20 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Деревня Скаалов. Солстхейм. Провинция Ресдайн. Империя Тамриэль.

Усталость прошлась по связи слишком внезапно, заставляя Мартина беспокойно выдохнуть. Колени дрогнувшего в его объятиях бретонца подогнулись, после чего истощенный Риг безвольно осел в его руках, едва не падая на землю.

Рука Мартина скользнула под колени супруга ловко поднимая слишком легкое тело. Прижавшийся к нему бретонец доверчиво прижался к нему, неосознанно обхватывая его шею. Коснувшиеся связи неловкость и смущения вызвали на лице драконорожденного успокаивающую улыбку. Рефлекторно сотворенное восстанавливающие прошлось по чужому телу, тогда как игнорирующий собственную усталость Мартин прошептал:

– Держу.

Промолчавший в ответ Риг лишь прикрыл глаза, рефлекторно выпуская в темный, освещенный светом звезд, мир доверие. Нежность коснулась души имперца, почувствовавшего как, слегка подрагивает в его руках легких бретонец. Испорченная слизью мантия мастера-волшебника надежно защищала бретонца от многих смертоносных чар, игнорируя, впрочем, буйство природы. Привыкший же к умеренному климату Вэйреста, любящий тепло Риг, всегда плохо реагировал на холода Брумы, изредка выпивая зелья исцеления болезней.

Молчаливо сотворенный, мерцающий алым щит, прошелся по телу божества, после чего все еще прижимавший супруга к себе имперец быстро огляделся по сторонам, жалея о потерянном в Апокрифе плаще. Лишенные щупалец Апокрифа камни открывали вид на занесенные снегом дорожки, часть которых вела обратно к сверкающей огнями деревне. Звуки барабанов и шепот голосов шаманов смолкли, в то время как дежурящие возле камней закутанные в меха фигуры названных Руэлом варклоози или же стражей шаманов племени направляли в них заостренные копья. Скрытые под капюшоном головы были направлены в их сторону, в то время как громкий волчий лай сотряс камни.

Промолчавший Риг лишь поморщился, хмурясь, но не призывая на их защиту белоснежные лепестки. Вбежавший в круг из тринадцати камней Ами присел перед ними, верным взглядом смотря на не двигающегося божество. Льдисто-голубые глаза волка сверкали мистическим сиянием, после чего спутник супруга высунув из пасти язык тихо заурчал.

Вошедшие вслед за божественным зверем меры ненадолго застыли на месте, всматриваясь в фигуры переместившихся в Мундус супругом. Алые глаза встретившегося с Мартином взглядом Руэла радостно вспыхнули, после чего избранник Азуры с тихим смешком подошел к ним, мигом становясь серьезным. Скрестившиеся на груди руки Нереварина выдали его напряжение, в то время как вставший по левую руку от него Ворин нахмурился, потирая глаза.

– Похоже все удалось. – хмыкнул с некой осторожностью Хортатор, останавливая беспокойный взгляд на фигуре названного брата. – Цветочек, ты там как? Готов отдохнуть за чашечкой кофе? Или может в этот раз возьмем что покрепче?

Все еще не сказавший ни слова Риг, устало повернул голову в сторону данмера, приоткрывая глаза. Дракон внутри Мартина беспокойно зарычал, тогда как прошедшее по связи недоверие подняло в душе имперца ярость. Желание крови коснулось сердца бывшего священника, когда он почувствовал ускользающий в пустоту, не отличающий правду от вымысла, разум супруга.

– Плохой день. – констатировал с сожалением Нереварин, наблюдая за лицом божества.

Успокаивающе коснувшийся уз имперец лишь прикусил губу, чувствуя, как ныне не пытающийся возвести в связи стену Риг пытается вырваться из охватившей его разум пустоты пережитого. Подобное состояние любимого было знакомо бывшему священнику, мягко касавшемуся связывающих их уз. Молчаливая поддержка проходила по нитям, в то время как пальцы успокаивающе проходили по телу бретонца. Дракон терпеливо урчал, в то время как сам человек мечтал закутать положить голову возлюбленного на свои колени, мягко проводя по его волосам и шепча на его ухо успокаивающее, переходящие в тихую мелодию, слова.

– Он ведь не сказал ни единого слова? – поинтересовался молчавший до этого Ворин, в задумчивости поглаживая бородку. Темные, вглядывающиеся в тело божества глаза кимера были практически закрыты, тогда как держащий прямую спину мер под кивок драконорожденного проговорил: - Думаю Вы не хуже меня осознаете необходимость небольшого отдыха, в котором вернувшаяся проблема Пожирателя Мира отходит на второй план.

Вслед за этим взор кимера обратился на хмыкнувшего Нереварина, голова которого в знакомом согласия ненадолго склонилась. Вновь прикрывший глаза Риг устало уткнулся в тело бывшего священника, в то время как мелькающая за спинами меров Фрея нерешительно переминала с ноги на ногу. Продолживший лаять Ами, размахивая своим хвостом, ненадолго поднимая с земли мягкие хлопья снега.

– Думаю, приглашать в Кимерфел здесь нет смысла. – хмыкнул с улыбкой избранник Азуры, натянуто улыбаясь своим спутникам.

– Нам нужно окончательно обговорить определенные моменты со скаалами. - напомнил данмеру Ворин, не сводя своего взгляда с молчаливой шаманки. – Она ждет наших слов, надеясь, что все завершилось.

– Сомневаюсь, что сейчас я в должной мере смогу успокоить хоть чей-то разум –тихо проговорил бывший священник, не смея оторвать своего взгляда от супруга. – По крайней мере не сейчас, когда ему требуется моя помощь.

– Тогда давай коротко, через «да» или «пошел нахуй, с проблемой разберемся после». – усмехнулся мягко Руэл, позволяя ободряющей улыбке мелькнуть на своем лице: – Вори, черти массовый возврат в дворец венца. Монашка через «да» или «нет». Слова, если ручеек не услышит я передам. Наш придурок с ультиматумами к жмурикам отправился?

– Да, смертное тело Мирака мертво, что касается души, то об этом говорить уже не мне. - проговорил драконорожденный, чувствуя, как теплое дыхание прижавшегося к нему Рига касается его груди, а сам бретонец медленно возвращает себе контроль.

Эмоции возлюбленного супруга успокаивались, занимая в разуме Мартина привычную, едва заметную нишу. Тянущийся к родной душе внутренний зверь бывшего священника безмолвно урчал, в то время как слабые ощущения смешанного со страхом истощения и упрямства подняли в сердце смертного легкое волнение, заставляя того перевести взгляд на вышедшего из круга Ворина.

Под многочисленные взгляды собравшихся в ночи живых глава Великого Дома Дагот отошел к развесистым, уходящим высоко вверх елям. Блеснувший в свете звезд серебряный кинжал окрасил белоснежную землю алой кровью. Тени сгущались вокруг фигуры Ворина, а занимающие свое положение руны вспыхивали фиолетовым сиянием.

– Хорошо, что с другой тварью? – спросил между тем Руэл, демонстративно переводя взгляд в сторону сделавшей в их сторону шаг Фреи, в светлых, полных усталости, глазах которой была заметна надежда. Напрягшиеся, сжавшие крепче копья стражи племени, внимательно всматриваясь в вернувшегося из Обливиона имперца. Насмешливая улыбка коснулась лица Нереварина, после чего он, повысив свой голос, с наигранным весельем спросил: - Завязал ему щупальца бантиком?

– Хермеус Мора больше никогда не потревожит ни Мундус, ни планы Обливиона. – громко провозгласил Мартин, умалчивая о том, что произошло в Апокрифе.

В воцарившейся тишине драконорожденный услышал пораженный вздох, приложившей руки ко рту Фреи. Глаза молодой нордки с восхищением смотрели на бывшего священника, тогда как переглянувшиеся между собой скаалы опустили острие копий к земле, ударяя себя по груди сжавшейся в кулак левой рукой. Приподнявший бровь Руэл громко хмыкнул, оскаливаясь. Полная искреннего веселья улыбка озарила лицо Нереварина, а сам он приподнял руку, едва не хлопая друга по плечу.

– Ну, что с увеличением тебя числа побитых тобой бессмертных. – произнес избранник Азуры, бросая осторожный взгляд на все еще молчавшего Рига. – Кажется ты теперь сравнялся с цветочком, до моего количество будет доводить дело?

– Алдуин считается? – уточнил в ответ имперец, изредка смотря на создающего круг перемещения Ворина.

Все еще не произнесший ни единого слова Риг беспокоил имперца, желавшего поскорее забыть о холодном Солстхейме, перемещая супруга в находящуюся на побережье Азуры столицу Ресдайна, где тот бы смог окончательно прийти в себя. Мягкое, полное слабого сожаление прикосновение к связи вернуло на лицо бывшего священника мягкую, отразившуюся в стальных глазах, успокаивающую улыбку. Дракон в душе смертного протяжно зарычал, тогда как сам Мартин поспешил убедить находящегося в его руках бретонца в том, что тот не должен извиняться перед ним за то, в чем тот не был виноват. Наполнившиеся нежностью сердце несло с собой безмолвные уверения в гордости имперца от того, что несмотря на некоторые сложности, Риг все также упрямо шел вперед, показывая недюжинную волю в попытке воспротивиться пустоте и плену злых мыслей.

Заметивший их безмолвных, проходящий лишь в узах, диалог Руэл понимающе кивнул, делая шаг к неподвижной Фрее. Смотревшая на имперца как на сошедшее с небес божество девушка дрогнула, резко выпрямляясь. Возвысившаяся над худым данмером светловолосая шаманка безмолвствовала не решаясь вставить слово, в то время как усмехнувшийся в ответ Нереварин сказал:

– Как ты слышала с угрозой покончено, ограничения можно снимать, пир в честь очередного вмешательства Всесоздателя устраивать и далее по тексту.

– Если Вам нужно, каждый из нас найдет место у своего очага. – произнесла тихо шаманка, задерживая свой взгляд на хрупкой, прижатой к груди драконорожденного, фигуре. Брови девушки опустились, а сама она, присмотревшись к неизвестному ей бретонцу, осторожно предложила: - Любой проснувшийся онуквоос…шаман с благословения Всесоздателя сведущ в исцелении. Мы с радостью окажем вам любую, посильную нам помощь моля Его даровать…вашему другу покой.

– Надеюсь не вечный. – хмыкнул в ответ с привычной насмешкой Нереварин, заслуживая в ответ возмущенный вздох нордки.

Слабо пошевелившийся в руках Мартина Риг нахмурился, а сорвавшийся с места Ами быстро оказался подле Хортатора. Тихо тявкнув, божественный спутник требовательно ткнулся мордой в бок избранника Азуры, заставляя того закатить глаза. Вызов и насмешка пропали из взгляда мера, после чего он глубоко вздохнул. Дипломатичная, полная фальшивой вежливости улыбка, коснулась лица данмера, в то время как последовавшие от него слова сбросили с Хортатора маску шута:

– Расслабься, ручеек. Мои слова несли в себе лишь неудавшуюся шутку. Поверь, каждый из нас ценит твое приглашение, однако уж кому-кому, а ему… - Руэл ненадолго замолчал, кивая головой в сторону названного брата. – Ему уж точно не нужна эта «милость». Если в твоих намерениях я не сомневаюсь, то мысли твоего «божества» мне не ведомы.

– Всесоздатель никогда бы не навредил. – возмущенно выдохнула в ответ Фрея, явно сдерживая порыв ударить стоящего напротив нее мера. – Он дарует жизнь, а не забирает ее подобно Врагу.

– А кто-то сможет искренне сказать в том, что Всесоздатель не увидит в нем влияние вашего Врага? – приподнял бровь Нереварин, смело наблюдая за тем как бледнеет недоверчиво расширившая глаза девушка. – Кто возьмет на себя ответственность за то, что в возможной попытке излечить, убрать влияние, возвращая на «истинный путь», ваш Всесоздатель не сделает лишь хуже? Думаешь, я позволю твоему «Богу» вмешаться, рискуя тем самым жизнью своего названного брата?

– Любые чары могут нести в себе боль… - прошептала тихо нордка, переводя свой взгляд на прислушивающегося к их разговору драконорожденного.

Молчаливое предложение нашло свое предложение в голубых глазах, подрывая решимость бывшего священника. Сомнения коснулись разума имперца, говоря ему о том, что переместиться в более теплые регионы они смогли бы всегда. Тогда как истощенный после плена Риг нуждался в отдыхе и исцелении прямо сейчас. Нуждался в теплом камине, мягкой постели присмотре тех, кто быть может лучше Мартина смог бы избавить бретонца от влияния Обливиона.

– Может мои слова звучат как бред старого маразматика, однако я знаю, что позволю прикоснуться к своему брату лишь проверенным мной средствам и рукам. – уверенно выдохнул Руэл, в алых глазах которого мелькнуло угрожающее золото. – Я не стану полагаться на того, кого в случае оплошности не смогу придушить лично. Не стану умолять о спасении, того кто может «вознаградить» страдающую душу испытанием, что его последователи воспримут как должное. Я лучше сделаю все сам, используя зелья, артефакты или собственных целителей, чем буду ждать милости сидящего на небесах Бога, который еще недавно позволил половине вашего племени уйти за грань или заснуть проклятым сном.

Слова Нереварина были логичными, возвращая в душу Мартина уверенность. Позиция друга была понятна драконорожденному, который в свете последних событий не горел желанием отдавать здоровье супруга на милость Богов. По крайней мере до тех пор, пока этот выбор не станет последним, спасающим жизнь средством или до тех пор, пока бывший священник не убедится в искренности их намерений.

– Мы благодарны вам за предложение, однако все же не хотели бы злоупотребить вашим гостеприимством. – привлек к себе внимание Мартин, чувствуя, как ему в спину ударяет сильный порыв ветра.

Лишенные защиты зачарованной ткани темные волосы упали на лицо, почувствовавшего холодок, смертного. Стальные глаза коснулись взглядом выпрямившегося Ворина, чьи изящные руки подняли на уровень груди кинжал. Глава Великого Дома терпеливо ожидал их с удивительной легкостью удерживая контроль над чарами и не показывая на видимой человеку части благородного лица признаков усталости.

Впрочем, подобная демонстрация силы аристократа не остановила, сделавшего шаг в сторону друга драконорожденного. Теплое, касавшееся его тела дыхание Рига лишь укрепляло решимость бывшего священника, заставляя его забывать о любой дипломатии, желая лишь поскорее доставить любимого им бретонца в теплое, хорошо защищенное от Обливиона, место.

– Нам есть куда вернуться, тогда как Вам и вашему народу нужно сосредоточиться на возвращении к прежней жизни. – уверенно сказал имперец, проходя мимо нескольких, следящих за ним с почтением, стражей.

Избегая взгляда нордки темноволосый драконорожденный, спокойно ступил в рунный, сотворенный из чужой крови, круг перемещения. Кивнув благодарно старому другу, Мартин вновь прикоснулся к связи, привычно передавая по ней нежность и обещая молчаливому бретонцу скорый отдых. Выдохнувший в ответ Риг наконец поднял на него усталый, сонный взгляд, позволяя имперцу заметить возникшую на его лице слабую, подобную внезапно вышедшему солнцу, мягкую улыбку. Пронесшиеся в узах доверие подняло в душе бывшего священника новый виток теплоты, заставляя его тихо прошептать:

– Отдыхай, Varla Angue. Я буду рядом, когда ты проснешься.

Слабый, коснувшийся мыслей страх не принадлежал имперцу, поднимая в его сердце жажду крови. Лишь Боги знали, как хотел бы вернувший свое сердце драконорожденный вновь ступить в Обливион, прорываясь к тюрьме лишенного власти князя даэдра и, невзирая на последствия, разорвать на жалкие обрывки то, что осталось от его души.

Однако, подобное желание не задержалось в голове смертного надолго, а сам он, почувствовав мягкое, успокаивающие прикосновение к узам, молча смотрел за тем как окончательно расслабляется в его руках, доверившийся имперцу, супруг. Золотые глаза божества закрылись, а сам он словно бы начал проваливаться в привычную для него медитацию, беря под контроль свое дыхание и вновь успокаивая пробудившегося в смертном монстра.

– Похороните мертвых, восполните запасы на зиму. – тихо сказал драконорожденный, замечая, как в его голос проникает некая размеренность.

Не поднимая своего взгляда на Фрею или Руэла, человек обратился вслух, прислушиваясь к тихому, несшему мнимое умиротворение, дыханию. Раздавшиеся рядом с ним знакомые шаги, были проигнорированы смертным, а мелькнувшие спустя время на окровавленном снегу лапы Ами стали знамением приближающегося тепла.

– Вознесите молитвы Всесоздателю за вернувшийся покой. – продолжил говорить тем же тоном имперец, не чувствуя необходимой словам бывшего священника веры. – И берегите себя от проникающего через щели Обливиона.

– Как раз об этом я и хотела попросить, вас. – громкий, дрогнувший от страха голос женский голос вынудил Мартина наконец обратить свой взор на девушку, на светлом лице которой застыла решимость.

Вошедший в круг перемещения Руэл покачнулся, поскальзываясь на скрытом под снегом льду. С трудом удержав равновесие данмер застыл, в удивлении поворачивая в сторону шаманки голову. Нахмурившиеся кровавые глаза мера внимательно всматривались в грубое лицо молодой девушки, будто бы пытаясь увидеть в нем подвох. Слабое, быстро исчезнувшее, любопытство мелькнуло и на лице лорда Дагота, чей пристальный, оценивающе всматривающийся в душу взгляд темных глаз был хорошо знаком имперцу.

– Я хотела бы попросить онуквоос…шаманов…волшебников имперского поселения помочь нам с магической защитой деревни. – высказала свою просьбу Фрея, не пытаясь спрятать обращенного на гостей взгляда.

– А как же милость Всесоздателя? – не удержался от словесной шпильки Хортатор, практически сразу же успокаиваясь. Под вежливый кашель, держащего в руках окровавленный кинжал Ворина избранник Азуры сказал: - Завтра я направлю к вам специалистов. Если вождь племени согласиться с вашей просьбой мы рассмотрим расположение зачарованных щитов.

– На все воля Всесоздателя и, если Он будет против мы узнаем об этом сразу же. – ответила на вопрос Нереварина нордка, скрещивая на груди сжавшиеся в кулаки руки. Глубоко поклонившись им девушка с искренним уважением произнесла: - Спасибо вам…от имени всего племени...спасибо вам за все.

Руэл молча кивнул, взмахивая рукой и прося тем самым шаманку замолчать. Под пристальные взгляды, не пытающихся их более задерживать, скаалов Нереварин сделал шаг, оказываясь близко к разрезавшему воздух Ворину. Вырвавшиеся из горящего круга, сплетающиеся в купол, нити принесли с собой запах пепла. Дрогнувший в руках имперца Риг промолчал, однако насторожившийся внутренний дракон успел ощутить, как неприятный, удушающий запах пламени Красной Горы исчезает, тогда как порыв легкого, отдающего цветочным медовым запахом, ветерок окутал тело Мартина, заставляя его невольно сделать шаг вперед. Одновременно с ним сделали шаги и меры, в то время как тявкнувший Ами, наклонил голову, позволяя заменить загоревшиеся светом Этериуса глаза. 

Купол над ними исчез, позволяя драконорожденному заметить высокий, украшенный тонкими, напоминающими панцирь, краба люстрами белоснежный потолок. Небольшая, пропахшая недавно сваренными зельями, светлая комната на первый взгляд принадлежала простому, знающему цену деньгам, смертному. Создающие образ круглой сферы каменные стены были лишены росписи или каких-либо факелов. Шелковые, будто бы специально брошенные кем-то, небольшие ковры полностью закрывали собой пол, не давая увидеть ни единого его кусочка. Через приоткрытую, созданную в небольшом углублении в стене, тяжелую, деревянную дверь виднелся уходящий влево коридор. 

Слева от двери виднелся небольшой, опущенный вниз металлический рычажок, поодаль от которого стоял длинный, занимающий практически всю стену книжный шкаф. Впрочем, назвать этот шкаф книжным на самом деле не было бы правильным, и стальные глаза то и дело замечали лежащие рядом с книгами мантии или сапоги. Расположенная у противоположной стены, закрытая полупрозрачными, бумажными ширмами, двуспальная кровать была лишена привычного для знатных домов Сиродила, Хай-Рока или Алинора балдахина. Простое алое одеяло было приподнято, позволяя присмотревшемуся имперцу разглядеть чистые, белые простыни. Вместо с этим краем глаза бывший священник заметил и заставленные зельями и запечатанными свитками круглые, расположенные по обе стороны от постели, тумбочки. 

Перед кроватью, посередине комнаты располагался вырезанный из темного дерева круглый стол, вокруг которого раскинулись обитые алым бархатом, позволяющие вытянуть ноги, пуфики. На самом же столе стояли два, стеклянных бокала, вокруг которых были расставлены несколько запечатанных бутылок с вином и знакомыми Мартину зельями.

Шум множества голосов оглушил бывшего священника, заставляя того вздрогнуть, замечая, как комната заполняется множеством фигур. Простые одежды слуг, серые мантии жрецов коснулись взгляда драконорожденного, увидевшего в отражении находившегося в небольшом, расположенном рядом с открытым балконом, деревянном комоде зеркала свое обеспокоенное лицо. Поднимающиеся вверх металлические башни с сплетающиеся под неестественным углом гигантские грибы были быстро забыты смертным, услышавшем уверенные слова Нереварина:

– Так, монашка, клади его на кровать и отходи. Вори и священники разберутся с оставшимися ранами.

– Я обещал ему, что буду рядом, когда он проснется. – тихо сказал в ответ драконорожденный, не желая ближайшие часы выпускать из своих рук спасенного из Обливиона супруга. Дракон в душе смертного угрожающе зарычал, тогда как сам драконорожденный без тени сомнения проговорил: - Я могу самостоятельно осмотреть Рига, без участия целого консилиума.

– После принцев даэдра, Обливиона и попыток не помереть. – хмыкнул в ответ, скрестивший руки на груди Нереварин, терпеливо кивая застывшим в комнате посторонним. – Ты мог начать, теперь же не глупи. Вори не даст цветочка в обиду, а его шизики скорее от усердия лоб себе разобьют, чем попробуют навредить. Мы же с тобой будем рядом, попивать зелья и следить, чтобы никто не накосячил.

Мартин выдохнул, упрямо качая головой. Его взгляд прошелся по фигурам пяти священников и стоящих позади них слугах. Лица последователей божества смотрели на смертного с ничем не скрываемым почтением, тогда как опрятно одетая прислуга прятала свой взгляд, скрещивая руки перед собой.

Несомненно, меры не могли не подготовиться к возвращению своих друзей, учитывая возможность смертельных ран или магического истощения. Нельзя было отрицать в словах Руэла здравый смысл и как бы бывший священник не властвовал над своими способностями, даже он не смог бы в должной мере, без отдыха или зелий исцелить возлюбленного. Лишь Боги знали какие травмы мог не приметить в спешке драконорожденный и какие именно последствия на разум в этот раз оказал Обливион. Правота Руэла была неоспорима, а его предложения присесть рядом, наблюдая за процессом, пусть и было произнесено… с излишней насмешкой, все же несло в себе искреннюю заботу и попытку успокоить беспокойного друга.

– Я не уйду. – сказал не терпящим возражений тоном драконорожденный, делая шаг в сторону постели. 

Под тихое хмыканье закатившего глаза Нереварина бывший священник осторожно положил Рига на кровать. Мягко улыбнувшись, имперец убрал с лица бретонца пряди спутавшихся, серебряных волос. Сразу же после этого, выпрямившись, Мартин встал у изголовья кровати, говоря: 

– Предпочту лично наблюдать за происходящим.

– Я ведь говорил, что он не сядет спокойно в уголочке, как это было с Каморан. – пожал плечами в ответ Руэл, не пытаясь больше выступить против друга. 

Вздохнувший в ответ Ворин осуждающе покачал головой, внимательно наблюдая за тем как с громким тявканьем пересекает комнату Ами. Скрипнувшая под весом серый зверь кровать заставила двух слуг вздрогнуть, морщась от противного звука, в то время как сам волк глубоко заурчал, сворачиваясь в клубочек.

– Вы ведь понимаете, что сейчас Вы скорее помешаете, чем поможете. – осторожно сказал глава Великого Дома Дагот, предпринимая попытку отговорить имперца. – Как целитель и бывший священник Акатоша Вы как никто другой знаете, как в таких ситуациях важны сосредоточенность, отточенность движений и наличие свободного места.

– Тогда я сам разберусь со своим супругом. – уверенно сказал Мартин, замечая краем глаза на тумбочке флакон с восстанавливающим. 

Дракон в душе смертного рычал все громче, в то время как дотронувшийся до связи человек почувствовал лишь легкую, полную едва заметного страха, усталость. Выдохнув, драконорожденный заботливо провел по костяшкам чужих пальцев, сразу же проходясь пристальным, холодным взглядом стальных глаз по стоящим перед ним людям и мерам.

– Между нами существует связь, и я знаю, как ей пользоваться. – вновь сказал драконорожденный, задерживая свой взгляд на лице кимера. 

Тот в ответ лишь кивнул, признавая истинность чужих слов. Мелькнувшее на его лице еле заметное недовольство не скрылось от глаз, знавшего старого друга, Мартина, который в ответ, не собираясь идти на уступки, продолжил гнуть свою линию: 

– Как Вы сказали, Ворин, я целитель, что позволяет мне участвовать в происходящем. Я знаю школу Восстановления, владею навыками лекарского дела и знаю его лучше его подчиненных. Если кто и сможет увидеть на его теле или душе рану, то это буду я. Даже если для этого понадобиться выжать себя до суха.

– Это не разумно, Мартин. – вновь покачал головой Ворин, бросая предупреждающий взгляд в сторону пнувшего бархатный пуфик Руэла. 

Сверкающие золотом алые глаза данмера смотрели на человека с понимаем, тогда как повелительный взмах руки мигом прогнал из комнаты посторонних. 

– Это не Каморан, Вори. – вновь повторил избранник Азуры, пододвигая темный пуфик в сторону присевшего на него драконорожденного. 

Приятная прохлада коснулась кожи имперца, когда тот рефлекторно переплел свои пальцы с пальцами Рига, обращая на него немигающий, пристальный взор стальных глаз. Неосознанное, будто бы созданное по наитию намерение отдать ради исцеления близкого все, опутало руку драконорожденного пульсирующими, приносящими тепло, золотыми нитями. Внутренний зверь тихо заурчал, расправляя крылья в попытке закрыть от всякого зла любимую им душу, в то время как коснувшаяся разума слабость была проигнорирована, прислушивающимся к ощущениям, бывшим священником.

«Это не Каморан» - так сказал Руэл, ударяя по воспоминаниям друга и пробуждая в нем слабое сожаление. Селия…наследная принцесса…так называемого королевского Валенвуда. Холодная, величественная, прекрасная, как и любая, несущая в себе кровь меров, дева. Мартин жалел ее – первую в списке невест, невиновную ни в чем девушку, ставшую со временем не ударяющей по больному женой, но верным, прикрывающим спину другом. 

Они не были близки…никогда не пытались узнать друг друга так как того требовали их отношения. Мартин не целовал ее на глазах подданных, не приглашал ее на танцы и не пытался драться за нее на турнирах Хай-Рока. Он никогда не называл ее Воплощением Кинарет и Милосердием Мары, возлагая на ее голову венец королевы любви и красоты. Их связывали лишь любимые ими дети, да заключенный в день брака союз.

Они не заводили фаворитов, не плели друг против друга интриг и не показывали какого-либо пренебрежения. Был лишь холод, была лишь вежливость и был лишь долг, который они исполняли перед Империей, пытаясь вместо этого вложить душу в тех, кто не был виновен в шутках рока – детей. 

Вопреки традициям, вопреки шепоткам аристократии, Мартин присутствовал при рождении каждого своего наследника. Эгоистично, чувствуя в себе приливы никому не важного сожаления, он всегда, в компании четырех меров, упрямо сидел в покоях Императрицы, наблюдая за тем как та без каких-либо криков, искусывая в кровь губы, разрешается от бремени. Он не держал ее за руку, не находился у ее кровати, не пытался принять своих сыновей и дочерей самостоятельно. Лишь сидел в отдалении, молясь Богам об Их милости, да позволяя лекарям и целителям делать свою работу…сжимая в руках Амулет Королей и, вслушиваясь в мерзкий, отдающий в сердце, внутренний голос…смотрящий в искаженное мукой боли лицо, с отвращением осознавая, что если бы на месте Селии был бы Риг, то все было бы иначе…

Прямо как сейчас, когда, предчувствуя будущее истощение, Мартин не мог отойти от вернувшегося к нему супруга. Когда не мог спокойно наблюдать за тем, как рискуя обернуть все к худшему варианту священники и друзья исцеляют раны любимого им человека. Как не мог уйти, нарушая данное бретонцу обещание, хорошо зная, что покинет драгоценное для него божество лишь после услышанной от него просьбы.

– Нам нужно разрезать его одежды, после омыть. – сказал смирившийся Ворин, подходя к кровати. 

Блеснувший в руках аристократа кинжал, поднял в горле драконорожденного жар ничем не сдерживаемой щекотки. Угрожающе зарычавший в груди человека зверь насторожился, в то время как разум любезно напомнил о растворившемся когда-то в теле бретонца пропитанном Обливионом, семейном артефакте Дома Дагот. 

С трудом подавивший зверя драконорожденный кивнул, наблюдая за тем как острое лезвие аккуратно разрезает испачканные в слизи одежды. Тихий шепоток кимера разнесся по комнате, заставляя имперца на несколько секунд пожалеть о своем упрямстве. Драконьи, затмевающие весь разум, эмоции не были оправданием вспыльчивым словам и безрассудным действиям…Однако, даже видя последствия своих действий бывший священник понимал, что вновь поступил бы также.

Руки имперца заныли, когда он, приподняв супруга, почувствовал на своих руках липкую слизь. Бессвязные, молчаливые молитвы пронеслись в разуме священника, в то время как грязная, пропитанная скверной Апокрифа мантия упала на простыни. Оказавшийся рядом с ними Руэл быстро сдернул простыни, заставляя их упасть на пол. 

– Именно поэтому я просил о месте, а здесь присутствовали слуги и целители. – проговорил с хорошо слышимым в голосе осуждением Ворин, успевая щелкнуть пальцами. Подлетевшие к нему с комода небольшое ведро и тряпка плавно приземлись под ноги Мартина, после чего тот, дождавшись пока Руэл поменяет простынь, опустил Рига на кровать.

Хрупкое, представшее перед его глазами, изящное тело заставило сердце бывшего священника дрогнуть. Худой, сложенный подобно прекрасной, молодой деве, невысокий Риг всегда пробуждал в Мартине жар, заставляя его бороться с самим собой. Под рев ластящегося, желающего слиться воедино с любимой им душой, зверем имперец взял в руки плотную, созданную из льна, ткань. 

– Я обещал ему. – тихо сказал Мартин, начиная с заботой смывать с тела супруга оставшиеся на нем склизкие пятна. 

Пребывающий в новом сне бретонец хмурился, размеренно дыша и едва заметно дотрагиваясь до связи. Слабая, полная страха неуверенность проникала в мысли бывшего священника, натягивающего в ответ узы и пытающегося перенаправить по ним свое успокоение и тепло.

– Расслабься, думаю никто не забыл, как во времена кризиса ты поступал также. – фыркнул в ответ Руэл, внимательно наблюдая за тем как смененные им простыни окрашиваются в черный, а находящаяся в небольшом ведре вода все сильнее отдает запахом сгнивших книг. – Да и я обычно шипел подобно взбесившемуся даэдра на всех, кто пытался оттащить меня от Вори, раненного во времена Неревара войн. Поверь, рыжая шлюха отгребала первой, а после нее из окон выбрасывались целители. Вори?

Нереварин замолчал, обращая хитрый взгляд на кимера. Темные, почти полностью прикрывшиеся, сверкающие глаза главы Великого Дома Дагот смотрели лишь на лежащего на кровати Рига. Впрочем, знавший аристократа Мартин, достаточно быстро обратил внимание на заостренные, не спрятанные под тугой косой прической, уши. Легкое покраснение золотистой кожи не скрылось от имперца, в то время как бархатный голос с легкой дрожью пробормотал:

– То дела минувших дней, да и Неревар… в бессознательном состоянии не так часто попадал в руки целителей. В большинстве случаев, он оправлялся от своих ран прямо на поле боя, после отдыхая в течении нескольких часов…Впрочем, как и Руэл, который на моей памяти наносил удары по моему спокойствию лишь посредством необдуманных слов.

Драконорожденный промолчал, вслушиваясь в тихий, каркающий смех Нереварина. Взгляд стальных глаз медленно проходился по телу лежащего на кровати бретонца. Урчащий в ногах божества Ами мягко сиял, не меняя своего положения и утыкаясь мордой в тело своего хозяина. Проходящая по телу прекрасного бретонца ткань смывала с тела темные, липкие пятна, открывая бывшему священнику несколько старых, покрывающий тело Рига, шрамов.

Сердце смертного дракона сжалось, а сам он до крови прокусив губу, ощутил знакомую ему вину. Он помнил каждый шрам своего супруга, прекрасная знаю цену той или иной ране. Тонкий, по виду нанесенный кинжалом или острым когтем неведомого монстра, проходящий по вене правой руки…аккуратный, подобный разрезу опытного лекаря, идущий из центра груди и немного уходящий вниз – за каждым из этих шрамов стояла своя история, говорящая лишь об исключительной смелости или безрассудстве вознесшегося героя Кватча. 

– Я прикажу подготовить купальни к тому моменту как он проснется. – произнес задумчиво Ворин, осторожно касаясь руки божества. – Думаю, к этому моменту я сумею подготовить восстанавливающие и укрепляющие тело масла.

– А ты примешь ванну вместе с ним. – хмыкнул внезапно Руэл, оскаливаясь и добавляя: - Проследишь, чтобы цветочек не захлебнулся там в одиночестве, полечишься сам, заодно и время культурно проведете. Короче совместите приятное с полезным.

Всмотревшийся полуслепым взглядом в друга кимер, болезненно прикрыл глаза, сосредотачиваясь на контроле дыхания. Слабый запах пепла проник в комнату, в то время как Мартин, омывший левую руку спящего Рига, замер. Глаза бывшего священника сощурились, а сам он с шумным вздохом заботливо провел пальцами по белоснежной коже руки. 

Звучащие с вполне понятным намеком слова избранника Азуры прошли мимо бывшего священника, задерживаясь в его мыслях лишь на пару, недолги секунд. Протяжно зарычавший, приподнявший голову, внутренний зверь пробудил в имперце новую жажду крови, а сам он даже не смог продумать ответную, направленную на Нереварина, словесную шпильку. 

Мартин молчал, в то время как сверкающие золотом школы Восстановления пальцы с заботой водили по коже, безуспешно пытаясь убрать с нее тонкие, красные линии. Двадцать два, расположенных под разными углами, шрама смотрели на имперца с насмешкой, в то время как противный, мерзкий голос в голове твердил о том, что раньше подобного не было и левая рука возлюбленного супруга была чиста.