Вэй Ин, казалось, решил, что плотью Лань Чжаня завладел злой дух — ведь не мог Второй Нефрит клана Лань по доброй воле и в здравом рассудке сотворить с ним такое непотребство. В брошенном через плечо взгляде читалось недоверие и немое отрицание. Губы подрагивали.

      Зацепившись одеждой за сук, Вэй Ин плюхнулся в траву, а когда вскочил и развернулся, начал хаотично искать опору. Его рука дёрнулась к флейте — схватила, сжала, выставила перед собой, будто в жесте защиты, но вдруг безвольно упала.

       — Демон тебя дери, Лань Чжань! Это просто уму непостижимо! Спятил ты что ли?

      Поступки Лань Чжаня и вправду тянули на одержимость — только не демонами, а любовью! Затуманенные страстью глаза изучали Вэй Ина, не в силах оторваться, но чем дольше длилась эта беззвучная схватка взглядов, тем отчётливее становилась мысль, что он собственноручно разрушил всё, что их связывало до настоящего момента. Какие слова могли оправдать содеянное, Лань Чжань не представлял. Впервые в жизни он поступил как не должно поступать достойному мужу и сразу же попался.

      Огорошенный случившимся, бледный и растерянный Вэй Ин кусал раскрасневшиеся губы, силился что-то произнести, но лишь открывал и закрывал рот. Никогда ещё Лань Чжаню не доводилось видеть его таким уязвимым и сбитым с толку.

      — Я виноват. Не следовало целовать тебя, — тяготясь размахом вины, выдавил Нефрит.

      То, что не следовало, Вэй Ин, несомненно, прекрасно понимал. С совершенно очумелым, испуганным видом он, запинаясь, исторг:

      — Но ты поцеловал… — его голос споткнулся, взгляд предательски бегал.

      Лань Чжань внутренне метался — привычная бесстрастность покинула облик. Уши и шею окрасило розовым. Дыхание шумно рвалось из груди.

      — Ты дорог мне, — выпалил он глухо и вздрогнул, поразившись собственной смелости.

      Бездонные глаза Вэй Ина подёрнулись мглой сомнения и продолжали лезть из орбит. Рука легла на грудь и скомкала ткань ханьфу, будто там стало тесно.

      — Дорог? — озадаченно переспросил он. — О чём ты вообще?

      Ситуация выходила нелепой до крайности. Вэй Ин, судя по всему, не справлялся с допущением, что гордец и спесивец, с которым он некогда вместе учился, представитель уважаемой семьи, младший брат главы прославленного клана оказался обрезанным рукавом и к тому же настолько бесстыжим и пропащим, что пошёл на подлую уловку и кражу поцелуя другого парня.

      — Ты же не всерьёз это, правда?

      Лань Чжань как никогда мечтал провалиться сквозь землю. В эти мгновения ему было невыразимо тошно от самого себя за импульсивность, несдержанность, за надежду, что Вэй Ин поймёт, чем он руководствовался, когда пошёл на сделку с совестью. Доводы безжалостного рассудка разбивались о чувство тепла в сердце, зажжённое первым в жизни поцелуем. То, как вёл себя Вэй Ин, сообщало, что его настоящая реакция проявится, когда он окончательно придёт в себя. Какой она будет? Презрительной, насмешливой, глумливой?

      Когда они впервые встретились, Лань Чжань страшился более прочего потерять лицо. Его так воспитали — привили с молоком матери, что честь и достоинство важнее всего. Гложимый тайной страстью, он, вероятно, пронёс бы эти чувства через всю жизнь, так и не заикнувшись о них ни перед кем, но в день, когда до Облачных Глубин добрался слух, что Вэнь Чао разрушил Пристань Лотоса, убил главу Цзян и его семью, а Вэй Ина схватил и предал истязаниям, Лань Чжань понял, что всё, что ему действительно важно в этом мире, сводится к одному-единственному человеку — человеку, ради которого он мог бы втоптать репутацию в грязь, наплевать на любые запреты, сойтись в схватке хоть со всей Поднебесной. Высокое положение, мнение окружающих и одобрение семьи — не имели значения на фоне вероятности, что Вэй Ин погиб.

      В тот раз свидетелем агонии и утраты контроля Лань Чжанем, к счастью, стал лишь старший брат. Тогда же младший осознал, насколько отчаянно и бесповоротно влюблён. Невзирая на попытки Сичэня вразумить и удержать его, Лань Чжань сразу же отправился на поиски Вэй Ина. Сердце не желало мириться с мыслью, что он мёртв. Месяц за месяцем Лань Чжань прочёсывал города, селения, военные цитадели — шёл дорогами и тропами, по которым двигался Вэнь Чао. Спустя некоторое время поиски столкнули его с выжившим Цзян Чэном, также отказывающимся хоронить память о шисюне. И когда однажды им посчастливилось наткнуться на крепость, усеянную трупами, и обнаружить в ней вставшего на Тёмный Путь Вэй Ина, Лань Чжань поддался чувствам и, не объясняя ничего толком, выпалил:

      Вернись со мной в Гусу!

      Вэй Ин ожидаемо предложение отверг — не понял, а может, не захотел понять, что Нефрит вкладывал в этот иступлённый призыв, слишком порывистый и внезапный, чтобы он хотя бы пожелал выслушать, что за ним стоит. Сердце Лань Чжаня, едва приоткрывшись перед ним, захлопнулось в ледяной скорлупке снова. Он вернулся в Гусу один и ушёл в затвор на несколько недель, а когда вышел из него, даже не склонный замечать происходящего с племянником Лань Цижэнь забеспокоился и пустился в расспросы. Только Лань Чжань не хотел бесед, сочувствия и откровений. Душа проходила кругами ада, вынужденная мириться с поражением.

      Впоследствии Вэй Ин сторонился Лань Чжаня и держался поближе к Цзян Чэну, лишь время от времени играл словами в присутствии Нефрита и швырялся цветами, но делал это, как полагал последний, исключительно ради забавы, ничего в это не вкладывая. Лань Чжань был не из тех, кто мог бы отмочить неподобающий жест ради хохмы даже во хмелю. Его манеры в этом смысле не давали послаблений, но сегодня он неожиданно заступил черту, которая не подразумевала возврата на исходную, так как был пойман с поличным. Увлечённость Вэй Ином вскрылась самым постыдным образом и требовала объяснений.

      В отличие от Вэй Ина, способного обернуть шуткой или оправдать что угодно, Лань Чжань даже не помышлял уклоняться от ответственности. Часть его жаждала разоблачения, и, если небеса распорядились сорвать покров с его секрета, так тому и быть.

      — Всё серьёзно, Вэй Ин. Ты дорог мне как никто, — заявил он твёрдо.

      Вэй Ин продолжал взирать с недоумением, словно у него никак не получалось сложить два и два.

      — Нет, ты наверняка шутишь! Ты же шутишь?

      Вопрос при сложившихся обстоятельствах был нелеп. Уличить Лань Чжаня в пристрастии шутить, и к тому же в столь непозволительной форме, решился бы разве что сумасшедший. Истолковать их поцелуй превратно, с какой стороны ни зайди — не получится. Когда Лань Чжань втискивал Вэй Ина в дерево собственным телом и зацеловывал до звёзд в глазах несколько минут — было ясно и без расшифровки, какое чувство им двигало. Однако Вэй Ин, то ли настолько перенервничав, то ли в упор отказываясь воспринимать вариант симпатии, отрицательно качал головой и выдвигал всё новые и новые гипотезы его порыва.

      — Это из-за того, что я бросал цветы на глазах у толпы? — слабым от смятения голосом предположил он.

      — Нет.

      — Из-за того, что попросил твою ленту? Она какая-то особенная, да? Цзэу-цзюнь пытался меня предупредить, но я не…

      — Лента ни при чём.

      На Лань Чжаня внезапно обрушилось множество сцен из прошлого, когда Вэй Ин дразнил его и морочил, нарываясь на жёсткий отпор и нередко грубость. Пару часов назад он кидал в него цветы и улыбался, как кокетничающая девица, на глазах у сотен людей, что многими было воспринято в ключе провокации. Похоже, отталкиваясь от этого, Вэй Ин пришёл к самому простому для себя выводу относительно произошедшего — Нефрит подстерёг его и наказал разом за все шалости в свой адрес самым неожиданным и шокирующим способом.

      — Ты нарочно за мной пошёл, — бормотал Вэй Ин, изобличая кипение паники. — Чтобы отыграться… чтобы наконец за всё меня проучить.

      Лань Чжань оторопел и не сразу нашёл, что сказать. Он полагал, что Вэй Ину неведом стыд, однако сейчас наблюдал, как он полностью поддался ему и не находил себе места. Ноги Вэй Ина подкашивались, лицо горело, одежда после беготни среди зарослей являла собой то ещё зрелище.

      — Нет.

      Лань Чжань, суровое выражение лица которого сменила гримаса муки, как клещами вытягивал из себя слова:

      — Я искал тебя, чтобы сказать, что на сердце, а когда увидел, не сдержался…

      Нефрит застыл, словно в ожидании приговора. Молчание Вэй Ина затянулось. Лишь спустя какое-то время он механически запустил пальцы в волосы, постигая услышанное, и невидящим взором заскользил по очертаниям чащи. Слова Лань Чжаня были просты и прямолинейны. Вид пристыжённый и виноватый. Все ранние предположения Вэй Ина разбились в труху.

      — Постой, Лань Чжань… — до него будто бы только теперь начало доходить. — Тебе что, нравятся мужчины? — потрясённо спросил он.

      — Мне нравишься ты. Всегда только ты, — собравшись с волей, низко проговорил Лань Чжань.

      Под действием признания его окатил жар, потом холод, затем снова жар. Губы помнили поцелуи и ощущение тела Вэй Ина под ладонями. Это было непередаваемое чувство. Лань Чжань не пожалел бы жизни, чтобы пережить всё заново. В то же время Вэй Ин пожинал новую волну паники, обернувшуюся тем, что он стрелой сорвался с места, штурмуя дебри леса. Лань Чжань, страшась, что в порыве бурного негодования, он склонен натворить глупостей, бросился за ним. Он не ожидал, что Вэй Ин вдруг резко передумает и затормозит, и, когда это случилось, снёс его с ног.

      Они рухнули в густую траву и покатились по ней, переплетясь вынужденным клубком, пока не очутились на дне небольшого прохладного оврага. Чтобы не придавить Вэй Ина, Лань Чжань выставил руки, оказавшиеся с обеих сторон от головы того. Ноги Вэй Ина разъехались, и тело Нефрита низом живота тесно примкнуло к нему в самом опасном месте. Возбуждение Лань Чжаня отчётливо угадывалось, впрочем, как и возбуждение парня под ним — не такое явное, не такое крупное, однако тоже предательски очевидное.

      Лань Чжаня посетило ошеломление, но он мигом подавил его убеждением, что реакция Вэй Ина спровоцирована мыслями о прекрасной заклинательнице, за которую он его, вероятно, принял. Тем не менее тот факт, что сейчас на нём лежал прекрасный заклинатель, не отменял того, что возбуждение не спадало, а росло.

      — Лань Чжань! — сильнее прежнего задёргался Вэй Ин. — Какого чёрта? Не смей бесчинствовать!

      Слышать от него подобный возглас, да ещё и в адрес одного из самых благовоспитанных и высоконравственных юношей его поколения было страннее некуда.

      — Прекрати. Я не собираюсь ничего делать, — пытался урезонить его Нефрит, но это не помогло.

      В пылу эмоциональной встряски Вэй Ин вывернулся и вознамерился уползти, правда далеко так не ушёл — видно, осознал, как смехотворно выглядит, и резко остановился, а спустя секунду-другую перевернулся, сел и посмотрел на Лань Чжаня уже не боязливо, а сердито. Нефрит упирался в землю коленями, рискуя испортить соком растений белоснежный наряд, а затем, будто поддавшись его настроению, вскочил на ноги и рванул в сторону — теперь уже он попытался сбежать от Вэй Ина, тогда как тому пришлось проявить недюжинную сноровку, чтобы нагнать его и перехватить за руку.

      — Стой, Лань Чжань. Хватит с нас обоих глупостей. Я больше не бегу, но и ты не смей. Раз уж до этого дошло, я хочу понять…

      — Всё и так ясно, — спустя какое-то время процедил Лань Чжань. — Я виноват. Мой поступок не имеет оправданий.

      — Да, — согласился Вэй Ин, смущённо выпуская из захвата его дрожащую кисть и нескладно отряхивая одежду. — Но почему ты не поговорил со мной сперва?

      Произнеся вопрос вслух, он тут же осознал почему! На признание в столь незаурядных наклонностях и к тому же без шанса на взаимность решится не каждый. И неужто была хоть мизерная доля вероятности, что, выслушав его, он дал бы добро на поцелуй? Казалось, отныне всё для Вэй Ина представало в новом свете — вспышки гнева и ярости Лань Чжаня в ответ на его поддразнивания во времена их юности и звенящая холодность на провокации спустя годы.

      Читая недоумение и растерянность на лице напротив, Вэй Ин залился краской и поспешил добавить:

      — Я думал, меня подстерегла какая-то девчонка…

      Ресницы Нефрита дрогнули. Сквозь ледяное выражение лица пробилась боль. Внутри огненным смерчем гудело желание непонятное, неправильное.

      — Прости, что разочаровал, — погасшим голосом произнёс Нефрит.

      — Ты же в курсе, что меня не привлекают мужчины?

      — Мгм.

      Вэй Ин опешил. До него, по всей видимости, только сейчас дошло, что Лань Чжань знал, что ему ничего не светит с ним, в противном случае не стал бы воровать поцелуй — он ни на что не надеялся, просто поддался порыву, но ситуация вышла из-под контроля и всё выплыло наружу.

      — Боги, Лань Чжань!

      Веки Вэй Ина в изнеможении сомкнулись, потом разомкнулись. Выражение глаз изменилось, наполнившись буйством чувств.

      — Выходит, всё это время ты…

      Он опять умолк, не закончив фразу.

      — Люблю тебя, — сказав то, что давно надо было сказать, Лань Чжань задержал взгляд на его плотно сомкнувшихся в кулаки пальцах, будто хотел, чтобы он пустил их в дело и разрешил инцидент с поруганной честью ударом в челюсть или чем-то в этом роде.

      Что-то подсказывало, Вэй Ин непременно так и поступил бы, если бы на месте Нефрита оказался кто-то другой, но именно с ним он мешкал, тушевался и не знал, куда себя деть от неловкости.

      — Лань Чжань, не знаю, что сказать… — шептал Вэй Ин, соблазнительно краснея. — Это… так неожиданно. Я думал, ты меня терпеть не можешь, на дух не переносишь, ненавидишь со дня знакомства… Ты ведь отказывался дружить со мной и звал убожеством, помнишь?

      Ещё бы Лань Чжань не помнил!

      — Я был незрелым и глупым. Прости меня.

      Вэй Ин так разволновался, что, переминаясь с ноги на ногу, в конце концов пошатнулся, попятился, оступился и, если бы не молниеносная реакция Лань Чжаня, позорно приземлился бы задом прямо в мелкий ручей, петляющий меж травы. Когда их тела плотно примкнули друг другу, дыхание переплелось, а губы оказались в уже знакомой опасной близости, в голове Лань Чжаня вновь опустело. Вэй Ин благоухал пьяным осенним туманом, солнцем юной весны и спящими под росой пионами. Под действием момента в его взгляде обнажились беззащитность и хрупкость. Рука Нефрита, зарываясь пальцами в непослушные пряди, легла на его затылок. Он не хотел наступать на горло своим желаниям, как делал все годы до этого, он не хотел склоняться под гнётом навязанных правил и страха, он не хотел жизни без Вэй Ина, олицетворявшего его мечту и истинное стремление души.

      — Я не принимал себя, боялся того, что чувствую к тебе, и того, что могу с тобой сделать… а ты издевался и дразнил.

      — Дразнил, но не издевался, — с жаром возразил Вэй Ин.

      Их второй поцелуй случился так же спонтанно как и первый. Опустевшая голова дала свободу выражения. Лань Чжань осторожно привлёк к себе Вэй Ина, а тот не сделал ничего, чтобы избежать слияния их губ — только на этот раз спешки и напора не было. Лань Чжань действовал мягко, с трепетом и нежностью бесконечно влюблённого человека. До рассудка не сразу дошло, что на глазах Вэй Ина больше нет повязки, его тело не сковано тисками насильных объятий, но он остаётся на месте и добровольно отвечает на даримую ласку. Поцелуй раскалял страсть, как угли жаровню. Чуть погодя касания утратили осторожность и деликатность. Они вонзались губами друг в друга, словно обезумевшие, и шарили ладонями вдоль тел друг друга.

      Внезапно Вэй Ин отстранился. Лань Чжань прочёл в его глазах величину одолевших его переживаний — крах былых представлений об их отношениях и самом себе. Похоже, Сичэнь был прав — Вэй Ин небеспочвенно искал взаимодействия, прикрывая свою тягу к зануде Нефриту шалостями и шутками. Возможно, до настоящего момента он не понимал, что двигало им, как в прошлом не понимал и Лань Чжань, но плоть не даст соврать. В считанные мгновения стало бессмысленно уклоняться от признания, что их до умопомрачения влечёт друг к другу.

      Серые глаза медленно наполнялись смятением, страхом, вопиющим смущением. Эти чувства в свою очередь толкали вести себя безрассудно. Очередная попытка сбежать не заставила себя долго ждать. Толкнув Нефрита в грудь, Вэй Ин шарахнулся прочь, как кролик, которому удалось разорвать силки. Лань Чжань поначалу растерялся, но после всего, что выпало им за последние минуты, уже не удивился тому, что тело инстинктивно рвануло в погоню. Настигать Вэй Ина после кражи его поцелуя и последовавших откровений являлось чем-то невообразимым. Вэй Ин осознанно поцеловал его, и в этот миг земля и небо для Нефрита поменялись местами. У него было хорошее воображение — порой даже слишком хорошее, — но чего он не мог и не смел представить, так это приключившегося с ним позора, повлекшего судьбоносное открытие: Вэй Ин симпатизировал ему именно в том ключе, который Лань Чжань умышленно отрицал.

      Чудилось, ещё мгновение — и твердь под ногами разверзнется и поглотит его или он истечёт кровью из цицяо. В голове не укладывалось, как он допустил свои заблуждения относительно Вэй Ина, почему так долго тянул с признанием и как со всем этим будет разбираться впоследствии. Конечно, Вэй Ин мог просто поддаться любопытству и пойти на поводу временного помутнения, но то, как он вкладывался в поцелуй, как горел и трепетал под руками Лань Чжаня, нельзя было подделать.

      Вэй Ин нёсся сломя голову по буеракам так прытко, словно за ним рванула вся демоническая рать преисподней.

      — Вэй Ин! — не выдержал Лань Чжань, почти настигнув беглеца. — Не убегай!

      Возглас ничего не дал. Последующие также не повлияли на ситуацию — прямо как накануне во сне Нефрита. Стоило лишь подумать об этом, сердце уловило опасность. Картина впереди резко изменилась.

      — Вэй Ин! Осторожно!

      Лань Чжань выкрикнул предостережение, но Вэй Ин уже оступился и не успел отпрянуть назад — они в буквальном смысле вылетели из густой растительности на откос круто обрывающегося утёса, где крайние к пропасти камни, словно только и ждали возможности рухнуть вниз. Лань Чжань ещё на арене заметил, что при Вэй Ине нет меча, и теперь, когда он сорвался вниз, Нефрит не раздумывая сиганул следом, одновременно призывая Бичэнь.

      Клинок послушно лёг под ноги, однако обрушение, последовавшее за падением Вэй Ина, усложнило дело — в пространство хлынула волна пыли, перекрыв обзор. Лань Чжань вздрогнул — Вэй Ин был на расстоянии вытянутой руки от него, а в следующий миг перед глазами замельтешили осколки скал, утянутых вниз деревьев и кустарников.

      — Вэй Ин!

      Лань Чжань ощутил вспышку боли в предплечье, затем в ступне. Сход камней сопровождался жутким шумом. Каменные глыбы чикали по воздуху подобно снарядам — только успевай уклоняться! В этом жутком потоке Лань Чжань полностью потерял Вэй Ина из виду. Он напролом преодолел каменный вал, пытаясь найти его глазами, но того нигде не было видно.

      Обвал не продлился долго. Осыпь быстро иссякла. Понемногу оседала муть взбаламученной движением земли. У подножия утёса выросли курганы из больших и малых валунов. Сердце Лань Чжаня при виде них сжал страх.

      — Вэй Ин! Пожалуйста, отзовись! — он с ужасом носился вдоль завалов, расшвыривая камни магией, пока не заметил алую ткань пояса Вэй Ина.

      Тот пребывал без памяти. Рванув к нему, Лань Чжань сразу определил, что он ударился головой — волосы на затылке юноши пропитала кровь, но то была лишь царапина. Лань Чжань начал наспех ощупывать его конечности — ноги и руки были целы. Влажной ощущалась ткань ханьфу левого бока — ранение пришлось в область талии. Не отдавая себе отчёта, Лань Чжань в несколько движений распахнул тёмные одежды — несколько крупных борозд обильно кровоточили. Взгляд Лань Чжаня зацепился за вид уходящего под пояс штанов не слишком старого шрама, тянущегося от пупка. Казалось бы, что такого — шрамы на теле мужчины весьма частое явление, однако рубец приходился точь-в-точь на зону врат жизни, нижнего даньтяня, так называемого Золотого Ядра, присутствие которого в теле и отличало заклинателя от простого смертного.

      Вэй Ин тихо застонал, открыл глаза и моргнул. Лань Чжань от изумления увиденным застыл как соляной столп. Пальцы всё ещё касались его обнажённого живота, а потому, едва сфокусировав взор, Вэй Ин вознегодовал.

      — Нет, Лань Чжань! Не смей! Что ты, мать твою, задумал?!

      — Успокойся.

      — Держи руки при себе!

      — Тише. Я ничего не сделаю.

      — Ты уже… уже много чего сделал! — Вэй Ин взвыл от боли в боку. — Чёрт! Кажется, рёбра сломал…

      — Не шевелись. Дай взгляну.

      — Не нужно, хватит меня трогать!

      Вопреки услышанному, Лань Чжань сжал запястье Вэй Ина и начал передавать духовные силы, будто в бреду повторяя:

      — Всё будет хорошо. Потерпи.

      Но хорошо Вэй Ину не становилось, подтверждая самые страшные догадки по поводу его шрама. Когда Лань Чжань впервые целовал Вэй Ина, посетило чувство, что с его Золотым Ядром что-то не так, теперь же оно усилилось стократно.

      — Что с твоими духовными меридианами? — озадачился он.

      Вопрос заставил Вэй Ина превозмочь боль и отстраниться от его рук.

      — Не прикасайся.

      — Хорошо, не буду. Оставайся на месте. Я отправлю призыв о помощи. Сюда явятся целители.

      — Нельзя! — переполошился Вэй Ин, теперь уже добровольно вцепившись в него. — Никаких призывов!

      — Тебе нужна помощь. Мои усилия не срабатывают.

      — Справлюсь сам.

      — Не перечь. Раны не смертельные, но тяжёлые.

      Глаза Вэй Ина закатывались не то от боли, не то от слабости, но он всё равно пытался встать.

      — Лань Чжань, что в тебя вселилось сегодня? Посмотри, до чего ты меня довёл и продолжаешь качать права!

      — Вэй Ин, — настаивал Лань Чжань, легко возвращая его в горизонтальное положение. — Что с твоим Ядром? Почему нельзя призвать лекарей?

      — Потому что если меня осмотрят, всё вскроется.

      — Что вскро…

      Лань Чжань осёкся. В сердце словно провернулась игла. Он заподозрил, что духовным силам Вэй Ина нанесён урон ещё во время Аннигиляции Солнца, но теперь сомнений не осталось.

      — Твоё Золотое Ядро повреждено?

      Вэй Ин зажмурился и откинул назад голову.

      — Нет.

      — Нет? Но оно не отзывается. И я видел шрам. Кто-то пытался помочь тебе?

      — Нет.

      — Тебя должны осмотреть люди моего клана. Иногда целостность духовного Ядра можно гармонизировать и восстановить особыми практиками.

      — Невозможно ничего сделать.

      — Кто тебя в этом заверил? Как ты повредил Ядро?

      — Оно не повреждено.

      — Но ведь…

      — Его нет! — взорвался Вэй Ин, и тонкие нити слёз скатились из его глаз, теряясь в волосах на висках. — Нет больше никакого Ядра, Лань Чжань!

      Нефрит мучительно стиснул челюсти.

      Ох, Вэй Ин!

      Он быстро сопоставлял факты.

      Значит, Тёмный Путь — не просто вызов заносчивого юнца миру заклинателей, у тебя просто не осталось выбора.

      — Вэнь Цин… — внезапно осенило его. — Шрам от хирургического вмешательства — это её работа? Что на самом деле произошло? Расскажи мне!

      Вэй Ин упрямо молчал. Лань Чжань принялся перевязывать его раны лоскутами его собственной одежды, продолжая делать попытки влить в него свою энергию.

      — Раз нельзя предавать огласке твоё положение, нужно разыскать главу Цзян.

      — Нет, только не Цзян Чэна! — вскричал Вэй Ин.

      Упоминание шиди повергло его в беспросветное волнение.

      — Цзян Чэн никогда не должен узнать! Слышишь меня? Поклянись, что не проболтаешься!

      Взор Лань Чжаня помрачнел. Мысль, пришедшая на ум, казалась абсурдной, но он её всё-таки высказал.

      — Ваньинь как-то с этим связан?

      — Лань Чжань, что за допрос ты мне устроил? Между прочим, это мне следует спрашивать.

      Щёки Вэй Ина залила краска. Она же коснулась ушей Нефрита.

      — Ты застал меня врасплох, поцеловал и явно не намеревался вскрываться, — упрекнул Вэй Ин. — Если бы я тебя не застукал, так бы и думал, что какой-то нахальной заклинательнице приспичило посамовольничать. Не слишком-то благородные похождения, не считаешь?

      — Поговорим об этом позже. Сейчас нужно тебя увести отсюда.

      — Дай передохнуть часок, сам уйду.

      — Через часок тебя хватятся, если не Цзян Чэн, то дева Цзян.

      — Им не привыкать к моим выходкам.

      — Это не значит, что и остальные подобное проглотят. Я заберу тебя. Бичэнь легко поднимет двоих.

      — Что? Куда заберёшь?

      — В Гусу. Если не хочешь, чтобы кто-то узнал о твоей тайне, то придётся покинуть Байфэн вместе.

      — Ты не можешь так со мной поступить.

      — Как именно?

      — Догадываюсь, что ты задумал. Решил воспользоваться обстоятельствами и заточить меня в своём ордене?

      — Я не собираюсь тебя заточать. Никогда даже не помышлял об этом. Только позаботиться о твоих ранах и прикрыть твоё исчезновение с горы.

      — А как же тот раз, когда ты собирался взять меня под стражу и препроводить в Гусу?

      — Под стражу? Я хотел тебя спрятать, чтобы защитить.

      — От кого защитить?

      — От самого себя и всего того, что повлечёт твоё преображение.

      Охваченный грустью от внезапного открытия Вэй Ин поник, но спустя пару мгновений сказал:

      — После того, что ты сделал, я не уверен, что готов довериться тебе. Сначала надо обсудить случившееся.

      — У тебя всё ещё идёт кровь. Не до разговоров.

      — Плевать. Я не могу исцелиться как прежде, но Чэньцин всё ещё при мне. Выберусь отсюда и что-нибудь придумаю.

      — Тебе не нужно ничего придумывать. Решение уже есть.

      Мозг Лань Чжаня усиленно работал. Того, что он сделал с Вэй Ином, уже не исправить, но есть шанс хотя бы немного сгладить вину, став ему полезным в непростой ситуации с отсутствием Золотого Ядра.

      — Будь благоразумен. Дева Цзян и Ваньинь не поймут, если ты вдруг исчезнешь, не простившись и никому ничего не сказав. Это также бросит дурную тень на Орден Юньмэн Цзян и вызовет ненужные слухи, особенно, учитывая твои трения с Цзинь Цзысюнем и недовольство хозяев празднества вашей размолвкой на пиру. Я знаю, как сделать, чтобы не возникло дополнительных трудностей и кривотолков, но тебе придётся меня послушаться.

      — Ты правда не воспользуешься моей проблемой, чтобы… — Вэй Ин запнулся, кашлянул и нехотя выдавил: — Чтобы принудить ко всякого рода вещам, которые для меня неприемлемы?

      — За кого ты меня принимаешь?

      — Оставь этот снисходительный тон, Лань Чжань. Ты уже кое-что провернул, к чему я, между прочим, не был готов и на что не давал согласия.

      Лань Чжань опустил взор и вздохнул.

      — Я больше не прикоснусь к тебе, пока сам не попросишь.

      — Мечтай больше.

      — Тем более.

      Вэй Ин колебался, но с каждой секундой всё меньше.

      — Ты точно сохранишь мой секрет?

      — У тебя есть моё слово.