И начинается ежеглавное шоу — ТЕАТР МОНОКУМЫ! ТУ-ТУ-ТУ-ТУРУ-ТУ-ТУ ТУ-ТУ ТУ! Какая самая лучшая часть убийственной игры? Вы можете сказать: убийство, расследование, казнь, но мое ЛИЧНОЕ мнение — ДЕБАТЫ. Именно ради них я жду конца расследования, ради них я пережидаю знакомство с новыми комнатами, ради них я и устраиваю убийственную игру! Ведь так приятно услышать неожиданную разгадку! Какая же тогда самая скучная часть? КАЗНЬ. Никогда не понимал любви к ним. Чего вы там не видели? Излишняя изобретательность карается санкциями со стороны высокопоставленных лиц, так что практически все из них не поражали меня и даже не удовлетворяли после долгих споров. И я решил: А ЗАЧЕМ ИХ ВООБЩЕ ПОКАЗЫВАТЬ? Я думаю, выше воображение выполнит любую работу гораздо лучше меня!
Школьное время
После Классного суда я свалился на кровать, даже не заходя в душ.
Глубокий, но отнюдь не сладкий сон прошел, словно и не бывало. Я проснулся через пять минут после того, как объявление отыгралось в моем сне, только этого мало. Заставив себя еле как встать с кровати, я доковылял до холодного душа, что существенно меня приободрил. После него гораздо проще шлось до столовой. Никого вокруг не было, так как я опаздываю…
Зайдя, я увидел, что все уже завтракают. Несмотря на ужас, испытанный вчера, атмосфера в комнате кажется достаточно легкой. Конечно, некоторые себя чувствуют подавленно: Хасэгава, Фукуи, Ёкояма… Гото же, как ни странно, не только не выглядит печальной, но еще и сдружилась с Тибой! Которого вчера рьяно старалась отправить на эшафот. Думаю, осознав свою ошибку, она нашла в нем хорошего друга, в конце концов, они оба не абсолютные безумцы, как почти все здесь… Кстати, о безумцах: Судо и Кикути, похоже, перестали общаться, и она теперь окончательно напоминает женскую версию Каваками (но без внутреннего и всеобъемлющего зла) тем, что сидит одна такая загадочная. Абэ тоже сидит одна, но скорее даже «одиноко». Моримото наконец-то нашел, кем командовать, и этим кем-то стал Кикути, который наконец-то нашел, кому подчиняться и не включать свой мозг мускулистый. Ватанабэ, пока ест, что-то смотрит в наушниках, а вокруг абсолютного поэта теперь трется не Фукуи, а Маэда. Это вообще нормально? До этого он крутил с Фукуи, а теперь перешел на Маэду… Может, поэтому абсолютная ветеринарша и грустит? Надо будет у нее спросить… Когда вообще отношения моих одноклассников успевают так сильно меняться? Ночью? Во время завтрака?
Я уже начал есть, но заметил, что единственный, кого не видно — Каваками… Он даже отдельно не стоит, как он обычно делает. Стоило мне об этом задуматься, как вдруг он таинственно зашел и встал во главе стола, где когда-то сидел Игараси…
— Что такое? — злобно спросила Судо.
— Не такого настроения я от вас ожидал, — улыбается он. — Я-то думал, что после смерти ваших товарищей вы начнете что-то предпринимать, но нет…
Что он имеет в виду? Зачем говорить такими высокомерными намеками?
— Что ты предлагаешь?
— НАЧАТЬ ДУМАТЬ. Почему, попав сюда, вы так быстро приняли реальность происходящего? Вы не задумывались, что Монокумой кто-то должен, по идее, управлять? Что в школе должен быть, исходя из этого, какой-то тайный наблюдательный центр, откуда за нами с этих самых камер следят? — показывает он рукой на камеру.
Стыдливое молчание послужило ему прекрасным ответом…
— Но самое главное… никогда не поздно НАЧАТЬ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ. Никогда не поздно начать проводить поиски чего-то, что нам сможет указать на руководителя сей игры…
Во время его речи к нам в столовую прибежал на всех порах Монокума. Наверняка с плохими вестями…
— Что забыл? — спросил легко и непринужденно Ватанабэ.
— Просто хотел повидаться с моими люби-и-имыми учениками!
— Реально? — спросил Кикути
— Правило номер пять: не задавать глупых вопросов! — напомнил ему Моримото.
— Да, сэр! Есть, сэр!
Все настолько плохо?
— Эх-х-х-х-х… — недовольно вздохнула Судо.
— Но еще я пришел вам сообщить, что в Академии открылись новые территории! Теперь вы можете изучить третий этаж школы, а также одно здание во внешнем дворе… — сказал он таинственно.
После этих слов он комично убежал.
«Новые территории»? Звучит угрожающе… А стоит ли нам вообще смотреть, что там? Ну то есть… Нам и так тут всего хватает… В новых кабинетах может быть новое оружие или что похуже… Судя по лицам моих одноклассников, все остальные подумали так же.
— Вы все поникли… — сказал Каваками с улыбкой. — В новых кабинетах могут быть зацепки насчет того, как мы все здесь оказались, того, кто управляет Монокумой, так что мы все долж…
— Сато, не хочешь сгонять в новое здание на улице? — перебил его Ватанабэ, сняв наушники
— …
Стоит ли?..
— Да нормально там все будет. Те, кто захотят кого-нибудь убить, все равно найдут способы, а так хотя бы посмотрим на что-то новое.
Да… Он прав… Наверное, мои переживания были бессмысленны…
— Да… Давай.
Мы вышли во внешний двор академии и увидели напротив небольшого общежития монструозное строение, которое появилось, пока мы завтракали. Оно похоже на огромный ангар, в котором авиакомпании хранят пассажирский самолет, а то и не один. Вместе с нами также вышли Ёкояма, Хасэгава, Моримото и Кикути. Найдя вход, мы выяснили, что это, по сути, спортивный комплекс. Внутри нас ждала прихожая, в которой было разделение на две раздевалки: мужскую и женскую. Из раздевалок, или же через коридор между ними, можно было попасть в сам комплекс. Он из себя представлял поле, как для футбола, только внутри оно было разделено на два небольших: для тенниса и мини-футбола. Вокруг была обрезиненная беговая дорожка, по которой ноги приятно отскакивали, так что по ней бегать было всяко лучше, чем по бетону или дереву.
Оборудовано все было по последнему вздоху научно-технического прогресса: для теннисистов были специальные устройства, стреляющие зелеными мячиками, у футболистов были автоматические вратари для практики пенальти, а беговая дорожка могла подниматься в некоторых местах для создания имитации рельефа. Ёкояма моментально отошла от траурной депрессии и принялась наматывать круги. Хасэгава же наблюдала за тем, как устроен автоматический вратарь и изменение «рельефа». Моримото запряг Кикути, чтобы он начинал заниматься спортом, как настоящий боец или солдат. Я же обратил внимание на высоченные потолки, как, опять, же в ангарах. С них висело белое освещение. Кроме того, были также и огромные окна под крышами, из которых виднелось небо голубое.
Ватанабэ скучающе гуляет туда-сюда.
— Пошли дальше.
— Тебе не очень нравится спорт?
— Да… — стыдливо он отвел взгляд.
— Меня тоже сложно назвать хорошим спортсменом, — ободряюще улыбнулся я.
— Тогда давайте заниматься!
Вдруг появилась жизнерадостная Ёкояма.
— Э-э-э-э… Не стоит.
— Чем больше вы занимаетесь спортом, тем легче заниматься дальше!
— Звучит как наркотическая зависимость…
— Давайте! Давайте пробежим десять кругов! И тогда пойдете дальше за своими смартфонами сидеть.
Ватанабэ уже направился в сторону раздевалки, как вдруг Ёкояма за шиворот потащила его на дорожку, захватив и меня при этом зá руку. В итоге мы начали бежать. Я, конечно, не мог угнаться за Ёкоямой, но мой результат все равно кратно лучше, чем поползновения Ватанабэ. На последних кругах он задыхался, как пес.
Ёкояма гордо смотрела на его «пробежку», пока я рядом с ней пытался отдышаться.
— Надеюсь, мы и дальше сможем заниматься спортом! — сказала она мне, пока продолжала следить за умирающим Ватанабэ.
Добегая последний круг, он упал на финишной прямой (хотя мы не от нее считали).
— Не расслабляйся, Ватанабэ, на тебя может кто-нибудь другой набежать!
— Никто тут… — вдох, выдох, вдох, выдох, — кроме тебя… — вдох, выдох, вдох, выдох, — не бегает…
— Ватанабэ, с тобой все хорошо? — подошел я к нему.
— Да… — глотает он слюну, — я… пойду к себе в блок…
И побрел он в общежитие… Видимо, я в одиночку буду осматривать третий этаж.
Вернувшись в школу, я отправился уверенным шагом к третьему этажу. Лестницы в академии построены бессмысленно не только с точки зрения пожарной безопасности или архитектурных канонов, но и простой обывательской логики: почему первый, второй и третий этажи соединяют две разные лестницы, находящиеся в разных краях школы? Ну то есть… Какой мыслительный процесс привел к этому решению? Это же явно сделанно намеренно… Но зачем?
«Запечатанная лестница» теперь открыта и интригующе ведет все выше и выше… Третий этаж уже освещен дневным солнцем. Кто-то уже изучил его вдоль и поперек, а я только пришел… Но думаю, что кто-нибудь здесь да будет. Плиточный пол сменился на пыльный паркет, а серые бетонные стены — на бежевые бабушкины обои. Ужасающая атмосфера все равно никуда не делась: пыль, скрипучий пол и растущая в углах паутина создавали ощущение заброшенного европейского домика. Если не считать лестницы у музея, ведущей еще выше, то всего на третьем этаже три комнаты… Это просто бессмысленно…
Первым делом я зашел в медпункт, так как это звучит как что-то, что должно быть в школе (в отличие от двух других комнат). Он выглядел, как классический медпункт в классической японской школе образца первой половины двадцатого века… Ну те, что из дерева строились. Железные, будто бы школьные шкафчики стояли у стен, напротив было несколько железных коек с белыми постелями, которые одиноко стояли под лучами оконного солнца. Рядом с ними были капельницы и мониторы сердечного ритма, справа стоял серый шкаф с стеклянными дверцами. За ними были разные медикаменты от аспирина до фабомотизола, морфия, хлороформа и различных веществ, используемых для эвтаназии… Выглядит опасно.
— Заметил вещества? — спросила Сакаи Гото.
А слона в комнате-то я и не увидел. Она так органично вписалась в обстановку, что только после появления ее холодного голоса я обратил на нее внимание.
— Да, выглядят угрожающе.
— Не то слово. Большая часть медикаментов за стеклом давно уже не используются нигде, так как их вещества в составе могут провоцировать аллергии и зависимости. Надеюсь, никто не станет НИКАК их использовать: ни для убийства, ни для спасения.
— Ты в них разбираешься?
— Почти во всех.
Конечно, она не абсолютный химик, но я уверен, что она как-то связана с медициной. Только ее белый костюм с объемной блузкой, белыми брюками, кружевными рукавами и воротником, будто бы эпохи Ренессанса, кажутся мне немного странными, хотя и стильными. Чем-то напоминают одежду Коу Ито, абсолютного поэта, который будто бы персонаж из пьесы Шекспира.
Как я уже говорил, медпункт — единственная комната на третьем этаже, которая должна быть в школе или академии. Остальные две… Это цитата из приложения с картой школы: «Комната для пыток и казни», а также «Музей оружия». Так как первый вариант звучит абсолютно неадекватно, я решил сначала проверить «музей оружия».
«Музей» из себя представлял старинный зал с витринами, заполненными разным, как ни странно, оружием. Эти витрины можно было легко открыть и достать экспонаты. За экспонатами тщательно следили, а потому даже сейчас ими можно легко воспользоваться. Здесь были и копья шумеров, и турецкие сабли, и испанские шпаги, и много чего еще. Стоит отметить, что здесь было собрано только оружие ближнего боя. Хорошо, что здесь нет огнестрела…
Комната выглядела приятно, исполнена в теплых тонах. В самом конце с легким треском кипел камин, который создавал приятную домашнюю обстановку. Справа от него была неизвестная дверь.
В отличие от медпункта, здесь было гораздо больше людей: Тиба, Судо и Абэ. Абсолютный мошенник, потирая свой блестящий подбородок, осматривал оружие за стеклом, Судо занималась тем же самым, но она в основном читала информационные таблички рядом с ними, а Абэ поглощала какую-то книжку, сидя у камина.
— Судо, ты проверяла, что находится за той дверью?
— Склад.
— Склад?
— Да. Ты не веришь?
Я открыл дверь, а затем спустился по какой-то узкой лестнице, будто бы используемой лишь персоналом, и оказался на складе. Я, конечно, понимал, что склад на втором этаже просто огромный, но не настолько же…
— В прошлый раз эта дверь была закрыта.
— Да я уж понял…
— Здесь также есть грузовый лифт, который непонятно куда ведет, и вызвать его нельзя.
— Наверное, он тоже начнет работать, когда откроется новый этаж…
— А когда откроется новый этаж? — спросила она жутко. — Когда кто-нибудь другой умрет? Нехорошо тогда надеяться на открытие новых этажей.
— Мы… пока что не можем быть уверены, что этажи открываются после Классных судов.
— Ты прав, но даже ты в этом не уверен, не так ли?
Она иногда бывает жуткой…
Я вернулся в музей и обратил внимание на благородие читающей Абэ.
— Ты привыкла читать у камина?
— Нет, н-но это очень приятно… Эт-тот камин, кажется, вообще не угасает…
— Он горит вечно?
— Д-да… Что-то вроде этого…
Интересно, а этот камин потухнет, если залить его водой?
Тиба так увлеченно наблюдал за оружием, что я решил его не беспокоить, и направился в последнюю комнату на этом этаже. В «комнату для пыток и казни»… Достаточно длинное название.
Она представляет из себя серый зал с бетонными стенами, а также белым, жгучим, освещением. В ней было буквально все «для пыток и казни»: бросается в глаза гильотина, железные девы разных размеров, цепи, плети, кандалы, секиры и, как завершение всего этого мрака, электрический стул в центре комнаты, подсвеченный прожектором. Он явно не новый и будто бы уже кем-то использовался… В этой комнате было невероятно жутко. Дверь в нее закрывается на железный засов и снаружи никак не открыть. Между раскаленными углями, крестами для распятия и виселицами с интересом вальяжно гулял Ю Каваками, абсолютный детектив…
— Ожидал меня здесь увидеть? — посмотрел он на меня.
— Естественно…
— Как жестоко с твоей стороны.
— Ты сам о себе создал такое впечатление. Есть здесь что-нибудь интересное?
— Кроме различных приспособлений для пыток я нашел тут кое-что действительно необычное, кое-что, что имеет отношение к Академии в целом…
Он протянул мне странный осколок, который светился то ли небом июльским, то ли озером лунного отражения. На ощупь он был теплым и будто бы влажным, хотя на вид он определенно матовый и ни разу не мокрый.
— Попробуй закрыть глаза.
Когда я закрыл глаза, я стал еще точнее ощущать странность этого «осколка». Он постепенно менял свой мнимый вес и в какой-то момент начал казаться легче воздуха, а затем он совсем исчез, растворился. Я удивленно открыл глаза.
— Где он?
— Кто?
— Осколок, который ты мне дал.
— Ты про что? Я тебе не давал никакого «осколка».
— Чего?..
Он прикалывается надо мной? Вполне вероятно… Но куда тогда исчез осколок? и почему он имел такие странные, невозможные, нереалистичные, ненастоящие физические свойства?.. Что все это значит? Я не могу даже предполагать… А точно ли все то, что мы видим вокруг реально? Быть может, это лишь симуляция, или мой бредовый сон? Я могу себя утешать лишь тем, что пока мои мысли реальны, хотя бы я существую…
Я решил как можно скорее убираться из этой проклятой комнаты и отправляться к себе в общежитие, так как уже смеркается. Пока я шел по улице, я увидел, как на скамейке мирно сидит и читает что-то на монофоне Мисаки Фукуи. Утром я хотел обсудить с ней ее отношения с Коу Ито, вот и выдалась возможность…
— Привет.
— Привет…
— Слушай, можно у тебя спросить насчет… твоих отношений.
— Да… — покраснела она, — что… такое?
— Я заметил, что… — как же это смущает, — Коу Ито… начал встречаться или же крутит роман с… Маэдой. Вы с ним расстались?
— Что? Нет, конечно.
— Чего?
— Я считаю, что Коу Ито настолько прекрасен, что абсолютно нормально, что в него влюбляются другие девушки, а также не вижу ничего плохого в его любви к другим девушкам. Я же и так его люблю всем сердцем.
— Э-э-э-э…
— Что такое?
— Нет… Все хорошо… спасибо.
Подобное мнение вообще нормально?
С этим безумным смятением я отправился спать.
«Динг-донг! Бинг-бонг!»
«До-о-о-оброе утро! Проснитесь и пойте, уже семь часов утра, а значит, начинается новый день в Академии!»
«Динг-донг! Бинг-бонг!»
Мне кажется, что Монокума запретил разрушать мониторы только из-за этого уведомления… И так каждое утро… КАЖДОЕ. БОЖЬЕ. УТРО. Безумное поведение остальных учеников уже не кажется таким уж неординарным. И снова все те же утренние процедуры. Самое страшное, что я уже начинаю привыкать к жизни в этой академии. Звучит страшно…
В этот раз прогулка до столовой получается достаточно прохладной, я бы даже сказал, освежающей. Сегодня холоднее, чем было до этого, но несмотря на это, Ёкояма все также активно бегает по улице, даже с учетом того, что открыт спортивный комплекс…
— Ёкояма, почему ты не бегаешь на стадионе?
— Здесь веселее! — крикнула она мне, убегая.
Наверное, она права. Ей, как спортсменке, лучше знать.
Столовая, как всегда, была наполнена разговорами и иногда даже смехом. Ю Каваками впервые на моих глазах что-то ест, хотя и стоит в сторонке. Ёкояма еще не успела вернуться с пробежки, но обязательно будет здесь с минуты на минуту. Судо нашла себе друзей в лице Тибы и Гото. Рад за нее, ей, наверное, с ними весело, хотя иногда она озирается на Кикути. Абсолютный гений следует каждому приказу Моримото, и они оба выглядят счастливыми, хотя и смотрится это немного странно… Камуро Абэ элегантно и немного скованно пьет чай, а Фукуи спокойно и легко ест кашу, наблюдая за общением других учеников и слушая какие-то странные рассказы и развеселые истории Хасэгавы. Маэда сидит на коленках Ито, пока он ее кормит… От одного взгляда на них у меня начинается диабет, это выглядит крайне неестественно, и, кажется, Фукуи абсолютно не против этого…
— А где Йошито? — спросила Хасэгава.
Я даже и не заметил, что его с нами нет. Он, конечно, неприметная фигура, но не настолько, чтобы его отсутствие оставалось незамеченным всеми и вся.
Пока я об этом думал перед нами появился Монокума. О нет…
— Пожалуйста, убирайся, — сказала Фукуи.
— Как ты жестока, а я ведь вас так сильно люблю…
Было видно, как Кикути хотел спросить, правда ли это, но он существо обучаемое, а поэтому следует «правилу номер пять», установленному абсолютным начальником.
— Поэтому я сегодня вам подготовил сразу два-а-а подарка! Первый сейчас придет к вам на монофоны!
Уведомление. Снова ролик. А точно ли мне нужно его открывать? Несмотря на эту мысль в моей голове, я все равно нажал на кнопку «Играть». Теплая и уютная домашняя обстановка с моими прелестными родителями сменилась на мертвую и безжизненную: обои ободраны, мебель сломана, а мои родители в заложниках у людей с автоматами в масках Монокумы… Что за… Что за абсурд, это просто не может, не может быть правдой!
— Ты ублюдок… — произнес я.
— Хи-хи-хи-хи. Второй подарок послужит еще бóльшей мотивацией для убийства!
Не надо…
— Если вы убьете кого-либо в комнате для пыток и казни, то получите дополнительные миллиард долларов при победе в игре!
— Миллиард долларов?! — удивилась Абэ.
— М И Л Л И А Р Д Д О Л Л А Р О В! — повторил торжественно Монокума.
— Не может быть, — уверенно сказала Судо.
— Не стоит быть такой недоверчивой! Если я могу взять в заложники ваши семьи, то и достать какой-то жалкий миллиард долларов для меня не будет проблемой, не думаешь? — усмехнулся медведь.
— Тц.
— Надеюсь в скором времени увидеть ваши гениальные убийства!
И убежал он после этих слов… Каждое его появление сеет отчаяние и оставляет нас депрессивно молчать. Почему он заставляет нас всех участвовать в этом? Почему я должен кого-то убивать? Этими вопросами я уже задавался, но его «мотивация» каждый раз заставляет меня пройти через ад моих повторяющихся мыслей.
— Так где Ватанабэ? — спросил Тиба.
Истязания Монокумы заставили нас на некоторое время забыть о том, что один из учеников как бы пропал…
— Я побегу проверить его комнату в общаге, — кричит Ёкояма, выходя из столовой.
— Я с тобой! — сказал я и побежал за ней.
После нескольких звонков в дверь мы попытались открыть в дверь (она к слову была открыта; не соблюдает он меры безопасности), и увидели Йошито Ватанабэ, абсолютного композитора, спящего у себя в кровати. У него было красное и потное лицо, а сам он тяжело и болезненно дышал. Хорошо, что он не умер, хотя о таком даже думать страшно…
— Ватанабэ, с тобой все хорошо?
В ответ я услышал лишь страдающие стоны сквозь которые просочилось слово «простуда». От чего он мог простудиться? Видимо, вчерашняя пробежка буквально убила его иммунитет и теперь он лежит, не может пошевелиться. Пока я обо всем это размышлял, успели прибежать остальные, а Ёкояма побежала за носилками в медпункт.
— Мы его уносим в медпункт что ли? — спросил я.
— Там ему будет лучше, — ответила Гото.
— А точно ли? Это же обычная простуда…
— Если он так переносит «обычную простуду», то он так и помрет к следующему утру.
— А в медпункте его не убьют? Он же буквально напротив пыточной!
Молчание доказало безвыходность ситуации. Хотя лично я ничего безвыходного не вижу. От простуды в наше время не умирают, ему можно просто принести компрессы, жаропонижающие и через неделю с ним все будет хорошо…
— Зачем ему ложиться в медпункт с капельницами и всем прочим, если мы даже не знаем, как всем этим пользоваться?
— Я знаю, — уверенно сказала Гото.
— И ты считаешь, что ему лучше в медпункте?
— Да.
К этому моменту с носилками уже прибежала Ёкояма. Я не могу спорить с Гото, но действительно ли безопасно оставлять его на третьем этаже после того, что нам утром сказал Монокума? Я, конечно, не верю в то, что кто-то из нас пойдет на убийство Ватанабэ, но… быть… быть может, это план Сакаи Гото? Она оставит его наверху и там под видом лечения его убьет? Тогда подозрения падут на нее… Нет! Не стоит делать никаких допущений! Я не должен сомневаться в своих одноклассниках!
Мое мнение не учитывается, а потому Ёкояма и Гото понесли Ватанабэ из общежития прямо в медпункт. Неблизкая получается дорога, но я решил их сопроводить. С нами также пошли Каваками, Судо, Тиба и Хасэгава.
— Вы не знаете, из-за чего он заболел? — спросила Гото.
— Точно сказать не могу, но он вчера сильно устал после пробежки.
— После пробежки?
— Да, мы устроили пробежку с… — не хочется ее вовлекать, но… — Ёкоямой. Всего десять кругов! Но даже так он еле бежал, и ему это явно было в тягость.
— Вот как…
— Если обычная пробежка убьет его, то кого тогда будете считать убийцей? — показался с хитрой улыбкой Каваками. — За кого голосовать будете?
— Это не то, что мы должны обсуждать! — резко ответила Судо.
— У нас же будут какие-то меры безопасности в медпункте?
— А какие мы можем предложить? «Пожалуйста, будьте так любезны, не заходите в медпункт, не вытаскивайте бездыханное тело Ватанабэ и не тащите его в пытошную напротив, где, пожалуйста, не убивайте его нажатием одного рычажка около деревянного стула», — так что ли? — сказал Тиба.
— Правила никто соблюдать не будет, но разве мы не можем запереть хотя бы медпункт?
— Насколько я помню, на нем нет никакого замка… — произнесла Гото.
— Может, тогда Хасэгава его сделает?
— Я мастер, а не изобретатель. На пустую дверь замок просто так не присобачить.
Я раздраженно вздохнул. Мы никак не можем обеспечить безопасность бедному Ватанабэ…
После того, как мы уложили абсолютного композитора, Гото, которой помогали Ёкояма и Хасэгава, принялась давать ему разные средства, а также она поставила датчик пульса, который на зеленом экране наглядно показывал его сердцебиение. Спустя час наступила такая тишина, которую можно испытать только после сильного стресса, долгого и тяжелого пути или чего-то подобного, когда все молчат и при себе имеют какие-то мысли, которые не высказывают.
Остались только я и Каваками, даже Гото уже ушла…
— Почему ты здесь? — спросил я у него. — Разве тебе действительно интересна судьба Ватанабэ?
— Я подумал, что здесь спокойнее всего в школе и можно без лишней суеты и шума поразмышлять.
Мне страшно думать, над чем он размышляет, так что оставлю я его…
У меня еще есть полдня, которые я должен как-то провести. Лежать в блоке идея так себе, а поэтому мне нужно налаживать дружеские отношения с одноклассниками! Ватанабэ сейчас помирает, Маэда без ума от Ито, так что мне нужно найти кого-нибудь нового…
В спортзале на первом этаже я увидел, как Моримото одиноко сидит. Интересно, почему Кикути не с ним?
— С Ватанабэ все хорошо?! — спросил он своим оглушительным и железным голосом.
— Да, он сейчас в медпункте…
— Вот как…
— А где Кикути? Я думал вы сейчас вместе что-то делаете.
— После моих тренировок он устал и теперь спит у себя в блоке.
Его даже немного жалко… Значит, это отличная возможность подружиться с абсолютным начальником!
— Не хочешь чем-нибудь вместе заняться?
— Хм, — он пристально задумался. — Хочешь заняться спортом вместе?
— Да, звучит прикольно.
— Тогда я научу тебя маршировать! — широко улыбнулся он.
Чего?
— Выпрями спину и ноги должны быть сомкнуты, — начал он громко командовать. — Руки по швам!
А затем он целый час заставлял меня наматывать круги по спортзалу под его неточные, как у больного сердца с серьезной аритмией, хлопки. К концу этого безумия я научился поворачиваться на девяносто, сто восемьдесят градусов, я научился шагать с левой ноги и заканчивать ею же… С этих пор я надеюсь, что мне не понадобятся эти знания примерно никогда…
К тому моменту я уже мог от него уйти со словами, что я хочу спать, так что я воспользовался этой прекрасной возможностью и отправился к себе в блок. После душа я лег спать.
«Динг-донг! Бинг-бонг!»
«До-о-о-оброе утро! Проснитесь и пойте, уже семь часов утра, а значит, начинается новый день в Академии!»
«Динг-донг! Бинг-бонг!»
Каждый раз утро подступает слишком незаметно, и я встаю не отспав свою личную норму. Может, стоит спать днем? Тогда я не буду успевать налаживать дружеские связи… Пока я чистил зубы, я обратил внимание на то, что из комнат вообще ничего не слышно. Наверное, здесь достигнута невероятная звукоизоляция, чтобы проще было убивать…
В столовой все как обычно уже завтракали и обсуждали свои веселые жизни до попадания в Академию надежды. Лишь Ватанабэ не сидел за столом, и не смотрел очередной фильм на своем монофоне… Когда я сел со своим подносом, во главе стола встала Сакаи Гото, абсолютный химик. Ее уверенное появление привлекло внимание абсолютно каждого за этим столом: Хасэгава прекратила над чем-то заливисто смеяться, Ито и Маэда на время приостановили свой наглый флирт, а Каваками отвлекся от того, чтобы выглядеть загадочно и круто.
— Я рада, что вы все обратили на меня внимание.
Что за лишнее вступление…
— Я вас попрошу не заходить в медпункт и не тревожить Ватанабэ, пока он выздоравливает.
— Ты думаешь, что кто-то реально будет следовать твоей просьбе? — с улыбкой спросил Тиба.
— Я лишь надеюсь на ваше благоразумие. Чем меньше людей крутятся вокруг Ватанабэ, тем меньше вероятность того, что он умрет.
Все замолчали. Не думаю, что все будут выполнять просьбу. Наверное, она может даже раззадорить убийцу. Лишь бы было наоборот…
После завтрака моя голова снова наполнилась планами о том, как с кем-то можно подружиться. Общаться с Моримото я больше не хочу, так что нужно найти кого-нибудь еще. Сегодня на улице прекрасная погода и практически все как-либо проводят время под палящим солнцем. Я заметил, что лишь Тиба что-то одиноко читает под деревом. Надо расспросить его о жизни с известным талантом.
— Привет, не занят?
— Нет, не особо, — убрал он монофон в карман.
— На Классном суде твой талант раскрыли…
— Да, это было смешно, — перебил он меня.
Это было невежливо…
— И как тебе живется с раскрытым талантом? Хасэгаве, например, стало гораздо легче, но у тебя-то талант не слишком положительный…
— Знаешь, так же, — снова он меня перебил. — Когда человек готов к тому, что его попытаются одурачить, он гораздо легче попадает под обман.
— Мне кажется, это просто бессмысленное словоблудие…
— Нет, ни в коем случае. Конспирологи, сомневающиеся во всем, что говорит правительство, охотно верят в бред про плоскую землю, золотой миллиард и глобального предиктора. Мне лишь нужно оказаться тем, кому они охотно поверят, — улыбнулся он хитро и жутко.
— Но ты же и являешься тем самым правительством, которому не верят.
— Это мы еще не говорили о людях, которые бездумно верят своей власти, — его улыбка стала шире. — Если я захочу кого-то обмануть, то меня ничто не остановит!
Звучит серьезно. Плохому танцору мешают кроссовки, а потому я считаю, что если он кого-то захочет обмануть, то у него это с легкостью получится, что бы ни помешало ему…
Остальное время он мне рассказывал про свое детство и про то, как он в принципе и заработал свой талант. Я тоже хочу быть с кем-то откровенным… Все-таки раскрытие таланта может помешать только таким людям, как Игараси, или… Есть ли среди нас кто-то подобный абсолютному маньяку?
После разговора с абсолютным мошенником я подремал у себя в блоке где-то полтора часа. Надеюсь, следующее утро пройдет гораздо легче…
У меня есть еще полдня, так что я отправился на прогулку: посмотреть, кто чем занимается. Приятным вечером наслаждалось на самом-то деле не так уж и много человек. На улице я увидел только Судо и Гото, которые что-то спокойно обсуждали, приседающую Ёкояму, а также абсолютного поэта, Коу Ито. Его крайне редко можно увидеть без девушек рядом, так что нужно не упустить возможность и поговорить с ним. Кроме того, я никогда с ним напрямую не взаимодействовал. Он все время был на фоне для меня, я даже особо не слышал его. Кажется, что он вообще не показывал себя.
Я подошел к нему.
— Привет, мы знакомы? — спросил он.
— Да, конечно. Мы же все раскрывали свои ненастоящие таланты.
— Нет, я имею в виду то, что мы потом почти не общались.
— Ну… Это не отменяет того факта, что мы знакомы.
— Видимо у нас с тобой разное восприятие слова «знакомый», — сказал он высокомерно, с надменным голосом.
Как он вообще может кому-то понравиться?
— Как вообще может быть разным определение «знакомого»?
— Я не вижу смысла это обсуждать.
Чего?
— Что для тебя есть друг? — продолжил он.
— Друг? Э-э-э-э… Ну, это кто-то, кого я сам считаю другом и… наверное, он тоже считает меня другом. Как-то так…
— Это какое-то бессмысленное объяснение. У тебя разве нет критериев для друга?
— Не-е-ет, а разве они должны быть?
— Как легко жить дуракам…
Еще раз, как он вообще кому-то понравился? Наверное, мне стоит пропустить это оскорбление мимо ушей…
Я, если честно, не хочу продолжать с ним общение. Лучше я пораньше пойду к себе в блок. Сегодня я обязательно должен выспаться! После прекраснейшего душа я довольный лег в кровать, уже забыв о неприятном разговоре с Ито. Серьезно, почему он так странно себя со мной вел? Наверняка же он с остальными ребятами себя по-другому ведет… Странно это все.
Утро. Я проснулся до объявле«Динг-донг! Бинг-бонг!»
«До-о-о-оброе утро! Проснитесь и пойте, уже семь часов утра, а значит, начинается новый день в Академии!»
«Динг-донг! Бинг-бонг!»
Ужас… И хотя я проснулся за пару секунд до приветствия Монокумы, я все равно чувствую себя просто прекрасно! Видимо, я где-то не доспал буквально пару часов, которые я нагнал вчера днем. Я наконец-то счастлив! Сегодня меня ждут великие дела!
После душа я прогулялся до столовой. Солнце светило ярко, и казалось, будто бы погода рада под стать мне. Я пришел чуть раньше, а потому застал только Моримото и Кикути, которые уже бодрячком… В течение десяти минут подошли все остальные: Судо и Гото, которые что-то вместе заинтересованно обсуждали, Фукуи с улыбкой слушала радостную Хасэгаву, Ёкояма забежала в столовую, Абэ тихо проникла, а Ито и Маэда зашли, не спуская друг с друга глаз. Последним зашел Каваками, не было только Ватанабэ, так как он в медпункте лечится, и… Тибы. Где Тиба?
— Где Тиба? — спросил я.
— Еще не встал, наверное… — ответила Фукуи.
— Нет, обычно он приходит гораздо раньше, — сказала Гото. — Я сбегаю проверить его комнату.
Через пять минут она вернулась.
— Он не отвечал на звонок и, когда я вошла, внутри никого не было.
Он тоже не закрывает свою дверь? Никто тут вообще не заботится о своей безопасности?
— То есть мы не знаем, где он? — уточняюще спросила Судо.
— Нам нужно срочно его найти! — с горящими глазами сказала Ёкояма.
— Давайте проверим для начала медпункт! Вдруг его исчезновение как-то связано с Ватанабэ, — предложил я.
— Нет, медпункт в последнюю очередь, — обрубила мою идею Гото.
— Что? Почему?..
— На всякий случай… — сказал таинственно Каваками.
Что?.. Что это значит?
— Нам нельзя медлить! — подгоняет нас Ёкояма.
— Тогда разделимся! — командует Моримото. — Каваками, Фукуи, Ито, обыщите весь внешний двор; Судо, Маэда и Гото, на вас первый этаж и внутренний двор; Сато, Абэ, Хасэгава, осмотрите второй этаж; а я вместе с Кикути и Ёкоямой пойду на третий…
— Только не открывай медпункт! — повторила Гото.
Он кивнул и мы отправились бегом осматривать второй этаж школы. В классах было все так же пусто, будто бы в них никто никогда не заходил. На складе тоже вроде бы никого не было. Его осмотр занимал у нас все оставшееся время, пока нас вдруг не окликнула Ёкояма, позвав на третий этаж.
Мы выяснили, что «Комната для пыток и казни» закрыта и попасть в нее нельзя. Насколько я помню, закрыть ее можно только на засов изнутри, так что единственный вариант — выбить дверь. К этому моменту уже прибежали все остальные и, как бараны, встали у закрытой двери.
— Я попробую ее выбить.
Все отошли, и я начал на бегу врезаться в дверь. Было больно, но я очень хотел знать, что все живы, и Тиба с Ватанабэ просто где-то потерялись. Еще один удар. Каждый новый удар отзывался в моем боку и моей правой руке. В определенный момент засов наконец-то разбился и дверь открылась нараспашку, на все сто восемьдесят градусов! Я, задыхаясь, вбежал в комнату и не увидел никого ни на электрическом стуле, ни на кресте, ни в гильотине… Обошлось… Значит, остался только медпункт…
Обернувшись, я увидел, что за дверью был труп Хотару Тибы… Из его сердца шла ручьем маджентовая светящиеся кровь, а бледная кожа пугала своей правдоподобностью. Отодвинув дверь, стало понятно, что к двери было прикреплено лезвие ножа, которое и воткнулось ему прямо в сердце… при открытии.
Я… его у-убил? Н-но ведь л-ловушку же кто-то другой установил д-да? Я же не… не убийца?
«Динг-донг! Бинг-бонг!» — перебил мои мысли звонок.
«Тело было найдено. Пожалуйста, соберитесь в комнате для пыток и казни для начала расследования!»
Звонок повторился, но я его уже не слышал, я был в ужасе, в ступоре от осознания того, что именно я его убил… Я убил Тибу, и н-ничто мне уже н-не пом-может…
Вдруг меня кто-то схватил за плечо, вырвав из бездонной прострации…
— Ничего еще не решено, — сказал с темной улыбкой Каваками.
Мне не помогла его поддержка, но… теперь… теперь я хотя бы могу мыслить ясно.
В этот раз мои одноклассники напуганы, или же расстроены, гораздо меньше. Сейчас они скорее поражены: не кричат, не плачут… Может, потому, что Тиба был «абсолютным мошенником»… Это же явно отрицательная роль… Может, потому, что уже было первое убийство… и второе — лишь вопрос времени…
— Только не опять… — тихо пробормотала Фукуи.
— Т-Тиба… — с глубокой печалью в дрожащем голосе произнесла Гото.
Несмотря на это, отчаяние повисло в воздухе. Холод охватил столь ужасную комнату, усиливая давление…
— П-получается убийца — Сато, так? — неуверенно говорит Фукуи. — Он-н ж-же распахнул д-дверь, тем с-самым вонзив нож… так?
— Всегда есть надежда на то, что он был мертв до этого! — говорю я отчаянно.
— Надейся… — жестоко усмехнулся Ито.
Но никто мне не верит… Даже если убийца и я, то… то расследование провести все равно нужно!
Как только я загорелся этой мыслью, в комнате появился Монокума, прибежав из ниоткуда.
— Хи-хи-хи-хи… Всего-то второе дело, а у нас тут уже оммаж на самоубийство Нагито, — говорит он, посмеиваясь.
Оммаж на кого? Чье самоубийство?
— О ч-чем ты говоришь? — решил спросить я.
— Не важно, — резко сменил он тему. — Я вам принес бесценный и невероятный «ФАЙЛ МОНОКУМЫ #2»!!! Надеюсь, он вам очень пригодится!
Я открыл его на монофоне и прочитал информацию о смерти Тибы. Причина смерти — укол острым предметом в сердце… Это вгоняет в тоску. Время смерти — неизвестно… Это обнадеживает, но… может, Монокума просто так издевается надо мной? Больше повреждений на теле нет…
— М-монокума… — неуверенно говорит Фукуи.
— Что такое? — наклонил он голову.
— В д-данном случае к-кто является убийцей? Тот, кто установил ловушку… или же… Сато?
— Я НЕ БУДУ ОТВЕЧАТЬ НА ВАШИ ГЛУПЫЕ ВОПРОСЫ! Если вы чего-то не понимаете, то перечитайте правила, все они есть в ваших монофонах! — сказал он это почти рыча, а затем моментально исчез.
Время расследования
Вот и началось само по себе расследование… Практически никто не выглядит мотивированным чем-либо заниматься. Видимо, все уже решили, что убийца — это я…
— Я пойду к статуи Монокумы, — заявил абсолютный поэт. — Не вижу смысла проводить хоть какое-либо расследование. И так понятно, что убийца — Сато.
— Но мы же должны узнать, кто подстроил ловушку, — отвечает ему Гото.
— Зачем? Это ничего не изменит. Узнав это, мы лишь еще больше погрузимся в отчаяние, ведь настоящий убийца даже не понесет наказание…
Справедливо… Но он что ли вообще не рассматривает вариант, при котором я — не убийца? Да и кто бы на его месте рассматривал…
Он спокойно вышел из комнаты, а вместе с ним и Маэда…
Я рад, что все-таки большая часть учеников решила остаться провести расследование. Все ученики как-то начали что-то между собой обсуждать, как вдруг ко мне подошел абсолютный детектив.
— Пошли в медпункт, — сказал он.
— Что? Так сразу?
— Да, сразу, иди давай.
Мы вышли из пыточной (вместе с Гото, она пошла с нами) и направились к медпункту. Когда мы к нему подошли, Каваками встал у двери со стороны, в которую она будет открываться. Открыв ее, я уже хотел зайти в комнату, как вдруг меня остановил Каваками. Он указал на маленький-маленький черный листочек, который падал, качаясь туда-сюда.
— Что это? — спросил я.
— Предостережение. Запиши этот листочек себе в улики.
Ладно… Надеюсь, что в этот раз я наберу нормальные улики с которыми хоть что-то смогу сделать. В медпункте все также, как и было позавчера. Ватанабэ лежит в своей кровати и выглядит так, будто тревожить его будет самым тяжким преступлением в мире. Гото подошла к стеллажу и принялась его изучать. Каваками же встал у окна и за нами наблюдал…
— Хм, — фыркнула Гото.
— Что-то нашла? — спросил я.
— Здесь… Не хватает одного бутылька хлороформа.
— Хлороформа?
— Да, я точно помню, что когда я позавчера открыла этот шкаф, здесь был полный инвентарь начинающего алхимика-наркомана. — Она умеет шутить? Не-е-е-е… — А сейчас не хватает того, что использовала я, — и хлороформа.
— Это интересно…
— Это логично, — отошел от подоконника Каваками, — ведь Тибу как-то нужно было пронести и оставить в комнате для казни.
После того, как я записал третий пункт в свои «пули правды», я вернулся на место преступления. Здесь остались Судо, Хасэгава и Моримото с Кикути. Судо сидела на корточках и смотрела на какие-то щепки на полу.
— На что смотришь?
— На остатки засова.
— Засова?
— Именно. Ты заметил, что дверь слишком легко открылась? — Не сказал бы… — Все дело в том, что засов был деревянным, а потому легко сломался, и сейчас я рассматриваю его остатки…
— Это интересно… Когда я впервые зашел в эту комнату, два дня назад, то он был железным.
— Железным? Значит, кто-то заменил засов…
Очевидно… Нужно же было как-то подстроить ловушку, и железный засов просто бы не выбили…
Теперь нужно осмотреть тело… Абсолютный мошенник был закреплен в достаточно необычном положении, выпячивая свою грудь вперед. Его руки были прикреплены к стене на серебряный скотч, а ноги лежали на полу. Из глубокой, огромной раны уже перестала идти кровь, отчего она стала выглядеть еще более жутко… Затем я посмотрел на дверь. К ней было прикреплено лезвие ножа, с которого медленно капала на пол… Лезвие не отодрать.
— Хасэгава, как думаешь, что так хорошо скрепляет нож и дверь? — спросил я.
— Хм. Если бы я была на месте убийцы, то я бы использовала строительный клей со склада.
— Ты думаешь его здесь применили?
— Ну да, на чем же оно иначе держится?
Наверное, она права.
Есть ли что-то еще, что мне нужно здесь осмотреть? Кажется, будто в этой ужасной комнате более ничего нужного для расследования нет… Тогда… Что я должен еще осмотреть? Если на месте преступления ничего не осталось, то куда мне в таком случае идти? Где все остальные тогда?
— Моримото, куда ушли Фукуи, Ёкояма?
— Они отправились в комнату напротив! — отчитался он.
— В музей оружия?
— Так точно!
Пойду посмотрю, что они делают.
В музее оружия витрины рассматривали Абэ и Ёкояма.
— Что делаешь? — я подошел к Абэ.
— Я т-тут об-братила вниман-ние на эт-ту… э-э-э-э… шпагу.
— Да? А что с ней не так? — я тоже взглянул на нее.
— К-когда я б-была з-здесь вч-чера ут-тром, эт-та шпаг-га каж-жется б-была пов-вернута по-д-другому…
— Ее кто-то брал?
— Н-наверное…
Вот оно! Это значит, что не я убийца! А-а-а-а-а-а! Как же я рад! Обязательно запишу это в пули правды!
— Слушай, а ты не знаешь, где Фукуи?
— Н-на складе…
— Хорошо, спасибо.
Последним на сегодня местом назначения для меня будет склад. Я спустился по лестнице, которая соединяла его и музей оружия, а затем я попал в мир бесконечных коробок. Я редко об этом задумываюсь, но здесь на складе есть столько разных вещей, которыми можно сделать вообще что угодно. Наверное, именно таким и должен быть склад для абсолютных студентов — чтобы у них было где разгуляться.
В лабиринтах стеллажей я встретил Ёкояму, которая, кажется, просто гуляет, ища хоть что-нибудь подозрительное. Ну что поделать, дело не располагает к большому количеству доказательств…
— Ёкояма, нашла что-нибудь?
— Точно?
— Ну… был один кусок полиэтиленовой пленки, сложенный два раза.
— Можешь показать?
Она отвела меня куда-то в дебри склада, в самый-самый угол, где можно было даже пыль найти, а также всякий бесполезный бред, который никому не понадобится. На одном из ящиков лежал чистый кусок полиэтиленовой пленки. Развернув его, мною было выяснено, что он размером два метра на примерно два метра, он просто обрезан достаточно криво и представляет из себя прямоугольник.
«Динг-донг! Бинг-бонг!»
«Расследование подходит к концу! Прошу всех пройти к статуе Монокумы в парке!»
«Динг-донг! Бинг-бонг!»
В этот раз особенно негде было разгуляться, убийство произошло вне чьих-либо глаз или ушей: никто ничего не видел и не слышал. Как так? Вроде бы убийство и задействовало по сути весь третий этаж и ничего не должно было остаться незамеченным, но как тогда никто не может дать никаких показаний? Я надеюсь, эта ситуация прояснится на Классном суде, потому что пока что я собрал всего-то девять пуль:
- Файл Монокумы #2.
- Черный листочек у двери в медпункт.
- Отсутствующий хлороформ.
- Щепки от деревянного засова.
- Положение тела Тибы.
- Большая рана у сердца.
- Лезвие, прикрепленное к двери.
- Перевернутая шпага.
- Кусок полиэтиленовой пленки.
Как с таким арсеналом сражаться?
Я подошел к статуе одним из первых. Под лучами безмятежного солнца на меня посмотрели Ито и его девушка. Значит, они и вправду провели здесь все время расследования…
Я ждал всех остальных… Подходящие ученики смотрели на меня с жалостью. Видимо, все думают, что я убийца… Но я надеюсь, я смогу их переубедить!
Последними подошли Каваками с Гото, а затем где-то через минуту, статуя отодвинулась и из-под нее выехал огромный лифт, на котором мы отправились на Классный суд. Как и в прошлый раз, мы ехали в тишине… В этот раз в воздухе не висело глубокое отчаяние, это было что-то другое… Это была печаль. Большая часть учеников обоюдно согласились, что убийца — это я, а потому единственное, что им остается, так это грустить обо мне, ведь я тоже жертва… Кстати я уверен, Тиба бы так не поступил. Он сам попал в ситуацию, подобную моей, и, даже являясь эпицентром подозрений всех учеников, он продолжал сохранять уверенность и буквально смеяться в лицо страху! Хотя это и было, откровенно говоря, глупым решением… В отличие от Утиямы, первой жертвы, я успел познакомиться с абсолютным мошенником, и, несмотря на свой негативный талант, он казался хорошим человеком. Может быть, слегка безумным и чуть-чуть лукавым, но все равно куда лучше, чем, например, абсолютный поэт.
Пока я обо всем этом размышлял, лифт резко остановился. Здание, или скорее комната суда предстало перед нами, и мы встали на все те же свои места. Не было лишь Ватанабэ, которому разрешили не присутствовать, но портрет его поставили (видимо, чтобы мы могли за него проголосовать…) К поминальному портрету Утиямы, который мы видели в прошлый раз, добавились портреты Игараси и Тибы. На них всех кровью был нарисован крест. Убийца среди нас, и я надеюсь, что убийца — это не я…
Монокума сидел в своем пафосном кресле над всеми нами. Второй Классный суд объявляется открытым…
Классный суд
— Давайте начнем с простого объяснения Классного суда. В течение определенного количества времени вам нужно будет во время дискуссии обсудить все возможные улики, а затем проголосовать за того, кто сделал это! Если вы проголосуете неправильно, то накажут всех, кроме убийцы, а если правильно — то только убийцу!
— …
— Как хорошо, что вы уже научились меня не перебивать на этом моменте! Так как в этот раз у нас все скрывают свои настоящие таланты, то правда однажды должна стать явной. Каждый Классный суд я буду раскрывать таланты жертв, а также два дополнительных! Не бойтесь, выбирать я буду случайно!
Стыдливое молчание сменилось легкой заинтересованностью.
— Талант жертвы уже был известен, а потому перейдем к живым!
— В этот раз мы получим меньше информации… — жалуется абсолютный детектив.
— Сота Маэда на самом деле была… АБСОЛЮТНОЙ СТЮАРДЕССОЙ!
Какой… специфический талант. Это объясняет то, почему она знает множество языков, но может говорить только на родном и английском… Остальных вроде как вообще не заинтересовал ее талант, хотя мне он кажется достаточно неплохим. Она же может провести первую помощь, приготовить вкусную еду, здраво мыслить в критических ситуациях… Хотя, наверное, это не про нее.
— Никаких обсуждений? — наклонил голову Монокума. — Чего это вы все сегодня такие поникшие?
Ответа не последовало…
— Ну да ладно. Йошито Ватанабэ на самом деле был… АБСОЛЮТНЫМ РЕЖИССЕРОМ-ПОСТАНОВЩИКОМ!
Ладно, был не прав, этот талант еще более специфический! Но он многое объясняет в его интересах и поведении.
— …
Сейчас должно было начаться обсуждение, но все стыдливо молчат…
— Ну, — смущенно начинает Фукуи, — я думаю, мы можем переходить к голосованию..?
— Стойте, подождите! Еще же ничего не решено!
— Ничего не решено? — надменно отвечает Ито. — А ты думаешь, что убийца тот, кто установил ловушку? Прости, но, Хиро Сато, именно ТЫ убил Хотару Тибу!
— Даже если это так… Мы же должны выяснить, кто подстроил ловушку!
— Зачем? Это нас еще больше разобщит.
— Но разве мы не должны узнать правду? — говорит Гото. — Даже если она нас разобщит, не лучше ли узнать правду?
— Узнать правду… Зачем? — продолжает Ито. — Кроме каких-то высоких моральных идеалов: «Правда — хорошо, а ложь — плохо», что действительно хорошего в том, что мы узнаем правду о настоящем убийце?
— Ито… — говорю я тихо, — почему ты так жесток?
— Я жесток? Я лишь стараюсь мыслить прагматично и хладнокровно…
— Раз ты такой прагматичный и хладнокровный, то наверняка сможешь спокойно жить, зная, кто убийца? — сделала укоризненный укол Судо.
— А что думают все остальные, кроме Ито? — спросила Гото.
— Ну… Я не против узнать личность убийцы… — неуверенно сказала Хасэгава.
— Ничего в этом не вижу плохого! — заявил Моримото.
— Я тоже… — добавил Кикути.
— Уже достаточное количество людей хочет узнать правду, чтобы мы могли провести нормальный суд.
— Но не большинство, — улыбнулся Ито.
— Демократия должна учитывать потребности не только абсолютного большинства. Так что я все-таки предлагаю провести нормальный Классный суд! Я думаю, все со мной согласны! — торжественно сказала Гото.
— Ну наконец-то мы закончили эту ахинею… — появился Каваками.
— Наверное, мы д-должны нач-чать с загадки з-закрытой ком-мнаты? — произнесла Абэ.
— «Загадки закрытой комнаты»? — повторила Фукуи, вопросительно наклонив голову.
— С того, как вообще Тиба остался один в комнате для пыток и казни? — уточнила Гото.
— А что тут непонятного? — спросил Кикути.
— Куда делся убийца! Как он вышел из комнаты, закрыв ее изнутри?
— Так все просто! — начинает абсолютный гений. — Он просто спрятался в комнате и, когда мы все вбежали, то он незаметно появился в толпе!
— Где-то я такое уже слышал… — похихикивает Монокума.
— Кикути, я рада, что ты не меняешься… — с улыбкой сказала Судо. — Но ты просто конченый дегенерат. Когда Сато выбивал дверь, с нами уже стояли абсолютно все, кроме Тибы и Ватанабэ.
— А я и не заметил…
— Это не отменяет того, что мы не пришли к каким-либо выводам насчет того, как комнату вообще закрыли изнутри… — жалуется абсолютный химик.
— Может, был какой-то механизм? — предложила Хасэгава.
— Или все-таки из толпы? — вернулся с улыбкой Кикути.
— Нет, я думаю, это как-то связано с засовом… — сказал я.
— С засовом?
— Да, он был заменен на деревянный, — продолжила мою мысль Судо.
— И что? — спрашивает абсолютный поэт. — Это же вроде как совсем ничего не меняет.
— В таком случае, достаточно очевиден способ закрытия снаружи! — задорно сказала Хасэгава.
— Разве?
— Можно взять что-нибудь острое, вроде шило и, воткнув его в деревяшку через щель, нехитрыми манипуляциями закрыть! — улыбнулась она.
— Тебе не обязательно каждый раз выставлять себя подозреваемой! — сказала Фукуи.
— Чего? Ты о чем?
— Хорошо… Так называемую «загадку закрытой комнаты» мы легко и быстро решили… — улыбнулся Каваками. — Теперь нам нужно разъяснить смерть Тибы.
— А что там разъяснять?
— Его же д-дверью пришибло, да? — спросила Маэда.
— Ты пародируешь абсолютного идиота что ли? Он был убит уколом в сердце. К двери было прикреплено лезвие ножа! — говорит Судо.
— Тиба был прикреплен к стене?
— Да, причем достаточно необычно: на скотч к стене были приклеены руки, а грудь выпячена вперед.
— А как он вообще попал-то в комнату для пыток и казни? — задал крайне резонный вопрос Кикути.
— Может, его кто-то пригласил? — предложила Ёкояма.
— И он бы пошел в столь опасное место? Вы же помните, что за успешное убийство в пыточной дают миллиард долларов? — ответила Гото.
— Может, он пытался там кого-то убить? Он же абсолютный мошенник, от одного милларда у него могла вскружиться голова… — говорит Хасэгава.
— Я не думаю, — говорю уже я, — не было следов борьбы.
— Значит, он попал туда против своей воли? — проводит черту Моримото.
— Но как?
— Может, его вырубили ударом по голове? — предложил Кикути.
— И он пролежал там до самого утра, не очнувшись? Только во всяких глупых фильмах и мангах удары по голове вырубают на долгое время.
— Всегда есть вариант, что его убили в самой комнате для пыток… — тихо говорю я.
— И не надейся, — ответил Ито. — Он был усыплен.
— Усыплен? Типа как в фильмах? — говорит Кикути.
— Да, как в фильмах, — подтвердила Гото. — Был применен бутылек хлороформа, и с помощью пропитанной тряпки он потерял сознание. Но к утру он уже должен был проснуться…
— И легко выбраться оттуда… — произнесла печально Гото.
Все поникли. Вот и появилась первая улика в пользу того, что он был убит до меня именно в комнате для пыток и казни. Мой выход!
— Что если… Он был убит в пыточной? — предлагаю я.
— А ты все никак не смиришься со своей участью, да? — злобно сказал Ито.
— Кроме хлороформа есть еще несколько улик, которые указывают на то, что он, вероятнее всего, был убит в комнате для пыток и казни, и был убит до меня.
— «Вероятнее всего»?
— Да, вероятнее всего, ведь все эти доказательства являются косвенными, но в таком большом объеме их просто нельзя игнорировать!
— И чт-то это за д-доказательства? — спросила Абэ.
— Помнишь, ты указала на то, что шпага в музее висела не так, как раньше?
— Н-ну д-да, и что с-с того?
— Я думаю, именно это оружие было использовано убийцей!
— Его же кто-то другой мог просто взять… — сказала Хасэгава.
— Зачем? Тем более, вчера утром шпага, перед убийством, когда Тиба был жив, была повернута по-другому.
— Тогда в комнате для пыток и казни должна была остаться лужа крови…
— Тут и вступает полиэтиленовая пленка, которую мы нашли на складе с Ёкоямой.
— Пленка?
— Да, мы с Сато нашли кусок полиэтилена два на два метра, — подтвердила мои слова Ёкояма.
— Он был чище, чем все остальные потому, что его отмыли от крови! — продолжаю я.
— То есть ты хочешь сказать, что убийца принес Тибу в комнату, а затем взял с собой ведро с водой, пару тряпок, раздел Тибу, вставил ему тонкую шпагу в сердце, пошел фонтан крови, и он все это отмывал? — сказал Ито.
— Да, именно!
— Но куда тогда делись ведра, тряпки и вся остальная мишура с шилом и засовом?
— Их вернули на склад. Мы бы во время расследования не обратили бы внимания на все эти обычные и скучные вещи.
— Звучит сомнительно…
— Ну и подумайте сами, кто в здравом уме будет подставлять в этой игре другого человека? В чем смысл такого убийства?..
— Я бы стал, — вступился Каваками. — Я бы соорудил подобную ловушку, просто чтобы убить одного человека и остаться здесь.
— Но зачем?..
— Меньше народу — больше кислороду, — злобно и темно улыбается он, как и присуще ему. — Кстати, мы так и не выяснили, кто убийца. И хотя у нас уже есть полная картина преступления, мы все так же не знаем, кто убийца и даже не можем ограничить круг лиц.
— Я точно могу сказать, что Судо, Ито, Ёкояма и Гото были вчера на улице, когда предположительно произошло убийство.
— А где были все остальные?
— …
— Как обычно, — усмехнулся Каваками. — Но как бы то ни было, ты идеально ограничил круг подозреваемых! — сказал он с широкой и хитрой улыбкой.
— Чего?
— Когда мы все госпитализировали Ватанабэ, — начинает он. — Я оставил в двери черный маленький листочек, который очень легко не заметить. О нем я не сказал даже Гото, но я просил ее приказать никому не входить в медпункт. И знаете что? Никто не вошел! Даже Гото! Вы все такие правильные, просто загляденье! А что это значит, Хиро Сато, абсолютный подозреваемый по второму делу?
— Убийца это… один из тех, кто помогал с лечением?
— Абсолютная правда! Хлороформ могли взять только во время его лечения…
— А раньше? — уточнила Судо.
— Когда я вошла в медпункт с Ватанабэ, инвентарь был полным и нетронутым, — подтвердила его слова Гото.
— Значит, убийца среди меня, Сато, Гото, Хасэгавы и Ёкоямы, и, поскольку ты уже метко сказал, что ты, Ёкояма и Гото выпадают из круга подозреваемых, а значит…
— Значит, остаешься только ты и Хасэгава…
— Именно! Ну и кто из нас убийца, как вы считаете?! — говорит он торжественно, злобно посмеиваясь.
Волна молчания накрыла нас. Никто не хочет этого признавать, но убийца…
— Простите… — тихо пробормотала Хасэгава.
— Но почему?! Почему убийцами оказываются самые лучшие люди?! — говорит навзрыд Фукуи.
— Как это возможно… — произнес тихо я. — Почему?..
— Я… до сих пор не понимаю, — сказал Ито.
— И снова закрытие дела за мной! — заявляет Каваками. — Все началось в тот момент, когда была объявлена дополнительная мотивация — целый МИЛЛИАРД ДОЛЛАРОВ. Может, чуть раньше, с видеоролика с семьей. Затем неожиданно заболел Ватанабэ, и Хасэгава вместе с нами отправилась спасать бесценную жизнь режиссера. Пока она подавала лекарства Гото, ей в карманы затесался неприметненький бутылек хлороформа. Вечером следующего дня она его применила, усыпив Тибу, пока он был в академии. Если честно, я не представляю, зачем она выбрала именно Тибу, если рядом лежал Ватанабэ чуть ли не с красным бантиком в подарочной упаковке, а также я не понимаю, каким образом АБСОЛЮТНО НИКТО не заметил, как она тащила тело в комнату для пыток и казни. Туда же она взяла кусок полиэтиленовой пленки, шпагу, ведро с водой, тряпки, отвертку, шило, клей, лезвие ножа и деревянную дощечку. Первым делом она сняла с Тибы его черную рубашку и, пока он лежал на пленке, проткнула его сердце шпагой. Кровь фонтаном, все дела, она все отмыла и одела его, поместила его за дверь, выпятив грудь вперед, чтобы кровь не вытекала. Теперь нужно бы и ловушку установить: она приклеила лезвие ножа к двери, а затем заменила засов на деревянный. Шилом она сквозь дверную щель затолкала засов так, чтобы дверь нельзя было открыть. Весь свой мусор она унесла, шпагу повесила (хорошо не правильно), а все остальное на склад, но что делать с полиэтиленом? Сжечь его нельзя, и он в любом случае выглядит подозрительно, где бы он ни был, так что она решила оставить его на складе, будто так и было. Следующим утром мы заметили отсутствие Тибы, и побежали все проверять каждый куст и камень. В итоге была обнаружена закрытая комната, которую Сато решил бездумно выбить. Когда дверь отворилась, лезвие влетело прямо в сердце, затмив собой небольшое отверстие от шпаги массивным и уродливым ножевым ранением. Я не являюсь убийцей, ведь я бы просто подстроил ловушку и спрятал бы улики гораздо лучше (надеюсь, здесь все с этим могут согласиться, кроме того, я не трогал препараты во время лечения Ватанабэ, это уже кто угодно может подтвердить), так что убийцей может быть только Харуки Хасэгава. Именно ТЫ убила Хотару Тибу!
И снова молчание… Последнее слово опять осталось за Каваками… Будет ли дело, которое мы сможем решить сами? О таком лучше не думать…
— Простите… — тихо плачет Хасэгава. — Я просто не могла смотреть на страдания моих братьев… Я подумала, что убийство мошенника не будет таким уж грехом и послужит во благо, чтобы мои… братья… были счастливы, — слезы падают на ее кафедру.
— …
— Было бы лучше, если бы ты оказался убийцей, Сато, — сказал Ито.
— Чего?!
— Не видишь? Из-за тебя Хасэгава плачет! А она всегда была образцом доброты и радости!
— Н-ничего, — успокаивается она и поднимает голову. — Я рада, что мой план не сработал, ведь вы все остались живы, и невиновный Хиро, и болеющий Йошито, и даже жестокий Ю, — улыбнулась она широко-широко.
Слезы на ее щеках блестели под светом многочисленных люстр. Ее счастье выглядит невероятно печально… Все ученики, абсолютно, поникли, а кто-то тихонько заплакал… Зачем нас заставляют через все это проходить…
— Пора переходить к голосованию! — заявил Монокума.
Через полминуты уже были известны результаты: все проголосовали за Хасэгаву, даже сама она… Я не видел, чтобы с ней кто-то активно дружил, скорее, она со всеми проводила время и дарила улыбку буквально каждому, с кем общалась, а теперь она отправляется на казнь.
— Хасэгава… — рыдает Ёкояма.
— Не плачь, Нобору, — говорит она, — больше убийств не будет, — улыбнулась она.
Ах, если бы все было так просто…
— Раз уж все попрощались, мы можем перейти к наказанию! — сказал Монокума.
Она с прямой спиной пошла в длинный коридор с медведем, и на экранах появилось видео: на нем она босиком бежала по полу, сделанному из самых разных инструментов: отверток, открытых плоскогубцев, ножей и тому подобного, а за ней…
Кряхтение лифта развеяло тяжеленную тишину, которая накатила вместе с глубокой тоской и отчаянием. Каждый может убить, нужен только мотив. Даже такая добрая и светлая девушка, как Хасэгава, пошла на убийства ради своих братьев. Все мы в жизни что-то ценим и все мы за что-то готовы убить.
Глупо надеяться, что Убийственная игра на смерти Хасэгавы прекратится… Глупо надеяться…
Итог:
- Сато Хиро — АБСОЛЮТНЫЙ УЧЕНИК (М)
- Судо Масако — АБСОЛЮТНАЯ ??? (Ж)
Утияма Юина — АБСОЛЮТНЫЙ ХИМИК (Ж)Тиба Хотару — АБСОЛЮТНЫЙ МОШЕННИК (М)- Каваками Ю — АБСОЛЮТНЫЙ ДЕТЕКТИВ (М)
- Ватанабэ Йошито — АБСОЛЮТНЫЙ РЕЖИССЕР-ПОСТАНОВЩИК (М)
- Абэ Камуро — АБСОЛЮТНАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА (Ж)
- Фукуи Мисаки — АБСОЛЮТНАЯ ВЕТЕРИНАРША (Ж)
- Ёкояма Нобору — АБСОЛЮТНАЯ ФУТБОЛИСТКА (Ж)
- Моримото Тору — АБСОЛЮТНЫЙ НАЧАЛЬНИК (М)
- Гото Сакаи — АБСОЛЮТНЫЙ ХИМИК (Ж)
Игараси Кубо — АБСОЛЮТНЫЙ МАНЬЯК (М)- Ито Коу — АБСОЛЮТНЫЙ ПОЭТ (М)
Хасэгава Харуки — АБСОЛЮТНЫЙ МАСТЕР (Ж)- Маэда Сота — АБСОЛЮТНАЯ СТЮАРДЕССА (Ж)
- Кикути Киошо — АБСОЛЮТНЫЙ ГЕНИЙ (М)