Завтрак подали на одной из террас дворца, с которой открывался восхитительный вид на джунгли, сочные, зеленые, бесконечные и высокие. Воздух уже с утра был душный и влажный, и протекающий прямо на террасе ручей делу не помогал; впрочем, служанки пояснили ей, что так в Ку Дерли всегда, а что запах немного гнилостный, так это тоже нормально. На уличном столе, кажется, мраморном, вырос пушистый зеленоватый мох, и перед тем, как поставить туда посуду, слуги соскребли его специальной палочкой, однако легкий след все же остался. Абигейл старалась не касаться этого места и вообще по большей части смотрела вперед, на деревья; птицы орали так, что дрожали барабанные перепонки.

Напротив нее, одетая в один лишь изумрудный халат, присела Ланделин и осторожно приподняла копну черных волос, освежая шею.

— Ну и духота, — пожаловалась она, улыбнувшись Абигейл; опухшие от слез глаза явно не укрылись от ее внимания, но она решила не задавать лишних вопросов. — Наверное, я никогда не привыкну к местному климату.

— Я могла бы привыкнуть, — тихо ответила Абигейл и попыталась подхватить вилочкой белый кусочек мякоти какого-то местного фрукта, но тот оказался настолько склизким и плотным, что зубцы соскользнули, а сам кусочек улетел с террасы — и был налету пойман крупной птицей с золотисто-лазурным оперением. — Ой!

— Ничего, это же джунгли. Тут везде живность, — заметила Ланделин весело, отпуская волосы; Абигейл задумалась о том, как той удается жить в таком солнечном и душном краю и сохранить при этом светлый оттенок кожи и глубокую черноту волос. Впрочем, глаза у Ланделин были такие же зеленые, как и местный лес, так что, возможно, это место было для нее более естественной средой обитания, чем могло показаться.

— Я была так рада, когда мне сказали, что Бальтазар выбрал тебя, — поделилась Ланделин ласково. — Я тебя помню. Мы виделись на балу у императора, когда тебе было тринадцать, у тебя тогда было еще такое чу-удное платье с декоративными прозрачными крылышками на спине, и все юноши прямо-таки чахли от одного только вида...

О да! Абигейл на этот счет иллюзий не строила — юноши и правда чахли, стоило ей появиться в поле зрения. Она ведь была красавицей, настоящей красавицей, да еще и богатой графиней, да еще и совсем не дурочкой; и кто бы мог подумать, что первую брачную ночь ей предстоит провести в одиночестве, в душной и пустой комнате?

— Ага, — буркнула она, осторожно отправляя в рот другой кусочек белого фрукта, а то какая-то птица уже уселась на край террасы и смотрела с уж слишком явным интересом.

Ланделин выдержала небольшую паузу, наблюдая за тем, как зеленокожая служанка отгоняет незваную гостью.

— И раз уж мы с тобой... почти подруги, — продолжила Ланделин все же, крутя на безымянном пальце обручальное кольцо, — могу я спросить об интимном?

Почти подруги? Они виделись всего один раз!

То есть, конечно, Абигейл помнила ее тоже и даже заочно недурно знала — Ланделин происходила из небольшого баронства, лежавшего на границе Порядка с Элементами, и такое положение не позволяло ей часто посещать приемы, однако делало ее семью крайне влиятельной на политической арене, так что все в Порядке так или иначе поддерживали с ними знакомство. Однако подругами их все же считать не стоило, и даже то, что они обе оказались замужем за родными братьями, ничего не значило.

— Ну, — но как отказать так, чтобы сразу же не обидеть невестку? — Можешь попробовать, однако я не обещаю, что отвечу.

— И на том спасибо. Скажи, Бальтазар тебя как-то обидел?

А она так и знала!

— Что ты, — Абигейл деланно засмеялась, — чтобы обидеть, он должен был хотя бы поприсутствовать!..

Ланделин сконфуженно замолчала, осмысляя услышанное.

— Значит, не пришел, — констатировала она и подперла подбородок кулаком. — Я с этим Бальтазаром с ума сойду...

Ну вот! Первый день брака, а с ним уже строит какие-то планы другая женщина! А еще невестка!..

— Ты не принимай близко к сердцу, — опомнившись, произнесла Ланделин. — Я более чем уверена, что дело не в тебе. Просто... Просто Бальтазар сейчас тоже переживает не самый простой период, и наверное, о постели ему совсем не думается...

Бедняга, бедный-разнесчастный Бальтазар! Женился и собирается стать королем! Как ему справиться с такой ношей?

Вне себя от злости, Абигейл схватила двумя пальцами очередной кусочек фрукта и зашвырнула в деревья; какая-то птица радостно вскрикнула.

А впрочем, заявлять о своем негодовании было бы неразумно — жена должна всегда быть покорной!..

— Я понимаю, — ей пришлось подключить все свое актерское дарование, чтобы голос звучал спокойно и искренне. — Сейчас всем нам непросто...

Кажется, Ланделин не поверила.

— Пойми, это все произошло так быстро, — виновато произнесла она, покачав головой, отчего пряди ее красивых волос соскользнули на плечи. — Ему всего год назад исполнилось восемнадцать, и за эти месяцы отец вынудил его жениться и принять корону... девятнадцать лет — это так мало для такой ноши...

Абигейл почувствовала, что краснеет, но не от смущения, а от ярости — в упоминании возраста она усмотрела укол в свою сторону, ведь, так уж вышло, была на два года старше своего мужа.

Но двадцать один, это же почти то же самое, что девятнадцать! Это же почти юность! Да и она так хороша, никто ей столько не дает!..

Ланделин угрюмо разглядывала свою тарелку, продолжая рассказ:

— И на самом деле, я думаю, он очень сильно испугался из-за того, что ты приняла участие в ритуале. Балти... не любитель старых традиций.

— Но я их будущая королева! — вскричала Абигейл. — Я обязана уважать это все, какими бы варварскими мне не!..

Поблизости находилось несколько слуг, следящих за порядком, и их присутствие не давало ей права высказываться открыто.

— Тем более, что эти традиции очень интересные и... аутентичные, — произнесла она так искренне, что даже сама восхитилась своему таланту.

— Я не запрещаю, — Ланделин примирительно подняла руки. — Просто разъясняю ситуацию. Неприятно, конечно, получилось, не спорю. Но вас впереди еще столько ночей ждет!..

Однако же ни одна из них не будет первой брачной.

— В ближайшее время, правда, не получится, — продолжала она, видя, что собеседница никак не отвечает. — В дороге-то ничего не поделаешь...

Абигейл встрепенулась, как птица, и испуганно вцепилась в металлическую кофейную чашку, скользя пальцем по выдавленным на ней узорам:

— Что? В какой дороге?

Ланделин вздрогнула и замерла, словно окаменела; Нами с небосвода осветил ее лицо и заставил изумрудный халат красиво заискриться, словно воду в журчавшем у ног ручье.

— Они тебе не сказали? — произнесла она шокировано. — Ух, ох уж мне эти Леружи! Совсем на них нельзя положиться!

Абигейл сама чувствовала себя каменным изваянием, посаженным на плетеный стульчик; собственный портрет в роли королевы, царствующей в белокаменном дворце Ку Дерли, рассыпался на сотню осколков и порезал, заставив заслезиться, глаза.

Они не сказали, что ей придется уехать? Поэтому Бальтазар не навестил ее ночью? Она ему не нужна? Конечно, Абигейл изучила законы Морани и знала, что холостой мужчина не может стать королем; но не мог же он жениться на ней исключительно лишь ради короны?..

Ланделин вдумчиво наблюдала за переменами в выражении ее лица и параллельно помешивала ложечкой свой кофе, хотя пила его без сливок и без сахара.

— В общем, — заговорила она, посчитав, видимо, момент подходящим, — дело вот в чем. По традиции коронация короля должна проводиться в Элим Аате, городе, расположенном в горах. Он считается первым поселением Великой Морани, гораздо старше, чем Ку Дерли. И хотя с тех пор много воды утекло, традицию сохраняют. Как и многие другие, ты могла заметить. Поэтому нам всем предстоит собраться и покатиться в Элим Аат. Мне жаль, что это именно мне приходится вводить тебя в курс дела, но ты должна понимать, мужчины... особенно Леружи... как дети!

Абигейл, по-прежнему ощущая себя странно, медленно поднялась из-за стола и на негнущихся ногах приблизилась к краю террасы. Джунгли простирались, кажется, на бесконечные километры во все стороны, пышные, влажные, безумные; однако если напрячь глаза, то у самого-самого горизонта можно было увидеть розоватый силуэт горы, снежная шапка которой скрывалась за облаками, кутавшими ее даже в ясные дни. Элим Аат. Древний город-крепость, каменный и практически пустой; город, построенный чудищами Великой Морани и брошенный жителями Морани нынешней из-за кровавых безумств, творившихся в каменных стенах.

Элим Аат...

Ланделин, шурша халатом, тоже встала, подошла, остановилась рядом, скрестила руки на груди. Поднялся легкий, едва ощутимый ветер, гнавший в лицо духоту, поиграл ее волосами; Абигейл заглянула в зеленые глаза и вдруг очень явно вспомнила образ этой женщины на том балу, где они впервые встретились, ее широкую улыбку и строгое, черное с желтым, платье, которое она носила грациознее императрицы.

— Не огорчайся, — произнесла Ланделин, — это будет короткое путешествие, и после вы вернетесь в Ку Дерли уже королем с королевой. Все будет, все, о чем ты мечтала.

— Откуда ты знаешь, о чем я мечтала?

— Потому что мы с тобой довольно-таки похожи, — улыбка осветила ее лицо теплотой и материнской лаской. — Я бы тоже не отказалась стать королевой. Но сердце привело меня в объятия другого мужчины.

Абигейл, не стесняясь, рассматривала ее; поразительным оказалось то, что от черноволосой красавицы с бала остался лишь легкий флер, почти налет, и на самом деле рядом с Абигейл стояла не шутливая и шумная баронесса, а какая-то тетка в зеленом халате, с синевой под глазами, с отвисающими щеками и белыми растяжками на груди, видимыми из-за не слишком тщательно запахнутой полы. Сколько лет Ланделин была замужем? Ждет ли Абигейл то же самое?

— К тому же, есть еще один веский повод порадоваться отъезду, — Ланделин кокетливо улыбнулась. — Знаешь, Элим Аат находится в горах, а значит, там прохладно.

— Вот как, — Абигейл невольно оживилась от этой новости. — Тогда, может быть, и правда стоит съездить!..

На террасу выплыл Тристан, брат будущего короля, и Абигейл в который раз неприятно поразилась абсолютному отсутствию его вкуса в одежде. Так экстравагантно наряжаться мог позволить себе разве что принц!

— Где тут моя фея? — спросил он весело, подтанцовывая к Ланделин и хватая ее за талию. — А вот же она!

Их губы сомкнулись; его бирюзовые штаны с попугаями и оранжевая рубашка оттенили ее зеленый халат и превратили их пару в мешанину цветов; только черные волосы обоих немного успокаивали картину.

— Я общаюсь с невесткой! — провозгласила Ланделин весело, обвивая его шею руками. — Разве я не молодец?

Она потянулась за еще одним поцелуем, и Абигейл уставилась на джунгли; теперь она почувствовала себя обузой, навязанной, нежеланной, и словно бы разговор с ней для Ланделин был подвигом, за который полагалась награда. А еще подругами называла! Бессердечная!

— Молодец-молодец, — одобрил Тристан, отпуская жену и отходя на крошечный шажок в сторону, не желая смущать невестку дальше. — Я пришел сказать, что слуги уже начали собирать вещи, так что вам пора одеваться, девушки.

— Ну, да! — хохоча, Ланделин схватила его за нос и несильно дернула, на что тот ответил таким же бодрым смехом. — А кто-нибудь из вас потрудился объяснить Гейл, куда и зачем мы едем?

Абигейл вздрогнула — ее невыносимо раздражало, когда имя коверкали таким образом, ведь "Гейл" — имя для парнишки; но замечание делать не стала.

Тристан проговорил, гнусавя из-за зажатого носа:

— Ой, а я надеялся, тебе Бальтазар сказал.

— Тристан надеялся, что сказал Бальтазар, Бальтазар надеялся, что сказал Тристан, Мельхиор надеялся, что на завтрак дадут блинчики, — провозгласила Ланделин. — А в итоге все сказала я! Ну, как это называется?

— Это называется так: Ланделин — ангел-хранительница нашей семьи!

И они снова поцеловались, вспарывая сердце Абигейл влажным звуком от соприкосновения губ.