Музыка била по ушам так, что, казалось, они могли начать кровоточить. Вокруг было много пьяных и не очень людей. Тут сложно было чувствовать себя спокойно и расслабленно. Сакура с участившимся сердцебиением (совсем не слышимым в такой обстановке) смотрела со второго этажа на одну-единственную пару. В ярких вспышках теряла нужную точку, но отходила и упрямо вглядывалась снова.

Второй этаж предполагал бар и свободное пространство для тех, кому танцевать не хотелось. Ограждением, не дававшим свалиться с двухметровой высоты, служило прозрачное стекло. На манер перил оно прочно сдерживало напор чужих тел и не давало никому свалиться вниз даже случайно.

Здесь гораздо меньше светило в глаза лазерной подсветкой (только если не смотреть в зал), поэтому чувствовать себя можно было вполне комфортно. Её устраивало. Спокойного Нагато тоже. Каким образом он оказался рядом с ней, а не с Конан (они встречаются или нет?), Харуно так и не поняла. Впрочем, даже с этим молчаливым и пугающим парнем окружающее пространство не источало такое одиночество, которое она почувствовала на прошлой вечеринке. Главное, что Нагато молчал, далеко не уходил и её не замечал.

Сакура смотрела на яркую блондинистую макушку подруги, танцующей с Мадарой, и трескалась изнутри по краям. Когда же эта дурацкая песня закончится? Во рту горчило от отвращения к самой себе. Она могла ответить «нет». Ино бы не стала пытаться дальше. Просто поинтересовалась бы с пристрастием: что это с тобой, подружка? Но это Харуно уже давно разучилась воспринимать. Почему же она так поступила?

— Сакура, а ты чего это тут? Вот да Мадара! Взял и кинул тут тебя одну, — быстро поднявшаяся по лестнице, огороженной таким же стеклом, Конан остановилась напротив Харуно. — Ничего, устрою ему головомойку, когда вернётся.

— Не надо, — девушка улыбнулась, жмуря глаза. — Я просто ему мщу. Он же не любит танцы, а Ино отказать сложно. Пусть страдает.

Конан прикрыла рот ладонью и захихикала. В неоновом цвете её волосы отливали ну совсем уж голубым. Мальвина, как ни посмотри. Сакура сдержала грустную улыбку, не давая и без того расстроенному настроению прописаться ещё и на лице.

Но трек в динамиках сменился с лениво-подрагивающей волны на что-то более динамичное. Макушки Ино почему-то видно не было (ну, в такой-то прыгающей толпе), поэтому Сакура прекратила попытки проследить за развитием событий.

Впрочем, она и сама вмиг оказалась в самом эпицентре этих событий, потому что буквально через пять минут её рванули за плечо в сторону выхода со своеобразной «ложи». Не понимая, чем она могла вызвать такое небрежное обращение со своим телом, Харуно просто решила не сопротивляться. Почему-то сейчас ей было страшно. Сердце с каждым шагом падало всё ниже и ниже, вот-вот грозя обжиться в районе желудка. Неподалёку от выхода Учиха замер и развернулся к ней лицом.

— Откуда твоя подружка знает про наши фиктивные отношения?

— Ну и зачем спрашивать, раз знаешь?

— Может, с помощью наводящих вопросов удастся разбудить твоё чувство самосохранения?

— Чувство самосохранения? — сверкнула глазами. — Ну, считай, что разбудил.

И, вывернувшись из его хватки, нырнула в сторону скопления людей. Виляя между подвыпившими посетителями, она с лёгкостью оказалась прямо в самом центре танцпола. Хорошо быть юркой и маленькой, а не такой плечистой и высоченной, как этот Учиха. Искать её вряд ли пойдет, так что и расслабиться можно.

Она запрокинула голову к потолку, закрыла глаза и плавно задвигалась в ритме прокатывающихся вспышек битов. Руки вверх, мягко-плавно. Ладони можно и расслабить.

Ну и что, если танцевать она не умеет?

Приоткрыв глаза, она огляделась, кружась на месте. Но зажатая среди других, она разглядеть бы Учиху не смогла бы. Впрочем, это утверждение имело смысл и для самого Учихи. Сакура заносчиво усмехнулась: а вот не надо строить из себя папочку.

— С таким цветом волос найти тебя легче лёгкого, — насмешливо выдохнули ей на ухо, а потом перехватили руками вокруг талии, чтоб не сбежала. — М, какой у тебя вкусный шампунь…

Об её макушку легонько потерлись. Дрожь пробила всё тело насквозь. Девушка на минуту потеряла самообладание, а вместе с ним и равновесие. Упала бы, больно отбив колени об пол, но Мадара свои конечности убирать не спешил, так что сработал для неё держателем.

Сакура запрокинула голову назад до предела, упершись макушкой в чужую грудную клетку, и показательно надула губы:

— Выпусти.

— Пойдем обратно, не хочется бросать друзей надолго, — черноглазый мудак расплылся в обаятельной улыбке и ловко сменил захват.

Сакура свободно шагала, прикрытая его широкой спиной и удерживаемая за запястье чужими пальцами, и чувствовала себя предательницей. Но даже если бы ей дали выбор: оказаться в таком положении снова или скромно промолчать перед Ино, то она выбрала бы первое.

«Дура ты», — с ощущением полной безнадежности вздохнула. — «Безнадёжная».

Потому что осознание ударило в и без того распалённую голову как раз в тот момент, когда ноги вдруг хозяйку подвели. Легче не стало, но так хоть прояснилось что-то. Самое страшное уже случилось? Не так давно или с самого начала?

Когда?..

Хотелось сбежать, выпить или разреветься. Подумав пару секунд, Сакура отмела все варианты. Первое невозможно, за второй вариант Учиха её может протрезвить обещанным радикальным методом, а третье настолько избито, что аж тошно. Подождать и посмотреть — что дальше? — было идеальным выбором.

Всё тот же пресловутый второй этаж. Нагато с Конан как испарились. Наверное, решили не мешать Мадаре и ей скандалить. Насильно усаженная на колени Учихе Сакура подумала о самоубийстве. Срочно и как можно болезненней. Потому что от шёпота прямо в ухо кожа мурашками исходила. А что в грудной клетке творилось…

Держали её крепко — сбежать снова не выйдет. Да и не особо хотелось. Тепло, приятно, пусть и разговор точно не о сладостях пойдёт. Нагнетать обстановку у этого мудака получалось лучше, чем у географа перед очередным провальным тестом. Сакура поёрзала, устраиваясь поудобнее, и с олимпийским спокойствием решила: молчать или не молчать — это его решение. А она и посидит. Ей и хорошо, и тепло, и приятно!

— Ничего не хочешь сказать?

«Хочу. Хватит дышать мне в ухо».

— Ино моя подруга. Оправдываться не собираюсь, — и гордо фыркнула. — И вообще. Я хочу домой прямо сейчас! Такси сама себе вызову, можешь не утруждаться!

Ну, давай, соглашайся уже! Ино наверняка будет рада такому подарочку. А ей бы домой, успокоительного и в другую школу перевестись. Или… да. Это отличная идея! Впрочем, Учиха решил пойти на принцип, потому что с колен её ссадил, на ноги поставил и сам встал. Перехватил под локоть и с непринуждённым видом двинул вперёд своими длинными ногами, сволочь. По пути он махнул попавшейся на глаза Конан. Та, видимо, его отлично поняла. Кивнула и совершенно спокойно вернулась обратно в толпу танцующих.

Сакура заподозрила неладное. Это чувство возросло, когда Учиха сказал подождать его около входа, а сам исчез в непонятном направлении. Она уже начала было искать номер такси, как он появился с их куртками. Самолично разобрался с разъехавшейся молнией (срочно нужно вшить новую, позорище!) и подхватил под локоть.

Контраст между комфортной температурой в клубе и на улице стал заметен сразу. Неприятный холод напал сначала на непокрытую голову, потом на кисти рук. Пальцы сначала закололо невидимыми тоненькими иголочками, а потом чувствительность резко оборвалась. Пока Учиха включал свою адскую машину, Сакура честно старалась не получить обморожение и прятала руки в карманы. Но карманы не очень помогали.

— Эй… — перед носом пощёлкали пальцами.

Сгорбившаяся и отбивающая зубами чёткий ритм Сакура мигом вздёрнула голову, смотря в чёрные глаза жалобно-жалобно. Мадара шагнул поближе и коснулся большим пальцем её покрасневшего носа. Сердцебиение скакнуло вверх по чёрному фону ядовито-зелёным изломом. Руки у него тёплые, даже горячие. Обжечься, что ли? Учиха поджал губы.

— Всё отлично, поехали уже! — затопала ногами, уже не думая ему возражать. — Если я отморожу руки, то…

Шерстяная змея, управляемая чужими руками, закутала её шею, а заодно и рот с носом, тёплым коконом. Сакура моргнула, ощупала замёрзшими ладошками колючую ткань и растерянно взглянула на Мадару.

Он в расстёгнутой кожаной куртке (а под ней какая-то водолазка — и всё!) и с таким же покрасневшим носом, как и у нее, поправлял шарф так, чтобы одновременно и горло теплом не обделить, и рот закрыть. И вряд ли он боялся, что она простудит горло. Просто говорить сквозь шерстяной заслон было сложно.

— Спасибо, — невнятно промямлила она, опуская глаза. — Это было совсем необязательно.

— Всё нормально, — безразлично ответил Мадара, застёгивая свою куртку. Её ворот совсем не закрывал горло.

Сакура прикусила щеку, собирая в себе смелость, чтобы всучить шарф обратно. Ей уже теплее, так что всё в порядке. Но этот сволочной Учиха ведь упрётся. Упрётся своим непрошибаемым лбом и ещё её виноватой сделает.

Домчали быстро. На этот раз она даже не вздрагивала, когда старшеклассник заламывал крутые виражи по всему дорожно-транспортному полотну. Хотелось, конечно, ущипнуть побольнее и напомнить, что не мешок с рисом везёт. Но не факт, что после такого он скорость не увеличит.

Так и протерпела, привалившись головой в шлеме к широкой спине. Думала подремать, но как представила, что при очередном повороте не удержится и свалится прямо под колеса какой-нибудь машины... Уже слезая с мотоцикла, она вспомнила про шарф и попыталась его размотать. Но завязан он был на двойной узел, так что без помощи со стороны было не обойтись. «Помощь» повздыхала, но узел развязала.

— Спасибо, — она накинула шарф на его шею (пришлось встать на цыпочки) и шагнула назад. — Я пошла.

— Я сказал твоей подруге «нет», — сказал так, словно это не имело значения. — Подмочить вид наших отношений своим вмешательством у неё не удастся. Если попробует, то — ничего личного — я найду способ отправить её туда, откуда она приехала.

Сакура вздрогнула, вслушиваясь в мерную, чуть ленивую речь Учихи, и крепко прикусила нижнюю губу. Нельзя было дать появиться счастливой улыбке.

Пока шла до подъезда под молчаливым наблюдением Мадары хотела развернуться и… а что дальше делать — не имела понятия. Главное — это обернуться, а дальше всё само пойдёт. Ха-ха, что за глупости в голове? Рёв мотора она услышала, когда дверь подъезда закрылась за ней с тихим гулом. Сакура абсолютно глупо хихикнула, выглядывая в окно на лестничной площадке. Ярко блестящие рыжие огоньки фар мотоцикла очень быстро исчезли в темноте. Но вот тепло, поселившееся внутри, исчезать не спешило.

Не исчезло оно даже в тот момент, когда Харуно ступила в прихожую. На кухне слышались громкие голоса родителей, но не было похоже, что они ругаются друг на друга. Кажется, ругались на неё…

Растерянная таким единодушием девушка скинула кроссовки и робко заглянула в ярко освещённую кухню. Мебуке в пижаме капала себе в маленькую кружечку для кофе корвалол, Кизаши расхаживал из одного угла в другой. Кажется, они совсем не слышали, как хлопнула входная дверь.

— А что случилось? — протянула Сакура, неловко ступая из коридора.

— Ах, что случилось?! — грохнула ладонью по столу мать и упёрла руки в бока. — Время ты видела? Видела?! Сколько тебе можно звонить?!

— Мама права, — кивнул непривычно серьёзный отец. — Дочь, ты позиционируешь себя взрослым человеком? Веди себя по-взрослому в таком случае. Мы не знали, где тебя искать, а телефон ты не брала. Кстати, я бы очень хотел с ним поговорить.

«Мадаре нужно было звонить», — подумала Сакура и вспомнила, что на её телефоне зарядки утром было процентов двадцать. Сейчас, видимо, окончательно батарейка села.

— Батарея села, извините, мам, пап, — виновато потупилась в пол и поковыряла ножкой пол. — Я приглашу Мадару как-нибудь. Я не думала, что вы так будете волноваться…

— По-твоему уйти неизвестно куда до пол-одиннадцатого ночи, не отвечать на звонки и вообще заявиться с наглым вопросом «а что случилось?» — это нормально? Волнения не достойно? Нет? — Мебуке закатила глаза к потолку. — Кого я вырастила?!

— Завтра разберемся, — ёмко прервал её излияния Кизаши, и она, на удивление, подчинилась. — Сакура. Поешь и спать.

— Я не голодна, — открестилась Харуно и попятилась. — Спокойной ночи!

В своей комнате она первым делом стащила с себя единственную свою блестящую майку, закинула её на стул. Переоделась в пижамные шорты, натянула полинялую любимую майку с крутым пингвином и счастливо улыбнулась. Приложила ладонь к губам, вспоминая последнюю фразу Мадары, и вдруг поняла, что весь блеск (который нанесла перед гулянкой) оставила на шарфе Учихи. Он же её по самый нос замотал.

— Ой, бли-и-ин! — пропищала она и запустила руки в яркие волосы. — Ой, дура-а-а. А если не отстирается?!

Лёгкий стук в дверь прервал самобичевания. Мигом убрав с лица панику, Сакура сдавленно шепнула:

— Открыто.

Отец тихонько приоткрыл дверь комнаты и скользнул внутрь спиной. В руках он держал поднос. Две чашки горячего чая и тарелочка с какой-то выпечкой. Поставил всё это на стол, отодвинув стул подальше.

В приятном полумраке — горел всего лишь светильник — было приятно жевать любимые орехово-яблочные кексы. Мама редко их готовила, но сегодня почему-то расстаралась на славу. Только чуть подгоревшие с «донышка» были, но это их совсем не портило. Запивать их вкусным зелёным чаем — так ещё вкуснее!

— А говорила, что не голодная, — Кизаши потрепал её по встрёпанной макушке. — Дочь, ты нас напугала сегодня.

— Извини, пап, я серьёзно не хотела! — Сакура сгорбилась.

— Понятное дело, — отец вздохнул и добавил с сарказмом: — Само получилось.

Харуно закивала головой, смотря на него честными-честными глазами. Правда — самая настоящая!

— Выросла ты, а мы и не заметили, — он добродушно усмехнулся. — Что дальше будет?

— Какое выросла, пап, мне же не двадцать! — возмутилась Сакура, поджав губы. — И вообще, это я должна спросить — что дальше будет? Вы с мамой…

— Решили подождать год, — перебил её отец и улыбнулся. — Решили, что хуже, чем сейчас, уже не будет. И ты к тому времени чуть подрастёшь. А дальше… как получится. Знаешь, Сакура-чан, решение принять легко. Но у каждого решения имеются последствия. Чтобы не натворить ошибок и потом их не исправлять всю оставшуюся жизнь, иногда лучше… — он остановился, подбирая нужные слова.

— Переждать, — тихо подсказала она и опустила голову. — Понимаю. Это хорошее решение. И я хотела спросить — когда у тебя отпуск заканчивается. А то когда же мне парня на беседу приводить?

Кизаши расхохотался, но, видимо вспомнив о чутком сне жены, закашлялся и стих.

— Я с боем отбил ещё две недели отпуска, так что времени достаточно, доченька. Рад, что ты всё приняла, и теперь могу спать спокойно. И тебе советую. Завтра в школу же.

Сакура помахала ему вслед и хихикнула в ладошку. Спокойный и местами непоколебимый Кизаши умудрился забрать посуду и ни разу не звякнуть чайными ложками о стенки кружек. Харуно выключила свет и разлеглась на кровати «звёздочкой» поверх одеяла. Спать не тянуло ни капли. Завтра наверняка она встанет не выспавшейся и с синяками под глазами. Уговоры её организм не принимал и упорно трудился в рабочем темпе, переваривая вкусные кексы.

Чего в голову только не лезло. Никакая фея-крёстная по полочкам разложить не смогла бы. Это вам не рис от пшеницы отделять. Настойчиво вертелись в сознании слова отца о принятии решений. Кизаши был прав.

А она вот пока и понятия не имела, что ей делать. Её жизнь только-только началась, так что смертельной ошибкой, над которой всю жизнь надо будет страдать, Учиху она не считала. Это временное затруднение. Года на два-три. Или сколько там живёт любовь по Фредерику Бегбедеру?