Когда в нашей семье говорят о подарках, то всегда делают это громко. Почему? Потому что босс нашего семейства — Дед Мороз. Ну вы понимаете.

…а если не понимаете, то сейчас поймете.

— Нет, пожалуйста, только не как в прошлый раз, — брат сползает по спинке стула, закатывает глаза так, что мне становится не по себе.

— Вот поэтому пойди, — мама невозмутимо приподнимает бровь, — и позови бабушку. У нее почерк лучше.

Да, в прошлый раз писал папа, и дедуля смог прочитать не все, а что прочитал — все перепутал.

На нашей небольшой кухне, сплошь заставленной всякими бабушкиными заготовками (только она может в прогрессивный век брать и подвешивать связки чеснока и лука к потолку), перед праздниками всегда творится съедобная вакханалия. Но только не в день, когда наш дедуля вспоминает о том, что семье тоже нужны подарки.

Мы узнаем об этом по его всколыхнувшейся тяге к заседанию в своей мастерской. Лучшие подарки выходят всегда оттуда. Последние годы дедуля бывает в мастерской очень редко, и если случай происходит под праздники, то мы узнаем об этом очень быстро. С кухни просто пропадают все (даже с вишней) пирожки.

Проблема, естественно, не в этом.

Наш дедуля, старейший и мудрейший волшебник, совершенно не умеет делать подарки.

Да. Я не знаю, как он выкручивался до того, как появилась традиция писать ему письма с просьбами… Но факт в том, что дедуля никогда не угадает, чего хочу я или, допустим, брат. Лет восемь назад он подарил брату деревянного коня-качалку. Я помню это только потому, что брат тогда хотел радиоуправляемую машинку, причем, хотел он ее так громко, что праздник оказался под угрозой.

Поэтому мама придумала сначала писать, а потом терять списки нужных вещей, которые можно сделать своими руками. С тех пор бабушка не ворчит, когда получает набор магических ложек, умеющих отбивать ритм и расписанных под хохлому. Мама щеголяет новыми серьгами, а не новыми декоративными лаптями, приносящими удачу и терпение. Папа осваивает выжигательный аппарат. Брат качается в гамаке с игрушечным попугаем.

Но главное, конечно, чтобы список был найден… На этот случай мы пишем два — если не нашелся один, то можно подбросить второй.

Об этой нашей традиции дедуля знает, но никогда не подает виду. Даже изредка заводит отвлеченный разговор о том, что давно дети не писали ему бумажных писем с просьбами.

И вот, Новый Год совсем скоро. Так что на кухне мы пристраиваемся практически всей семьей. Авторучку — бабушке, человеку с каллиграфическим почерком.

Желания, конечно, не те, которые дедуля получает каждый год. Айфоны нам не требуются, билеты на теплые острова тоже, машина у нас есть (этот несчастный кадиллак постоянно ломается), деньги тоже, без удачи мы бы не выжили, без счастья и новогоднего настроения — тем более. Тем более, кому нужны эти маггловские примочки, если наш дедуля — самый настоящий волшебник?

Когда очередь диктовать доходит до меня, бабуля даже приподнимает брови. Ей вечно не нравится, что я прошу всякую ерунду. Можно подумать, что светящаяся в темноте деревянная нога, снежный шар, дарящий хорошее настроение, и этажерка с функцией анти-пыль — ерунда.

— Не теряющиеся закладки для книг, — диктую я.

Бабушка закатывает глаза к деревянному потолку, но все-таки вписывает мое желание пунктом. Она отлично знает, как у меня теряются книги в комнате, и считает, что мне нужны не закладки (ты не потеряешь книгу, если в ней будет закладка, разве это не гениально?), а самодисциплина. Но не суть.

Мое желание — последнее. Бабушка быстро набрасывает черновик второго списка (на всякий случай), а первый вручает брату.

Брат вздыхает, но берет. «Терять» ему категорически не нравится, но в этом году его очередь.

Мы все шумно желаем ему удачи. Бабушка на всякий случай подсовывает ему еще пирожков для дедули. А я...

А я делаю ноги, пока он не успел вспомнить, что в прошлый раз «терял» тоже он.