23 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Йоррваскр. Вайтран. Владение Вайтран. Провинция Скайрим. Империя Тамриэль.

Напоминающий трюм перевернутого корабля просторный зал казалось был способен вместить в себя половину города. Массивные, устремляющиеся к потолку, деревянные колоны были изрезаны симметричными, напоминающими переплетения кругов узорами, большая часть которых была закрыта багровыми флагами. Изображенная на них массивная, вышитая золотыми нитями, секира слабо сверкала, когда на колышущуюся от сквозняка раскрытых дверей ткань падал свет большого очага.

Яркое пламя освещало и находившиеся с трех сторон возле очага стороны. Белоснежная ткань скрывала за собой вырезанные на темном дереве слова и небольшие рисунки. Девять расставленных вокруг стола стульев были направлены в сторону очага, позади которого виднелся кусок мехового ковра. Несколько широких, огороженных лишь колонами, лестниц вели к открытым галереям. Стоящие на них когда-то столы были отодвинуты к углам, лежа друг на друге подобно поднимающейся к вверх баррикаде или осадной башне. Видневшиеся в прорезях полки с выпивкой и серебряной посудой были защищены надежно плотно приставленными друг к друга ножками деревянных стульев.

Дракон в душе имперца протяжно зарычал, когда попытавшийся прикусить губу смертный в последний момент сдержал свой порыв. Прямая спина бывшего священника едва заметно дрогнула, после чего надевший маску властителя человек, прошелся взглядом по невысоким резным перилам. Разместившиеся на них фигуры в кожаных доспехах скрывали свои лица под капюшонами плащей, выставляя вместо этого на всеобщее обозрение янтарные медальоны, внутри которых были изображены раскрытая книга и касавшееся страниц тонкое перо. Лежащие на перилах раскрытые книжки придерживались руками, в то время как увидевшие свет черные перья едва заметно вспыхивали чарами. Позади силуэтов под гул несмолкающих шепотков занимали свои места зеваки, среди которых изредка мелькали недовольные лица хорошо вооруженных Соратников. Занявшие же пространство вокруг стола стражники Вайтрана настороженно переглядывались между собой, держа руки на эфесах клинков.

Пламя камина мигнуло, ненадолго освещая один из темных углов. Нахмурившийся имперец почувствовал, как в душе появляется как в душе появляется нехорошее предчувствие, в то время как отделившаяся от стены тень прямо на его глазах обернулась высокой женской фигуры. Легкий шелест подобного крыльям ворона плаща потонул в голосах, после чего моргнувший Мартин узрел перед собой лишь часть, загибающейся стены. Выложенная под потолком мозаика круглых, частично испачканных почерневшей кровью, щитов будто бы в попытке развеять чьи-то чары предупреждающе мелькнула серебром.

– С чего бы птицам Ноктюрнал ступать в эти залы сегодня. – тихий голос подошедшего Рига заставил Мартина вздрогнуть, отвечая серебро убранных в хвост волос.

Не скрывающий своего лица бретонец хмурился, потирая двумя пальцами висок, тогда как, сверкающие искрами иных миров, золотые глаза проходились по стенам. Бросившаяся в глаза бледность была знакома бывшему священнику, отметившего как сосредоточившийся на своих способностях Риг избегал надолго останавливать свой взгляд на лицах собравшихся.

– Рахир все еще готов подменить тебя. – с беспокойством произнес имперец, делая шаг в сторону.

Заключенный в теле смертного зверь протяжно зарычал, пытаясь невидимыми крыльями закрыть возлюбленного супруга от бед, в то время как закрывший собой бретонца драконорожденный заметил, как любимых им губ касается благодарная улыбка. Мягкое, успокаивающее соприкосновение пальцев было слишком мимолетным, незаметно окутывая избегающего взгляда Рига золотом восстанавливающих чар.

– Я не оставлю тебя. – прошептал в ответ божество заблудших душ, глубоко вздыхая. – Все в порядке, не беспокойся. Мне просто нужно немного времени, чтобы вновь привыкнуть к…

– Ко мне? – спросил у него Мартин, заслуживая слегка склоненную голову.

– Ты все еще сияешь ярче солнца. – сказал с теплотой вознесшийся герой, бросая на него мимолетный взгляд.

Сердце бывшего священника пропустило удар, когда он увидел в золотых глазах супруга безграничную любовь. Чарующие глаза супруга смотрели на имперца так словно тот действительно мог затмить звезды и солнце… будто бы Мартин взаправду был способен… согреть мир, давая ему право на жизнь.

– Это немного отвлекает от контроля их душ. – произнес между тем Риг, несколько раз моргая. Мистические искры в глазах божества слегка померкли, после чего он с вновь глубоко вздохнул, отмечая: - У служанки Ноктюрнал нет злых намерений. Я чувствую ее беспокойство, злость и решимость. Она будет готова вмешаться, если приговор будет не в пользу Малика.

– Любопытные у него знакомства. – произнес задумчиво бывший священник, припоминая услышанные им когда-то в Вайтране шепотки.

Служанка даэдрической принцессы теней Ноктюрнал, скрывающаяся в тенях воровка, пытающаяся отчего-то помочь благородному редгарду. Услышь подобное граждане Вайтрана, их голоса вновь заговорили бы о связях уроженца Хаммерфелла с ворами. Служивший по протекции ярла в уважаемой нордской организации человек, который казалось не был замешан ранее в каких-либо гнусных делах мог быть достаточно ценным союзником, действуя на самом деле в интересах гильдии воров. Находящий украденное, отважно шагающий в бой редгард, ясно высказывающий свое отношение к даэдропоклонничество. Удивительно убедительная маска, скрывающая под собой слугу даэдрической княгини удачи. Отсюда, быть может, удалось объяснить бы и убийство оказавшихся слугами Хирсина Соратников. Передел влияния, попытки усилить свои позиции…именно так сказали бы граждане Вайтрана, вспоминая что только Малик отчего-то мог найти украденное, из раза в раз упуская сбежавшего вора.

Однако, слова и действия союзника были искренними. Недолгое знакомство пусть и лишало выводов Мартина точности, но никак не мешало глазах или чувствам драконорожденного. Дракон в душе смертного тихо рычал, когда сосредоточившийся на деле человек с легкостью вызывал в памяти картины своих встреч с уроженцем Хаммерфелла, прокручивая в голове каждый жест или произнесенную им фразу.

– Говорят один из Соратников…кузнец Небесной Кузни по имени Йорлунд уже два дня не ночевал в своей постели. – поделился с ним Риг, принося в разум имперца новые мысли.

– Интриги лордов даэдра могут сыграть нам на руку. – кивнул осторожно Мартин, прекрасно понимая, что Малик не обязательно мог быть связан с Ноктюрнал, которая вполне могла преследовать собственные цели.

Не успевший ничего ответить Риг вздрогнул, обращая свой взгляд на вошедшего в Йоррваскр ярла. Богатые ало-фиолетовые одежды правителя сменились, подогнанной под слегка полную фигуру, древней нордской сталью зачарованных доспехов. Блеск вытесненной на кирасе лошадиной головы привлекал внимание, напоминая всем и каждому о крови голубоглазого норда. Впрочем, столь же хорошо напоминали о крови Балгруфа и зачесанные назад, поддерживаемые золотым обручем, светлые волосы, цвет которых при более внимательном взгляде напоминал о покинувшей Вэйрест Адаре Камберленд. Знакомая форма глаз смотрела на Императора прошлого с настороженностью, тогда как скрытая под перчаткой перчаткой правая рука покоилась на грубой рукоятке церемониального клинка.

Шедшая позади Балгруфа рыжеволосая Айрилет была подобна мрачной тени, оберегающей покой своего хозяина от невидимых им угроз. Алые глаза женщины внимательно проходились по залу, заставляя охранявших место стражников быстро выпрямиться, обнажая клинки. Опущенная к полу сталь заставила шепотки любопытных смолкнуть, оставляя лишь шум взявшихся за перья фигур.

– Вайтран приветствует Мартина Септима, кровь от крови коронованного бурей божественного Тайбера Септима. – возвышенно проговорил ярл, опускаясь перед драконорожденным на колени. Покинувший ножны меч лег в протянутые бывшему священнику руки, знаменуя официальное, передающие полномочия владыки, приветствие. Вместе с ним колени преклонили и низко склонившие голову стражники. – Благословенная кровь Исмира, полноправно властвующего Севером Дракона, чей яростный рев ведет каждого норда в бой, ныне я признаю Тебя. Ныне я, Балгруф из рода Олафа, подчиняясь священной клятве вверяю Тебе в руки правосудие своих земель, говоря так как завещали мне предки: Слова Твои, Довакин, не подлежат сомнению, а воля не знает иного слова, кроме как подчинения.

Рука Мартина привычно сомкнулась на рукоятке протянутого ему клинка, резко поднимая его в воздух. Грамотные, смешанные с прямотой нордов, слова ярла несли в себе слабый признак бретонской осторожности. Светловолосый владыка Вайтрана действительно произносил то, что завещали ему предки, подтверждая тем самым присягу благословенной крови Дракона. Однако, вместе с этим в сам текст были принесены небольшие изменения, лишавшие Императора прошлого какого-либо официального титула. Кровь Дракона…кровь Тайбера Септима…властвующего севером Исмира – образные слова, не позволяющие заподозрить ярла в измене.

– Поднимитесь, ярл. – спокойно произнес Мартин, выжидая в соответствиями с традициями несколько долгих секунд.

Опустившиеся вниз лезвие клинка было протянуто в сторону подчинившего Балгруфа. Сомкнувшая на рукоятке хватка коснулась пальцев имперца, вызывая громкие поглотившие шуршание перьев аплодисменты. Привычно головы норда и имперца повернулись в сторону наблюдателей, демонстрируя миру ничего не значащие вежливые улыбки. Поднявшиеся между тем с колен стражи, вернули свои мечи в ножны, застывая подобно статуям.

– Мое сердце радуется тому, что верность носящего в душе нрав лошади и волю розы, все также принадлежит моему роду. – дипломатично произнес Мартин, отмечая слегка склонившуюся в знак благодарности голову.

– Иного не могло быть, Довакин. – уверил его в ответ Балгруф, убирая свой клинок обратно в ножны. Полный достоинства взмах руки указал в сторону находящегося прямо перед очагом стола. Расположенной посередине резной стул больше напоминал вытащенный откуда-то из замка или дворца ненавистный драконорожденному трон. – Если Вы позволите, то мы начнем слушание.

– Вы правы. – уверенный, громкий голос имперца пронеся по залу, заставляя шепотки стихнуть. С гордо поднятой головой Мартин спокойно прошел к своему месту, тихо отодвигая стул. Прошедшие по залу стальные глаза коснулись знакомых и незнакомых лиц, властно говоря: – Думаю, нам всем пора занять свои места.

На несколько секунд связь дрогнула, после чего улыбнувшийся в молчаливой поддержке Риг сделал шаг направо. Встретивший его у стола Рахир отодвинул стул, позволяя своему божеству занять причитающие ему место на одном, расположенных справа от очага, стульев. Появившиеся на столе закрытые папки с делом были перевязаны тонкой, алой лентой, в то время как в поставленные на стол серебряные кубки уже налили воду.

С левой же стороны от Мартина, за другим столом оказались приглашенные жрецы Талоса. Возглавляющий их Хеймскр почтительно склонил голову перед бывшим священником, вновь приветствуя его как Императора. Незнакомые имперцу жрецы последовали примеру норда, раскрывая следом лежащие перед ними папки.

Присевший справа от Императора прошлого Балгруф положил руки на стол, обращая свой взор в столпившуюся на галереях толпу. Вставшая за ярлом Айрилет убрала руки за спину, неподвижно замирая. Слева же от имперца оказался незнакомый Мартину старик, чьи заостренные уши и низкий рост выдавали в нем босмера. Сосредоточенный взгляд прозрачных ореховых глаз осматривался по сторонам, а величественной осанке могли позавидовать правители. Блестевшие на его груди металлические цепи оканчивались небольшим золотым амулетов на котором в кругу лаврового венка были изображены весы. Простая, добротная черная мантия тихо зашуршала, когда широкие рукава коснулись столешницы, кладя на нее помимо папки с делом и несколько томов имперского свода законов.

Малик вошел в залы Йоррваскра сам. Лишенный кандалов на руках, одетый в простые серые одежды он шел уверенно, нисколько не боясь сопровождавших его стражников. В свете очага на лбу гладко выбритой головы виднелись глубокие складки волнения, в то время угольные глаза с решимостью осматривали внезапно затихший зал.

Уважение, опасения, неуверенность, восхищение и злорадство – следившие за уроженцем Хаммерфелла взгляды были разнообразны, однако никто не пытался в крике обвинить человека или же напасть на него. В полном молчании молодой редгард сел справа от Рига, гордо поднимая голову и прислоняясь к высокой спинке. Два вставших позади него стражника тотчас же превратились в статуи, даже не пытаясь в предупреждении коснуться эфесов своих мечей.

Рука Мартина раскрыла лежащую перед ней папку, обращая свой взгляд в толпу. Любопытные, полные восхищения и жадного внимания взгляды были знакомы драконорожденному. Сопротивляясь сильному желанию прикусить губы, имперец глубоко вздохнул, бросая последний взгляд на улыбнувшегося супруга, чья безмолвная, проносящаяся в связи, поддержка согрела сердце смертного.

– Пред ликом Десяти Богов слушается дело редгарда Малика, сына бескрайней пустыни Алик’р, рожденного в сердце Сентинеля. – громко провозгласил Мартин, чувствуя, как внутри него начинает рычать древний зверь.

Воспоминания медленно захватывали разум имперца, напоминая тому происходящие когда-то в прошлом заседания. Легкий, незаметный страх исчезал из сердца бывшего священника оставляя лишь спокойствие, да желание разобраться в происходящем, очищая имя союзника.

– Волю и вердикт всемогущих Богов имперского культа несет представляющий руку Императорского правосудия, Мартин Септим, прямой потомок божественного Талоса, кровь от крови благословенной крови Дракона. – продолжил говорить Мартин, игнорируя слабое, охватившее его душу недовольство от звучания собственного титула. Впрочем, подобные, требующие соблюдения традиции, не продлились долго, тогда как беспощадно бегущие вперед время не оставляло место для раздражения, заставляя его называть новые имена: - Протокол заседания ведет верховный судья владения Вайтран, тан Лианис Айриун. Порядок в священных залах лежит на плечах ярла Балгруфа Старшего, происходящего из рода легендарного короля Олафа. Сторону обвинения представляет храм божественного Талоса, среди которых представлены жрец Рагнар из Ривервуда и жрица Фрига из Вайтрана, прозванная Зовущей Бурю. Возглавляет сторону обвинения верховный жрец храма Талоса в Вайтране Хеймскр.

Драконорожденный ненадолго замолчал, позволяя названным ему смертным подняться. Под шум перьев приглашенных представителей газет участники заседания почтительно склоняли головы, отдавая дань уважения сидящему вместе с ними Императору прошлого. Дракон в душе бывшего священника продолжал рычать, в то время как мимолетно касавшийся взглядом чужих лиц Мартин пытался запомнить имена и внешность незнакомых ему людей и мера.

– Сторона защиты представлена храмом милосердного Ригеля. – продолжил тем не менее Мартин, понимая, что не имеет права на медлительность. – Возглавляет сторону защиты прибывший из сердца Сиродила жрец Этьен, помощь ему оказывает верховный жрец Храма Ригеля в Вайтране, Рахир.

Поднявшийся с своего места Риг мгновенно приковал к себе любопытные взгляды. Громкие прошедшие по залу шепотки собравшихся создали грубую, поддерживаемую треском пишущих перьев, песню. Серебро длинных волос и потусторонний блеск, насыщенных золотом глаз не скрыла захватившая души присутствующих иллюзия. Желавший напомнить смертным о шехаях Риг мягко улыбался, в то время как видевшие слегка измененные черты прекрасного лица смертные никак не могли соотнести прибывшего из Сиродила жреца с вознесшимся в прошлом героем.

Не удостоившийся подобного внимания Рахир лишь беспокойно поджал губы, пряча руки под стол, готовясь в любую секунду попытаться исцелить усталость своего владыки. Односменно с данмером к супругу потянулся и Мартин, встречаясь в ответ с мягким, успокаивающим взглядом присевшего супруга. Связывающие их узы дрогнули, принося с собой безмолвные уверения в том, что все шло по плану, а сам Риг все также был готов выполнить свои обязанности.

– Малик из Сентиля обвиняется в массовом убийстве членов круга Соратников. – огласил предъявленное редгарду обвинение драконорожденный, вслушиваясь в прошедший по рядам недовольный шепоток.

Впрочем, шепотки исходили лишь от простых зевак, в то время как столпившиеся рядом с одной из поддерживающих своды зала колон Соратники были погружены в молчание, пристально смотря на уверенного собрата. Хмурые взгляды людей и одного данмера были полны мрачной задумчивости, будто бы они так до конца и не смогли определить своего отношения к Малику.

Стальные глаза обратились в сторону жрецов Талоса, после чего бывший священник спокойно произнес:

– Жрец Хеймскр, прошу Вас ввести нас в произошедшее.

Поднявшийся с места норд в уважении низко склонил перед Мартином голову. Скрытое под накинутым на голову капюшоном лицо надежно скрывало эмоции последователя Талоса, в то время как звучащий с почтением голос не оставлял сомнений в верности слуг бога Войны:

– В ночь с двенадцатый на тринадцатый день месяца Заката Солнца двухсот первого года четвертой эры эпохи Акатоша в священные залы Йоррваскра с обнаженным оружием ворвались Малик из Сентинеля и рожденный в Вайтране Вилкас. В ходе громкой, привлекшей внимание находившихся в залах членов почтенной организации ссоры было выяснено об убийстве представителя так называемого круга крови, Скьора. В ходе небольшой потасовки Вилкас был насквозь пронзен клинком Малика, падая вслед за этим в разожженный очаг. Несмотря на попытки оказать помощь смерть наступила мгновенно. Пришедший на крики Предвестник сего братства, Кодлак Белая Грива, отвел обвиняемого на нижние этажи Йоррваскра, намереваясь удержать его в своих покоях до прибытия стражи нашего города. В ходе очередной громкой ссоры на Предвестника было совершенно увенчавшееся успехом покушение. Причиной смерти стала отрубленная, висевшей на одной стен, секирой голова. Прибывшие на место стражи нашли обвиняемого рядом с телом Предвестника, препровождая его в камеры и проводя расследование с целью найти тело соратника Скьора. В ходе обыска были найдены дневники Скьора в которых тот написал о грядущем своем разговоре с обвиняемым, где собирался попытаться разобраться в смерти погибшей ранним утром, первого дня месяца Огня Очага двухсот первого года четвертой эры эпохи Акатоша, соратницы Эйлы, чья смерть сперва была воспринята всеми как самоубийство.

Жрец Талоса замолчал, вновь склоняя в знак уважения голову. Проносящийся по залу взволнованный шепоток нес в себе редкие проклятия тех, кто знал убитых. Полные открытого злорадства взгляды смотрели в сторону сидящего за столом Малика, чье лицо не выражало ничего кроме как уверенности в своих действиях. Редгард нисколько не сожалел о произошедшем, а решительный взгляд черных глаз выражал лишь уверенность в справедливости имперского правосудия.

– Благодарю, жрец. – произнес спокойно Мартин, легким кивком головы позволяя норду присесть. Вслед за этим глаза бывшего священника обратились в сторону уроженца Хаммерфелла. – Малик из Сентинеля, признаете ли Вы себя виновным в произошедшем?

– Признаю. – уверенно произнес поднявшийся со своего места редгард.

На несколько секунд зал Йоррваскра погрузился в недоверчивое молчание. Честное, быстрое признание было не тем что ожидали услышать собравшиеся от обвиненного в убийстве человека. Подобная искренность была явной провокацией, выбивающей почву и оборачивающей цель судебного разбирательства в пыль. Признавшийся убийца будто бы стремился поскорее завершить суд, выслушивая обвинительный приговор и отправляясь на скорую гибель.

– Значит признаете? – вновь уточнил Мартин, замечая в глазах спокойного супруга знакомые ему искры. Опустившаяся на Йоррваскр аура спокойствия надежно завладела душами присутствующих, уберегая зал от грядущего хаоса и беспорядка.

– Пред ликом Десяти Богов я признаюсь в совершении трех убийств. – повторил с решимостью в голосе Малик, не пытаясь спрятать своего взгляда. Широко расправленные плечи и прямая спина редгарда привлекали к нему внимание каждого в то время, как решительный, лишенный сомнения голос четко чеканил: - Пред ликом наблюдающих за нами Богов я сознаюсь в убийстве тех, кто отдал свою душу в руки Обливиона. Я сознаюсь в том, что убил напавшего на меня оборотня Скьора, лишил жизни попытавшегося за него отомстить оборотня Вилкаса и избавил Вайтран от Кодлака Белой Гривы, чьи лживые слова годами отравляли разум жителей нашего города. Однако, я отказываюсь признавать свою вину в смерти прекрасной Эйлы.

Шуршание перьев внезапно стихло, в то время как громкие шепотки превратились в недоверчивые голоса. Зеваки и соратники стояли на местах на смея пошевелиться, но их голоса превратились в неразборчивый гам. Бледный как смерть Балгруф подался вперед, приподнимаясь и опираясь руками на стол. Стоящая позади него Айрилет быстрыми взглядами и едва заметными жестами привела стражу в полную боевую готовность, готовясь силой подавить внезапный беспорядок. Сидящий слева от драконорожденного судья скептически приподнял бровь, пытаясь быстро уложить в своей голове услышанные им слова. Улыбающийся, контролирующий положение Риг слегка ослабил свою ауру осторожно дотрагиваясь до их связи.

Мартин кивнул, слегка приподнимая руку. Прямая спина бывшего священника не дрогнула, а сам он почувствовал на себе пристальное внимание. Дракон в душе смертного громко зарычал, в то время как сталь септимовских глаз будто бы обожгло огнем. Истинное спокойствие проникло в душу бывшего священника, чей взгляд медленно проходился по лицам говорящий зевак, заставляя гул постепенно стихать. Легкие толчки проходили по галереям, когда любопытные, видя перед собой хладнокровие, явно не удивленного происходящим имперца, одергивали соседей. Аура властности размеренно проходила по месту, в то время как ало-золотые языки дрожащего пламени вспыхнули, бросая на имперца тень.

Восхищенные взгляды коснулись лица Мартина, после чего зал Йоррваскра погрузился в полное безмолвие. Опустив руку, сосредоточил свой взгляд на застывшем Малике, замечая краем глаза как опускается на стул Балгруф. С тихим одобрением хмыкнул слегка склонивший голову старый босмер, вслушиваясь в спокойные слова Императора прошлого:

– Несмотря на то, что официально поклонение лордам даэдра не одобряется на территории нашей Империи, оно все же не является причиной для безнаказанного убийства. – Мартин ненадолго замолчал, вновь проходясь взглядом по лицам собравшихся. Мелькающие в воздухе перья с жадностью записывая слова бывшего священника. Молчащие зеваки пристально следили за движениями имперца, в то время как переглядывающиеся друг с другом Соратники помрачнели еще сильнее. Взгляд Мартина вновь переместился на редгарда, после чего бывший священник с холодом произнес: - Что, впрочем, нельзя сказать о самозащите. Можете ли Вы доказать свои слова?

– Защита готова. – ответил вместо уроженца Хаммерфелла Риг, мягким прикосновением заставляя обвиненного присесть. Сверкнувшие мистическими искрами глаза отразили торжество божества, позволяя Мартину понять, что чью-то душу супруг все же смог найти.

– Обвинение тоже выражает свою готовность. – произнес сразу же жрец Талоса, прикладывая руку к груди.

Мартин склонил голову, показывая, что слова сторон были услышаны им. Процесс, официально начался и лишь воля имперца могла направить его. Могла позволить очистить имя союзника, возвышая его добродетель перед всем Вайтраном и находя свой отклик в сердцах жителей Скайрима.

– Раз так, то я попрошу сторону защиты предоставить мне доказательства того, что последователи Хирсина действительно находились среди Соратников. – спокойно сказал драконорожденный, начиная с самого начала распутывать представленное ему дело.

Вставший со своего места Риг улыбнулся, выходя из-за стола. Под взмах руки выступившие откуда-то справа жрецы в серых робах внесли в зал зачарованный щит. Выложенная драгоценными камнями голова лошади смотрела прямо на Мартина, позволяя ему ответить выгравированные под прозрачными драгоценностями плетения рун.

– Каждый из нас знает этот щит, господа. – произнес громко Риг, пряча руки за спиной. Тихие, проносящиеся по залу шепотки сопровождались пристальными, проходящими по хрупкой фигуре взглядами. Шуршащие на галереях перья газетчиков не останавливались, тогда как очередной легкий кивок безмолвно подтвердил слова вознесшегося героя, позволяя тому продолжить: - Щит, созданный для того чтобы предупреждать город о появлении даэдрического влияния. Висящий у городских ворот, встречающий каждого кто входит или покидает город, вспыхивающий и оглашающий округу громким воем каждый раз, когда Обливион пытается запустить свои руки в Тамриэль.

– И который ни разу не проявлял себя перед Соратниками. – вставил слово Хеймскр, заслуживая одобрительный взгляд ярла.

– Но видел ли кто-нибудь, чтобы члены круга крови и Предвестник проходили через городские врата? – спросил в ответ бретонец, слабо улыбаясь. Молчащий, совершенно не реагирующий на присутствие вознесшегося героя артефакт удивлял бывшего священника, помнящего как в далекие прошлые изобретения Нереварина излишне громко реагируя на божество. Однако если в начале четвертой эры подобное принесло драконорожденному радость, убирая из его души и сердца пустоту, сейчас это поднимало в нем лишь беспокойство. Риг же между тем, обращаясь больше к зевакам, чем к Мартину говорил: - Может ли кто-то вспомнить, чтобы убитые моим подзащитным Соратники проходили мимо щита?

Следивший за движениями супруга Мартин видел, как пристально следили за ним затерявшиеся в толпе девушки. Покрасневшие лица, видимое в чертах смущение и интерес не проходили мимо, слышавшего в ушах рев внутреннего дракона, имперца. Не замечавший подобных взглядов Риг был подобен яркой, освещающей дорогу звезде. Играющая, отражающаяся в глазах, на губах улыбка привлекала к себе внимание, в то время как увлекшийся делом Риг будто бы плыл, становясь в глазах бывшего священника чарующим видением.

– Не так давно газеты Империя писали о вампирах Морфала, проникший в столицу этого владения. – продолжал говорить вознесшийся герой, не замечая побледневшего, осознавшего невысказанные слова, Рахира. – Чем оборотни Хирсина могли отличаться от вампиров Молаг Бала?

– Насколько я припоминаю некая Алва для того, чтобы незаметно покидать город использовала канализации. – с фальшивым спокойствием заметил Мартин, неосознанно вспоминая бледного как смерть жреца Болера.

Связь дрогнула, принося с собой благодарность бретонца. Чарующая улыбка возлюбленного супруга заставила сердце Мартина пропустить новый удар, в то время как разум напомнил о редких встречах, с постоянно исчезающими Соратниками. Только теперь, услышав слова бывшего архимага Сиродила Мартин отмечал странности в поведении членов круга. Ушедшие в сторону после смерти великана, своевременно появившиеся будто бы из золотых степей в момент нужды…драконорожденный действительно не помнил, чтобы Соратники проходили через городские ворота.

– Прошу меня простить. – привлек к себе внимание Хеймскр, заставляя пронесшиеся по залу шепотки сомнения смолкнуть. – Однако, я все же припоминаю случай, когда член круга прошел через щит. В день, когда угрожавший городу дракон был убит, а Седобородые призвали Довакина, госпожа Эйла прошла через ворота, неся на руках мертвого собрата по имени Фаркас.

– Ваша правда, жрец. – согласился со слугой Талоса бретонец, останавливаясь прямо перед очагом.

Теплый, наполненный нежностью взгляд коснулся лица Мартина, нанося неосознанный удар по спокойствию Императора прошлого. Недоверчивые шепотки, прошедшие по рядам, ушли для драконорожденного на задворки его разума, в то время как быстрые взмахи перьев сменили свою мелодию, будто бы стремясь повторить бьющие в набат колокола сиродильских часовен. Золотые глаза манили Мартина с жадностью ловившего движения, склонившего голову супруга, чей чарующий голос проговорил:

– Однако, с разрешения суда я попытаюсь объяснить произошедшее.

– Позволяю. – сказал Мартин, вспоминая поведение отправленных вчера по различным поручениям жрецов.

Молчаливое преклонение, скорость и исполнительность…фигуры в простых белых одеждах не задавали вопросов, подчиняясь вежливым просьбам спустившегося с небес божества. Доказательства и свидетельства текли в их руки слишком просто, позволяя обдумывающему дело драконорожденному без труда вспомнить планы любимого супруга.

– Что защита желает представить на наш взгляд? – несмотря на попытки, обращаясь к Ригу имперец никогда не смог бы сделать свой голос безразличным или холодным.

Один из жрецов Талоса опустил взгляд в раскрытую папку, касаясь ткани светло-коричневой мантии. Почувствовавший на своем локте жест собрата Хеймскр обратил свой взор на служителя, проходясь взглядом по представленным бумагам. Одновременно со стороной обвинения материалов дела коснулся и Лианис. Глаза пожилого судьи быстро пробегались по строчкам, в то время как явно предчувствующий скандал Балгруф взглядом пытался заставить Мартина изменить свои слова.

– Под взорами бессмертных Богов и справедливого суда защита желает приобщить к делу анализ записей дежурящей у городских врат стражи. – спокойно сказал вознесшийся герой.

Одновременно с этим, в подтверждении слов бретонца от толпы отделилась невысокая, закутанная в жреческую мантию фигура. Сопровождавший ее страж нес в руках достаточно тонкую стопку перевязанных алой лентой листов. Вскоре доказательства плавно опустились на стол, позволяя Мартину потянуть за тонкий шелк. Покрытые мозолями руки и скрытые под перчаткой пальцы несли с собой то, что не могли передать молчание или взгляды.

– Уважаемый суд может проследить как за последние двести лет менялась политика почтенных Соратников. – продолжил между тем говорить Риг, давая им некоторое время для того, чтобы ознакомиться с бумагами. – По просьбе имперского культа стража Вайтрана с доблестью подняла свои архивы, отмечая удивительную тенденцию. Как мы знаем зачарованные на обнаружение даэдрической магии щиты были установлены над городскими вратами почти сразу же после завершения Кризиса Обливиона. В свою очередь подобный шаг отразился в бумагах, позволяя нам увидеть, как Предвестник и его ближайшее окружение перестают выходить за ворота. Не удивительно ли, что не упускавшие возможности покинуть стены Вайтрана члены круга крови внезапно сосредоточились в противостояние с ворами в канализациях, сразу же после этого обнаруживаясь за чертой города?

– Господин, последняя часть слов защиты не представлена каким-либо вещественным доказательством. – произнес внезапно Хеймскр. – Поэтому пока я смею приписать подобное к предположению, но не факту.

– Вы сомневаетесь в ответственности стражи, жрец? – уточнил с улыбкой Риг, обращая свой взгляд на слугу Талоса. – Считаете, что они могли на протяжении нескольких веков сознательно игнорировать то, что некоторые Соратники проходят через врата незамеченными? Пропускать круг крови из года в год незамеченными без обысков? На основе лишь доброй репутации, не занося их имена в списки?

Пристальные, выжидающе взгляды прошлись по фигуре Хеймскра, едва не заставляя жреца бога Войны вздрогнуть. Весьма неожиданные слова прекрасного бретонца перевернули доску, ставя противника в безвыходную ситуацию. Простой, подкрепленный документами вопрос давал обвинению лишь два выхода – признать, что круг крови по неизвестной причине покидал город через канализации или же обвинить городскую стражу в непрофессионализме, вызывая тем самым скандал.

– Путешествие по канализациям не может свидетельствовать о даэдропоклонничестве. – заметил в ответ Хеймскр, не решаясь вступить в противостояние со стражниками Вайтрана.

– Однако, подобное не говорит и об их чистоте. – парировал слова служителя Риг, всем своим видом напоминая почему сторона обвинения не любила выступать против, способных внезапно переиграть ситуацию, защитников-бретонцев.

Под элегантный взмах руки со своего места поднялся Рахир, чьи рубиновые глаза не смели смотреть в сторону божества концентрируясь на столешнице. Прямая спина данмера не сгибалась, позволяя Мартину видеть готовность мера к любым, озвученным исходам. Дракон в душе имперца знакомо зарычал, проникая в тело нехорошим предчувствием. Бывший священник знал какие слова использует супруг, ставя Вайтран на один уровень с Морфалом, усиливая тем самым скандал и расшатывая принципы имперского культа. В соответствии с наихудшей версией их плана нанесет удар по своим последователям, не видя иного выхода и позволяя имперцу спасти невиновного.

– История Империи знает немало прецедентов, как первой версии, так и второй. – подал голос Мартин, в попытке переключить внимание собравшихся к иным моментам. – Впрочем, я не отрицаю то, что доводы жреца…Этьена поднимают вопросы. Однако, прецедент Эйлы это не отменят.

Связывающие супругов нити дрогнули, тогда как в золотых глазах мелькнула вина. Мягкая улыбка вознесшегося бретонца приобрела особую, успокаивающую нежность, будто бы пытаясь пытаясь убедить бывшего священника в целесообразности действий. Пребывающий в молчании Балгруф бледнел все сильнее, проходясь взглядом по любопытным рядам. Ярл не хуже драконорожденного понимал к чему все шло. Крупный, подобный тайфуну, скандал наконец грянул, грозясь погрести под собой Вайтран.

– Если господин позволит, мы объясним и этот момент. – сказал вместо вознесшегося героя Рахир.

В свете очага блестевший в глазах жреца рубин нес в себе смирение и решимость. Гордая, прямая спина служителя божества возвещала осознанный выбор смертного, задержавшего свой взгляд на Малике. Дракон в душе бывшего священника вновь тихо закричал, в то время как темноволосый имперец не смог не почувствовать проникшего в душу уважения. Храм Ригеля…божества заблудших душ все также был верен своим клятвам, заботясь прежде всего об душах, не взирая на политику и вред для самих себя.

– Извольте. – холодно сказал Мартин, понимая, что первый, нарастающий с каждым словом, комок снега прозвучал.

– Я начну свою историю немного издалека. – хрипло начал Рахир, сосредотачивая на себе многочисленные взгляды. Перья представителей газет все также проносились по залу неумолкающей, обратившейся внезапно в песню, мелодией. Слабые шепотки и толчки проходили по рядам, в то время как сталь септимовских глаз задумчиво следила за жестами жреца. – Во времена кризиса Обливиона божественный Ригель прославился на всю Империю не только Своей смелостью в ужасных Вратах. Часть Его неувядающей славы отражалась в одном из его титулов, который я посмел бы сегодня огласить присутствующим. «Божественный целитель», именно эти слова не сходили со страниц газет.

– Милорд, это не имеет отношения к делу. – подал внезапно голос Хеймскр. Оперевшись локтем на стол служитель Талоса поднял руку, сгибая большую часть пальцев.

Оказавшиеся в воздухе, плотно прислоненные друг к другу указательный и средний пальцы в сочетании с соприкоснувшимися кончиками большого и безымянного выразили протест обвинения. Мартин в ответ кивнул, вежливо кашляя, после чего вежливо говоря

– К сожалению время не позволяет нам углубиться в историю. Не могли бы Вы перейти к моменту, который имеет отношение к смерти Эйлы.

– Как пожелаете. – не стал спорить данмер, на несколько секунд прикрывая глаза.

Пламя очага вновь вспыхнуло, разламывая на несколько частей одно из брошенных еще утром поленьев. Дракон в душе смертного предупреждающе зарычал, в то время как сталь септимовских глаз заметила исказившиеся на секунду лицо супруга. Сузившиеся, вертикальные зрачки золотых глаз были хорошо известны бывшему священнику, видевшему как безмолвно спустившиеся с небес божество, дает своему слуге указания. Однако, к облегчению Мартина он похоже был единственным, кто смог слабое проявление коснувшихся земли смертных проклятых вод…чье присутствие отчего-то осталось без внимания зачарованного щита.

– Я напомню присутствующим лишь о том, что когда-то многоуважаемый граф Скинграда Янус Гасилдор и его прекрасная жена были рабами даэдрического князя Порабощения, Молаг Бала. – сказал между тем Рахир, заставляя Мартина недоверчиво приподнять бровь, удивляясь тому, как тщательно скрываемая в его время информацию просочилась в массы. – В последствии, история четвертой эры не раз и не два знала примеры, когда безумцы внезапно обретали разум, а вампиры, казалось бы, утратившие жизнь народы или проклятые Богами на вечные муки смертные, внезапно обретали покой, исцеляясь от пережитых ужасов. Из раза в раз, в час нужды божественный Ригель протягивал свою руку, касаясь чужих душ.

– Все еще не имеет отношения к делу. – вновь произнес Хеймскр.

– Подождите, жрец, мы уже подходим к произошедшему. – мягко сказал Риг, кивая в знак поддержки своему последователю.

– Каждый раз, господин приходил на помощь в тот момент, когда душа и сердце смертного лишались масок лжи, оставляя лишь одно желание – выжить. – Рахир ненадолго замолчал, давая присутствующим в зале время для осмысления чужих слов.

Неосознанно Мартин нахмурился, вспоминая битву с напавшим на Вайтран драконом. Звучащие в голове проклятия, молитвы Богам и даэдра…в звуках грома и молний, под вой бьющего по лицу ветра...бывший священник хорошо помнил собственный страх и проникающее в сердце отчаяние, в котором не было ни единого проблеска надежды на спасение…тогда это было лишь время, время на то, чтобы Вайтран сумел подготовиться к нападению легендарного монстра.

– И именно поэтому я задаю присутствующим вопрос: была ли Эйла в тот момент служанкой Хирсина? – спросил у зала Рахир, поднимая новую волну шепотков.

Слышимые в гуле голосов споры не согласившихся друг с другом сторон доходили до ушей Мартина, заметившего в очередной раз поднятую руку жреца Талоса. Драконорожденный понимал протест служителя, видя слабую сторону слов защиты.

– Несомненно, Ваши слова заставляют задуматься, однако не вносят ясности в убийство. – подал голос Мартин, напоминая присутствующим о себе и показывая так называемую справедливость суда, в котором не было места предвзятости.

Гул шепотков не смолкал, в то время как имперец краем глаза заметил одобрительный кивок пожилого босмера. Бледный, забытый всеми, не вмешивающийся в процесс Балгруф казался здесь неуместным, а стоящий перед очагом Риг будто бы продолжал держать процесс под контролем.

– Здесь, если уважаемый суд позволит, скажу уже я. – со слабой улыбкой сказал вознесшийся герой, вновь привлекая к себе внимание. – Сторона обвинения, как мы знаем владеет неоспоримым доказательством – дневником одной из жертв моего клиента.

– Который с радостью будет предоставлен суду в любой запрошенный ими момент. – с готовностью произнес со своего места, привставший со стула, Хеймскр.

Связь дрогнула, неся с собой молчаливую просьбу поддержки. Сталь септимовских глаз всмотрелась в чарующее золото, сопровождаясь едва заметным кивком. Одновременно с этим, драконорожденный привычно потянулся к супругу, пытаясь окутать любимую им душу теплом и заботой. Созданный ими не так давно план вновь вернулся к своим корням, готовясь в любую секунду снять с молчавшего до сей поры Малика одно из обвинений.

– Окажите любезность. – попросил у служителя Талоса вознесшийся герой.

– С превеликим удовольствием. – проговорил в ответ жрец, в чьих руках оказалась весьма толстая, обитая кожей книжечка. Скрытое под капюшоном лицо обратилось прямиком в сторону прекрасного бретонца, вопросительно наклоняя голову. Вслед за этим уверенные слова норда прошлись по залу: - Вы хотите, чтобы я зачитал что-то или, предпочтете, чтобы этот дневник лег на стол представителяющего Императорское правосудие господина?

– Второй вариант. – ответил жрецу Риг, заставляя смертного обойти стол.

С глубоким поклоном головы на стол, за которым сидел Мартин, лег чужой дневник. Дракон в душе имперца знаком урчал, в то время как взгляд серых как сталь глаз коснулся бледного лица Балгруфа. Бледный, пытающийся просчитать последствия, всеми забытый ярл Вайтрана молчал, смотря на дневник как на шипящую перед ним подколодную змею.

Сердце бывшего священника слабо кольнуло сожалением, когда его разум посетило гадкое, расползающиеся по душе понимание поступков властителя Вайтрана. Однако та жалость была недолгой, сменяясь жестоким напоминанием того, что перед законом Империи все были равны. Поклонник принца даэдра, бедняк, аристократ, представитель Совета Старейшин попытки осудить невиновного на казнь должны были завершиться еще в конце третьей эры. И попытки ярла ради собственного народа, или вернее из своих собственных интересов, сыграть в политику не должны были трогать сердца Императора прошлого. Как бы эту не звучало лицемерно и как бы руки самого Мартина не были обагрены кровью.

Балгруф тихо выдохнул, когда оказавшийся на столе дневник был пододвинут поближе к нему. Потомок рода Олафа и королевской династии Камберлендов прекрасно владел собой, достаточно быстро надевая на бледной лицо маску спокойствия. Откинувшись на высокую спинку, правитель Вайтрана с некой ленцой прошелся пальцами по коже, сжимаясь на обложке.

– Я попрошу ярла Балгруфа открыть последнюю страницу этого дневника, читая последние записанные в него строки. – попросил между тем Риг, с видимым имперцу сожалением всматриваясь в знакомые им черты белоснежного лица монарха.

Галереи затихли, после чего полные любопытства многочисленные взгляды зевак и представителей газет устремились на ярла. Тот же, с фальшивым бесстрашием приподнялся с кресла, расправляя свои плечи. Гордая, будто бы вдолбленная Хай-Роком или Алинором, осанка придала слегка полному телу величие, в то время как голубые глаза с лживым торжеством пробежались по фигурам собравшихся, почти сразу же обращаясь к тексту:

– Эйла…я много думал о том дне, спрашивая себя почему случилось так. Видят Боги, если бы…если бы ошибку можно было бы исправить, убеждая ее остаться. Убеждая, что сожженные мосты еще не поздно восстановить. Однако, она ушла…в отчаянии, боли, одиночестве…ушла, нанося удар по моему сердцу. Жалею ли я об этом? Быть может, лишь в том, что не смог остановить ее. Впрочем, подобное теперь пустое. Убийство должно быть наказано…Малик, бесшерстный щенок…чистый, талантливый, обласканный ярлом и Кодлаком, я встречусь с ним, сегодня, возле кузни. Жребий брошен, тогда как мою ошибку или торжество увидит уже будущее.

Ярл замолчал, ненадолго погружая зал в полную тишину. Мартин знал строчки дневника, успевая изучить доказательство накануне процесса. Последняя запись убитого действительно трактовалась не в пользу Малика, показывая сожаление убитого горем человека, решившего разделаться с убийцей. Многое в словах мертвеца действительно можно было принять в качестве оправдания глупости безрассудства. Так бывший священник не мог не отметить прослеживающийся в строчках нежности любящегося, тоскующего сердца, чей поступок отдавал безумием, охватившим не так давно самого драконорожденного.

– Ярл Балгруф, записи дневника достаточно ясно говорят о том, что Скьор собирался встретиться с Маликом. – проговорил между тем Риг, обращая свой взгляд на кивнувшего в знак согласия норда.

Фальшивое спокойствие отражавшиеся в движениях правителя монарха могло обмануть галереи, однако сидевший вблизи Мартин краем глаза видел, как все еще бледный ярл пытался отыскать в строчках, способные отразить нападение защитника, доказательства собственной правоты. Видел чужое беспокойство и Риг, чьи золотые глаза вспыхнули знакомыми, словно бы отражающими мистический Этериус, искрами. Мартин знал подобный взгляд, любя его всеми фибрами своей души. Живой, сверкающий подобно путеводной звезде, искренний, окончательно перевернувший своим разумом доску – именно в такие моменты Риг сбрасывал с себя очаровывающую кроткость, ненадолго являя миру свой, скрывающийся под стенами воспитания, характер и превращаясь в греющее союзников и обжигающее противников пламя. Опасное в своей фантазии и последствиях для мира, смелое в своих идущих от простого наития поступков и удивительно прекрасное в своих намерениях.

– Однако, многие признают, что подобные строчки поднимают в сердце вопрос: почему? – сказал Риг, демонстративно обводя взглядом галерии. Подобно зевакам и стачивающим кончики перьев перьев газетчикам Мартин с замершим сердцем наблюдал за тем как внимательно проходят золотые глаза по лицам, возвращаясь к молчаливому Балгруфу. Хищная, будто бы вышедшая из пламени Обливиона, застыла в уголках тонких губ, в то время как мягкий, отдающийся в разум голос спросил: - Почему, взрослый, знающий возможные последствия человек, решил встретиться один на один с убийцей? Почему он не сказал об этом никому, доверяя свои тайны лишь дневнику, который могли и не найти?

– Влюбленные порой поступают безрассудно. – ответил на вопрос защиты хмурый ярл. Наклонившаяся к его плечу рыжеволосая Айрилет, на весьма грубом, непонятном бывшему священнику нордике, быстро зашептала что-то правителю Вайтрана, заставляя его едва заметно кивнуть. Внимательный взгляд всмотрелся в фигуру бывшего архимага Сиродила, после чего под согласный, проходящий по залу гул, ярл проговорил: – Многие знали, что убитых Эйлу и Скьора связывали особые отношения, далекие от дружеских или наставнических. Желание отомстить убийце…

– Или изящная попытка самоубийства. – прервал мысль Балгруфа бретонец, мгновенно осекаясь, после чего в почтении склоняя перед супругом голову. – Прошу прощения за дерзость, мой господин. Мои бездумные слова являются лишь стремлением защиты защитить невиновного.

– Я прошу впредь Вас быть внимательнее, позволяя каждой стороне суда высказать свои мысли. – произнес, мягко склонивший голову, драконорожденный, сразу же добавляя: - Впрочем, я понимаю Вашу мысль. Попытка самоубийства или же желание отомстить убийце подводят действия обвиняемого к самозащите, что в наших реалиях, является оправданием произошедшего. Однако, это не снимает обвинения в убийстве соратницы Эйлы.

Мартин замолчал, понимая, что слова супруга пусть и звучали похожими на правду, были лишь предположением. Несмолкаемый гул перешептывающихся голосов, да царапающих бумагу перьев все сильнее убеждал бывшего священника в сомнениях собравшихся. Краем глаза имперец видел мелькнувшую неуверенность на лице пожилого судьи, в то время как все еще склонившаяся к уху Балгруфа Айрилет беззвучно раскрыла рот, говоря о чем-то хмурому господину.

– Тогда позвольте мне посеять сомнения и в этом обвинении. – попросил супруга Риг, заслуживая в ответ молчаливое отразившееся в жесте, согласие. – Под ликами всевидящих Богов, с разрешения представителя Императорского правосудия, я призываю сюда соратницу Ньюду Каменную Руку, рожденную в Камне Шора.

Нескончаемые шепотки вновь прошлись по залам Йоррваскра, в то время как внимательные взгляды остановились на покинувшей ряды соратников молодой нордке. Одетая в обитые рыжеватым лисьем мехом доспехи, достаточно молодая нордка была узка в плечах, тогда как лишенная видимых мышц фигура отдавала худобой и изяществом меров. О крови мера ясно свидетельствовала и острота черт лица, исписанного алыми, напоминающими морду волка татуировками, чьи раскрытые симметричные пасти проходили по бледным, практически серым, скулам. Прозрачные, подобные голубым сапфирам глаза не были привлекали к себе взгляд, тогда как сопоставимый с имперцами рост разбивал теории драконорожденного о крови низких босмеров или высоких альтмеров.

Скрывающая свою голову за похожим на нордскую корону железным шлемом девушка встала подле Рига, смело смотря прямо перед собой. Под взглядами собравшихся вознесшийся герой обошел деву со спины, терпеливо наблюдая за тем как та по-военному выпрямляясь¸ расставляя руки по швам. Самый молодой архимаг Сиродила выжидал, беспокоя вызванную им нордку и щедро подкидывая дрова в пламя всеобщего любопытства.

– Пред ликом всевидящих аэдра, клянетесь ли Вы говорить правду, какой бы болезненной и нелицеприятной она не была? – внезапно спросил у Ньялы бретонец, заставляя ту от неожиданности вздрогнуть всем телом. – Клянетесь ли Вы в соответствии с Имперским правосудием, перед ликом благословенной крови Дракона искренне ответить на наши вопросы?

– Клянусь. – рефлекторно проговорила соратница, позволяя драконорожденному услышать резкий, немного низкий женский голос.

– Вы были одной из тех, кто мог наблюдать отношения Эйлы и Скьора вблизи… - сказал без долгих раздумий Риг, позволяя собравшимся заметить то, как низко склоняет свою голову нордка. – Прежде, чем я перейду к своему допросу, не могли бы Вы ответить мне, как проявлялись их близкие отношения?

– Они…они жили вместе. – начала говорить Ньяла, словно бы выдавливая из себе короткие фразы. – Ходили на…ночную охоту. Скьор…с ней он был…мягким. Эйле же…ряьно заботилась о его репутации.

– Едва перешедшая порог семнадцати невинная дева и шагнувший за пятьдесят, вдовец и наемник времен Великой Войны. – услышал Мартин тихий голос сидящего рядом судьи. – Подобное было бы обычным среди аристократии или меров, но никак не среди уважаемых Скайримом воителей.

Слышавший слова старого босмера Балгруф заметно поморщился, в то время как драконорожденный не смог не признать чужую правоту. В его времена подобная разница в возрасте никого бы не удивила, принося с собой лишь вежливые улыбки, да ничего не значащие пожелания процветания и плодовитости. Разница в возрасте…быть может в каком-то ином мире существовали законы против подобных законов, однако знавший меров, людей и подобных зверей смертных Тамриэль обычно подчинялся воле глав знатных родов или же рушащих преграды времени чувств.

– Вы помните день, когда было найдено тело Эйлы? – поинтересовался между тем Риг, начиная свой допрос.

– Да. – коротко ответила Найла, не задумываясь склоняя свою голову перед взором императорского правосудия.

– Помните ли Вы реакцию Скьора? – задал новый вопрос Риг, заставляя бывшего священника нахмуриться.

– Он…я ждала от него иного. – проговорила задумчиво Найла, на несколько секунд погружая зал в тишину. Сапфировые глаза нахмурились, позволяя смотрящему на свидетельницу Мартину увидеть проскользнувшие на лбу глубокие морщины. – Когда Эйлу нашли, он был молчалив…он избегал смотреть на нее. Ушел слишком быстро, не являясь на ее похороны.

– Скорбел ли он о ней так, как говорят строки его дневника. – продолжил свой жестокий допрос вознесшийся герой.

– Кажется…кажется он заперся на несколько дней в своих комнатах. – произнесла неуверенно девушка, направляя шепоток зевак в новое русло. Сама же Найла нахмурилась, в задумчивости говоря: - Однако я…он слишком быстро вышел. Наблюдал за Маликом, задавал какие-то вопросы остальным. Атис…я краем уха слышала слухи о том, что Скьор говорил с ним о Мефале.

Хеймкср поднял свою руку, выражая протест. Укрытая тканью светло-коричневая, отдающая желтоватым ткань мантии, фигура желала высказаться, разбивая слабые доводы вознесшегося героя. Сталь септимовских глаз наполнилась смертельным холодом, после чего бывший священник проговорил:

– Защита желает уточнить у свидетеля что-нибудь еще?

– Не сомневайтесь. – произнес с невольной улыбкой супруг, задерживая свой взгляд на обвинении. – Ньяла, я хотел бы спросить о ночи убийства Эйлы. Не спешите отвечать, обдумайте мой вопрос тщательно. Припоминая каждую мелочь.

– Я постараюсь. – сказала с видимой неуверенностью нордка, все еще стоя перед ними подобно мраморной статуе альтмеров.

– Насколько я знаю, в ту ночь весь Вайтран праздновал смерть угрожавшего городу дракона. – продолжил говорить Риг, неосознанно сжимая руки в кулаки.

Простиравшаяся между супругами связь дрогнула, принося с собой чужое беспокойство. Вознесшийся герой знал о поступках бывшего священника, пытаясь прогнать из своего разума видения бездыханного, уничтоженного силой монстра, смертного тела.

Дракон в душе имперца вновь закричал, а неосознанно дотронувшийся до связи драконорожденный, пропитал их узы сожалением. Быстрые, казалось бы, не занимающие лишние секунды мысли проходили мимо них, передавая образы чужих слов и лишенные проблеска лжи чувства.

– Смерть Эйлы по свидетельствам священников Аркея наступила в период с трех до четырех часов утра. – сказал между тем Риг, позволяя себе понимающую, проявляющую видимое нежелание подобных жертв, улыбку. С трудом удержавшийся на своем месте Мартин с теплотой дотронулся до уз, вслушиваясь в продолжившийся допрос: - Малик…подозреваемый, где он, по Вашим воспоминаниям, находился в тот день?

– Подле ярла. – не задумываясь проговорила Ньяла, внезапно содрогаясь всем телом. Низкий, резкий голос молодой девы внезапно стал еще ниже, принося в самом конце легкую хрипоту. – Я помню, как он служил ему виночерпием. Он пил с нами, пил с Кодлаком и наполнял кубок ярла. Он кричал тосты во славу Талоса, Девяти и Шора…он боролся с нами, пытаясь проявить свою удаль…после чего почти в беспамятстве ушел с Вилкасом, вызвавшимся довести новую кровь до комнат.

– Хорошо. – кивнул с улыбкой бретонец, переводя свой взгляд на галерею. Выждав немного, воплощение Шеогората мягко поинтересовалось: - Что же Эйла? С кем ее, отвергнутую, обвиненную в смерти собрата, видели в последний раз. Был ли это мой подзащитный? Слышали ли Вы когда-нибудь от Вилкаса то, что они встретились с Эйлой?

– Вилкас…он в своем горе обвинил ее до праздника. – хмурилась Наьяла, чьи сапфировые глаза внезапно затуманились туманом памяти.

Наблюдавший за нордкой Мартин молчал, видя в ее действиях очищающую, воздействующую на душу и память, ауру божества. Золота в глазах бретонца наполнилось мягкостью смертного, в то время как спустившийся с небес бог не смел торопить вызванную им свидетельницу, терпеливо ожидая ее слов.

Проносившиеся неуверенные шепотки любопытных стали подобны пчелиному улью, заглушающему скрип перьев. Позволяющей постепенно нарастающему беспорядку пройтись по залу Балгруф молчал, неотрывно смотря на застывшего на своем месте Малике. Обритый налысо редгард не вмешивался в процесс, позволяя своим защитникам вести дело так, как было им удобно.

– Я помню, что она молчала. – произнесла нордка, делясь с залом своими воспоминаниями. – Сидела где-то в углу этих залов. Молчала, бездумно выпивая кубки с элем…я помню, как видела подсевшего к ней Скьора. Но больше ничего.

– Обвинение хочет что-то спросить? – голова Рига благодарно склонилась перед девушкой, после чего он перевел свой взгляд на фигуру последователей Талоса.

– Найла, не могли бы вы вспомнить находилась ли Эйла в зале в тот момент, когда его покинули Малик и Вилкас? – вопрос Хеймскра отразился неуверенностью на женском лице.

– Я не уверена, но кажется в тот момент она уже ушла. – ответила с видимым сомнением свидетельница, позволяя тому задать новые вопросы.

– Значит ушедший после убитой Малик мог отправиться именно за ней? В его силах была возможность выпытать у Вилкаса местонахождение комнат Йоррваскра, находя после Эйлу?

– Мог. – подтвердила неуверенно свидетельница, поднимая новый гул шепотков.

– Больше нет вопросов. – произнес с низко склонившейся перед имперцем головой Хеймскр.

Мартин промолчал, обдумывая прозвучавшие, подталкивающие мысли к нужному направлению, предположения. Найла видела Эйлу с Скьором, не придавая расстроенной девушке должного внимания. Слухи об отношениях двух соратников, подтверждающиеся строчками чужого дневника… неудивительно, что именно этот собрат по оружию оказался подле скорбящей, одинокой девушки.

Однако, отчего-то услышанные строки смущали его. Скьор не был похож на скорбящего, вместо это он будто бы обвинял мертвую Эйлу. Сожженные мосты, желание чтобы она осталась, нанесенная на сердце рана – отчего-то именно эти слова не давали бывшему священнику покоя. Скьор сожалел о смерти Эйлы, однако не было ли в этом второго дна?

Глаза драконорожденного коснулись зачарованного, безмолвного щита. Члены круга избегали его, путешествуя по канализациям…избегая проходить через то, что могло звоном и сиянием объявить о влиянии даэдра…

– Занимательно. – произнес между тем Риг, проходясь взглядом по залу. Упрямый, будто бы поймавший обвинение в ловушку, бретонец не сомневался, высказывая новую мысль: - Ньяла, прежде чем я отпущу Вас, не подскажите: комнаты Эйлы находились на улице?

– Нет. – с непониманием отозвалась девушка.

– Вспомним об обстоятельствах смерти Эйлы. – продолжил говорить вознесшийся герой, окончательно завладевая вниманием присутствующих. – Почти мгновенная смерть наступила в период с трех до четырех часов утра в результате падения на камни с большой высоты. Именно этот момент стал причиной того, что убийство сперва приравняли к самоубийству.

Бывший архимаг Сиродила замолчал, позволяя собравшимся в Йоррваскре осмыслить направление мысли. Протяжный гул шепотков поддерживал бретонца, признавая справедливость его слов. Побледневшие лица и раскрывшиеся глаза не сводили своего взора с вознесшегося героя, позволяя Мартину увидеть, как некоторые из зевак или представителей имперских газет проследили ход мыслей его супруга, находя видимую уязвимость в словах жреца Талоса.

– Удивительна как избирательна память пьяного, в первый раз посетившего священные залы, человека. – сказал задумчиво Риг, нанося свой удар по обвинению. – Удивительно, что принятый поздним вечером в соратники молодой человек, отметивший это событие так как должно в кругу «братьев и сестер по щиту» проделал путь из своих комнат до комнат Эйлы, убеждая ее выйти на улицу. Или же, зачем-то покинул свою комнату, выбираясь на улицу и скидывая девушку на камни. Я прошу присутствующих подумать, давая себе ответ на вопрос: зачем? К чему такие трудности для нового в организации человека? Какой в этом смысл?

Невольно Мартин обратил свой взгляд на бледного, молчаливого ярла. Задумчивый, ищущий выгоду взгляд не отрывался от спокойного Малика. Дракон в душе бывшего священника вновь зарычал, оставляя в его разуме вопрос о мотиве. Какой мотив был у Малика? Почему редгард убил ту, кого видел третий раз в жизни?

Похоть? Попытка удовлетворить свои потребности? В пьяном разуме действительно могла зародиться подобная идея, завершившаяся случайным убийством…драконорожденный знал, что его знакомство с Маликом было коротким и он не мог с уверенностью говорить о характере уроженца Хаммерфелла, однако имперец видел, как редгард общался со всеми девушками, которые встречались на их пути. Он очаровывал их, уважал, как и любой уроженец бескрайней пустыни Алик’р восхищался храбростью воительниц и вставал на защиту мягких, лишенных видимых шипов, дев. Но в его жестах или мыслях не было похоти, которая под воздействием эля могла привести к необдуманным поступкам.

Даэдропоклонничество? Мартин едва сдержался от того, чтобы прикусить губу. Редгард ненавидел последователей принцев даэдра, упрямо пытаясь заставить верующих отвернуться от проклятых вод Облвиона. Могла ли Эйла поделиться с ним своей тайной, вступая в спор…когда она не была уже оборотнем, когда узнавший бы о снятом проклятии Малик первым бы поддержал нордку, восхищаясь ее решимостью и силой воли. Если только умершая соратница не проговорилась о членах круга крови, пытаясь остановить грядущее кровопролитие…отчего не наступившее после смерти Эйлы, но наступившее через несколько месяцев после смерти Скьора.

– Я отвечу вам, что у моего подзащитного не было мотива для убийства. – услышал бывший священник громкие слова любимого супруга. – Но у кого же был мотив? Кто мог оскорбиться действиями, прошедшей через городские врата, Эйлы? Кто мог обвинить девушку в отступничестве от веры, подчиняясь шепотку Обливиона? И кого был рядом с ней последним? Найла, после произнесенных сегодня слов, не могли бы Вы назвать мне пришедшее Вам на ум имя?

– Скьор. – тихо сказала Ньяла, заставляя шумящих зевак локтем задевать соседей в попытке спросить у них названное имя. Эхо имени убитого проходило по стенам зала, будто бы окончательно снимая с Малика первое обвинение.

– У меня больше нет вопросов к свидетельнице. – обратился к имперцу Риг, заставляя бывшего священника кивнуть супругу.

– Доводы защиты звучат убедительно. – проговорил в ответ Мартин, переводя свой взгляд на фигуру жреца своего предка. – Обвинение хочет что-то добавить?

– Обвинение просит Мартина Септима перейти к рассмотрению второго обвинения. – со смирением произнес слуга бога Войны, почтительно склоняя перед имперцем голову. Сразу же после этого, скрытая под капюшоном голова, обратилась в сторону сидящего редгарда. – Я прошу Малика из Сентинеля ступить под взор благословенной крови Дракона, рассказывая без утайки то, что случилось с соратником Скьром.

Вернувшаяся на галереи Ньяла задумчиво следила за тем как бесстрашно огибает стол уроженец Хаммерфелла, вставая перед очагом. Оказавшийся справа от него Риг мягко кивнул смертному, показывая тому свою поддержку. Одновременно с этим, Мартин увидел мелькнувшее в толпе лицо обеспокоенного, борющегося с дрожью в теле Мариона, чьи беззвучно шевелящиеся губы будто бы пытались напомнить себе формулу покоряющего время заклинания.

– Пред ликом всевидящих аэдра, клянетесь ли Вы говорить правду, какой бы болезненной и нелицеприятной она не была? – повторил вопрос Рига жрец Талоса, наблюдая за тем как гордо поднимает обритую голову темнокожий человек.

– Клянусь в этом сердцем и душой, да покарает меня Талос, если я посмею солгать перед Его ликом или взором Его крови! – с жаром, пылающего искренностью сердца, воскликнул Малик, прикладывая сжавшуюся в кулак правую руку к груди.

Мартин кивнул, понимая, что, вызвав на место свидетеля, давшего клятвы Богам, Малика жрец предка ускорил процесс. Правильные вопросы, искренние, неспособные к лжи ответы достаточно быстро могли оправдать редгарда…дракон в душе имперца знакомо зарычал, а сам смертный не удержался от того, чтобы бросить взгляд на Балгруфа. Чего он добился, разрешая подобный суд, в соответствии с традициями уступая место так кстати подвернувшемуся Септиму, позволяя им приносить клятвы Богам…будто бы играя какую-то роль, становясь похожим не на одного из ярлов Скайрима, а выросшего в замке Хай-Рока принца. Искренне бледнея и вздрагивая так, будто бы он не знал о том, что в сердце его владения поселились культисты Хирсина…будто бы проблема была не в честном, вечно занятом проблемой драконов ярле, а в ком-то другом…обманувшем, не донесшим по какой-то причине информацию.

– Скьор подошел ко мне внезапно. – услышал имперец, отвлекающий от мыслей, голос союзника. – Говорил о том, как Кодлак и члены круга ценят мой вклад в их братство. Утверждал, что за короткое время я, словно посланный Богами воин Совнгарда, сумел завладеть сердцами всех братьев и сестер по оружию. Твердил о том, что они прислушиваются к моему мнению, а мое мастерство клинка превосходит умения всех, кого он видел. Восхищался моей репутацией во владении, говоря, что именно такие люди нужны Соратникам. После он пригласил меня вступить в круг крови.

– Почему приглашение пришло от члена круга, а не от Предвестника? – оборвал рассказ редгарда внезапным вопросом Хеймскр.

– Мне сказали, что Кодлак был занят противостоянием с нападающим на наших парней Серебряной Руки, организацией беспринципных наемников, чью репутацию можно сравнить с истребленной когда-то компанией Черный Лес.

– Продолжайте. – кивнул служитель Талоса, проходясь скрытым под капюшоном взглядом по шумящим галереям.

– Он сказал, что посвящение в круг – сложный, передающийся из эры в эру, обряд, проводящийся при полной луне в скрытой от посторонних глаз зале. Он отвел меня к тропе, ведущей к Небесной Кузне. Там, среди камней, при свете полной луны ровно в полночь на несколько секунд появилась скрытая от посторонних глаз дверь.

Гуляющие по залу шепотки стихли, оставляя лишь скрип пишущих перьев. Бледные, расширившие глаза в искреннем удивлении Соратники не сводили своих взглядом с собрата, со слабой надеждой пытаясь услышать в его словах нотки неудачной шутки.

– Он провел меня…это было святилище, древнее как сам Йоррваскр. – продолжал говорить Малик, мрачнее на глазах от навалившихся на него воспоминаний. – Он назвал это место Нижней Кузней, местом где обсуждают вопросы…вопросы, которые не должны касаться ушей братьев и сестер по оружию. Вопросы, о которых не должен знать ни ярл, ни верховный король, ни наместник всевидящих Богов. Место, несущее в себе магию. Древнюю, опасную, превосходящую способности живущих в нашей Империи людей и меров.

– Как выглядел тот зал? – вновь прервал редгарда Хеймскр, напрягаясь всем телом.

– Темный, высокий, окруженный сверкающими мрачным, подобным свету алой луны, алтарями. – незамедлительно ответил на вопрос уроженец Хаммерфелла. – Я помню светящиеся глаза смотрящего на меня медведя. Помню морду распахнувшего пасть волка и величественного оленя. Не смог бы забыть гигантского лиса, рядом с которым была возведена статуя мужчины с копьем. Везде…на каждом алтаре были…вершину каждого изображения украшали настоящие оленьи рога. Я…в небольшом углублении правой стены на бархате лежал череп…волчий череп. И чаща, огромная каменная чаша, в центре зала, пахнущая кровью.

– Что было дальше? – напомнил о себе посерьезневший на глазах Балгруф.

– Он закрыл за нами дверь, подводя меня к чаше. – продолжил свой рассказ Малик, не замечая тихих вскриков впечатлительных зевак. – Я…признаюсь я слабо помню, что он говорил в тот момент…я помню слова о даре, благословлении, дающем доблесть и силу, что именно последователи Хирсина обладают в Скайриме реальной властью.

– Что Вы сделали тогда? – мягко поинтересовался Риг, в знак поддержки касаясь кончиками пальцев чужого плеча.

– Я отказался. – честно ответил Малик, не скрывая мрачного взгляда темных глаз. – Сказал, что доложу обо всем ярлу, что раскрою правду о даэдропоклонничстве остальным. Дам им то, чего они были лишены. Выбор, которого они оказались лишены. Защиту от…этого дара, знание того, о чем их могут попросить. Тогда…тогда Скьор обратился, нападая на меня. Я убил его, оставляя его тело в святилище.

Малик замолчал, давая заполненному залу Йоррваскра обдумать его слова. Поступок уроженца Хаммерфелла был понятным и в основе его лежал страх. Ужас перед обращением и знанием того, что в случае отказа он никогда бы не покинул святилище Хирсина. Отчаяние перед обманом, где каждый новый Соратник – близкий сердцу благородного воина брат или сестра по оружию может оказаться на его месте. Предавая себя, свою веру…вручая всего себя в руки принца даэдра или же погибая ради сохранения древней тайны.

Даэдропоклонничество не одобрялось на землях Империи, однако неофициально граждане Тамриэля имели право верить в любого, откликающегося в сердце бессмертного. Пока вера не несла в себе угрозы, пока культы не убивали невиновных, устраивая кровавые жертвоприношения и не пытались разрушить барьер, открывая Врата в Обливион, Империя была терпелива. Правительство позволяло строить храмы, позволяло деятельность проповедников, смотря сквозь пальцы на некоторые особенности чужой веры…прося в ответ лишь об уважении к законам и понимании к ценности чужой жизни.

– Значит вы не помните точных слов Скьора? – спросил у него тем временем Хеймскр, заслуживая в ответ недовольные возгласы зевак.

– Не помню. – согласился Малик, не обращая внимание на то, какой вред могли принести его слова.

– Простите, но это не снимает со Скьора факта нападения. – произнес спокойно Риг, заслуживая в ответ одобрительные возгласы любопытных.

– Позвольте, мне добавить, что смазанность воспоминаний может присутствовать и в действиях обвиняемого. – вступил в слабое противостоянии с спустившимся божеством смертный служитель. – Клятвы отрицают возможность лжи, но познавшая сильное…впечатление память могла исказить события того дня, утаивая нас истину. Ненависть Малика к даэдра широко известна.

Защитник и обвинитель молчали, смотря друг на друга в течении нескольких долгих минут. Бывший священник признавал, что любая озвученная версия имела право на существование, что, впрочем, не отменяло предыдущих слов и прозвучавших вопросов. Слова Рига звучали для драконорожденного логичнее, являя его взору как мотивы поступков. Однако, простых предположений было недостаточно и для нового оправдания Малика нужны были более веские доводы, не оставляющие ни тени сомнений.

– Может ли защита как-то дополнить свои слова? – спросил Мартин, обращая свой взгляд на улыбнувшегося ему супруга.

– Защита может доказать слова обвиняемого. – уверенно объявил не слишком активно участвующий в процессе Рахир. Рубиновые глаза данмера прошлись по галереям, после чего жрец проговорил: – Многие присутствующие знают, что наш Владыка, милосердный, божественный Ригель дарует нам особые силы. Мы – защитники и проводники душ, живых и мертвых. Мы слегка чувствуем эмоции и ложь живых, даруя им успокоение. Мы ищем неупокоенные души умерших, прероваживая их к не заметившему их из-за занятости Господину.

– И Вы не почувствовали в Йоррваскре неупокоенных душ. – заметил в ответ слуга бога Войны.

– Некоторые могут чувствовать больше. – спокойно проговорил вознесшийся герой, привлекая к себе новые взгляды. – Если знать, что искать, если вслушиваться в шепот разорвавшейся в муках выбора души, то обнаружить ее не составляет труда. Эйла…Скьор их можно назвать спорными душами, чей конец оставил их на перепутье. Но там, где Эйла из последних сил искренне отреклась от Хирсина, исцеляясь от его дара, Скьор до последнего хранил в себе кровь зверя. Он винил себя до последнего, желая наказания, боясь своей смерти и не желая ступать туда, где могла оказаться убитая им девушка. Боясь посмотреть в лицо той, кого он убил и о чьей смерти он искренне сожалел. Боясь ступить в те месте, где бывший хозяин сполна отплатил бы ему за последнее предательство. Именно это разорвало его душу, оставляя ее здесь.

– Найти же слабый осколок, сложнее чем увидеть целую, неупокоенную душу. – завершил за своим господином Рахир, практически сразу же задавая Трехликому Богу вопрос: – Пред ликом всевидящих аэдра, клянетесь ли Вы говорить правду, какой бы болезненной и нелицеприятной она не была?

– Клянусь своими сердцем и душой в том, что, увидев воспоминания и почувствовав последние эмоции неупокоенной души, я передам их без искажений. – принес новую клятву любимый супруг, заставляя Мартина неосознанно задержать в беспокойстве дыхание. Мягкое, полное заботы прикосновение к связи несло с собой молчаливое обещание, заставляя имперца с тяжелым сердцем кивнуть, вслушиваясь в просьбу: - Позволит ли суд призвать душу убитого соратника Скьора, просматривая его воспоминания и оправдывая тем самым обвиняемого?

Мартин вновь молча кивнул, понимая, что не в силах озвучить свое согласие только-только начавшему свое восстановление Ригу. Дракон в душе бывшего священника недовольно урчал, в то время как всмотревшиеся в лицо спустившегося божества серые как сталь глаза искали в любимых чертах признаки утомления.

Они обговаривали этот момент, договариваясь, что в случае нужды бретонец вмешается. Подобный поступок был для дела, а полностью владеющий своими способностями Риг не раз и не два проворачивал подобные трюки в прошлом. Не будучи божеством, он совершал невозможное, не теряя с окутанными его клятвами своих знаний и способностей. Народ… Империя… барьер… клятвы… личность – подобное было необходимо и как бы Мартин не желал остановить бретонца, то было его выбором, совершенным ради блага Империи и достоинства Императорской семьи.

– Присядьте. – коротко сказал супругу драконорожденный, становясь лишь очередным пристальным взглядом.

Под скрип перьев Риг оставил стоящего у очага Малика, возвращаясь к столу защиты. Золотые глаза бретонца закрылись, как только он присел на стул, откидываясь на высокую спинку. Выбившиеся из высокого хвоста серебряные пряди знакомо упали на прекрасное лицо, позволяя бывшему священнику увидеть лишь слегка нахмурившиеся брови. Тихое, размеренное дыхание не доходило до ушей драконорожденного, внимательно следившего за тем как его супруг с каждой новой секундой все сильнее становится похож на, созданную благословленным Кинарет мастером, холодную, безжизненную статую.

– Редгард стоял перед ним. – внезапно проговорил безэмоционально бретонец, сжимая руки на подлокотниках стульв. Напрягшаяся фигура вознесшего героя погрузила Йоррваскр в окончательную тишину, где затих даже шум зачарованных перьев. – Насмешка, превосходство, гордость и интерес…он видел в нем страх и отчаяние. Наслаждался его недоверием, которое так часто бывало на лицах тех, кто узнавал тайну круга крови. Ожидал его выбора, готовясь к любому исходу. Вызов, оскорбление, поднимающийся в душе страх, но понимаем того что все зашло слишком далеко. Он проливает свою кровь в чашу, говоря с благоговением в то, что до сих пор, несмотря на отвращение, приятным теплом греет его сердце. Сила, власть, смелость и внимание Хирсина, когда-то это было ему в радость, а сам он не ставил под сомнения приказы князя Охоты. Когда-то он винил ее…Эйлу в том, что она оступилась…что ее вера оказалась недостаточно сильна и в миг слабости, в миг битвы она приняла в свое сердце иного Бога, с радостью избавляясь от дара. Винит ее до сих пор, но…знает, что если бы подобрал иные слова, если бы позволил себе мягкость, а не резкость, то она вернулась бы к Хирсину, простившему бы ее помутнение. Не разбила бы своим поступком его сердце, пробуждая в нем совесть и сожаления. Он говорит о даре, наблюдая за реакцией щенка, который медленно продвигается к выходу. Он давит, специально давит, не позволяя ему уйти в нейтралитет. Или согласие или бой. Иного выбора нет. Убийство должно быть наказано…убийство должно быть наказано…убийство должно быть наказано.

Риг словно заведенный повторял одну фраза, раскрывая сияющие расплавленным золотом глаза. Пустой, смотрящий будто бы сквозь Мартина взгляд был знаком имперцу, знавшему что супруг, впитывал в себя воспоминание чужой души, исцеляя ее боль и препроваживая на острова. Сбившиеся дыхание вознесшегося героя беспокойством окутывало сердце Императора прошлого, заставляя того в страхе вцепиться в связь, безмолвно зовя душу супруга. Тепло, любовь, забота и нежность…Мартин скрывал свое волнение, пытаясь поддержать героя своими силами, едва удерживаясь от того, чтобы, забыв обо всех обогнуть стол, присаживаясь перед возлюбленным, беря его руки в свои.

Резко выдохнувший внезапно бретонец прикрыл глаза, медленно выравнивая дыхание. Бездумные слова стихли, оставляя зал в погруженным в наряженную тишину.

– Обвинение хочет сказать что-то еще? – спросил Мартин, чувствуя в своем голосе хрипоту беспокойства.

– Оборотень Скьор сам виновен в своей участи. – признал свое поражение слуга Талоса. – Обвинение просит благословенную кровь Дракона снять с Малика из Сентинеля обвинения в убийстве Эйлы и Скьора, прося лишь прояснить моменты по делу соратника Вилкаса и Предвестника Кодлака Белой Гривы.

– Защите нужен перерыв? – с плохо скрываемым волнением спросил Мартин, игнорируя взгляд и просьбу Хеймскра. Внимательные взгляды и вновь наполнившие зал шепотки мало волновали драконорожденного, желающего лишь услышать голос любимого, явно уставшего после соединения душ, супруга.

– Мы готовы продолжать. – произнес спустя несколько секунд посмотревший на имперца Риг.

Мягкая, коснувшаяся глаз, улыбка нашла свое отражение на прекрасном лице, в то время как позволивший себе убрать за уши выбившиеся из прически пряди герой успокаивающе прикоснулся к их связи. Внутренний зверь Мартин незамедлительно потянулся к родной душе, окутывая бретонца ощущениями защиты, в то время как внимательно прошедший по лицу бывшего архимага драконорожденный лишь смиренно кивнул.

– Обвинение действительно хочет услышать произошедшее с оборотнем Вилкасом или же сразу снимет свое обвинение, признавая то что имело место быть самозащита? – мгновенно поинтересовался Риг, упрямо обращая свой взор на скрытого мантией и капюшоном жреца.

– Предпочтем услышать, разбираясь в ситуации полностью. – последовал незамедлительно ответ Хеймскра, обращаясь вслед за этим к Малику. – Когда вы встретили Вилкаса?

– Он…Вилкас возник внезапно, появляясь из узкого, незамеченного мной ранее туннеля. – рассказал новую часть истории уроженец Хаммерфелла.– Я пытался выйти, когда он обнажил свой меч. Он кричал на меня, говоря, что я должен был смирить в своем сердце ненависть. Кричал, что лучше сам убьет меня, чем это сделают, обнаружившие Скьора остальные. Что я должен был сделать, зная, что или я, совершая грех, убью названного брата или брат убьет меня, сохраняя тайну и вскоре приводя новую жертву на закланье твари Обливиона?

Приятный, бархатный голос редгарда звучал с отчаянием, пробуждая в душе Мартина жалость. Обливион не щадил никого, подчиняя и заставляя обращать свои мечи против дорогих сердцу смертных.

– Я сбежал, понимая, что смогу остановить кровопролитие, если добегу до залов. – продолжал говорить Малик, крепко сжимая, расставленные по швам, руки в кулаки. Смотрящий в ало-золотое, играющее в очаге, пламя редгард будто бы вновь переживал произошедшее, являя всем то, что убийство Вилкаса не было преднамеренным. Полный вины голос разбившегося на части человека отлетал от стен, находя понимание в сердце драконорожденного: - Добежал до залов, моля Богов о том, чтобы в них были, способные удержать Вилкаса, свидетели. Я вбежал в зал вместе с ним, слушая как тот проклинает меня, крича о смерти Скьора, как пытается убить меня, бросая в этот очаг. Я…я просто хотел обезоружить его, заставить того отступить, но в итоге проткнул его насквозь…проткнул, пиная на рефлексах в очаг, где он умер.

– Думаю, обвинение не станет отрицать самозащиту. – произнес оставшийся за столом Риг, не пытаясь предпринять попытки для того, чтобы подняться.

Протянутая между супругами связь передавала сожаление вознесшегося божества, сочувствующего судьбе уроженца Хаммерфелла. Уставший, упрямо держащий иллюзию Риг больше не выпускал ауру, забывая о контроле или успокоении погрузившегося в громкий гул зал. Скрип перьев потонул в голосах, в то время как поднявшийся со своего места Багруф смог успокоить лишь половину беснующихся зевак.

– Императорское правосудие снимает с Малика из Сентинеля обвинение в убийстве оборотня Вилкаса. – громко провозгласил Мартин, одним лишь своим голосом привлекая к себе внимание собравшихся. Повернувший руку в призыве к спокойствию драконорожденный, пристальным взглядом прошелся по затихающим галереям, вслушиваясь в протяжный рев поднявшего голову внутреннего монстра. – Империя признает самозащиту, переходя к последнему обвинению – убийству Предвестника Кодлака Белой Гривы.

– Малик вам есть, что сказать? – с неожиданной мягкостью спросил у уроженца бескрайней пустыни Хеймскр, заставляя Мартина увидеть пустой, лишенный эмоций взгляд.

– Я не помню. – коротко ответил редгард, поднимая новую волну шепотков. Осознанность окончательно покинула черные глаза Малика, вновь повторившего: – Я не помню, как убивал Кодлака. Я стоял над его трупом, но не помню, как отрубал ему голову.

– Храм Ригеля может прояснить произошедшее? – спросил у Рига и Рахира ярл Вайтрана, вновь напоминая о себе.

Глаза Рахира неуверенно задержались на лице уставшего, сосредоточившегося лишь на иллюзии и словах защиты, бретонце. Откинувшийся на спинку герой казалось не был способен вновь проникнуть в чей-то разум, просматривая и исцеляя чужой разум. С замерзшим сердцем Мартин наблюдал за тем, как любимый супруг подчинялся ограничившим, ослабившим его клятвам.

– Обвинение вызывает Тильму Усталую, служащую служанкой священных залов Йоррваскра. – громко провозгласил Хеймскр, не дожидаясь ответа истощенной защиты.

Под взглядом Мартина к очагу шагнула низенькая старушка, чье светло-желтое, уходящее в пол, прямое платье подчеркивало иссохшую фигуру. Седые, редкие волосы пожилой, явно перешагунвшей порог восьмидесяти лет, нордки в свете очага казались имперцу слипшимися, в то время как выцветчишие, тонкие брови отвлекали внимание от узких, голубых глаз. Слегка потемневшая в отблесках света кожа скрывала многочисленные морщины грубоватого старого лица, неосозанно сосредотачивая внимание на тонкой, лишенной украшений, длинной шее.

Старая женщина глубоко поклонилась Мартину, позволяя тому заметить в ее взгляде застывшее благоговение. Вслед за этим, руки нордки сложились перед ней, обхватывая правой рукой запястье левой. Устремившийся в пол взгляд не поднимался, вслушиваясь в вежливый вопрос жреца бога Войны:

– Правда ли, что Вы слышали разговор между обвиняемым и Предвестником Кодлаком?

– Да. – хриплый, неприятный старческий голос для ушей Мартина звучал с каким-то раздражением. Небольшие, сжавшиеся в линию губы старухи поджались, после чего она с обвинением проговорила: - Кодлак отвел мальчика вниз сразу же как увидел, что тот не контролирует себя. Поглаживая его по плечу, подталкивая вперед, пытаясь вернуть в тело ушедший, разрушенный Вилкасом, разум. Я не прислушивалась, но слышала, как за закрывшимися дверями звучали крики. Кодлак, тихо пытался что-то объяснить…тогда как Малик…этот бедный, разбитый ребенок, твердил все про ярла. Он кричал, обвиняя себя в смерти Вилкаса, говорил, что не хотел, что просто хотел остановить, избавляя от внимания проклятых вод. Он был словно поцелованным Шеогоратом, то повышая, то понижая голос. А спустя время крики смолкли, после чего ворвавшаяся стража вывела закованного в кандалы Малика.

Мартин едва сдержал шумный вздох, понимая, что последние обвинение сложно было опровергнуть. Единственный слышавший все свидетель не внес в дело конкретики, говоря лишь о разбитом разуме, что можно было принять в качестве смягчающего обстоятельства, помещающего преступника на год под стражу. Сам Малик не помнил произошедшего, в то время как тревожить уставшего, способного в точности восстановить ход события, Рига имперец не желал. Способности представляющего защиту, страхующего божество Рахира были слабы, заставляя бывшего священника сомневаться в том, что верховный жрец Ригеля в храме Ватйрана сможет разобраться в ситуации.

– Если благословенная кровь Дракона позволит, то я призову под взор суда ученика Мариона Телви, урожденного члена Великого Дома Телванни, проходящего обучение в Винтерхольдской Коллегии Тайных Наук. – сказал с видимой лишь Мартину усталостью супруг, решаясь прибегнуть к последнему ненадежному средству.

– Позволяю. – дал свое согласие бывший священник, наблюдая за тем как вздрагивает Малик.

Бесшумные шаги молодого данмера не прошли незамеченными для развернувшегося уроженца Хаммерфелла. Темнокожий человек застыл, а его расширившиеся в безмолвном вопросе глаза остановились на сером лице вздрогнувшего мера. Фиолетовые глаза Мариона несколько раз моргнули, будто бы пытаясь прогнать видимое лишь ему видение. Прямая спина согнулась в традиционном поклоне, тогда как поднявшиеся на уровень груди руки соединились, накрывая друг друга. Прошедшая по тонким рукам, не способная скрыться за узкими рукавами, дрожь выдавала чужое волнение, причиной которому уже не были захватывающие аристократа видения. Все еще стоящая возле очага старая нордка придирчивым взглядом окинула худую фигуру, недоверчиво поджимая губы.

– Позвольте, насколько я знаю иных свидетелей в покоях Предвестника или в их вблизи не было. – взял слово Хеймскр, бросая быстрые взгляды на сидящих рядом с ним, мгновенно погрузившихся в материалы дела, служителей Талоса.

– К сожалению, Вы ошибаетесь жрец. – опроверг слова служителя Риг, тихо вздыхая, после чего поднимаясь из-за стола. Оперевшаяся о столешницу рука не прошла незамеченной для Мартина, увидевшего как мягкий взгляд золотых глаз успокаивающе касается его лица. Под новый виток удивленных шепотков бретонец уважительно склонил голову, беря слово: – Госпожа Тильва действительно была единственной, кто мог слышать крики из покоев Предвестника. В покоях действительно находилось два смертных, один из которых спокойно ушел за грань, в то время как второй лишен воспоминаний о том дне. Однако, несмотря на это мы все забываем об еще одном, самом важном свидетеле, видящем и слышавшем все, что когда-либо происходило в этом мире. Мы забыли о том, кто незримо наблюдает за жизнью как смертных, так и бессмертных, считая невозможным привлечь его к ответу. И сегодня, под ликом всевидящих Богов, я при помощи приглашенного сюда Мариона Телви, с разрешения благословенной крови Дракона хочу вызвать в качестве свидетеля само время.

Шепотки внезапно стихли, накрывая зал Йоррваскра мертвой тишиной. Стихшие перья замерли в воздухе, в то время как взгляды всех собравшихся устремились к молодому данмеру. Недоверие и удивление застыли на лицах граждан и гостей Вайтрана, медленно откликаясь приоткрывшимися ртами. Гул, сперва тихие похожие на жужжание пчел, очень быстро усилился, переходя в громкие, полные восхищенного неверия, крики. Наклонившиеся сторону затрещавшего, отбросившего новые тени, очага фигуры окунуло зал в безумие, заставляя охранявших местность стражей схватиться за оружие. Призывающие к порядку крики тонули в общем шуме, в то время как дракон внутри бывшего священника протяжно рычал, с каждой секундой раздражаясь все сильнее.

Сталь септимовских глаз коснулась трещащего, разламывающего черные поленья, очага, цепляясь за ощущение холода…холод, пустота, желание усмирить толпу, показывая им что не стоит превращать суд в хаос. Слабая, проникшая в зал, аура спокойствия коснулась лишь части собравшихся позволяя Мартину заметить бледного как смерть Рахира. Стоящий рядом со своим жрецом Риг не сводил своего взгляда с Мартина, будто бы спрашивая о него разрешение…разрешение на то, чтобы усмирить толпу, забывая о вложенной в их души и разум иллюзии.

– Fo. – спокойно выдохнул Мартин, прекрасно осознавая, что его действия могли привести к еще большему хаосу, начиная губительную для смертных давку.

Порыв холодного воздуха прошелся по залам Йоррваскра, касаясь горящего очага. Треск поленьев стих и громкие крики стихли, после чего под щелчок пальцев имперца комната погрузилась в полумрак, ярко освещая лишь фигуру поднявшегося с места драконорожденного, над чьей головой воспарила белоснежная сфера. Новая, появившаяся от щелчка Рахира сфера осветила покрывшийся льдом пол, тогда как из уст последовавшего примеру жреца Хеймскра вырвалось небольшое облачко пара. В полной тишине превратившийся в ледяную статую очаг едва заметно сверкал, отражая от себя искры заклинания света.

Новые щелчки пальцев поднимали к потолку новые сферы заклинания школы Иллюзии. Испуганные, застывшие на одном месте фигуры не сводили с Мартина взглядов, в то время как новый скрип пишущих перьев вновь проник в зал. Закрывший фигуру Мариона Малик скрестил руки на груди, не сводя с союзника раздраженного взгляда черных глаз. Выглядывающая же из-за спин данмера и редгарда Тильда пренебрежительно хмыкнула, задерживая полный ненависти взгляд на покрывшимся льдом полу.

– Благодарю. – холодно сказал драконорожденный, не удерживаясь от безмолвной, направленной Богам, благодарной молитвы. Мелькнувший на лицах зевак стыд мало тронул сердце смертного дракона, чей глубокий, создавший облачко пара, вздох продолжил процесс: - Теперь, когда порядок вновь вернулся в этот зал, суд желает услышать объяснения защиты.

– Для защиты это станет честью. – произнес спокойно Риг, вновь в почтении склоняя перед супругом голову. – Ученик Марион Телви на протяжении всей своей жизни изучал магию времени, добиваясь в ней небывалых доселе результатов. Многие жители Вайтрана знают о вкладе молодого господина Телви в битву против напавшего на город дракона. «А Вы Телванни, перебравшийся в Скайрим» - так кажется сказали, Вы, в тот день?

Вознесшийся Бог ненадолго замолчал, позволяя Мартину кивнуть, соглашаясь со словами супруга. Поддерживающие шепотки осторожно прошлись по галереи, когда зеваки или стражники начали тихо отвечать на вопросы несведущих. Пристальные взгляды собравшихся переместились на Мариона, после чего бывший священник услышал тихое: «Это точно он».

– «Так докажите, что Вы не просто маг, а маг из дома Телванни». – продолжил говорить Риг. – «Покорите время назло всем законам и правилам». Такими по разошедшимся свидетельствам были Ваши слова. Марион Телви действительно покорил время, становясь способным показать всем события прошлого.

– Это правда? – поинтересовался у молодого данмера Мартин, игнорируя недоверчиво-восхищенные шепотки галерей.

– Да, господин. – подтвердил слова вознесшегося героя Марион, на несколько секунд прикрывая вспыхнувшие глаза. Отошедший, вставший по левую руку от данмера, Малик позволил бывшему священнику увидеть худую, пытающуюся не дрожать фигуру мера, чьи слова, казалось бы, ловил весь зал: – Я могу в определенном месте разорвать ткань времени, создавая перед присутствующими образы того, что произошло в комнате.

– Насколько далеко Вы можете заглянуть в прошлое, являя нам картины произошедшего? – поинтересовался Мартин, игнорируя гул шепотков и ускорившиеся взмахи перьев.

– Пока моих сил хватит лишь на то, чтобы в течении нескольких минут увидеть определенное, произошедшее в течении трех недель, событие. – признался Марион, заслуживая в ответ громкие недоверчивые вскрики восхищенных зевак. Мелькнувшие на лице Малика неверие быстро сменилось невольным уважением, после чего редгард едва заметно кивнул.

Мартин поднял руку, призывая зал Йоррваскра к тишине. Слова молодого Телванни казались драконорожденному удивительными, а сам мог лишь представить к каким последствиям могло привести подобное открытие. Большинство провинций после этого суда вцепятся в бедного Мариона, пытаясь заполучить столь талантливого мага на свою сторону. Королевский двор, орден Клинков, Великие Дома Ресдайна, иные организации начиная от ордена Псиджиков и заканчивая присланными с других континентов шпионами, никто не оставил бы без внимания подобный бриллиант, понимая выгоды от союза и переданных знаний.

– Что Вам понадобится? – спросил у Мариона драконорожденный, окидывая задумчивым взглядом зал.

– Место и знание времени, когда произошло убийство. – проговорил Марион, поворачивая голову в сторону мягко улившегося в знак поддержки Рига.

– Вам предоставят все это. – уверенно произнес бывший священник, выходя из-за стола.

Подойдя к столу защиты Мартин протянул супругу левую руку, привычно переплетая их пальцы. Заботливо погладив костяшки прохладных пальцев, драконорожденный улыбнулся, сосредотачиваясь на жертвенности школы Восстановления. Мелькнувшие золото мягко прошлось по руке Рига, окутывая его тело слабым, убирающим истощение, сиянием.

– Я прошу представителей газет, стороны обвинения и защиты, а также ярла Балгруфа и верховного судью Вайтрана тана Лианиса Айриуна составить нам компанию, наблюдая за подчинившим время учеником Телви, показывающим нам события минувших дней. – величественно провозгласил Мартин, не скрывая своей улыбки.

Вставший про левую руку от имперца Риг мягко кивнул дрогнувшему Мариону, подзывая его к ним. Одновременно с этим под многочисленные шепотки, названные Императором прошлого фигуры, начали выходить к очагу. Оттеснившая любопытных зевак стража, пристально посмотрела на застывшего Малика, вынуждая драконорожденного проговорить:

– Малик из Сентинеля может занять свое место за столом защиты, ожидая нашего возвращения и вынесения окончательного приговора.

– Позвольте провести вас к покоям Предвестника. – произнес тихо Рахир, двигаясь в сторону, находившихся за столом представителей имперского правосудия, галерей.

Оттеснившая зевак стража выстроилась по обе стороны от невысокой, широкой лестницы, создавая небольшую ведущую вправо дорожку. Две массивные, изрезанные именами деревянные колоны украшали появившуюся перед глазами лестницу. Ведущие вниз каменные ступеньки освещались вбитыми в стену бараньими рогами, внутри которых виднелись небольшие, заполненные маленькими свечками, углубления. Тяжелая. Созданная из темного дерева дверь оказалась не заперта, поддаваясь сильному толчку Рахира.

Просторный, ведущий ко множествам закрытых дверей коридор сочетал в себе как камень, так и темное, будто бы попытавшиеся давным-давно сгнить дерево. Перетянутые канатами балки, создавали небольшие отверстия, за которыми виднелись квадратные, каменные углубления. Видневшиеся внутри ряды деревянных полок хранили на себя стальное оружие. Белоснежные бивни мантов, кругами проходили по темному металлу, свисающих с потолка люстр, освещая весь коридор приятным теплым светом. По алому словно пролившаяся кровь ковру проходил непрерывный узор переходящей друг в друга симметричной, золотой секиры. На одиноких, стоящих рядом с закрытыми дверьми, столиках в небольших блюдцах стояли потушенные свечи.

Тихие шаги слабым эхом отдавались от стен, знаменуя их продвижение по разветвленному коридору. Стук металла о камень, скрип перьев и почти беззвучные шепотки касались слуха Мартина, чья рука бережно сжимала руку любимого супруга, не решаясь отпускать его. Дракон в душе смертного рычал, а сам имперец никак не мог избавить свой разум от искреннего желания окутать Рига заслуженной теплотой и заботой.

– Стало легче, не трать напрасно силы. – попросил его внезапно Риг, наклоняя в его сторону голову.

– Уверен? – спросил в ответ Мартин, чувствуя, как наполняются нежностью, связывающие их узы.

– Твоя помощь, щит и неупокоенные души. – улыбнулся мягко бретонец, понижая голос еще сильнее. – К тому же усилий сейчас нужно прикладывать меньше. В остальном все сейчас сосредоточатся на Марионе. После у нас будет немного времени на отдых.

– Если я тебя понесу на руках… - слова бывшего священника вырвали из смутившегося, слегка покрасневшего супруга смешок, принося в связь смесь плещущихся в родной душе эмоций.

– То мне придется прикладывать усилия для того, чтобы никто не заметил чего-то, что могло бы бросить тень на репутацию благословенного Императора. – прошептал в ответ вознесшийся герой, разжигая в Мартине желание удивить общество, бросая на себя подобную тень. Зверь в душе драконорожденного предвкушающее зарычал, заставляя смертного приложить значительные усилия, в попытке прогнать из своего разума подобную мысль. Связь вновь дрогнула, после чего Риг произнес: - Не провоцируй пока клятву.

– После драконов. – дал быстрое обещание Мартин, вновь прикладывая усилия для того, чтобы не прикоснуться губами к прохладной коже изящных рук.

– Или, как только мы окажемся в безопасности знающих меня и тебя стен. – ответил ему с видимой радостью супруг, позволяя бывшему священнику ощутить всепоглощающие счастье, которое, впрочем, никак не выдавали спокойные слова: - Дело. Пока сосредоточимся на деле.

Покои Предвестника были разделены на две части, одна из которых представляла собой просторную, богато украшенную стойками с оружием, приемную. Другая часть, представляющая собой сами покои, находилась за закрытой, перетянутой железными цепями, дверью. Полностью каменные стены были лишены трещин времени, в то время как на раскинутом на полу ало-золотом ковре виднелись не отмытые бурые пятна пролившейся крови. Свисающая с потолка, одинокая круглая люстра покосилась влево, позволяя Мартину заметить на одном из венчающих металл бивней глубокую трещину.

Удобные, обитые на спинках и подлокотниках, деревянные кресла стояли вокруг круглого, расположенного у стены, стола. Парящая над головами зашедших белоснежные сферы осветили серебряные тарелки. Засохшие на них крошки хлеба почернели, в то время как на дне позолоченных кубков виднелись алые пятна. Распечатанная, стоящая посередине стола, круглая бутылка из зеленого стекла была наполовину пуста. За столом, на стене находилась пустующая стойка для оружия, над которой висела небольшая, покосившаяся металлическая полка. Отбрасывающие отблеск осколки уничтоженных бутылок упали за стол, частично задевая деревянную столешницу.

Слева от стола виднелся высокий, наполовину заполненный книгами шкаф, рядом с которым за небольшой, закрытой тумбочкой, располагался письменный стол. Присмотревшись к дереву Мартин отметил вырезанную на столешнице карту провинции.

– Располагайтесь у стен. – приказал внезапно Риг, мягко убирая свою руку, после чего кивком подзывая к себе Мариона. – Тебе нужно будет стоять или сможешь сидя?

– Стоя. – коротко произнес молодой аристократ, содрагаясь всем телом. – Влад…Вам нужно будет коснуться меня?

– Так было бы безопаснее для тебя. – спокойно сказал спустившийся с небес бог, присаживаясь в одно из кресел. – Однако, если тебе нужны руки, то просто не закрывайся от него. Готов?

Марион промолчал, прикрывая глаза. Дрожащая еще недавно фигура худого данмера стала подобной каменному изваянию, притягивая к себе взгляды расположившихся у стен сопровождающихся.

Прислонившийся к стене Мартин оказался позади присевшего в кресло супруга, скрещивая руки на своей груди. Неприятный холодок прошелся по приемной, принося с собой запах надвигающейся грозы. Сладкий, почти незаметные цветочный запах, исчезал в то время как всмотревшийся в Мариона бретонец размеренно задышал, будто бы погружаясь в транс.

Серые руки поднялись в воздух, обращаясь ладонями к полу. Длинные пальцы согнулись, будто бы пытаясь захватить что-то невидимое. Левая нога данмера очертила проходящий против часовой стрелки полукруг, уходя назад, в то время как широко раскрывшиеся глаза засверкали темно-фиолетовым. Из беззвучно задвигавшихся губ вырывались облачка пара, после чего Мартин уловил движение левой руки. Двигающая против часов стрелки рука пылала темно-фиолетовым пламенем, захватывая воздух. Поворачивающиеся запястье левой руки концентрировало магию в руке, обращая пламя в медленно приобретающую форму, прозрачную сферу, внутри которой пульсировали многочисленные нити.

Мир перед ними медленно серел, в то время как фигура Телванни начинала покачиваться. Пот тек по лицу молодого аристократа, в то время как в уголках сияющих глаз скапливались капли крови. Полные потрясения шепотки пронеслись по комнате, в то время как застывший имперец из последних сил сдерживал себя, наблюдая за тем как появляющиеся раны в тот же миг исчезают, а пятна крови пропадают с меняющего краски серого лица. Не отрывающий своего взгляда от волшебника Риг, упрямо сжимал зубы, крепко держась руками за подлокотники кресла.

Прошедшая круг левая рука опустилась на уровень груди, совершая резкий рывок в сторону повернувшейся к ней ладони правой руки. Слабый хлопок протяжным эхом прошелся по приемной, позволяя Мартину заметить быстро сменяющиеся, размытые тени, в то время как захватившая сферу правая рука высоко поднялась в воздух. Вырвавшиеся из сферы нити прочно оплели комнату, начиная изменять ее. Книги, кубки, пятна крови на полу – все сменялось слишком быстро, позволяя драконорожденному лишь уловить появившееся и исчезнувшее на ковре ведро с водой. Заполненное сладкими рулетами глубокой блюдце и лишенные крошек тарелки. Вернувшаяся на стойку серебряная секира, с которой исчезали пятна крови и вновь целая полка, на которой возникли бутылки с вином.

– Стоп. – приказал внезапно Риг, заставляя покачнувшегося Мариона опустить руку, прижимая сферу к своей груди. Неслышимый им шепот стих, в то время как все еще сверкающие потусторонним светом фиолетовые глаза смотрели на приобретающие очертания фигуры.

«Через распахнувшиеся двери закрыли две фигуры, очертания которых медленно являли глазам собравшихся пожилого, облаченного в стальные доспехи, норда и покрытого кровью и пеплом редгарда, чьи тканевые одежды были изрезаны суровыми ударами клинка.

– Присаживайся, Малик. – услышал Мартин голос Кодлака.

Фигура старика бережно усадила не пытающего сопротивляться редгарда за стол, отходя к дверям в покои. Бросив внимательный взгляд в коридор Кодлак тихо закрыл двери, запирая их на засов, после чего возвращаясь ко столу. Обеспокоенно потерев густую, белоснежную бороду широкоплечий старик потянулся к полке, забирая с нее два кубка и запечатанную бутылку.

– Никто не зайдет сюда пока ты не захочешь этого. – с необычайно мягкостью произнес Предвестник, с хлопком вынимая пробку и разливая алую жидкость по бокалам.

Не отреагировавший на слова Кодлака или хлопок редгард потеряно смотрел в пустоту. По побледневшему лицу темнокожего человека бесконтрольно текли слезы скорби, в то время как согнувшаяся спина слегка дрожала.

– Ты сделал все, чтобы выжить. – вновь сказал Предвестник, вкладывая в руки человека кубок, после чего поднося дрожащие руки ко рту.

Заставив уроженца Хаммерфелла выпить, Кодлак вновь наполнил бокал, повторяя процесс еще несколько раз. Медленно Малик застывал, позволяя сознания вернуться в свои глаза. Заметивший подобное Кодлак кивнул, присаживаясь напротив молодого соратника, после чего повторяя:

– Ты сделал это ради выживания и, как бы мне было больно признавать подобное, именно Вилкас разрушил связывающие вас обои узы.

– Оборотень... – прошептал бездумно Малик, сжимая руки на позолоченной ножке. – Последователь Хирсина здесь…в Вайтране…Почему? Почему?! Зачем отдавать твари Обливиона свою душу?!

– Иногда у нас не бывает выбора и мы, следуя за теми, кого любили или восхищались, совершаем ужасные ошибки. – мягко ответил Кодлак, встречаясь взглядом с горящими ненавистью темными глазами.

– Вилкас восхищался вами, шел за вами всегда, считая своим отцом! – вскричал яростно уроженец Хаммерфелла, заставляя Кодлака вздрогнуть от столь стремительного напора. – А вы отдали его Хирсину! После всего, через что прошли наши предки, вы позволили ему взять на себя ношу дэйдрова проклятия! Позволили ему познать кровь невиновных, заставили его подчиняться тем силам, которые едва не захватили наш мир!

– Все мы свободные люди, Малик. – покачал головой Кодлак, не пытаясь хоть как-то погасить направленную на него ярость. – Я, знаю, что мог быть более настойчивым, мог в слабом контроле показать Вилкасу и его брату то, что ожидает слуг Хирсина…в этом я признаю свою вину перед ними. Но свой выбор они сделали сами, в то время как я мог лишь молить Богов о том, чтобы они поняли свою ошибку сердцем, вознося искренние молитвы об очищении.

– Что же вы сами не вознесли этих молитв?!

– Иногда переступить жажду крови сложнее, чем кажется. – сказал Предвестник, наблюдая за тем как Малик со звоном опускает свой кубок на стол. – Иногда громко признаться в ошибке, вступая в противостояние с принцем даэдра сложнее, чем кажется. Я много раз опускался на колени перед статуей Великого Защитника, понимая, что понимающий взгляд божества поднимает во мне стыд. Я молил о Совнгарде, видя во снах Угодья принца даэдра. Я сопротивлялся, чувствуя, как на моей шее с каждым разом затягивается цепь, а внимание князя Охоты приносит все новые дары, соблазняя разум тихим шепотом. Обливион никого не отпускает, Малик. И, я, быть может, в своей жалости к себе пожелал видеть возле себя тех, кто не посмотрел бы на меня с ненавистью.

– Бабушка рассказывала мне о других Соратниках! – бесконтрольно кричал, вскочивший из-за стола редгард. – Смелых, искренних воинах, которые благородны в своих намерениях! Которые видят в своих братьях и сестрах по оружию вторую семью, защищая их от беды! Семья даже из страха не вручает жизни близких в руки тварей Обливиона! Из-за вашей трусости и слабости я убил брата! Брата, который напал на меня, не давая мне ни возможности объясниться, ни возможности сохранить его жизнь!

– Твои крики понятны мне, Малик. – вновь произнес Кодлак, будто бы, не замечая, как с каждым новым его словом истощенный, опьяневший редгард все больше теряет над собой контроль. – Ты скорбишь и мое сердце разрывается от того, что могло бы быть, если бы я когда-то поступил иначе. Я…виновен, и я не прошу твоего снисхождения. Однако, я прошу тебя позволить дать мне призрачный шанс защитить тебя и остальных членов нашего братства.

– Ярл…как только сюда войдет стража я сдамся, прося суда ярла! – громко воскликнул Малик, заставляя Кодлака побледнеть. – Я расскажу ему обо всем, покажу это дэйдрово святилище! Потребую у него правосудия за загубленные жизни!

Кодлак промолчал, осуждающе качая головой, после чего бросая взгляд на закрытую дверь. Глаза старика сузились, едва заметными искрами отражая секундный блеск свечей. Одновременно с этим, левая рука Предвестника прижалась к груди, срывая с губ быструю, неслышимую молитву. Правая же рука потянулась к редгарду, совершая резкий рывок и грубо хватая Малика за шею.

Перевернувшийся стол заставил бутылку несколько раз перевернуться в воздухе, проливая вино на пол, после чего касаясь дном пола. Малик захрипел, в то время как по виску ударившейся о стену головы потекла кровь. Руки уроженца Хаммерфелла рефлекторно потянулись к прижимающей его руке, яростно смотря на обладающего недюжинной силой старика. Тело темнокожего человека содрогалось в попытке вырваться, вдыхая такой необходимый воздух, мгновенно терпя неудачу.

– Мне жаль, Малик. – с видимым сожалением проговорил Кодлак, усиливая хватку на горле молодого соратника. – Но я не могу допустить подобного. Не могу допустить раскрытия тайны. Не могу допустить скандала и того, как он скажется на репутации Соратников. Как скажется на наших братьях и сестрах по щиту. Ты уйдешь в Совнгард с честью, а ворвавшаяся сюда стража поймет, что твои намерения были лишь каким-то помутнением или насланным проклятием. Ты ушел из-за вины, своим сердцем и волей снимая с себя всю тьму и совершая поистине благородный, смелый поступок. Быть может кто-то осудит его, считая слабостью, но Соратники признают иное. Ведь умереть, добровольно сделать шаг за грань – признак не слабости, а силы.

Сотрясающая, прижатое к стене тело дрожь медленно стихала, тогда как отчаянные хрипы все реже вырывались из уст Малика. Лишенные разума, закатившиеся темные глаза сохранили лишь ненависть, да решимость, в то время как руки уроженца Хаммерфела исчезли с запястьев Предвестника. Неосознанно, будто бы подчиняясь неведомому наитию, левая рука темнокожего человека заскользила по стене, достаточно быстро сжимаясь на серебряной рукояти, украшающей стену секиры.

Взмах зачарованного серебря коснулся шеи приоткрывшего рот Предвестника. С протяжным хлюпаньем седая голова отделилась от тела, окрашивая ковер кровью. Вместе с ней с шумным металлическим звоном упало и могучие тело оборотня, вслед за которым по стене проскользил и Малик. Отчаянно хватающий ртом воздух редгард громко кашлял, не отрывая своего взгляда от тела, в то время как стук закрытой двери знаменовал появление городской стражи. Скатывающаяся по лезвию секиры алая кровь шумно ударялась о камень, постепенно собирая под неподвижным Маликом лужу крови».

Мир резко приобрел привычные ему краски. Фигуры Мариона и Рига покачнулись, выдавая их истощение, в то время как смертельно бледные лица собравшихся пытались осмыслить увиденное. Скрип пишущих перьев не смолкал, а представители газет с жадностью невидимых ими взглядов следили за исчезающим видением.

Не задумываясь драконорожденный отстранился от стены, подходя к стулу. Намерение сформировалось в Мартине слишком легко, в то время как руки бывшего священника с искренней заботой прикоснулись к плечам супруга. Связывающие их узы вспыхнули благодарностью, в то время как выдохнувший Риг на несколько секунд прикрыл глаза, удерживаясь от того, чтобы привычно расслабиться в его руках. Золотистые пальцы имперца плавно окутывали вознесшегося героя теплом, а урчащий в душе смертного зверь широко расправляя невидимые крылья, закрывая ими свое сердце.

Одновременно с имперцем начал свое движение и подошедший к Мариону Рахир. Уверенные прикосновения чужих рук заставили молодого данмера вздрогнуть, пытаясь отшатнуться от жреца. Распахнутые, смотрящие в пустоту глаза сияли мистическими искрами Этериуса, в то время как рот приоткрылся в немом крике. Впрочем, страх захватившего мера видения, никак не отразился на покоях. Дрожь аристократа стихла, в то время как крепкая, сжимающая узкое запястье хватка подчиняла пророка ауре служителя, восстанавливая чужие силы.

– Храм Талоса просит Мартина Септима оправдать, обвиняемого в убийствах четырех оборотней, Малика из Сентинеля. – произнес внезапно, находящийся возле верховного судьи Лианиса, Хеймскр.

Стоящий у самых дверей Балгруф молчал, задумчивым взглядом смотря перед собой. Находящаяся подле него Айрилет также безмолвствовала, являясь незримой тенью своего господина. Однако от Мартина не ускользнул, свидетельствующий о собственном мнении, отразившийся в алых глазах блеск одобрения. Скрип пишущих перьев слегка затих, в то время как десять, скрытых под мантиями, фигур обратили пристальные, полные жажды знания, взгляды на драконорожденного.

Связь ощутимо дрогнула, принося с собой беспокойство любимого супруга, попытавшегося заставить руки имперца исчезнуть. Слабое смущение коснулось мыслей Мартина, сменяясь отразившемся в разуме образом немого вопроса. Дракон в душе бывшего священника недовольно зарычал, в то время как приложивший усилия смертный подчинился воле, желающего сохранить его репутацию, супруга…подчиниться лишь из-за осознания того, что дракон по-настоящему любил лишь один раз, заявляя во всеуслышание свои права. Их же мир знал слишком много долгожителей, многие из которых не будут настолько демонстративно слепы, преследуя вместо этого свои цели. Тратить же силы восстанавливающегося Рига, заставляя любимого человека при помощи своих сил напрасно переключать внимание там, где можно было обойтись простыми словами или жестами, Мартин не хотел.

– Кто-то желает дополнить или опровергнуть слова обвинения? – спросил спокойно драконорожденный, задерживая свой взгляд на промолчавшем Балгруфе. – Тогда поднимемся в священные залы, оглашая приговор. – Мартин ненадолго замолчал, глубоко вздыхая, после чего спрашивая: - Жрец Этьен, я бы хотел окончательно исцелить Вашу усталость. Если позволите.

– Не стоит. – покачал головой Риг, не скрывая от имперца отразившегося в глазах сожаления. – Вы…и без того, хорошо постарались, восстанавливая меня несколько раз. Воистину милосердие и забота благословенной крови Дракона в отношении верных подданных сопоставимы с милостью всевидящих Богов.

Мартин отступил, позволяя бретонца подняться со стула. Слабые, озвученные специально для свидетелей, оправдания звучали для них слишком фальшиво, создавая между ними лишь ненужное сожаление. Однако, пока их души связывали принесенные клятвы, они обязаны были подчиняться, не допуская явного проявления на территории Империи божественного. Того, что нельзя было бы объяснить убеждающими, лживыми словами, закрывая по какой-либо причине глаза на видимые ими противоречия.

У них было дело, тогда как любые желаемые ими проявления привязанности могли подождать. Драконорожденный кивнул, проходя через приемную и выходя через двери в коридор. Будто бы вернувшись в прошлое Мартин гордо шел впереди, в то время как сопровождающая его свита держалась позади него на почтительном расстоянии.

Встретивший их, галдящий подобно растревоженному улью, полутемный зал стих. Любопытные, будто бы сияющие в частичной темноте, взгляды устремились в сторону вернувшихся из жилых комнат Йоррваскра представителей суда и имперских газет.

– В результате проверки была в отношении Предвестника Кодлака Белой Гривы была предпринята самозащита. – произнес спокойно драконорожденный, возвращаясь за предоставленный ему стол. Подождав пока остальные члены суда займут свои места, Мартин продолжил: - В результате проведенного слушания были также найдены доказательства непричастности или самозащиты обвиняемого в других причисляемых ему убийствах. В соответствии с узнанным нами, пред ликом Десяти Богов, в соответствии с данным представителям благословенной крови Дракона правом, я признаю гражданина Империи Тамриэль Малика из Сентинеля невиновным. С сегодняшнего дня рожденный на территории провинции Хаммерфелл редгард Малик чист перед Богами, законом и обществом. Приговор этот признается равным воле Богов или царствующего на рубиновом троне Императора, являясь окончательным и невозможным к обжалованию. На этом, я завершаю это слушанье по делу о массовом убийстве.

Мартин замолчал, окидывая взгляд. Дипломатичные, не дающие никаких намеков на усиление раздирающей земли Сайрима гражданской войны. В шуршании перьев и громких, поздравляющих Малика голосах драконорожденный слышал лишь понимание правильности своего поступка. За время слушания бывший священник, несмотря на некоторые огрехи в действиях жрецов, не дал возможности увидеть в нем того, кто пожелал бы выступить против потомка, оспаривая его власть. Лишь носитель благословенной крови Дракона, свершивший правосудие, укрепляя тем самым репутацию Императорской семьи и показывая, что перед законом Империи не было ни титулов, ни прошлых заслуг.

Глаза Мартина ненадолго задержались на худой фигуре подошедшего к оправданному редгарду Мариона, чей голос потонул в голосах. Обхвативший себя руками аристократ едва заметно дрожал, в то время как не сводящий с него взгляда, обритый налысо соратник нахмурился, отрывая от своих тюремных одежд небольшие лоскуты ткани. Осторожными бережными касаниями редгард перевязал руки молодого Телванни, пряча их под несколькими слоями ткани. Слова тихого шепота приоткрывшего рта уроженца Хаммерфелла были неизвестны бывшему священнику, увидевшему лишь то как Марион зажмуривается, низко склоняя перед оправданным человеком городу. Тот же словно боясь упустить дорогое время, быстро двигая губами, крепко пожимал руку аристократа, на несколько секунд прикладывая ее к своей груди.

Одновременно с этим будто бы пробудившаяся от сна стража начала свое движение, постепенно оттесняя любопытных зевак к выходу. Остающиеся на месте представители имперских газет рассредоточились по залу, беспокоя попадающихся им на пути соратников или представителей Императорского правосудия.

Сталь септимовских глаз столкнулась с ласкающим взор сияющим золотом, передавая осторожный образ безмолвной просьбы. Слабая, облегченная улыбка была увидена смертным Драконом сразу же, а сам он, забывая о любой осторожности сделал шаги в сторону стола защиты. Дракон в его душе знакомо рычал, в то время как разум не оставляла предательская, шальная мысль того, что сейчас, в момент, когда газеты получили свою сенсацию, а зрители насладились зрелищем, их исчезновение в лепестках останется незамеченным. По крайней мере подобный уход позволил бы им сохранить время, ограждая уставший разум от хищных расспросов.

– В Нижней Кузне заключен человек. – услышал Мартин слова, обратившегося к редгарду Рига. – Когда я нашел душу Скьора, я сумел почувствовать живого, не способного покинуть святилище норда.

– Господин, мы несколько дней обходили Йоррваскр. – осторожно заметил Рахир, невольно оказываясь свидетелем разговора.

– Он оказался там недавно… - сказал тихо вознесшийся герой, всматриваясь в пустоту. Нахмурившиеся глаза бретонца знакомо вспыхнули, после чего Риг продолжил: - Норд…весьма старый…длинные седые волосы и небольшая бородка…широкоплеч с постоянными, сухими мозолями…широкоплечий с видимыми мышцами…

– Что он там забыл? – выдохнул с удивлением Малик, отпуская руку невольно улыбнувшегося данмера, чьи распахнувшиеся глаза больше не сверкали потусторонними искрами Этериуса.

Узнавший описание, неизвестного Мартину человека, редгард хмурился, терпеливо ожидая ответа спустившегося с небес божества. Тихие вздохи и выдохи, вырывающиеся из Рига были хорошо знакомы драконорожденному, знавшему как обычно сосредотачивался на чужих душах любимый супруг.

– Хотел в случае слушания убрать улица из святилища… - произнес спустя несколько секунд бывший архимаг Сиродила, неосознанно позволяя своим губам изогнуться в слегка зловещей, свойственной бессмертному даэдра, улыбке: - У Вас очень любопытные знакомые, господин Малик. Знайте, что если бы мы пожелали всем судом спуститься к нижней кузне, то рядом рядом с чашей оказалось бы, прибывающее в спутанном от скумы сознании, человеческой тело. Тело, которое оказалось обезврежено служанкой Ноктюрнал.

– Лирия… - выдохнул в понимании уроженец бескрайней пустыни Адик’р, раздраженно потирая слова. – Kus Amak!

Редгард шумно выдохнул, в то время как Риг мягко улыбнулся, первым замечая подошедшего к ним имперца. Золото любимых бывшим священником глаз несло в себе бесконечную теплоту, подобно самому Мартину забывая о последствиях. Не задумываясь вознесшийся, герой встал по левую руку от супруга, вкладывая свою руку в его. Закрывший их своим телом бледный Рахир несколько раз кашлянул, прикрывая глаза. Одновременно со жрецом сделал свой шаг и Марион, опущенная рука которого быстро сгибала пальцы, соединяясь или изящным поворотом, меняя свое положение.

– Я поднимаю этот кубок за нового тана Вайтрана! – услышал внезапно Мартин торжественный голос ярла Балгруфа, замечая краем глаза, окруженного газетчиками светловолосого норда.

Золотой кубок под влиянием магической, иллюзорный сферы заклинания отбрасывал тень, оказываясь поднятым над головой правителя владения. Застывшая позади ярла Айрилет держала одну руку на мече, в то время как второй следовала примеру своего господина, привлекая к ним взгляды оставшихся зевак. Кубки оказались и в руках сторону обвинения, тогда как верховный жрец Вайтрана вежливо улыбался, отказываясь от протянутого ему предмета.

Связь внезапно дрогнула, позволяя драконорожденнному ощутить прошедшее по любимой им душе волнение. Их пальцы привычно переплелись, до боли прижимаясь друг к другу в попытки усилить хватку. Громко зарычавший в душе Мартина зверь потянулся к своему сердцу, тогда как ощутивший мягкое, теплое прикосновение имперец доверчиво раскрыл свою душу. Приятный, осторожно обволакивающий запах медовых цветков акации окутал тело драконорожденного, позволяя ему заметить быстро закружившиеся вокруг них белоснежные лепестки.

Осторожно, стремясь в первую очередь не причинить вреда, Риг сделал несколько щагов, скрывая их за мельтешащими, ставшими подобием щита цветами. Плавный, отдающий приятной тяжестью внизу живота рывок явил взору серых как сталь глаз мириады сверкающий где-то в темных небесах, звезд. Проходящие через них тонкие, серебряные нити дрожали, издавая завораживающую разум мелодию, которая своими нотами вела душу драконорожденного вперед, подталкивая его к неизвестности. Одновременно с этим имперец чувствовал подобную вечернему ветерку сладостную прохладу, что в защитном жесте окутывало его тело в попытке защитить от неведомых ни разуму, ни душе невзгод.

– Сегодня я славлю тана Малика Грозу Оборотней, Избранного Предвестника славных Соратников! – услышал напоследок Мартин торжественной, сливающийся с хором голосов, крик ярла: - Да здравствует Предвестник Малик Гроза Оборотней, чья смелость избавила город от оборотней Хирсина! Виват Соратникам! Да воспоют в чертогах Шора этот день! День, когда тень лорда даэдра покинула священные залы Йоррваскра, возвещая новую эры! Славься Малик Гроза Оборотней!