21 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Дворец Венца. Кимерфелл. Провинция Ресдайн. Империя Тамриэль.

Опустившийся в воду Риг обхватил руками согнутые колени, застывая подобно прекрасному изваянию. Погрузившиеся в воду концы серебряных волос были подобны, упавшим от случайного порыва ветра, плывущим в неизвестность, лепесткам. Обычно прямая спина бретонца сейчас была сгорбленной, заставляя подбородок божества касаться теплой воды. 

Просторные, высокие купальни поддерживались двенадцатью, расположенными у борта бассейна, круглых колон. Вытесненный на белом камне панцирь краба слегка сиял защитными рунами, в то время как падающий с стеклянного, полукруглого потолка солнечный свет отражался в выложенных черными камешками лапках крабов. Белоснежные, уходящие под прозрачную воду, ступеньки вели на девять, находящихся на разных уровнях, небольших террас. Выложенные неразличимой глазу драконорожденого мозаикой полы террас вели к небольшим лавочкам, рядом с которыми располагались металлические, меняющие температуру воды вентили.

Теплая вода коснулась ног имперца, когда тот, держась за темно-алый бортик, спустился в круглый бассейн, ступая в сторону молчавшего супруга. Тот в ответ устало повернул голову, в сожалении прикрывая золотые глаза. 

Впрочем, он не отодвинулся, позволяя бывшему священнику присесть рядом с собой. Под плеск воды имперец мягко взял левую руку Рига, рассматривая начавшие терять цвет линии шрамов. Осторожные, полные заботы прикосновения к коже, огибали ужасные линии, в то время как полный невысказанной просьбы взгляд пытался увидеть на родном лице молчаливую, просящую прекратить прикосновения к коже, мольбу. 

– Я хотел бы быть быстрее. – тихо сказал Мартин, удерживаясь от поцелуя каждой видимой им новой раны. 

Сожаление окутало сердце смертного человека, чей внутренний зверь виновато скулил, пытаясь дотянуться до больше не скрытой от него души. Невидимые никем, за исключением быть может шехаев, золотые крылья зверя потянулись в сторону божества, стремясь закрыть бретонца от любых невзгод. Одновременно с этим, почувствовавший на своих губах кровь, имперец произнес: 

– Хотел, забыть о Мираке и его противостоянии с Хермеусом, устремляясь к тебе. Теперь я вижу, что действительно должен был проигнорировать их, используя все свои навыки для твоего освобождения.

Фигура бретонца дрогнула, после чего на Мартина обратился мягкий, полный искренней теплоты, взгляд. Риг молчал, то ли, не находя подходящих слов, то ли все еще пытаясь подавить в себе последствия чужеродного влияния. Проникающие в душу, манящие каждой своей искрой мягкие глаза бретонца с сожалением посмотрели на истерзанную шрамами руку, не решаясь посмотреть на лицо имперца. Впрочем, там, где не было места словам, находили свой путь мысли и эмоции божества. Нашедшая свой путь в мысли имперца вина принесла с собой испуганную радость, спутываясь практически сразу с робкой неуверенностью и безграничной верой. 

– Я…хотел, чтобы ты пришел. – тихий, не потерявший своей приятной слуху мягкости, голос внезапно заговорившего Рига принес с собой новую волну сожаления. 

Дракон в душе имперца протяжно заурчал, тогда как услышавший наконец родной голос драконорожденный почувствовал, как замирает бьющиеся в груди сердце. Непрошенная, будто бы не подходящая этому месту, радостная улыбка коснулась лица человека, после чего он слегка сжал прохладную руку. Тихий вздох Рига эхом отразился от стен купальни. Рука бретонца дрогнула, а сам он, моргнув, будто бы сомневаясь в происходящем, переплел их пальцы. Мелькнувший в золотых глазах страх отразился в душе застывшего божества, принося с собой молчаливую мольбу. Не поднимая, словно намеренно избегая взгляда Мартина, вознесшийся герой заговорил:

– Несмотря на понимание того, что это продуманная ловушка, несмотря на то, что все могло закончиться твоим исчезновением, я эгоистично надеялся. Сквозь молитвы, попреки крикам собственного разума, я мечтал об этом. 

Сердце Мартина вновь дрогнуло, заставляя его успокаивающе потянуться к связи. Хриплый, свойственный больше сломанному человеку, чем блистательному герою, смешок вырвался из груди Рига. Плеск воды поднял вокруг них ударившие по лицам брызги, когда забывший о каком-либо удобстве драконорожденный, мягко потянул руку супруга на себя. Осторожно, пытаясь не упасть со скрытой под водой скамьи, бывший священник прижал к своей груди бретонца, чувствуя, как мокрые волосы приятно щекочут его кожу. Теплое дыхание Рига коснулось шеи драконорожденного, после чего бретонец доверчиво положил на его плечо свою голову.

– В моменты…понимания я молил Богов о том, чтобы ты забыл обо мне. – пробормотал в плечо Риг, заставляя внутреннего зверя имперца недовольно рыкнуть. – Умолял в пустоту, чтобы Девять защитили тебя, чтобы ты был в безопасности, чтобы не смел соглашаться на сделки с Богами…чтобы в следующую секунду, просить тебя прийти, забрать меня из пустоты…позволить вновь прикоснуться к тебе, снова увидеть тебя по-настоящему, слушая твой голос, вдыхая запах…понимая, что Девять не обманули тебя, растворяя в неизвестности.

– Я молился тебе. – сказал супругу Мартин, безмолвно обвиняя самого себя в медлительности. Дракон в его душе в сожалении скулил, пытаясь невидимыми крыльями охватить душу возлюбленного, в попытке оградить его от боли минувшего. 

– Я слышал. – голос Рига дрогнул, позволяя знавшему вознесшегося героя Мартину понять, что слабая улыбка озарила прекрасное лицо. – Сквозь молчание и редкие молитвы верующих, свозь сны и пустоту, твои слова как яркий маяк приносили ясность, помогая пусть ненадолго разделять…сохранять трезвость рассудка.

Кровь коснулась губ бывшего священника, когда он вспомнил слова Хермеуса Моры о сопротивлении бретонца. Подчиняющие, лишающие разум, слова преследовали лишь одну цель – окончательно сломить имперца, делая его в руках павшего принца Неведомого послушной, готовой на все куклой. Однако, эти слова нельзя было назвать ложью и их доказательства явились бывшему священнику еще в Апокрифе, когда он проходил по ковру, колышущихся цветков акации. Теперь же видя появившиеся на руках супруга шрамы, прекрасно знавший Рига имперец чувствовал, как видения подносящейся к виску руки вновь захватывают его мысли.

– Это только мой выбор, Мартин. – внезапно прошептал дрогнувший, почувствовавший эмоции бывшего священника. Риг. 

Прошедшие по связывающим их узам эмоции пытались успокоить имперца, начавшего быстро сопоставлять имеющуюся у него информацию. Слегка отстранившись, Риг мягко улыбнулся, поднося руку драконорожденного к губам. Мягкий, полный искренней теплоты невесомый поцелую коснулся костяшек пальцев, после, под плеск воды, на несколько секунд прикладывая руку бывшего священника ко лбу.

– Я хотел контролировать ситуацию, хотя бы немного. – продолжил говорить Риг, не позволяя погружающемуся в вину смертному вставить слово. 

Болезненные, словно бы смотрящие в прошлое, золотые глаза не сводили своего взгляда с драконорожденного. Честные, лишенные недомолвок слова проникали в разум смертного, пробуждая в нем ярость и отчаянное желание предотвратить повторения подобного: 

– Кошмары сделки…последовавшая за ними пустота…Мартин…я…кем бы меня не называли, какое бы имя я не принял…пустота в которой слышались лишь монотонные, постоянно что-то требующие шепотки, размывающиеся границы времени и безрезультатные попытки вырваться, когда все словно в насмешку говорило мне сдаться…секундная, напоминающая о времени, боль или опущенные руки и горькие слезы грядущего безумия – я выбрал первое, используя то немногое, что принц Неведомого не смог до конца забрать.

– Тогда это казалось лучшим решениям. – с сожалением проговорил Мартин, удерживая прохладную руку. 

Переплетенные пальцы рук опустились к глазам имперца, позволяя внимательному взгляду пересчитать шрамы. Дракон в душе не останавливал своего рева, в то время как сам имперец невольно раскрывал перед супругом душу, давая себе и ему обещание вновь и вновь мягко целовать каждую тонкую линию. Бывший священник слышал слова возлюбленного супруга, понимая их смысл. 

Однако, даже признавая частичную правоту Рига, Мартин не мог с горечью шептать в разуме даэдрово «двадцать два». Двадцать два дня, которые могли уменьшить свое количество в половину, если не меньше. Двадцать два, созданных магией души и не способных к привычному исцелению шрама, возникших лишь благодаря медлительности имперца, решившего подчиниться планам, подыгрывая князю Неведомого и даже не пытаясь забыть о проблеме Мирака...даже, если на тот момент правильным решением было идти по видимой, относительно безопасной тропе.

Впрочем, пусть вина драконорожденного была неоспоримой, он не мог не понимать, что его действия лишь усиливали боль и без того пострадавшего супруга. Имперец мог сожалеть, мог винить себя в произошедшем, моля бессмертных о попытках изменить время…но к чему бы это привело? Сейчас…держа в своих руках свое сердце Мартин мог лишь идти вперед, делая все, чтобы видения прошлого как можно меньше касались разума бретонца.

– Поверь мне, Latta, если бы я увидел иной выход… – голос Рига дрогнул, в то время как слабый, практически незаметный румянец коснулся мочек ушей бретонца. 

Слабое смущение знавшего мысли имперца божества грело душу драконорожденного, поднимая в его груди желание совершить безрассудный, глупый поступок. Растрогать, проверяя границы дозволенного и заставляя забыть о любых видениях прошлого. 

– Ты поступил бы иначе. – завершил за вознесшегося героя Мартин, подавляя в себе безрассудные, способные привести к непредвиденным последствиям порывы. 

Все еще держа в своих руках супруга имперец перевел свой взгляд на бортики, отмечая стоящих в углах зала металлических големов. Опущенные руки созданных Нереварином механизмов были направлены в сторону круглых, удерживающихся на одной ножке, каменных столиков, на поверхности которых стояли закрытые, стеклянные флаконы с маслами.

– Ты не против? – осторожно спросил имперец, неохотно отпуская Рига, после чего поворачивая ближайший к ним, скрытый под водой вентиль. 

Успевшая стать прохладной вода стала медленно нагреваться, позволяя мягкой, коснувшейся краешков губ, улыбке отразиться в манящих глазах женственного лица. Одновременно с этим, вспомнивший инструкции старого друга драконорожденный три раза щелкнул пальцами, указывая указательным в сторону ближайшего к ним голема. Практически бесшумно заскрипели шестеренки, после чего смотрящие в пустоту глаза механизма обратились в сторону столика. Вытянувшиеся руки подняли со стола поднос с маслами, медленно подходя к сидящим в воде людям. Низко склонив спину, не сгибая коленей, металлическое существо поставил на борт бассейна масла, сразу же застывая, превращаясь в безжизненную, бесполезную статую.

– Нет. – коротко сказал Риг, наблюдая за тем как в руках бывшего священника оказываются стеклянные склянки. 

Запах цветов наполнил зал, после чего руки имперца заботливо коснулись плеч вознесшегося героя. Дрогнувший бретонец на несколько секунд прикрыл глаза, тихо выдыхая. Отразившаяся в связи неуверенность метким уколом невидимого кинжала прошлась по сердцу драконорожденного, а сам он начал медленно втирать исцеляющие мази в постепенно расслабляющиеся тело сидящего напротив него супруга.

Прошедшие внезапно по комнате лепестки мягко скользнули по подносу, становясь тонким, прочным диском, поднявшим с подноса несколько флаконов. Сверкнувшие потусторонними искрами глаза бретонца слегка нахмурились, а отразившаяся в них сосредоточенность была знакома человеку. Не способный к заклинаниям телекинеза, щита или левитации Риг достигал своих целей иным способом, создавая из своей души не только оружие, но и способную поднять предмет или человека платформу из уплотнившихся цветков. Проявляя тем самым недюжинный контроль и показывая всем и каждому, что титул самого молодого в Империи архимага он получил не за благородную, текущую в его жилах, королевскую кровь.

– Позволишь оказать ответную услугу? – спросил у Мартина бретонец, заставляя сердце драконорожденного замереть. 

Легкое прошлось по разуму бывшего священника, в то время как его внутренний зверь довольно заурчал, готовясь в любую секунду подставить свою невидимую шею под осторожные, мягкие прикосновения любимой им души.

– Я…знаю, что могу с легкостью коснуться тебя, всегда без разрешения могу сжать твою руку… - слова божества путались, после чего он рвано вздохнул, замолкая. 

Быстрые образы замелькали в разуме бывшего священника, заставляя того прикусить губу, понимая причину по которой возлюбленный супруг решил прибегнуть не к привычным им прикосновения к душе и коже, используя вместо этого приготовленные Нереварином зелья и масла.

– Не спрашивай у меня позволения, Риг. – сказал с успокаивающей улыбкой Мартин, протягивая бретонцу сжатую в его руке бутылочку с маслом. 

Их руки вновь переплелись, не смея разорвать прикосновение. Свободная рука бывшего священника не глядя повернула вентиль, прекращая нагревать воду. Нежность застыла в стальных глазах драконорожденного, а сам он, слишком хорошо зная посещающие душу супруга сомнения продолжил: 

– Не думай о том, что в своей слабости ты становишься манипулятором. Не смей мыслить о том, что ты хоть как-то неволишь меня, вынуждая подчиняться твоей воле, делая то что мне неприятно. Пока ты этого желаешь, я буду рядом, готовый в любую секунду поймать тебя. 

– Мы говорим… - произнес тихо вознесшийся герой, забирая из рук бывшего священника масла. 

Задержавшиеся на руке смертного пальцы мягко провели по коже, после чего Мартин ощутил приятный холод. Легкими, полными заботы, движениями Риг втирал в его кожу исцеляющие мази, рисуя на кистях смертного невидимые узоры. Дыхание Мартина внезапно сбилось, а сам он, чувствуя, как любимый бретонец начинает подниматься выше, задевая локти и плечи, почувствовал знакомый жар. Кровь прильнула к паху драконорожденного, поднимая в его душе привычную, с трудом подавимую бурю.

Казалось все располагало к новому шагу, на который еще совсем недавно намекал Руэл. Уединенная обстановка, годы разлуки…целебные мази и масла...спокойная, проходящая мурашками по телу вода. Риг манил его к себе, неосознанно сверкая для него светом яркого, зовущего домой, маяка. Прекрасный телом и душой, такой близкий, слабо улыбающийся и смотрящий на него так, словно бы Мартин внезапно стал согревающим все солнцем. Оставшийся лишь в тонких, налипших на тело штанах, доверчиво тянущийся к нему, открывая перед ним свою душу. Мартин знал, что, если бы он потянулся, Риг бы позволил…если бы Мартин прикоснулся, бретонец бы отдал всего себя, позволяя им на миг раствориться друг в друге, находя такое необходимое им утешение. Позволяя забыть о проблемах, обращая все свои мысли и действия лишь на нуждающегося в нем партнера.

– Также, как и всегда, Varla Angue. – произнес с улыбкой Мартин, вновь касаясь вентиля. 

Повернув его в другую сторону, имперец глубоко вздохнул, подавляя рычащего, готового забрать свое, внутреннего зверя. Как бы они не хотели сделать новый шаг…как бы они не тянулись друг к другу…подобная близость сделала бы Мартина омерзительным самому себе. Зная супруга, зная его нынешнюю хрупкость и видя попытки восстановить сломленный Обливионом разум, имперец не мог позволить себе воспользоваться чужими эмоциями. Не мог позволить себе использовать ситуацию для того, чтобы забрать то, что хотел он, но не Риг. Его Риг не заслуживал ни обмана и манипуляций, ни каменно-металлических купален столицы Ресдайна.

– Твои волосы отросли. – сказал внезапно бретонец, вздрагивая от прохладной воды. 

Заботливо коснувшиеся темно-каштановых волос руки поднялись выше, втирая в корни волос исцеляющие отвары. Густые, прямые пряди покрылись падающей в воду пеной, после чего почувствовавший новый прилив жара Мартин резко упал на спину. Плеск воды вызвал у, прикрывшего рукой лицо, бретонца тихий смешок, в то время как уходящая в небольшое, расположенное в самом низу бассейна отверстие пена смывалась с тела бывшего священника. Становящаяся все более холодной вода приводила в порядок разум драконорожденного, а сам он вслушивался в любимый сердцем голос:

– Ты…быть может я говорю, что-то не то, быть может звучу как-то неправильно…но, лишь Боги знают, как я скучал по тебе, мысленно считая дни до очередного конца света. Как хотел вновь встать рядом с тобой, с жадностью безумного эгоиста всматриваясь в твои черты в попытках увидеть коснувшееся тебя изменения, вновь узнавая тебя со всех сторон. Влюбляясь в тебя еще сильнее, даже если это кажется невозможным.

Глаза драконорожденного коснулись прислонившегося к стенке бассейна Рига. Полные искренности слова бретонца трогали душу, тогда как раскрытые, лишенные каких-либо стен узы слабыми отголосками передавали бывшему священнику идущих от сердца, уничтожающих любые сомнения, эмоций.

– Я просил Богов о том же. – признался Мартин, вспоминая все свои слова и приходящие в разум мысли. 

Смотрящий на него Риг улыбался, не пытаясь скрыть от имперца своего счастья. Неподвижный, все еще сидящий на лавочке, бретонец наслаждался словами бывшего священника, позволяя ему, однако ощутить слабый отклик вины. Погрузившийся в воду, пытающийся отвлечься от жара желания, драконорожденный не смог не потянуться в ответ к супругу, позволяя своему внутреннему зверю ластиться к душе божества. 

Под плеск воды, бывший священник выпрямился, не сводя своего взгляда с бретонца. Прохладная, омывающая тело смертного вода лишь слегка помогала резвящемуся в беспокойной душе дракону, в то время как сорвавшаяся с искусанных, не до конца исцеленных магией, губ мольбы прозвучала с отчаянным, ставшим внезапно таким явным страхом, новой потери:

– Останься со мной, Риг. Позволь мне узнать тебя вновь, позволь забрать твои все твои сомнения, показывая тебе, что я не изменился ни в облике, ни в привычках, ни в суждениях.

Глаза божества ненадолго прикрылись, после чего тот наконец приподнялся с лавки, делая шаги в сторону Мартина. Глубокое дыхание супруга не проходило мимо слуха драконорожденного, видевшего перед собой испуганную, хрупкую фигуру. Инстинктивно руки имперца легли на талию и голову, прижавшегося к нему бретонца, защищая того от невидимых угроз. Проходившие по мокрым, серебряным прядям пальцы несли с собой успокоение, в то время как теплое, опаляющее шею дыхание несло с собой беспокойство. Решимость, страх перед грядущим, не желание уходить и готовность вопреки всему подчиниться просьбе проходили по разуму драконорожденного, невольно видевшего перед своими глазами живописные, сменяющиеся сверкающими, холодными айлейдскими руинами, виды озера Румаре.

– Они дрожат… - прошептал тихо Риг, заставляя имперца нахмуриться. – Потоки, удерживающие связи между Башнями этого плана, дрожат, сверкая от перенапряжения. Из-за моего присутствия. Защита чувствует неограниченное ничем божество, уплотняясь здесь и слабея вблизи Эльсвейра. Должен ли я…забыть о необходимых клятвах, позволяя миру держаться лишь на благословенной крови? Должен ли напрягать потоки, забывая о традициях и ставя под опасность жизни смертных? Могу ли я показать Тамриэлю явно спустившееся божество? Должен ли я прекратить врать, Мартин?

Мартин знал, что Риг не хотел уходить от него. Понимал, что бретонец искренне желал забыть о спокойном Этериусе, вновь вдыхая жизнь полной грудью. Вновь ощущая смертную жизнь, проводя ее с теми, кто был важен сердцу, забывая о впитанном с молоком матери долгом и мягком, вопреки испытаниям, думающим о других сердце. Какие бы мир не наносил удары, его супруг не мог не ставить выше себя судьбы смертных. Считая себя монстром, нанося смертельные удары, обманывая собственный разум и показывая изредка безумную жестокость, Риг никогда не мог избавиться от своей природной эмпатии, из раза в раз входя в огонь и выводя оттуда тех, кого проще было бы оставить.

– Божество? – уточнил внезапно драконорожденный, с болью и слабым наслаждением вспоминая времена их охоты за реликвиями Богов. План в голове бывшего священника появился слишком быстро, а сам он, не ослабляя своих объятий прошептал: - Я вижу лишь своего супруга. Просто Рига Камбера, а не всесильного Ригеля Камберленда. Смертный маг, оказавшийся в моих объятиях…давший клятву беречь себя, позволяя себе вновь узнать жизнь этих земель и забывая о слишком долгом, тяжелом путешествии по иным землям. Устроит ли подобное обещание потоки?

– Не бессмертный…не тот кто давит на Тамриэль, используя силу аэдра, не тот кто ставит под сомнение волю Их наместника не вмешивающийся в судьбы смертных, воскрешая их и противореча естественному ходу вещей… - пробормотал прижимающийся к груди имперца бретонец, мгновенно понимая чужой план. 

Тихие слова необходимой клятвы вырывались из уст вознесшегося героя слишком естественно, напоминая бывшему священнику разговор с жрецами возлюбленного супруга. Мягкие, проходящие по медленно высыхающим, прямым волосам касания несли в себе заботу, в то время как сам имперец тихо бормотал: 

«Свидетельствую перед Их ликом. Как Их бывший посредник и наместник…как верный твой слуга, милостивый Акатош… как тот, кто слышит Их шепот и чувствует Их взгляд, свидетельствую, что каждое слова несет в себе лишь правду. Прошу…услышьте его клятвы, принимая Их через меня. Прошу, каждого из Вас позвольте ему остаться, позвольте ему восстановиться, ощущая себя живым…не пленником пустоты, ни игрушкой смертных, не рабом Вермины». 

– Лишь смертный, который может ответить на угрозу так как должен. – шептал на ухо супругу Мартин, заставляя того дрогнуть. Слабые, проходящие через клятву, лазейки поднимали в связи волнение бретонца, который с болью отстранился от имперца, смотря тому прямо в глаза. Встретившаяся с золотом сталь несла в себе ободрения, в то время как опаляющие теплом женственное лицо губы с мольбой шептали: – Всеми доступными силами, защищая свою жизнь и тех, чьи судьбы ему не безразличны.

– Позволяя свиткам писать свою историю, давая…позволяя написанному на их странницах герою, исполнить волю Богов, нанося последний удар. – сказал в ответ Риг, не скрывая появившегося в его душе ужаса. – Становясь его тенью…щитом, который…

– Равным...встающим не позади, но рядом. – прервал слова супруга Мартин, наклоняясь и соприкасаясь с бретонцем лбами. Сверкающие мистическим светом Этериуса золотые глаза манили его, а читающаяся в них вера лишь вела даконорожденного вперед. – Не наносящим последний удар, но и не истекающим кровью на моих руках из-за недоразумения. Смертный…благословенный бессмертными смертный. Мой смертный. 

Мягкое прикосновение к губам имперца обволокло их тела приятным белоснежным сиянием. Закружившиеся вокруг них лепестки сопровождались шелестом крыльев, подобных разноцветным кристаллам, золотых и фиолетовых бабочек. Дракон в душе бывшего священника заурчал, когда ответивший на поцелуй Мартин прикрыл глаза, чувствуя, как что-то в их связи натягивается, превращаясь в крепкий узел. Наполнившая его тело сила вытащила из разума смертного всякое волнение, изгоняя остатки не подчинившегося втертым в кожу настойкам истощения. Жар покинул тело драконорожденного, а сам он почувствовал, как его рука с нежностью зарывается в волосы супруга, успокаивающе проводя по его длинным прядям. Размеренный стук чужого сердца коснулся уха Мартина, после чего хрупкая, женственная фигура в его руках будто бы наконец вздохнула полной грудью.

– Не хочу, чтобы… наши клятвы были…были рукопожатием. – прошептал в губы имперца Риг, вновь целуя супруга. 

– Тогда, в моих силах лишь подчиниться твоей воле, Varla Angue. – произнес разорвавший вскоре поцелуй Мартин, чувствуя в своей душе безграничную любовь к бретонцу. 

Стальные глаза приоткрылись, позволяя имперцу увидеть мелькнувшую на любимом им лице радость. Неподвижный, не пытающийся вырваться из его рук бретонец искренне улыбался, позволяя их лбам соприкасаться. Исчезнувшая с головы вознесшегося героя рука с теплотой очертила линию скул, спускаясь после ниже и мягко беря бретонца за руку. Привычно поглаживая костяшки прохладных пальцев, имперец осторожно потянул Рига за руку, оставляя на его руке легкий поцелуй.

– Только если ты сам желаешь этого. – сказал не сводящий с него взгляда герой, не удерживая пришедшие в связи смущение и радость. 

Парящий рядом с ними, несущий на себе флаконы с мазями, диск дрогнул, напоминая о себе. Глаза драконорожденного сощурились, после чего под плеск прохладной воды он подхватил своего супруга на руки, заставляя того вскрикнуть от неожиданности. Порыв эмоций ураганом отразился в связи, в то время как прекрасные миндалевидные глаза принесли с собой лишь доверие тянущейся к имперцу души. 

Дракон в душе бывшего священника вновь заурчал, тогда как сделавший шаг в сторону скамьи Мартин подавил в себе желание, последовав совету Руэла, зайти дальше. Собрав всю свою волю в кулак, имперец мягко опустил бывшего архимага Сиродила на бортик, успешно подхватывая мелькнувший рядом с ним диск.

– Не…не надо. – прошептал внезапно Риг, смущенно краснея, как только руки драконорожденного коснулись щиколоток. 

Кивнувший в безмолвном понимании Мартин успокаивающе улыбнулся, игнорируя урчащего, пытающегося закрыть душу супруга, ластящегося дракона. Сидящий же на бортике Риг, осторожно сжал запястье драконорожденного, указывая взглядом на место справа от себя. Отразившаяся в золотых глазах просьба подняла в сердце смертного бурю, в то время пронесшиеся по купальне слова спрятали от разума внезапно потеплевшую воду. 

– Я восстановлюсь. Просто побудь со мной, рассказывая о…том, что произошло пока мы были вдали от друг друга.

Под воспарившие к потолку белоснежные лепестки Мартин взобрался на борт, присаживаясь рядом с бретонцем. Прильнувшие к худому телу белоснежные штаны очертили линии изящной, женственной фигуры, нанося новый удар по самообладанию опустившего ноги в воду смертного. Потеревшиеся друг о друга руки вспыхнули алым, после чего осторожными касаниями Мартин надавил на плечи бретонца, заставляя того положить голову на колени смертного.

Приятная, коснувшаяся тела тяжесть принесла на лицо бывшего священника искреннюю улыбку, навевая ему воспоминания прошлого. Удобно устроившийся на его коленях Риг едва заметно улыбался, сжимая левую руку имперца и оставляя на ней редкие, полные нежности поцелуи. Одновременно с этим, правая рука вновь опустилась на голову бретонца, начиная перебирать частично высохнувшие серебряные пряди. 

Отлетающий от стен глубокий, спокойный голос имперца начинал свою историю с темноты и неизвестности. Сомнения, страхи, оседающие в сердце решения – все это отражалось в связи поддержкой, в то время как не отводящий от него мягкого взгляда супруг, молча сжимал его руку, напоминая Мартину об умиротворении Храма Повелителя Облаков. Дракон в душе смертного тихо урчал, тогда как сам имперец, чувствуя разливающиеся по телу спокойствие, позволил на краткий миг забыть обо всех своих проблемах, наслаждаясь кратковременным затишьем.