14 день месяца Вечерней Звезды 201 год. 4 эра. Высокий Хротгар. Владение Вайтран. Провинция Скайрим. Империя Тамриэль

Умиротворенная, однообразная жизнь древнего монастыря оказалась нарушена одним утром, когда зашедший в обычно холодную столовую драконорожденный увидел ярко горящий очаг. Когда-то полутемный, украшенный серыми стягами, просторной зал сейчас казалось не мог явить глазу не единой тени. Небольшой, находящийся в одном из углов, каменный комод был заставлен чистыми столовыми приборами, в то время как за проходящем по всей комнате овальным столом сидела хрупкая фигура.

Застывший под высокой, ведущей в столовую, аркой Мартин почувствовал, как его сердце замирает. Дракон в душе смертного мягко заурчал, раскрывая в защитном жесте незримые крылья. Нежная улыбка неосознанно коснулась лица имперца, а сам он с необычайной мягкостью прошелся по сгорбленной спине и лежащей на столе голове. Поддерживаемые шпилькой серебряные пряди выбились из высокого хвоста, превращаясь в родной для имперца очаровательный беспорядок.

Тихо, забывая о том, как дышать, драконорожденный делал медленные шаги в сторону супруга. Зверь в душе умиротворенно урчал, в то время как сам Мартин жалел о том, что решился оставить в выделенных ему комнатах зачарованный плащ.

Сладостный запах ягод коснулся носа смертного, заметившего на камне стола тарелку со сладким, подобным башне, рулетом. Основание белоснежной вершины было украшено крупными ягодами свежей клубники. Воздушная, качающаяся от каждого порыва воздуха верхушка была хорошо знакома бывшему священнику, ощутившего окутавшее непослушное сердце и связь теплоту. Воспоминания о тающем во рту блюде, мягкости и сладости ягодной начинки заполнили разум бывшего священника, проникая в сияющие нити ничем не скрытой благодарностью.

Был ли то неосторожный, отдавшийся эхом шаг или виной стала раскрытая, пылающая эмоциями, связь Мартин никогда не смог бы сказать точно, замирая подобно статуе. Стальные, лишенные защиты чар иллюзии, глаза смертного с виной наблюдали за тем как вздрагивает хрупкая фигура, медленно поднимая свою голову со стола. Привычно скрытые под перчаткой пальцы правой руки смахнули с лица упавшие на него серебряные пряди, убирая несколько длинных волосков за уши. Коснувшаяся краешков губ теплая улыбка осветила женственное лицо, отражаясь необычайной мягкостью и радостью в чарующих золотых глазах прибывшего в монастырь Рига. Лишенный признаков сна осознанный взгляд вырвавшегося из медитации героя был посвящен лишь имперцу, тогда как звук отодвигающегося стула напоминал о спокойных днях скрытого в горах Джерол храма.

Словно в тумане Мартин сделал новый шаг навстречу, чувствуя, как его внутренний зверь теперь уже без какой-либо осторожности тянется к родной ему душе. Удовлетоворенное, полное тоски и верности, урчание согревало сердце драконорожденного, сумевшего наконец вновь наяву вдохнуть сладостный, приятный запах медовой акации.

– Я вернулся. – с родной сердцу мягкостью произнес Риг, прижимаясь к раскрывшему руки имперцу.

Теплые, крепкие объятия воссоединившихся супругов были подобны попыткам, утопающим схватиться за столь необходимый им спасательный трос, в то время как слышимый ими стук сердец превращался в знакомую каждому из них мелодию. С привычной заботой Мартин провел рукой по подобным шелку прядям, замечая, как на несколько секунд сужаются зрачки глаз расслабляющегося в его руках бретонца.

– Я скучал по тебе. – искренне сказал бывший священник, чувствуя, как его внутренний зверь наконец смыкает незримые крылья за спиной любимого им бретонца.

– Тебе мало было видеть меня во снах, Angue Latta? – с привычной мягкостью спросил вознесшийся герой, позволяя имперцу услышать мелькнувшее в голосе тихие, игривые нотки. Знакомое немного испуганное смущение коснулось манящего золота, отражаясь в узах искренним счастьем влюбленного сердца.

– Мне не хватало чувствовать твое тепло в своих объятиях, вслушиваясь в твое дыхание. – проговорил с теплотой драконорожденный, с радостью принимая правила знакомой ему игры. Легкая краска смущения коснулась ушей бретонца, раззадоривая лишенного отвлекающего фактора имперца: - Тосковал, по твоим словам, и взглядам в яви, погружаясь в безумие осознания нежданной беды. Сон давал мне лишь краткий миг успокоения, позволяя ненадолго увидеть желанный сердцем облик.

Золотые глаза бретонца засияли мистическими искрами, в то время как отразившееся в связи смущение смешалось со знакомыми драконорожденному ощущениями тихой радостью. Хватка Мартина на тонкой, будто бы женской, талии усилилась, а сам он, забывая обо всем наклонил свою голову, соприкасаясь лбом с улыбающимся, не пытающимся отстраниться супругом.

– Действительно...сны с проникновением в зеркало души не могут…заставить почувствовать все ощущения. – едва слышно прошептал Риг, с нежностью обнимая бывшего священника за шею. Подол светлой мантии вознесшегося героя слабо зашуршал, после чего божество Заблудших Душ признался: - Я едва сдерживался от того, чтобы не прыгать к тебе каждую ночь, перемещаясь с восходом солнца обратно.

– Кто-то назвал бы нас безумными, зависимыми или несостоятельными… - заметил с улыбкой Мартин, вслушиваясь в слабый смешок любимого супруга.

– Кризис Обливиона, двести лет вдали друг от друга, игры Хермеуса Мора и возрождение драконов, думаю у нас есть право на подобную привязанность и беспокойство. – игривость не исчезла из голоса вознесшегося божества, тогда как прикрывшиеся на секунду золотые глаза не смогли скрыть отразившихся в зрачках знакомых мистических искр иного мира.

Дракон в душе смертного дрогнул, а сам имперец почувствовал прошедшую по связи угрозу. Мрачное, будто бы стремящиеся отпугнуть неизвестного гостя, успокоение мимолетными образами отразилось рябью в незримых посторонним узах. Раздавшиеся вслед за этим удаляющиеся шаги лишь подтвердили предположение бывшего священника, вызывая на его лице искреннюю улыбку.

– Если бы я знал, что ты прибудешь именно сегодня… - проговорил Мартин, не успевая завершить свою мысль.

–Я захотел сделать сюрприз. – сказал с привычной для него мягкостью Риг, не пытаясь отвести взгляда любимого супруга. Исчезнувшие из любимых им глаз мистические искры отразились в теплой, способной согреть мир, слабой улыбке. – Думал, что неплохо было бы…пойти наперекор традициям Высокого Хротгара, принося с собой небольшую вольность Хай-Рока.

Риг замолчал, на секунду прикрывая глаза, после чего быстро вздыхая. Мелькнувшее в узах смятение было хорошо знакомо имперцу, чьи стальные глаза с необычайной мягкостью всматривались в женственные черты. Дракон в душе умиротворенно рычал, в то время как сам смертный терпеливо ожидал продолжения, успокаивающе проводя рукой по серебряным волосам.

– Поселение внизу за небольшую плату и помощь поделились со мной запасами. – зачем-то, спустя несколько секунд, попытался оправдаться Риг, удостаиваясь в ответ, лишенной огорчения или обвинения, теплой улыбки.

– А затем ты очаровал Седобородых, вежливо уговаривая их отдать тебе на ночь кухню. – проговорил лишенным тени сомнения голосом драконорожденный, с легкостью вспоминая привычки, возвращавшегося в Храм Повелителя Облаков, супруга.

Не разрывая объятий, имперец слегка отстранился, переводя свой взгляд на приготовленный вознесшимся героем сладкий рулет. Стальные септимовские глаза нахмурились, после чего присмотревшийся более внимательно к каменному столу смертный заметил несколько убранных под тарелку желтоватых, характерных для скайримских газет, листов.

– Ты успел хотя бы немного отдохнуть? – поинтересовался с заботой Мартин, позволяя себе сосредоточить свое внимание не на очевидной каждому из них проблеме, а на возвышающейся на тарелке башне, после практически сразу же возвращая свой взгляд на бретонца.

Знавший привычки своего сердца бывший священник внимательно всматривался в чарующие разум черты, отмечая легкую бледность чужой кожи и небольшие, не успевшие исчезнуть после прерванной медитации, темные круги. Дракон в душе смертного недовольно фыркнул, в то время как имперец не сдержался от смиренного, полного сожаления вздоха.

– Голоден? – продолжил свой допрос драконорожденный, прислушиваясь к отражающимся в связи ощущениям и предательским, способным проявить себя в неподходящий момент, особенностям смертного тела.

– Пока готовил успел немного перекусить. – с успокаивающей улыбкой произнес Риг, в тот же момент протестующе качая головой. – Не нужно делить рулет. Я не голоден…боги…таким как я, даже в ослабленном облике нужно не так много. Да и спустя двести лет медитации смогли дать мне некую устойчивость к подобным потребностям…учитывая же вынужденное возвращение к диете из душ…

– Последней ты не следуешь. – прервал оправдания спустившегося с небес божества Мартин, с уверенностью всматриваясь в любимое им лицо.

Услышавший в голосе супруга знакомые, лишенные возможности компромисса, нотки Риг обреченно выдохнул, пытаясь найти способ побороть упрямство заботливого, решившего что-то дракона. Одна из бровей смертного выжидающе приподнялась, позволяя бретонцу сказать:

– Что не отменяет предыдущих слов. Сейчас у нас…немного разные положения и тебе для битвы с Алдуином нужно больше сил, чем мне.

– Если ты внезапно упадешь от истощения, все мои силы будут направлены не на Пожирателя Мира, а на тебя. – заверил Рига бывший священник, наконец разрывая объятия.

Заботливо проведя напоследок рукой по серебряным прядям, темноволосый смертный мягко взял супруга за руку, намереваясь вернуть того за стол. Слабое сопротивление подчинившегося воле имперца божества слишком хорошо говорило о том, что Мартин сумел найти правильные слова, напоминая самоотверженному герою о такой необходимой ему заботе. Пальцы бывшего священника с нежностью провели по костяшкам, прислушиваясь к пронесшемуся в узах мрачному веселью.

– Посиди со мной как когда-то в Храме. – продолжил говорить Мартин, пытаясь подобрать правильные слова.

Дракон в душе тихо рычал, тогда как неосознанно прикушенная губа принесла с собой знакомый привкус крови. Стальные глаза имперца задумчиво прошлись по созданной из текста и глазури башне, задерживаясь на украшавших этажи и основание ягодах. Возникшая в голове идея загорелась в голове имперца подобно яркой свечи, позволяя ему с улыбкой проговорить:

- Риг, твои воздушные рулеты – вершина бретонской кулинарии. И, как и у любого шедевра, у него есть два недостатка – сытность и недолговечность. Боюсь, как бы я не хотел позавтракать твоими рулетами, физически я никак не смогу съесть все. Искать же Седобородых, предлагая им сладкое…учитывая привычный им рацион не самая здравая идея. Попытка же разделить подобное с Партурнаксом, даже если мы воспользуемся потоками или зачарованными кошелями, станет для него не оскорблением, но крайне неудачной шуткой. Ты же…я помню, как ты относишься к сладкому и не думаю, что…время забрало у тебя возможность чувствовать чудеса вкусов.

– Ты…уверен, что для тебя здесь много? – спросил со слабым сомнением вознесшийся герой, присаживаясь на отодвинутый драконорожденным стул.

Задумчивый взгляд бессмертного прошелся по белоснежной, подобной Башне Золота, вершине рулета. Брови бывшего архимага Сиродила нахмурились, после чего он слегка наклонил голову, будто бы пытаясь оценить размер и сытность приготовленной им сладости.

– Уверен. – ответил драконорожденный, делая шаг в направлении комода с посудой.

Окинув быстрым взглядом темный камень бывший священник без особого труда находя среди серебря и глины тонкую, небольшую вилку. Забрав вслед за вилкой первую попавшуюся ему глубокую миску, смертный вернулся к супругу, уверено раскладывая перед ним немногочисленную посуду.

– Сервировка все еще снится тебе в кошмарах? – с улыбкой попробовал пошутить прекрасный бретонец, осторожно подбирая со столешницы небольшой нож, вогнутое лезвие при свете очаге блеснуло серебром.

Точным, уверенным движением спустившиеся с небес бессмертный разделелил рулет на две части, рефлектроно задерживая дыхание. Покачнувшаяся, подчинившаяся осторожному движению ножа, башня с трудом удержала свою форму, позволяя увидеть темно-фиолетовую начинку. Сладкий, терпкий запах черники и ежевики вызвал на лице бывшего священника восторженную улыбку, отражаясь в сердце нежной теплотой. Подавив зародившиеся в животе чувство голода, бывший священник в тон любимому бретонцу сказал:

– Мастера Империи знают свою работу, я же, обладая хорошой памятью, стремился не править, а управлять.

– Для этого же пришлось подстраиваться под традиции и обычаи народов. – с пониманием кивнул сосредоточившийся Риг, создавая под одной из половинок сладкого рулета тонкое овальную тарелочку.

Бретонец тихо выдохнул, силой собственной воли медленно поднимая созданную из лепестков тарелочку, двигая ее в сторону поставленной Мартином посуды. Плавно опустившаяся в глиняную миску половина башни опасно покачнулась, частично разрушаясь и опадая несколькими слоями на дно.

– Я…думаю нам нужно обсудить…напавшего на Рифтен дракона. – тихо сказал бретонец, заслуживая в ответ склонившуюся в согласии голову, присевшего рядом смертного.

– Действительно. – произнес бывший священник, гоня из души вернувшееся, прошедшие холодом по телу, волнение. Взяв в руки вилку и нож драконорожденный осторожно повернул сладость на бок, после чего отрезал небольшой кусочек. Внимательно посмотрев на любимого всем сердцем бретонца, Мартин продолжил: – Ты не вдавался во снах в подробности того, что произошло в Рифтене, где ты по плану не должен был выходить из канализации, помогая Клинкам с переездом в Маркарт. В связи же я чувствовал привычную тебе решимость, зная, что ты вновь не смог пройти мимо угрозы для…смертных.

Взгляд драконорожденного упал на пожелтевшую страницу одного из старых номеров «Скайримского вестника». Изображение падающего с небес дракона, чью грудь пронзали многочисленные катаны и стоящей на городской стене фигуры заставило сердце имперца дрогнуть, вчитываясь в часть представшего его взору названия «Слово Великого Защитника». Напрягшаяся в беспокойстве связь принесла с собой охвативший сердце смертного страх, а сам он, позабыв о еде вновь всмотрелся в лицо супруга, ища в любимых чертах знак частично нарушившейся клятвы.

– Я действовал как жрец…как аватара божества. – тихо сказал Риг, опуская свой взгляд на страницы. – Поднял каждого жреца божества Границ на эту стену, оправдывая ими свой клинок. Оправдывая перед жителями Скайрима невозможное для смертного поглощения, где я, используя нашу связь передавал тебе чужие знания, просматривая вместе с этим его воспоминания.

– Газеты похоже написали иное. – заметил пробежавшийся по сточкам видимой ему части двухнедельной новости имперец.

Бывший священник хмурился, вчитываясь в восхищенные слова, где проявившего свою силу через жреца бога Заблудших душ связывали с занявшемся проблемой драконов драконорожденным. Поддержка божества, признание и безграничная любовь, несущая жителям Империи благо…одной подобной статьей Скайрим словно отвергал своего нынешнего Императора, восхваляя божественного избранника. Избранника, которого по словам храма Великого Защитника выбрали сами бессмертные, подверждая тем самым раскрытое орденом, вызвавшее столько споров, пророчество. Последний истинный драконорожденный…лишенный меровской крови…пробудивший свою кровь благословенный Император, ради которого сами Боги были готовы ответить на мольбы беззащитных, лишенных поддержки правительства, смертных.

– Даэдра…как до сих пор эти земли способны верить в подобную чушь. – прошептал с усталостью Мартин, невольно вспоминая о том, как когда-то в прошлом Тамриэль точно также с жаром поверила в чушь о шагнувшем в чертоги Богов смертном.

Приятный, тающий во рту ягодный рулет принес с собой недолгую сладость, сменяя ее недолгой, практически не ощутимой кислинкой свежих ягод. Не сдержавший восхищенного вздоха Мартин в удовольствии прикрыл глаза, чувствуя на языке терпкость сочной черники. Заключенный в душе смертного дракон довольно заурчал, в то время как покрывшиеся рябью смущения узы напомнили бывшему священнику о теплом Храме Повелителя Облаков. Искусанные губы имперца растянулись в мечтательной улыбке, а сам он, ощущая пронизывающую сердце нежность с теплотой полюбопытствовал:

– Ты уверен, что не являешься божеством еды и покровителем поваров?

–Когда я проверял в последний раз, то подобная сфера несмотря на вечера Сангвина оставалась вакантной. – искренние смущение в голосе бретонца не смогло отвлечь бывшего священника от появившейся в золотых глазах, свойственной большинству кулинаров Хай-Рока, радости. Польщенный столь лестными словами герой слабо улыбнулся, почти сразу же опуская взгляд на страницы газет. Мгновенно забыв о похвале супруга Риг посерьезнел, вспоминая: – Я…не знаю, что было раньше, подчиненная воле Первенца душа или отчаянные мольбы, смотрящих на истончающийся щит, смертных. Они оглушали, били по голове не хуже времени конца вторжения Мертвых Земель или попыток устроить Взрыв душ Умарила.

– Рифтен всегда был деревянным… - осторожно заметил Мартин, мгновенно понимая, чем руководствовался вступивший в бой супруг.

– Мои…жрецы Защитника стали первыми кто прибыл на городские стены пытаясь укрепить щит. – продолжил свой рассказ Риг, задумчиво кивая в согласии с замечанием бывшего священника. Забыв о рулете, бретонец осторожно отламывал от сладости небольшие куски, преступно передвигая кусочки по миске и оставляя на ее стенках темную начинку. – Я сдерживался, оказывая помощь с магической защитой, наблюдая за тем как появляются во главе с ярлом на стены встают изобретатели, лично заменяя копья в баллистах. Слышал крики и видел, как следом появились маги города, зачаровывая стрелы стражи или же выпуская в небо молнии и лед. Внизу же жрецы Богинь заводили смертных в храмы, пытаясь успеть переправить как можно больше через порталы.

– Что стало толчком к твоему выступлению? – задал терзающий сердце вопрос драконорожденный, гоня из своего разума мысли о павшем Кватче.

– Дракон не унимался, а сменяющие друг друга жрецы и маги не могли продержаться достаточно долго. – поделился с супругом спустившийся с небес герой, поднимая на супруга знакомый смешавший потерянность и испуг взгляд молодого, прошедшего когда-то через воды Обливиона, юноши. – Нескончаемые молитвы и образы…сам знаешь, чего, я просто не смог оставаться в стороне, перенаправляя энергию душ в щит. В тот момент я не думал о клятве, думая лишь о том, что я не могу их оставить. Что правильные слова обманут договор…нужно было спасти город, спасти невинных…

– Не допустить второго Кватча или Ривервуда. – завершил за вознесшегося героя Мартин, заслуживая в ответ новый кивок. Имперец вновь нахмурился, чувствуя, как чудесный, восхитительный на вкус рулет становится излишне кислым, едва не заставляя его тело содрогнуться. Улыбка на лице бывшего священника дрогнула, а сам он в попытке избавиться от возникших в мыслях картин распадающегося на лепестки тела проговорил: - Я понимаю, что тобой двигало. Не могу не ощущать страха или горечи от осознания того, что могло произойти в случае неудачи, но понимаю, что ты поступил так как должен был. Так, как поступил бы всегда, игнорируя сдерживающие тебя правила или попытку остальных в последней момент исправить безнадежную ситуацию. Но…позволь спросить, как «Скайримский вестник» соотнес это со мной.

Риг промолчал, однако его рука прикоснулась к желтым листам газет, убирая одну из них в сторону. Новый броский заголовок «Вороного курьера» коснулся глаз бывшего священника, увидевшего на листе горящую башню знакомого ему, расположенного в сердце Тамриэля, Университета. Пробежавшийся взглядом по статье Мартин выдохнул, чувствуя, как беспокойно начинает рычать внутренний зверь. Невидимая, накинутая на шею нынешнего Императора, петля, казалось бы, затянулась уже, в то время как вежливые строчки главной газеты Империи, скрывали за собой неодобрение, теряющего в нынешнее поколение Септимов, народа.

Магия душ…трактат божественного Ригеля…прибывший в столицу, занявшейся подготовкой возрождающихся шехаев лорд Дагот…самые талантливые, казалось бы, способные инстинктивно контролировать магию ученики, часть которых по слухам несла в себе частицу благословенной крови…пятьдесят студентов Университета, не делая разницы между расой или полом, бедностью или богатством, верованием или местом рождения…

– Тридцать не пережили пробуждения души… - прошептал с ужасом бывший священник, поднимая свой взгляд на того, кто смог раскрыть свою душу в восемь лет, обретая сперва способность видеть чужие ауры и испытываемые ими чувства. Натянутая улыбка Риг лишь усилила пронзивший тело смертного холод, заставляя его вновь опустить взгляд к строчкам статьи. – Девять сошли с ума не в силах разобраться с видимыми им эмоциями…четыре получили внутренние кровотечение, не успевая взять под контроль обретенные силы в момент призвания клинка или исцеления ран…семь растворились в неизвестности при прыжке на небольшое расстояние через потоки. Риг!

– Именно поэтому в широких кругах успело появиться мнение о том, что использование шехая теперь подвластно лишь жрецам божества Заблудших Душ. – проговорил вознесшийся герой, не пытаясь хоть как-то прокомментировать статью. Мягкое, успокаивающее прикосновение к связи принесло с собой безмолвное замечание о том, что опасность давным-давно миновала, а сам бретонец не собирается истекать кровью или сходить с ума. – Следом вспомнили о способном окончательно убивать драконов драконорожденном, а опубликованное орденом пророчество лишь закрепило общественное мнение.

Связь вновь дрогнула, а отразившаяся в золотых глазах немая просьба заставила Мартина подчиниться, сосредотачивая свое внимание на неизвестном ему пророчестве. Отрезав новый кусочек рулета драконорожденный слегка кивнул, позволяя Ригу, позабыв о завтраке, открыть новую газету. Выполненный тушью рисунок древней, изображающей события прошлого стены поднял в Мартине тошноту, а сам он не мог не думать о том, что если бы кто-то живший в, то время в скайримском храме Клинков был бы внимательнее, если бы хоть кто-то обратил внимание на проклятый камень, многих событий можно было бы избежать. Стальные глаза Септима нахмурились, после чего он узнавая руку автора посмотрел на молчавшего, откусившего наконец кусок приготовленного им же лакомства, Рига.

– Орден решил отравить рисунок стены и перевод в основные газеты провинций Империи. – проговорил спустя некоторое время бретонец, проходясь взглядом по очередному кричащему заголовку «Последний Драконорожденный». – Я решил…приложить свою руку к…твоему возвышению.

– Ты в порядке? – глаза драконорожденного прошлись по бледному лицу супруга, прислушиваясь исходящим от нитей связи чувствам.

– Всматриваться в древание акавирские символы было неприятно. – признался с защитным безразличием Риг, прикрывая на секунду глаза. – Точно также как слушать восхищенные, полные трепета слова Эсберна о значении переводимых мной строчек…чувствуя удовлетворение Дельфины и сомнения отдыхающих в храме агентов, часть которых была вытащена из Университетов или культов. – бретонец ненадолго замолчал глубоко вздыхая, после чего задерживая полный безумной ненависти взгляд на темных строчках статьи. – Они подчинились твоей воле, направляя пророчество и мнения «экспертов» в газеты…подчиняясь нашему плану и делая тебя мишенью наемных убийц.

– Руэл успел прислать пару гневных писем? – поинтересовался в ответ Мартин, приподнимая удивленно приподнимая бровь. Помрачневший еще сильнее герой лишь кивнул, заставляя бывшего священника ободряюще улыбнуться. Положив столовые приборы на стол, драконорожденный потянулся к супругу, с теплотой сжимая дрогнувшую руку. Переплетя их пальцы смертный мягко провел по костяшкам, встречаясь с не скрывающим беспокойство взглядом. – Я бывший Император.

– Это не успокаивает, Angue Latta. – покачал головой Риг, вновь ненадолго прикрывая глаза. Размеренное дыхание было привычным Мартину, позволяя ему успокаивающе поглаживать скрытые под перчаткой костяшки, терпеливо дожидаясь момента возвращения к супругу самообладания. Тот, впрочем, не заставил себя долго ждать, говоря: - Переданное вором пророчество оказалось достаточно точным. Размытым в некоторых местах по своему смыслу, спорным по содержанию, но весьма.

– Что удалось выяснить конкретно? – задал новый вопрос имперец, не обращая внимания на газетную статью.

– Первая строчка указывала на место. – с готовностью начал расшифровывать пророчество Риг. – «Когда в разных частях центра восьми пройдут беспорядки». Предупреждение о том к какой части этого мира следует проявить бдительность, подготавливаясь для защиты.

– Акавир всегда называл центром Тамриэль и Сиродил. – кивнул задумчиво бывший священник, быстро прокручивая в голове известные ему исторические события. – Симулякр?

– Кто-то еще высказывал предположения об эпохе Междуцарствия или Войне Красного Кристалла. – с некой усталостью проговорил бывший архимаг Сиродила. – Однако, опираясь на остальные строчки и барельефы на стене оставили первую версию. Симулякр, когда Ягар Тарн заключил твоего отца в Обливионе, ненадолго захватывая власть. Кто-то выдвинул предположение, что путешествие Талина по провинциям стало первым камнем, нарушившим часть защиты некоторых башен.

– Круг укусившего себя за хвост дракона приведет, а движение Башню из меди… - задумчиво проговорил драконорожденный, почти сразу же понимая скрытое в тексте событие. – Деформация Запада, когда властвующий временем Акатош позволил нескольким событиям произойти одновременно, разрывая душу Амарис на части…останавливая тем самым ненадолго одну из Великих Башен.

– Неосознанно прерывая потоки Аргонии и отдавая новоиспеченное сердце в руки Обливиона. – кивнул Риг, практически сразу же продолжая расшифровывать пророчество. – Строчки о Башнях…всех упоминаемых Великих Башнях говорят о том по чему будет совершен удар…жестокий, ставящий мир на грань катастрофы.

– Триблагие падут, а Красная Башня содрогнется в крике свободного Сердца. – вновь понял мысли супруга бывший священник, прикусывая в задумчивости губу. – Если все, что мы предполагали было правдой, то после смерти Нереварина сердцами Красной Горы являлись четыре, делящих силу Сердца Лорхана, мера. Относительное бессмертие…закончившиеся с приходом Руэла, начавшего избавляться от предателей, отдавая заключенную в них энергию в руки одного…

– Ворин, временная смерть которого остановила Башню, разрывая связь Ресдайна с планом Аркея. – вновь подтвердил слова имперца Риг, глубоко вздыхая, после чего говоря. – План Дибеллы был связан с Эльсвейром, чья башня исчезла в Хладной Гавани во времена Междуцарствия, возвращаясь лишь в тот день. Четыре отключенные Башни из девяти на момент конца третьей эры. Центр, проходящая через Башню Белого Золота энергия, я боюсь представить какая это была нагрузка. Боюсь представить, как держался этот механизм и что чувствовал в то время носящий амулет Император.

– Две недели на подготовку коронации нового Императора. – проговорил хмурый Мартин, вспоминая порядок передачи власти в Империи. – В условиях восьми работающих башен это было возможным…но…когда Драконорожденный Государь утратит Рубин, а Белое Золота Мундуса замрет…

– Пять из девяти…больше половины. – покачал головой вознесшийся герой, напоминая каждому из них собственные безумные теории и видимые в то время ужасы. – Последняя же часть…Снежная Башня, шестая Великая Башня. В случае если бы все оставалось как прежде боюсь представить, как распределялась бы энергия, куда уходили бы ее излишки и что происходило бы с миром.

– Драконы… - задумчиво произнес имперец, чувствуя, как кровь начинает стыть в его жилах. Глаза драконорожденного невольно расширились, а сам он, не отдавая себе отчета сжал чужую руку, издавая горький смешок. – Дети Акатоша…властители мира и защитники его от даэдра. Пробудится Пожиратель Мира и Колесо Времени укажет на Последнего Драконорожденного…мы победили тогда вопреки всему?

Риг замолчал, с недоверием смотря на предположившего ужасное имперца. Тот же, забывая о туманности, недостоверности пророчества цеплялся за родившуюся в его разуме идею. Внутренний зверь в душе смертного рычал, в то время как чувствующий обман Богов Мартин не мог не думать о том, что мир должен был завершиться не на обещанной Талосом «девятой эре», а на третьей. Что вернувшиеся драконы должны были выступить против Мерунеса Дагона, объединяясь вместе со смертными…открывая дорогу настоящему последнему Драконорожденному…тому, кто должен был вместе с Алдуином стать символом нового мира…последний оставшийся во время кризиса Обливиона пробудивший свою кровь Септим и покинувший ловушку времени по велению отца Пожиратель Мира.

– Барельефы рисуют иной вариант. – с ужасом сказал вознесшийся герой, опуская взгляд на первую страницу Вороного курьера.

Одна из рук бретонца коснулась бумаги, проводя пальцами по широкоплечей фигуре неведомого воина, одна из рук которого при помощи щита закрывалась от пламени парящего в небесах дракона. Находящиеся позади фигуры Клинки легко угадывались по своим катанам, отдавая честь представителю благословенной Драконьей крови.

– Они сражаются… - проговорил с тихой уверенностью бессмертный, внезапно оседая на стул. Сузившиеся кошачьи глаза принца даэдра выдали чужой страх, в то время как удивленный шепот пронесся по стенам. – Или кажется, что сражаются, выступая единым фронтом, но с разных сторон перед сожженным уже врагом, чей силуэт исчез под давлением времени. Бедствия раскола, беспорядка и крови…чем не проклятый кризис?

– Ты сам сказал, что пророчество туманно. – сказал спустя несколько секунд Мартин, пытаясь успокоить взволнованного супруга. Ободряющая улыбка задержалась на лице имперца, после чего тот поспешил извиниться. – Прости, я не хотел тебя пугать. Это лишь предположение…

– Предположение, доказывающее что пророчество чушь. – болезненно засмеялся выбравший когда-то трон Деменции Риг.

Узкие, сверкающие безумием принца даэдра, кошачьи глаза не отрываясь всматривались в лицо драконорожденного. Горькая, истощенная улыбка болезненным холодом сжимала сердце смертного, тогда как звучащее со скорбной насмешкой слова несли в себе печать осознания:

– Что туманность всего этого играет на руку тем, кто мечтает воспользоваться ситуацией. Исполнено, не исполнено, всегда вперед, но стоит оглянуться назад в поисках правды, спрашивая себя нет ли у нас еще времени! Девять…Мартин…Latta…мы сами превратили этот барельеф в нерушимое, играющее теперь по всей Империи, доказательство. Доказательство того, что именно Мартин Септим, избранник Богов, прибывший из прошлого человеческий, последний пробудивший свою кровь, Император является упоминаемым в тексте героем. Не Боги, не Судьба или же текст неведомого никому обрывка бумаги. Лишь мы привели, лишь наши действия стали рычагом для случившегося.

Связывающие их души нити дрожали, передавая завладевшее истощенным, так и не восстановившимся до конца, разумом безумие. Риг болезненно смеялся, забывая, как о разработанном ими плане, так и о способных обрушить стены древнего монастыря тонких лепестках. Сверкающие фиолетовыми искрами молний белые цветки акации беспорядочно проходили по стенам и полу, оставляя на темном камне глубокие трещины.

Дракон в душе смертного беспокойно закричал, в то время как забывший о еде Мартин резко выскочил из-за стола, присаживаясь перед любимым супругом. Бережно взяв бретонца за руки драконорожденный всмотрелся в прекрасное лицо, чувствуя, как распахиваются в защитном жесте незримые золотые крылья внутреннего зверя. Желание защиты; сожаление перед травмированным из-за него разумом; неосознанные просьбы к Богам поменять их местами, позволяя смертному забрать на себя чужую боль – руки драконорожденного вспыхнули золотом, а сам он, ощущая озарившую душу спокойствие, потянулся к их связи. Пальцы бывшего священника заботливо проводили по костяшкам любимых им изящных рук, в то время как ободряющая улыбка не сходила с загорелого лица имперца.

– Пусть так, но что это меняет? – произнес мягко Мартина, пытаясь вырвать любимого бретонца из плена собственного разума. – Мы стремились к этому, Риг. Хотели уберечь нынешнее поколение от интриг Клинков и Алинора. Мы намеревались сделать из меня мишень.

– Это…так смешно. – тихо сказал вознесшийся герой, не отводя своего взгляда от лица человека. Слишком медленно безумие Деменции покидало глаза носителя сил Хаоса, в то время как изящные руки лишь крепче сжимали держащие его руки. – Мы отчего-то так вцепились в это пророчество…отчего-то решили, что оно имеет значение, пытаясь подвязать его к нашим действиям, переводя…прикладывая усилия для сотворения избранного. Зачем я…так смешно создавать самоисполняющееся пророчество там, где быть может мы избежали его…искать смысл в древних письменах, вкладывая собственные мысли в умы смертных. Верил ли я на самом деле или же заставил себя поверить?

Лепестки упали на каменный пол, теряя свое сияние и убийственную силу. Белоснежный мягкий ковер окружил их, не пытаясь больше разрушить старую обитель. Серые флаги дрогнули от внезапного порыва, тогда как пламя горящего очага будто бы стало слабее. Опустошение прошлось по узам подобно жестокой метели в то время как пошевелившийся бретонец сполз на пол, прижимаясь к Мартину. Безумие, потерянность, смирение и принятие – имперец помнил все эти отголоски по кризису, прекрасно зная, что вознесение и постоянное напряжение не смогли бы исцелить ран ступившего в Обливион смертного. Сверкающие золотом магии Восстановления руки переместились на голову и спину, успокаивающе проводя по телу супруга. Дрожащая под урчанием внутреннего зверя связь несла с собой поддержку драконорожденного, который успокаивающе проговаривал известные им обоим истины:

– Мы знали на что идем. Пророчество существует для подданных и интриганов Империи, в то время как нам важна сделка с аэдра. Нам не важен смысл, не важно его исполнение, мы стремимся к иному.

Марин замолчал, удерживаясь от попытки забрать со стола номер «Вороного курьера». Сосредоточив свой взгляд на Риге, имперец чувствовал, как тот медленно расслабляется в его объятиях, вновь начиная медленно восстанавливать контроль над хрупким разумом. Закрывшие бретонца невидимые крылья олицетворяли волю драконорожденного, ощущавшего как заключенный в нем монстр громким ревом поддерживает его мысли.

– Колесо Времени замкнулось на последнем драконорожденном. Я никогда не хотел тебя так пугать, закладывая в твой разум лживые мысли о том, что ты невольно подверг меня опаснсти. Риг, Varla Angue, мы шли к этому с самого начала, неосознанно продвигая вперед мутные слова. Мы шли к этому ради Империи, заслужившей нашу последнюю жертву. Пророчество Драконорожденного, как и способный поразить дракона tu’um создан смертными для смертных. Предупреждение или же руководство к действию…наши безумные теории и громкие, разрывающие разум слова, нужны будут Тамриэлю…бардам и певчим, увидевших в подобном источник вдохновения.

– Какой же ты иногда… - голос Рига дрогнул, а сам он не смог закончить фразу. Безумие исчезло из золотых глаз, возвращая зрачки бретонца к привычному для него состоянию. Содрогнувшееся тело божества с нужной прижалось к груди Мартина, после его их лбы вновь соприкоснулись.

– Смертный, ограниченный, временный. – едва слышно прошептал спустившийся с небес бессмертный. – Таков был ответ великой библиотеки Порядка, в то время как разбитые души Совнгарда шептали Джор За Фруль.

Грубый вырывающийся с ужасным акцентом из бретонца язык дова не был похож ни на чарующий бретик, ни на певучий, подвластный герой айлейдис. Однако даже слыша исковерканные слова, имперец чувствовал замедляющиеся биение собственного сердца. Под новый рык внутреннего зверя имперец сильнее прижал к себе любимого супруга, пытаясь через крепкие объятия передать не только сожаление и поддержку, но и завладевшую его душой благодарность.

Знания восстановленной библиотеки Джиггалага, содействие иныъ Богов – поступок самоотверженного, подошедшего проблеме с подобной стороны, героя восхищал. Телота и нежность наполняли сердце драконорожденного, ощущавшего как он вновь и вновь влюбляется в прижимающегося к нему героя.

Одновременно с этим привыкший к решению нескольких задач разум смертного начал быстро анализировать информацию, пытаясь в тот же миг познать смысл трех важных слов. Смертный… ограниченный… временный… часть мыслей драконорожденного пыталась осмыслить подобные слова, практически сразу же понимая, что честным путем быстро подчинить себе драконобой не выйдет.

Смертный…тот, кто был пленником Нирна, теряя причитающиеся ему по праву бессмертие…потомок перенесенных в тот план жителей первого, расколовшегося в результате неведанной катастрофы, мира…тот, кого требовалось защищать и оберегать от угрозы проклятых душ и жара, обитавших в водах Обливиона, чудовищ…тот, кто познал одиночество, переходя из одного плана в другой, пережидая время для перерождения или окончательного забвения…представляющий собой энергию сохраненной души…тянущийся к порядку хаос, чья свободная воля и единство способны перевернуть доску, удивляя тех, кто казалось бы обязан был знать все.

Мартин молчал, чувствуя, как кровь вновь касается его губ. Joor…Джор…Смертный – подобное слово было самым простым для драконорожденного, в то время как смысл двух остальных слишком сильно сближался с пониманием «Времени».

– Это потребует времени. – сказал спустя мгновение бывший священник, успокаивающе проводя рукой по спине дрогнувшего бретонца. – Быть может некоторых душ, несущих в себе подобные знания. Как бы это не было мерзким, маловероятным или сложным…я сомневаюсь, что без помощи смогу в краткий срок постичь эти слова.

– А мудрость сердца Башни? – поинтересовался в тот же миг вознесшийся герой, не предпринимая никакой попытки отстраниться от спасающего его разум от безумия Обливиона имперца.

Рябь задумчивости знакомой игривой дрожью прошлась по нитям уз. Нашедший точку опору, держащийся за Мартина бретонец упорно сосредотачивал свое внимание на проблеме, пытаясь не только отвлечься от собственной слабости, но найти для них внезапный, способный изменить все выход. Яркое, разгорающиеся в чарующих глазах, пламя жизни преображало прекрасное лицо вознесшегося героя, вновь позволяя Мартину увидеть в супруге молодого, талантливого мага, чьи внезапные слова и безумные идеи были способны поразить мир.

– Разум дракона не может постичь эти слова в одном. – напомнил Ригу бывший священник. – Быть может по отдельности, как я уже сказал, используя для ускорения души драконов, но подобное…

– Маловероятно и займет времени не меньше, чем попытка самостоятельно медитации. – проговорил задумчиво бывший архимаг Сиродила, мягко прикасаясь к узам.

Пристальный, просматривающий воспоминания души, взгляд чарующих глаз не встречал сопротивления, в то время как сам Мартин сосредотачивалл свои мысли на событиях прошедших дней. Осторожные, прикосновения чужой души были подобны легкому, несущему с собой медовый запах цветов, ветерку. Мысли имперца зацикливались, а сам он вместе с любимым супругом из раза в раз прослушивал исповедь Партурнакса, пытаясь найти в словах древнего дракона небольшую подсказку.

– Нам нужно поговорить с сердцем Снежной Башни. – сказал спустя некоторое время Риг. – Мне нужно…посмотреть, увидеть, что произошло в тот день.

– У тебя появилась идея? – быстро спросил Мартин, замечая, как знакомая улыбка касается лица возлюбленного супруга, в то время как по связи проходит легкое, свойственное Ригу, сомнение.

– Появилась, но мне нужно удостовериться в своей теории. – задумчиво сказал Риг, тихо выдыхая.

Коснувшийся лица Мартина теплый воздух привел внутреннего зверя имперца в восторг, в то время как находящийся слишком близко к супругу драконорожденный понял, что не хочет отстраняться, вспоминая о волнующем их деле. Не желает вновь разрывать объятия, выпуская из них готового вновь бежать в огонь героя, чей истерзанный Апокрифом, бессмертием и Мертвыми Землями разум так и не смог получить такой необходимый ему долгий, лишенный новых тревог, отдых. Однако, зайдя так далеко, понимая поставленные на невидимые доску ставки и осознавая собственный долг они не имели права позволить себе долго сидеть на полу, прогоняя из столовой древней обители Седобородых или сумевших пройти на территорию монастыря Клинков.

Мягкое прикосновение к чужим губам было недолгим, неся с собой не желание пылающего сердца, но пронизывающую связь успокоение. Забота…откликающаяся в узах теплом нежность…Мартин не смел углублять поцелуя, не смел когда-либо попросить о большем, оставляя на трепетных устах жестокие укусы. Одно…одно единственное, мимолетное прикосновение к чужим губам было знаком поддержки, искреннего молчаливого обещания встать рядом, поддерживая любую коснувшуюся разума безумную идею, какой бы нереализуемой на первый взгляд она не было. Клятва верности и просьбы об осторожности, где имперец, видящий в манящем золоте безграничную любовь, умолял лишь о благоразумии в тот момент, когда он выпустит из рук самоотверженного героя.

С неохотой отстранившись драконорожденный на секунду прикрыл глаза, сбрасывая с себя чарующее наваждения сидящего на камне супруга. Дракон в душе смертного протестующе рычал, тогда как дрогнувшая фигура спустившегося с небес божества покачнула головой, обращая свой взгляд на стол с медленно черствеющей едой. Сожаление, смирение и принятие прошлись по связи слишком легко, после чего поднявшийся вслед за бывшим священником бессмертный проговорил:

– Доешь, после переместимся на вершину горы.

– Тебе нужна будет моя помощь? – поинтересовался со слабым любопытством Мартин, наблюдая за тем как вновь присевший за стол бретонец, с явной неохотой берет в руки вилку, задевая ей небольшой кусок разломанного рулета.

– Нет… - спустя секунду сказал вознесшийся герой, обращая задумчивый взгляд на небольшую газетную стопку. Мартин нахмурился, отмечая как во сомнении дрожат вспыхнувшие от плохо сдерживаемых эмоций узы. Успокаивающая улыбка вновь коснулась лица имперца, а сам он с терпением в стальных глазах вернулся к еде, дожидаясь последовавшего вскоре признания: - В тот день я увидел их всех. Сердца и защищаемые ими Башни, успевая запомнить и прочувствовать то, какой отклик они вызывают в душе.

На столовую, внезапно ставшего полутемным монастыря, опустилась гнетущая тишина. Рука Мартина невольно дрогнула, а сам он, чувствуя, как замирает его сердце, лишь молчаливо кивнул, не пытаясь больше развить тему. Опустившиеся вниз глаза потеряно проходили по разложенным наподобие веера номерам газет, в то время как чудесный вкус сладкого рулета внезапно приобрел невозможную для блюд вознесшегося героя пресность. Дракон в душе смертного недовольно рычал, в то время как разум имперца гнал от себя неприятную для него информацию того проклятого дня, сосредотачиваясь вместо этого на известиях о том, что Император сумел отбить у Братьев Бури земли Фолкрита.

Хаафингар… Вайтран… Фолкрит… Хьялмарк. Губы Мартина тронула невольная улыбка, а сам он без особого труда вспомнил карту Скайрима, мгновенно понимая причину скорой кончины ярла Ритфена. Весьма логично и быстро потомок Мартина разделял мятежные земли, начиная планомерно выдавливать бунтовщиков с суровой земли северной провинции. Окруженный с двух сторон, обладающий не только важным политическим значением, но и доступом к морю Хаафингар ныне был защищен от возможного нападения со стороны Предела и Белого Берега, заставляя бунтовщиков задумать о защите теперь уже становящегося бременем Предела. Одновременно с этим под удар попадал и окруженный со всех сторон Белый Берег, после захвата которого лишь Боги и Акавир могли спасти земли братоубийцы Ульфрика.

– Захватить просто, проблема в том, чтобы удержать. – проговорил спустя некоторое время Риг, прослеживая за взглядом почти закончившего завтрак драконорожденного. Отложивший столовые приборы герой внимательно наблюдал за супругом, замечая мелькнувшее в стальных глазах недоверие. – Ульфрику верят многие, а тайные враги и народная молва всегда были для Империи не менее сильной угрозой, чем простые мятежники и открывающиеся Врата.

– На твой взгляд, насколько все плохо? – спросил Мартин, пользуясь шансом сменить тему, окончательно прогоняя из своего разума мысли о последних днях кризиса.

– Империя начинает играть грязно и не многие это оценят. – ответил с проскользнувшем в голосе безразличием Риг, вслушиваясь в то как тихо звенят столовые приборы.

Слабая, едва заметная улыбка коснулась лица бретонца, заметившего лежащие на тарелке горизонтально приборы. Выдрессированный мастерами Сиродила имперец, рефлекторно положивший вилку параллельно ножу, позволил себе насладиться отразившимся в связи смущением, вслушиваясь в пронесшийся по столовой мягкий голос:

- Отравление ярла Лайлы, репутация сменившей ее семьи Черный Вереск громом пронеслась по Рифту, поднимая в разных частях провинции недовольство. По тому, что я успел услышать Ульфрик лицемерно обвиняет Тита в смене династии, держа в тюрьме Солитьюда законных наследников предыдущего ярла.

– Что еще? – спросил бывший священник, понимая, что владение Рифт и территории Братьев Бури не был единственными проблемами ступившего на земли Скайрима Тита.

– Клинки освободили самопровозглашенного короля коренных предельцев Маданаха. – продолжил с готовностью вознесшийся герой, заставляя драконорожденного непонимающе приподнять бровь, смутно приподнимая редкие споры между нордами и теми, кто до них населял земли Предела. Риг лишь качнул головой: - Скажу лишь, что небольшая, произошедшая из-за культурных особенностей региона, междоусобица во время Великой Войны привела к резне в Маркарте. Инцидент поставил окончательно разделил Предел постоянно сталкивая лбами нордов и объявивших себе изгоями ричменов.

– Я так понимаю методы…пытающихся вернуть свою территорию ричменов типичны для подобных…выступлений. – нахмурился Мартин, осторожно подбирая слова. Кивнувший бессмертный заставил супруга устало вздохнуть, инстинктивно понимая поступок потомка и подчинившегося ему агентов. – Тит ведет переговоры о мире, готовясь пойти на небольшую уступку, совершая плевок в лицо нордов Предела в попытке вновь привести владение к миру.

– У бежавшего Маданаха, к недовольству сверженного ныне законного владыки Предела, оказалась весьма красивая дочь. – поделился с драконорожденным Риг, ненадолго становясь отражением своего умершего близнеца. Леность и безразличный смешок заставили имперца вздрогнуть, наблюдая за тем как обычно мягкий супруг ковыряет пальцем край газетной страницы. В золотых глазах мелькнули искры манийского безумия, после чего, устало качнув головой, бретонец сбросил с себя наваждение договаривая: – Политический брак, шаткий фундамент которого может привести к…воцарению на троне Маркарта ричменов не слишком нравиться тем, кто поддерживает Империю. Норды Предела и ярл не справедливо не любят Маданаха, тогда как видящий цель Тит для того чтобы подавить восстание готов пойти на любую сделку.

– Создавая внутренних врагов, не готовых забыть о прошлом. – вновь кивнул Мартин, потирая пальцами внезапно занывшие виски. – Как я понимаю Фолкрит отбили без милосердия.

– Армия Тита отрезала владения со всех сторон, бомбами и дирижаблями гоня прочь силу попытавшего прийти на помощь Предела. – начал кратко рассказывать об опущенных в газете событиях возвращения Фолкрита бретонец. – Город оказался в блокаде в течении недели. Орден Клинков блокировал все входы и выходы, поджигая склады с едой и отравляя воду. Тит не выпускал никого, мстя по словам за убитого братьями бури молодого ярла. Не считаясь с жизнями, он выжидал с безразличием стоя перед вратами города. С безумием отдал приказ убивать каждого пытающегося покинуть город подданного до тех пор, пока на стенах города не окажется ярл. Когда же на стене встал хромающий старик Тит спокойно предложил тому бой под взорами Богов.

– Голова бунтовщика украсила пику? – уточнил с усталостью Мартин, отмечая последовавший вновь кивок.

– Он осудил на смерть всех оставшихся в живых представителей клана Стун, без раздумий или компромиссов изменяя то, что было незыблемым для нордов Фолкрита с конца второй эры. – проговорил Риг, поднимая в душе бывшего священника рев гордого, беспокойного дракона. Новая безумная искра мелькнула в золотых глазах воплощения Хаоса, после чего бретонец продолжил: - Осудил город за даэдропоклонничество Хирсину и Клавикусу Вайлу, вспоминая твои действия в Вайтране. Осудил жрецов за безразличие, а стражу за невнимательность, взывая после к Великому Защитнику с просьбой дать городу шанс, исцеляя пленные, не способные оказать сопротивления, души. Теперь же угадай, кто стал новым ярлом Фолкрита?

– Даэдропоклонник… - с недоверием выдохнул Мартин, чувствуя, как он все меньше понимает логику потомка. – Как он это объяснил?

– Искреннее раскаяние, понимая того что из себя представляют даэдра, древнюю нордскую кровь бывшего вервольфа, обязанного жизнью и свободой Империи. – пожал плечами поднявшийся из-за стола бретонец. – Однако жертвам нового ярла не важно раскаяние.

– Что он творит? – прошептал чувствующий давление в висках имперец, поднимаясь следом из-за стола. Сомнения грызли душу имперца подобно тюремным крысам, тогда как воспоминания жизни в часовне заставили драконорожденного прикусить губу, задавая вопрос: - Они пошли против воли простившего даэдрапоклонника божества?

– Смирились с вежливой улыбкой и скрипом зубов. – отрицательно качнул головой Риг, протягивая супругу руку для грядущего перемещения. Сблизившийся вплотную с вознесшимся героем Мартин, бережно сжал чужую руку, привычно переплетая их пальцы. Прикрывший глаза бретонец глубоко вздохнул, с улыбкой делая первый шаг назад. – Однако…у меня складывается ощущение, что он не просто стремится поскорее подавить восстание. Он стремится к чему-то…к чему-то, что принял уже и сердцем, и душой…словно понимая, что это будет его последним достижением.

– О подобном бы уже на каждом шагу кричали. – покачал головой Мартин, с раздражением вспоминая то, как газеты и аристократы следили за каждым его жестом, видя в любом случайном кашле неизлечимую болезнь.

Дракон в душе имперца протяжно зарычал, в то время как мелькнувшее перед взором смертного страницы старых газет, где, казалось бы, ни одно периодическое издание не могло удержаться от статей о последних днях Императора Мартина Септима. Слухи, беседы с лекарями или не успевшими спрятаться за маской спокойствия близкими, хладнокровные ответы Окато и натянутая, фальшивая улыбка Талина, за спиной которого внезапно оказывалась суровая, разминая руки с заострившимися когтями, Амарис. Угрозы Руэла или вежливые, лишенные конкретики слова Ворина…неосознанно Император прошлого все же качнул головой, мысленно убеждаясь в том, что любое новость о здоровье царствующего властителя Тамриэля паническим, громким страхом прошлась бы по улицам и провинциям Империи.

Второй шаг принес с собой знакомую, осторожно окутывающую душу, теплоту. Ластившийся к своему сердцу дракон урчал, следуя в раскрывающиеся перед ними потоки. Разноцветные нити сплетались перед ними в прямую тропу, принося с собой покой и умиротворение источника безграничной магии. Размеренное дыхание Рига задавала темп бьющемуся в груди имперца сердцу, в то время как запах акации отдавал свежестью и больно ударяющим в нос холодом вершины горы.

Мягкий, отдающий жаром внизу живота рывок ознаменовал третий, переносящий их, шаг. Укрытая зачарованной перчаткой перчаткой рука дрогнула, в то время как встретивший их порыв ветра заставил спустившееся с небес божество покачнуться. Яростный, принадлежащий дракону рев заставил Мартина без раздумий сделать шаг вперед, пряча выдохнувшего супруга за спину. Стальные, похолодевшие глаза, Септима несли с собой ярость древнего монстра, чья приподнявшаяся голова заметила в небесах не мелькнувшую фигуру Сердца Башни, а жестокого, несущего смерть врага.

Опалившее жаром щекотки горло ныло, в то время как закружившиеся в воздухе лепестки создали между ним и противником непроницаемую стену. Державшая имперца рука до боли сдала чужие пальцы, в то время как приятный, отдающийся эхом в связь, голос воскликнул:

– Мы приветствуем тебя Сердце Снежной Башни, от имени твоего Отца и бессмертных аэдра прося о ясности и правде!

– Dr-rem Yol Lok, Kr-roniid se Sil. – знакомый рык Партурнакса заставил имперца глубоко вздохнуть, беря свои силы под контроль.

Холодный, сотрясающий землю порыв воздуха едва не выбил из-под ног смертного землю, удерживая его на месте лишь из-за крепкой хватки чудом удержавшегося на месте бессмертного. Бледный, несмотря на многочисленные артефакты, не способный сдержать дрожь бретонец со знакомой Мартину смелостью смотрел в серые небеса, наблюдая за тем как перед ними появляется фигура величественного монстра.

Частично закрывавшая, готовая увеличиться в любой момент стена пала, позволяя бывшему священнику увидеть склонившуюся перед гостями морду сына Акатоша. Одновременно с этим руки Мартина загорелись алыми искрами, а сам он удерживая в разуме инстинктивно родившиеся намерение быстро обнял вновь выдохнувшего супруга, в золотых глазах которого мелькнуло сожаление. Окруживший тело божества алый купол защитных чар убрал из тела бывшего архимага Сиродила дрожь, позволяя тому грациозно склонить спину перед белоснежным драконов.

В вое ветра могучий зверь опустился на вершину знакомой Мартину стены, сжимая когтями заостренные, похожие на зубы дракона, выступы. Треск разрушившегося льда потонул в шуме слившегося с ветром звуком присевшего на камень дракона. Длинный, заостренный на конце хвост плавно спустился вниз, загибаясь и становясь извивающейся, скрывшейся под снегом змеей. Внимательный взгляд серых глаз прошелся по фигурам внезапных гостей, наклоняя в ожидании вытянутую морду.

– Dovahkiin. – прорычал в приветствии Партурнакс, внимательно наблюдая за тем как имперец потирает засиявшие алым руки, после чего обхватывает свои плечи. Прошедшее по светлому мифрилу алое сияние укрепило зачарование доспехов лишая имперца даже мимолетной возможности почувствовать холод старой горы. – Laan r-roo tinvaak aan gr-rah? Желаешь обсудить гр-рядущую битву, пр-ринося в нее mulgein Kr-roniid se Vus…власть одного из Владык смер-ртного плана?

– Мы пришли из-за драконобоя. – взял слово бывший священник, замечая мелькнувшее в глазах Сердца Башни удивление.

– Zu’u huzhr-rah. – проговорил старый дракон, чьи редкие жесты говорили о скором споре с, все еще придерживающегося остатков первоначального плана, драконом.

– Я хочу через Вас увидеть то, что произошло в тот день. – перешел сразу же к делу Риг, осторожно выходя из-за спины любимого супруга.

Лишившаяся зачарованной перчатки рука с молчаливой просьбой потянулась в сторону лежащего на снегу хвоста, в то время как пристальный взгляд золотых глаз искал на морде дитя Акатоша дающее дополнительную защиту от боли или ран души согласие. Из пасти древнего монстра не вырвалось ни слова, в то время как пристальный взгляд узких глаз внимательно следили за тем как светлая мантия касается мягкого снега. Присевший на колени носитель сил Хаоса и Порядка осторожно притронулся к чешуе тонкого хвоста, бесстрашно встречаясь взглядом с безмолвным Сердцем. Откашлявшийся позади супруга Мартин лишь скрестил руки на груди, наблюдая за тем как вой ветра внезапно стихает, уступая власть тишине и размеренному, сосредотачивающемуся дыханию божества.

– Вы пропустите меня? – шепотом спросил бессмертный, не осознавая что его голос эхом проносится по вершине Великой Башни.

– Geh. – согласился Партурнакс, упрямо прижимая к телу попытавшиеся раскрыться в беспокойстве крылья. – Nuzzu br-rendon r-roo tol r-roo kos nii mindok r-roo kos yah…Однако, Вы не найдете чего-то стоящего.

– Души никогда не разрываются просто так, а известные нам сведения о свитках вызывают заставляют задуматься о многом. – туманно проговорил вознесшийся герой, закрывая свои глаза. Брови бретонца вновь нахмурились, после чего тот сказал: - Ваш план…действительно разумен, но драконобой…моя теория изучения этого крика и Ваше, созданное пониманием сил Акатоша, опасение лишь укрепит основание этой битвы, ведь он придет не один…одновременно, созданной им армией, атакуя Башни и провинции. Около пятидесяти драконов готово выступить по зову Первенца и с каждым новым днем их число увеличивается. Тамриэль… Акавир… Йокуда... расколотые или уединенные части Проклятых Земель…Сверкающие, хранившие души трех Луны…Твой младший брат, оберегающий Белое Золото Мундуса кричит о том, что Пожиратель Мира собирает силы, готовясь в любую секунду ударить. Освобождая от оков, разрушая и пожирая иные миры, пытаясь обманом заполучить лояльность выживших, открывая им глаза на предательство Вашего Отца.

– Nafaalilar-rgus… - неосознанно прорычал Партурнакс, невольно прикрывая в беспокойстве глаза.

– Мои слуги сказали, что к нему приходил…Дюрневил, пытаясь убедить его оставить жаровню и вверенных его защите потомков Тайбера Септима. – продолжил говорить вознесшийся герой, внезапно опуская свою голову в знак скорби. – Я…сожалею и скорблю, признаваясь Вам в том, что моя, поддерживающая защиту Башни сила, убила Вашего брата в тот миг, когда он попытался коснуться горящего пламени священного очага. Я…сожалею о том, что лишил Вашего брата шанса на перерождение или искупление.

Хвост Партурнакса дрогнул, в то время как склоненная в их сторону голова выдала скорбь старого дракона. Прозвучавшие на вершине Глотки Мира не нашли своего отклика в памяти бывшего священнику, почувствовавшего как услышанное «Nafaalilargus» проносится по разуму подобно заедающей, раздражающей из-за непонимания мелодией.

– Он…всегда был близок Daanik…проклятию разрушенной geingol…Обливиона. Мы называли это искусство alok-dinok…не laas sil, nuz sahr-rot kopr-raan. – Партурнакс раскрыл глаза, вновь задерживая свой взгляд на хрупкой, просматривающей его память, фигуре божества. – Zu’u krosis…однако время несет нам новые, безжалостные испытания. Я впускаю тебя, Цветок и Меч, прося лишь о свойственном тебе милосердии.

Мартин молчал, не решаясь вставить слова. Падающий с небес острый снег исчез, в то время как почти полностью исчезнувший звук ветра нес с собой размеренное, сосредоточенно на прошлом дыхание двух существ. Стоящий за спиной, готовый в любую секунду сжать плечи супруга, драконорожденный беспокойно кусал губы, сразу же замечая качнувшуюся, вперед фигуру прекрасного бретонца.

Лепестки закружились в серых небесах, тогда как внезапно, широко раскрывший глаза бессмертный не сводил своего взгляда с ребенка Акатоша. Безмолвно двигающиеся губы находили свой отклик в узах заполняя разум имперца мимолетными видениями, истинное значение которых скрывалось от смертного ума. Обычно застывавший в такие моменты подобно статуе Риг все меньше походил на себя, проживая ушедшее мгновение жизни чужой души. Чарующие золотые глаза сияли мистическим светом Этериуса, в то время вновь преобразившиеся зрачки выдавали медленно поглощающее бретонца торжество.

Однако новой потери контроля так и не случилось и через несколько секунд с удовлетворенной улыбкой вознесшийся герой отстранился. Благодарно склонив перед драконом голову бывший архимаг Сиродила выпрямился, окидывая взглядом вершину горы, поднимая вслед за этим свой взор к небесам.

– Вы не задумывались о том, как драконобой разорвал их души? – внезапный вопрос супруга удивил Мартина, заметившего мелькнувшее на лице зверя сомнение.

– Сильная, непр-равильно высвобожденная магия способна искалечить не только тело, но и душу. – прорычал дракон, внимательным взором проходясь по хрупкой фигуре божества. – Ты знаешь об этом подобно каждому магу или связанному с иными мирами существу.

– Но разве не доказано, что с практикой подобная угроза становится меньше? – продолжил допрос Риг, переводя свой взгляд на задумчиво кивнувшего супруга, чьи стальные глаза нахмурились.

– Она действительно становится меньше, однако заявлять о ее исчезновении весьма самоуверенно. – решил все же высказаться Мартин, почти сразу же вспоминая о биче каждого молодого мага.

Одновременно с этим мысли имперца любезно воскресили в смертном разуме каждый момент потери супруга контроля над собственными силами. Связь слегка дрогнула, в то время как застывшая в узких, кошачьих зрачках уверенность слишком знакомо свидетельствовала о том, что вознесшийся герой успел придумать отчаянный, невозможный на первый взгляд, безумный план.

– Древние Свитки… - мягко продолжил говорить Риг, не скрывая свойственной безумцам гениальной улыбки. – Кажется их связывают с Вашим Отцом Партурнакс, говоря о том, что они само время.

Мартин нахмурился, вспоминая давний, прозвучавший в стенах Храма Повелителя Облаков разговор о Древних Свитках. Неизвестно откуда появившиеся артефакты, силу которых связывали с Богом-Драконом. Само Время…способное показать любое развитие событий прошлого, настоящего или будущего. Несущее в себе исходы миллиардов развилок, увидеть и понять которые мог не каждый. Лишь специально обученные маги, да тот о ком было сказано в свитке могли прочесть артефакт…могли использовать силу того, что как открылось после кризиса Обливиона было способно исчезать или появляться, сменяя свое название в руках хозяина.

Имперец помнил, находящуюся в стенах Императорского дворца, закрытую от посторонних библиотеку древних свитков. Помнил, как под внимательными взглядами еще зрячих монахов он ходил между стеллажами осторожно проводя рукой по металлическим стержням, очерчивая пальцами сверкающие, непостижимые смертному разуму руны. Помнил, как каждое его прикосновение тепло или мертвым холодом проходило по его телу, а сам он словно бы ощущая чей-то пристальный взгляд, вслушивался в рев внутреннего, поднимающего незримую голову, дракона. С трудом…с трудом вспоминал беспокойные взгляды охраны или Талина, после которых обычно следовали напряженные шепотки отвечающих за свитки жрецов культа Мотылька-Предка, просивших молодого Императора отойти на небольшое расстояние от раскрывающегося, готового внезапно осуществить неведомое пророчества свитка. И помнил, как отстраняясь наблюдал за тем как поворачивающие древние механизмы жрецы, перемещали артефакт на специальный, закрывающийся сверху непроницаемой, металлической клеткой, постамент…уберегающий каждого случайно зашедшего в библиотеку непосвященного от попытки прочитать способный навеки лишить зрения артефакт.

– Kel…Др-ревний свиток то, что можно назвать фр-рагментом твор-рения. – произнес между тем старый дракон, не сводя пристального взгляда сузившихся глаз с героя.

Наклоненная в их сторону голова выдавала чужое напряжение, в то время как сжавшиеся крепче на камне когти заставили драконорожденного прикусить в задумчивости губу в попытке понять, как именно супруг решил использовать свиток. Тихие, раздавшиеся откуда-то издалека слова хранителя Императорской библиотеки были непостижимы для разума имперца, а сам он мог вспомнить что состоявшийся в прошлом разговор касался удивительной природы хранящихся в башне артефактов.

– Они находятся вне вр-ремени, одновременно существуя и не существуя в нем. – прорычал между тем Партурнакс, выдыхая в сторону улыбающегося в удовлетворении бретонца теплый порыв воздуха. – Joor-re…смер-ртные используют их для пр-рор-рочеств, узнавая, что было в прошлом или же пытаясь увидеть наиболее р-реальное р-развитие событий. Однако, я пр-ризнаю, что их сила…власть нашего Отца гор-раздо больше.

– Ведь как иначе объяснить то, что они заключили Первенца в ловушку времени, позволяя Хермеуса Мору вызволить его в это время. – с хитрой, свойственной интригану или безумцу, улыбкой нанес свой удар Риг, сразу же продолжая: - Или как иначе объяснить то, как укравший в конце третьей эры свиток вор сумел переписать реальность, избавляя смертного от проклятия Ноктюрнал. Или же как можно оправдать появление во второй эре книги «Размышление о Древних Свитков», год издания которой рассматривался опечаткой и заслуживающей наказания ошибкой.

– Книга сто девяносто пятого года четвертой эры, но хранящаяся в библиотеке дворца с времен Междуцарствия. – выдохнул Мартин, наконец вспоминая часть сгинувшего в прошлом разговора.

Одновременно с этим, мыслей бывшего священника коснулись и образы разговоров с Нереварином, чья успешная попытка украсть древний свиток подняла шумиху среди Клинков, заставляя Джоффри несколько раз прочитать наглому, не испытывающему вины, данмеру лекции о дипломатии и уважении.

Глаза драконорожденного широко распахнулись, после чего он с недоверием посмотрел на супруга. Слова Рига об изменении реальности, слова о том, что природа свитка была способна отправить предмет или смертного в прошлое…задумчивые слова о разрушении души от того, кто был известен именно своей работой с душами…Мартин побледнел, в то время как дракон внутри имперца громко взревел, выражая свое недовольство неподтвержденным планом.

– Подобная мысль…возможна. – понял ход мыслей воплощения Хаоса и Партурнакс, заставляя бывшего священника с предупреждением прикоснуться к связи.

Безмолвный, пронесшийся по нитям протест отразился на лице прекрасного героя успокаивающей улыбкой, просящий не делать поспешных выводов. Коснувшийся вслед за этим мягкий взгляд золотых глаз также нес с собой просьбу о доверии, где спустившемуся с небес божеству нужно было дать возможность объясниться. Сердце драконорожденного дрогнуло, а сам он терпеливо склонил голову, уважая просьбу любимого бретонца и унимая начавшего в беспокойстве бесноваться внутреннего зверя.

– Правда ли, что место где время…укусило себя за хвост несет на себе особый, отражающийся в потоках отпечаток? – спросил осторожно Риг. – Правда ли, что, обладая должными знаниями или артефактами становится возможным направить его к мигу поломки, излечивая эту рану?

– Geh… - задумчиво сказал Партурнакс, подогревая жуткие опасения молчавшего имперца. – Там, где случилось Tiid-Ahr-ran…разрыв во времени мир хрупок. Однако не каждый смер-ртный способен повер-рнуть его вспять…но быть может Kel…хранящий в себе силу времени свиток действительно может повер-рнуть вр-ремя вспять, излечивая р-рану и обучаясь кр-рику у тех, кто его создал.

– Ты ведь не предлагаешь нам переместиться в прошлое? – вмешался в разговор Мартин, не пытаясь больше сдерживаться от терзавших его разум вопросов.

Стальные глаза бывшего священника не отрывали своего взора от лица супруга, в последний момент удерживаясь от того, чтобы сжать прохладную руку. Дракон в душе смертного протяжно рычал, в то время как беспокойный, находящий опасность в плане разум не мог не видеть в словах Рига угрозы для мира. Металлический привкус крови знакомо коснулся губ заговорившего имперца:

- Перемещение во времени…попытка изучить мир у его создателей через свиток…я понимаю, что ты можешь разорвать души Языков, передавая их знания через связь. Но Алдуин исчезнет во времени на эры, а мы…сомневаюсь, что Боги позволят нам прождать столько лет, скрывая свое существование от Империи или даэдра. Сомневаюсь, что наши знания истории настолько хороши, что помогут нам сохранить этот мир таким же. Учитывая же, сколько с того момента прошло времени…

– Ни мы, ни я не собираемся перемещаться в прошлое для изучения крика. Поверь, Мартин, я не собираюсь делать этого. – сразу же ответил Риг, успокаивая имперца, внутри которого в тот же миг загорелся огонь исследователя.

Зверь в душе бывшего священника заурчал, в то время как сидящий на стене Партурнакс с любопытством наклонил ниже голову. Затрещавший под усилившейся хваткой когтей камень сбросил к подножию стены новые куски льда и снега, а окутывающий Глотку Мира холодный ветер окончательно стих.

– Природа свитков не постижима. – спокойно сказал Риг пряча руки за спиной, после чего взглядом кошачьих глаз проходясь по фигурам. – Они даются в руки не каждому, не каждому раскрывают свои секреты, но хранят тайны времени…тайны, которые видят указанные в нем герою или изучающие их жрецы. Но…что если предположить, что здесь на вершине Снежной Башни, в месте безграничной силы и месте, где сломалось время мы можем…использовать тех, чья сфера магия времени? Что если мы приведем сюда того, кто способен создать явить взору иллюзорное прошлое, но дадим ему не только время и силы бессмертных, но и то, что способно изменить само время? Что если момент этого я буду контролировать эту душу, поддерживая в ней силы и удерживая ее от исчезновения в потоках времени? Что если я смогу через него …через шагнувшего в прошлое аватару, через свиток и Башню Кин разорвать души Языков, передавая их знания тебе?

Безмолвие завладело Глоткой Мира, пронизывая пространство аурой неверия. Глаза Мартина широко распахнулись, а сам он, не замечая, как серых небес перестает падать снег, застыл подобно пораженная заклинанием паралича жертва. Безумный, воистину звучащий невозможно план собрал в голове имперца картину их последующих действий, поднимая внутри смертного Дракона бурю облегчения и сомнения…вызывая в нем восхищение перед грядущим и зарождая в нем ударяющее по сердцу вину от понимая того, что тот, кого он любил всем сердцем ради него вновь собирался перешагнуть через собственные убеждения.