Это был последний день вынужденных и не очень спокойных каникул.

Харуно Сакура, этот невозможный ребенок, крепко спала на своей половине кровати. И ничто не могло её разбудить уже целых полчаса. Мадара экспериментировал — включал музыку, шумел на кухне, громко топал. Но она лежала на правом боку, беззащитно подтягивала ноги к груди и изредка подрагивала — возможно, снились кошмары. На часах было каких-то десять утра, его ждал поход с Нагато в спортзал, а эта мелкая Харуно Сакура всё никак не могла проснуться.

Надо разбудить, но рука не поднимается.

Он опустился на край постели совсем рядом с чужими бедрами, ехидно прищурил правый глаз и достал телефон. Камера отлично фокусировалась. Негромкий щелчок — и миниатюрное полудетское тельце застывает во времени, в памяти его флэш-карты. Знать бы еще, зачем ему там быть.

Оно даже не смешное.

Но ресницы Харуно Сакуры вздрагивают.

Мадара следил за тем, как ребёнок просыпается, и веселился. Что же будет, когда она вспомнит вчерашний вечер? Пришлось вызывать такси, только б довезти эту сонную детсадовскую хрень до дома. А потом тягать её до квартиры и укладывать. Раздевать, так и быть, не стал. Ох уж эта детская психика!

— Привет… — она растерянно взглянула ему в лицо и тут же отодвинулась подальше. — Ты чего?

— Любуюсь, — Учиха сложил ладони «фоторамкой» так, чтобы лицо Харуно Сакуры оказалось в центре. — Умываться иди.

Она окинула его диким взглядом и сползла на пол с другой стороны кровати. Видимо, напугалась. Ну да. Страшнее него никогда никого не видела. Из ванной Харуно Сакура вышла уже в «пижаме», состоящей целиком и полностью из одежды Учихи, красненькая и смущенная. Вспомнила?

Нет, молчит, не извиняется. Что-то другое? Что?

— Ты… ты не мог бы одолжить мне денег?

— Для чего? — он приподнял бровь, обдумывая возможные варианты ответа.

— Надо, — она уткнулась взглядом в пол и спрятала руки за спиной.

Он поднял и вторую бровь, вставая с кровати. Это было интересно. Шагнул вперед, но она вдруг неожиданно неловко отшатнулась. Та-а-ак. Мадара не любил, когда от него пытались сбежать, поэтому в несколько шагов пересёк расстояние между ними и припёр Харуно к стенке. Та сжалась, будто удара от него ожидала, и замерла.

Он наклонился к её лицу, минуту вглядывался в ее зажмуренные глаза, а потом почти нежно выдохнул:

— Ну. Так что?

— Что-что?! Месячные у меня, чего непонятного?! — завопила она во всё горло и возмущённо распахнула горящие раздражением зелёные глаза. — Мне нужны грёбаные прокладки, иначе всё тут будет в крови!

Мадара недоумённо отстранился, почесал затылок и вдруг расхохотался. Смутившаяся ещё больше, но не потерявшая боевой запал Харуно Сакура скорчила ему рожу. Маленькая, ему до плеча, но такая проблематичная. Откуда в этом тщедушном тельце столько энергии?

— Привет, Мора. Да-да, ты не рада меня слышать. Мне нужны прокладки. В смысле, зачем? К стенам клеить буду! Дошло? Дошло. Отлично, пока.

— Ты мог просто дать мне денег, — хмуро зыркнула Харуно Сакура и надула губы. — Никому не обязательно знать, что у меня кровь из…

— Так. Без подробностей, — повёл рукой. — Не нарывайся. Я тоже могу много нелицеприятных подробностей накидать.

Завтрак готовил сам. Харуно Сакура пристроилась на собранном диване, поджала ноги под себя и закуталась в толстое одеяло. Только макушку и видно. Мора пришла через пятнадцать минут, вручила какую-то розово-зелёную герметичную пачку и пригрозила, что если он сегодня ещё раз ей позвонит, то Кисаме разобьёт ему рожу. Так и сказала. Одни проблемы от этих парочек.

Навострившая уши и вмиг соскользнувшая с дивана Харуно выхватила у него эту несчастную пачку и закрылась в туалете. Будто нужны ему эти прокладки.

Яйца — белые с синей маркировкой — стукались друг о друга, ведомые бурлящей множеством пузырьков водой. Мадара сверился с часами. Ещё семь минут. Совсем немного.

Стукнула дверь туалета. Харуно Сакура добралась до дивана медленными шагами и ухнула на смятое в большой ком одеяло. Свернулась клубком и натянула край одеяла на босые ноги. Громко засопела. Мадара приподнял бровь, но промолчал. Если хочет обижаться, то пусть обижается. Он выключил газ под блестящей на солнце хромированным боком кастрюлей, слил воду, налил холодной и пошел разбираться.

— Концерт устраивать не собираешься? — он похлопал её по худенькой (Ками, позвонки торчат) спине и присел рядом. К концерту Учиха был готов и был готов даже выслушать.

Она чуть повернулась к нему, демонстрируя чёткий профиль, и вопросительно подняла бровь. Плагиат, естественно, но что только не стерпишь — только б дитё не плакало.

— Я могу узнать, на что ты обиделась?

И без того удивленное лицо вытянулось.

— А-а-а… — глубокомысленно покивала она, смотря в глаза. — Всё в порядке. Просто очень болит живот.

И доверчиво повернулась в его сторону всем телом. От такого откровения Мадара содрогнулся. Живот? Почему? Она не ела ничего, значит, не отравление. Аппендицит? Гастрит? Ударилась?

— Вот тут болит? — Учиха с внутренним замиранием коснулся чужого тела в том месте, где по его представлениям был аппендицит.

— Нет, — абсолютно спокойно. — Ниже. И не тут. Снова ниже.

— Ты что, почки простудила?

— Нет. Это из-за месячных.

Ками, дай сил.

Но всё-таки Мадара почувствовал себя гораздо лучше. Будь это аппендицит…

— Неужели настолько больно? — недоверчиво прищурился.

— Будто изнутри на вилку накручивает и режет, — сдавленно пискнула и схватилась за живот. — Вот опять…

— Что делают в таких случаях?

— Гладят по животу и дают обезболивающее, — зашипела. — А-ай. С первым я пока справляюсь. Есть у тебя обезболивающее?

Обезболивающее было. В большой прозрачной пластиковой коробке. Но сначала его надо было найти, потому что таблеток там было навалом. Конан позаботилась. Этой лишь бы ему помочь, хоть он и сам справляется. Учиха подтащил коробку к дивану, уселся на пол и начал перебирать беспорядочно сваленные блистеры. Да, Конан помогать любила, но вот систематизация — это совсем не о ней. Систематизация, упорядоченность, схема — это всё для слабаков.

Нужная пластинка с белыми горошинами нашлась через пару минут. Мадара мысленно выдохнул, вручил таблетки — сразу две — Харуно, а сам пошёл за водой. Придерживал стакан, пока она трясущимися руками пыталась его наклонить, потом плюнул и напоил ребёнка сам.

— Ешь, — вручил ей ложку, глубокую тарелку с молочной рисовой кашей и строго взглянул.

Кто знает, может, при этих месячных нельзя вареные яйца. А рис и молоко еще никого до смерти не доводили. Сам пошёл договариваться с Нагато об отмене встречи. Конечно, давно не виделись, но если эта девчонка тут одна будет… Ну, легче просто самому дома остаться, чем потом разгребать то, что Харуно начудит. А Харуно начудит! И вдруг вспомнил, что давно хотел отдать ребёнку телефон. Полезно иметь обширные связи. Экран заменили задаром, практически.

Но сначала Нагато.

— Всё отменяется, извини. Моей девушке очень плохо, я не могу оставить её одну, — Мадара чувствовал себя виноватым, но говорил обычно-бесстрастно. — Давай встретимся в следующие выходные.

— Это обидно, — голос на другом конце связи был таким же спокойным. — Не время для гостей и прогулок, я понимаю. В субботу.

— Договорились.

Мадара повертел в руках телефон Сакуры, покосился на молча страдающую над тарелкой Харуно и усмехнулся. Присел напротив дивана на корточки и поднял ладонь с зажатым в ней смартфоном. Она вмиг опустила ложку, полную каши, обратно в тарелку и потянулась к мобильнику. Учиха отвёл свою руку вбок и поднял бровь:

— Ты недостаточно много съела.

И убрал гаджет в карман штанов.

— Это шантаж, — она недовольно передёрнула плечами, но снова взялась за ложку.

Так-то, девочка. Пока ты в этой квартире — будь добра подчиняться.

Чайник закипел мгновенно — осталось только заварить зелёный чай. Не было ни мяты, ни мелиссы, но и так сойдет. Большая кружка из чёрного стекла себе, такую же, но рыжую — Харуно Сакуре. Она тем временем и правда доела эту чёртову кашу. Даже тарелку принесла сама.

Тарелку забрал, вместо неё вручил кружку с чаем и отправил на диван. И никаких умоляющих взглядов, ребёнок. Сначала ты поешь, чтобы потом никакого нытья, а потом уже свой телефон получишь. Чай пили вместе. Харуно Сакура уткнулась аккуратным носом в чашку и сделала вид, что на диване она одна, а Мадара так. Призрак. Учиха не возражал. Главное, что ребёнок сыт и почти здоров.

— Всё, я допила, — она по-детски продемонстрировала ему пустую чашку. — Можно мне телефон?

— Забирай, — протянул ей тонкий гаджет.

Она сцапнула его сразу, рассматривая абсолютно целый экран. Восторженно вздохнула, а потом вдруг полезла обниматься. Мадара только руки успел развести, а то тыкнет куда-нибудь не туда пальцем — и доказывай, что не извращенец. Девочка домашняя, впечатлительная.

— Ты просто лучший парень, пусть и не мой! — прохныкала Харуно ему куда-то в район ключиц. — Спасибо!

Он промолчал, давя ядовитые комментарии внутри. Только приобнял, чтоб уж совсем себя столбом не чувствовать. Не кормят её дома? Ребра можно пересчитать.

Харуно Сакура отлипла от него минут через пять, включила телефон и залипла. Мадара закатил глаза. Отлично. Когда она вдруг оказалась у него на коленях, то чуть не выронила многострадальный мобильник. Заморгала зелёными глазами, попыталась дёрнуться, но Учиха вовремя перехватил её поперек живота и откинулся на спинку дивана, утягивая ребёнка за собой.

— Ты чего, совсем сбрендил?! — пропищала малявка, когда его ладонь мягко огладила живот. — Ты чего?!

— Ты же сама сказала, что обезболивающее и гладить по животу, — он насмешливо склонил голову набок и дунул ей в ухо. — Терпи. Сама не справляешься.

Девчонка душераздирающе вздохнула и перешла к угрозам:

— Слушай, не веди себя, как образцовый бойфренд. Влюблюсь и не отстану, серьезно.

— Как угодно, — он вальяжно ухмыльнулся. — Ты и так моя девушка.

— Мы скоро расстанемся, — отрезала.

— Мечтай.

Продолжать она не стала. Поёрзала, устраиваясь поудобнее на его коленях, опёрлась об него и зависла в телефоне. Даже живот подставила — гладь, сколько влезет. Мадара, на всякий случай придерживая эту ненормальную, вдруг задумался. Что, если правда влюбится? Что он будет делать? Обижать её нельзя. Она пока ему нужна. А ещё он слишком привык к этой полу-дружбе — полу-партнерству. Придётся себя сдерживать, иначе… кто знает, что там, в розовой голове? А ведь привык. С другими девушками так не получалось. Но тут уже сердечко занято, так что он даже не задумывался над таким вариантом событий. Но если она влюбится, то как же с ней общаться?

Дзы-ы-ы-ынь.

Телефон в руках Харуно Сакуры затрезвонил во всю мощь динамиков. Мадара почувствовал, как маленькое тело вздрогнуло от неожиданности. В разговор он не вслушивался после того, как понял, что это не её родители. Пускай болтает.

Но когда Харуно Сакура сбросила звонок и обхватила себя руками, то Учиха заволновался.

— Что-то случилось? — он похлопал её по животу, легонько.

— Просто старая подруга… Она переехала пару лет назад, а теперь вернулась. Хочет завтра со мной встретиться, — она растерянно обернулась и взглянула зелёными глазами так, что под рёбрами заныло.

— Я уверен, что земля не загорится, если ты увидишь эту свою старую подругу, — Мадара тихо вздохнул.

Отчего-то ему казалось, что ничего хорошего этот звонок не принесёт.