29 день месяца Заката Солнца 201 год. 4 эра. Посольство Алинорского королевского Доминиона. Владение Хаафингар. Провинция Скайрим. Империя Тамриэль

Державший руку вора Риг нахмурился, отстраняясь от пленника посольства. Все еще сверкающие потусторонними искрами глаза божества медленно возвращали свою привычную форму. Мимолетная тень усталости исчезла с лица, принявшего женский облик героя, уступая место захватившей его разум и тело задумчивости.

Невидимые нити связи мягко дрогнули, усмиряя яростного ревущего в душе драконорожденного зверя. Слабые, почти полностью незримые образы чужих мыслей проходили через протянутые между ними узы, принося с собой родившееся в сердце желание покинуть это место. Мартин чувствовал просьбу любимого супруга, замечая, как тот безмолвно протягивает ему руку предлагая исчезнуть из посольства, снимая с себя всю маскировку и немного выдыхая, подготавливаясь к новому рывку за ускользнувшим от них противником.

– Посоветуете забыть услышанное? – поинтересовалась внезапно Лирия, изгибая губы в усмешке.

– Напротив попрошу вас предупредить агентов Императора в Рифтене. – покачал головой драконорожденный, неосознанно задерживая мысли на словах исцеленного им вора о том, что послу нужен был один из Клинков.

Вновь напомнивший о себе зуд глаз и тела заставил бывшего священника недовольно поморщиться, сосредотачиваясь на намерениях Алинора и возникшего из небытия пророчестве. Дотронувшись до протянутой руки супруга, Мартин переплел их пальцы, говоря:

– Насколько я понимаю Алинору нужно проникнуть в хранилище ордена Клинков, добывая сведения по пророчеству и по возможности захватывая одного из агентов. Учитывая, что узнать местоположение хранилища у них не получилось, невольный информатор выскользнул из их рук, а количество драконорожденных на территории Скайрима увеличивается, вопрос времени как на вашу территорию зайду гости, озвучивая вежливую просьбу о сотрудничестве.

– Я передам Клинкам в Рифтене, чтобы сворачивались, меняя место обитания. – раздраженно выдохнула альтмерка, потирая испачканными в крови руками лоб.

Толстая алая полоса оставила на золотистой коже следы, после чего девушка быстро достала из потайного кармана своего платья небольшое кольцо. Протянув мелькнувший серебром предмет подчиненному, воровка согнула запястье левой руки, проводя большим пальцем по ногтю среднего пальца. Небольшая голубая искра вспыхнула на кончике ее ногтя, начиная медленно распространяться по грязной ткани, надетой на ее руку перчатку.

Обратившиеся в сторону подчиненного глаза внимательно наблюдали за тем, как тот прикрывает глаза, приподнимая одну из своих рук. Тихий, слабый щелчок пронесся по камере, окрашивая в яркий белый свет. Рефлекторно закрывший глаза Мартин почувствовал порыв ветра, после которого до него донесли прощальные слова Лирии:

– Передайте Малику, что сережка и амулет будут ждать его в покоях Предвестника в Йоррваскре.

Тишина вновь спустилась в подземелье посольстве, позволяя драконорожденному услышать размеренное дыхание, прикрывшего глаза супруга. Сосредоточившийся на перемещении бретонец слегка наклонил в сторону выхода голову, словно пытаясь почувствовать появление спешащих проверить заключенного хозяев посольства. Закружившиеся вокруг них лепестки стали для бывшего священника прочным, медленно сужающимся куполом, готовым как защитить их от чар или удара, так и переправить их в безопасность каменных стен храмов.

Тихий вздох сорвался с губ открывшего глаза имперца. Усмиренный благодаря Ригу внутренний дракон миролюбиво урчал, убирая из тела драконорожденного, проносящуюся по горлу жаром щекотки, звериную ярость. Ушедшие в закутки смертного разума эмоции, наконец позволили тому, обдумать ситуацию, понимая, что первоначально посетившие его, оправдывающие альтмеров Алинора, мысли были излишне поспешными.

– Я уверен, Мартин. – тихо проговорил почувствовавший неуверенность супруга Риг. – Его души нет здесь, тогда как души обитателей посольства лишь подтверждают информацию Этьена.

– Так звали того вора? – поинтересовался отчего-то драконорожденный, заслуживая в ответ тихое, подтверждающее его вопрос, хмыканье.

Почесав наконец зудящие от постороннего предмета глаза, бывший священник неосознанно провел пальцами по костяшкам пальцев сконцентрировавшегося супруга. Мягкая улыбка скользнула на лицо Рига, чей контроль над изменением своей внешности ненадолго исчез.

– Если у тебя нет при себе иных одежд, то лучше пока воздержаться от подобного. – с теплой улыбкой проговорил Риг, нахмуриваясь. – Они идут сюда, ожидая найти проникшего вора.

– Значит нам пора уходить. – кивнул драконорожденный, не пытаясь больше спорить или мешать любимому бретонцу.

Лепестки быстро закружились вокруг них, знакомыми ощущениями проникая в душу. Ластящийся, доверчиво тянущийся к вознесшемуся герою раскрывал свои крылья, являя взору смертного сосуда пылающие нити бесконечной пустоты Этериуса. Незримые ранее тропы иного мира, подобно звездам, ярко вспыхивали и гасли, подчиняясь воле своего прекрасного Владыки.

Громкие, металлические шаги сапог стали последним, что коснулась разума драконорожденного перед тем, как долгожданный рывок переместил его в небольшой, скрытую от посторонних глаз долину. Порхающие среди поднимающихся вверх гор бабочки искрились золотом и аметистом, изредка опускаясь на пригибающиеся от подобного жеста кусты. Белоснежные и светло-фиолетовые скопления невысоких цветов. Медовый запах раскидистых, подобных пышным букетам цветков был знаком драконорожденному, использовавшему когда-то подобное растение для слабых, исцеляющих болезни почек, зелий.

- Ты знал, что аллисум в некоторых кругах считается моим цветков? – поинтересовался у него внезапно Риг, отводя взгляд от расположенной на небольшой платформе, посреди прозрачного, заледеневшего озера, монумента. Невысокий, улыбчивый старик в камзоле заставил бывшего священника невольно дрогнуть, проходя взглядом по тонкой трости.

– В оккультных книгах об этом что-то говорилось. – тихо произнес Мартин, всматриваясь в лицо прекрасного, смотрящего на мир с хищной улыбкой, изображенного в камне старца.

Аккуратная козлиная бородка, подчиняясь воздействию времени, слегка потрескалась, в то время как по поверхности узких, кошачьих глаз, шла серебристая, ловящая мошек или бабочек паутинка. Лежащие у подножия постамента полусожженные свечи, были перевернуты. Небольшую, серебряную чашу для подношений, внутри которой лежали покрытые металлом остатки пряжи, покрывали погасшие руны, в то время как под льдом заледеневшего озера виднелись, пытавшиеся когда-то пробить преграду, скелеты.

– Нам нужно обсудить некоторые моменты. – прошептал перешедший сразу к делу бретонец, опускаясь на редкую, покрытую инеем, траву.

– Считаешь, что в храме нас будут ждать лишние уши? – поинтересовался Мартин, опускаясь вслед за любимым бретонцем.

Коснувшиеся глаз, пальцы нашли тонкое, мягкое стекло изобретения. Дракон в душе протяжно зарычал, тогда как драконорожденный с тихим, облегченным вздохом вытащил из глаз инородные предметы. Чувствуя, как его губ касается непрошенная улыбка, бывший священник несколько раз моргнул, убирая небольшие стеклышки для глаз в зачарованный кошель, вспоминая о поглощающем кожу зуде.

– Воды здесь безобидны, поэтому если нужно… - рука спустившегося с небес божества коснулась прозрачного льда.

Хруст стекла достиг ушей бывшего священника, после чего разрушившие лед тонкие, подобные острым иглам, лепестки акации пролетели по воздуху, вздымаясь к вершинам окружавших долину гор. Опустивший руку в воду Мартин ощутил, как мокнущая, зачарованная перчатка не справляется со стихией, окутывая его пальцы слабым, приносящим боль холодом. Дракон в душе взвыл, в то время как задержавший дыхание смертный, прикрыл глаза, начиная смывать с себя актерский грим.

– Считаешь, что в верных тебе и остальным аэдра храмах появились лишние уши? – поинтересовался дрогнувший голосом Мартин, глубоко в душе зная ответ на подобный вопрос.

Исчезнувшие с рук перчатки упали на землю, тогда как в алом сиянии нагревшихся магией ладоней блеснул все еще находящийся на его запястье зачарованный браслет. Сердце бывшего священника дрогнуло, в то время как приподнявший голову внутренний зверь издал тихое, насмешливое фырканье. Медленно нагревающуюся вода больше не обжигала имперца пронизывающим тело льдом, позволяя ему выдохнуть, убирая с себя остатки пудры и теней.

– Лишние уши есть везде. – проговорил между тем Риг, бросая задумчивый взгляд на собственный браслет.

Тихий, вырвавшийся из вознесшегося героя, нес в себе оттенок истощенного, свойственного упустившему что-то в деле смертному, веселья. Изящная рука осторожно сняла с запястья украшение, осторожно откладывая его к лежащим на холодной, покрытой инеем, траве перчаткам. Задержав взгляд на белом нефрите зачарованного браслета, бретонец дотронулся пальцами левой руки до виска, продолжая:

– Кому они принадлежат понять не сложно, как и обмануть их разумы, утаивая от них наш разговор… - Риг ненадолго замолчал, прикрывая на несколько секунд глаза, после чего признаваясь: - Однако, сейчас, мне легче…мыслить в более спокойной, лишенной посторонних глаз обстановке…девять…нужно будет как-то незаметно вернуть эти браслеты.

Смывший с себя грим драконорожденный вновь пробежался взглядом по холодной долине, наконец отмечая ее покинутость. По представшему его глазам святилищу гулял лишь ветер, в то время как любые признаки жизни выражались в редких, порхающих над цветами бабочках. Неосознанно взгляд имперца прошелся по костям, отмечая на чудом сохранившихся черепах мертвецов следы насильственной смерти.

Внезапный холодок пробежался по телу бывшего священника, почувствовавшего как внутри его груди выпускает свои когти дракон. Угрожающий рев внутреннего монстра отдался в ушах, тогда как присмотревшиеся, к лишившейся льда водной глади, стальные глаза заметили очертания камней, среди которых изредка блестели алые всполохи даэдрического металла. Бросившаяся ему на глаза лежащая на дне голова, изображенного в камне старика мало чем отличалась от возведенной на небольшом постаменте статуи божества. Смотрящие из глубины пустые, кошачьи глаза ледяной хваткой сжимали душу имперца, напоминая ему о цене произошедшего когда-то вторжения.

Драконорожденный промолчал, чувствуя на своих губах металлический привкус пролившейся крови. Слова Регула вновь отдались в памяти имперца, заставляя его более внимательно посмотреть на супруга, отмечая отразившуюся на его лице моральную усталость.

– Место…действительно удачное. – проговорил Мартин, скрещивая ноги. Мягко прикоснувшись к связи, имперец тепло улыбнулся вознесшемуся герою, говоря: - Иди сюда.

– Можно ли считать сегодняшний день напрасной тратой времени? – устало поинтересовался прислонившейся к нему Риг.

Приобнявший бретонца драконорожденный заботливо провел по прохладному открытому плечу, несколько раз случайно задевая металлические бретельки. Прикрывший глаза, мгновенно расслабившийся в руках имперца, бессмертный рефлекторно притронулся к связывающим их души нитям, привлекая внимание заурчавшего от подобного, лучам весеннего солнца, внимания дракона.

– Мы все же смогли продвинуться вперед, исключая несколько мест и возможных противников Пожирателя Мира. – тихо заметил бывший священник, начиная со всей возможной для него тщательность сосредотачиваться на желании защитить свое сердце от холодов покинутой, быть может даже проклятой где-то, долины.

Разумом имперец понимал, что нанесенные на одежду и артефакты руны надежно защищали супруга от холодов, подчиняясь, однако велению собственной души. Мягкий, едва заметный щит окутал хрупкое тело, позволяя драконорожденному услышать полный искренней благодарности вздох, сразу же уточняя:

– Удобно?

– Спасибо. – мягкой улыбнулся смертному бретонец, прикрывая глаза.

Закружившиеся вокруг них белоснежные лепестки подняли легкий порыв ветра, начиная на глазах сплетаться в тонкую, падающую на их тела, мягкую шаль. Созданные из души цветы дрожали, редкими лепестками падая на землю, но мгновенно возвращаясь на свою место, поддерживаю созданную упрямым разумом форму. Бывший архимаг Сиродила выдохнул, раскрывая глаза, после чего говоря:

– Не могу спокойно позволить тебе защищать меня от холодов, зная, что так ты сам можешь замерзнуть от истощения или внезапно потерявших силу рун. – Риг внезапно замолчал, в то время как в связи мелькнуло смущение.

Быстрые образы коснулись разума, качнувшего головой имперца, в разуме которого промелькнули грязные, направленные в сторону давным-давно умершей королевы Вэйреста, проклятия. Легкое сомнение отразилось в теле уставшего бретонца, чей голос превратился в прерывистый, отворяющий смуту мыслей, шепот:

– Я не не доверяю...просто…

– Я знаю. – успокоил бретонца Мартин, заботливо проводя по прохладной, слегка сияющей от наложенного щита алым, коже. Дракон в душе успокаивающе зарычал, в то время как сам имперец мягко притронулся к связи, передавая в ней свою веру в искренность любимого им всем сердцем бретонца. – Не думай об этом как о чем-то плохом. Ты заботишься, остальное, какие бы мысли не проносились в твоей голове, – не важно.

– Я…я сглупил. – внезапно признался Риг, издавая слабый смешок. Драконорожденный промолчал, в терпеливом ожидании наклоняя в сторону супруга голову. – Когда сказал про «путешествие», в котором вблизи смогу почувствовать душу Алдуина. Точно также, когда позволил ордену передвигать свои фигуры, ведя нас…по нужному им пути. Мы...я…обязан был приказать Ами отправиться на его поиски.

Невольно Мартин выдохнул, мгновенно понимая, что присутствие Ами в плане смертных действительно облегчало поиски дракона. Божественный зверь, способный найти тропу к забытым руинам, возникающий в момент нужды для помощи и спасения тех, кто в момент беды взывает к божеству путей. Не связанная клятвой, обладающая частью сил своего хозяина, лазейка…к которой никто из них до этого не обращался. Сперва из-за исчезнувший памяти, после отдавая свое внимание обучению и пытаясь играть с Клинками лишь затем, чтобы, после забывая обо всем устремиться в Ресдайн, по возвращении из которого их взор обратился к находкам и теориям агентов Императора.

– Наши действия были продиктованы обстоятельствами, когда мы думали в то, что орден окажется прав. – мягко заметил Мартин, поддерживая любимого им супруга. – Мы верили…вернее надеялись на то, что Алдуин окажется в посольстве. Что мы разберемся с ним окончательно, после чего исчезнем отсюда, забывая о кризисах, Богах и смертных. Сегодня мы были готовы завершить все, Varla Angue. С этой стороны привлечении Ами было бессмысленным.

– Бессмысленным, если бы у нас не было опыта в подобном. – пробормотал устало Риг, чьи эмоции скользнули в нити связи образом холодных светло-карих глаз.

Мелькнувшее перед взором драконорожденного красивое женское лицо казалось разочарованным, будто бы находившийся перед неизвестной собеседник сделал поистине свойственную лишь ребенку глупость. Дракон в груди бывшего священника угрожающе зарычал, в то время как сожалеющий о своей непредусмотрительности герой продолжал:

– Кризис Обливиона всегда шел не так как мы ожидали…любая известная нам проблема всегда пыталась извернуться, лишая нас почвы под ногами. И за двести лет…можно было набраться мудрости, понимая, что каждый причастный к кризису имеет запасной план.

– Ты говоришь не только о себе. – понял мысль супруга Мартин, прикусывая в задумчивости губу.

Связь вновь дрогнула, позволяя имперцу увериться в том, что его предположение не было ошибочным. Сожаление; легкое, перекрывающиеся решимостью, свойственное вознесшемуся герою сомнение; исходящие из потаенных закутков разума беспокойство за имперца; тихая, хорошо сдерживаемая ярость и пронизывающее душу желание спокойствия…драконорожденный знал смесь этих чувств очень хорошо, понимая, что какими бы безумными или поспешными не были слова, они будут правдивыми. Дракон в душе зарычал, тогда как нахмурившийся смертный, уверенно притронулся к невидимым узам.

– Закон Сефоруса второго о престолонаследии. – коротко произнес Риг, заставляя Императора прошлого вновь вспомнить принятый после одного из династических кризисов закон о престолонаследии. Золото поднявшихся на него чарующих глаз казалось драконорожденному виноватым, в то время как прозвучавший следом вопрос вновь принес на его губы вкус крови: - О чем он?

– Если говорить своими словами, то он относится прежде всего к случаям пресечения главной линии или смуты. – не задумываясь начал говорить драконорожденный, Прозвучавшие в его голове слова исцеленного не так давно вора были свежи в памяти смертного, заставляя в быстром анализе ситуации понимать грядущую интригу. Прохладная кожа под пальцами бывшего священника словно обжигала, оставляя внизу живота тяжесть осознания наступающей катастрофы. Тихие, звучащие подобно суровому приговору слова продолжила: - В случае смерти Императора и сомнениях в законности его приемника. В случае, когда несколько представителей драконьей крови заявляют о своем праве, а Совет Старейшин не может определить ближайшего по крови или достойнейшего. В случае угрозы Исчезновения Империи есть место искреннему подвигу. Смелому, спасающему мир, самоотверженному поступку, в результате которого народ Империи как один славит имя героя, нарекая его Императором. Когда народ видит перед собой лишь надевающего на шею амулет достойного дракона, забывая о том, как благородна и чиста его кровь.

– Твое восхождение подвязывали под несколько законов. – произнес тихо кивнувший в подтверждении его слов бретонец.

– Первородство было первым, как и подтверждении законности моего рождения. – припомнил без труда бывший священник, прекрасно помня, как во время кризиса Обливиона вел себя познавший вторжение проклятых вод народ. – Однако, подвиг все же нельзя назвать моим.

– Как посмотреть…как посмотреть. – пробормотал в ответ вознесшийся герой со вздохом прикрывая глаза. – Вопрос сейчас не в этом, а в том, как сильно кризис драконов отличается от вторжения Мертвых Земель.

– И насколько граждане Империи будут благодарны «избранному Богами» Золотому Дракону. – с возникшей в душе тяжестью выдохнул Мартин, чувствуя, как в его разум врывается озвученное не так давно условие отречения.

Чувствуя неприятных, не связанный с погодой замерзшей долины, холодок драконорожденный смотрел на лежащую на дне озера каменную голову Шеогората. Сердце дрогнуло, тогда как успокаивающе поглаживающий плечо супруга, имперец не мог не понять, что вызванное отчаянным страхом требование не только освобождало его от бремени долга, но и сохраняло прямую линию благословенной крови…способную слишком легко, под гнетом кризиса и злых слов, оборваться.

Репутация…слухи…газеты – Мартин не не мог обманывать себя, говоря о том, что его мнение, сохранить рубиновый трон за потомками, учли бы.

Благословенный, спасший мир от вторжения даэдра и от угрозы Пожирателя Мира, Император…последняя память золотого, сохранившегося в памяти меров, последователей   культов и магов, века, возвращающая на эти земли стабильность…потомок Бога Войны, бывший жрец Бога Времени и любимый всем сердцем и душой супруг Бога Границ…и все это на контрасте с нынешней благословенной кровью Дракона…на контраст с теми, кто, подавив восстание, словно бы проиграли войну. Кто, имея поддержку веры и, благодаря расцветающей все больше науке, возможность сделать мир лучше, окроплял земли не смываемой кровью…уделяя внимание происхождению, где аристократ в момент глубокого танца получал земли, а проснувшийся в совершенно ином времени и месте даэдропоклонник лишался головы…где ходившие по улица карательные ордена аэдра имели право без суда убивать детей, а настоящие предатели избегали палача девять раз.

Такими были бы слова невидимого предателя, пожелавшего бы сменить Владыку рубинового трона, удерживая при этом мир от повторения вторжения даэдра. Так поступил бы неизвестный, нанося в последний момент ужасный удар, заставляя драконорожденного после под гнетом долга вновь занять «причитающееся ему место». Находя слова, отыскивая способ, показывая, что именно без него…без Мартина Септима Империя не выживет, утопая в крови Ульфрика, погружаясь во тьму меняющегося времени или исчезая в махинациях Алинора. Ведь именно так происходит сейчас…

– Именно поэтому она показалась тебе странной? – поинтересовался спустя некоторое время Мартин, вспоминая пришедший в его голову образ и постоянное рычание, относящегося к женщине с недоверием, Ами. Одновременно с этим рык издал уже внутренний зверь бывшего священника, заставляя смертный сосуд внезапно вспомнить все взгляды и жесты мастера ордена. – Думаешь в своей…ненависти к принцам и Императрице она преступит через клятвы?

– Она… - Риг замялся, меняя положение и подбирая под себя ноги.

Покрывшееся грязью и снегом белоснежное платье сильно смялось, слегка нарушая удивительный образ нетронутого ничем цвета. Видимые через дрожащую от сквозняка ткань подола, полукруглые носки лишенных каблуков кожаных туфель были испачканы в налипшем на них снеге, а растрепавшаяся от времени прическа тонкими, серебряными прядями налипая на прекрасное лицо. Вновь пришедшие в движение лепестки мягко закружились вокруг них, возводя над их головами небольшой, мешающий начавшемуся снегопаду, плотный козырек.

– Когда я увидел ее первое, что я почувствовал ее верность – наконец поделился с бывшим священником своими ощущениями бретонец.

Отражающаяся в, сверкающих потусторонними искрами, золотых глазах задумчивость была знакома драконорожденному, чьи пальцы мягко поглаживали укрытое от снега и холода плечо. Сквозь рев живущего в нем монстра Мартин притрагивался к узам, направляя в протянутые между душами нити свои терпение и поддержку. Риг между тем с тихим вздохом продолжал:

- Я знал, что она верна истинной благословенной крови Дракона. Потомку Талоса, который поведет Империю в светлое будущее. Она…ее внутренний огонь горит за Империю. За благо этих земель, за их величие и блистательное, говорящее о превосходстве людей прошлое. Я видел, что она не собиралась отдавать мир тем…тем, кто несет угрозу с небес, намереваясь загнать смертных под землю…понимал, что она…не отдаст какому-то предателю и клятвопреступнику то, что сохранялось веками…то за что отдали жизнь ее дед и родители. И оттого было странно чувствовать ее ненависть…Императрица, принцы, Император…она избегала моего взгляда, пыталась закрыться, сосредотачивая свое внимание на чем-то ином…но то, что я мог все уловить без прикосновений и грубого поиска внушило мне…подозрение.

– Подозрение, которое… - протянул осторожно бывший священник, на несколько секунд вспоминая многочисленные осуждающие взгляды обитателей Башни Белого Золота. Не успевший ответить Риг лишь мягко кивнул, в то время как, схватившийся за части услышанных им слов и вплетя их в известную уже картину мира, имперец задумчиво проговорил: - Истинная благословенная кровь без уточнений…предатель и клятвопреступник, способный уничтожить то, что сохранялось веками…насколько подобные слова могут относиться к Ульфрику, в жилах которого так удачно оказалась пробуждена наша кровь и кто так вовремя поднял свое восстание.

– И о котором можно забыть, если в мир явился истинный Септим. – проговорил задумчиво Риг, поднимая руку и медленно поглаживая виски.

Беспокойно нахмурившийся Мартин прикрыл глаза в намерении, смиренно вздыхая от успокаивающе коснувшейся его плеча головы. Дракон в душе имперца без конца переходил с ластящегося урчания на угрожающий рев, в то время как уставший, сумевший прочитать чужие души, герой продолжал высказывать свое беспокойство:

– Правда это или лишь предположение, однако я знаю, что Дельфина…при всей своей верности благословенной крови, при всей своей любви к Империи, она не желает видеть на троне ни Тита, ни его детей от Мейлисс…отсюда, я думаю о том, что именно они для нее фальшивая кровь, угрожающая поставить все под угрозу…она не беспокоиться о себе, она одержима тем, чтобы посадить на трон Дракона. Правильного, истинного наместника, человеческой крови. Таких же у нас трое.

– Но, учитывая мою репутацию, я стал бы для нее приоритетом. – прервал супруга Мартин, вспоминая его слова на приеме о запасном плане и прикрытии тылов.

Дракон в душе имперца заревел, тогда как сам смертный не смог не задать себе вопрос о том, знала ли Дельфина о его появлении задолго до случившегося? Ульфрик и исчезнувшая Августа…подобная пара, подобная история отвечала все требованиям Империи о чудесной, пришедшей из книг, романтичной истории…союз дракона и близкого ему, рожденного в официальном браке, знатного родственника могло заткнуть рты многим…запасной план, символизирующий не возвращение блистательного прошлого, но сражающееся с угрозой человеческое будущее.

– Я подпишу отречение сразу, как только мы узнаем местоположение Алдуина. – проговорил с уверенностью Мартин, крепче прижимая к себе устало выдохнувшего бретонца. – Я не для того отдавал трон Титу, ускользая к тебе, чтобы после, следуя воле очередного интригана, последовать назад.

– А Ульфрик, Дельфина и Алинор? – спросил у драконорожденного вновь закрывший глаза герой. – Что ты собираешься делать с ними? Мы ведь не можем закрыть на подобное глаза?

Прокусивший губу Мартин промолчал, не решаясь сразу дать ответ. Вопрос любимого супруга не хуже острого кинжала ударял в сердце, поднимая в нем беспокойство способного разрушить все на своем пути монстра. Волнение за потомков собственного сына слишком быстро захватило сердце драконорожденного, чувствовавшего как бремя долга вновь пытается напомнить о себе. Напомнить о том, что следовало обдумывать холодным разумом, учитывая изменившуюся картину мира и собственные, сказанные потомкам слова. Этот мир больше не был его…это было иное время, в котором прошлое должно было исчезнуть в тот момент, как душа Алдуина растворится в бесконечных потоках Этериуса.

– Ты беспокоишься о жертвах этих интриг? – мягко уточнил у любимого бретонца Мартин, заслуживая в ответ тихое, усталое хмыканье.

Успокаивающе пальцы драконорожденного пробежались по прохладному плечу, поднимаясь выше и вскоре заботливо притрагиваясь к щеке. Теплая улыбка коснулась лица имперца, после чего он наклонил в сторону супруга голову, вдыхая исходящий от волос медовый запах акации. Защищавшие их от непогоды лепестки слегка дрогнули, в то время как отразившееся в связи принятие позволило драконорожденному продолжить:

– Наша самая главная цель – Алдуин. Его смерть уберет интригу Алинора, лишая его возможности воспользоваться законом Сефоруса. Затем придет черед Дельфины, которая в момент исполнения сделки узнает из газет о моем отречении. Ульфрик… - Мартин на несколько секунд замолчал, мягко проводя пальцами по коже. – Пока мы разбираемся с драконом, Тит ударит по Братьям Бури. Прибытие Императора, подписанные им законы и поведение самого Ульфрика, кровью и железом захватившего в праздничный день Маркарт. Нам просто нужно разобраться с драконом, после чего все исчезнет само по себе.

– Я прикажу Ами начать поиски. – пробормотал с внезапно проскользнувшей в голос усталостью Риг. – Потом...как только он найдет я перемещу нас и попробую удержать его от побега, как в иную часть мира, так и в иной план.

– Хорошо. – согласился мгновенно Мартин, поднимая руку еще выше и начиная лениво перебирать тонкие, слипшиеся друг с другом, серебряный пряди. Дыхание все окончательно расслабившегося в его руках супруга становилось все более спокойным, а сам был готов ускользнуть в умиротворяющую, исцеляющую разум медитацию. Дракон в душе смертного мягко заурчал, в то время как звучащий все тише голос имперца приобретал убаюкивающие нотки: - Пока Ами идет по следу мы разбираемся с Клинками, узнавая у них нашли что-то, что поможет нам ослабить Алдуина.

– Архивариус… - сонно проговорил засыпающий Риг. – Тот, кто по словам Этьена знает язык старый акавирский язык, понимая диалект первых цаэски…Клинки…они ведь произошли от акавирской стражи? Той, которая боролось с драконами, заключая их души в камни и чьими знаниями мы воспользовались во время кризиса. Что если в древних книгах хранилищ ордена что-то найдется?

– Я попрошу вызывать из Рифтена агента. – согласился со словами супруга бывший священник, в задумчивости перебирая серебряные волосы: – Быть может допросив его мы сможем увидеть то, что было упущено ранее. Кроме этого, мы должны будем успеть встретиться с Партурнаксом. Нужно наконец узнать у него слабости нашего противника.

– А после? – с мягкой улыбкой спросил у драконорожденного Риг. – После того как все будет кончено, а сделка с Богами даст нам желаемое? Я… - бретонец замялся, мягко притрагиваясь к связи. – Когда-то ты говорил о снах...тихих, таких спокойных и чудесных. Я…тогда я думал об островах. Хотел создать место, в котором мы могли быть счастливы…но я…я не спросил тебя о том, какие именно земли ты видишь…не думал, тогда что нам представится возможность провести…твое смертную жизнь.

Слова спустившегося с небес божества проникли в сердце смертного слишком легко, оставляя после себя ощущения тепло. Приятное ощущения скапливающейся в душе, словно придающей сил, нежности окутало душу драконорожденного, почувствовавшего как его внутренний зверь с ласковым урчанием распахнул свои невидимые крылья. Слегка дрогнувший в его руках Риг мягко улыбнулся, с заботой притрагиваясь ко второй, лежащей на колене, руке имперца.

Предложение любимого супруга льстило бывшему священнику, не думавшему до этого о том, что случится после смерти Алдуина. Приняв сделку с Богами, осознав, что их покой стал лишь вопросом времени, Мартин не слишком сильно задумывался о том где будет находиться этот покой. Это казалось естественным, ведь этим местом…тем, что можно было назвать домом было его, обитающее на островах сердце. Именно поэтому Мартин не задумываясь говорил о том, что покинет Скайрим, исчезая в потоках Этериуса.

Однако ведь Мартин был перемещен в тот момент, когда его тело было готово издать последний вздох. Когда вся Империя скорбела, зная, что в одной из комнат Императорского Дворца от болезни сгорает вестник Их воли в Тамриэле. Был перемещен так, чтобы мир не заметил противоречий и игр со временем…превращаясь в того, кто мог на равных противостоять Алдуину, не боясь испытать в решающий момент боль старости. Он был живым…живым, способным прожить в землях Мундуса, смертным.

– Знаешь те…поместья они ведь так и сохранены за нами. – тихо проговорил внезапно Риг, позволяя себе ненадолго нахмурить в недовольстве брови. Протянутые между ними нити уз слегка напряглись, отдаваясь в разуме образами решимости и легкого сожаления. Хватка на его руке неосознанно сжалась, после чего бретонец продолжил: – Ненадолго…всего лет шестьдесят мы можем осторожно занять поместье Гарднеров как граф и графиня Шардон или же придумав себе новые имена обосноваться в Скинграде…я знаю, что это будет немного не то, что ты хотел…

– Каким был последний вариант? – мягко поинтересовался бывший священник, успокаивающе проводя по тонким прядям. – Тот, который только нам отдал Тит в качестве своеобразного подкупа своей спокойной жизни.

– Я…не помню… - с сожалением проговорил бывший архимаг Сиродила, вновь болезненно потирая висок.

– Тогда узнаем позже. – заверил любимого бретонца драконорожденный, с легкими требовательными нотками добавляя: - Теперь отдыхай. Я буду рядом.

– Пойдем со мной. – с отчетливой мольбой в голосе попросил Риг, внезапно приоткрывая усталые глаза. Державшие Мартина пальцы мягко прошлись по костяшкам, переплетая после с его пальцами. С готовностью поддержавший заботливый жест смертный вновь провел по волосам, терпеливо ожидая продолжения. Отразившиеся в связи смущение отразилось в тихих, полных ощутимого сомнения словах: - Здесь безопасно…и мы не замерзнем…никто нас не потревожит…просто…пожалуйста, Latta…соскользни со мной туда.

Сердце Мартина замерло, в то время как внутренний зверь радостно забился крыльями о стенки своей клетки. Услышанная им мольба была тем, что драконорожденный и не надеялся в ближайшие месяцы услышать. Стальные глаза наполнились нежностью, после чего смертный не задумываясь спросил:

– Твоя или моя?

– Можно…скрыться за твоим драконом?

– Думаю, он будет только рад как раньше закрыть не только твою душу, но и тело. – с улыбкой проговорил Мартин, прислушиваясь к тому как удовлетворенно урчит в душе внутренний, ластящийся к избранной им самим паре, зверь.

Оглядев в последний раз покинутую долину драконорожденный, глубоко вздохнул, ненадолго отстраняясь от супруга для того, чтобы обновить немного бесполезные для них защитные чары. Удостоверившись же, что больше ничего не сможет вызвать для их тел неудобств, имперец устроился подобнее. Осторожно переместившие голову, улыбающегося бретонца, на колени руки с нежностью прошлись по волосам, удерживаясь от того, чтобы вытащить из растрепавшейся прически шпильку.

Глаза драконорожденного закрылись, после чего он начал замедлять дыхание, доверчиво раскрывая перед надвигающимся на него осторожным теплом душу. Приятный, медовый запах заботливо окутывал разум смертного, чувствовавшего как вновь коснувшиеся его пальцы, сжимаются на его руке. Размеренное, тихое дыхание успокоившегося героя стало для имперца путеводной, раскрывающей перед ним потоки Этериуса, звездой. Подстраивая свое дыхание под чужое бывший, священник чувствовал, как ускользает в слабое подобие контролируемого сна.

Раскинувшаяся перед взором темная пустота исчезала, уступая место сияющему, изменяющему миру. Небывалое спокойствие проникло в душу имперца, увидевшего над собой чистые, покрытые сверкающими звездами, ночные небеса. Хрупкая, готовая в любой момент упасть, фигура прекрасного женственного юноши прижималась к нему, вздрагивая от приятных порывов проходящего по небольшому островку ветра. Темные, освещаемые горящими лотосовыми фонариками, прозрачные воды были покрыты слабой рябью, идущей от закричавшего в небесах гигантского монстра. Золотые, закрывшие собой небеса, подобные летнему солнцу крылья редкими, мощными взмахами поднимали чудовищного зверя все выше, неся его в сторону развесистого, толстого дуба.

Мощные лапы сотрясли землю, после чего сменивший рык на миролюбивое урчание золотой дракон свернулся в клубок. С призывов приподнявшееся крыло было направлено в сторону уставшего божества. Заботливо погладив любимого, принявшего свой привычный облик, супруга по спине имперец отстранился.

С легкой улыбкой, драконорожденный склонил свою спину, протягивая любимому бретонцу ту же сжатую руку. С нежностью поцеловав костяшки лишенной какой-либо защиты руки, Мартин раскрыл их в сторону своего внутреннего зверя, говоря:

– Он скучал по тебе, Varla Angue. Добро пожаловать в мою душу. Отдыхай в ней столько, сколько тебе нужно. Я обещаю, что буду рядом.