Ужин подавали на террасе, опоры которой пропадали в глади источника; несмотря на поздний час, Нами все еще стоял высоко в небе, хотя горизонт уже краснел, и судя по поведению окружающих, вечер выдался такой же жаркий, каким был день. Источник находился в небольшой скалистой выемке, словно в чаше из гор, и вода в нем была серебристо-серой, искрящейся, словно жемчужина; периодически из джунглей к нему выбирались обезьяны, чтобы напиться и искупаться, и если этим несчастным тварям приходило в голову обратить внимание на ресторан, специальный работник, вооруженный палкой, отгонял их от посетителей.

На тарелку Бальтазара опустился толстый, с пол-ладони размером, лоснящийся жук с синей спиной, украшенной едва заметными лазурными кругами. Жаркое лето превращало Морань в настоящий рай для насекомых, и жук чувствовал себя местным королем, имеющим прав куда больше, чем какой-то там Бальтазар Леруж; прополз по темно-серой керамической поверхности, ловко орудуя всеми шестью ножками, дотянулся передними до куска мяса, который прежде Бальтазар кропотливо разделил на волокна, схватил несколько, зацепившись остренькими щетинками, и выпустил из-под синего панциря полупрозрачные светлые крылышки, чтобы улететь с добычей, тарахтя, как сломанный механизм. Бальтазар не стал ему препятствовать, даже несмотря на то, что делить с насекомым трапезу не собирался, а значит, придется ловить официанта и просить поменять блюдо. На душе было премерзко, и очень хотелось сделать что-то хорошее хотя бы для жука.

За одним столом с ним сидел Тристан; Абигейл под крыло взяла Ланделин и беззаботно трепалась с ней неподалеку.

Тристан печально взглянул на гладь источника и вздохнул.

— Сейчас бы искупнуться... — его пальцы нервно поглаживали деревянную ручку вилки. — Хоть немножечко...

— Трис, ты же сам понимаешь, — устало вздохнул Бальтазар. — Здесь слишком много народу, тебе нельзя терять бдительность.

— Я бы не потерял.

— В прошлом году ты то же самое говорил, а в итоге перепугал всех до полусмерти, и нам пришлось выдумывать сказки об экстремальной жаре и связанных с этим галлюцинациях! — возмутился Бальтазар. — Пожалуйста, Тристан! В эти три дня нам меньше всего нужны скандалы.

Брат покачал головой, но взгляд его переменился — поверил.

— Прости, во мне, наверное, говорит усталость, — примирительно произнес он. — Дорога была очень долгой и тяжелой... Ты прав, Балти, это было бы страшно неблагоразумно. Думаю, в другой раз искупаюсь.

— В другой раз, когда будет мало посетителей, — покивал он. — И если до этого момента Мельхиор не испарит всю воду в источнике, как это случилось в позапрошлый раз...

Тристан невесело посмеялся.

— Да, Мельхи и вода — противоестественное сочетание. А ты больше есть не будешь?

Бальтазар вспомнил жука, пожал плечами и поднял руку, чтобы подозвать официанта.

На жест откликнулась одна из девушек, кажется, дочек хозяина; у нее оказались светлая кожа и светлые же зеленые глаза, говорившие о вливании эльфийской крови в их родословную. Она носила легкое бежевое платье с оборочками на рукавах и совсем никакого белья под ним, поэтому когда она наклонялась, чтобы выслушать посетителя, сквозь ткань просвечивали ее большие темные соски. Красиво.

— Жук сел на мое мясо, — честно признался Бальтазар. — Может, у вас есть что-нибудь другое?

— Есть рагу из мясной анаконды, — ответила она, мило улыбаясь. — Только утром братья поймали на охоте.

Хотя Бальтазар родился и вырос в Ку Дерли, то, как местные жители умели совмещать плоды цивилизации с наследием предков, не переставало его удивлять.

А еще он терпеть не мог змей, по крайней мере, на вкус; однако когда ему в глаза заглядывала такая милая и приятная девушка в настолько прозрачном платье, язык не поворачивался сказать об этом.

— Принесите, пожалуйста, — попросил он нежно. — И еще стакан сока, если вам нетрудно.

— Сейчас, ваше высочество, — кивнула она. — И не стесняйтесь заказывать еще, отец сказал, что ваш ужин за его счет.

— О, ну уж нет! — развеселился Бальтазар. — Между прочим, у меня есть принципы, и вот такие: я ни-ког-да не остаюсь в долгу перед красивыми женщинами!

— Вы считаете отца красивой женщиной? — рассмеявшись, поинтересовалась она.

Бальтазар схватил ее руку и слегка сжал:

— Должна же откуда-то взяться твоя несравненная прелесть, верно?

— Ох Абети, — выдохнула девушка; ее кожа была влажной от пота и духоты, — как приятно... у вас такие прохладные... как хорошо! Ваши руки...

— Всем известно, что этими руками я свожу женщин с ума, — заметил он тепло, прикладывая ладонь к ее предплечью и позволяя прохладной магии скользнуть по коже; девушка закатила глаза от удовольствия и невольно склонилась, подставляя мокрую шею под живительные касания. Ее кожа была такой мягкой и упругой, что хотелось прикусить то место, где проглядывалась ключица...

Тристан громко прочистил горло и посмотрел так, что Бальтазару, сильнейшему магу современности, стало страшно.

— Да, как удачно, что наш будущий король владеет ледяной магией, — произнес брат излишне громко и слишком демонстративно. — Впрочем, было бы куда лучше, если бы он использовал свои таланты на собственной жене. Бальтазар!

Где-то сбоку раздался смех Мельхиора, раскатистый и злобный; Бальтазар скосил глаза, но увидел только Абигейл, красную то ли от жары, то ли от гнева, и то, как она запрокинула голову, заливая в горло полную чашку вина, сопровождаемая обеспокоенным взором Ланделин.

Разжав пальцы, он отпустил официантку и, присмиревший, притихший, снова повернулся к столу, ощущая жгучий взор жены, устремленный в его затылок.

И то, что он заказал для них две отдельные комнаты на грядущую ночь, очевидно никак не могло помочь ситуации!