На завтраке, состоявшем из свежеиспеченных лепешек с фруктовым вареньем, она заметила, что Тристан и Ланделин странно бледны и тихи, и даже оставили ее сидеть в одиночестве, без компании вечно дружелюбной невестки. Предложенную еду Абигейл есть не стала, поскольку следила за фигурой, выпила горький кофе, сваренный в металлической кастрюльке и оттого впитавший в себя солоноватый вкус железа, и отправилась в спальню. Вчерашний костюм для путешествий слишком пропах по́том и доро́гой, поэтому пришлось надеть новый, а заодно порадоваться, что додумалась взять с собой несколько; сегодня это было платье с длинным рукавом и узкими манжетами, но достаточно легкого материала, чтобы не умереть от духоты, и длиной всего чуть ниже колена. Хотя девушки дворянских кровей отдавали предпочтение более скромным моделям, Абигейл иногда позволяла себе показать ноги.

Лишь бы нашлось, кому смотреть.

Шею она снова повязала любимым лунным шарфом, несшим на себе запах ночи в горах и далеких планет, а еще разочарования и одиночества; однако слишком уж красиво сияние ткани смотрелось с ее светлой кожей.

Спустившись к семье, Абигейл сразу стрельнула взглядом в сторону мужа, надеясь, что хотя бы ноги-то тот точно оценит; однако Бальтазар как раз обсуждал что-то с метрдотелем, выписывая на листке бумаги какие-то числа, и совсем не смотрел в ее сторону. Ладно. Надо лишь дождаться, пока они договорятся об оплате, а потом можно надеяться на реакцию.

Вместо Бальтазара ее заметил Мельхиор.

— Ничего себе! — провозгласил он, подпирая плечом карету. — Это я такой разгоряченный, или ты сегодня особенно горяча?

Почувствовав, что краснеет, Абигейл прикусила губу и сильнее расправила плечи.

— Это ты, наверное, простудился.

— А, ты не знаешь? Леружи не простужаются, — засмеялся он. — И обжечься не могут, хотя ты такая знойная, что могла бы с этим поспорить.

— Могла бы, — признала она, не теряя чувства собственного достоинства. — Но не буду. Если я начну охотиться на детенышей вроде тебя, у меня лицензию отберут.

— Эй! — вскричал он, на этот раз утратив свой насмешливый тон. — Мне семнадцать!

Рассмеявшись, она хотела уже залезть в свою карету, но тут Бальтазар закончил дела и приблизился тоже, так что Абигейл решила повременить и дать ему возможность поухаживать за собой.

— Ну, готова ехать? — поинтересовался он весело. — Новое платье, да? Очень... мило. Не думал, что ты в трехдневное путешествие весь гардероб с собой возьмешь!

Кажется, он ничего такого не имел в виду, и вообще сказал это просто чтобы не молчать и не выглядеть полным идиотом; однако же эти слова, пускай сказанные почти в шутку, пускай совсем не задуманные злыми, неожиданно ранили Абигейл сильнее, чем хотелось бы. О Абети, ну, в конце концов, это ведь и для него сделано тоже! Чтобы люди потом не думали, что жена их принца — замарашка какая-то!..

— Ах, ваше высочество, — зашипела Абигейл, вцепившись ногтями в крышу кареты, — я полагала, что в обязанности королевы входит забота о внешнем лоске...

— О... безусловно, — его глаза испуганно распахнулись; похоже, тон Абигейл получился крайне красноречивым.

— И помимо этого в обязанности так же входит поддержание теплых отношений между всеми членами семьи Леруж, — добавила она совсем уж ядовито, чудом не захлебываясь в собственном гневе, — поэтому, думаю, вы не станете возражать, если я поеду этот участок пути с Мельхиором?

— С Мельхиором? — ахнул Бальтазар.

— С Мельхиором?! — воскликнул Мельхиор.

И даже Тристан выглянул из-за своей затемненной кареты, шокировано пялясь на Абигейл.

— Я невнятно разговариваю? — невинно поинтересовалась она. — Обещаю стараться выговаривать сло-ва чет-че. Мель-хи...

— Сердце мое, — перебила Ланделин, выскакивая из кареты с перепуганным видом, — это... не самая... я понимаю, ты в хорошем смысле, но наш Мельхиор, ах, наш Мельхи, он немножко... он несколько...

Она прервалась и замахала руками, соображая, как бы так сказать, что он больной, ненормальный, странный, дикий, что в семье не без урода, и у Леружей уродом уродился именно Мельхиор, и что в принципе для семнадцати лет его поведение, может быть, и нормальное, но замужней и хорошо воспитанной девушке с ним в одной карете может быть не очень приятно; и при этом сказать все так, чтобы никого не обидеть.

Мельхиор угрюмо посмотрел на нее и громко поинтересовался:

— Ну? Что? Давай, Ланделин, договаривай, если уж раскрыла пасть!

— Мельхиор, — Тристан нахмурил брови.

— Ладно, ладно, рот, — скривился он, а после повернулся к Абигейл и улыбнулся от уха до уха: — В конце концов, если девушка изъявила желание, долг ее мужа последовать...

— Долг ее мужа — позаботиться! — оборвал Бальтазар и вцепился в руку Абигейл мертвой хваткой. — Нет уж! Ты поедешь со мной!

— Вот об этом долге вы помните, принц, — усмехнулась она, чувствуя, как леденеет кожа от его прикосновения. — А удобно заботиться только о том, что вам по нраву, а о неприятном забывать, верно?

Его лицо залил розовый румянец, а вокруг головы началась настоящая метель, превращавшаяся в капли дождя под лучами Нами.

— Что ж, если ваше желание таково, — сквозь зубы процедил Бальтазар, отталкивая ее руку. — Но имейте в виду, что к вам могут не успеть прийти на помощь.

Из груди Абигейл вырвался неприятный, визгливый смешок:

— А вы могли бы хоть немного верить в собственного брата, принц!

И, высоко подняв голову, она направилась к карете Мельхиора, рассчитанной явно только на одного человека.

Мельхиор кинул на брата презрительный взгляд и поспешил открыть для нее дверцу, явно наслаждаясь возможностью продемонстрировать свою галантность в противовес неловкости Бальтазара.

А после тоже полез внутрь.

Сидеть пришлось настолько вплотную, что локоть Абигейл упирался в мягкий бок Мельхиора, а их бедра притиснулись друг к другу куда сильнее, чем это было допустимо даже в свете возникших недавно семейных уз; и почти сразу в лицо ударил жар, шедший от его тела так же сильно, как и холод от Бальтазара, и пришло время пожалеть о принятом решении. Но убегать теперь было поздновато.

Впрочем, и Мельхиор, оказавшись прижатым к женщине, утратил свою обычную браваду и исподлобья уставился на нее, как будто даже помолодев с виду. Карета тронулась и поползла к скалам, скрипя колесами. По телу Абигейл бежали дорожки пота, а дышать становилось все тяжелее с каждой минутой.

— Могу я тебя спросить? — шепотом поинтересовался Мельхиор, искоса посматривая на нее. — Что тебе... ну... что тебе от меня нужно?

Она шумно вздохнула, пытаясь избавиться от головокружения, и прижалась щекой к раме окна, за которым мелькал скучный пейзаж гор.

— Бальтазару насолить, и все.

— О. Абсолютно тебя понимаю! — развеселился Мельхиор. — Обожаю ему насаливать!

— Он тебя обижает?

— Меня хрен обидишь! Ой, извини за слово "хрен". Ну, то есть... не обижает, — его губы тронула легкая, тоскливая улыбка. — На самом-то деле, меня в Морани все боятся.

— Правда? — отозвалась она, напряженно глядя на свое колено, обнажившееся из-за задравшейся юбки и почти вжатое в его бедро. — Из-за твоего поведения?

— Из-за магии. И ты бы боялась, если бы не была иностранкой, — заметил он, пошевелив ногами. — Порой маленькой искры достаточно, чтобы разгорелся пожар. А мои искры немаленькие...

Абигейл пожала плечами.

— Я магии не боюсь. У меня папа — архимаг.

— А ты сама не колдуешь?

— О, самую малость, — она подняла на Мельхиора задумчивый взгляд. — Когда-то во мне пробуждался талант к магии воды, но поскольку я — дочь, им никто не занимался, и со временем он угас. Могу разве что сделать воду теплее или холоднее на пару градусов. И немного поволновать.

— Я могу одним прикосновением испарить озеро, — в порыве какой-то странной откровенности признался Мельхиор. — Могу превратить в пар целый айсберг! Мне законодательно запрещено плавать на кораблях, потому что я могу испепелить корабль посреди океана, и даже океан частично задеть...

— Ого, — Абигейл натурально не поверила своим ушам.

— Да, а еще я могу убить человека, просто уничтожив весь кислород в комнате, где он находится! — в его словах прозвучала гордость за свои способности, а вот Абигейл стало дурно. — У меня куча разных там огненных талантов. Нет на свете сильнее мага огня, чем я!

— И лед Бальтазара растопишь?

— Нет, — смутился Мельхиор. — Его — нет. Думаю, по могуществу я только ему и уступаю. На всей планете.

Абигейл вздохнула поглубже, борясь со слабостью и с подозрением, что ее состояние связано с отсутствием кислорода в маленькой карете. Сейчас еще рано падать в обморок. Сейчас надо собраться с силами и задать вопрос.

— Слушай, Мельхиор... Вот ты, значит, владеешь пламенем. Бальтазар — лед. А Тристан... какая у него магия? Я ни разу не видела, чтобы он колдовал.

Лицо Мельхиора вдруг показалось ей каким-то странным, совсем детским, и очень бледным, как будто он стал ребенком, увидевшим жука на своей одежде.

— У него... он... ты из-за своей ночной истерики спросила, да? Ты его подозреваешь?

— В чем? В том, что Тристан на самом деле — гигантский жук? — она даже смогла рассмеяться. — Нет уж, я не настолько фантазерка. Я искренне интересуюсь. Огонь, лед и?..

— Знаешь, Абигейл, — мгновение назад это казалось совершенно невозможным, однако Мельхиор умудрился отодвинуться от нее и вжаться в стенку кареты, — Морань — страна с крайне нехорошей репутацией. Когда-то джунгли населяли чудовища, самые изощренные и невозможные твари, каких только можно себе представить. Да нет, таких даже представить нельзя; они были уродливые, жадные до крови, могущественные и агрессивные, так что любая встреча с таким почти непременно заканчивалась смертью. И правил в Великой Морани ужасный король, ее же основавший, правил на протяжении нескольких сотен лет, не старея и не умирая! И держалась его власть исключительно на страхе. Но потом... но потом в его жизни появилась женщина. Эта женщина, Гуйя, родом из далекой-далекой страны, сумела найти подход к жестокому сердцу короля и уговорить его перестать быть таким уродом. Но чудовища, по его воле населявшие джунгли, никуда не делись. Король после пал, уничтоженный первым Леружем, наи, пришедшим из-под земли; однако, само собой, леса продолжали кишеть монстрами. Даже столетия охоты на них не вырезали поголовье полностью. Может быть, ты видела такое чудовище, а? Порождение кошмаров, ужас из древних джунглей?

Абигейл слушала его почти с открытым ртом; готовясь к свадьбе, она изучила историю своего будущего королевства и потому ни монстры, ни жестокий бессмертный король ее не поразили, однако вот по книгам выходило, что все чудища исчезли вместе с падением Великой Морани и ее монструозного короля. Не могут же джунгли в самом деле таить в себе кровожадных тварей, вроде того гигантского жука? Какие ужасы прячутся в шумных зеленых зарослях, под покровом лиан?..

— Само собой, мы не хотим, чтобы о чудовищах знали другие люди. Ты сама понимаешь, туризму такое не пошло бы на пользу, — добавил Мельхиор. — Но тебе можно сказать, ты же теперь семья. Да, Гейл, в Морани до сих пор живут монстры, совершенно ненормальные и почти непобедимые. И как не иронично признавать, но я — один из них. Вот так-то!

— Мельхиор, — пробормотала она, до сих пор не до конца поверив услышанному, — значит ли все это, что Тристан — тоже?..

Он не ответил; зато в карете стало еще жарче, и воздух плавился вокруг его головы, как в знойный день.

— Лучше ты поспи. Мне кажется, ты спала очень плохо этой ночью, — произнес он, протягивая к ней руку. — Не волнуйся, я прослежу, чтобы ты не умерла. Бальтазавру еще рано становиться вдовцом.

Абигейл слабо пыталась протестовать, однако тело отяжелело, и вокруг стало так жарко, что накатившей сонливости невозможно было противиться; и она упала головой на спинку сидения, неудобно выгнув шею, и отключилась, видя перед собой во сне размытые красные и желтые очертания каких-то чудовищ.