смертного тела крылья. Оставляющая свой отпечаток, проникающая в каждую косточку смертного тела, боль разрывала небеса оглашаемым, превращающимся в рев, криком, разрушившего часть городских лавок золотого зверя.

Могучие лапы обернувшегося древним монстром Мартина проникли сквозь почву жесткой земли, в то время как дрожащие от нетерпения крылья почувствовали тяжесть.

– Все по плану! – услышал бывший священник крик взобравшегося на его спину Руэла. Прижавшийся к его телу данмер, крепко обхватил своими руками его шею, громко крича: – Не стрелять в дракона! Не стрелять и не мешать, мать вашу! Во имя Азуры и Императора, не смейте атаковать дракона!

Острые, проникающие сквозь чешую когти поднимали в драконорожденном протестующий рев, заставляя его беспокойно взмахивать крыльями. Сквозь окутывающую разум боль и многочисленные крики жителей поселения, бывший священник воспарял над землей. Подхватывающие его потоки поднимали в нем разум, в то время как покачивающийся где-то вблизи магов пытались удержаться за установленные на висящих платформах-островках стулья. Рушащиеся от взмахов стекла окон со звоном падали на землю, когда подхватывающие имперца потоки приближали его к гаснущей башни грибной крепости.

Запах пепла и крови проникал в тело Мартина, поднимая в нем никем не сдерживаемую бурю беспокойства. Касавшиеся воздвигнутых вокруг домов магических щитов, крылья разрезали прозрачный купол, пробуждая в имперце понимание грядущей беды. Прижимающийся к его телу Нереварин хрипло дышал, раздражая внутреннего зверя драконорожденного и заставляя того сдерживаться от того, чтобы резким рывком головы скинуть друга на ближайших, висящий в воздухе островок. Шипящий, полный скрытых угроз, шепоток разрезал воздух подобно ножу, в то время как грибные дома медленно приходили в движения, отклоняясь вдаль и позволяя золотому дракону безопасно достичь нужной высоты.

Крики и любопытные взгляд местных мало волновали бывшего священника, взгляд которого проходился по, дрожащим на платформах и террасах, магам. Капельки пота медленно стекали по их лицам, тогда как сосуды в алых глазах быстро лопались. Текущие из носов капли крови пачкали богатые мантии, заставляя магов падать от истощения на колени в попытках спасти поселение от воспарившего в небесах гигантского монстра.

Темный, быстро исчезающий дым ударил в морду золотого дракона. Зависнувший над разрушенным потолком грибной крепости имперец вгляделся во тьму уничтоженной комнаты. Острый взгляд раскрывшейся сущности щурился, замечая среди пепла и пыли слабую вспышку алого. Разрушенные части грибов дрожали в воздухе, открывая вид на выжженные нити защитных чар. Покрывшиеся алым золотом Обливиона плетения безуспешно пытались соединиться между собой, восстанавливая уничтоженное и бессильно застывая в воздухе.

– Я прыгну. – услышал внезапно бывший священник беспокойный голос Руэла.

Полетевшая вниз бутылочка скрылась в дыму, издавая тихий звук разбившегося стекла. Зарычавший протестующе Мартин внимательно следил за тем как спрыгнувший с него друг медленно снижается над разломом, не получая никаких смертельных ран. Одновременно с этим, со спины драконорожденного спрыгнул и Ами, острые когти которого зацепились за разрушенную шапку грибной стены. С протяжным скрипом, разрезая остатки стены на части божественный зверь проехал вниз, издавая громкое тявканье.

Снизившийся над башней драконорожденный, коснулся кончиками крыльев остатков разрушенных стен, понимая, что последующая попытка приземлиться разрушит то немногое, что чудом осталось от резиденции архимагистра Телванни. Приземление гигантского зверя не прошло бы незамеченным, испытывая на прочность восстанавливающиеся своды и ставя под угрозу жизни обитателей и гостей крепости. Имперец сомневался в том, что посетившие грибную резиденцию смертные успели покинуть ее, предвидя последующие приземление дракона. В свою очередь это оставляло для бывшего священника лишь один выход, опаливший жаром знакомой щекотки горло человека.

Рев дракона скрыл чужую боль, тогда как почувствовавший под собой пустоту имперец на секунду ощутил страх, едва не теряя контроль над сформированным намерением. Быстрое падение и приближающаяся к нему земля лишь слегка волновали Мартина, чувствовавшего как мощь и власть звериного тела умещаются в одном единственном слове «Feim».

Падение не навредило бывшему священнику, увидевшему перед собой болезненно оборвавшиеся, дрожащие нити. Зал призыва грибной башни лежал в руинах, не позволяя различить слишком многое. Глубокое, размеренное дыхание проходящегося по комнате драконорожденного было бесшумным, тогда как сам он присел, дотрагиваясь рукой до покрытого сверкающей пылью разрушенных камней и осколков кристаллов пол. В видневшихся ему вблизи золотистых луж плавали небольшие, похожие на бутоны раскрывшегося цветка, навершия посохов. Запятнавшая расплавившийся металл алая кровь усилила царившее в душе драконорожденного беспокойство, заставляя его вслушиваться в звучащий среди могильной тишины хриплый кашель.

Сверкающая, витающая в воздухе пыль медленно приобретала запах, позволяя почувствовать такой знакомый имперцу запах крови и огня. Тени сгущались, а падающий на землю пепел сопровождался звуком трескающегося стекла.

Громкое урчание Ами прозвучавшее где-то впереди повело за собой сконцентрировавшегося на чарах человека. Защищенная плотной перчаткой рука уверена сжала в кулаке частички пыли и пепла, быстро поднимаясь и направляясь на звук. Намерение защитить друзей от возможного яда или опасных паров, испортившихся в ходе ритуала, зелий проникало сквозь душу Мартина, оборачиваясь в звучащие едва слышимым шепотом молитвы. Приближаясь все ближе к звукам, бывший священник все отчаяние молил Акатоша о защите, прося его оградить себя и оказавшихся подле него выживших от воздействия способных навредить организму веществ. Истощенный разум в страхе протестовал, в то время как вспомнившее о долге священника тело было готово к использованию любых чар.

Незримое присутствие теплого взгляда божества коснулось души драконоржденного, позволяя ему на несколько секунд прикрыть глаза. Повернувшаяся горизонтально рука была поднесено ко сосредоточившегося на защитных чарах имперца. Легкий, направленный в руку вздох принес с собой ощущения приятного, надевшего на его руку рубиновый браслет, жара. Более свободное дыхание облегчило путь имперца, который в полутьме наконец дошел до трех фигур.

Урчащий, покрытый пылью Ами лежал на земле, ударяя лапами по полу. Золотистая кровь божественного зверя растекалась по разорванным грибным шляпкам, стекая сквозь небольшие трещины вниз. Сидевший по левую руку от зверя Руэл беспокойно перебирал свой кошель, выбрасывая из него разбивающиеся флаконы с зельями и звенящие от столь небрежного к себе отношения артефакты. Тихий, прерывистый шепот незнакомого языка был подобен чарующей мелодии. Певучие, звучащие со страхом гласные всегда оканчивались на последнем слоге, в то время как сверкающие на пальце данмера кольцо и не думало гаснуть. Золото в чужих глазах сменило привычную серому лицу кровь, а низко склоненная к полу голова не отрывала своего взгляда от укрытого, алым щитом Ворина Дагота.

Пораженный вздох вырвался из уст драконорожденного, увидевшего затесавшиеся в черных волосах золотокожего мера серебро. Редкие, длинные пряди знакомого серебра частично закрывали лицо аристократа, пачкаясь о кровь тонких ран. Истерзанное болью лицо слишком сильно отличалось от привычного Мартину безразличия и спокойствия, заставляя его в мгновении ока упасть подле кимера.

– Сколько он пил восстанавливающих? – быстро спросил имперец, снимая с рук перчатку и бросая ее на пол. Жар чужой влажной кожи заставил серые глаза нахмуриться, удерживаясь от ругательства. Быстрым взглядом бывший священник пробегался по телу кимера, замечая легкую, сотрясающую тощее тело, дрожь.

– Три. – коротко ответил Руэл, на несколько секунд прикрывая глаза.

– Зелья убираешь. – быстро приказал имперец, беспокойно кусая нижнюю губу.

Рычащий в душе дракон скребся по стенкам невидимой клетки, усиливая чужую уверенность и решимость. Строчки старых книг по магии школы Восстановления проносились перед глазами драконорожденного, тогда как сформированное разумом и сердцем намерение обращалось в исцеляющиеся чары. Инстинктивно Мартин направлял свою силу в чужое тело, расправляя мышцы и очищая перетрудившийся разум. Неосознанно от исцелял видимые ему раны, соединяя возникшие на коже разрывы. Слова мастеров Университета, наставления священников часовни Акатоша, видимые им когда-то рисунки строения человеческого тела – все это возникало в голове бывшего священника слишком быстро, оборачиваясь новым витком золотых чар исцеляющей магии.

Жертвенность…школа Восстановления требовала именно этого чувства, пробуждая в смертных лучшее. Лежащий на разрушенном полу мертвенно бледный друг постепенно приобретал привычный человеку золотистый цвет кожи. Жар исчезал из его тела, а черты лица разглаживались. Размеренное дыхание поднимало и опускало грудь в определенном ритме, позволяющим сосредоточенному драконорожденному слегка расслабиться, чувствуя проникающую в тело усталость.

– Руэл, нам нужен теплый чай, плед…что-то сладкое и покой с воздержанием от магии по меньшей мере на три дня. – тихо пробормотал бывший священник, наблюдая за тем как трепещут готовые в любой момент веки.

– Разве это не при нападении призраков? – хрипло поинтересовался Нереварин, рефлекторно кивая.

– С истощением в большинстве случаев тоже самое. – коротко ответил Мартин, не решаясь пока отпустить изящную руку аристократа. Осторожно большой палец правой руки надавил на запястье, ощущая бегущую по чужим венам кровь. Уверенные, размеренные удары беззвучно отдавались в разум хмурившегося драконорожденного, заставляя того произнести: - Я не думаю, что в ближайшее время состояние Ворина ухудшиться, однако несколько дней ему все же будет лучше провести под присмотром.

– Боишься, что не удержится от чар или отдыха? – уточнил у человека избранник Азуры, мягко касаясь благородного лица.

Осторожными, полными нежностями касаниями пальцев Хортатор Ресдайна проводил по скулам кимера, стирая с кимера оставшиеся на лице капли крови. Блестевшие золотом прошлой жизни алые глаза не скрывали своего беспокойства, взывая к солидарности полностью понимавшего чувства данмера Мартина.

– Я не могу точно определить степень истощения, поэтому говорю так, если бы перед нами была в худшем случае вторая степень. – поделился с другом бывший священник, наблюдая за тем как свернувшийся подле аристократа Ами с тихим, успокаивающим урчанием мягко мнет лапами бок мера. Хмурый взгляд серых глаз сопровождался вкусом крови на искусанных губах, тогда как пустившийся в объяснения имперец внимательно следил за тем как пытаются раскрыться глаза, постоянно засыпающего на полу мера: - Видимые мной признаки нельзя назвать легкой степенью истощения. Жар и влажность кожи, дрожь тела, бессознательность, видимое мной сонливость.

– Но ты не считаешь это первой степенью. – произнес задумчиво Руэл, обращая взгляд на рубиновом браслете, чей блеск проходил по левой руке кимера.

Подобные браслеты виднелись на левой руке самого данмера, тогда как мелькнувшие на серой шерсти Ами рубины превратились в тонкий, похожи на переплетения корней, ошейник. Подобные крови глаза вспыхнули пониманием, после чего избранник Азуры благодарно кивнул, поднимаясь на ноги. Под тихим, недоверчивым вздохом имперца данмер быстро наклонился, бережно подхватывая на руки спящего кимера и несколько раз ударяя каблуками сапог.

– Твои чары не вечны, а нам хватит пока одного мага с истощением. – объяснил свои действия Руэл, прижимая к себе безвольное тело. Слегка оторвавшись от земли данмер на несколько секунд прикрыл глаза, будто бы сосредотачиваясь на контроле активированного артефакта. – Подумай, что нам сделать с дружком, после дуй за мной. Объяснишь все на свежем воздухе.

Недовольно фыркнувший Ами поднялся с пола, обращая взгляд сияющих светом Этериуса глаз в сторону поднимающегося к дыре в потолке Нереварину. Несущий на своих руках аристократа данмер с низу казался чем-то возвышенным, словно бы пришедшим по зову божества существом. Логичный, идущий от сердца поступок становился чем-то символичным, играющим на репутацию Хортатора Ресдайна.

Выдохнувший Мартин поднял руку, замечая блеснувшие на указательном пальце левой руки отданное ему не так давно кольцо. Зачарованное на левитацию кольцо позволило бы драконорожденному последовать вслед за Руэлом, оставляя позади потянувшегося к человеку волка. Оставить божественного зверя в руинах уничтоженной, погрязшей в могильной тишине, башни грибной крепости казалось бывшему священнику чем-то неправильным, позволяя ему чувствовать рычащего в его душе дракона. Ничем не сдерживаемая щекотка прочными щупальцами обвивала человеческое горло, лишая дыхания и поднимая желание избавиться от неприятного ощущения. Формирующиеся в сердце намерение действительно могло забрать отсюда Ами, позволяя бывшему священнику последовать за другом, но окончательно уничтожая грибную крепость, погребая под этажами слуг и магов Дома.

Впрочем, у подобной проблемы был и иное решение. Серые глаза быстро прошлись по тьме пыльных руин, ища любой признак волшебника Великого Дома. Под хруст обломков человек сделал шаг в неизвестность, пачкая свои одежды в золоте расплавленного металла и замечая под собой лишь пыль разрушившихся артефактов и зелий.

Урчащий подле бывшего священника волк следовал за человеком, не сводя с него внимательного взгляда. Беспокойный, проходящийся по стенам и полу уничтоженной комнаты взгляд находил лишь тьму и пустоту, пробуждая все сильнее рычащего в голове дракона. Недоверчивый, полный волнения выдох вырвался из Мартина, вспомнившего о том, что вместе с Ворином должен был находиться архимагистр Дома Телванни, который подобно лорду Даготу не смог бы избежать ран.

– Даэдра… - прошептал неосознанно драконорожденный, всматриваясь в кружащуюся в воздухе пыль.

Обратившийся в слух имперец не слышал ничего похожего на стон нуждающегося в помощи, в то время как измененные магией глаза не видели не единого признака защитных чар. Подобное открытые тревожило, ведя к двум исходам, каждый из которых мгновенно переставлял фигуры на невидимой доске Империи. Взгляд Мартина быстро коснулся замолчавшего Ами, отдавая тому короткий приказ:

– Ищи архимагистра Телванни.

Тихо тявкнувший Ами слегка наклонил голову в бок, принюхиваясь к замахам. Горящие светом иного плана льдисто-голубые глаза нахмурились, после чего волк тихо заскулили, ложась на треснувший в нескольких местах пол. Спрятавшаяся в лапах вытянутая морда избегала терпеливого взгляда имперца, чувствовавшего как одна из старых, но обладающих не малой силой, фигур быстро слетает с доски, разбиваясь на миллиарды острых осколков.

Нижняя губа драконорожденного вспыхнула знакомой болью, в то время как смотревший на волка Мартин терялся среди навалившихся мыслей. Прорываясь сквозь бесконечное, человеческое волнение имперец пытался найти выход, обдумывая каждый известный ему путь выхода. Скрытая под капюшоном плаща голова поднялась к сияющим светом лун небесам, отмечая загорающиеся в вышине магические огни школы Иллюзии.

Возникшая в результате взрыва дыра в потолке башни казалась ему приемлемым выходом для применения левитации…если бы не Ами, вес которого стал бы для сосредоточившегося на чарах артефакта драконорожденного непосильной ношей.

Впрочем, подобная проблема легко решалась магией изменения реальности относящейся к школе Изменения. Рассматривая проблему с подобной стороны, имперец мог попытаться облегчить вес гигантского волка, беря его на руки. Проблема была лишь в том, что подобное направление школы Изменения не поддавалось Мартину, который из всей школы мог ручаться лишь на защитную магию.

Можно было попробовать применить пространственно-временную магию школы Мистицизма, которая также не была доступна драконорожденному. Формулы кругов перемещения никак не смогли бы помочь ему оказаться подле Руэла, в то время как попытка создать при помощи телекинеза лестницу из предметов становилась бессмысленной из-за руин комнаты. Способности же перемещающихся по потокам Этериуса магов душ были недоступны бывшему священнику, помнящему изящество и осторожность касавшихся его души лепестков перемещающегося Рига.

С другой же стороны когда-то Мартин считался мастером школы Разрушения, ледяные чары которой при должном контроле могли заменить собой левитацию, перемещение или телекинез. Создание ступеней при помощи проникающих в разрушенные стены ледяных копий было сопряжено с риском, однако позволило бы драконорожденному покинуть место в компании волка. Толщину, как впрочем и ширину, копий при должном контроле можно было расширить, разбираясь тем самым с проблемой балансировки и удержания на тонком осколке льда.

Однако, одновременно перед человеком представала иная проблема. Отсутствие знаний о местности играло свою роль, и бывший священник не мог с уверенностью сказать местоположение висящих в воздухе платформ. Несомненно, несший на своих руках Ворина, Нереварин выбрал бы ближайший островок, скрываясь от любопытных ушей местных. Их обоих ждал разговор, который нельзя было проводить на земле, среди беспокойной толпы…это было логичным, однако поднимало в груди вопрос: как далеко от них находилась ближайшая платформа?

Мартин нахмурился еще сильнее, поднимая руки для сотворения заклинания ледяного копья. Фальшивое, редко свойственное его душе спокойствие, коснулось разума заставляя имперца сосредоточиться на дыхание. Металлический привкус не покидал губ человека, вслушивавшегося в урчание находившегося рядом волка.

Выставив руки перед собой человек с громким хлопком соединил их, резко поднимая ладони вертикально. Мысленный образ тонкого, похожего больше на стрелу, чем на копье осколка льда удлинялся, расширяясь и становясь способным удержать нескольких разумных. Резко правая рука пошла вверх, в то время как взгляд измененных магией глаз быстро нашел ближайшую к нему точку в относительно целой стене грибной башни. Ушедшая назад рука, оказалась занесена так, словно бывший священник намеревался бросить в стену неизвестный никому предмет. Одновременно с этим ощущения холода коснулось лица Мартина, позволяя ему заметить краем глаза медленно вытягивающийся ледяной луч. Усталый разум драконорожденного отчаянно нуждался в столь необходимом ему отдыхе, в то время как тело и воля продолжали свое дело, позволяя имперцу сжать вытянутую руку в кулак, ощущая в ней холод магического древка. Плавный, лишенной каких-либо усилий замах стал для имперца неосознанным, а сам он резко бросил копья в стену, быстро повторяя жесты и находя взглядом новую точку для продолжения своеобразной лестницы.

Удерживаемое разумом намерение дрожало, грозясь обернуться мимолетным видением сменяющего льда пламенем. Беспокойство и волнение окутывали имперца подобно крепким путам, мешая необходимому для заклинаний льда спокойствию. Дракон в душе рычал все громче, в то время как взбирающийся по образовывающимся ступенькам Ами напомнил драконорожденному об утекающем времени. Ноги имперца скользили, в то время как левая рука бездумно касалась почерневших, уменьшающихся с каждым новым кругом стен.

Ступенька за ступенькой…тьма все сильнее расступалась перед драконорожденным, возвращая ему звуки беспокойного, сияющего чарами города. Так ожидаемое, принявшим опасное решение Мартином, истощение все не касалось человеческого тела, позволяя ему вновь и вновь творить заклинания. Дракон в душе имперца рычал все громче, тогда как опалившая горло нестерпимая щекотка полностью олицетворяла волю обдумавшего план Мартина. Шаг за шагом он приближался к началу разрыва, игнорируя потянувшиеся к нему корни пытающихся восстановиться грибов. Погасший на руке бывшего священника рубиновый браслет вернул ему сбивающий контроль запах спор, которые смешавшись с ароматом крови и пепла начинали раздирать горло ужасным, сбивающим контроль, кашлем. Слезящиеся от поднимающейся с низу пыли глаза щурились, пытаясь заметить среди висящих в воздухе грибных островков фигуру избранника Азуру.

Подобравшийся к краю разрушенной стены имперец не задумываясь спрыгнул, оборачивая боль и усталость собственного разума в крик. Перевернувшиеся в воздухе тело расправило золотые крылья, создавая сильный, отбрасывающий нескольких стражников Дома, порыв ветра. Сильный взмах поднял дракона в небеса, нисколько не замедляясь от запрыгнувшего на спину зверя Ами, чьи острые когти вырвали из горла имперца недовольный рык.

– Монашка! – крик Руэла привлек внимание драконорожденного к небольшой, расположенной прямо под уничтоженной комнатой, платформе.

Переплетенные, тянущиеся откуда-то слева ножки изгибались, создавая в небольшом отдалении от основной крепости уединенную, лишенную крыши, беседку. Высокие, сплетающиеся друг с другом по кругу корни, создавали высокие, прерывающиеся полукруглыми арками перила, через которые можно было попасть внутрь грибного островка. Выглядывающая из-за ближайшей арки фигура данмера быстро махала ему правой рукой, привлекая его внимание к месту.

Взмахнувший вновь крыльями дракон под громкие возгласы столпившихся внизу поселенцев закрыл собой свет двух лун Нирна. Плавно ушедшие влево тело легендарного монстра начало огибать разрушенную башню, направляя бывшего священника к лишенной крыше беседке. Редкие, практически бесшумные взмахи крыльев приносили с собой ощущение свободы, ненадолго исцеляя уставший разум имперца, чувствовавшего радость полета. Приветливо встретившее его небо было лишено угроз смертной жизни, мягко проводя по изменившемуся криком лицу легкими порывами ветра. Полный, независящий от времени или сосредоточенности над чарами, контроль над собственным телом радовал человека, не особо задумывавшегося над взмахами или парением. Инстинкты…то, что когда-то по словам Амарис могло быть опасно для принявшего облик зверя смертного полностью поглощали мысли драконорожденного, видевшего под собой всю хрупкость вверенного ему когда-то мира. Раздавшиеся с серой, погрязшей в случайных обломках земли, восхищенные и испуганные возгласы напоминали Мартину о солнце Имперского города, заставляя его ощутить осевшую в сердце тяжесть вины…ведь как много на самом деле было разрушено взрывом провалившегося ритуала?

Зависнув над островком грибной беседки, имперец почувствовал, как тяжесть чужого тела исчезает с его спины, тогда как громко тявкнувший Ами перевернул небольшой, обитый коричневой кожей пуфик. Бутылка вина, стоящая на маленьком, низком столике опасно закачалась, а откуда-то справа раздался хриплый, принадлежащий знакомому бархатному голосу, кашель.

– Подожди минуту! – крикнул ему тем временем Руэл, быстро роясь в своем кошеле.

Тяжелый, похожий на недовольное фырканье, вздох вырвался из пасти золотого дракона, после чего он сделал легкий взмах крыльями, опасаясь присесть на вершину высоких перил. Невольно созданный имперцем порыв ветра заставил данмера покачнуться, громко чихая от поднявшейся пыли. Поднявшийся на сменившего облик человека взгляд алых глаз был взволнованным, после чего Нереварин глубоко вздохнул, ударяя несколько раз каблуками. Мягко оторвавшись от пола Хортатор подлетел к Мартину. Замерев под драконом данмер сказал:

– Сейчас обращаешься обратно, я тебя ловлю, после чего ты используешь кольцо, и мы спускаемся вниз.

Тихо выдохнувший драконорожденный, частично обдал теплым дыханием друга, прикрывая глаза. Медленное, размеренное дыхание драконорожденного принесло с собой прошедший по поселению шепот, скрывший от него гостеприимство ночного неба. Ощущение власти и силы покинули тело бывшего священника, возвращая ему чувство слабости смертного тела. Ломота возвращающихся на свои места костей была слишком хорошо знакома лишившемуся опоры под своими ногами тела, перед глазами которого окончательно померк образ величественного чудовища.

– Теперь кольцо. – выдохнул беспокойно Руэл, слегка покачиваясь и снижаясь под весом чужого тела.

Крепкая, обхватывающая талию имперца, хватка не выпускала человека из объятий, давая тому немного времени для того, чтобы сосредоточиться на надетом на палец артефакте. Осторожный щелчок пальцами вернул невидимую опору, позволяя бывшему священнику благодарно кивнуть отпустившему его другу. Плавное, недолгое путешествие вниз завершилось ощущением гладкого пола перевернутой грибной шляпки и усталым взглядом раскрывшего глаза Ворина, возле которого урчал Ами.

– Все еще думаешь на вторую степень? – быстро поинтересовался у имперца избранник Азуры, мягко присаживаясь подле кимера.

Наклонившийся следом человек нахмурился, присматриваясь к вернувшему свой цвет лицу. Скрывающаяся под маской безразличия усталость не смогла ускользнуть от внимательного взгляда, позволяя тому начать привычный каждому целителю допрос:

– Говорить можете?

– Да. – хриплый голос Ворина звучал достаточно слабо, а сам он мутным взглядом смотрел на хмурого драконорожденного.

– Присутствует ли спутанность мыслей? – осторожно уточнил у аристократа Мартин, задумчиво кивая и готовясь в любую секунду применить очередное восстанавливающие.

– Скорее сонливость и ломота в костях. – ответил ему достаточно осмысленно глава Дома Дагот, позволяя бывшему священнику слегка расслабиться. Заметивший перемену в поведении человека кимер между тем продолжил: - Пара часов медитации исправит ситуацию.

– Вторая степень. – уверенно ответил Руэлу имперец, вынося свой вердикт. – Вернувшиеся быстро сознание, жар и потливость. Вместе с этим сонливость, заметная слабость тела, но способность выдавать осмысленные, достаточно длинные фразы. Кроме этого, на его лице не видно крови.

– Имеешь в виду, кровью не харкает, нос и глаза не кровоточат? – с беспокойством уточнил у драконорожденного Нереварин, присматриваясь к лицу своего спутника.

– Руэл, это был всего лишь пошедший не плану ритуал призыва. – призванные успокоить данмера слова аристократа заставили того насмешливо фыркнуть, скрещивая руки на груди.

– Который привел к смерти архимагистра Дома Телванни. – поддержал беспокойство друга Мартин.

Полный усталости взгляд черных глаз не дрогнул, а сохранившаяся на лице безэмоциональная маска не показывала скорби или появившейся в сердце кимера вины. Казалось будто бы глава Великого Дома Дагот нисколько не сожалел о смерти того, кто был его союзником и дальним, связанным с ним через брак представительницы Дома Телванни, родственником. Не видно было в глазах мера удивления, свидетельствовавшего бы о том, что результат прошедшего не по плану ритуал призыва тронул душу кимера, доказывая, что даже самый умелый маг не может предусмотреть всего. Не видел Мартин в жестах мера и вины за доставленное волнение.

– Это…весьма прискорбно. – произнес спустя несколько секунд Ворин, заставляя Нереварина с недовольным свистом выдохнуть

– Прискорбно, уважаемый Советник? – недоверчиво вскинул бровь, раздраженный подобным ответом Руэл, внезапно хватая кимера за плечо.

Смявшаяся в результате крепкой, болезненной хватке, ткань испачканной в крови и пыли мантии сопроводилась легким вздохом Ворина, закатившего глаза. Безразличие чужого взгляда сменилось едва заметной мягкостью, после чего поднявшаяся рука аристократа с заботой сжала держащую его руку. Молчаливая беседа обратившихся друг на друга взглядом не прошла для, находившегося рядом с мерами Мартина, незамеченной, завершаясь громко высказанным возмущением:

– Какого хрена ты забыл о своей мантре про безопасность и осторожность, Вори?! Какой к бляди Вивеку ритуал стоил, чтоб тебя Азура прокляла, подобной опасности?!

– Мы с архимагистром Нелотом попытались облегчить нашу проблему, призывая в круг Рига. – спокойный ответ словно бы остановил сердце Мартина, заставляя выдохнувшего в удивлении Нереварина удивленно расширить глаза.

Дракон в душе человека зарычал, а сам имперец невольно подался вперед, чувствуя, как зарождается в его сердце бессмысленная надежда. Разумом бывший священник понимал, что обернувшийся неудачей ритуал не мог спасти Рига из заточения, а сам он один из первых почувствовал бы возвращение своего супруга. В глупом, продиктованном чувствами, порыве драконорожденный потянулся к связи, бросая взгляд на мотнувшего головой Ами. Встретившая в связывающих его с божеством узах стена, напомнила человеку о жрецах Великого Защитника, которые скорее всего уже множество раз опробовали бы подобный вариант решения проблемы. Идея призыва была логичной и слишком простой, чтобы не испытать ее, принося в итоге лишь разочарование…о чем в свою очередь должен был знать Советник Хоратора.

– Мистериум Ксаркса. – произнес два слова Руэл, поднимая в памяти драконорожденного многочисленные меры безопасности, которые когда-то в прошлом применялись двумя запертыми в Храме Повелителя Облаков магами. – Черные книги и призыв даэдра сегодня.

– Каждый маг знает, что школа Колдовства может в любой момент привести к трагедии. – со слабой теплотой ответил данмеру Ворин, заставляя Мартина кивнуть в знак поддержки. Прошедшие по руке мера пальцы мягко погладили чужие костяшки, после чего аристократ тихо сказал: - Я знал опасность, Руэл и был готов к ней. Книги опасны, а злоупотреблять милостью Дома Телванни, не вызывая подозрение Империи мы могли не всегда. Я волновался лишь за твое благополучие, Луна-и-Звезда.

– Я повторю тебе в очередной раз, Вори. – прошипел в ответ смягчив свой взгляд Нереварин.

Наклонившись к кимеру, мер соприкоснулся с аристократом лбом, прикрывая глаза. Дрогнувший от сдерживаемого напряжения и облечения голос заставил молчавшего Мартина напрячь слух, вслушиваясь в отчаянную просьбу:

– Никогда…когда ты работаешь с гребаными артефактами Обливиона, никогда не смей отсылать меня. Я не хочу добираться до тебя на драконе, понимая, что в следующую секунду мне возможно придется вонзить в твой живот Истинное Пламя.

– Дракона? – устало уточнил у избранника Азуры Ворин, заметно расслабляясь. Под взглядом забытых мерами Мартина и Ами глава Великого Дома Дагот потянулся к губам Руэла, оставляя на них быстрый поцелуй. Тихо усмехнувшийся в ответ данмер заботливо провел пальцами по чужому плечу, не пытаясь хоть как-то отстраниться от аристократа.

– Мне пришлось обернуться драконом, чтобы мы с Руэлом и Ами смогли добраться до Вас. – привлек к себе внимание имперец.

Внезапно вздрогнувший Ворин широко распахнул глаза, осторожно опуская руку и упираясь ей в грудь досадливо выдохнувшего Руэла. Отстранившийся по молчаливо просьбе аристократа данмер, мягко хлопнул кимера по плечу, выпрямляясь и сразу же протягивая тому руку. Под урчание Ами глава Великого Дома сжал протянутую ему руку, поднимаясь с пола. Покачнувшаяся, облаченная в несколько испачканных алых мантий, фигура внезапно потеряла все свое величие, а мелькнувшее на лице напряжение ознаменовалось недоверчивой, тихой просьбой:

– Прошу не говорите мне, что Вы, являясь взрослыми, мудрыми смертными, имеющими в своем распоряжении зелья, чары и артефакты…пронеслись к разрушенной резиденции архимагистра Телванни в виде, известного каждому жителю Тамриэля, золотого дракона. Вы ведь не показали всему Тель-Митрину превращение агента Императора в легендарное явившееся по воле Богов существо, который по свидетельствам историков явился в Империю лишь один раз, удивляя тем самым жителей Имперского города? Прошу, скажите, что вы оба не разрушили половину города, обеспечивая своим решением нам новую порцию проблем.

Тихо хмыкнувший Руэл, заставил Ворина обреченно потереть рукой бородку. Осев в крепко держащих его руках, кимер оказался мигом подхвачен к Нереварином, прижавшим к своей груди прошептавшего что-то аристократа. Хваленный, общеизвестный контроль главы Дома Дагот рассыпался на глазах, а сам истощенный, страдающий от истощения мер, со смирением прикрыл глаза.

– Милостивая Азура… - услышал имперец тихий шепот друга, который устало положил свою голову на плечо, вновь стукнувшего каблуками обеспокоенного Руэла. -…почему я не предусмотрел такого развития?

– Отдыхай, пока. – заботливо сказал в ответ Руэл, поднимая взгляд алых глаз на молчаливого, готово вмешаться в любую секунду имперца. – Разберемся с проблемами по мере их поступления. – данмер замолчал, напряженно улыбаясь, после чего обращаясь к Мартину. – Монашка, в моем кошеле должно было остаться зелье левитации. Скормишь его дружку, и мы рванем до ближайшей таверны.

– Вы могли отвести меня туда раньше, а не задерживаться здесь… - пробормотал устало Ворин, не открывая глаз.

– Ваше исцеление казалось нам в приоритете, а разбираться с проблемами внутри оскверненного Обливионом, готово в любую секунду рассыпаться здания могло свести на нет все наши усилия. – объяснил их действия Мартин, подходя к данмеру и беспрепятственно снимая с его пояса кошель.

Раскрыв кожаный предмет драконорожденный, просунул в него руку, формируя в своем разуме необходимое ему намерение. Скользнувшая ему в руку бутылочка была слегка мутной, поднимая в душе бывшего священника подозрения о вышедшем сроке употребления зелья. Подобное подтвердил и запах распечатанного флакона, вызывая в горле человека ощущения желчи. Поморщившийся одновременно с бывшим священником Нереварин, сделал шаг назад, разворачиваясь и закрывая, от распространяющегося неприятного запаха, лежащего в его руках Ворина.

Впрочем, пронесшийся по комнате запах мокрой шерсти и гнили нисколько не испугал тявкнувшего Ами. Божественный зверь мигом потянулся к драконорожденному, смотря на того бесстрашным, верным взглядом.

– Он бессмертный, монашка. – пробормотал Руэл, замечая мелькнувшую на лице прикусившего губу имперца неуверенность. – Чего мы ему в прошлом только не скармливали. Давай и пошли к ближайшей таверне, нам еще с Нчардаком разбираться.

Имперец качнул головой, вновь опуская свою руку в кошель и находя в нем лишь пустоту. Ощущения неправильности скапливалось в душе бывшего священника, который не мог себе позволить напоить спутника его супруга испорченным варевом. Он понимал, что с легкостью смог бы исправить последствия отравления находя на постоялом дворе необходимое зелье, посылая за целителем или же самостоятельно произнося нужное заклинание. Способов решения проблемы было множество, что, впрочем, не отменяло факта осознанной попытки отравления невиновного существа…которое не смогло бы покинуть подобное место самостоятельно. Прыжок с подобной высоты непременно сказался бы на Ами, приводя к возможному развоплощению, чего имперец не мог допустить. Прошлые варианты решения проблемы левитации также не были подвластны человеку, оставляя единственным выходом решения проблемы зелье левитации.

Кровь проникла в горло драконорожденного, упрямо покачавшего головой. Внутренний зверь имперца громко зарычал, а сам он натянуто улыбнулся, говоря застывшим в воздухе друзьям.

– Кажется теперь разницы особой нет. – произнесенные Мартином слова вызвали на лице Руэла непонимание. – Я…позволь мне побыть эгоистом, беспокоящимся не о собственных подданных, а о тех, кто важен лично мне. Мы уже совершили ошибку и скоро дракон в небесах попадет в газеты. Мы не сможем заставить каждого жителя или гостя Тель-Митрина молчать. Поэтому…драконом в небе больше, драконом в небе меньше, теперь разницы особой нет, за исключением того, что подобное решение сократит нам время.

– Это твоя жизнь, монашка. – хмыкнул в ответ Хортатор, насмешливо улыбаясь другу. Протестующе застонавший в руках данмера Ворин зажмурился, сильно нахмуриваясь, но не пытаясь сказать что-то против предложения бывшего священника. Увеличив между тем расстояние и практически покинув беседку, Руэл проговорил: - Решай сам, чего ты на самом деле хочешь для Империи и самого себя.

Покинувшие островок меры оставили имперца наедине с урчащим Ами. Руку имперца жгло, а крепко сжатая в ней бутылочка с испорченным зельем дрожала, готовясь в любую секунду пролиться. Преданный взгляд льдисто-голубых глаз проникал в душу драконорожденного, молча говоря о том, что любое его решение будет принято и не получит осуждения. Возможное отравление или очередное разрушенное драконьими крыльями здание.

Ворин был прав говоря о том, что появление обернувшегося золотым драконом Клинка не пройдет незамеченным, быстро пронесется по землям Империи. Газеты…слухи местных…подобного было не избежать, и сам Мартин предсказывал ухудшение ситуации, понимая, что каждый новый его шаг вбивает в крышку гроба единства Тамриэля новый гвоздь. Бастард-Довакин, избранный Богами для битвы с драконами…которого сопровождал божественный зверь и которого слушали жрецы аэдра…которого видели рядом с орденом Клинков и чей облик был свойственен представителям крови дракона. Следом, явившейся в Ресдайн прямиком из Скайрима агент Императора, который в небесах над Тель-Митрином обернулся золотым драконом…зверем, в которого когда-то обернулся Император Мартин Септим, исполняя слова героя Кватча и возвещая миру о милости Богов…

– Смысла скрываться больше нет. – произнес, будто бы пытающийся убедить самого себя, драконорожденный.

Согласно тявкнувший Ами, мягко потянулся к имперцу, утыкаясь в скрытое под зачарованными доспехами тело. Молчаливая поддержка тяжким грузом проходилась по сердцу имперца, пытавшемуся забыть от въевшейся в разум ответственности за подданных. Драконорожденный не хотел вредить своим потомкам, однако понимал, что грядущие события все сильнее приближали возвращение Мартина Септима. Осторожность, ответственность, беспокойство за собственных потомков – подобная тактика в глазах бывшего священника рассыпалась словно карточный домик, заставляя плывущего по течению имперца вновь попытаться усидеть на двух стульях.

– Драконом больше, драконом меньше… - продолжил говорить Мартин, беспокойно касаясь закрытой от него связи. – Так мы сократим время…покажем им, что обернувшийся драконом бастард не благословенный Император Мартин. Обрушивающий здания на головы невиновных драконорожденный никогда не соберет достаточной поддержки, и большая часть Империи с радостью забудет обо мне после смерти Алдуина.

Рука имперца дернулась, выливая на пол испорченное зелье. Принятое им решение волновало его разум, проникая в уставшую душу. Сложный, возможно неправильный выбор принес с собой страх перед грядущем. Горло драконорожденного вновь зачесалось пламенем обернувшейся в крик воли. Подошедший к арке имперец посмотрел вниз, замечая под собой пустынные улицы и сверкающие светом окна грибных домов. Любопытные, ощутимые даже сквозь стены взгляды поднимали в душе имперца все новый рев внутреннего зверя, желавшего сделать новый шаг.

Спрыгнувший вниз драконорожденный закричал, расправляя поднявшие его в небо крылья. Время неумолимо шло вперед, а закричавший в озаренных магическим светом огнем небесах дракон почувствовал правильность своего поступка. Газеты могли писать все что угодно, как и жители Империи могли верить во все, что хотели. Однако, как сильно подобное должно было волновать не собиравшегося вновь брать в свои руки власть имперца? В конце концов проблемы Империи были проблемами правителей провинций, тогда как перед призванным из прошлого Мартином должно было стоять лишь две цели: спасти из Апокрифа Рига и убить, угрожающего целостности мира, Алдуина.