Славе совсем не хотелось покидать отель. Несмотря на ситуацию в лифте, от него веяло какой-то безопасностью, что ли. Но Мирон, почувствовав улучшение со своей ногой, немедленно потащил его искать другую нечисть. Они зашли в какой-то лофт, и в бармене Слава сразу узнал виряву: рядом с ними частенько собираются и летают мушки. 

Фёдоров крепче сжал его руку.

— Смотри сквозь, это всегда отрезвляет, — напомнил он. — Если что, я могу помочь.

Они уже прекрасно освоили новую магическую фишку: Слава мог смотреть на мир глазами Дракона. Мирон словно пускал его в свою голову на некоторое время. 

Слава отрицательно покачал головой. Он уже сам прекрасно научился различать магические иллюзии от реальности.

— И зачем темный маг пожаловал в нашу скромную обитель? — немного со злостью поинтересовалась вирява. — Мы что-то натворили? Или просто осматриваете новые владения?

Карелина передернуло. Он понимал, что не все поддерживали идею сместить Белый Круг, но не думал, что кто-то решит высказать это в лицо Мирону уже после событий.

— У нас просто отпуск, — неловко произнёс Карелин. — Обычный отпуск. Мы хотели отдохнуть.

— А от чего вы устали? — поинтересовалась та.

— Убивать, наверное, — раздалось откуда-то сбоку.

Мирону явно не нравился тон разговора, он даже спрятал перчатки в карманы джинс. А вот Славе очень не нравилось, что их всего двое на всю эту толпу. И он при этом абсолютно беззащитный! 

— Не вампирам говорить мне что-то про убийства, — фыркнул Мирон, закатывая свои глаза. Он явно хотел прекратить свою беседу с вампиром, так как его взгляд вернулся к виряве за барной стойкой. Но тот явно был острым на язык.

— А мы человеческую кровь не пьем, максимум кролики. Приспосабливаемся к цивилизации, — заявил вампир.

Слава впился в него взглядом. Он терпеть не мог, когда кто-то выводил Мирона из себя: во-первых, они явно не до конца понимали последствия, а во-вторых, успокаивать разбушевавшегося мага приходилось исключительно ему. 

Карелин смотрел, как и учили, сквозь. Кожа вампира была желто-зеленой, глаза были впалыми и абсолютно безжизненными, радужка была черной, сливаясь со зрачком. Волосы были редкими, но слипшимися, невнятными клочками размещенные по голове. Иногда людям с лицевой стороны виднеется нечто похожее в случайных прохожих. Тогда они трясут головой, и всё возвращается в прежнее русло: ничего необычного. «Показалось», — проносится в их головах. Но сейчас Слава понимал: им никогда не казалось. Просто однажды людям удается посмотреть сквозь мираж. 

— Тогда, думаю, ты не расстроишься, если я сделаю так, — маг взмахнул рукой, не сильно, словно отодвинул что-то в воздухе ладонью. Вслед за этим движением бокал, наполненный кровью, полетел со стола, разбиваясь о паркет. — Не проблема же достать всего какого-то кролика? Это не человека заманить… да так, чтобы ещё никто и не заметил его пропажи.

Вампир вскочил из-за стола и с бешеной скоростью побежал на них. Слава не успел даже зажмуриться от страха, между ними в секунду вспыхнула огненная стена. Мирон явно чувствовал себя лучше, раз не боялся расходовать силы на такие эффектные пустяки. 

— Поосторожнее, — предупредила вирява. — Говорят, что если слишком увлечься черной магией, то ангелы могут разбушеваться.

По реакции Мирона Слава ясно понял: ему смешно от этих слов. Он практически расхохотался в ответ на замечание вирявы.

— Тогда почему же здесь нет никого с кровью ангела? — спросил маг, улыбаясь. — Очнись, все мы — демонические отродья. И в нас течет исключительно грязная, порченная, черная кровь.

Наверное, Карелину никогда не удастся выбить из Мирона это выражение. Конечно, он рос, когда его считали кем-то «недо» из-за особенностей. Что же поделать теперь? 

— Так зачем вы пожаловали сюда? — спросила вирява.

— Сколько магов на острове? — поинтересовался Фёдоров.

Мирон словно забыл про вампира, которого разозлил. А вот Слава не мог спустить с него глаз. Тот ещё несколько мгновений пытался обойти пылающую стену, но потом бросил это занятие, возвращаясь к столику и о чем-то тихо беседуя с друзьями.

— Около десятка белых, — отозвалась та. 

Мирону явно не понравился такой ответ. Значит, их мучал не кто-то из постоялых острова: у белых магов не хватило бы сил на такие шутки. И это могло также значить, что их «шутник» выследил их во время перелета. 

Слава же почти не обращал внимание на их диалог. Он все пытался рассмотреть того вампира и расслышать, о чем он говорит с друзьями. Вдруг они придумывают месть? Карелин так увлекся, что даже не заметил, как вообще перестал слышать, что происходит вокруг.

Звук пропал совершенно. А перед глазами был уже не бар. Он видел какой-то подвал, где друг на друга были наложены тела. На каждом из них были какие-то рисунки, выжженные на их теле. Это были узоры полукругом: от языков пламени до совсем неясных полосок. Картинка перемещалась, словно он куда-то шел. Но Слава ощущал, что сам он стоит на месте. В один момент картинка остановилась. Идущий резко изменил направление, затем рылся по железными шкафчикам и коробкам в них, пока в его руках не оказалась салфетка и ручка. «Подглядывать нехорошо», — медленно выводила рука на салфетку корявым почерком. После этого Слава почувствовал боль по всему телу, которая стала концентрироваться в голове, пока не достигла такой силы, что Карелин не смог стоять на ногах. Он сильно зажмурился, а когда распахнул глаза, перед ним был Мирон, крепко держащий его в объятиях. Видно, испугался, что Слава упадёт на грязный пол. 

— Что с твоей головой? — спросил он шепотом, морщась. Кажется, Мирон испытал то же самое, что и он, и сейчас лишь остаточно морщился, ведь боль у Славы отступала. 

— Потом, — пролепетал Карелин. — И не здесь. Пожалуйста.

Мирон кивнул. Он поднял глаза на виряву, которая смотрела на эту картину пусть и с долей самодовольства, но скорее удивлённо, чем причастно. 

— Хорошего вечера, — проговорил сквозь зубы Мирон, рукой снимая огненную стену, отделявшую их от вампира. Он взял Славу под руку, чтобы тот не упал, ведя его к выходу.

Фёдоров уже повернул ручку двери, когда Слава почувствовал, что кто-то схватил его за локоть. Не успел Карелин оттолкнуть вампира, как Мирон быстрым движением схватил того за предплечье в ответ горящей рукой. Тот от боли ослабил хватку, и Мирон смог вырвать Карелина, пряча его испуганного за свою спину. Фёдоров и вампира отпустил, чтобы тот мог отскочить от огня, возвращая дистанцию между ними.

— Не трожь, — почти прорычал Мирон, закрывая Славу своим телом. — Сожгу всё до последней щепки, если хоть приблизишься к нему, — сквозь зубы процедил Фёдоров. 

Карелин прекрасно понимал, что дело даже не в том, что они связаны меткой Пифона, а значит, по-любому умрут одновременно. Совсем не в этом. Мирон бы защищал его также отчаянно, даже если бы Слава не был привязан магией. 

— Я тебе сердце вырву, — прокричал в ответ вампир, смотря на свою обугленную руку. Контакт с горящей ладонью мага превратил её кусок в мясо. Обугленное, горелое мясо, которое пахло тухлятиной. 

— А ты его найдешь? — рассмеялся Мирон в ответ. — В груди у меня его нет, так что удачи, — проговорил он. — И смотри, чтобы кто-нибудь в процессе не оторвал тебе руку… держаться она стала явно хуже.

Огонь Мирона рвал вампирскую кожу, как ножницы — тонкую ткань. Наверное, сожми маг ее чуть сильнее и держи руку дольше, то рука бы и правда сама упала, отвалившись от тела. Тошнота подкатила к горлу Карелина только лишь от одной мысли о подобном. 

Фёдоров показательно зажег огонь на ладони, отворачиваясь от вампира и открывая дверь на улицу. Больше он с ними не прощался. Просто молча вывел Карелина на свежий воздух, отводя его подальше от бара. 

— Какой у них всех отвратительный акцент, — протянул он, отвлекая Славу от тревожных мыслей. — Ты заметил? 

— Для меня вообще удивительно, что они здесь, а наш язык понимают и хорошо говорят… не должны же совершенно.

Мирон пожал плечами в ответ. 

— Белый круг ввел языковую унификацию для изнанки, — объяснил он. — Многие из Круга были довольно молоды, поэтому свободно говорили лишь на одном языке, поэтому все должны были его знать, чтобы общаться с ними. Это мне все равно, на каком языке со мной общаются. 

Слава понимающе кивнул. Действительно, за столько лет Мирон смог выучить далеко не один язык совершенстве.

— Что там произошло? — спросил маг, когда они отошли достаточно далеко. — У тебя так резко и сильно появилась боль… и я не мог понять, что именно заболело. Ну, кроме головы в конце. Но… если что, мы можем это и в отеле обсудить.

— Да, — закивал Слава. — Давай обсудим это в номере? Это просто немного… повергло меня в шок.

Мирон кивнул. Он крепче взял Славу за руку, ведя его в сторону отеля. Главное, чтобы Карелин хорошо держался на ногах.

Правда, Слава не показывал особой слабости. Скорее, Мирон просто переволновался за него: из-за внезапной боли, из-за схватившего вампира. Да и у самого Карелина с вампирами не ладилось уже давно. 

Уже в номере Фёдоров положил голову ему на плечо, когда они оказались на кровати. Мирон обнял его, не торопя просьбами рассказать, что же произошло в баре.

— Эта боль… это магия. Чья-то… я не знаю, чья. Я очень долго всматривался в тех вампиров и увлекся, и перед моими глазами был уже подвал какой-то. Знаешь, как будто я снова смотрел на мир твоими глазами, только я не знал, как это выключить. Один момент человек, чьими глазами я смотрел, положил перед собой листок и написал «Подсматривать нехорошо», а после этого началась боль. 

Мирон задумался. Вряд ли какой-то маг самостоятельно «подключил» Славу к своему зрению, но если этого не делал он, то как сам Карелин смог влезть в чужую голову? На огромное количество вопросов совершенно не находилось нужных ответов. 

— А ты можешь показать это мне? — попросил Мирон, забирая руки Карелина в свои. Он сел на большую кровать напротив юноши, сложив ноги в позу лотоса. Слава немного непонимающе посмотрел на него, но потом просто повторил его движения, отзеркалив их. — Это было необязательно, — улыбнулся Мирон.

— А что нужно делать? — спросил Карелин.

— Просто воспроизведи увиденное в голове, — попросил маг. — Так точно, как сможешь.

Слава закрыл глаза, а затем ощутил легкое жжение в ладонях. Мирон крепче сжал его руки. Золото заструилось по венам Славы, распространяясь от ладоней выше и выше — кажется, стремясь к сердцу, а затем к голове.

— Разреши мне посмотреть, Слав, — тихо произнёс Мирон.

Через несколько секунд темноты Фёдоров наконец увидел картинки. Слава был прав, он смог начать смотреть на мир чужими глазами, как иногда смотрит Мироновскими, когда они решают полетать. Так значит, это получается не из-за метки? Не из-за их связей? А связано ли это с тем, что Слава может слышать его, когда он становится Драконом? Боль не повторилась. Только то, что видел Слава следующим — испуганный Мирон, диалог с вампиром. «В груди у меня его нет», — читалось по губам мага. 

Фёдоров отпустил руки юноши. Картинки перестали появляться перед его глазами.

— Так значит, я тоже могу смотреть на мир твоими глазами, — подвел итог Мирон. — Ты что-то чувствуешь в такие моменты? 

— Присутствие, — пролепетал Слава. — Точно в моей голове не только я.

— А в последнее время ты такого не чувствовал просто так?

Карелин отрицательно покачал головой. Он понимал: Мирон хочет проверить, не подглядывают ли за ними его глазами. Но это было бы невозможно. Слава бы о таком чувстве точно не забыл!

— Я просто не понимаю, как он нас находит. Как в нужный момент ломается лифт… почему всё так, а я не чувствую магию рядом. Как он колдует, будучи так далеко? 

Фёдоров устало подтянул колени к груди. Он снова чувствовал себя учеником, который не может разгадать фокус учителя. Что он упускает? Что можно было сделать иначе? Чего он не чувствует? 

— Я могущественный маг, — медленно произнёс он. — Я дракон! Но я не понимаю, что происходит… совершенно не понимаю. 

Слава глубоко и немного грустно вздохнул, укладывая голову на плечо Мирона.

— А что там про сердце? — тихо спросил он. — Ты сказал, что оно не у тебя в груди.

— Конечно, — кивнул Мирон. — Ты ведь забрал его себе! 

Слава закатил глаза. Неужели Фёдоров подумал, что он на это купится?

— А честно? — спросил Карелин, вздохнув. — Мы ведь обещали не врать друг другу.

Мирон поджал губы. Он повернул голову к Славе, врезаясь губами в его затылок. 

— Вампиры могут вырвать сердце — это изощренное убийство. С местью. Если ты помнишь, то мне приходилось вырывать сердца оборотней для одного вампира… но это не суть. Существует поверье, что завладев сердцем человека, можно использовать его тело как механическую куклу, но такое я никогда не пробовал. А ещё, что некоторые маги прячут свои сердца, чтобы никто не мог получить их силу. Вот на всякий случай и сказал, что я себе его уже вытащил. Правда, я не знаю, возможно ли выжить после такого… но думаю, тут такие поверья не подвергаются сомнению. А в остальном: всё честно. Я отдал свое сердце тебе.

Слава вздохнул. Что ж, такое объяснение ему нравилось куда больше. Особенно, что теперь оно было честным.