— Вам стоило бы поберечь себя, — пожилой доктор в одной пижаме покачал головой, когда быстрым движением вытащил целую пулю. Хандзо так и остался совершенно беспристрастным внешне, но на деле — с трудом сдержался, чтобы не поморщиться, когда пришло время обрабатывать рану. От стойкого запаха спирта голова снова закружилась, и, пожалуй, он даже порадовался, что еще не смыл с себя всю грязь прошедшего дня. Конечно, с перевязанным плечом будет не так легко управиться в ванной, но это не имело значения.

— Раз того требует долг, я готов потерпеть, — пожалуй, это именно то, что он должен был сказать. Доктор слабо улыбнулся и покачал головой. Ханздо едва ли не с самого детства помнил его, этого мудрого мужчину, любящего задавать неудобные вопросы, но никогда не требующего ответа.

— С самого рождения мы выполняем долг перед чем угодно и кем угодно, — с сожалением произнес он, когда Хандзо с одной только повязкой на плече вместо окровавленной рубашки поднялся с насиженного места и приготовился уйти. — Но о долге перед самим собой вспоминаем едва ли не в самом конце жизни. Разве это не досадно, господин? Впрочем, не отвечайте. Если досточтимый глава услышит об этом, беды не миновать.

— Вы сами разве не боитесь? — спросил он. Лицо старика совсем не изменилось, только улыбка стала немного шире.

— Я служу Вашей семье слишком долго, чтобы мыслить о предательстве, — сказал доктор и вновь отвернулся, чтобы привести инструменты на столе в порядок. — Мы, старики, часто говорим разные глупости. Доброй ночи, господин.

Хандзо молча кивнул на прощание и снова вернулся к лифту. Теперь, когда рана больше не кровоточила и побаливала только слегка, можно вернуться к мыслям о том, чтобы отправиться в ванную и расслабиться перед предстоящим разговором с отцом. Конечно, глава клана Шимада предполагал и готовился к тому, что придется вмешаться, но вряд ли подозревал, что это произойдет настолько скоро. Впрочем, сейчас думать ни об этом, ни о чем-либо другом совсем не хотелось. Долг… когда-то, рано или поздно, он будет исполнен, так ведь? И тогда, если он наконец будет свободен, но что же делать с этой свободой? Что делать, когда не остается совсем никакой цели и смысла продолжать жить?

«Что это за звук?» — он напрягся и по привычке схватился за рукоять кинжала.

Из-за закрытой двери кухни послышался громкий шорох и чей-то разочарованный шепот — слишком громко для вора. Хандзо приоткрыл дверь и прищурился, увидев небольшую полоску света, явно от открытого холодильника. Он прищурился, сделал несколько осторожных шагов вперед и с облегчением вернул кинжал обратно в ножны, когда заметил девушку, которая с сосредоточенным видом пыталась что-то найти, не замечая ничего и никого вокруг. Так воры себя уж точно не вели, разве что очень голодные и непонятно как ускользнувшие из-под носа охраны посреди ночи.

— Доброй ночи, — Хандзо постарался сказать это со всей серьезностью, но, стоило девушке мгновенно подорваться с места и захлопнуть холодильник, выпрямившись тонкой тростинкой, смех вырвался сам собой. Признаться, он и сам забыл этот звук, даже думал порой, что совсем разучился веселиться. Впрочем, возможно, так оно и было.

— А, это Вы, — Мелиса с облегчением выдохнула, стыдливо опуская голову. На кухне было совсем темно, и впервые Хандзо по-настоящему пожалел об этом — наверняка ее лицо приняло очень забавное выражение. — Я думала…

— Что ты делаешь здесь ночью одна? — вопрос должен был прозвучать со всей строгостью и серьезностью, но он так и не смог придать голосу нужный тон.

— Я проголодалась, — возможно, Мелиса тоже хотела ответить совершенно серьезно, но вышел только жалобный писк. — Нормальные люди идут на кухню, когда хотят есть.

— И не поспоришь, — согласился Хандзо. Пожалуй, если подумать, он тоже был бы не прочь перекусить. — Можем поискать что-нибудь вместе.

Мелиса подняла голову, но живо поспешила вернуться к холодильнику. Как Хандзо и ожидал, там толком не нашлось ничего готового, и это, пожалуй, даже расстраивало. Впрочем, он сам тоже решил не терять времени и обнаружил в одном из шкафчиков несколько кусочков хлеба — свежий должны испечь только утром, но до этого еще очень и очень далеко. Он включил одну из установленных для удобства неоновых ламп и невольно улыбнулся, когда увидел девушку, с довольным видом обнаружившую оставшийся после ужина кусочек ветчины. Она почти торжественно положила его на доску и покраснела, когда мельком посмотрела на Хандзо, уставшего, раненого и совсем без рубашки.

— Вы в порядке? — спросила она, наблюдая за тем, как Хандзо достал из ящика кухонный нож и начал нарезать хлеб так тонко, как мог. Ему самому толком не казалось это привычным и правильным, но ничего зазорного в подобном действии не было. Почему же тогда Мелиса смотрела настолько пристально?

— Ерунда, — отмахнулся он, когда обнаружил, что найденных продуктов хватило аж на три бутерброда. Не долго думая, один он разрезал напополам, но взгляд Мелисы не стал от этого менее внимательным, разве что только чуть более удивленным. — Скоро пройдет. Поешь.

— Спасибо, — она наконец отвернулась и приступила к еде. — Приятного аппетита.

— Взаимно, — для Хандзо, пожалуй, именно это казалось чем-то совсем необыкновенным — так просто прийти на кухню вдвоем с кем-то, чтобы ни с того, ни с сего перекусить посреди ночи, задолго до того, как проснутся жители особняка. Плечо вновь немного заныло, желание сходить в душ и как можно скорее лечь отдыхать тоже никуда не делось, но вполне могло подождать. — Идем, я провожу тебя до комнаты. Если охранник проснется, тебе лучше не показываться без сопровождения.

— А с чего Вы взяли, что он уснул? — она скрестила руки на груди и шутливо нахмурилась. Он успел заметить задорный блеск в глазах, прежде чем выключить свет после быстрой уборки. — Может, мы с ним договорились, или я в порыве голодной ярости и вовсе его убила, откуда Вам знать?

— Не скажу, — Хандзо вдруг помрачнел, и Мелиса поникла, не сказав больше ни слова.

Он слишком хорошо знал, какое наказание ждало человека, не сумевшего из-за собственной слабости выполнить прямой приказ господина, но не собирался докладывать отцу. Такой проступок не был достаточно серьезным для того, чтобы требовать слишком жестокого наказания, но это отнюдь не значило, что его не последует. Если отец захочет, то наверняка узнает, что гостья без ведома бродила непонятно где, но вряд ли его настолько сильно интересовала девушка, которая вот-вот пропадет из поля видимости. Все по-настоящему важные места и вещи охранялись совсем не номинально, в отличие от ее комнаты, а что до происходящего в лаборатории — глава клана наверняка осознавал риски.

— Господин, Вы вернулись, — охранник учтиво поклонился и наверняка поджал губы, когда заметил девушку, которая каким-то образом покинула комнату. В полумраке толком не разглядеть выражение его лица. — Прошу прощения. Я виноват.

— Наша гостья проголодалась, — ответил Хандзо. — Впредь, если такое случится, ее сопровождение до кухни — обязанность охраны. Утром вернемся к этому разговору, а пока можешь идти.

— Да, господин, — мужчина вновь поклонился, только теперь совсем рвано и гораздо ниже. Он наверняка ожидал наказания, и ранняя смена на посту уже не казалась чем-то хорошим. Хандзо как никто другой понимал это опасение, но все равно не мог позволить себе пустить дело на самотек.

— Что с ним будет? — тихо спросила Мелиса, не спеша возвращаться в комнату. Она подняла голову, но вновь не могла толком рассмотреть выражение лица собеседника. Хандзо, пожалуй, такое положение вещей вполне устраивало, особенно сейчас, когда слабость постепенно одолевала.

— Не могу сказать, — только ответил он, скорее, потому что сам пока совсем не задумывался об этом, чем по причине излишней секретности. — А тебе не стоит больше убегать без ведома. Охрана здесь не для того, чтобы держать тебя взаперти, а для сопровождения. Говори им, если тебе что-то нужно.

— Очень странное сопровождение, — буркнула в ответ девушка, но, тем не менее, не стала развивать эту тему. Ее такое положение вещей явно не устраивало, но Хандзо и так обеспечил столько свободы, сколько его отец вообще мог позволить незнакомке. — Надеюсь, этого несчастного не убьют из-за меня.

— Не убьют, — пообещал он и молча пропустил девушку в комнату, когда на смену подошел другой человек. — Доброй ночи.

Возможно, стоило попрощаться и говорить с ней помягче, но Хандзо настолько давно не волновали ничьи мысли и чувства, с чего вдруг должны теперь? Он мотнул головой и словно в забытьи вернулся в собственную комнату. Прошедший день отобрал слишком много сил, и быстрое погружение в глубокий сон стало неизбежным. Все же отдых был слишком необходимой частью жизни, чтобы долго позволять себе его игнорировать.