Волков тихо сопел, видя седьмой сон. Я аккуратно отодвинул его руку с моей поясницы, встал, да надел тапочки. Щёлкнул включатель лампы и её мягкий слабый свет озарил ближайшее пространство. Птица стоял, не шелохнувшись, около кирпичной стены. В его лице ни намёка на озорство.

— Здесь ты отыщешь последнюю подсказку, — говорил он, указывая когтистым пальцем на один из кирпичей.

— Почему ты помогаешь мне? Почему сейчас?

— А тебя ебёт? Просто вспомни уже наконец всё! Твоё нытьё меня достало.

Я сглотнул, нервно оборачиваясь на Олега. Тот по-прежнему крепко спал. Затем, когда я, опустившись на корточки, коснулся кирпича, вытащил его из кладки как можно тише и аккуратно. За ним меня ожидал пластиковый пакетик со старым кассетным плеером и прилагающейся к нему записью. На крошечной кассете никаких опознавательных надписей. Птица молчал, наблюдая за моей реакцией. «Наверное, будет лучше прослушать её в ванной. Надеюсь Олег не проснётся».

— Прихвати с собой сигареты. Они тебе понадобятся, — советовал Птица. Я кивнул.

Запер дверь на шпингалет, вставил кассету в проигрыватель, ощущал себя как в фильме «Пила», с подобными подсказками и играми разума. «Хорошо хоть без ловушек».

Запись началась с тридцатисекундного молчания. На фоне скрипел стул, и чиркала спичка. Вслед я услышал свой собственный голос. На записи он чудился мне чужеродным. Более низким и хрипучим, как после приступа истерии.

«Если ты это слушаешь, то меня уже нет. Можешь считать эту запись моей предсмертной запиской».

«Предсмертной? Какого хуя?!»

«То, что произошло в том мире — это неправильно! Ко мне с каждым днём возвращаются воспоминания. И я… я всё больше осознаю то, что натворил. Кутх дал мне силу! Невьебенную силу, способную смести всё к хуям собачьим! И я бы так и поступил, Олег! Я бы выжег весь мир, кабы Игорь меня не остановил. А теперь его нет! Я убил его! Я! А не блядская Птица! Ты понимаешь к чему я клоню? Мне нельзя доверять».

Голос из прошлого звучал столь разбито, надломлено, что мне захотелось преодолеть само время, дабы прорваться к самому себе, обнять его и сказать: «Всё будет хорошо».

«Ты хотел спасти меня, и я это очень ценю. Правда. Однако… давай просто признаем, хорошо? Мы проиграли! А ты… ты заслуживаешь лучшей участи, чем быть нянькой для какого-то нестабильного психопата с манией величия.

Мне больно смотреть на тебя, Олег. Пиздец как больно! Ведь я чуть не угрохал тебя. Тебя, Питер, всю блядскую страну чуть не пустил под нож! И этого Птице всегда будет мало. Он возвращается. Вот жопой чую. И когда он вернётся, то не важно какие меры ты предпримешь, он найдёт способ вырваться! Я так не хочу! Я боюсь, что он вновь возьмётся за старое, а ты во второй раз можешь уже не выкарабкаться, понимаешь?»

Голос сопровождался дрожью да жалобными всхлипами. Что-то щемящее внутри резало меня без ножа. Стискивало до боли.

«Мне безумно жаль, Олеж. [Плачь, шмыганье носом]. Прости, если это тебя ранит, или разобьёт твоё сердце. Но лучше уж так. Лучше ты останешься жив, и освободишься от моего плена, чем беспричинно умрёшь от рук Птицы. Я не могу этого позволить! Я не буду слепо надеяться на то, что твоя Власть его сдержит. Смерть — это единственный выход. Пока я ещё я. Пока могу уйти как человек. [Неразборчивый всхлип и бормотание]…

Прощай».

Едва запись закончилась, как передо мной явился Птица с холодным леденящим взглядом. В звоне его шёлкового тенора едва угадывалось любопытство:

— Ну? Вспомнил что-нибудь?

— Да. Я вспомнил всё, — хмуро подтвердил я, кусая ногти. Птица оказался прав: без сигарет эту хуету не вывезти. Щёлкнула зажигалка в моих руках, огненный язычок облизал край никотиновой палочки. Горький дым обжёг лёгкие, чуть ли не до кашля. А потом танцевал серебристыми нитями на фоне белого кафеля.

Масса сюрреалистичных картин и впрямь казались воспоминаниями из ночного кошмара. Тем не менее, они были реальны. Я — бывший аватар тёмной сущности Кутха, сражался с Игорем — аватаром светлой сущности Кутха. Гром, естественно победил, и Вороний Божок отступил. Но я тогда был ещё не в себе — бредил галлюцинациями. Моё отчаяние загнало меня же в ловушку разума, где убийство моего врага представлялось единственным ключом к освобождению. Это не оправдание, но объяснение обстоятельств.

Затем меня похитил Волков прямо из-под носа силовиков. И вот уже почти год мы переезжаем с места на место. Живём вместе аки сладкая парочка вне закона. По крайне мере так было до тех пор, пока я не ощутил пробуждающегося внутри меня Птицу.

— Как тебе удалось выжить? Кутх ведь…

— Что для демона потеря головы? Хуйня. Он лишь ранил меня, но не убил окончательно. Я терпеливо ждал всё это время внутри тебя, пока не наберусь сил, Серёж. И сейчас… мои силы полностью восстановились. Даже круче, скажу! Какая-то часть Кутха всё ещё в нас с тобой! Смекаешь?

— О нет! Только не…

— Да завались ты уже. Заебал ныть! — его чёрная ладонь сжала моё плечо. Острые когти оцарапали кожу сквозь пижамную рубашку. В янтарных глазах плескалась искренняя радость. — Закрой варежку и слушай сюда: Президентом нам уже не стать, ибо, ясен хуй, все знают нас в лицо. Но это ещё не означает, что мы не можем стать, ну, например, каким-нибудь криминальным авторитетом! Построим бизнес! Заведём картель! Будем сражаться с беззаконием как в старые добрые, только уже из тёмной стороны! Ну? Как тебе план? Давай, Серёж — соглашайся! Это будет пиздато!

— Ну уж нет. Я снова на это не поведусь! — дерзко сбросив его руку, отказывался я. — Если хочешь отсюда выбраться, то будь так любезен сотрудничать. Я предлагаю заключить контракт, Птица. Мы оба с тобой уже достаточно дел наворотили, и настрадались от этого. Разве ты не хочешь попытаться жить как-то иначе?

— Иначе? Ты, блять, серьёзно? Как? — усмехнулся он.

— Не как монстр, а как человек. Я научу тебя, вот увидишь. Ты больше не будешь один. У тебя появятся поддержка, друзья и любимые. Я стану первым! Ну же…

Моя ладонь резко махнула вперёд, предлагая рукопожатие. Птица опешил, оцепенело уставившись на неё. Я не сводил с него пристального взгляда, терпеливо ожидая дальнейших действий. Момент прошёл. Птица просто исчез, не сказав и слова.

***

Двадцатое августа две тысячи двадцать третьего года. Подвал в ебенях. Три часа, восемнадцать минут.

Я спокойно сидел на стуле за столом, да почитывал «Лопнувший Билет» Берроуза. Было что-то такое в его наркотических «бэд-триппах», что меня завораживало. Как внезапно дверь наверху быстро отворилась со скрежещущим визгливым скрипом. По стальным лесенкам раздались торопливые шаги, из-за чего я аж весь напрягся. И не зря. Ко мне вышел Волков с глазами, переполненными решимостью.

— Собирай манатки! — велел он.

— Что? Почему?

— Нет времени объяснять. Быстро, бля, собирай чёртовы вещи, да поживее! Чемоданы лежат под кроватью.

— Ладно…

В это же самое время в углу я разглядел силуэт Птицы. И его сардонический комментарий вызвал во мне мурашки:

— Кажется нас опять нашли…

«Опять?»

— Да, Серёж. Опять. Или ты думал, что после всего того пиздеца, что ты учудил, за тобой не объявят охоту? Хах! Ну ты и лошара!

«Кто? Хольт?», догадался я.

— Динь-динь-динь! Очко в пользу Разумовского.

«Но зачем я ему? Кутх же давно сгинул. Я — бесполезен!»

— Как бы мне ни хотелось с этим согласиться, но ты не прав. Ты — ценная фигура. Само твоё существование можно обратить в свою пользу, если знать куда и когда поставить.

«То есть, ты блять, сейчас серьёзно? Хочешь сказать, что Хольт при помощи меня, хочет опять развязать где-нибудь грёбаную войну, и воспользоваться этим в своих шкурных целях? Опять продавать оружие? Ему ещё не надоело?»

— Бизнес — есть бизнес. Эта капиталистическая свинья так и не усвоила урок от Игоря Грома. Ему постоянно мало тех денег, которых он уже заработал. Жадность! Алчность! Тщеславие! Хольт хочет весь этот ёбаный мир себе на блюдечке, понимаешь? А кто, как не самый психованный гений криминального мира, сможет ему это преподнести?

«И что будем делать?»

— Кокнем его, нахуй, и все дела, — коротко огласив это, Птица достал откуда-то пилочку для ногтей, да принялся подпиливать свои расслоившиеся коготки на чёрных как смоль пальцах.

«У тебя, сука, всё всегда через одно и то же место — через задницу! Неужели нельзя, блять, просто взять и договориться?»

— Пфф! Флаг в руки.

Пока мы «мило беседовали» у меня в голове, я торопливо собирал вещи. Сложив всё, что только смог, подал тяжёлые чемоданы Волкову, и тот, оторвавшись от своих сборов, протянул мне в ладонь блистер с парой жёлтых таблеток снотворного.

— Пей.

Я обернулся на Птицу. Тот качал головой, безмолвно призывая не делать этого.

«Это часть нашего с ним договора! Я не могу его ослушаться», утверждал я, после чего подошёл к раковине и наполнил стакан водой.

— Хольт только и ждёт, когда вы высунете носы. Ну же! Не будь таким долбоёбом! Я нужен вам! Притворись, что выпел таблетки, и позволь мне немного побыть в твоём теле. Я сумею нас защитить!

«Или же ты попросту наебёшь нас, и сбежишь куда подальше. Не держи меня за идиота, Птица! Я прекрасно знаю все твои приёмы». Таблетки уже направились в мой раскрытый рот, но тут мой двойник резко схватил меня за запястье, и прошептал мне на ухо:

— Если ты хочешь мира между нами, то научись, блять, доверять мне!

«А ведь он прав», заметил я. «Но где гарантия, что это не очередная твоя наёбка?»

— Просто поверь, Серёж, — когтистая рука отпустила мою ладонь. — Пожалуйста…

Сомнения цвели и пахли на моём сердце, сжимая острыми шипами терновника. И всё-таки что-то подсказывало мне, что именно сейчас наступил тот самый переломный момент, когда я должен принять окончательное решение. Впустить его в себя, или же пренебречь им? Сохранить настороженность, или довериться? Позволить, или не позволить?

Таблетки отправились в сливную трубу. Я жадно выпил весь стакан воды, после чего показал Олегу свой рот, демонстрируя «выпитое снотворное». Затем он, завязав мои глаза плотным шарфом, вывел наружу.

Моментально ушей коснулась песнь улицы: чириканье воробьёв, звук ветра, шелест листьев. Запах довольно влажный, посему я предположил, что сейчас пасмурно. Дорожная пыль защекотала ноздри, и я чихнул.

Щёлк открытой двери автомобиля, Волков нагнул мою голову помогая усесться на заднее сидение. Его сиплый с хрипотцой голос велел мне:

— Укладывайся и засыпай. Скоро мы окажемся в лучшем месте.

— Хорошо, Олег… Так я и сделаю, — мягко улыбаясь, отвечал ему Птица.

Я в это время задремал внутри своего подсознания. (Поэтому, с твоего позволения, дальше рассказывать буду я, хорошо?) Только давай поменьше нецензурных выражений? (Да без проблем!)

***

От лица Птицы:

Итак, сучата и сучёныши! Теперь, когда нам не мешает этот плаксивый терпила с пробкой в жопе, хотите знать, что было дальше? Конечно, блять, хотите! Извращенцы-фетишисты! Текстодрочеры! Порно не будет! Зато будет МЯСО! МухаХаХаХаааааа… Кхем-кхем.

Короче: Олег крутил баранку, пока я старательно притворялся спящим, и тут внезапно, (кто бы мог подумать), наше авто напоролось на растяжку шипов. Шины лопнули, подобно мечтам целомудренной монашки, что её не отымеют в первую же мессу. Нас заносило туда-сюда, я моментально снял с себя шарф, и выглянув в окно, осознал, что мы — несёмся в кювет. Благо машина ехала в гору по серпантину, и тупо врезалась фарами в заградительную оградку. Из-под капота повалил дым. «Вот он — мой шанс!», подумал я. Ну а вы как хотели? Конечно же я наебал Сергея.

Стояла до одури душная погода. (Да, ещё душнее, чем нытьё Разумовского, представьте себе). На небе образовались тяжёлые чёрные тучи. И вот-вот да пизданёт молниями с громом. Ну-с, я было собрался дать по съёбам. Открыть дверь, и просто свалить, НО ТУТ!

Из-за горной гряды на нас нацелились штук двадцать красных лазерных лучей. «Я им по любому нужен живым, а вот Волчару они вальнут без зазрения совести». Тот, в свою очередь достал из бардачка рацию, и включив её, взывал кому-то о помощи:

— Код: триста четырнадцать! Координаты: [номер]. Повторяю, код…

На другом конце шипение и чья-то неразборчивая речь. «Понятно. Дружков своих вызывает. Ну… окэй. Пускай они тут друг друга перестреляют. Вообще похуй! А мне надо бы как-нибудь попытаться съебаться отсюда».

— Сидеть! — рявкнул Олег. — Или ты думал, что я тебя не замечу?

Он глядел на меня из зеркала для заднего вида. Эти его карие глаза сверкали злобой вкупе с разочарованием. К нам в это время подтягивались вооружённые до зубов солдаты Хольта.

— Как они, блять, узнали, где нас искать?

— Крот подсказал, — на удивление буднично ответил Олег, поднимая руки. — Чего сидишь? Выходи давай. Пистолет под сидением.

— Вот это по-нашему!

— Не разводи суету, пока мои парни не появятся. Понял?

— Так точно!

Глок сорок второго калибра отправился мне в штаны. Я, последовав примеру Волкова, поднял руки, и вышел из машины. На моей груди красовалось по меньшей мере десять точек. Ситуация — патовая. Нас только двое против целого отряда высококвалифицированных бойцов. На открытой местности. Плюс у них преимущество по высоте и географическому положению. «Этот крот определённо из близкого круга Волкова. Скорее всего «его парни», могут вообще сюда не добраться. Жопа! Мы угодили в пасть ко льву!»