— Я не злюсь, — уставшим голосом объявил Рома, — просто разочарован.

Все, кроме Тушканчика и его подлиз, опустили глаза в пол. Люська вся покраснела, Дима кусал губы, Рогнеда растерянно хлопала ресницами, Полина нервно расчесывала пальцами волосы, а Катя грызла веревочку от капюшона.

— И дело не в том, что я не уважаю борщ, — продолжил Рома, и на какую-то секунду это замечание разрядило гнетущую атмосферу, кто-то даже хихикнул, — но как же труд уборщиц, ребят? Как же эти замечательные святые женщины?

«Уважайте труд уборщиц».

Надпись, которую Гарик видел ни раз, и ни два. В школах, поликлиниках, столовых — ее можно было встретить, где угодно. Трафаретные буквы и яркая краска, обычно на белом кафеле.

Здесь, в лагере, Гарик тоже видел надпись, кажется, в душевых, но взгляд всегда скользил мимо, воспринимал ее, как узор на плитке. Он ни разу не обратил внимание, что в фойе она, оказывается, тоже была.

А Рома видел надпись «до» и заметил, какой она стала «после».

Каким-то образом и черт знает когда, но кто-то умудрился стереть буквы так, чтобы на стене осталось:

«Уважай борщ».

— Я понимаю, что выйти вперед и признаться при всех — очень страшно и нервно, — мягким голосом сказал Рома, — и мы не будем устраивать допросы и вытряхивать из вас правду. Однако, — тут он выдержал небольшую паузу, — все вы знаете, где найти меня или Игоря Евгеньевича. П’нятненько?

Ребята что-то согласно промычали и постепенно разбрелись по своим комнатам.

Гарик не помнил, чтобы в их блоке когда-нибудь было бы настолько тихо. Может, при другой ситуации он бы кайфанул и расслабился, но как-то вот…

Черт, когда мелкие засранцы успели такое провернуть?!

Был ли это кто-то один? Или сговорилась целая группа? Отдирали ли они буквы по одной, чтоб изменения не бросались в глаза? Или стерли сразу все какой-то химозной жижей?

Кажется, девочки привозили жидкость для снятия лака, Гарик помнил, что Аня прибегала жаловаться на соседок, что те салон красоты устроили, а проветрить забыли. Но это не значит, что виноваты девочки, эту жижу у них могли одолжить или украсть…

И все равно в голове не укладывалось. Ребята же всегда у них на виду, Гарик и Рома постоянно их чем-то занимали, а если не они, то Олег и Марк устраивали какие-то общие мероприятия и соревнования.

Может, ночью?..

После обеда к нему подбежала Рогнеда.

— Игорь Евгеньевич? А можно рассказать вам секрет?

Гарик засунул руки в карманы. Кажется, чем холоднее и отстраненнее он себя вел, тем навязчивее становилась Рогнеда. Хуже только Колька Кривошеев с его миллионом вопросов.

— Да?

— Мне кажется, я знаю, кто стер буквы, — доверительным шепотом поведала Рогнеда, осмотревшись по сторонам.

— Ну?

— Да Дима из третьей комнаты!

Гарик с другом удержался, чтобы не фыркнуть.

— Почему ты так решила?

— Я все утро его не видела, — пожала плечами Рогнеда. — И на зарядке его не было.

Гарик помотал головой.

Прежде чем стучать, хоть бы собрала все факты!

— Утром Дима помогал мне с декорациями к празднику, — поведал он. — И все это время был у меня на виду.

— А, ой!..

Она покраснела, извинилась, и убежала так быстро, что Гарик не успел ничего ей сказать.

Ясно, очередная уловка, чтобы остаться с ним наедине…

Да и как-то не верилось, что Дима на подобное способен. Он так много помогал Гарику и Роме, всегда был где-то на подхвате, и ладил со всеми, и!..

Если только…

А может, в этом и план? Сблизиться с вожатыми, чтобы тебя ни в чем не заподозрили?

Или это не он, а его дружочек Семен?

Вот его-то словно цмок под хвост куснул, ну неугомонный просто! Такое чувство, что Семен нашел, где вызвать чит-консоль в реальной жизни, только вместо бесконечных денег вбил в нее бесконечный запас петард и зажигалок.

Общими усилиями Гарик и Рома конфисковали у Семена уже четыре зажигалки и семь коробочек с петардами.

— Игорь Евгеньевич?

Ого, ничего себе, сам Драгомир!

— Да?

— Этот Длиннопупов все время шастает по коридорам ночью и…

— Думаешь, Никита стер буквы? — перебил его Гарик.

Драгомир нахмурился.

— Нет, ему мозгов бы не хватило, — томно протянул он. — Можете сказать ему, чтоб не шаркал тапками так громко? У меня очень чуткий сон, я звонил маме, и она!..

— Да-да, я поговорю с ним, — отмахнулся Гарик. — Слушай, Чуткий сон, а ты сегодня или вчера ничего не?..

Драгомир закатил глаза и цокнул языком.  

— Да как обычно, все ржут по своим комнатам и шуршат чипсами! А еще!..

В общем, история с надписью Драгомира не особо волновала, гораздо ценнее для него был его сон, о чем он повторил еще раза два.

— Игорь Евгеньевич?

— Да, Кать? — улыбнулся он.

Катя сунула в рот веревочку от толстовки.

— Вы не подумайте, я не хочу ябедничать, — начала она, — но…

— Но?

Катя шумно выдохнула.

— Я-слышала-как-Гриша-и-Виталя-на-Никиту-наезжали! — протараторила она, зажмурившись. — А Драгомир…

Она умолкла и нахмурилась, словно потеряла мысль.

— Драгомир? — напомнил ей Гарик.

— Ай, ну он в женский туалет зашел один раз, — сдалась Катя. — Но, кажется, его туда другие мальчики запихнули и дверь держали…

Классика. Гарик уже делал замечание Эдику и Захару за этот прикол.

— А надпись? Не видела ничего?

— Игорь Евгеньевич, клянусь, я только сегодня заметила, что она там есть!

Для убедительности Катя даже положила руку на грудь.

— Я понял. Разберемся. Спасибо, Кать!

Да кто же мог стереть эти буквы?

— Игорь Евгеньевич?

— Да, Коля? — тяжело вздохнул Гарик.

— А наш фотик?..

— Мы его еще не включали, Коль. Лучше лишний день подождем, но убедимся, что никакие контакты лишние не погорят, ладно?

— Ладно-о, — несчастным голосом отозвался Коля. — Просто так обидно, столько фото хороших!..

— Ну, думаю, карточку можно будет вытащить. Не переживай раньше времени, — произнес Гарик. — Слушай, а ты ночью ничего не слышал?

Почему-то он был уверен, что надпись подкорректировали именно ночью. Другой возможности у щеглов просто не могло и быть!

— Да как обычно, — пожал плечами Коля и выдал все, что знал: — Эдик и Захар смеются, Драгомир ноет, что ему мешают спать, Никита часто бегает в туалет, Виталик храпит, Миша читает с фонариком, Дима и Семен где-то ходят, а мы с Денисом…

Так, стоп! Где это Дима и Семен ходят?..

Не хотелось, ну очень не хотелось верить, что Димка причастен к розыгрышу…

Именно об этом он и сообщил Роме после отбоя.

— Вроде как улики против них, но я не хочу в это верить. Интуиция мне говорит другое.

— Угум.

Пока Гарик разглагольствовал, Ромка перехватил право владения ложкой.

Как-то он договорился с кем-то из персонала кухни и притащил в комнату миску огуречно-помидорного салата со сметаной, и сейчас Гарик и Ромка ели из нее по очереди, передавая единственную ложку друг другу, потому что кое-кто затупил и забыл захватить еще приборов.

Если бы Глафира увидела, точно отчитала бы за то, что это негигиенично и отвратительно.  Но ее тут не было, так что в целом — пофиг. Слишком вкусно, чтобы тащиться через моросящий дождь за второй ложкой…

— Знаешь, чего здесь не хватает? — спросил Рома, кивнув на миску.  

— Жареной картошки?

— Да-а-а! — простонал Рома. — И кефирчика еще!

Жаль, что в столовке подавали только пюре и запеченную картошку. Жареная как бы вредная, нездоровый рацион для растущих организмов, так что поедят нормально они уже после лагеря.

— А с другой стороны, может, я просто рационализирую и сам себя обманываю? — спросил Гарик, почерпнув со дна остатки солененькой салатной жижи.

— Гар, спокойно. Это точно не они.

Гарик поднял брови.

— Даже если и нет, то ночами они где-то шастают.

— Может, и шастают. Но буквы стерли не они. Не парься.

Как-то Рома… слишком спокоен? И утром уж больно деликатничал для такой ситуации…

И тут пазл собрался.

— Это ты стер буквы? — с наездом спросил Гарик, грохнув ложку в пустую миску.

— Не я.

— А кто?

— Да хер знает, — пожал плечами Рома. — Я этот «борщ» тут со средней школы помню. Кажется, Данииловича это веселит, вот он никак эту надпись не восстановит нормально.

— А мне сказать слабо было?

Гарик сам не ожидал, что его это так разозлит.

Ну разыграл всех Ромка, ну вроде как даже безобидно, никто не пострадал.

Но…

— Я весь день ходил и думал… блин, думал о них хуже, чем они того заслуживают! — прошипел Гарик, стараясь контролировать свой тон.

Детские комнаты слишком близко — нельзя.

— Слушай, ну ребята и не ангелы тоже, — удивился его реакции Рома. — Я думал, вместе поржем…

— Не ангелы, но… — Гарик застонал и схватился за переносицу. — Блин, я не знаю…

Вроде и правда мелочь, но почему вдруг стало так душно? Аж легкие сдавило, и в комнате стало слишком тесно, и срочно захотелось выйти на воздух, а еще лучше — оказаться в другом месте, в другом городе, быть может, в другой стране.

Откуда появилось это чувство, и почему оно ощущалось настолько интенсивно, Гарик так и не понял.

— Я, пожалуй, пройдусь…

— Гар!

В коридоре Рома не осмелился его звать, чтобы не разбудить тех, кто спал, и не привлечь излишние внимание тех, кто притворялся спящим, но Гарик слышал, что друг следует за ним по пятам.

Сейчас его это не волновало, главное — выйти на воздух.

Гарик выбежал на крыльцо и… застыл.

Вот тебе и ливин ла вида лока, блядь…

Рома врезался в его спину, но, к счастью, не вскрикнул, не выругался, никак не привлек к себе внимание.

— Ой, — тихо выдохнул он.

Гарик знал, что Рома видит то же, что и он.

Дима и Семен…

Все резко встало на свои места.

Внутренности скрутило еще больше прежнего. Обычно тихое царапанье крылышек мотыльков об тусклую лампочку сейчас било по ушам.

Ну, теперь Рома что-то рявкнет, спугнет, отпустит неуместную глупую шуточку или…

— Пойдем, — прошептал Рома, потащив Гарика за рукав.

…или нет?

Рома даже не повел его к пацанам, чтобы, к примеру, подкрасться и напугать, нет, затащил обратно в блок и только там отпустил его рукав. Гарик заметил, что Рома открыл и закрыл дверь так, чтобы она не хлопнула.

Но… почему?

Двое твоих подопечных сбежало за пределы блока, ночью, под моросящий дождь, да еще и!..

Образ целующихся Димы и Семы словно на сетчатке отпечатался. Гарик помотал головой, не понимая, как это все может быть реальностью.

Может, он так обожрался огуречно-помидорным салатом, что впал в огуречно-помидорную кому, где ему снился безумный огуречно-помидорный сон?

Они так и застыли в этом гребаном фойе. Взгляд зацепился за красную надпись «Уважай борщ».

Она правда всегда тут была? В таком вот виде? И никто, совершенно никто не заметил этот прикол?

Но, с другой стороны, Гарик и других вещей не замечал. Отношения Димы и Семы, например…

— Предлагаю выждать и схватить за жопу тут, — тихо предложил Рома. — Типа мы их просто за побег берем, а так ничего не видели и не слышали.

— Угум.

И Рома с этой неожиданной деликатностью и чуткостью…

Откуда это?

Почему?

Как?

Неужели и этот покемон способен эволюционировать? Или это еще одна штука, которую Гарик не замечал раньше?..

— Ха! Возвращение блудных гусяток! — бодрым шепотом объявил Рома, когда дверь открылась и в фойе ввалились Дима и Семен.

Даже если бы Гарик закрыл глаза или отвел взгляд, он все равно почувствовал  бы то напряжение, которое сковало пацанов.

— Горячий душ — и в кровать, — скомандовал он, но тоже шепотом. — Никаких соплей мне завтра, ясно?

Да, Рома прав.

Пусть думают, что им влетело за побег, да и еще за побег в дождь.

Лишняя шумиха никому из них не нужна. А то у Драгомира Малафеева слишком чуткий сон…