15 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Апокриф. Обливион.
Апокриф больше не был тайной для вошедшего в него драконорожденного. Неосознанно отсчитывающий в разуме секунды утекающего времени Мартин окидывал внимательным взглядом легионы, преклонивших перед ним колено низших даэдр.
От обилия цветов рябило глаза, в то время как гром разрывающих небеса молний не походил на подчиняющийся неведомой последовательности шуму Апокрифа. Изумрудный, лишенный темных разрывов небосвод был заполнен постоянно набирающими плотность тучами, внутри которых мелькали яростные вспышки. Вырывающиеся из черных вод щупальца подобно липким конечностям гигантского кальмара проходились по узорчатому металлическому полу, пытаясь утянуть в недра стоящих близко к краю воинов.
Одновременно с этим на многочисленных, дрожащих вдалеке от Мартина островках из сгущающихся теней выходили сгорбленные искатели. Плеск воды и треск нарастающих на обрывы островов щупальца сопровождались быстро строящимися, ведущему к бывшему священнику, мостами. Выбирающиеся из воды высокие рыбьеподобные даэдра сжимали в руках зачарованные, покрытые холодным блеском, копья. Темные, частично закрывающие тело доспехи, сверкали изумрудными прожилками. Раскрывшиеся на выступающих, заостренных наплечниках, круглые глаза смотрели в разные стороны, становясь будто бы внимательными, готовящимися предупредить об опасности часовыми. С знакомым, неприятным визгом в небесах появились, подобные саранче, наблюдатели, чьи постоянно извивающиеся щупальца стали похожи на летящий в противника осколок заклинания ледяной стрелы.
Земля под ногами драконорожденного дрогнула, когда он увидел, как прямая, ведущая наверх лестница начинает изгибаться. Стук меняющих свое положение ступеней нарастал, а сама лестница без конца удлинялась, создавая запутанные ответвления, часть из которых вела к величественной, видимой со всех концов Апокрифа, башне. Вырывающийся из ее вершины столб темно-зеленого света ясно свидетельствовал о местоположении нового якоря…и позволяя дотронувшемуся до связи драконорожденному побледнеть, ощущая, как незримые нити уз ведут его в сторону возвышающегося над всем пиком.
– Шестая и седьмая центурии держать северо-восток! – услышал внезапно бывший священник властный женский голос, вставшей слева от него ауриил. – Четвертая и третья закрыть северо-западное направление! Десятая и одиннадцатая юго-запад! Девятая и восьмая юго-восток! Первая и вторая за мной! Пятая и девятая прикрывать наш путь.
Высокая золотокожая Сула не задумываясь выставила перед собой клинок, формируя в левой руке небольшую огненную сферу. Под взглядом Мартина часть живого золотого полотна отделилась от призванной им армии, плавно двигаясь в указанном направлении. Высокие, прекрасные как сошедшие с небес богини молодые девы будто единый механизм занимали названные позиции выделенного им островка, закрывая собой протянувшиеся к ним мосты. Прочная, неразрывная фаланга с громким криком выставила перед собой щиты, после чего раздавшийся справа от имперца шипящий крик провозгласил:
– Гвардия смерти защищать принца-консорта! Гвардия ворона распределить магов по направлениям! Первый полк лейб-гвардии Сокола занять лестницу! Остальные прикрыть ауриил!
– Орден троп, обрушить мосты! – начал между тем быстро раздавать приказы закрывший спину Мартина рыцаря порядка. – Орден тайн оказать поддержку гвардии ворона! Орден акации прикрываете наш отход! Орден тени разведать путь! Орден грома и изящного танца сосредоточиться на поддержке ауриил!
Темные и серые фигуры смешались с золотом ауриил. Шипящие, громкие приказы пытались перекричать гром молний и плеск воды, в то время как занимающие свои места даэдра выставляли перед собой оружия или поднимая руки. Темная густая кровь пролилась на ходящий ходуном пол островка, после чего через небольшие круглые дырочки в полу начали прорастать серые, быстро соединяющиеся в симметричный кристалл, осколки. Встающие между поднимающихся вверх симметричных глыб даэдра поднимали руки к небесам. Полы длинных серо-фиолетовых мантий тихо шелестели, а похожие на панцирь созданные из кристалла маски надежно скрывали чужое лицо, лишая противника возможности ударить даэдра по глазам.
Ударившие по кристаллам изумрудные молнии отбросили в разные стороны небольшие осколки, впрочем, не разрушая камни полностью. Протяжный, исходящий от камней гул был подобен работающему механизму, который поддерживал хор шипящих голосов. Расколовшиеся надвое каменные глыбы ярким белоснежным светом осветили прыгнувших на каменные ступни винтовой лестницы мазкен, руки которых отточенными движениями натягивали тетиву. Одновременно с этим огненные шары окрасили небеса, ударяя по мельтешащим в воздухе наблюдателям, щупальца которых прочно обхватывали тела стоящих в фаланге ауриил.
Резкие рывки небольших существ выбивали из-под ног золотокожих дев землю, отправляя их в черные недра воды. Звон клинков и падающие на землю серые, покрывавшиеся льдом рыцари порядка ознаменовали начало привычного имперцу хаоса боя. Черная, разъедающая пол кровь рыбьеподобных даэдра подняла новые волны проклятий, а разорвавшие воздух зеленые вспышки были приняты выставленными мазкен щитами.
– Милорд, ведите! – властный голос Сулы заставил драконорожденного вздрогнуть, сосредотачиваясь на цели.
В окружении защитников имперец ступил на лестницу, замечая, как серые фигуры растворяются в воздухе. Мельтешащие перед глазами цвета доспехов медленно образовывали плотный, защищающий бывшего священника от любых возможных ран, живой щит. Дракон в душе смертного недовольно зарычал, видя, как обступившие его ограничения ставят под угрозу жизнь супруга, отнимая у того время. Как верные присяге стражи лишают его возможности остановить время или рывком подняться по лестнице, разрывая покрывшиеся яркими вспышками небеса яростным ревом дракона.
– Мне нужно, чтобы каждый из вас использовал ускорение. – быстро приказал драконорожденный, вспоминая об отданных ему не так давно зельях.
Беснующийся в душе внутренний зверь был с трудом подавлен, доставшим зеленый флакон имперцем. Понимающий опасность излишней спешки смертный до боли сжал рукоятку горящего меча, залпов выпивая зелье и выкидывая пустой флакон. Им нужно было продержаться до прибытия Сангвина или иных, услышавших молитву человека, союзников. Нужно было не допустить подозрений Хермеуса Моры, лично убивая Мирака. Нужно было просто живым добраться до первого драконорожденного, не попадая под щупальца или мельтешащие то тут, то там чары.
Синхронно подчинившиеся приказу низшие даэдра окутали себя чарами, отразившими свое проявление небольшими выросшими на сапогах прозрачными крылышками. Золотые, бледно-фиолетовые и серые фигуры размылись перед глазами бывшего священника, который терпеливо ждал пока прошедшее по его горлу, подобное холодной, отдающей вкусом лимона, воде, зелье не подействует на него. Впрочем, ждать пришлось не так долго и вскоре глаза смертного дракона с легкостью смогли различить фигуры окружавших его защитников, краем глаза наблюдая за тем как замедлившиеся у подножия лестницы рыцари порядка разрубают вылезших из глубин рыбьеподобных существ.
Стальные глаза драконорожденного коснулись возвышающейся вдалеке, хранящей последний якорь Апокрифа, башне. Драконье рычание вырвалось из горла смертного, чувствовавшего как покрывается новыми слоями крепнущая связь. Отголоски чужих эмоций укрепляли решимость смертного, знавшего что и Мирак и Хермеус Мора должны были оказаться именно в башне. Последний, ведущий в случае непредвиденного в Мундус, якорь и плененное божество, при помощи которого можно было держать прибывшего за ним смертного в узде. За чем бы Мартин не отправился, с чего бы не предпочел начать, он в любом случае встретился бы со своими врагами.
Глубокий вдох смертного вырвал из ноздрей облачка пара, тогда как прикрывшиеся ненадолго глаза позволили Мартину сосредоточиться на связи. Дрожащая, укрепляющаяся с каждой новой секундой, способная привести его к любимому супругу. Смешавшиеся в душе и сердце нежность, верность, безграничная любовь и желание оградить дорогого бретонца от угроз обратилось в намерение, пронзившие все естество драконорожденного. Решимость, тянущаяся прямо из сердца готовность сердца, подхватывалась ревом внутреннего, расправившего крылья, зверя. Связь задрожала, когда полный сил имперец раскрыл глаза, чувствуя, как звенящие, постоянно обрастающие новыми слоями узы прорываются в материальный вид, обращаясь в оплетающую безымянный палец, идущую вдаль пурпурно-золотую нить.
Сорвавшийся с места драконорожденный не стал отдавать приказов, видя, как ускорившиеся по его приказу слуги расступаются перед ним, давая ему место. Перепрыгивая через ступеньки бывший священник уверенно поднимался наверх, видя, как возникающие в воздухе ледяные балконы принимают на себя отошедших с его пути мазкен или ауриил. Мельтешение доспехов больше не так сильно сказывалось на человеке, видевшим как прикрывающие его восхождение даэдра выставляют перед ним щиты, объединяясь и давая отпор закружившимся вокруг башни наблюдателям.
Разрывающие небеса молнии были по льду, оставляя на нем трещины, в то время как вырывающиеся из-под воды щупальца лишали союзников драконорожденного мечей или луков. Сопровождающие его командиры низших даэдра взмахивали руками, изредка отдавая приказы отошедшим с пути подчиненным.
Впрочем, вместе с этим они не упускали возможности и сами обнажить клинок. Так зоркая Валенто быстро бросала в воздух кинжалы, щелкая пальцами и возвращая оружия в собственные руки. Быстрыми, уверенными движениями мазкен хваталась за щупальца приблизившихся к ней наблюдателей, резко направляя подлетевших к лишившийся оружия девушке тварей в сторону разрезающего воздух серым мечом Редшаза. Могучий, бьющий точно в цель рыцарь без лишних слов ударял по глазам приблизившихся к нему существ, разрубая маленькие тельца напополам. Иной был подход у соединившей в себе магию и меч Сулы, золотой клинок которой проходился по стенам, сбрасывая на пол вырвавшиеся наружу щупальца. Другая же рука постоянно поворачивала запястье, заставляя сорваться с него огненные, уходящие в воздух искры пламени.
Несколько раз ведущая их лестница пыталась разделиться, обрушивая под ними ступеньки или же пытаясь завести их в тупик. Однако подобная тактика противника никак не мешала идущему по связи, перепрыгивающему через ступени, смертному. Оказавшись же на вершине лестницы глаза Мартина сразу же коснулись сотканного из обложек книг коридора. Нарастающие друг на друга стены медленно образовывали арки, закрывая ступившего в туннель смертно от царящих в небесах наблюдателей. Падающие с небес молнии разрушали возведенный потолок, прожигая в полу моста дыры. Звуки соприкасающихся друг с другом клинков тонули в болезненном шипении, в то время как освещенные парящими над головами тусклыми сферами фигуры рыцарей и мазкен успешно теснили материализовавшихся в воздухе искателей.
– Этот туннель должен вести к нужному месту… - спокойно предположил Редшаз, задумчиво всматриваясь в полутьму.
– Если только наш противник в последний момент не сменит его направление. – взяла слова Валенто, следуя в ногу за бегущим по коридору имперцем.
Подобная изящному акробату мазкен в мгновении ока оказывалась подле выходящих из глубин коридоров искателей, несколько раз быстро ударяя их в лицо, после чего наискосок разрезая грудь.
– Этот план все еще принадлежит Лорду Хермеусу Море. – высокомерно заявила Сула, взмахом руки сжигая потянувшиеся к ним от стен щупальца. – И какие бы препятствия нам не чинил его бывший избранник, мы все еще продвигаемся к башне. Я уверена, что несмотря на трудности и окажемся в нужном месте, вызволяя из него нашего Лорда.
– Тогда чего же он медлит? – спросила внезапно Валенто, обращая свой взгляд на небольшую, лишенную перил террасу. Украшенная тонкими отростками платформа парила в воздухе, тогда как на на небольшом расстоянии от нее, посреди бескрайнего черного океана, возвышалась нужная им башня. – Проклятие!
– Спокойно, ауткендо. – проговорил без каких-либо сильных эмоций в голосе Редшаз, обращая свой взор на террасу. – Мы можем создать дорогу из кристаллов, однако это потребует некоторого времени.
Дракон в душе смертного недовольно зарычал, опаляя знакомым жаром горло. Подобная медлительность не нравилась внутреннему зверю имперца, тогда как почувствовавший близость к супругу Мартин едва сдерживался от того, чтобы не забыть о плане потянуть время…потянуть время в Апокрифе, где несмотря на некоторые проблемы все подчинялось Хермеусу Море…спокойно позволявшему им медлить, спокойно ведущего их по прямому, видимому пути, на котором их встречали преданные Мираку даэдра…которых было слишком много…настолько много, что казалось будто весь Апокриф, не взирая на противостоянии между князем Обливиона и его бывшим Избранником, вышел против сил островов…
– Даэдра… - зло выдохнул Мартин, понимая поступок принца Неведомого.
Вздрогнувшие от его голоса командующие обратили на него свои взгляды, готовясь последовать воле принца-регента. Тот же, чувствуя в груди поднимающуюся драконью ярость, крепок сжал меч, выходя на террасу. Видневшаяся его взору башня была лишена окон или балконов. Утопающая в воде она не имела какой-либо платформы, а темные, извивающиеся вокруг нее щупальца мешали увидеть ведущие внутрь двери. Глаза бывшего священника нахмурились, когда он увидел единственный, возможный вход в само здание – неогороженную ничем вершину башни, от которой в небеса бил изумрудный столб работающего якоря.
– Тварь… - вновь выдохнул со злостью драконорожденный, замечая, как в сгущающемся, трещащем от напряжения, воздухе появляются фигуры искателей.
Поднимающие руки твари окружили их, заставляя поджавшую губы Сулы резко взмахнуть рукой, поворачивая запястье и совершая хватательное движение. Одновременно с этим сорвалась с места и, закружившаяся подобно сносящему все тайфуну, Валенто.
– Принц-регент… - начал говорить спокойно, закрывший человека со спины рыцарь.
– Разберитесь здесь. – холодно приказал Мартин, поднимая руку с отданным ему кольцом. Проходящая жаром намерения ярость отражалась в горящих золотыми бликами стальных глазах человека, готовясь по его приказу обернуться в привычный ему крик. – Я отправлюсь за Мираком.
Не слушая протестующих слов Редшаза драконорожденный поднял свою голову к небесам. Видимые им нити уз вели в стены башни, оставляя за собой шлейф чужого, быстро сменяющегося пустотой, беспокойства. Крепкая, пытающаяся знакомо обрубить нити стена была хорошо знакома Мартину, в памяти которого пронеслись видения горящего Имперского Города, по улицам которого парили окутанные молниями белые лепестки.
– Tiid Klo Ul! – закричал подобно дракону Император прошлого, вкладывая в этот крик всю свою душу.
Раздавшийся вслед за этим щелчок оторвал ноги смертного от пола, позволяя драконорожденному взлететь в направлении башни. Боль саднящего горла быстро уходила, тогда как рефлекторно плетущий чары школы Восстановления Мартин увидел, как посеревшие перед ним мир застыл без движения. Слабо подергивающиеся в водах щупальца, словно засыпающий на ходу смертный, тянулись в сторону застывших в одной позе ауриил. Тишина окутала Апокриф, лишая план звуков боя и грома замерших в воздухе молний. Раскрывшиеся в небесах глаза лениво наблюдали за тем, как тонкие, медленно расползающиеся все дальше трещины, захватывают небосвод, создавая темные разрывы. Застывший в воздухе запах цветов редкими белыми лепестками отразился в окутавшем оставшихся на земле искателей пламени.
Впрочем, все это сейчас мало волновало бывшего священника, видевшего перед собой быстро приближающуюся вершину башни якоря. Отталкиваясь от воздуха, имперец поднимался все выше, воздавая благодарные молитвы алхимическим талантам Руэла. Быстрые, подчиняющиеся действию созданного данмером зелья, движения драконорожденного давали ему великое преимущество, которое можно было использовать как против принца Неведомого, так и против Мирака.
Однако там, где способности Нереварина не давали осечек, способности самого Мартина приносили невольную горечь. Неспособный долго держать в своих руках реальность человек видел, как мир медленно пробуждается от вынужденного сна, возвращая себе краски. Постепенно наращивающие скорость даэдра наконец начали свое движение, а исчезнувшие звуки вновь напомнили о себе протяжным гулом боя и грома. Потянувшиеся в сторону разрывом щупальца подобно умелой швее начали закрывать прорывы, уничтожая показавшиеся из них хрустальные перья.
Под металлический стук ноги Мартина коснулись просторной вершины башни, замечая на ней шестнадцать арок, ведущих к уходящим вниз лестницам. Посреди не огороженной ничем террасы раскинулся темный бассейн, в центре которого на сотканном из щупалец постаменте лежала гудящая, раскрытая книга. Перелистывающиеся страницы проклятого артефакта выпускали в небеса изумрудные, соединяющиеся в столб света, лучи. Ведущий к книге узкий мостик был покрыт сгнившими от времени страницами, в то время как за книгой, практически у самого обрыва, лежал гигантский скелет мертвого дракона.
Смотрящий в пустоту череп легендарного монстра был покрыт темными, извивающимися щупальцами, которые с противным чавканьем, подобно неведомому зверя обгладывали остатки ребенка Акатоша. Раскрывшиеся в небесах многочисленные глаза с интересом смотрели на покрепче сжавшего меч драконорожденного, левая рука которого согнула пальцы, формируя на среднем зеленую вспышку заклинания паралича. Одновременно с этим горло Мартина раздирало от нового готового обернуться криком намерения.
Внутренний зверь имперца протяжно зарычал, а сам Мартин ощутил как позади него сгустился воздух. Резко развернувшийся имперец выставил перед собой огненный клинок, не задумываясь выдыхая:
– Fus Ro!
Появившийся из пустоты Мирак резко нырнул влево, избегая вырвавшегося из горла драконорожденного порыва, сносящего все на своем пути, ветра. Клинок в руках бывшего избранника Хермеуса Моры дрогнул, когда выгнувший руку противник с видимым сопротивлением повел его в бок. Одновременно с этим в сторону бывшего священника была направлена левая, поглощенная пламенем рука.
Пригнувшийся на инстинктах смертный, точно также вскинул в направлении противника руку, чувствуя, как срывающиеся с пальца чары уходят в неизвестность. Дракон в душе смертного вновь закричал, заставляя приподнявшего голову человека бросить взгляд в сторону скрывающегося за чудовищной маской противника. Спрятанная за спину рука первого драконорожденного поднимала в душе бывшего священника нехорошее предчувствие, заставляя того быстро формировать в своем сердце новое намерение.
– Mul Qah Diiv! – громко закричал Мирак, окутывая свое тело сверкающей драконьей чешуей.
Одновременно с этим показавшаяся из-за спины рука яркими алыми нитями повела по воздуху, совершая круговое движение указательным и средним пальцами. Пробежавшие по руке огненные искры кольцом прошлись по руке противника, проходясь все дальше и горящим, постоянно крутящимся обручем обхватывая тело.
– Yor Toor Shul! – вновь закричал первый драконорожденный, выдыхая в сторону имперца поток теплого, алого пламени.
– Tiid Feim Wuld! – вскричал в ответ Мартин, замечая отразившееся в движениях соперника удивление.
Посеревший замедлившийся мир позволил еще сильнее ускорявшемуся человеку избежать смертельного пламени. Подхватываемые ветром шаги бывшего священника принесли того за спину Мирака, позволяя тому занести меч, ожидая момента собственного проявления в реальном мире. Вновь согнувшиеся пальцы левой руки вновь сплели заклинание паралича, успевая лишь слегка исцелить ноющее от боли горло. Лишенное признаков усталости тело Мартина дрожало от нетерпения, тогда как сам он отсчитывал в своей голове драгоценные секунды.
– Laas Yah Nir! – протяжно протянул внезапно Мирак, медленно поворачиваясь в сторону невидимого им противника, после чего уверенно делая несколько шагов вперед.
Кружащийся вокруг него обруч пламени поднял в душе бывшего священника нехорошее предчувствие, заставляя того сделать быстрый шаг назад. Дракон в душе имперца зарычал, когда закашлявшийся Мартин понял, что не смог бы в момент своего проявления выдохнуть больше одного слова. Играющие на его руке заклинание паралича мелькало, угрожая развеяться. Искусанные губы смертного ныли, а сам он чувствовал металлический привкус крови. Утекающие сквозь пальцы секунды, медленно окрашивали серый, покрытый паутиной сверкающих нитей, мир в привычные смертному глазу цвета.
Мысли мелькали в голове драконорожденного с удивительной быстротой, а сам он пытался найти выход, оставивший бы ему силы для грядущего противостояния с истинным виновником. Заклинание паралича требовало точности, пошатнувшейся воли и упорства заклинателя. Внезапные, вырвавшиеся из-под земли цепи с легкостью могли повернуть исход боя в пользу имперца, позволяя тому нанести один единственный, обрывающий жизнь Мирака удар…однако лишь в том случае если он потеряет контроль над чарами, если пошатнется, подчиняясь чужой воле. Оставалось лишь найти способ пошатнуть волю того, кто не так давно назывался избранником даэдрического князя Неведомого…
Металлический привкус крови сосредотачивал мысли бывшего священника на волнующей его проблеме, в то время как внутренний зверь рвался в бой, стремясь показать свое превосходство…желая заставить противника пожалеть о содеянном…заставить того дрожать в осознании смерти…застыть на коленях, потерянно моля о милости того, кто был рожден для власти.
Намерение сформировалось в душе имперца слишком легко, а сам он позволил себе ненадолго погрузиться в подавленный им страх и отчаяние. Мелькнувшие перед его взором золотые глаза принесли с собой знакомое ощущение потери. Видения горящего Имперского Города, вновь рассыпающееся в его объятиях тело, холодные слова Хермеуса Моры и постоянная, разбивающая сердце стена в узах…безвинные жертвы Кватча…сожаления перед покинутыми детьми…покрытые кровью руки и отдающийся в ушах смех Сангвина…подписанные без особой жалости смертные приговоры…громкие радостные крики отправляющихся на смерть подданных и близких…сгорающая от болезни приемная мать…сожаления, поглощающая отчаянием разум вина…губы Мартина изогнулись в болезненной улыбке, а сам он почувствовал готовое вырваться из него слово. Как удачно, что Боги позволили верующим в них смертным испытывать так много боли и страха…и как удачно, что именно этот страх можно было обернуть оружием.
– Faas! – болезненный, полный отчаяние возглас не человека, но раненого зверя пронесся по вершине башне.
Проявившийся из пустоты Мартин смотрел за тем как мир подчиняется его воле, а пошатнувшийся на несколько секунд Мирак, неосознанно разжимает хватку на своем оружие. Одновременно с этим, без конца вертящийся вокруг тела огненный обруч рассыпался, пеплом опадая на металлический пол.
Воспользовавшийся представившейся возможностью имперец вскинул руку в направлении своего противника, резко прыгая в его сторону. Перехвативший тем временем, быстро оправившийся от драконьего крика Мирак поудобнее перехватил меч, выставляя его перед собой и замирая в тот же момент. Вырвавшиеся из-под металла иллюзорные, зеленые цепи прочными путами оплели тело первого драконорожденного, заставляя того направить все свои силы на то, чтобы сбросить с себя чужие чары.
Внимательное, полного искреннего удовольствия, холодное присутствие коснулось разума, взмахнувшего огненным мечом имперца. Вонзившийся в доспехи клинок принес с собой запах горелой плоти, после чего содрогнувшийся всем телом Мирак болезненно выдохнул, оседая на пол. Изогнутый, будто бы сплетенный из щупалец, клинок первого драконорожденного вновь выпал из ослабевших рук.
Со звоном упала и скрывающая лицо ужасная маска, являя Мартину искренние недоверие, опустившего голову к ране молодого, едва перешагнувшего двадцатилетие, норда. Истерзанные агонией серые как грозовое небо глаза щурились, а покрытое старыми ожогами лицо приоткрылось в немом крике боли. Хриплое, дыхание умирающего коснулось ушей бывшего священника, почувствовавшего как павший враг из последних сил цепляется за его руки. Оставшийся в теле Мирака клинок вошел глубже вызывая болезненный крик, пытающегося сосредоточиться на лице имперца умирающего.
– Тварь…все п…прогадала… - тихий, хриплый голос Мирака был прерывистым, поднимая в душе бывшего священника слабое сожаление. – Истинный…драконорожденный…жаль…быть может…быть мжет мы…смгли бы…в и...иное врмя…пнят друг…
Путающиеся, прерывающиеся мысли противника свидетельствовали о вцепившийся в душу смертного дракона хватке настигающей его смерти. Глаза бывшего, чувствующего сожаления, противника, щурились, упрямо борясь со сном, тогда как хватка на руках имперца становилась все слабее. Вслушивающийся в слова павшего врага Мартин мягко опустил своего несостоявшегося убийцу на пол, наклоняясь к нему и исполняя свой долг священника. Он слушал хриплое дыхание, понимая, что одно вовремя прочитанное заклинание смогло бы дать Мираку шанс на жизнь, однако обрекло бы Тамриэль на очередной виток смуты. Какие бы цели не преследовал бывший избранник даэдрического князя Неведомого, какую бы помощь тот мог оказать в будущем…его судьба была предрешена с самого начала.
– Не дй…тври збрат сбя. – прошептал между тем Мирак, с поистине драконьим упрямством борясь с настигающей его смертью. Мутный смотрящий на драконорожденного полный боли взгляд подобных грозовому небу глаз вспыхнул знакомой решимостью, после чего собрав последние силы яростно прорычал: - Dovah vukein…wah faal dink. Du…zil…Zi…R..i…F…
Голос Мирака оборвался слишком внезапно, после чего, в последний раз содрогнувшись всем телом, первый драконорожденный разжал свою хватку. Безжизненная, сломанная кукла решительным взглядом безжизненных глаз смотрела в пустоту, в то время как последняя, полная злорадства улыбка посмертной маской отпечаталась на изуродованном ожогами лице.
– Пусть Девять Богов дадут тебе шанс на перерождение, позволяя избежать щупалец обливионской твари. – одними губами прошептал бывший священник, понимая, благодаря знаниям, Апокрифа, что последним своим поступком павший враг хотел передать ему часть своих знаний.
Дракон сражается до смерти…упрямо, решительно, назло обливионской твари борясь за то, что та хотела отнять. Именно так поступил первый драконорожденный, пытаясь передать Мартину знания своей души…пытаясь заставить того, впитать душу павшего врага…но не успевая и покидая этот мир навсегда.
Рука смертного закрыла пустые глаза, подбирая с пола треснувшую золотую маску. Вернув ее на безжизненное лицо, драконорожденный вытащил из тела мертвеца клинок, складывая руки на его груди, после чего вкладывая в них изогнутый клинок.
– Ныне я вверяю твою душу Этериуса, прося Девять Богов смилостивиться над твоей душой. – сказал без проблеска настоящего сожаления имперец, чувствуя, как воздух за его спиной холодеет. Внимательный, полный недовольства взгляд множества глаз пронизывал тело смертного, который назло князю Неведомого добавил: - Покойся с миром Мирак, зная, что я прощаю тебе причиненную мне боль.
Сразу же после этого драконорожденный развернулся, встречаясь взглядом с бесконечно бездной. Перемещающиеся, закрывающие разрывы в небесах щупальца дрожали, не пытаясь скрыть охватившую принца даэдра ярость, отражавшуюся в бесчисленных, открывающихся то тут, то там глазах. Воздух вокруг них заледенел, а гром обрушивающихся вниз молний соткал вокруг них сверкающую, заставившую остановиться прибывшие к вершине башни силы Островов, клетку. Вырвавшиеся из недр бескрайнего океана щупальца оплели ближайших к ним мазкен и ауриил, разрушая на мелкие кристаллы видимых имперцу рыцарей порядка. Крики боли и яростное шипение, погибающих где-то внизу, низших даэдра пронеслось по плану, а принявший облик бесконечной бездны принц Неведомого покрылся пульсирующими зелеными прожилками.
Впрочем, подобная демонстрация силы не остановила вновь прокусившего губу Мартина. Дракон в душе Императора прошлого угрожающе зарычал, поднимая свою голову. Глубоко вздохнув, Мартин вызвал в своей памяти образ любимых сердцу глаз, проводя напоследок пальцем по ободку, скрытого под перчаткой, кольца. Чувствуя проникшую в его сердце ярость, драконорожденный бесстрашно выставил перед собой пылающий клинок, направляя его в сторону одного из Владык Обливиона.
– Я бросаю тебе вызов, князь Неведомого.