День облавы выдался воистину прекрасный — не душный, безветренный, хотя и по-летнему погожий. В прогалинах меж лениво плывущих по небу облаков плескалось сияние солнца. Лес дышал не успевшей рассеяться утренней прохладой — на листве ещё блестела роса, а в низинах сизыми лентами закручивался рыхлый туман. Лань Сичэнь оставался настойчив и непреклонен в подталкивании брата разыскать Вэй Ина и попытаться выведать, что у него на сердце, приоткрыв ему собственное. И Лань Чжань в конце концов поддался уговорам. Но чем дольше он погружался в тенистую глубь леса, тем сильнее сомневался, правильно ли поступает. Стоит ли посвящать Вэй Ина в то, что может породить между ними ещё больше отчуждённости или раздоров? Неопределённость изводила Лань Чжаня и в одночасье заставляла метаться и малодушно трепетать перед необходимостью обнажать душу. Советы Сичэню давались легко, ведь он не был на его месте. К тому же старший Нефрит никогда не влюблялся, откуда ему было знать, что чувствует брат?
Некоторое время Лань Чжань просто брёл сквозь чащу, взволнованно выискивая глазами стройную фигуру в тёмных одеждах. Именно в этом направлении двинулся со стрельбища Вэй Ин, но его нигде не было видно. Эта часть леса походила на мирную зелёную гавань — если твари и обитали на этом склоне, то сейчас либо прятались, либо ушли дальше. На пути попадались старые раскидистые клёны, громадные липы, ветвистые дубы и живописные прогалины между ними. Лань Чжань начинал беспокоиться, что где-то на этом отрезке дороги разминулся с Вэй Ином и понапрасну штурмует дикие просторы. Погода тем временем менялась. Облаков на небе стало заметно больше. Они потяжелели и приобрели свинцовые оттенки. Запахло ещё не пролитым дождём.
Лань Чжань набрёл на хрустальный ручей и склонился освежить лицо, намереваясь повернуть обратно к своему клану, как вдруг услышал льющуюся издали мелодию флейты. Сердце споткнулось и понеслось вскачь. Лань Чжань быстро смахнул капли с подбородка, отряхнул руки от воды и пошёл на звук. Спустя несколько минут, среди густых зарослей удалось наконец разглядеть Вэй Ина. Он полулёжа разместился на широком ответвлении старого дерева, слегка покачивал в воздухе свешенными ногами, задевая носками сапог траву, и играл на флейте. Глаза юноши по-прежнему плотно закрывала тёмная лента. Солнечные блики, пробирающиеся сквозь скупые просветы в нависающих сплошным пологом кронах, озаряли его бледное, обезоруживающе красивое лицо. Длинные, худые пальцы ласково порхали по древку музыкального инструмента, услаждая слух чарующими звуками.
Лань Чжань застыл как вкопанный в нескольких шагах от парня, не покидавшего мысли ни днём, ни ночью, и не находил сил оторвать глаза. В теле зародилась слабость и особое тепло. Будь Вэй Ин без повязки, подобное любование было бы невозможно, но благодаря пакту с Цзинь Цзысюнем, Лань Чжань мог позволить себе насладиться мгновением и с жадностью одержимого созерцал олицетворённую страсть своей жизни.
Зачем ты здесь? — параллельно спрашивал он себя, боясь поддаться соблазну и сотворить что-то неподобающее. — Вэй Ин не поймёт твоих чувств и уж точно их не разделит.
Казалось, хватаясь за безосновательную надежду, Лань Чжань измывался сам над собой. Стремление сообщить Вэй Ину о своём сердечном томлении натыкалось на стену из страха быть навсегда отвергнутым и изгнанным из его жизни. Губы юноши напротив, не подозревающего, что за ним наблюдают, нежно касались чернильной поверхности флейты, извлекая из неё всё новые и новые вибрации волшебной музыки. Лань Чжань ловил себя на мысли, что готов вверить душу, хоть богам, хоть князьям диюя, ради возможности хотя бы раз коснуться их поцелуем. Стоять и исподтишка разглядывать недоступную, желанную всем сердцем красоту, представлялось чем-то неправомерным — недостойным порядочного человека, но дарило призрачное удовольствие, от которого не находилось сил отказаться.
Лань Чжаня посетил вопрос, чего стоит выпестованный догмами клана моральный облик и принципы на фоне того, что собственное сердце ему не принадлежит. Что-то внутри знало, этот чудный миг не повторится вновь и, если не использовать его, он испарится, как сырость после дождя в лучах полуденного солнца.
Трус! — громыхнуло в уме.
Будто утратив терпение, волю и заодно рассудок, Лань Чжань, как притянутый магнитом, двинулся на ослабевших ногах к Вэй Ину. Из-за обуявшего душу опасения быть разоблачённым и осмеянным каждый совершаемый им шаг ощущался так, словно он ступал босыми ногами по битому стеклу. Внутри ширилось понимание — он больше никогда никого не полюбит, никому нет места в его сердце, кроме Вэй Ина. Лишь с ним оно стучало в полную мощь, лишь с ним возможен был полёт к звёздам.
Вэй Ин — несбыточная мечта, — звучало на задворках сознания. — Он не станет твоим. Не ответит взаимностью. Всё, что у тебя есть — лишь этот момент.
Лань Чжань пребывал как во сне, словно вор, украдкой подбираясь к тому, кого выбрала душа. Слепота Вэй Ина открывала дверь возможности, о которой Нефрит не смел и мечтать. Утратили значение честь и доблесть, моральный облик и правила клана. Годы, проведённые в безответной страсти, вылились в непреодолимый порыв, которому даже стальная воля неспособна была противостоять.
Вэй Ин, завершив игру, отложил флейту. По-прежнему опираясь спиной на ствол дерева, он поудобнее устроился на ветке, как если бы намеревался немного вздремнуть. Цветок, брошенный шицзе с трибуны, Вэй Ин закрепил на груди. Это был свежий душистый пион, весьма схожий с тем, который сам Вэй Ин кинул в Лань Чжаня, только более светлого оттенка. Аромат — тонкий и будоражащий, окутывал его невидимым облачком. К нему примешивался запах диких трав, сосновой смолы и лесных ягод.
Лань Чжань ступал бесшумно, но Вэй Ин, интуитивно уловив чужое присутствие поблизости, внезапно сбросил дрёму и насторожился. Голова его слегка склонилась набок, а уголок губ лениво дрогнул в улыбке.
Сердце Лань Чжаня предательски споткнулось и пропустило удар. Тело окатило ознобом. Оставалось неясным, почему Вэй Ин ничего не предпринимает и, главное — не пытается сдёрнуть повязку, чтобы увидеть, кто приближается к нему. В его облике не было даже намёка на испуг или хотя бы любопытство.
Он не испуган и не удивлён, потому что кого-то ждёт, — предположил Лань Чжань и, неожиданно для себя, захлебнулся горечью ревности, представив, как одна из красавиц, с которыми заигрывал Вэй Ин на арене, назначает ему свидание на этом склоне.
Перед глазами нарисовалась сцена, как девушка выплывает из-за завесы растительности, лёгкой бабочкой подаётся к Вэй Ину и приникает пылким поцелуем, а он с радостью уступает ей, позволяет себя обнимать и со всей страстью отвечает на её ласки. Скольким милым особам он дарил такие встречи? Как далеко они заходили? Что нравится Вэй Ину во время близости — нежность, страстность или, может, жёсткость?
Из глубины Лань Чжаня поднималась злость — не на возлюбленного и даже не на ту счастливицу, которую он поджидал на этом дереве — на самого себя!
Глупец! — ругал себя Нефрит. — Слава о любовных похождениях Вэй Ина бежит впереди него! Найдётся ли в Юньмэне красавица, не павшая жертвой его очарования? Он женский угодник и никогда не станет твоим! Пойми это наконец и прекрати уповать на чудо!
Тишина затянулась и, вероятно, озадачивала Вэй Ина. Он усмехнулся ещё шире и вступил в разговор первым:
— Участвуешь в облаве?
Лань Чжань не ответил, но как заколдованный продолжил движение вперёд. Стыд, самоуважение и заодно догмы праведности — всё отступило в туман, в котором он блуждал в своих тягостных снах.
— Знаю, всем хочется показать себя с лучшей стороны и занять лидирующие позиции по итогам турнира, но я не стану лукавить и откровенно признаюсь — эта охота завершится на моих условиях. Так что послушай мой совет, не теряй здесь время — отправляйся пить вино, угощаться и веселиться за счёт гостеприимных хозяев праздника, — заносчиво бросил Вэй Ин, спуская ноги на траву. — Все до одной твари будут в моих силках.
Лань Чжаню было глубоко плевать, как завершится облава и кому какие достанутся трофеи. Он пожирал Вэй Ина глазами и сражался с внутренними демонами. Голод, гнавший его вперёд, был сродни мучительной пытке. Лань Чжань словно сам обратился сверхъестественной сущностью, живущей одними лишь инстинктами. Разум заволокла огненная пелена. Кровь обратилась лавой.
Вэй Ин, не получая отклика на свои фразы, ожидаемо забеспокоился и явно размышлял, почему явившийся подозрительно молчалив. Он перестал улыбаться и собирался ещё что-то сказать, но не успел. Лань Чжань отпустил последний проблеск здравомыслия и, преодолев остававшееся между ними расстояние рывком, втиснул до странного хрупкое тело в дерево.
Из-за того, что в прошлом они были почти равны в силе, он не рассчитал бросок — от толчка Вэй Ин непроизвольно ахнул и поморщился от боли. Осознав, что перед ним не просто прохожий, он сорвался в борьбу, но его движения были столь слабы и тщедушны, что Лань Чжань невольно поразился — не играет ли Вэй Ин с ним? Он хорошо помнил их стычки в Облачных Глубинах. Вэй Ин едва ли уступал ему в заклинательской удали, а в проворстве так и вовсе превосходил.
Что с тобой? — едва не сорвалось с уст Лань Чжаня, когда, попробовав сконцентрироваться и коснуться внутренней сутью его духовного ядра, он наткнулся на ошеломляющую пустоту. — Как такое возможно?
Правая рука застигнутого внезапной атакой Вэй Ина взметнулась к ленте в попытке сорвать, но Лань Чжань успел перехватить тонкое запястье. И снова поразило, насколько оно слабое и уязвимое. Физическая мощь Вэй Ина ныне была равносильна способностям простого смертного, что казалось уму непостижимо!
Мысль об этом пустила неприятный озноб по телу, но надолго не задержалась. Её вытесняла ослепляющая жажда, подпитываемая близостью Вэй Ина и его попытками вывернуться из захвата. Окончательно придя в себя, последний совершил отчаянный рывок, по всей видимости рассчитывая извлечь из рукава талисман, но Нефрит, почти не прилагая усилий, пресёк и эту попытку. Крепко сомкнув пальцы, он резким движением прижал оба запястья вознамерившегося пнуть противника ногой Вэй Ина над его головой и впился в приоткрывшийся в немом возгласе рот жадным поцелуем.
Вэй Ин, словно поражённый громом, замер. Его умопомрачительный вкус, мягкость нежных губ, податливость неспособного сопротивляться тела дезориентировали Лань Чжаня. Понадобилась вся воля, чтобы сразу же не сорваться в грубый натиск. Огонь в крови достиг апогея и теперь болезненно искал выход. Лань Чжань падал и не мог определить, с высоты или в высоту. Внутри всё сжалось подобно пружине. Ощущение было необычным, затягивающим, пьянящим. Дрожь трепета, охватившая тело, докатилась до кончиков пальцев. Казалось, Вэй Ин почувствовал её — она отчасти ему передалась, и хотя поначалу он самозабвенно рвался и боролся, неожиданно прекратил, а затем — о боги! — ответил на поцелуй. Поначалу очень робко, неискушённо, даже пугливо, но с каждым мгновением всё явственнее и охотнее.
Уловив эту разительную перемену, Лань Чжань совсем утратил осторожность и резко углубил пьянящую ласку, проскользнув языком в жар наконец впустившего его рта. Вэй Ин с трудом выдерживал обрушившийся на него напор. Он еле слышно застонал, обрывая соприкосновение, слегка отвёл голову и порывисто глотнул воздух. Лань Чжаню испитого удовольствия было катастрофически мало. Свободной рукой он грубовато ухватил подбородок Вэй Ина, вернул его голову в прежнее положение и вновь властно втянул его в поцелуй. Возбуждение скручивало внутренности. Отвердевший член увлажнял ткань штанов и причинял муку. Хотелось отринуть все запреты, швырнуть Вэй Ина на траву, обездвижить и брать, пока не откажет сознание.
Лань Чжань всё отчётливее сознавал, что балансирует на грани — ещё мгновение и он вправду начнёт подобно зверю срывать с Вэй Ина одежду и вгрызаться в плоть. Но какой бы заманчивой и будоражащей не являлась эта фантазия, он любил его и никогда не посмел бы причинить реальный вред. Оторваться от Вэй Ина было неимоверно сложно, но необходимо. Жестоко подавив желание, Лань Чжань оставил лёгкий укус на его пухлой нижней губе и уже начал отступать, когда Вэй Ин — непонятно, умышленно или же случайно — соскользнул с ветки. Чтобы не дать ему упасть, Лань Чжань, не задумываясь, сместил руки на его талию и прижал драгоценное тело к себе.
Тесное соприкосновение с бешено вздымающейся и опадающей грудью Лань Чжаня, вывело Вэй Ина из ступора. Его обретшие свободу руки, не мешкая, сорвали повязку. Взгляды замутнённых янтарных глаз и шокированных серых столкнулись, как налетевшие друг на друга гранитные глыбы, высекшие искры и вспышки.
Вэй Ин поперхнулся воздухом, шарахнулся назад, врезавшись спиной в ствол дерева. На него было жалко смотреть, настолько поражённым и негодующим он выглядел. Ему пришлось долгое время таскать на глазах повязку и пребывать в темноте. Дневной свет слепил, отчего на ресницах выступили бусинки слёз.
— Лань Чжань?! — заплетающимся языком уронил Вэй Ин, мотая головой и часто моргая, будто то, что предстало взору, не могло быть правдой, каким бы реальным ни казалось.
Сталкиваясь с пониманием содеянного и возможными последствиями своего поступка, Лань Чжань, как ужаленный, тоже отпрянул.
— Какого чёрта ты это сделал?! — Вэй Ин рухнул коленями в траву, его скрутило спазмом — от избытка волнения, но Нефрит решил, от отвращения, и задрожал.
В его собственных немигающих, остекленевших глазах потемнело. Он попятился.
— Лань Чжань?
— …
— Что с тобой такое? Вдохнул ядовитые пары? Съел что-то?
Да если бы!
Теряя голову от ужаса собственного положения, Лань Чжань машинально обнажил вспыхнувший голубым сиянием Бичэнь. Несколько взмахов руки — и ряд деревьев, попавших под лезвие клинка, с жутким треском осели в траву.
— Ты попал под воздействие демона? — выдавил Вэй Ин.
— Нет.
— Напутал с заклинаниями?
— Нет.
Вэй Ин с выпученными глазами растерянно застыл на месте, не отваживаясь пошевелиться. Его истерзанные поцелуем губы алыми лепестками выделялись на фоне бледной кожи. Одежда вследствие их возни пребывала в беспорядке. Замешательство и неподдельный страх в глазах напротив подействовали на Лань Чжаня как ушат ледяной воды, выплеснутый в лицо. Стиснув до скрипа пальцы на рукояти Бичэня, он медленно отправил меч в ножны и понуро уронил голову на грудь. Как оправдать то, что он сотворил с Вэй Ином? Как смотреть ему в глаза теперь? Как исправлять содеянное?
— Прости, — вырвалось стоном сожаления и боли. — Этого не должно было случиться.
— Чего не должно было случиться?
Вэй Ин вдруг ринулся вперёд и попытался схватить запястье Лань Чжаня — как стало ясно через мгновение, для того, чтобы прощупать пульс.
— Не надо, — вырываясь из его рук, предостерегающе рыкнул Нефрит.
Его тело пребывало во власти желания. Любое соприкосновение с Вэй Ином ощущалось как ожог. Естественная тяга понукала послать всё в преисподнюю и вернуться к тому, что он делал с ним несколько минут назад. Только теперь Вэй Ин видел, а значит, сказке конец. И более того, объяснить своё недозволительное поведение так или иначе придётся.
— С тобой что-то стряслось во время охоты? — всё ещё не допуская вероятность, что Нефрит мог поцеловать его в здравом уме и памяти, допытывался Вэй Ин.
— Нет.
— Тогда…
Губы Вэй Ина дрогнули. В глазах снова взвился страх и паника. Он начал отступать, словно человек перед ним источал угрозу.
— Тогда зачем ты… зачем ты меня… — он так и не смог закончить вопрос, а в следующий миг с поразительной скоростью сорвался с места и, не разбирая дороги, понёсся в гущу лесных дебрей.
Лань Чжань глухо застонал и бросился следом.