22 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Тюрьма Вайтрана. Вайтран. Владение Вайтран. Провинция Скайрим. Империя Тамриэль.
Тюрьма Вайтрана вопреки ожиданиям имперца оказалась достаточно просторной и светлой. Знавший тюрьму Имперского города Мартин ожидал холодных, погруженных в боль или отчаяние, каменных стен. Драконорожденный был готов к темноте стонущих в страдании камер, ища в них осунувшиеся, нуждающиеся в милосердии, лица.
С легкостью получивший разрешение небольшой отряд медленно спускался вслед за молодым, облаченным в стальные, имеющие желтый наддоспешник, доспехи, нордом. Мягкий свет зачарованных факелов освещал каменные стены тюрьмы, позволяя внимательному взгляду бывшего священника проходиться по металлическим решеткам. Небольшие, встречающиеся на его пути пустые камеры, не казались имперцу верхом жестокости, имея внутри самое необходимое. Деревянная, прикрученная к полу, лишенная перины, небольшая кровать пусть и была неудобной, однако не была принятой во времена Мартина горстью соломы. Отсутствующие на стенах цепи также разрушали привычные смертному образы, заставляя того недоверчиво оглядываться по сторонам, принюхиваясь к лишенному запахов коридору.
Усыпанный узорами вышитых цветов подол серой мантии шелестел практически бесшумно, двигаясь в такт движений хрупкой фигуры и создавая ощущение падающих на темный камень лепестков. Накинутый на голову капюшон белоснежного плаща скрывал серебро волос, идущего по левую руку от имперца супруга. Металл десятиконечной, коснувшейся шеи бретонца, звезды изредка блестел, привлекая к себе внимание и намекая на принадлежность Рига к имперскому культу.
Следовавший позади божества Марион нервно ковырял отросшие при помощи магии ногти, периодически поглаживая простого черного пса. Животное тихо урчало, требовательно поднимая голову в поисках чужой ласки. Подобный жест зверя позволял заметить висевший на шее грубый кожаный ошейник, по поверхности которого непрерывным потоком проходили линии.
– Нам нужно будет убедить ярла провести слушание в…Йоррваскре. – произнес внезапно Риг, внимательным взглядом проходясь по пустым камерам. – Так у нас появится больше информации о произошедшем.
– Думаешь, что души убитых не смогли найти дороги в твой план? – поинтересовался у супруга драконорожденный, замечая, как едва заметно ежится любимый бретонец, натягивая ниже капюшон плаща.
Дракон в душе бывшего священника недовольно зарычал, тогда как сам Мартин беспокойно нахмурился. Не долго раздумывая имперец быстро потерял руки друг о друга, создавая в своем разуме, направленные на вознесшегося героя, намерения тепла и защиты. Холодный, ведущий все дальше коридор оставался безмолвным, в то время как, захвативший искру потока бесконечной энергии, Мартин почувствовал на кончиках своих пальцев тепло. Мягкое алое свечение охватило левую руку имперца, который сразу же потянулся к супругу, привычно переплетая их пальцы.
– Спасибо. – прошептал одними губами мягко улыбнувшийся Риг, с теплотой поглаживая костяшки пальцев смертного.
Связывающие их узы дрогнули, принося с собой появившуюся в сердце бретонца нежность. Спина бретонца выпрямилась, а сам он казалось стал дышать свободнее, наслаждаясь теплом.
– Когда покинем тюрьму, купим тебе перчатки. – пообещал в ответ бывший священника, вспоминая о полученных утром от, отмахнувшегося от благодарностей, Руэла деньгах.
Поместившийся в новый зачарованный кошель мешочек с пятью тысячью септимами по словам сонного данмера был подарком драконорожденному в счет всех пропущенных Нереварином дней рождений. Не желавший думать об иных вариантах подарков мер с привычной для него насмешкой, под удары ногтем о металлический стол, вручил другу зачарованный шелковый мешочек, напоминая тому о возрасте. Одновременно с этим попрощавшийся с ним друг предупредил имперца об осторожности, говоря о том, что несмотря на опасность и не до конца выясненные намерения, его изобретения будут переданы в резиденцию ордена Клинков в Солитьюде.
Находящийся же подле Хортатора Ворин не стал долго прощаться с друзьями, тепло кивая им на прощание, после чего подавая знак вышедшим к ним потомкам. Слабая улыбка коснулась лица драконорожденного, вспомнившего как почти незнакомый ему Аравас передал ему в руки, зачарованные на перемещения кольца, обещая в случае беды встать на защиту оказавшегося в будущем родственника. Серьезный, похожий внешне на Октавию, внук резко констатировал с разрыдавшейся, крепко обнявшей имперца и бретонца Дейрис. Пригласившая их напоследок на ближайший Хогитум кимерка передала им сваренные ею зелья, после чего в компании своего сводного брата и супруга, покинула их, отправляясь в порт Телваннис, где по слухам должны были состояться проводы архимагистра Нелота и официальное назначение нового главы Великого Дома.
– Скайрим суров даже здесь. – с улыбкой прошептал бретонец, издавая тихий, мелодичный смешок.
Дракон в душе смертного довольно заурчал, тогда как по телу бывшего священника разлилось тепло, когда он задержал взгляд на золотых, полных жизни глазах. Связь вновь дрогнула, когда засмотревшийся на божество Мартин подавил в себе желание остановиться посреди коридора, поднося изящную руку к своим губам, оставляя на костяшках недолгий поцелуй и говоря при этом какую-нибудь легкомысленную глупость.
Однако, время в очередной раз стремительно утекало, о чем напомнил тявкнувший за спинами Ами, заставляя их вздрогнуть. Повернувший голову Мартин увидел, как отводящий от них взгляд Марион быстрым, пустым взглядом сверкающих магией глаз проходился по тюремным камерам, пытаясь увидеть в них редгарда. Пронизывающие жесты представителя Дома Телванни напряжение лишь усилилось, заставляя посерьезневшего в миг Рига прикрыть глаза, глубоко вздыхая.
Взгляд данмера прояснился, в то время как по коридору разлилось поглощающие все спокойствие. Мелькнувшие в глазах раскрывшего глаза бретонца искры привлекли внимание Мартина, заставляя его сердце на секунду замереть. Раздавшееся вновь урчание измененного чарами волка усилило ослабленную ауру божества, замедляя на несколько секунд ведущего их по подземелью тюрьмы стражника.
– Сейчас достаточно сложно сказать сумели ли найти души пристанище. – произнес между тем Риг, позволяя державшему его руку имперцу вести себя по коридору. – Рахир не почувствовал в резиденции Соратников неупокоенных душ, что позволяет предположить о том, что найденный в своих покоях Предвестник действительно ушел за грань, оказываясь на пути в Угодья. Тоже самое можно сказать и о молодом члене Круга, не так давно потерявшем брата-близнеца.
– Угодья? – тихо спросил Мартин, цепляясь за одно слово. Нахмурившись имперец слегка прикусил губу, чувствуя, как его разум посещают не слишком приятные мысли. Дракон в душе недовольно заворочался, издавая угрожающие, уходящее в связь, рычание.
– Угодья. – повторил супруг, подтверждая мысли бывшего священника легким наклоном головы. – При нашей краткой беседе он поведал мне весьма любопытную информацию, которая в случае публичного оглашения поднимет бурю в обществе.
– Думаешь ярл знал? – поинтересовался бывший священник, обдумывая события сегодняшнего утра и пытаясь собрать воедино имеющуюся у него информацию.
Произнесенные вчерашним утром слова Мариона были туманны, давая лишь общее положение. Четыре убитых Соратника и заключенный, почти приговоренный к повешенью Малик за судьбу которого волновался, просящий об императорском правосудии, данмер. В этих словах не было конкретики, тогда как готовый в любой момент погрузиться в безумие, позволивший немного позже посмотреть свою память, Телванни не смог рассказать ни о способе убийства, ни о месте, ни о времени.
Ситуация немного прояснилась ранним утром, когда переместивший их через проходящие по миру потоки Этериуса Риг ступил в собственный храм. Тогда сквозь шум фальшивых слов, приветствующих «благословленного Богом брата, жрецов начали проскальзывать подробности случившегося. Ставшие подобные потревоженному улью священники достаточно быстро скрыли их от любых любопытных глаз прихожан, приводя спустя время жреца Хеймскра, взявшего на себя символические функции обвинителя по делу Малика.
С видимым недовольством служитель Талоса разложил тогда перед потомком Тайбера полученные свидетельства, быстро расписывая ситуацию и указывая на написанные на полях уверенной рукой статьи имперского свода законов. Слушавший их тогда Марион становился все больше похож на мертвеца, смотря пустым взглядом на исписанные страницы.
Жертвами в формальном слушании становился весь круг Соратников, один член которого был мертв на протяжении нескольких последних месяцев. С большим трудом Мартин вспомнил о рыжеволосой, совершившей когда-то самоубийство нордке. Эйла…так по записям звали погибшую, привлекшую когда-то внимание Малика, девушку теперь считалась безвинно погибшей первой жертвой кровожадного редгарда. Отказавшая или чем-то разозлившая новоявленного Соратника дева была сброшена им на острые камни, погибая практически сразу же. Учитывая же жестокие слова одного из Соратников и пронизывающие храбрую нордку чувство вины происшествию не придали должного значения, принимая его за самоубийство и лишь зря наговаривая на нее.
Поступок Малика так и затерялся бы в веках, позволяя убийце возвыситься в рядах великих воинов Скайрима, если бы об это не узнал близкий друг умерший – Скьор, в найденных дневниках которого обнаружились подозрения о смерти Эйлы. Здесь показания становились более точными, и почти все свидетели утверждали, что видели, как член круга в ночь с девятнадцатое на двадцатое отводил Малика в сторону, беседуя с ним о чем-то. После норд и редгард скрылись в тенях, уходя в сторону Небесной кузни, где скорее всего и нашел свой конец, обличивший преступника Соратник.
Дракон в душе смертного протяжно зарычал, тогда как имперец не смог не задержать своего внимания на том, что тело Скьора так и не было найдено. Слухи же о смерти норда исходили прежде всего от следующей жертвы уроженца Хаммерфелла – норда Вилкаса. Потерявший в битве с драконом брата-близнеца молодой воин обнаружил Малика над телом Скьора, бросая тому вызов и собираясь по всем канонам чести разобраться с убийцей его друга. Большая часть Соратников говорила о том, что они видели, как с холодной решимостью Малик обернул свой меч против названного брата, без сожалений пронзая его тело прямо в священных залах Йоррваскра.
Правда, некоторые очевидцы писали о том, что обезумевший от ярости Вилкас гнал своего убийцу до зала Йоррваскра, практически бросая его в горящий очаг. Еще меньше утверждало, что пустота, возникшая на лице редгарда была следствием пережитого отчаяния, тогда как по щеке преступника стекла одинокая, быстро исчезнувшая слеза. В остальном свидетели сходились во мнении, утверждая что убийство Вилкаса было случайным и тот, если бы не застал Малика над телом Скьора, смог бы выжить.
Смерть же Вилкаса стала финальным толчком к охватившему редгарда отчаянию. Обнаживший свою истинную натуру уроженец Хаммерфелла был уведен вниз поднявшимся Предвестником – одним из величайших воинов Скайрима. Возглавляющий Соратников старый норд должен был решить передать убийцу правосудию, удерживая его до прибытия, посланного за стражей, данмера Атиса. Однако Атис опоздал, тогда как остальные Соратники слишком сильно верили в непобедимость Кодлака Серой Гривы, ставшего последней, убитой от полного отчаяния, жертвой Малика. Обнаруженный возле тела старика редгард не реагировал, позволяя страже спокойно арестовать его, тогда как опрошенная спустя время служанка – Тильда с сожалением говорила о громких, доносящихся из покоев Предвестника, криках.
В задумчивости кусавший губы Мартин не мог отделаться от ощущения, что в этом, так складно, расписанном деле что-то было явно не так. Зачем Предвестник увел потерянного Малика в свои покои? Почему оттуда слышались громкие крики, которые по увиденным им свидетельствам больше походили на громкий спор двух людей? Почему Вилкас умер именно в залах Йоррваскра, когда должен был исчезнуть рядом с второй жертвой уроженца Хаммерфелла? Куда делось тело Скьора и куда тот поздней ночью отвел Малика? Почему вторая жертва не обличила убийцу перед всеми, предпочитая уединенное место? И причем здесь была умершая давным-давно Эйла, чьи красота и смелость восхищали Малика, который в своем благородстве не посмел бы тронуть…коллегу…сестру по гильдии?
– Не похоже на убийства в Бруме? – вырвал имперца из раздумий голос Рига.
– Слишком много вопросов требует ответов. – согласился с супругом Мартин, добавляя к имеющимся у него данным слова бретонца об Угодьях.
Угодья…сведущий в оккультизме и даэдрической магии драконорожденный не мог не знать этого слова. Охотничьи Угодья были одним из планов Обливиона, где властвовал лорд Хирсин – даэдрический князь Охоты и отец Зверолюдей. Именно последние чаще всего находило свое жестокое проявление в смертном плане, отражаясь в проклятии оборотнечества известного также как финальная стадия болезни «Саниес Люпинус» в кругах целителей и «Гнойный люпинус» в простонародье.
Подобный, вручающей души несчастных смертных Молаг Балу «Вампирис сангвиналис», «Гнойный люпинус» давал своим жертвам три-четыре дня, после чего необратимо менял их естество, даруя их другому принцу даэдра. Обращающиеся каждую ночь в зверя несчастные слышали лишь голос своего нового господина бездумно убивая каждого, кому не посчастливилось оказаться на их пути. Вырванные сердца; покрытые кровью руки; возвращающийся внезапно разум, обнаружившего себя в неизвестности смертного – это было малой частью того, что ждало жертву Хирсина, который в отличии от отстраненного Молаг Бала слишком часто дергал за невидимый ошейник, заставляя ненадолго ощутить безумную, поглощающую все, жажду крови.
– Его холодность и жестокость можно принять за отстраненность пережившего жестокость разума. – произнес между тем Мартин, замечая, как ведущий их стражник останавливается посередине коридора, прислоняясь к левой его части.
– Малик…он не терпит даэдрополоклонничество. – привлек внезапно к себе внимание Марион, вздрагивая всем телом.
Вспыхнувшие потусторонним светом глаза заставили мера застыть на месте, останавливая свой взгляд на закрытой, ведущей в камеру, металлической решетке. Вставший слева от двери страж выпрямился, кладя руку на рукоятку покоящегося в ножнах клинка.
– Об этом в нашем случае лучше не говорить. – заметил в ответ Риг, следя за тем как молодой светловолосый норд опускает свою голову к полу, рассматривая взглядом светло-голубых глаз каменную кладку. – Иначе подобные слова превращаются в играющий против нас мотив.
– Влад…милорд, Малик, несмотря на свое непринятие Обливиона, никогда не обратил бы своей меч против соратников! – с возмущением воскликнул слегка замявшийся Марион, все еще не сводя своего взгляда с камеры. Серая, лишенная защиты, рука данмера зарылась в черную шерсть изменившегося Ами, тогда как с тонких губ сорвалось тихое, уходящее в пустоту: - Почему она ушла…почему создала нам проблемы, оставляя ее открытой…
– Значит попробуем сыграть на самозащите. – вынес вердикт Мартин, вслушиваясь в быстрые, нервные слова молодого аристократа.
Стальные глаза драконорожденного прошлись по серому лицу пророка, переходя сразу же на закрытую решетку, замок который был покрыт небольшими трещинами. Сердце бывшего священника дрогнуло в беспокойстве, а сам он невольно вспомнил показанные ему когда-то Руэлом грубо вскрытые новичками гильдии замки.
– В камере чувствуется живая, осознающая себя душа. – с успокаивающей улыбкой заметил вознесшийся герой, последним обращая свой взор на решетку камеры.
– Идиот… - прошептал в ответ Марион, в голосе которого слышалось одновременно и облегчение, и страх.
Игнорируя грязь и холод молодой Телванни опустился на колени перед редгардом, подбирая с пола ключ. Содрогнувшаяся спина аристократа скрыла новую потустороннюю дымку фиолетовых глаз пророка, тогда как серые руки попытались незаметно вложить предмет в чужие руки.
– Оставь, Мариан. – тихая, упрямая просьба бархатного голоса пронеслась по камере, не проходя незамеченной для наблюдавшего за ними стражника. Широкие, покрытые шрамами руки бывшего Соратника, сжались, прижимая холодный металл к рукам мера.
– Тебя могут повесить. – прошипел раздраженно Марион, игнорируя взгляды свидетелей. – В. Случае. Неудачи. Тебя. Повесят. Утром. В. Свете. Солнца. Под. Крики. Радостной. Толпы.
– Значит, это произойдет по закону. – хрипло парировал слова аристократа Малик, из голоса которого за почти прошедший месяц исчез почти весь акцент.
Затрещавший от напряжения воздух заставил невидимые до сей поры руны вспыхнуть, оказывая влияние на пошатнувшегося Телванни. Под внимательный взгляд приблизившегося к союзникам Мартина несколько каплей крови испачкали лицо Мариона. Заурчавший чуть громче, приблизившийся по молчаливой просьбе Рига, Ами присел рядом с мером и человеком, пытаясь успокоить и одновременно исцелить попавшего под чары рассеивания Мариона.
– Я спас Вайтран, это ли не признак гордости. – с вымученной, полной фальши, улыбкой сказал Малик, мягко дотрагиваясь до щеки содрогнувшегося данмера.
Болезненно выдохнувший Марион зажмурился, отшатываясь и не замечая, как уроженец Хаммерфелла стирает с серого лица аристократа, идущую из носа кровь. Хриплый, звучащий с гордостью голос нисколько не успокоил упрямого аристократа, вызывая у того недоверчивый смешок.
– Мариан, поклонники Хирсина больше никогда своей ложью не навредят ни Вайтрану, ни Скайриму. – продолжил говорить Малик, не сводя своего взгляда с вырвавшего руки данмера. Упавший в солому ключ слишком быстро забылся, в то время как уроженец Хаммерфелла с решимостью добавил: – Ярл справедлив и если он признает мою вину, то я с честью приму наказание.
Марион промолчал, не открывая своих глаз и будто бы проживая за секунду целую жизнь. Сгорбленная, дрожащая спина данмера была знакома Мартину, понимавшему что аристократ был поглощен многочисленными, терзавшими его разум и душу, видениями. Кашлянувший мягко Риг стал сигналом для изменившегося волка, чья вытянутая, изящная мордочка уткнулась в тело молодого представителя Дома Телванни.
– К Вашей радости или горю, судить Вас будет не ярл Балгруф. – подал голос Риг, привлекая к себе взгляд черных глаз.
Протянутая рука в молчаливом предложении застыла в воздухе, не пытаясь сделать за редгарда выбор. Расширившиеся в удивлении глаза прошлись по фигуре божества, а вспыхнувшая в них надежда словно открыла в человеке новое дыхание, позволяя ему избавиться от маски фальшивого смирения.
– Судить Вас буду я. – произнес вслед за Ригом Мартин, оказываясь по правую руку от супруга. – Марион попросил меня об Императорском правосудии, и я намерен прислушаться к его просьбе.
– Вас теперь поистине можно называть милордом. – с хриплым смешком произнес редгард, почтительно склоняя перед бывшим священником голову. Выдержав несколько долгих секунд бывший Соратник, устало посмотрел на драконорожденного, тихо выдыхая: - Спасибо.
В полутьме камеры рука Малика коснулась пальцев бретонца, сжимая протянутую божеством руку. Внимательный, всматривающийся в душу взгляд золотых глаз не пугал уроженца пустыни Алик’р, тогда как вырвавшийся из него вздох показался имперцу облегченным. Промолчавший Марион не открыл своих глаз, зарываясь рукой в черную шерсть урчащего Ами. Тело мера застыло, становясь живой статуей, в то время как держащий, сосредоточившийся на исцелении, редгада Риг сказал:
– Он впустил меня, можешь начинать допрос.
– А стражник? – уточнил осторожно Мартин, бросая быстрый взгляд в сторону безмолвного, забытого всеми соглядатая.
– Наш разговор не услышат. – уверенно проговорил вознесшийся герой, прикрывая глаза. – По крайней мере в ближайший час, ты можешь без страха спрашивать обо всем, что терзает твой разум.
Доверившийся словам любимого бретонца Мартин кивнул, всматриваясь в умиротворенное лицо редгарда. Наполняющие осунувшееся лицо краски скрывали от стальных глаз зарастающие раны, в то время как слабо покачивающиеся тело подчинялось способностям властителя душ, забывая о какой-либо лжи.
Тихим, понимающим голосом бывший священник начал свой допрос, медленно вырабатывая линию поведения. Под урчание Ами затемненные временем знания вновь проникали в мысли драконорожденного, удерживающего в памяти прочитанные им не так давно статьи обновленного свода. Не двигающийся Риг молчал, в то время как рычавший все громче внутренний зверь разжигал в Мартине готовое в любой момент обрушиться на истинных виновников произошедшего пламя ярости.
Спокойный, лишенный боли бархатный голос, подчинившегося ауре божества, Малика проходил по полутемной камере. Распахнувшиеся глаза успокоившегося, одержавшего верх над видениями юного Телванни не отрылись от лица заключенного, вслушиваясь в то как темнокожий человек медленно рассказывает члену Императорской семьи свой вариант произошедших событий.