Сам Бог говорит Илии: Елисея же, сына Сафатова из Авел­Мехолы, помажь в пророка вместо себя.Книги Царств.

Книга 3. Глава 19За

двести лет до потопа.

Кроулик сидел на раскалённом камне, свесив с колен руки и опустив лицо. Огненные пряди почти касались предплечий, когда он сокрушённо качал головой и будто пытался проморгаться. Очередная вспышка воспоминаний накрыла его внезапно и с сокрушительной силой. Снова бескрайняя звёздная бездна, холодная и непроницаемая, но освещённая чем-то невероятно ярким, совершенным и одновременно как будто…бракованным? Снова голос ангела рядом, обволакивающий и вкрадчивый, с нотками сдержанного ободрения.

— Смотри, всё получилось! И, кажется, она просто великолепна…

— Это только кажется. Я хотел, чтобы это было яркое светило, почти как солнце, но что-то пошло не так и оно… распалось. И теперь их два. Две. Две звезды. Даже три, просто третью не очень видно.

— Но я вижу только две. Бело-серебристую и огненную. Смотрится потрясающе!

— Если ты приглядишься, то увидишь, что есть третий осколок. К слову, он ближе всего расположен к нам. Наверняка его так и назовут, когда обнаружат — Ближний осколок*. Или как-то так.

— Но почему я её, то есть, его, ну осколок, не вижу? Вот ты видишь?

— Я просто знаю… У этого третьего осколка красное свечение, а его видно хуже всего.

— Зато вот эта серебристая и рядом огненная выглядят очень достойно. Ты определённо можешь гордиться свой работой.

— Спасибо, — в голосе ангела послышалась неуверенная гордость, и огненно-рыжий ореол качнулся вокруг его расслабившегося лица. — Буду считать, что это не брак и не провал. Как минимум, две звезды в этой странной системе меня радуют. Когда-нибудь кто-нибудь сможет разглядеть, что это нога великолепного кентавра**, раскинувшегося в пространстве Вселенной…

— Нога? Какая нога?

— О, совсем забыл рассказать! На каком-то этапе создания звёздных систем я понял, что они образуют собой своего рода рисунки. Ну, силуэты. Всё, что ты здесь видишь — это Кентавр***. Образованный туманностями, звёздами, а между ними ещё звёздная пыль.

— То есть звёзды вроде как соприкасаются?

— Да нет же, просто звёзды… ну, образуют…

— Созвездия?

— Отличное слово! Точно! Со-звездия! Так вот, Кентавр — это такое созвездие. Значит, нога, там золотистая звезда, почти рыжая, а вон чуть в сторонке — наверное, вторая нога — бело-голубая, очень чистая, с ровным постоянным свечением…

— Хоть убей, — голос второго ангела звучал неуверенно, почти также неуверенно, как колыхались его бело-серебристые кудри, — я вижу… крест****?

— Какой крест, вот же — ноги! А где-то в сторонке пульсирует нервный красный осколок.

— Ох, совершенно неважно, ноги, осколки… Я вижу только удивительную гармонию чего-то полыхающего и прохладного, и этот красный совсем не портит впечатление. Великолепно!

Кроулик еще не успел отойти от этой невероятной вспышки воспоминаний, которые пришли ниоткуда и уже практически без всякого внешнего стимула, как из небытия его вырвал суетливый шум. Стало совершенно некогда думать о том, какой он неудачник — даже звёздную систему не мог создать без изъяна — важно было понять источник суеты. Он поднялся с камня и направился к извилистой заросшей дороге, которая и была эпицентром шума.

Сквозь колючие кусты неуклюже продирался лысеющий старик с посохом, кряхтя и пытаясь отдышаться. Ветки цеплялись за его ветхие одежды и оплетали посох, пока он, кажется, уходил от преследования. Кроули затаился в отдалении и наблюдал за странным стариком, гадая, кто же мог за ним гнаться. Каково же было его удивление, когда вслед за ковыляющим к горизонту человеком из-за кустов показалась вторая фигура, так же борющаяся со своевольной растительностью. Демон прищурился на ярком солнце и разглядел… ангела Азирафеля. Тот показался на дороге чуть в стороне и стоял в теньке, отряхивая свой светлый хитон от колючек и сухих обломков.

— Пс-с. Пс-с-с-с-с! Ангел! Ты что тут делаешь?

— Оу, это ты? Давненько не виделись. Да я тут, кхм, работаю наблюдателем.

— И за кем наблюдаешь?

— Вон, видишь, пророк удирает от ватаги мальчишек…

В качестве подтверждения его слов сквозь кусты проламывалась толпа пацанят, с полсотни, не меньше. Они издавали гул — похожий издает рой пчёл—, и, кажется, не особенно торопились догнать старика.

— Выглядят довольно безобидно. Дети же.

— Вроде да, но я решил проследить. Она очень любит иногда поприсматривать за своими фаворитами, вот я и лазаю по кустам, как соглядатай Элиши******.

— Мммм. А он что?

— Так и сыплет чудесами. Она за ним давно послеживает, регулярно проявляет через него свою добрую волю.

— И что, успешно?

—О, вполне! На его счету масса чудес. Он и воду обеззараживал, и царей спасал, и детей воскрешал. Ну, как детей, одного ребёнка. Сам же поспособствовал его рождению — хлопотал за родительницу перед ней — а потом, когда тот чуть не умер, воскресил. Много. Много чудес, всего и не перечислю…

— Неужели она так уж ему благоволит, раз столько чудес через него произвела?

— Нууу, не только в ней дело. Его учителем был Элийяху, тоже чрезвычайно обласканный Божьей милостью. Можно считать, и его протекция помогла.

— Ох уж этот ваш небесный протекционизм. — Кроулик поправил на шее объёмистый чёрный воротник, никак не способствовавший выживанию в этой чёртовой жаре.

— Из твоих уст это слово прозвучало как что-то нехорошее.

— Ну так я демон, мне положено.

— И правда. Прости, я как-то подзабыл.

— Ну и что ты за ним тогда таскаешься? Кажется, всякие её непостижимые планы вполне реализуются и без тебя.

— Кроулик! — Голос ангела звучал как будто с укоризной. — Если надо, значит, не просто так. Не в моём положении сомневаться в спускаемых мне заданиях.

— И правда, я и забыл, какой ты правильный. Ты же всегда на нужной стороне, всегда где велено.

— О, спасибо. Мне иногда важно слышать подтверждение справедливости происходящего, — лицо ангела, не понявшего сарказм, озарила благодарная улыбка.

Детское многоголосье утихало где-то впереди на дороге, и Кроулик наконец смог разобрать, что они кричали вслед старику: «Плешивый, плешивый…».

— Пророк, говоришь?

— Да, — ангел торопливо оправлял рукава хитона. — И буквально сегодня должно произойти ещё одно чудо. Ну, как чудо. Через посредство Элиши должен быть наказан какой-то грех. Мне непременно надо проследить.

— Только не говори, что грех совершат эти мелкие мальчишки, которые за ним гонятся… Ну, обозвали. Ну, подумаешь, — Кроулик неопределённо покрутил рукой в воздухе.

— Да неееет, ну какие дети грешники… Так не может быть. Именно поэтому и надо проследить, чтобы всё прошло как надо. Потом доложить… Что это за звук???

Ещё до того, как Азирафель понял, что происходит что-то страшное, демон с животной грацией одним броском преодолел насыпь камней вдоль пыльной дороги и устремился к линии горизонта — туда, где совсем недавно скрылись мальчишки и странный лысеющий пророк.

— Кроулик! Кроулик, стой!!! — Азирафель рванул за удаляющейся фигурой в чёрном. — Не вмешивайся, только не вмешивайся, нельзя! Слышишь, нельзя! Пусть совершится то, что дòлжно!

Последние слова утонули в поднявшейся дорожной пыли.

***

Кроулик не знал, как совладать с шоком от увиденного. Не знал. И, кажется, впервые понял значение слов «как громом поражённый». Когда запыхавшийся и пытающийся выровнять дыхание ангел его догнал, всё уже было кончено. Две крупные медведицы удалялись в заросли, окружавшие залитую солнцем опушку. Но залита она была не только солнцем. Казалось, животным было всё равно, что они оставляли за собой широкий кровавый след. Никого из полустони ещё недавно галдевших мальчишек не осталось в живых. У демона тряслись руки. Кажется, из налившихся желтизной глаз катились слёзы.

— ЭТО ты называешь божьим промыслом, ангел? ЭТО ты должен был запротоколировать и передать «куда следует»? ЭТО ты называешь возмездием за грех?!

Несмотря на состояние шока и крупную дрожь, Кроулик порывисто развернулся к ангелу, чтобы тот не разглядел за угловатым демоническим плечом то, что сотворила она. Это жуткое зрелище было не для доверчивых ангельских глаз.

— Я… я просил тебя остановиться, не идти за ними. Нельзя… нельзя мешать, — голос Азирафеля дрожал и предательски срывался. — Ты мог помешать… Нет, ты не мог помешать. Зачем, зачем ты это сделал?

— Ангел, это же были дети! Она убила этих детей! Нельзя было позволить убить ДЕТЕЙ! Ты это понимаешь?

— Ты наверняка думаешь, что это был бы правильный поступок, — ангел сам не понимал, как вырвались эти слова. — Иногда ты хочешь быть хорошим...

— Хорошим?! Да о чём хорошем тут можно говорить? ОНА УБИЛА ДЕТЕЙ! Этого нельзя было допустить… А она, она после этого хорошая?!

— Кроулик, так было… предначертано…

— Так вот вы какие. Белые и пушистые, да. Не скрою, я хотел бы, чтобы это зрелище на веки вечные отпечаталось в твоей бессмертной памяти. Но для этого ты слишком слеп…

— Кроулик…

Демон отошёл подальше от места кровавой бойни и устало опустился на корягу. Потрясённый Азирафель постоял ещё немного у того места, где только что был наказан грех, и присоединился к Кроулику. Долго над корягой висела звенящая тишина, прежде чем один из них решился её нарушить.

— Мне всё равно придётся обо всём этом доложить. Всё рассказать. Как было дело. И чем всё это кончилось… Что всё свершилось.

— Прежде чем ты это сделаешь, я тоже должен… — Кроулик порывисто приблизился к Азирафелю и больно схватил его за предплечье, — … должен кое-что рассказать.

— Я сегодня достаточно увидел и узнал. — Ангел буравил собеседника взглядом серьёзных голубых глаз. — Думаю, пока хватит. И отпусти руку, больно. Мне пора вернуться к своим обязанностям, а не торчать тут с праздношатающимся демоном. Может, ещё когда свидимся.

Ангел исчез так же быстро и непостижимо, как появился, оставив Кроулика одного.

Эх, спугнул…