24 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Солитьюд. Владение Хаафингар. Провинция Скайрим. Империя Тамриэль.

Как только Мартин с Ригом отошли от «Сияющих одежд» достаточно далеко, бретонец устало выдохнул, касаясь рукой скрытого под плащом лица. Кольнувшая легкой усталостью связь подняла в Мартине легкое беспокойство, заставляя его, быстро оглядевшись, завернуть за ближайший угол, прислоняясь к стене одного из серых домов. Последовавший вслед за супругом бретонец, мягко улыбнулся.

– Просто дай мне несколько секунд, чтобы собраться. – попросил супруга вознесшийся герой, отстраняясь от попытавшегося сплести чары исцеления имперца. – Не думал, что изображать бретонскую, любезно злословящую об умершем герое, графиню будет…так сложно.

– Ты хорошо справился. – успокаивающе произнес в ответ Мартин, подавляя в себе желание, несмотря на просьбу, окутать супруга исцеляющими тело и разум чарами. – Пока они не завели разговор о нас с тобой и Талине, ты справлялся с удивительной легкостью.

Прошедший по небольшому тупичку холодный ветерок приподнял ткань капюшона плаща. Выбившиеся из прически тонкие, серебряные пряди упали на прекрасное лицо. Тихий смешок, придержавшего капюшон божества, прошелся по узкому, ограниченному двумя высокими домами, закоулку.

– Это, действительно было до ужаса неловким. – сказал, потирая двумя пальцами лоб, Риг. Глубоко вздохнув, бретонец в мгновении ока посерьезнел, признаваясь: - Не думал, что когда-нибудь мне придется перемывать кости друга, обсуждая как тот в прошлом очаровывал…сводную тетушку и дядюшку. Я понимаю, что жизнь меров часто преподносит сюрпризы, а Талин тогда был довольно молод для подобных авантюр…

– Ты рад, что он тебе не сказал. – закончил за вознесшегося героя бывший священник, быстро понимая чужую мысль.

– Очень. – согласился с имперцем бывший архимаг Сиродила, с легко уловимой просьбой в голосе спрашивая: – Мы ведь можем сменить тему?

– Не знал, что у тебя были деньги. – с готовностью подчинился просьбе любимого сердцем бретонца человек, кивая в сторону скрытого под плащом кошеля.

– Появились, когда мы переместились в Вайтран. – сказал с благодарностью Риг, заслуживая в ответ терпеливый, просящий об объяснении взгляд имперца. – После моего первого посещения Тамриэля…Хаскилл слишком сильно возмутился тем, что я пробыл там на правах…содержанца, пользуясь чужим золотом. По его словам, подобное демонстрировало слабость и зависимость от смертных, что в свою очередь создавало угрозу вторжения. Как итог, совместно с герцогами он создал специальные хранилища, богатства которых оказались связаны с планом смертных посредством подобных кошелей, отданных в руки появляющихся у меня верховных жрецов.

– И никто не попытался воспользоваться подобными артефактами во вред? – удивился драконорожденный, чувствуя, как с легким недовольством приподнимает свою голову невидимый, внутренний зверь.

Слова о содержанце возмутили бывшего священника, хорошо помнившего о том, с какой радостью он подчинялся редким просьбам супруга, тратя на него собственное, полагающееся ему имперским законом, содержание. Помнил, как осторожно направлял письмо Окато, уточняя у того правильно ли будет выделить из казны причитающееся самому Ригу содержание, указывая в основании законность и святость принесенных когда-то обетов. Брачных обетов, делающих возлюбленного бретонца законным супругом драконорожденного, но никак не любовником или фаворитом. Не тем, кто был готов взамен на любовь попросить для себя земли или дорогие бриллианты. Видят Боги, Мартин почти не мог вспомнить просьб супруга, который, несмотря на свой статус, в моменты редких, необходимых трат, больше смущался, чем радовался.

– Не многие осмелились бы украсть у Бога. – произнес между тем бретонец, заботливо беря Мартина за руку. Отразившееся в золотых глазах понимание заставило бывшего священника недовольно выдохнуть, замечая вырвавшееся из рта облачко пара. – Не думай о словах Хаскилла, несмотря на резкость, он прежде всего беспокоился о моем благополучии.

– Твоему камердинеру следует изучить значение слов «содержанец» и «содержанка». – не смог унять своего внутреннего зверя драконорожденный, чувствуя проникнувшую в связь вину. – Необходимое для дела, купленное от искреннего сердца не делает тебя обязанным мне.

– Мы говорили об этом. – признал с легким кивком Риг, успокаивающе добавляя: - И я больше не думаю об этом…как о чем-то неправильном. Теперь это не твоя репутация и не имперская казна, способная улучшить жизни подданных.

Мартин молчал, не пытаясь прервать говорившего супруга. Зверь в его душе все еще недовольно рычал, медленно подчиняясь успокаивающему голосу собственного сердца. Протянутая между ними связь несла в себе лишь присущую вознесшемуся герою, унимающую любые сомнения и беспокойные вопросы, теплую заботу.

– Ты был для них каблуком. – внезапно произнес Риг, заставляя бывшего священника понимающе кивнуть.

Дракон в внутри него тихо фыркнул, тогда как сам имперец не мог не признать того, как их общение выглядело для посторонних смертных. Изящная, прекрасная графиня и готовый поклоняться земле, по которой та ходит, граф. Это должно было вызвать в нем возмущение, заставить невидимого золотого дракона горделиво расправить крылья, в попытки покинуть смертное тело…однако вместо этого, он чувствовал лишь то, с каким жаром заключенный в нем монстр готов склонить свою голову перед воплощением Хаоса и Порядка.

– Они…ждали того, что деньги будут у меня. – проговорил между тем вознесшийся герой, позволяя в своем голосе мелькнуть редкой для него брезгливости. – Думали о том, что именно графиня является главой семьи, вертя супругом так как ей хочется. Завидовали тому, что люди могут быть похожи красотой на меров и тому, что взгляды и жесты пропитаны неподдельной искренностью.

– Пусть думают, что хотят. – пожал плечами бывший священник, успокаивающе проводя по костяшкам, скрытых под перчаткой, пальцев. – Нам от них нужны одежды. В остальном они для нас лишь мимолетная встреча, которая забудется через неделю.

– Ты прав. – согласился с драконорожденным Риг, прикрывая на секунду глаза. – Сожалею, что так эмоционально отреагировал…двести лет…мог привыкнуть.

– И лишь несколько дней, после того как ты покинул пустоту проклятого сна и Апокриф. – парировал слова любимого бретонца Мартин, заставляя того недовольно качнуть головой. – Твой разум все еще пытается восстановиться, чему твое понимание чужих душ и их эмоций совершенно не помогает. Твоя же природная эмоциональность… ты можешь чувствовать.

– И об этом мы говорили. – усмехнулся в ответ бретонец, безуспешно пытаясь скрыть от супруга собственное недовольство.

Дракон в душе бывшего священника недовольно зарычал, тогда как сам смертный не смог сдержать в своих мыслях, направленные в сторону умершей давным-давно королевы Элизанны, проклятия. Заботливая улыбка коснулась лица имперца, а сам он вновь провел по костяшках, вслушиваясь в то как его супруг вновь меняет тему:

– Сиродильский мундир.

– Сиродильский мундир. – подтвердил темноволосый имперец, чувствуя, как в связях и жестах Рига появляется любимый человеком интерес.

Слегка склоненная голова и очаровательно блеснувшие мистическими искрами глаза заставили сердце пропустить удар. Ощущая скапливающуюся в душе теплоту, Мартин мягко улыбнулся, наклоняя в ответ голову и позволяя слабой игривости мелькнуть в его голосе:

– Подумал, что человек в строгих, плотно прилегающих к телу одеждах очарует сердца прекрасных графинь получше, припудренного, облаченного в многочисленные кружева и свободные ткани аристократа.

– Только графинь? – с хитрой улыбкой уточнил у него бретонец, прекрасно понимая чужой намек.

В смотрящих на Мартина глазах виднелась слабая оценка, тогда как в дрогнувшей связи отразились быстрые, полные искреннего восхищения, образы человеческой фигуры, каждую черту которой подчеркивал темный, украшенный золотым шитьем, мундир.

– Прекрасный, таящих в себе удивительные тайны, смелых графинь. – с видимой серьезностью ответил драконорожденный, замечая, как легкий румянец все же касается женского лица. – Невысоких, с длинными серебряными волосами и удивительными золотыми глазами. Не способных обуздать лошадь и часто спотыкающихся на лестницах, но удивительно хорошо готовящих и переворачивающих доски. В один момент эмоциональных и мягких, а в другой готовых в безумной жажде справедливости препарировать чью-то душу. Думаешь у меня есть шанс?

– У тебя весьма конкретные стандарты, однако думаю сердце описанной тобой особы ты покоришь без особого труда… - протянул издавший тихий смешок бретонец, внезапно обрываясь и недовольно потирая собственные виски.

Исчезнувшие из родных глаз нежность и игривость быстро сменились серьезностью, заставляя потянувшегося к супругу Мартина отстраниться. Момент для легкого, быстрого поцелуя в лоб был упущен, внезапно напомнившей о себе проблеме. Дракон в его душе недовольно рыкнул, тогда как сам драконорожденный почувствовал появившуюся в нем знакомую досаду. Дрогнувшая одновременно с этим связь принесла с собой чужое сожаление, подтверждающее то, что его бретонец также был недоволен прерванным кем-то моментом.

– Жрецы хотят сообщить информацию о драконьих жрецах и передать сообщение прибывшего из Ресдайна шпиона. – проговорил между тем Риг, несколько раз глубоко вздыхая, после чего убирая руку с виска. – Говорят, что Руэл исполнил твою просьбу о мастере ордена Клинком Скайрима.

Мартин кивнул, вспоминая о своем разговоре с, обещавшим собрать информацию о Дельфине, Нереварином. Дракон в душе смертного осторожно зарычал, тогда как знавший старого друга имперец хорошо понимал, что бессмысленно, лишь ради исполнения своего обещания, Хортатор Ресдайна не стал бы тревожить их. Если бы сотрудничающая с ними светловолосая бретонка была искренней, Руэл бы не послал столь живое предупреждение о неизвестной угрозе.

– Если все пойдет не по плану, мы хотя бы сможем уменьшить ущерб от внезапных сюрпризов. – произнес бывший священник, бросая быстрый взгляд по сторонам. – Считаешь мы можем переместиться сразу в храм?

– Если хочешь избежать лишних ушей, вспоминая как противостоять после беспокойству собственной охраны, то несомненно. – ответил смертному Риг, прикрывая глаза. Нахмурившиеся брови выдали сосредоточенность бретонца, тихо добавившего: - Если позволишь, я дотронусь до их душ, обманывая их разумы.

– Тебе не навредит? – сразу же уточнил драконорожденный, заслуживая в ответ успокаивающую улыбку.

– Если подобное влияние не продлится долго, а сами мы будем в пределах владения, то нет. – заверил смертного Риг, в сузившихся глазах которого на несколько секунд отразилось безумие Обливиона. – К тому же их не много, а мне все еще нужно подготовиться к приему.

– Ами? – поинтересовался в ответ Мартин, чувствуя, как в узах мелькает сожаление.

– В случае, если что-то пойдет не по плану он приведет к нам помощь.

Мартин промолчал, крепче сжимая изящную руку супруга. Стоящий перед ним Риг сосредоточился на дыхании, делая шаг назад. Потянувшийся к осторожному, будто бы спрашивающему, прикосновению зверь тихо заурчал, а закружившиеся вокруг них белоснежные лепестки, скрыли их от посторонних глаз. Запах цветов проник в разум драконорожденного, увидевшего перед собой мириады разноцветных нитей, тогда как сделавший еще два шага назад бретонец создал перед ними дорогу между мирами. Отдающие приятной тяжестью рывок стал для бывшего священника едва заметным, позволяя ему практически сразу же увидеть величественный витражи каменного храма.

– Господ…госпожа. – с почтением произнес встретивший супругов жрец, прикладывая левую руку к груди.

Светлые глаза с восхищением следили за тем как падают на пол лепестки. Раскрывший глаза бретонец быстрым взглядом прошелся по колонам, отмечая каждого наблюдавшего за ними служителя. Отпустивший между тем руку вознесшегося героя Мартин развернулся в сторону седовласого норда, оказываясь по правую руку от супруга.

– Милорд. – поприветствовал его служитель, низко кланяясь кивнувшему драконорожденному. – Мы рады видеть вас вновь, пусть и при подобных обстоятельствах.

– Что произошло? – сразу перешел к делу Риг, останавливая свой взгляд на стоящем за спиной жреца худом данмере, чье лицо скрывала темная, деревянная маска. Созданные будто бы из панцирей неизвестного существа светлые доспехи издавали при движениях тихий стук, выдавая слабое волнение горбящегося мера. Присмотревшийся к данмеру герой, повернул голову в сторону супруга говоря: - Руэл заставил его запомнить всю информацию, которую он может передать лишь тебе.

– Представьтесь. – сказал в ответ драконорожденный, скидывая со своего лица капюшон, после чего снимая с шеи зачарованный амулет.

– Простите, милорд, но это невозможно из соображений как моей, так и вашей безопасности. – покачал головой, выступивший вперед данмер, приветствуя Императора прошлого традиционным для жителей Ресдайна приветствием аристократа. – Нынешний мастер ордена в Скайриме родилась в Скинграде. Прошла курс подготовки боевого мага в Университете Волшебства, подавая после добровольного заявления на присоединение к третьему легиону Империи. Поразила многих заслуживая в двадцать два звание капитана, каждый раз добровольно подавая прошения на направление в самые жаркие точки, где с готовностью принимала на себя командования, лично планируя операции. Сумела заинтересовать грандмастера Амарис после подавления восстания в Рифтене, обращая народ города против коррумпированного ярла. Участвовала в Великой Войне с Доминионом, возглавляя оборону Анвила и успешно прорывая блокаду города. Предприняла смелую попытку броска к островам, высаживаясь на территории Доминиона, после чего начиная создавать многочисленные партизанские отряды. Была одной из тех, кто охранял Императора во время его штурма Алинора.

Мартин промолчал, хмурясь все сильнее. Список достижений мастера ордена Скайрима впечатлял, даже несмотря на то, что подобные истории среди агентов Императора были не редкостью. Драконорожденный слишком хорошо знал, что в орден никогда не принимали, основываясь лишь на происхождении и голубой крови. Биография и характеристика каждого кандидата просматривались слишком пристально, а одно небольшое пятнышко на репутации могло поставить крест на всей карьере. Здоровье, ловкость, скорость, сила физическая или магическая, с момента своего создания орден принимал в свои ряды лишь лучших из лучших…Амарис оказалась в ордене после совместного путешествия с Талином и спасения отца Мартина из Обливиона. Похожим был и случай Рига, попавшего в орден не столько из-за неудобного для многих происхождения, сколько из-за связи с Императором и репутации закрывшего Врата героя.

– Тогда отчего же Руэл прислал вас сюда? – поинтересовался спокойно имперец, пытаясь вспомнить истории иных своих агентов, многие из которых сперва проходили службу в легионе, проявляя себя в горящих, ведущих большинство к смерти, регионах.

– Мир между Империей и Алинором был встречен ей с недовольством. – проговорил посланец Нереварина. Все еще хмурый, вслушивающийся в слова незнакомого им данмера Риг кивнул, подтверждая перед супругом истинность чужих слов. – Объявление о помолвке с алинорской принцессой она восприняла с яростью, крича на манер ярла Ульфрика о чарах. Я помню, как она кричала в кабинете грандмастера о необходимости проверки, о наплевательском отношении к умершим братьям и сестрам, чьи головы были брошены в начале войны перед Его Императорским Величеством. Ее не могло унять ничто, а сама она была словно разъяренный минотавр.

– Подождите. – приказал внезапно Риг, вздрагивая. – Вы говорите, что помните, как она кричала на Амарис. Градмастер ордена редко покидает границы Сиродила, тогда как распределенные по землям Клинки обычно работают в границах провинции, пересекая границы Империи лишь по особой просьбе Его Императорского Величества, в случае преследования своей цели или же в случае перераспределения.

– Перераспределение бывает лишь в случае опалы или серьезной провинности агента. – кивнул в знак поддержки Мартин, чувствуя, как глубоко в его душе появляется нехорошее предчувствие.

– Дельфина попыталась расстроить свадьбу, едва не проливая кровь будущей Императрицы. – слова посланца Руэла заставили Мартина похолодеть, чувствуя, как громко в его душе кричит внутренний зверь. – Помня о ее заслугах, градмастер уговорила Императора отослать ее в Скайрим, прося мастера ордена присматривать за ней, обещая в случае пересечения границ использовать более действенный метод решения проблемы.

– Амарис? – недоверчиво приподнял бровь Мартин, не веря в то, что серьезно относящаяся к безопасности его семьи подруга могла отпустить несостоявшуюся убийцу невесты его потомка.

– Многие в то время поддерживали Дельфину, тогда как время смерть канцлера Окато и закончившаяся война сильно ударили по той, кто согласно всем правилам должен был перешагнуть грань еще в начале четвертой эры. – проговорил данмер, напоминая драконорожденному о том, что отдавшие себя в услужении Кинарет друиды Валенвуда никогда не доживали до семидесяти шести. Амарис же, даже разорвав и восстановив свою душу, обманывала ожидающую ее смерть слишком долго, отдавая всю себя любимой ей Империи, разрываясь при этом между орденом и гильдией бойцов.

– Это все, что удалось узнать? – поинтересовался у данмера Риг, заслуживая в ответ утвердительный кивок.

– Дельфина ненавидит Императрицу и принцев. – уверенно проговорил посланец. – Ненавидит так сильно, что от активных враждебных действий ее останавливают лишь клятвы перед Богами. Она никогда не должна была стать мастером ордена, возглавляя агентов провинции, однако кризис дракона развязал ей руки. Хортатор вместе с главой Дома Дагот, просят вас быть внимательными, с настороженностью относясь ко всем ее словам, которые могут нанести сопоставимый с Хермеусом Морой вред.

– Передайте Руэлу и Ворину, что я учту их совет. – произнес бывший священник, чувствуя на своих губах металлический привкус крови.

Вернувшие свой истинный цвет глаза коснулись лица супруга, отмечая застывшее в них беспокойство. Простирающаяся между ними связь слабо дрожала, тогда как воспитанный в королевской семье Вэйреста бретонец с привычным ему упорством пытался понять чужие мотивы. Золотые глаза вознесшегося героя знакомо блестели, тогда как частично сосредоточивший свое внимание на контроле чужих душ Риг никак не мог зацепиться за способную по заветам бабушки и матушки перевернуть доску мысль.

Чего могла желать помогающая им Дельфина? Мартин вновь беспокойно искусывал свои губы, чувствуя предательскую мысль о том, что сейчас подобное не было важным. Алдуин…лишь проклятый Богами Первенец Акатоша сейчас был важен для них, тогда как интриги обиженной на Империю женщины могли подождать…точно также, как и ждала и интрига Хермеуса Моры, временно действовавшего в интересах бывшего священника.

Сам ли Ульфрик дошел до криков о чарах? Разум бывшего священника невольно воспроизвел в разуме слова посланца «кричала подобно Ульфрику о чарах» ... в глазах которого все еще сохранялась септимовская сталь, и кто во всеуслышание объявлял о своей любви к исчезнувшей Августе Септим, признанном бастарде Императора Тита Победителя. Принадлежащая к человеческой расе принцесса и сохранивший в себе родство с драконьей кровью ярл Виндхельма…подобный союз был бы намного выгоднее чем союз кузины Тита с тем, чья семья поддерживала бредни Ульфрика...брачный союз, не столько сменяющий династию, сколько возводящий на трон Тамриэля человека…мер никогда не сможет стать истинным правителем Империи…Тит Справедливый, воспитанный как властитель Империи и наследный принц Мартин, в ком, по слухам, виднелся золотой феникс Алинора…

– Возвращайтесь обратно. – услышал Мартин голос, вырывающий из раздумий голос супруга. – Мы благодарны Хортатору и лорду Даготу за сведения, прося их лишь передать то же самое в Имперский город, предупреждая Его Императорское Величество о возможной опасности.

Посланец Нереварина кивнул, поднимая руку вверх, после чего щелкая двумя пальцами. Сорвавшася с них искра устремилась к арочному, высокому потолку, распадаясь на множество сверкающих искр. Падающие вниз искры окутывали бледнеющее тело данмера. Гулкий, проносящийся по стенам эхом хлопок был подобен грому молнии, тогда как исчезнувший шпион вернулся в родные для него земли.

– Теперь, Ронин, что с драконьими жрецами? – обратился к своему жрецу вознесшийся герой.

– Сегодня ранним утром с Драконьего камня прибыл гонец, говоря о том, что закутанные в мантии и надевшие на лица драконьи маски фигуры проникли в пещеру Волчий Череп.

– Где посланец? – мгновенно спросил у собственного служителя бретонец, прикрывая глаза.

Приоткрывший рот Ронин был остановлен поднятой в воздух рукой, тогда как выдохнувший внезапно Риг покачнулся, крепко сжимая руку супруга. Дракон в душе имперца громко вскричал, заставляя бывшего священника рефлекторно сплести прошедшие золотом по телу бретонца чары школы Восстановления. Тихий шепот вознесшегося героя коснулся ушей Мартина, выдыхая лишь одну фразу:

– Мертвый смертный Дракон, пробудивший свою кровь.

– Вы уверены, что это были культисты, а не некроманты? – поинтересовался у жреца Мартин, чувствуя, как внутренний зверь кричит в нем все сильнее.

Смертные драконы …драконорожденные… Септимы… неизвестные, пробудившие пробудившие свою кровь предки. Поселившееся в его душе дурное предчувствие набатом отдавалось в стенках смертного, пытающегося вспомнить историю собственной семьи, разума.

– Милорд, некроманты ценят свое ограниченное разрешение на практику. – покачал головой Ронин, напоминая драконорожденному о принятых Университетом законах в отношении ранее запрещенной и противоречивой некромантию – Хорошую, лишенную преследований и уголовной ответственности жизнь любят все. Позиция же тех, кто изучает оживление умершего тела довольно даже сейчас излишне шаткая.

Мартин промолчал, чувствуя, как его тело все сильнее холодеет, выдавая в мыслях лишь одно имя. На памяти драконорожденого Скайрим был связан лишь с двумя смертными Драконами – Потемой Септим и Пелагием Безумным. Однако там, где Пелагий Третий был уничтожен разобравшимися с его душой лордами даэдра, судьба Потемы Септим оставалась весьма спорной. Некромант, ввергнувшая Империю в гражданскую войну…женщина, избегающая лордов даэдра и открыто высказывающая свою неодобрение к имперскому культу. Сильный маг, способный своей силой ненадолго прорвать барьер и с легкостью управляющая мертвыми…кажется воинственная, претендующая на пост Императрицы, королева Солитьюда нашла свой конец в землях Скайрима.

– Душа дракона… задумчиво протянул между тем Риг, заставляя услышавшего слова Мартина побледнеть.

– Смертное тело, но душа дракона. – прошептал драконорожденный, обращая свой взор в сторону супруга. – Способен ли Алдуин сделать то, чем известны Довакины?

– Он – Первенец Акатоша. – произнес задумчиво вознесшийся герой, касаясь двумя пальцами левого виска. – Какое у него, олицетворяющее душу слово?

– Жизнь… - не задумываясь ответил Мартин, мгновенно понимая невысказанную мысль супруга. – Септим прошлого…жадный до власти, ввергнувший когда-то Империю в хаос. Во время гражданской войны, когда мир сомневается в легитимности Императорской семьи, новый смертный Дракон способен погрузить Империю еще в большую смуту.

– Четыре Септима, способных на разных основаниях занять рубиновый трон. – пробормотал задумчиво Риг, не сводя с супруга задумчивого взгляда. – Тит и его наследник, представляющие законность имперской власти. Исчезнувшая Августа, от имени которой поднял свое восстание Ульфрик. Мартин Септим, Золотой Дракон Тамриэля, возвестивший эпоху мира и процветания. И теперь Потема Септим, чьи способности вновь могут повторить Войну Красного Алмаза. Ситуация ужасно пахнет.

– Потема воскресла? – привлек к себе внимание имперец, хорошо, что воскресшая Септим несет для Империи лишь новые беды.

– Пока нет. – ответил на вопрос бывшего священника Ронин. – Однако по словам обратившегося к ярлу Элисиф гонца раздающиеся из пещеры крики свидетельствует о жестоких, кровавых ритуалах.

Услышавший ответ жреца Мартин быстро переглянулся с Ригом. Отвлекающий, при помощи своих сил, внимание членов ордена Клинков герой был бледен, однако читавшаяся на его лице решимость говорила о его намерениях лучше всяких слов. Дракон в душе смертного знакомо рычал, тогда как знавший любимого бретонца смертный лучше многих понимал, что тот не взирая на время и опасность отправиться решать возникшую проблему, становясь для бывшего священника прочным, укрывающим от бед, щитом. Сжавшая чужие пальцы рука принесла с собой болезненный вздох супруга, тогда как принявший свое решение слишком быстро забыл о подготовке к грядущему приему.

– Это семейная проблема. – произнес холодно Мартин, направляя звучащую в словах уверенность стоящему рядом с ним бретонцу. Беспокойно вспыхнувшая связь была хорошо знакома бывшему священнику, вспоминавшему затерявшиеся во времени события. Успокаивающее проходящее по костяшкам супруга пальца пытались снять с имперца волнение, направляя в связь свои решимость и спокойствие. Стальные, полные невообразимой нежности, глаза заставили Рига дрогнуть, тогда как последовавшие следом слова причинили боль истерзанной Обливионом душе: – Санкр-Тор, Врата Брумы, Имперский город, Умарил, нынешнее время.

– Против одного Руэла, воспоминание о котором заставляет мое сердце стучать слишком громко. – прошептал в ответ Риг, поджимая губы. – Джоффри убил бы меня, а Амарис закопала бы на заднем дворе Храма…видят Девять, я сам бы закопал себя, запирая тебя в подземельях резиденции Клинков.

– На кон поставлено слишком многое, Varla Angue. – прошептал в ответ бывший священник, крепко сжимая руку любимого бретонца. – Я не отпущу тебя больше. Твоя история в качестве героя завершилась, и я больше не собираюсь позволять тебя гореть в огне. Я знаю твои клятвы, знаю терзающие тебя страхи, понимая их слишком хорошо…но доверься мне также, как и всегда. Позволь мне тоже положить на жертвенный алтарь подношение.

– Я не должен понимать тебя. – со смирением прошептал вознесшийся герой, понимая позицию любимого супруга. – Позволь мне эгоистично, без раздумий уничтожить любого, кто посмеет поднять на тебя руку. Призрак, родственник, некромант или культист…позволь мне самому решить их судьбу.

– Это твоя работа, Риг. – сказал Мартин, чувствуя, как знакомо сжимается в сожалении его сердце. – Ты занимался этим около двухстах лет, не мне критиковать тебя, высказывая неодобрение твоих действий. Поверь, я не собираюсь сожалеть о жизнях тех, кто решил ввергнуть земли моих предков в хаос. Я не буду просить тебя смилостивиться над ними, заместо этого принимая любой твой приговор. Я больше не владыка Тамриэля, а сами мы для нашей свободы должны продержаться лишь до смерти Алдуина. Какое бы ты решение не принял, я никогда не осужу тебя.

Бретонец кивнул, обращая свой взгляд в сторону жреца. Светлые глаза старого норда избегали взора спустившегося в смертный план божества, протягивая вместо этого в сторону своего господина покрытую мозолями и шрамами руку. Отстранившись ненадолго от супруга, Риг сделал шаг в сторону служителя, осторожно сжимая чужую руку в ответ. Тихий болезненный вздох старика не прошел незамеченным для имперца, видевшего отразившееся в чужих фигурах напряжение. Пошатнувшийся внезапно жрец посерел лицом, поджимая губы, но не смея отдернуть руки от того, кто по какой-то причине весьма грубо просматривал воспоминания сосредоточенные на месте воспоминания. Напомнившие о себе нити связи принесли с собой отголосок чужой вины, после чего наблюдавший за супругом Мартин заметил, как тот сделал несколько глубоких вздохов, на секунду прикрывая золотые глаза.

– Благодарю. – прошептал спустя секунду вознесшийся герой, отпуская руку поклонившемуся ему служителя, с лица которого исчезли следы усталости или мимолетной боли.

– Это наш долг, Владыка. – уверенно произнес Ронин, отстраняясь от божества и складывая руки в замок.

– Я вернусь после полуночи. – пообещал в ответ Риг, заставляя бывшего священника удивленно приподнять бровь, прислушиваясь следом к ощущениям в связи. – За это время надеюсь вы сумеете созвать тех, чьи случаи для вас безнадежны.

– Служители нашего милостивого Ригеля из Сиродила действительно полны благородства, а их силы в исцелении превосходят наши. – демонстративно проговорил жрец, благодарно склоняя перед Ригом голову. – Эта информация станет известна каждому, кого Вы коснетесь сегодняшней ночью. Не волнуйтесь, мы помним об ограничениях.

Женская фигура кивнула, возвращаясь к терпеливо ожидающему объяснений имперцу. Драконорожденный молчал, игнорируя разливающееся по телу беспокойство. Ограничивающая Рига клятва не была строгой, зная определенные, отработанные за двести лет до неосознанных рефлексов, лазейки. Слова, определенные запреты или смена облика – клятву обманывали, однако не могли полностью преодолеть внезапно ограниченное слабостями смертных тело.

– Так надо. – проговорил уверенно Риг, протягивая супругу руку. Хмурые брови не сходили с прекрасного лица, тогда как видневшиеся на белой коже редкие капли пота свидетельствовали о сильной сосредоточенности спустившегося с небес божества. – Им нужна помощь, а мне нужно подготовиться к твоей защите. Не беспокойся, я знаю пока свой предел и слежу за зельями.

– Если понадобится, применю магию. – с решимостью проговорил Мартин, сталкиваясь с предупреждающим, безмолвно просящим следовать позади взглядом супруга. – И разберусь с теми, кого не успели коснуться твои лепестки. Дракон учится боем, а мне точно также, как и тебе нужно подготовиться к неофициальной части грядущего приема.

– Мой упрямый Император. – со смирением прошептал Риг, переплетая их пальцы, после чего сближаясь с бывшим священником вплотную, шепча тому на ухо: – Это будет для меня вызовом.

– Точно также, как и для меня, Varla Angue. – сказал с улыбкой Мартин, успевая с заботой провести по костяшкам чужих пальцев.

Мелькнувшая в уголках губ бретонца мягкая улыбка сопровождалась быстрыми, маленькими шагами назад, заставляя знакомые лепестки вновь окружить их, создавая непроницаемый, сужающийся щит. Знакомый мягкий рывок вновь коснулся низа живота имперца, перемещая их в заснеженную местность.

Верхушки окружавших их, высоких елей качались от резких порывов сильного ветра. Завывающие, больно бьющие по лицу потоки ледяного воздуха казались драконорожденному воем голодного волка, а серое, покрытое тучами небо создавало ощущение быстро наступающей ночи. Падающие с небес комки мокрого снега касались темно-каштановых волос имперца, заставляя его быстро накинуть на лицо капюшон. Следом пришел черед и все еще сжатого в правой руке амулета, чья слабая вспышка вновь изменила облик бывшего священника.

Стоящий напротив него Риг хмурился, безмолвно окидывая взглядом предгорную местность. Скрытые среди развесистых деревьев узкие тропинки извивались, ведя в небольшие, находящиеся в горах долины. Небольшие, будто бы специально раскиданные рядом с деревьями скопления темных камней были покрыты твердой коркой льда. Присмотревшийся ко льду Мартин прокусил свою губу до крови, отмечая как внутри люда перемещается едва заметный сгусток темно-фиолетовой, почти истраченной, энергии чужой души.

– Хамелеон и сон. – задумчиво проговорил между тем Риг, прикрывая глаза. Глубокое, размеренное дыхание бретонца потонуло в вое ветра, тогда как мелькающие еще секунду назад сгустки энергии погасли. – Клинки, жившие по меньшей мере в сотых годах третьей эры.

– Потема? – поинтересовался драконорожденный, вспоминая слухи об умершей представительнице благословенной крови Дракона.

– Да. – кивнул вознесшийся герой, заметно напрягаясь. – Тридцать пять агентов, большая часть которых заменяла друг друга на посту защитника дочери Императора и королевы Солитьюда. Ее тени, верные слуги, исполняющие каждый ее приказ…некоторые из них не знали на, что шли…болезнь…заразить короля, подстраивая несчастный случай для немощного старика, узнавшего о двойном обмане второй супруги… избавиться от истинной крови, которая не должна была покинуть земли Скайрима…ударить по благословенной крови, чтобы после в момент грядущей кары быть заключенным в камень душ, преподнося это как акт спасения и обещания…договориться с бессмертными аэдра.

– Стой. – попросил Мартин, успокаивающе дотрагиваясь до руки погрузившегося в чужие воспоминания бретонца. Вздрогнувший Риг мотнул головой, несколько раз моргая. Мистический блеск кошачьих зрачков исчез, являя глазам имперца любимые им человеческие глаза божества. – Они направятся на суд, где ими займутся те, кто сейчас заменяет божество заблудших душ.

– Весьма…любопытная женщина, чем-то похожая на более жестокую версию бабушки. – прокомментировал бывший архимаг Сиродила, перемещая свой взгляд на будто бы специально посаженный ряд высоких, покрытых толстым слоем снега, развесистых елей. – Нам в ту сторону.

Часть закружившихся вокруг них белоснежных лепестков с знакомой заботой опустилась на доспехи имперца, становясь для него дополнительной защитой. Ощущение теплоты проникло в смертный разум, заставляя распахнувшего крылья невидимого зверя потянуться к открывшимся ему ощущениям безграничной, идущей словно бы из Этериуса, силы. Одновременно с этим воздух вокруг лишенного клинка Мартина нагрелся, тогда как на словно бы пытающейся собрать невидимый воздух руке появилась ало-золотая сфера огненного заклинания.

Наблюдавший за супругом Риг мягко улыбнулся, вытягивая правую, быстро покрывающуюся лепестками, руку вниз. Искрящиеся фиолетовыми молниями цветки белоснежной акации медленно темнели, уплотняясь в руках вознесшегося героя. Медленно силуэт многочисленных, сплетающихся друг с другом лепестков удлинялся, начиная слегка изгибаться, превращаясь в слегка измененную акавирскую катану, чей черный металл и проходящие по нему алые всполохи узоров свидетельствовали о даэдрическом влиянии.

С громким треском росшие перед ними деревья обратились в пыль, открывая им вид на длинную каменную стену уходящей вверх горы, посередине которой находилось широкое углубление. Упорхнувшие внутрь темной пещеры лепестки заискрились, освещая мрачные, исписанные магическими рунами стены и потолок. Спускающиеся вниз лестницы были покрыты давным-давно запекшейся кровью, линии которой делали из каждой новой ступеньки магическую, призванную парализовать противника, ловушку. Проходящие по полу цветки, оставляли на полу глубокие, нарушающие плетения чар, трещины, поднимаясь после к стенам, где среди узоров огненных и ледяных чар виднелись небольшие, украшенные потухшими камнями душ, ниши.

– Это было ее убежище. – произнес очевидное Риг, также, как и всегда первым ступая в несущую опасность местность.

Хрупкая, окруженная белоснежными лепестками, женская фигура очаровывала, заставляя сердце Мартина невольно замирать в восхищении. Дракон в его душе горделиво рычал, тогда как последовавший вслед за супругом имперец, кивнув, попытался отвлечься от привлекательного видения, сосредотачиваясь больше на играющем в его руках огне.

– Ты чувствуешь здесь кого-нибудь? – тихо поинтересовался Мартин, как только ведущая вниз лестница завершилась раскрытой двухстворчатой дверью.

Изрезанные защитными рунами металл изображал симметричные половины волчьей головы, под шеей которой виднелись легко соединяющиеся половины знакомого драконорожденному рубинового ромба. Всмотревшийся вдаль Мартин увидел длинный, постепенно разветвляющийся в разные стороны, висящий над глубокой пропастью мост. Металлические, расположенные по обе его стороны, круглые жаровни освещали пространство мрачным, темно-фиолетовым, сиянием сгорающих в зачаровании душ, чьи полные мучений крики стали лишь завыванием проходящего по пещере ветра. На вершинах высоких, окружавших пропасть наблюдательных башен, стояли покосившиеся, едва не падающие в пропасть, обломки деревянных баллист. В многочисленных, направленных в сторону ступающих на мост гостей, бойницах находились узкие, занимающие все пространство стрелковой щели, заостренные камни, сияние и зачарование которых исчезли еще три столетия назад.

– Семьдесят три… - задумчиво пробормотал Риг, направляя свои лепестки в сторону баллист и камней.

Отдающий по стенам гулкий треск уничтожающейся защиты эхом прошел по пространству, в то время как откуда-то издалека пришел порыв мощного, сотрясающего землю, ветра. Каменный мост дрогнул, а мелкие, появившиеся от прошедшего времени камушки упали вниз. Вспыхнувшие одновременно с этим зачарованные жаровни внезапно разразились громкими, отчаянными криками, позволяя Мартину заметить быстро сгорающие в них черепа. Темно-фиолетовый свет, освещавший ранее пространство обернулся похожими на канат толстыми, сплетающимися друг с другом, нитями.

– Семь живых, один восставший и одна явившаяся на их зов. – быстро перечислил вознесшийся герой, взмахивая своей левой рукой в направлении жаровен.

Устремившиеся в сторону жаровен лепестки пронеслись между нитями, словно бы пытаясь разорвать пришедший в действие ритуал, приводя одновременно в действие загоревшиеся на мосту небольшие круги призыва. Закрывший собой супруга Риг выставил перед собой даэдрическую катану, с напряжением в голосе добавляя.

– Остальные быстро исчезают в потоках.

– Tiid Klo Ul! – выдохнул быстро Мартин, сплетая в своем сердце быстрое, полное беспокойства, желание дать им время.

Вырвавшийся из его уст драконий рев столкнулся с нитями колдовского ритуала, мешая им создать гигантскую, защищающую чародея, восьмиконечную звезду. Костный, лежащий среди потрескавшегося камня моста, пепел застыл в воздухе, а появляющиеся из него тощие фигуры скелетов были пока лишены своих рук и ног, позволяя видеть лишь образующейся в пространстве позвоночник, на который медленно нарастали тазовые кости и защищающие грудь ребра. Не до конца сформированный череп медленно поворачивался в разные стороны, тогда как загоревшиеся в пустых глазницах фиолетовые огни не успели приобрести понимания.

– Сможешь сейчас перенаправить исчезающие души в Этериус? – с сильной хрипотой в голосе спросил драконорожденный, всматриваясь в слегка замедлившегося супруга, которого от действия tu’um уберегла даэдрическая кровь.

– Нужен центр звезды. – не задумываясь произнес Риг, проходясь внимательным взглядом по серым наблюдательным башням.

Исчезнувшая из рук бретонца катана осыпалась белоснежными, медленно ограждающей их от скелетов стеной, лепестками. Дрогнувшая рука бретонца потянулась в сторону имперца, тогда как в зазвучавшем мягком голосе послышалось напряжение:

- Как только я перемещу нас и начну перенаправлять души, попробуй прервать ритуал. Я удержу Потему, но они не должны попытаться использовать свои тела для призыва или вселения души.

Мартин промолчал, быстро гася на своих руках пламя. Крепко сжав протянутую ему руку, бывший священник обратил свой взгляд на то как медленно кружащие, сверкающие молниями лепестки, разрушают зачарованные жаровни. Знавший ритуалы школы Колдовства драконорожденный чувствовал, как по его телу разливается холодок, тогда как превращающийся в пыль камень грубо разрушал то, что усиливало и одновременно делало призыв безопасным. Разливающаяся по пещере энергия протяжными криками уходила в стены или потолок, заставляя постепенно возвращающий власть над временем мир ощутимо потряхивать. Запах грозы и подавляющая местность аура медленно проникали в разум смертного, заставляя его внутреннего зверя громко рычать в попытки справиться с давлением.

Сделавший привычные, немного медленные, шаги в сторону Риг потянул на себя супруга, разрывая перед ними сверкающий от энергии мертвых и живых душ мир. Громкий, хрипящий шепот даэдрика коснулся слуха бывшего священника, увидевшего перед собой восемь, стоящих посреди круга призыва фигур. Подолы длинных, усеянные мелкими чешуйками, мантии, скрывших свои лица за масками, неизвестных быстро колыхались, в то время как образовывающие восьмиконечную звезду мистические нити опутывали тело каждого мага, превращая его в конец защищающей призывателя звезды.

Поднятые, раскинутые в сторону руки заклинателей дрожали, в то время как в внутри образованного ими круга постепенно обретал форму высокий, облаченный в длинное, украшенное мехом платье, женский силуэт. Голубая, знаменующая каждого призрака дымка дрожала, в то время как прозрачность призванного духа позволяла заметить парящего над полом широкоплечего лича.

Богатая, струящаяся по его телу пурпурная мантия была покрыта, защищающими важные части иссохшего тела, позолоченными драконьими чешуйками, тогда как колышущийся позади широкий плащ был подобен небольшим, драконьим крыльям. Лишенный волос уродливый череп лича был скрыт за посмертной, подобной своим цветом бронзе, маске. Через небольшие прорези будто бы прикрытых глаз в их сторону смотрели сверкающие магией ледяные зрачки восставшего мертвеца, в то время как запутанная, словно бы вырезанная драконьим когтем цепь рун проходила по скулам и подбородку маски. Горящий в центре лба янтарь был подобен раскрытому драконьему глазу, в то время как идущие от него лучи и небольшая выпуклая галочка создавали ощущение воспаряющего к восходящему солнцу крылатого зверя...образ раннего изображения, стремящегося к Амулету Королей имперского дракона.

– Даэдра… - выдохнул с яростью Риг, мгновенно окружая супруга непроницаемым куполом из лепестков.

Переполненная волнением связь вспыхнула быстрыми образами, позволяя едва не потерявшему контроль в нахлынувшем на него безумии Мартину услышать быстрое, говорящее ему изменить план, объяснение. Дракон внутри него громко закричал, тогда как быстро опустившийся на колени имперец сорвал с своего пояса зачарованный кошель. Изумрудное стекло восстанавливающего слишком быстро скользнуло в сомкнувшиеся на горле пальцы, вынимая флакон из неведомой никому пустоты.

Звон стекла и приятный, слегка туманящий разум ягод смешался с запахом акации, сопровождаясь протяжным болезненным шипением противников. Пол под Мартином задрожал, а сам он ощутил, как усиливается давление лишенной контроля энергии. Исчезнувшая из мира серость вновь окрасила мир красками, принося в него смешавшийся с даэдриком драконий рев и женский, полный скрытой угрозы, крик.

– Tiid! – вновь выдохнул Мартин, отчаянно желая ускорить свои жесты.

Болезненный жар разлился по его коже, после чего треснувший камень посеревшего пола окрасился в тонкие линии. Протяжные, полные агонии и злости крики ударялись о стенки возведенного супругом барьера, тогда как в полыхающих от напряжения золотых узах звенела безумная решимость и холодность, увидевшего угрозу героя. Без труда, рисующий на полу цепи кровавых рун Мартин чувствовал знакомое ему отрешение, когда оказавшийся в огне бретонец предпринимал, казалось бы, единственное верное решение, без раздумий ударяя по противнику. Не думая о том, чтобы отступить или замереть в панике, щадя тех, кто осознанно сделал шаг к запрещенным, призванным навредить Империи ритуалам.

Лепестки летали за пределами защищавшего драконорожденного купола, сверкая молниями и уничтожая все на своем пути. Мартин знал это, понимая, что Риг без раздумий пожертвует всем убежищем Потемы, забирая его в момент окончательно вышедшего из-под контроля ритуала. Дракон внутри бывшего священника кричал, тогда как разум твердил о том, что слышимые гонцом крики свидетельствовали о серьезных, призванных усилить ритуал, призыва жертвоприношениях. Ритуал можно было провести и раньше, однако без жертв…без криков или боли замученных неизвестными культистами смертных он был бы более опасным и менее контролируемым.

Семьдесят три… слова Рига вновь мелькнули в разуме имперца, быстро осознавшего в разуме цифру. Восемь раз по девять, из которых семь были живы, один восстал, тогда как остальные стали исчезающей в ритуале энергией для той, кто явился на зов. Восьмиконечная, призванная обезопасить центр и удержать одну душу звезда. Семьдесят две души…Способная изменить реальность сила многих душ…

Круг призыва на взгляд Мартина окружал его слишком медленно. Неровные, будто бы кривые лучи восьмиконечной звезды резали измененные магией глаза, заставляя его чувствовать опасность. Линии, быстрые силуэту меняющих свой порядок рун занимали свои места в лучах девятиконечной звезды, заставляя бывшего священника из раза в раз проговаривать имена всевидящих аэдра. Восемьдесят одна линия, девятиконечная звезда и три уровня сущностей их мира…находящиеся внизу изменчивые даэдра, возвышающийся над ними устойчивые аэдра и мечущиеся, пытающиеся найти баланс смертные. Гармония мира, единение души, тела и разума…совершенство готовое к последнему шагу вознесения…обращение к каждому всемогущему аэдра, чья сила проходила через центр.

Восьмиконечная – устойчивость и равновесие, девятиконечная – гармония и единение составляющих все живое сущностей…там, где восемь и один должны были удержать, девять и один должны были растворить.

– Милостивый Акатош, пронизывающий само время Бог-Дракон, услышь мой зов. – шептал быстро Мартин, чувствуя на себе невидимые взгляды бессмертных.

Левую руку бывшего священника жгло так сильно, будто бы кто-то целенаправленно прикладывал к ней раскаленное металлическое клеймо. Дыхание имперца было рванным, а сам он не останавливаясь пытался завершить необходимые ему линии. Полный хрипоты голос был тихим, тогда как видевший перед собой лишь искрящуюся холодной ярости связь Мартин продолжал:

– Я взываю к Тебе, моля Тебя о милости. Моля Тебя о помощи и наставлении. Взывая к тебе ради порядка и мира. Взываю к Тебе от имени твоих детей, крича об угрозе защищаемого Тобой мира. Яви мне Свою милость Акатош, ибо без Тебя нет решимости во мне. Дай мне наставление, дабы я смог защитить земли Тамриэля от смуты. Укажи мне знак, дабы я оградил эти земли от разрушения, освещая их светом Твоего сияющего в неувядающей славе солнца. Прошу, Акатош дай мне сил, чтобы я смог исполнить свой долг, защищая незыблемость времени, где каждая душа проходит свой путь.

Голос Мартина сорвался, а сам он перешел на быстрый, угрожающий своим шипением даэдрик. Без конца разрывающее кожу стекло окрашивалось в алый, вновь и вновь чертя центр круга девятиконечной звезды. Внутренний, бьющийся о стенки смертной клетки монстр кричал все громче, в то время как драконорожденный упрямо продолжал тянуться к горящей внутри него искре безграничной магии, пытаясь наполнить сотворенную им звезду силой. Руки драконорожденного сверкали, а сам он краем глаза замечал, как алая, стекающая по руке кровь окрашивается мистическим золотом. Собственная и чужая сила наполняли имперца бесконечно энергией, тогда как пристальное внимание услышавшего его мольбу божества несло с собой почти забытую теплоту.

Наконец, почувствовав свою готовность, Мартин поднял свою израненную руку в воздух, совершая ею круговое движение. Адреналин, сверкающие узы, внимание не покинувшего его после своеобразного предательства Бога – драконорожденный видел, как прошедшая по воздуху рука оставляет после себя собирающийся в сферу золотой след. Даэдрический шепот не исчезал из уст беспокойного смертного, тогда как сам Мартин болезненно повернул запястья, словно бы пытаясь собрать в своей руке новую, подчиняющуюся лишь его воле, сферу.

Согнувшиеся, собравшие сотворенное из магии золотое яблоко пальцы дрожали, в то время как Мартин с рванной резкость обернул запястье вниз, быстро опуская руку. Собранная им магия ударилась о центр ярко горящей ало-золотым девятиконечной звезды, тогда как вновь перешедший на тамриэлик голос был сопоставим с ревом разъяренного дракона:

– Я отпускаю Вас!

Слегка иной ритуал изгнания окрасил вернувший свой цвет мир золотом, проходя по нему удушающим запахом огня. Окружавший Мартина щит исчез, а сам он увидел, как многочисленные, переливающиеся перед ним темно-фиолетовые, колдовские, канатные нити гаснут. Крики агонии живых и мертвых стихали, в то время как вызванная культистами фигура Потемы безумно билась о стенки своей тюрьмы. Теряющая форму и плоть женщина громко кричала на неизвестном бывшему священнику нордике, тогда как проходящая сквозь него сила судорогами сотрясала тело Императора прошлого. Мартин не чувствовал усталости или истощения, слыша в собственном разумен воинственный рев зверя.

Мягкие, полные искренней заботы прикосновения, обжигали, тогда как тянущийся в неизвестно дракон раскрывал свою пасть, раздирая горло возникшего перед его взором серебряного, изящного зверя. Бьющиеся в воздухе тонкие крылья, скрывались за широким золотом, в то время как мстительный, жестокий шепот без конца пытался нанести по нему удар.

«Малыш Антиохуса» …. «Моя кровь» … «Подобный мне зверь» … «Заключенное в смертном время» …

Удар, внезапно разверзающий небеса…стремительный, убийственный, разрывающий пространство яркой, неуловимой вспышкой…Bah…разящий внезапно в сердце, подчиняющий тело через боль, заставляющий думать о своей ошибке.

Расплавленное, чарующее золото проникло в мысли бывшего священника, почувствовавшего родное ему тепло. Мягкое, требовательно прикосновение чужих пальцев сжимало его руку, принося с собой отвлекающее и заставляющее идти дальше разум беспокойство. Женский шепот стихал, а жар в руке стихал, сменяясь мимолетной, уходящей в пустоту чесоткой.

– Держу. – шептали беспокойно родные губы, заставляя внутреннего зверя тянуться к обещающему защиту теплу. Суженное, безумное золото кошачьих глаз не сходило с лица Мартина, слышавшего шелест окруживших их лепестков. – Даэдра…Мартин…Latta…

– Дай мне секунду. – рефлекторно прошептал, пребывающий будто бы в тумане имперец.

Дракон в сердце медленно затихал, касаясь своей мордой невидимы, испачканный в крови, крыльев. Довольное урчание и стихающий в разуме крик поверженного противника слишком медленно восстанавливал самообладание, откладывая в закутках его мыслей знания о первом слове пробудившей свою кровь души…

–Это того стоило. – прошептал возвращающий разум драконороженный, чувствуя на своем лице легкую щекотку, упавших на него серебряных прядей.

Склонившийся над ним, скрывающий своим телом почти полностью разрушенное убежище Потемы, Риг прикоснулся к его лбу, опаляя теплым порывом облегченного вздоха его кожу. Взволнованное, бледное лицо прекрасной девы заставило Мартина приподнять руку, успокаивающе проводя по скулам любимого им бретонца.

– Ее словом была молния. - проговорил Мартин, наконец отмечая на лице любимого им бретонца небольшие пятна черной или темно-алой крови. Дракон в душе зарычал, тогда как потянувшийся к сверкающим страхом узам имперец почувствовал без конца переходящую к нему энергию. Мягкая улыбка коснулась лица бывшего священника, после чего тот прошептал: - Ты же знаешь, как на мне сказывается изгнание или ритуалы школы Колдовства. Пару секунд, Риг. Только отпусти энергию душ…она излишне пьянит.

Тихо пробормотав что-то непонятное, бретонец, не задумываясь прикрыл глаза, подчиняясь просьбе супруга. Проникающий в тело драконорожденного поток бесконечной энергии внезапно ослаб, принося с собой недолгий, неприятный холод, заставивший тело бывшего священника несколько раз содрогнуться. Мир перед измененной септимовской сталью глаз вновь приобрел привычные ему краски, становясь все более четким.

– Это не было похоже на обычное истощение после ритуала. – проговорил спустя некоторое время Риг, отстраняясь от присевшего на холодный пол имперца.

Спавший во время битвы капюшон являл взору бледное, покрытое чужой кровью, лицо прекрасной девушки. Узкие кошачьи глаза не сменяли своей формы, в то время как радужке расплавленного золота проходили мистические, манящие душу искры. Выбившиеся из высокого, поддерживаемого старой, деревянной шпилькой, хвоста прямые, подобные серебряному свету одной из лун, обрамляли женственное лицо, едва не касаясь согнутых коленей, сидевшего рядом с имперцем бессмертного. Обхвативший рука колени, пристально смотря на пришедшего в себя супруга.

– Это была битва душ… - продолжил говорить вознесшийся герой, явно удерживаясь от того, чтобы прикоснуться к почувствовавшему свою вину супругу. – Ты говорил о знаниях, говорил о пробуждении крови и относительной безопасности, но забывал о том, что любая уступка может расколоть твою душу или вытеснить тебя из твоего тела, оставляя в нем лишь незваного гостя.

– Разве не об этом ты писал в своем исследовании? – спросил драконорожденный, вспоминая собственное волнение от когда-то увиденных им строк трактата о магии шехаев. – Магия без контроля и воли опасна, однако в момент риска мы идем на подобный риск не задумываясь.

– Воскрешая в памяти любимый образ, всматриваясь в видение глаз или улыбки, отчаянно цепляясь в связь, принимая решение приложить все свои усилия для возвращения. – усмехнулся в ответ хорошо понявший мысль супруга герой. – Хвала Девяти, что это последний наш кризис.

– После, которого ни один смертный или бессмертный больше не заставит нас пытаться судорожно остановить вертящийся, горящий в огне безумия мир. – согласился с любимым бретонцем Мартин, наконец окидывая взглядом зияющую вокруг них бездну.

Лишившееся оборонительных башен и узких мостов убежище Потемы Септим было безжизненным и пустынным. Гладкие, лишенные трещин времени стены, едва заметно сверкали лунным, вобравшим в себя энергию мертвых душ, светом. Где-то внизу слышалось тихое, часто прерывающиеся, журчание бегущего в неизвестность ручейка, чей шум эхом отдавался по закругляющимся, словно бы пытающимся образовать купол, стенам. Круглая, будто бы изображающая местами драконьи зубы дыра под потолком открывала вид на темное, скрытое густыми тучами, небо. Чувствующийся в воздухе запах прошедший грозы смешался со сладостным, медовым запахом, лежащих на полу единственного сохранившемся сооружения пещеры, лепестков белой акации. Темные, парящие в пространстве хлопья пепла, плавно опускались вниз, исчезая в все той же неизвестности бездны.

– Руэл бы сказал, что мы хорошо погуляли. – со смешком произнес Риг, прослеживая за взглядом бывшего священника.

– Добавляя в конце, что диета на душах определенно стоила всего этого. – попытался поддержать разговор драконорожденный, не зная к кому в большей степени относились его слова.

Слабая, отдающая безумной насмешкой, улыбка бретонца не несла в себе ожидаемой для даэдрического принца злобы или мстительности, тогда как новый мягкий смешок показал лишь то, что супруг оценил неудачную, ставшую уколом, шутку.

– Несомненно. – кивнул с непривычной ему шутовской серьезностью бретонец, глубоко вздыхая, после чего прикрывая все еще не вернувшие привычную форму глаза. – Лич оказался воскрешенным драконьим жрецом, которого пробудил Алдуин. По замыслу Потема должна была оказана связана клятвами и чарами подчинения, оказываясь пешкой слушавшего волю Первенца Вольунга.

– Новая Война Красного Алмаза? – поинтересовался в ответ Мартин, быстро обдумывая услышанные им слова.

– Не только. – покачал головой, поглотивший чужую душу, бретонец. – Усилившаяся, погрузившая перешедшую в холодную, почти бескровную войну, смута была основной целью. Однако, Потема…здесь сыграло не только то, что ее душа оказалась целой и близкой. Королева-волчица была весьма сильным некромантом, а о ее…характере можно узнать из воспоминаний и исторических книг. Если бы ей приказали лишить душ целый город, сомневаюсь, что она была бы против.

– Используя это как возможность освободиться от оков. – задумчиво сказал прокусивший губу смертный, не удерживаясь от того, чтобы помассировать виски. – Она была бы представительницей благословенной крови Дракона, действующей в момент, когда на рубиновом троне находится, держащие в своих руках ключ, сердце Башни. Одновременно с этим, мы не смогли бы сбросить со счета, заменяющих твое присутствие на троне Островов герцогов и камердинера…куда бы ушла энергия в случае неудачи?

– В теории отдалась бы по ближайшей Башне. – не задумываясь ответил Риг, нахмуриваясь. – Кратковременный, дестабилизирующий местность прорыв… долго он бы не продлился, а потоки достаточно быстро бы выровнялись, распространяя энергию душ к другим башням, усиливая центр. Однако в случае чрезмерной, не находящей выхода силы…быть может они смогли бы ненадолго отключить Снежную Башню. Скорее всего удар от подобной атаки приняло бы на себя связанное с ключом сердце…

– Партурнакс… - выдохнул Мартин, быстро пытаясь собрать воедино всю известную ему информацию.

Услышанные им в воспоминании поверженного дракона слова Алдуина приносили в его разум смятение, тогда как сам он, цепляясь за не так давно посетившие его разум мысли о целях Первенца, пытался увидеть в плане противника смысл. Пожиратель Мира желал возвыситься, ставя себя и братьев на один уровень с Богами…как подобное мог провернуть почти бессмертный ребенок Акатоша? Белое Золото Мундуса повторится – таков был план Хермеуса Моры, желавшего повторить поступок Шеогората, захватывая тело и целую душу того, кто мог отдать ее за смертный план, возносясь при помощи, выпущенной во время жертвоприношения энергии и молитв благодарных смертных…становясь подобно Ригу не даэдра, но даэдра…восходя на Небеса подобно смертному Тайберу Септиму, в жилах которого текла капля бессмертной крови покинувших первоначальный план существ…но разве детям Бога…тем, кто жил века не было проще повторить этот поступок, находя способ…отключившуюся, лишенную связи с потоками Этериуса башню…которая действовала до тех пор, пока было живо хранящее ключ сердце. Заботящееся о своем регионе сердце, коим когда-то по решению Кинарет был избран Партурнакс…предавший своих братьев ради смертного плана и которому многие из них желали отомстить. Драконорожденная, способная подобно Мартину привлечь внимание даэдра, Потема и набирающий, желающий отомстить отцу и брату, Алдуин…чья душа, в отличии от даэдрического Князя Неведомого, не нуждалась в якоре из смертного…

– Ключ всегда ищет себе сердце-хранителя. – проговорил между тем Риг, напоминая Мартину о проблеме сердца Лорхана, ключа Красной Горы, создавшего когда-то четырех живых Богов. Драконорожденый невольно выдохнул, тогда как мрачный, олицетворяющий мрачную Деменцию Риг проговорил: – Любопытно, как заботящаяся о своих подданных Азура прокляла не убивших ее избранника предателей, а всю расу…любопытно, как три предателя меняли свой облик, представая перед изменившимися подданными разных обликах…как погружающийся с каждым новым годом в безумие лорд Дагот считал своим долгом прежде всего оберегать сердце, маскируя это волнением о утраченном бессмертии. Любопытно как постоянно возрождающийся, скрывающийся в одном месте сильный маг сумел распространить свою власть на весь Ресдайн, усиливая ее с каждым новым ярдом к Башне и ключу.

– Дейрис. – прошептал бывший священник, вспоминая золотокожую, несущую в себе кровь Телванни, дочь Ворина. – Ее дети…

– Как и дети их детей, и вся кровь лорда Дагота. – кивнул в ответ Риг. – Трибунал оставил после себя…весьма большую свинью, сказывающуюся на жизнях тех, кто когда-то жил в пепельных землях Ресдайна…роднящихся с собой на протяжении нескольких эр, принимая в себя распространившееся проклятие.

– Ключ был остановлен Руэлом, который захватил в звезду Азуры сердце…поддерживающие его живые Боги были убиты им, лишая его Башню того, что являлось пронизывающим земли условием проклятия…ты же…когда ты менял конструкт, вселяя в него верную Азуре и Неревару душу, обошел проклятие…давая возможность… Девять!

– Теория...безумная, не находящая своего подтверждения, ибо природу сердца Лорхана сложно постичь без изучения. – проговорил с улыбкой вознесшийся герой. – Изучить же сердце подробно? Легче поверить в снизошедшую на Великий Дом Дагот милость Азуры. Как и то, что многие дома Ресдайна будут стремиться породниться с потомками Араваса или прямой линией дома Дагот. После…быть может спустя эру, кто знает, что станет с пеплом кожи и алым, кровавым взором данмеров.

Мартин промолчал, не находя слов. Слова Безумного Бога…бессмертного, несущего в себе истинный хаос мира…теория, безумная, но словно дающая ответ на многие загадки их плана. Не изученность силы сердца…благословение Богов…каждый мог принять на веру то, что было ему ближе, подчиняясь зову веры или разума. Не имеющие точного ответа не отменяли одного - живущего на вершине Глотки Мира дракона и желающего отомстить ему и отцу Пожирателя Мира.

– Однако сейчас для нас не важна судьба данмеров. – мягко произнес между тем бретонец, поднимаясь с пола. Стоя посреди ничем не ограниченной вершины оборонительной башни бессмертный оправил свои одежды, почти сразу же протягивая сидящему напротив Мартину свою руку. – Важнее то, о чем мы уже и так начинали задумываться.

– И что никак не может изменить нашей цели, делая подобную теорию бессмысленной. – проговорил вновь прикусивший губу драконорожденный, принимая протянутую ему руку, поднимаясь с пола.

Дракон в душе протяжно зарычал, тогда как ставшая хитрой улыбка супруга принесла с собой ощущение надвигавшегося переворота невидимой доски. Столкнувшаяся с золотом измененная сталь с разгорающимся любопытством всматривалась в мистические, проходящие по радужке искры, быстро обдумывая что-то неучтенное…что-то скрывающееся на виду и способное дать им толчок. Внезапный, отдавшийся в глубинах его разума щелчок понимая быстро соединил части теории, находя в ней ответ…не меняющий действий, но открывающий вместе с этим новую, опасную тропу.

Тихий вздох вырвался из уст имперца, а сам он, видя во взгляде супруга плещущиеся в них нежность и веселье, не смог не сказать:

– Подобный вариант мы сможем рассмотреть в случае лишь в самую последнюю очередь.

– Естественно. – согласился с ним супруг, слегка склоняя голову.

Размеренное, выравнивающиеся дыхание коснулось слуха бывшего священника, сжавшего крепче скрытую под покрывшейся пеплом и грязью перчаткой руку. Одновременно с этим он сделал слабый шаг, сближаясь вплотную с вознесшимся героем, чья правая нога начала уходить назад. Золотые глаза закрылись, а изящные брови сосредоточенно нахмурились, сопровождаясь быстрыми, возвращающими их к актуальному плану действий, словами:

– Пока сосредоточимся на посольствах, прорабатывая теорию участия третьей стороны. Возвращаемся к Сияющим одеждам, оттуда продвигаемся к резиденции ордена.

– Риг… - с внезапной мольбой проговорил Мартин чувствуя, как вздрагивает в молчаливом согласии связь, тогда как почти сосредоточившийся на перемещении бретонец терпеливо наклонил голову, ожидая продолжения. Крепкая хватка на руке вознесшегося героя слегка ослабла, позволяя смертному заботливо провести по костяшкам пальцев, говоря: - Я знаю, что на приеме от нас будут требовать должной образу манеры общения, вслушиваясь в наши слова и всматриваясь в наши жесты. Знаю, что должен покорить их, позволяя тебе завладеть их душами. Знаю, как должен нагнать время, узнавая за краткий миг историю Империи и Хай-Рока за почти двести лет. Но…если ты позволишь, то сегодня я сопроводил бы тебя в храм.

Закружившиеся вокруг них белоснежные лепестки разбавили тишину приятным шелестом. Они оба молчали, тогда как захватившие связь отголоски эмоций отдавались в уголки смертного разума легкими, быстрыми образами. Нежная, несущаяся в себе настоящую теплоту, слабая улыбка играла в уголках губ сделавшего шаг назад Рига. Осторожная, требовательная хватка тянула руку драконорожденного за вознесшимся героем, тогда как окруживший их купол внезапно вспыхнул переливающимися искрами молний. Поднявший свою голову невидимый, золотой монстр тихо заурчал, раскрывая крылья, тогда как отразившая в связи теплота принесла с собой лишь заботливые просьбу не перенапрягаться, отправляясь отдыхать сразу же как первые симптомы усталости коснутся его души.

Новый рывок перемещения вернул их в пустынный тупичок шумящего города на улицы которого медленно опускался вечер, заставляя расставленные на улицах жаровни и факела загораться зачарованным огнем. Более радостные крики долетали до оправившего подолы одежд и поправившего капюшон драконорожденного, чья левая рука быстро согнулась в локте.

Мягкая, отражающаяся в глазах теплом, слабая улыбка не сходила с лица вознесшегося героя. Последовав примеру супруга Риг быстро поправил не скрывающий в близи лицо капюшон, опираясь после на протянутую руку. Мистические, безумные искры пропали из золотых, вернувших свою форму, глаз, в то время как вывивший супруга на улицы утонувшего в разноцветных огнях Солитьюда Мартин ощутил на себе пристальный взгляд следящих за ними агентов Императора.