Полночи Тальвира готовила еду в дорогу: пекла хлеб, варила яйца квама, заворачивала варёный рис в листья хакльлоу, резала вяленую скрибятину. Она нашла среди вещей отца старый длинный плащ, который он порой надевал во время дождей, однако дожди в Эшленде — явление столь редкое, что плащ за ненадобностью был оставлен на дне сундука смятым чёрным свёртком. Сейчас Тальвира достала его, чтобы прохожие обращали как можно меньше внимания на нездоровый вид незнакомого данмера. Она также взяла с собой одеяла, чтобы укрываться холодными ночами, пока трудолюбивый силт-страйдер упрямо шагает на юг в сторону столицы. Пешком до Альд’руна было несколько дней пути по пепельным пустошам Эшленда, но верхом это расстояние можно было преодолеть за сутки. Поэтому Тальвира до последнего дрейка собрала все имеющиеся у неё деньги и старательно завязала сшитый из грубой кожи маленький мешочек. Она убрала его в свою небольшую сумку, в которой прежде хранила нитки, иглы и ножницы, перекинула через грудь тонкий истёртый ремешок и в последний раз осмотрела дом. Настала пора выдвигаться.

— Папа, — осторожно позвала она отца. Он не спал, тихо сидел на гамаке и бездумно смотрел в одну точку. Пока Тальвира собиралась, его взгляд иногда блуждал, наблюдая за суетой дочери, но теперь он снова был обращён внутрь помутнённого разума. Кто знает, какие сцены он наблюдал там? — Мы отправляемся в Альд’рун. Вставай. Мы должны ехать.

Тальвира подошла к нему, расправила большой старый плащ, похожий на крылья скального наездника, и накинула его на плечи отца. Понурую голову укрыл глубокий шуршащий капюшон. Тальвира потянула Давраса на себя, вынуждая подняться.

— Идём же.

— Куда ты ведёшь меня? — спросил он страшным чужим голосом, будто и впрямь не слышал, как она много раз говорила ему, что они поедут в Альд’рун. — Я должен найти Возрождённого.

Пока отец говорил, истово веря в своё предназначение служить загадочному повелителю, он был послушен, как кукла, и Тальвира сумела поднять его и подтолкнуть к выходу. Не отпуская его руки, она закрыла дверь, спрятала ключ в сумку и повернула к порту силт-страйдеров. Небо над Маар Ганом ещё не начало светлеть. На улицах не было ни души, кроме одинокого стражника Редоран, проводившего их недоверчивым взглядом.

— Кто этот Возрождённый? — спросила отца Тальвира, чтобы он продолжал говорить с ней и безропотно делать всё, к чему она его помыкает. Она уже не боялась слушать его безумные пророчества, ведь почти не сомневалась, что в столице ему помогут. А ещё с ней будет Альдс, поэтому у страха не оставалось никаких шансов овладеть ею.

— Друг и брат моего Господина. Когда Господин пробудится, они должны снова быть вместе, чтобы исцелить Морровинд от чужеземной скверны и низвергнуть Троих, предавших и оклеветавших.

Тальвира шла быстро, чтобы как можно скорее оставить за спиной жилой район Маар Гана. Едва впереди показалась узнаваемая мужская фигура, он вовсе сорвалась на лёгкий бег, упрямо потянув за собой не поспевающего за её темпом отца.

Альдс давно высматривал их и, когда заметил, сам пошёл навстречу. Он взял Давраса за плечи, избавляя данмерку от необходимости направлять его, и сам повёл больного друга к пандусу.

— Дарас Арион уже ждёт, — сообщил кузнец. — Он готов отправляться с минуту на минуту.

Альдс первым поднялся к силт-страйдеру, возвышающемуся над городом, будто нерушимая сторожевая башня на тонких опорах, коротко переговорил с погонщиком и усадил Давраса на обустроенное в прочном большом панцире существа место. Тальвира тоже забралась наверх. Прежде чем сесть, она легко погладила доброго силт-страйдера, так верно служащего данмерам, но едва ли животное могло это почувствовать.

Погонщик Дарас Арион, убедившись, что все готовы отправляться в путь, занял своё место ближе к голове ездового любимца, там, где под хитиновыми пластинами виднелись разные усики и рычажки, воздействуя на которые, хозяин мог направлять силт-страйдера в нужную сторону, и через минуту, издав протяжный унылый вой, существо медленно сдвинулось с места, переставляя длинные тонкие лапы.

Тальвира никогда не ездила на силт-страйдерах.

Она выглянула из-за укрытия панциря, нависающего над ней непробиваемой крышей, и проводила взглядом удаляющийся Маар Ган. С высоты родной город казался совсем маленьким, даже Аванпост и Храм — самые большие постройки — выглядели крошечными. Зато на многие мили вокруг раскинулся непередаваемой красоты пейзаж Эшленда. Жёлтые пески, чёрные скалы, одинокие корявые деревья — всё вдруг стало не таким, каким она привыкла видеть, стоя на окраине Маар Гана и глядя вдаль. Проложенные сапогами и тележками паломников и торговцев дороги, всегда такие прямые и широкие, теперь напоминали извилистых песчаных змеек, убегающих на юг и запад. И точно так же, как дороги от города, сквозь скалы и пепел от Красной Горы уходила широкая фояда Бани-Дад. Тальвира представляла, как в древние времена по этому руслу текли огненные воды извергающейся из вулкана лавы, и у неё захватывало дух. Она часто слышала от охотников в трактире упоминание фояды, но могла ли она, будучи запертой в четырёх стенах подвала, представить себе её величие?

Она вдруг заметила в той стороне какое-то движение и поняла, что смотрит на небольшую стаю никс-гончих, рыскающих по Эшленду в поисках добычи. Для простого данмера столкнуться с ними на земле означало бы верную смерть, но путешествующим на силт-страйдере опасность не грозила. Величественных обитателей Вварденфелла даже скальные наездники предпочитали облетать стороной.

Тальвира восхищённо обернулась к спутнику.

— Альдс, смотри, там никс-гончие!

Данмер проследил за её рукой, указывающей в сторону фояды, но стая животных будто вовсе его не заинтересовала. Он остановил взгляд на Тальвире, выражение его лица отчего-то изменилось, став мягче и мечтательнее.

— Я уже стал забывать, какая красивая у тебя улыбка.

Тальвира тут же убрала эту глупую детскую радость с лица. Она и правда улыбалась. Впервые за последние дни.

Быстро опустив взгляд, Тальвира ничего не ответила, а потом посмотрела на отца. Он, обессиленный, снова задремал.

* * *

В полдень второго дня на горизонте показались редоранские постройки, раскинутые на большом плато меж скал. Силт-страйдер вдруг завыл, почуяв присутствие сородича, и ему ответили таким же гулким, протяжным зовом. В порту Альд’руна стояло своё ездовое животное, тоже обречённое на служение и одиночество. Тальвира подумала о том, как силт-страйдеры живут на воле, стаями, семьями, кочуя по Вварденфеллу в поисках пищи и благоприятной погоды для воспроизведения потомства, и ей стало жаль их.

Погонщик остановил своего силт–страйдера возле причала, от которого спускался пандус, похожий на маарганский, только шире, и, оповестив о прибытии, попрощался. Тальвира заторопилась достать из сумки кошелёк, но Альдс остановил её руку.

— Я уже заплатил.

— Но…

— Прибереги эти деньги для целителя.

Данмерка молча согласилась и вернула звенящий дрейками мешочек на место. Альдсу невозможно было перечить, хоть она и чувствовала себя виноватой уже за то, что он поехал с ней.

Альдс хорошо знал столицу и целенаправленно шёл куда-то, пока Тальвира озиралась по сторонам и постоянно спотыкалась о камни или ступени внезапно появляющейся под ногами лестницы. Отец, которого она вела, взяв под локоть, снова говорил ей о повелителе, о мести, ещё о чём-то, но Тальвира пропускала его еретические проповеди мимо ушей. Всю её поглотил облик улиц Альд’руна. Город был огромен! Множество магазинов, ремесленников, клубы, гильдии. В разгар дня здесь кипела жизнь, шла торговля, данмеры и представители других народов сновали туда-сюда по своим делам, разговаривали, смеялись, спорили. У Тальвиры, привыкшей к тихому шахтёрскому Маар Гану, голова шла кругом.

Альдс остановился, посмотрел на огромное сооружение с гладкой круглой крышей, на которое Тальвира обратила внимание ещё на силт–страйдере, и рассказал ей:

— Это скар — панцирь гигантского императорского краба, гордость и богатство Альд’руна. Там обустроен район поместий советников Редоран и сам зал Совета Великого Дома. Но туда мы сходим позже.

Он свернул направо, и вскоре Тальвира увидела вывеску трактира с причудливым названием — «Крыса в котелке». Вероятно, к столу здесь подавали мясо злокрысов.

— А эти императорские крабы…

— Они вымерли тысячелетия назад. Ты больше нигде такого не увидишь, только в Альд’руне.

Тальвира обернулась, посмотрев на двух возвышающихся над городом силт-страйдеров, которые общались между собой, даря друг другу долгие тёплые песни. Ей снова стало грустно.

Альдс Баро открыл перед ней дверь, пропуская внутрь. Таверна оказалась больше, чем привычный Тальвире трактир Манс Андус, и уж точно многолюднее. Кого здесь только не было: зверолюди, босмеры, представители человеческих народов, бледнолицые, чернокожие, рыжие, высокие, низкие, толстые и худощавые. Тальвира старалась не глазеть, но всё равно то и дело останавливала взгляд на чьей-то особенно экзотической внешности. Отцу, которого она вела под руку, это разнообразие нравилось не так сильно, как ей. Он что-то недовольно шептал себе под нос, а в какой-то момент скинул капюшон и начал смотреть на всех голодным красным взглядом и обзывать чужеземцев грубым данмерским словом. Тальвира просила его успокоиться, но на всякий случай держалась с ним подальше от остальных. Альдс понимал её опасения, а потому в одиночестве приблизился к хозяйке-бретонке и заплатил ей за проживание.

Комнаты для гостей располагались на нижнем этаже, куда вела каменная лестница. В нижнем зале тоже было полно народу, оттуда доносились оживлённые голоса, но скудное освещение ламп и свеч не справлялось с прогрызающей землю тьмой.

Тальвира замерла в проходе, мысленно твердя себе, что должна просто сделать шаг и идти. Разумом она всё понимала. Однако онемевшее тело отказывалось ей подчиняться.

Даже Даврас, пребывая в лихорадочном полусне, без её помощи пошёл вниз. А она…

Альдс замер рядом, легко коснулся её плеча.

— Давай вместе, — шепнул он ей на ухо. — Не бойся.

И, мягко подтолкнув вперёд, начал спускаться с ней.

Он знал о её боязни узких пространств и темноты. Тальвира никогда не признавалась в этом прямо, старалась держать себя в руках в его присутствии и всячески скрывать свою ненормальность. У неё получалось обманывать всех в Маар Гане: трактирщицу Манс Андус, соседку Ассирари Зама-Разур, священников в Храме, даже родного отца. Но Альдс всё замечал. Вероятно, он понял, когда Тальвира заходила в помещения Аванпоста. Когда его не было в кузнице, он наверняка медитировал внизу, и ей приходилось спускаться за ним. Пару раз он поймал её на лестнице, когда она, вся бледная и дрожащая, пыталась опустить ногу на следующую ступеньку.

Когда Альдс Баро был рядом с ней, тьма и низкие каменные стены будто отступали.

Они оказались в нижнем зале, Тальвира поторопилась взять отца под руку и увести подальше от людей, которых он прожигал полным ненависти взглядом. Альдс уже отыскал дверь в нужную комнату, провернул ключ в замке и первым зашёл внутрь, чтобы зажечь лампу. Только тогда Тальвира с отцом тоже прошли внутрь.

— Все они чужеземцы! — зло предъявил ей отец, будто это Тальвира была виновата в том, что Морровинд — страна, открытая для гостей и к тому же часть Империи человеческой династии Септимов. — Придёт час расплаты, он уже близок! Н'вахи будут изгнаны с нашей земли, предатели будут низвергнуты!

— Папа, прошу… — она повела его к кровати, единственной в этой комнате. — Мы здесь гости, и если кто-то услышит твои речи…

— Гости?! — яростно завопил он, не дав ей договорить. Он вырвался, с невиданной ловкостью отбежал к столу, на котором мерцал светильник. В сумраке его изнеможённое лицо казалось ещё страшнее. Тальвира давно перестала его узнавать. Перед ней был чужой, незнакомый данмер. — Я на своей земле! На земле своих предков! Я служу Истинному Дому и своему Господину, которого предали такие, как ты, лживые, гнусные, продажные обманщики!

Тальвира замерла, поражённая вспышкой ярости и обидными обвинениями, которыми он бездумно сыпал в адрес дочери. Альдс пытался успокоить его ровным требовательным голосом, но Даврас никого не слушал.

— И ты называешь себя данмером? Как ты, рождённая у Красной Горы, вскормленная молоком матери у ног нашего Господина, смеешь отвернуться от него? Ты предашь его так же, как предали Трое! Ты и меня привезла сюда, чтобы помешать мне исполнить волю Повелителя!

Тальвира тихо сказала ему:

— Папа, я хочу помочь тебе.

— Ты мне не дочь!

Даврас схватил со стола лампу и бросил в Тальвиру. Данмерка вскрикнула, сжалась, заслонила голову руками. Переносной металлический светильник врезался в стену рядом с ней, с треском разлетелось стекло дверцы, масло вылилось, быстро сгорело, и комната мгновенно погрузилась во мрак.

Нет. Нет-нет-нет!

Тальвира крепко зажмурилась, опустилась на пол, нащупав рукой осколки лампы, и подземное чудовище тут же схватило её ядовитыми клыками, пронзило тонкую кожу. Змеи заползли под ткань платья, заскользили под рукавами, сдавили шею, грудь. Тальвира отдалённо слышала грозные мужские крики и шум, но это было так далеко, за плотной стеной тьмы, за скопищем шелестящих чешуёй по каменному полу скользких змей.

Кто-то большой схватил её, выдёргивая из царства ужаса, оторвал от пола, высвободил из давящего капкана тёмных стен и чудовищ. Она тряслась от слёз, а сильные руки сжимали её надёжно и крепко, заслоняя от кошмаров и защищая от зла.

Большая ладонь успокаивающе гладила спину.

— Всё хорошо, Тальви. Я рядом. Я с тобой.

Тальвира осторожно отстранилась от его груди, посмотрела вправо и влево. Она не запомнила, как они оказались в общем зале, где мерцали огни свеч и стёкла ламп. Люди, коротающие здесь своё время за кружками мацта или чего-то покрепче, все как один оставили разговоры и смотрели на них. Альдс не обращал на посторонних внимания. Тальвире же, когда цепкие когти страха отпустили её, стало ужасно стыдно и перед ними, и перед Альдсом Баро.

— Прости меня, — виновато попросила она. — Пожалуйста, прости.

Она поторопилась вытереть слёзы и не заметила, как оставила на лице кровавый след. В темноте она напоролась ладонью на осколок тонкого стекла.

— Не извиняйся за то, над чем ты не властна, — сказал Альдс. Он взял её руку, повернул ранку к свету. — Я попрошу у хозяйки, чем можно перевязать. Сможешь подождать?

Тальвира понимала, почему он спрашивал, и уверенно кивнула. Она ещё не до конца оправилась от случившегося, но ей очень хотелось, чтобы Альдс ушёл. Ей было невыносимо стыдно перед ним.

Данмер быстро скрылся из виду, а Тальвира покосилась на плотно закрытую дверь комнаты, в которой остался отец. За стеной было тихо.

Посетители «Крысы в котелке» вскоре утратили к ней интерес, снова поднялся шум, застучали кружки и игральные кости. Тальвира начала чувствовать, как к горлу подступают слёзы обиды, но не смела дать им волю. Боги, какая же она дура… Почему она всегда всё портит?

Альдс не позволил ей долго находиться в одиночестве. Совсем скоро он вернулся и принялся бережно перевязывать её ладонь чистой полоской ткани. У него получалось умело и аккуратно.

— Мне даже представить страшно, что было бы, если бы ты поехала одна… — негромко признался он. — Хорошо, что я не отпустил тебя.

— Альдс, он никогда так не вёл себя, — заверила Тальвира, и её голос снова начал дрожать. Она приказала себе прогнать слабость. — За всю жизнь он никогда не поднимал на меня руку.

— Знаю, Тальвира. Даврас обожал тебя. Ты была его единственным сокровищем, особенно с тех пор, как умерла его жена. Но боюсь, что сейчас он не твой отец. Это кто-то другой в его теле.

Тальвира посмотрела на свою руку, которую Альдс с такой заботой перевязал, и вздохнула. Она тоже это знала.

— Что ты с ним сделал?

— Извини, мне пришлось… лишить его чувств.

Тальвира кивнула и сказала нечто страшное:

— Спасибо. Это был единственный выход.

Они не стали долго оставаться в жутком тёмном трактире. Альдс заплатил хозяйке за два свёртка варёного риса и, выйдя на улицу, передал один Тальвире. Солнце, несмотря на то, что стояло высоко, совсем не жарило, а лишь ласково грело кожу, а тёплый эшлендский ветер приятно трепал волосы и щекотал шею. Тальвира подставила лицо нежным лучам и прикрыла глаза. Шум огромной столицы постепенно затих, отдалившись, и над Альд’руном слышались только протяжные разговоры силт-страйдеров и крики скальных наездников, которые летали где-то неподалёку, но опасались приближаться к городу, не понаслышке знакомые с остротой данмерских стрел. У стены соседнего дома ждал хозяина навьюченный гуар и жалобно вопросительно верещал, напуганный одиночеством.

Справа легонько зашуршали разворачиваемые листья хакльлоу. Альдс взял свои деревянные палочки для еды и принялся за рис. Когда Тальвира открыла глаза, обнаружила, что данмер с улыбкой смотрит на неё, и, смутившись, тоже поспешила заняться обедом. В рисе попадались кусочки жёсткого мяса, но оно не было похоже на мясо злокрысов. Больше — на алитское.

— Знаешь, Альдс, я поняла, о чём постоянно говорит отец, — поделилась Тальвира. Кузнец как раз закончил с рисом и ел листья хакльлоу, которые Тальвира всегда отдавала гуарам, потому что терпеть не могла их вкус. — Он хочет найти Святого Неревара, это его он зовёт Возрождённым. Трое, которых он постоянно упоминает как предателей, это Альмсиви. А его повелитель…

Взгляд Альдса, который до этого выглядел заинтересованным, стал испуганным. Может, он догадался, чьё имя Тальвира назовёт следующим, или просто побоялся обсуждать у всех на виду темы, противоречащие основным догмам Храма.

— …Ворин Дагот. Мне следовало догадаться, ещё когда он говорил о спящем Доме. Он имел в виду именно Дом Дагот, павший много лет назад вместе с его хозяином у Красной Горы. Мне кажется, сегодняшние времена, когда в Морровинд приезжает всё больше и больше имперцев, видятся ему похожими на противостояние Неравара и Альмсиви с двемерами. Отсюда все эти разговоры о чужеземцах, о предателях… Но ведь он никогда особенно не разбирался в учениях Храма. Ходил на проповедь Траласа Рендаса по сандасам — уже хорошо. Откуда он знает всё это?

Тальвира знала, потому что её мама была очень верующей данмеркой и рассказывала дочери о Храме Трибунала и об убийстве Неревара предательским Домом Дагот. Неревар был великим полководцем, сумевшим объединить силы данмеров против захватчиков и погибшим смертью героя, поэтому с тех пор в Морровинде его чтили как святого, покровительствующего единству мира тёмных эльфов. В случае угрозы с запада ему молились о защите и помощи. Но неужели в нынешние времена действительно существовала угроза с запада? Живя в маленьком Маар Гане, Тальвира мало что знала о внешнем мире. Имперцы и другие народы казались ей дружелюбными и даже милыми. Но что она понимала в том, как великие управляют державами?

— Тальви, — осторожно позвал её Альдс, — ты ведь понимаешь, что об этом лучше не говорить другим? Тем более — священникам?

Тальвира доела свой рис и, сложив листья хакльлоу, перешла улицу, чтобы отдать угощение напуганному гуару. Животное с любопытством поводило носом, почувствовав сочное лакомство, с удовольствием захрустело сочной зеленью. Данмерка погладила его, вернулась к кузнецу, и они продолжили разговор.

— Может, расскажи я им — они смогли бы помочь? — предположила она, но Альдс покачал головой.

— Они бы уже помогли, если бы знали, как и чем. А когда услышат, что Даврас называет Альмсиви предателями, ложными богами и так далее, думаешь, простят ему это? Ты знаешь, что Храм не терпит отступников.

Тальвира грустно закивала, соглашаясь.

— Я думаю, что отца заколдовали. Это кто-то другой говорит через него. Он даже не знает, что это за Дом Дагот такой!

Альдс тоже понимал это. В былые времена, когда они собирались все вместе у них дома, отец Тальвиры мог говорить о делах в шахте, обсуждать соседей, рассказывать последние новости, летавшие по городу, но он ни разу не проповедовал учения Храма. Казалось, эта тема далека о него так же, как далеки от Морровинда мифические острова альтмеров, где всегда царит лето, цветут цветы и летают причудливые звероптицы, именуемые грифонами.

— Ты готова?

Тальвира кивнула, хотя не знала, к чему Альдс призывал её готовиться. Данмер целенаправленно пошёл в сторону скара, и чем ближе становился огромный пустотелый панцирь императорского краба, тем больше Тальвира начинала нервничать. Она лишь дочь шахтёра в старом поношенном платье и с колтунами в волосах; стражники Редоран выгонят её оттуда, едва завидев. Но Альдс выглядел спокойным, уверенным и даже немного нетерпеливым. Тальвира старалась держаться за его спиной и не привлекать к себе внимания.

Когда они зашли в район поместий, она замерла, восхищённо глядя вокруг. Под скаром была обустроена просторная каверна с переплетением деревянных мостиков, подвешенных паутиной по кругу. Шаткие дорожки вели к дверям, расположенным по периметру, за которыми, должно быть, располагались жилые дома богатых альд’рунцев. Однако Альдс не задержался здесь и пошёл прямо, к центральным дверям, возвышающимся над залом, будто венчающая его корона. Он пропустил Тальвиру вперёд и остановился вместе с ней, дав ей время удивлённо осмотреться.

Это были залы Дома Редоран, огромное пространство, с украшенными мозаиками сводами, стенами, резными колоннами. Здесь, за изящными каменными ограждениями, росли живые зелёные кустики, на выложенном плиткой полу не было ни соринки, а фонари, подвешенные изысканными праздничными гирляндами под потолком, арками и мостиками, освещали помещение ярче полуденного солнца. Несколько стражников в узнаваемых хитиновых доспехах прошли мимо, и из-под закрытых шлемов на данмеров недружелюбно посмотрели красные глаза. Альдс свободно поднял руку в знак приветствия и улыбнулся, дав понять караульному, что он здесь почти что свой.

Он и правда вёл себя как местный. Знал, куда идти, никого не боялся, чувствовал себя раскованно. Спустившись на нижний уровень, он миновал центр зала, где стояла зелёная клумба, возле которой расположились скамьи для желающих отдохнуть и насладиться красотой города в городе, а потом замер перед одной из красивых дверей и впервые за время пребывания в Альд’руне дал себе время, чтобы решиться. Из-за двери слышался звон ударов, похожий на шум в кузнице самого Альдса Баро.

Он открыл дверь, и данмеры прошли внутрь. Это и правда была кузница, но куда более просторная, богатая, величественная. Здесь стоял огромный горн, пышущий жаром, тугие мехи, качать которые приходилось с помощью специального механизма, а также полки, стойки и столы с выложенными на них товаром: самым разнообразным оружием и доспехами на любой вкус.

За наковальней стояла невысокая, но сильная женщина. Вес молота в её жилистой натренированной руке будто вовсе не ощущался, и она с лёгкостью била им по раскалённому железу, придавая заготовке нужную форму. Данмерка была уже в возрасте, в её чёрные волосы были щедро вплетены серебристые нити, а на строгом волевом лице застыли благородные морщины. У мехов стоял похожий на неё мужчина-подмастерье, на вид — ровесник Альдса.

— Мутсера Белет, воистину, вы причина того, что железорудные шахты Вварденфелла так быстро истощаются, — смеясь, громко сказал ей Баро. — Столько мечей больше ни в одной кузнице не найти, а ты всё не уймёшься!

Леди-кузнец бросила на него острый опасный взгляд, желая увидеть, кто этот остряк, и высказать ему несколько особенных слов на языке тёмных эльфов, но, едва она узнала Альдса, выражение её лица мгновенно изменилось. Из жестокого и грубого оно превратилось в обеспокоенное и мягкое.

Госпожа Белет оставила клещи и молот, торопливо стянула с левой руки толстую перчатку и, подбежав к Альдсу, заключила его в объятия. Она взъерошила его короткий ирокез, будто потрепала по макушке неугомонного мальчишку, похлопала по плечам и, наконец, отошла на шаг, чтобы лучше его видеть и рассмотреть как следует.

— Альдс Баро! Глядите-ка на него, какой красавец стал! Тебя уже не узнать совсем!

— Зато ты нисколько не изменилась, как была самой красивой женщиной во всём Альд’руне, так и осталась. — Данмерка хотела отвесить ему затрещину, но Альдс быстро увернулся. С его лица не сходила улыбка. — Я вас познакомлю. Это Тальвира, дочь моего хорошего друга. Тальви, это мутсера Тувесо Белет, моя наставница, благодаря которой я знаю и умею всё, что должен знать и уметь кузнец.

Тальвира скромно поклонилась.

— Я рада знакомству. Без Альдса весь Маар Ган бы пропал, поэтому спасибо, что подарили нам такого кузнеца.

Данмер беззвучно засмеялся и отвернулся, хотя Тальвира не шутила и не пыталась смутить его. Тувесо Белет согласно закивала.

— Он был моим любимым учеником, я даже не сомневалась, что его ждёт хорошее будущее. — Она обернулась на своего помощника и строго крикнула ему: — Ты чего там застрял? Живо сюда! Не видишь — у нас в гостях Альдс Баро!

Похожий на неё тёмный эльф утомлённо выдохнул, нехотя приблизился и наверняка хотел скучающе и не очень дружелюбно поздороваться с Альдсом, но увидел Тальвиру и предпочёл промолчать. В его взгляде зажегся мерцающий огонёк любопытства.

— Это Девал, мой сын.

Тальвира поклонилась и ему, но мужчина вдруг коснулся её плеча и вынудил выпрямиться.

— Тальвира, я правильно услышал?

— Да, мутсера.

Прежде чем он успел ещё что-то сказать, Альдс встал между ним и Тальвирой и угрожающе прошипел:

— Руки не распускай.

— Ну-ну, мальчики! Вы как два самца кагути, которые впервые увидели красивую девушку! — Женщина-кузнец рассмеялась, спасая ситуацию от некстати появившегося напряжения. — Девал, потуши горн и приберись–ка здесь. А вы двое — за мной!

Она развернулась, быстрым шагом направилась по лабиринту коридоров кузницы и вскоре вышла в уютные комнаты, где было обустроено её жилище. Здесь стоял обеденный стол, табуретки, было место и для маленькой кухоньки, а за резными ширмами виднелись кровати. Тувесо Белет наверняка немало зарабатывала своим ремеслом, но её дом выглядел скромно, да и одеваться она предпочитала не как все те, кого Тальвира уже мельком видела в районе поместий и зале Совета Редоран: на ней была простая рубаха, подпоясанная тонким ремешком у талии, грубые штаны и мягкая обувь без лишних украшений. Тальвире нравилась эта женщина.

— Садитесь, рассказывайте! — велела она, а сама принялась собирать угощение для гостей. Первым делом на стол была выставлена высокая глиняная бутылка, которых обычно хранился флин. Альдс, подумав о том же, обречённо выдохнул, словно готовясь к чему-то страшному.

И он сразу перешёл к делу.

— Тувесо, боюсь, мы здесь, чтобы просить помощи у Дома Редоран.

Данмерка, до этого пребывающая в чудесном расположении духа, тревожно обернулась.

— Что-то случилось, малыш?

— Отец Тальвиры болен. Он много спит, бредит, рассказывает какие-то жуткие вещи и уже будто не узнаёт нас. В Маар Гане никто не знает, что с ним.

Тувесо Белет оставила возню на кухне, подошла, села напротив. Она протянула руки и сжала в ладонях пальцы Тальвиры.

— Бедная девочка. В вашем городе… у вас только он заболел?

Альдс подтвердил:

— Да. Но почему ты спросила?

Тальвира медленно вытащила руки из-под горячих ладоней женщины, и спрятала их под стол.

— Ты же знаешь, ко мне разные люди заходят, я невольно собираю всякие слухи…

— Говори, Тувесо, — поторопил её Альдс.

— В общем, это не обязательно ваш случай, но в Альд'руне тоже что-то происходит. Путешественники и охотники говорят, что животные в Эшленде ведут себя странно, и что многие из них выглядят изувеченными, уродливыми, будто пережили какую-то страшную чуму.

— Я тоже слышала, — сказала Тальвира. — Случайно. От священников.

Альдс непонимающе посмотрел на неё, расстроенный тем, что она не сказала ему. Тувесо со знанием дела закивала.

— Вот. Но это не всё. Один охотник-одиночка недавно пропал. Сначала просто казался больным, не вставал с кровати и всё твердил про Шестой Дом, о котором все уже тысячу лет как забыли. А потом он ночью ушёл из дома. Уже отчаялись его искать, думали, где-то сгинул. Но буквально на днях некое существо напало на стоянку других охотников. Это был данмер, только от данмера в нём мало что осталось. Его тело покрывали язвы, он ничего не соображал и бросался на всех, как обезумевший, пытался разодрать голыми руками и зубами. Его убили, а на теле обнаружили амулет, который носил пропавший, да и по другим приметам опознали потом. Он был единственным из местных, но встречали и других, неизвестных. Никто не понимает, что это за пепельные упыри и откуда они взялись. Совет Редоран пока что старается держать это в тайне, чтобы не сеять панику среди жителей, но уже поговаривают, что, если угроза со стороны Красной Горы будет расти, привлекут магов, чтобы установили там какой-то барьер или ещё что, лишь бы упыри не лезли в город.

Она замолчала. Альдс ничего не ответил и сам открыл бутылку с флином, плеснул себе и ей. Стакан Тальвиры остался пустым.

— Мой отец станет таким же?

Альдс выпил одним глотком. Его наставница облизала потрескавшиеся от жара горна губы, вздохнула и тоже опрокинула в себя горячий напиток. После этого ответ и не понадобился.

— Завтра я приду сюда на рассвете и буду просить встречи с членами Совета, — мрачно заверил Альдс. — Если понадобится, простою под их дверями весь день и всю ночь. Они должны чем-то помочь. Нельзя бездействовать.

В комнату вошёл сын Тувесо. Он не слышал их разговора, поэтому угнетающая атмосфера им не завладела. Он шутливо заметил:

— Вы чего это пьёте без закуски? И почему у гостьи пустой стакан?

Девал подошёл к столу, взял бутылку флина и решил налить Тальвире, но Альдс вдруг накрыл её стакан ладонью, не позволяя ему сделать этого. Тувесо многозначительно цокнула языком и покачала головой, без слов советуя сыну не вступать в конфликт с маарганцем — противник не по зубам. Девал и не собирался. Хмыкнул, вернул бутылку и продолжил готовку, которую оставила мать.

Тальвира каждый вечер наливала посетителям трактира Манс полные кружки мацта, разливала по стаканам флин и суджамму, слышала заплетающуюся речь захмелевших мужчин, но сама никогда не пробовала крепкие напитки и не очень хорошо представляла себе, что это. В какой-то момент она испугалась, что у Альдса так же помутится разум, как у всех тех перебравших постояльцев, которым потом приходилось помогать добираться до кровати.

Девал поставил на стол большую тарелку с вяленой скрибятиной и сыром из гуарового молока, и в его присутствии Тувесо не захотела обсуждать страшное заболевание, распространяющееся по Эшленду. Вместо этого она стала расспрашивать Альдса о его работе, они обсуждали разные кузнечные хитрости, безумные идеи, планы на будущее. Тальвире нравилось, как увлечённо Альдс говорил о любимом деле, как горели его глаза, как горячо он спорил, если находил доводы наставницы неубедительными.

Однако Девал Белет, хоть и сам был причастен к их ремеслу, выглядел скучающим. Он вдруг взял Тальвиру за запястье и потянул за собой.

— Мы оставим вашу жаркую дискуссию и немного прогуляемся. Не хочется попасть под руку, когда дойдёт до драки.

Он вывел её из дома и пошутил:

— Баро всегда был таким, постоянно с ней спорил. И больше всех от неё получал.

Тавира вспомнила:

— Твоя мама назвала его своим любимым учеником.

— А ты как думаешь? Любимых как раз больше остальных ругают, чтобы становились лучшими. Идём, я покажу тебе кое-что намного красивее старой кузницы.

Девал зашёл в одну из оплетённых песочным узором арок, миновал пролёт, свернул налево, потом направо. Тальвира с лёгкой паникой подумала о том, что заблудилась в этом муравьином лабиринте Зала Совета и при необходимости не сможет вернуться не то что в «Крысу в котелке», но даже в кузницу мутсеры Белет. Успокаивало, что она была не одна, но и полностью доверять этому мужчине она не могла. Тальвира его совсем не знала.

Через какое-то время они вышли на мост, перекинутый над длинным залом, и внизу, под ними, раскинулось настоящее зелёное море. Множество диковинных цветов и пышных кустарников пестрели яркими лепестками, и в оранжерее стоял такой необычных сладкий аромат, что у Тальвиры закружилась голова. Она никогда не думала, что столько растений можно увидеть в одном месте сразу, тем более в Эшленде! Наверное, так и выглядят сказочные острова высших эльфов, где море всегда тёплое, а на лугах пасутся длинноногие изящные чудо-звери.

Она прислонилась к перилам моста и принялась увлечённо рассматривать оранжерею, не веря своим глазам.

— Нравится? — спросил Девал, о присутствии которого Тальвира уже забыла. Она восторженно кивнула, и данмер признался: — Я люблю приходить сюда, мечтать и молиться. Если честно, зелёная природа мне куда ближе пламени кузнечного горна. Однажды я отправлюсь в большое паломничество по святым местам Вварденфелла, посещу Магический Камень у вас в Маар Гане, возложу подношение на алтарь в гроте Коала, где Вивек одолел Здоровяка-дреуга…

Тальвира подержала его:

— Это благородная мечта.

Сама она в это время думала о Доме Дагот и о страшных словах отца, который называл святой Трибунал предателями. Может, поэтому Вивек не даровал ей своё благословение, когда она столько раз просила его в Храме Маар Гана? Потому что она была дочерью данмера, присягнувшего другому богу?

— Объясни это матери, которая всё пытается слепить из меня кузнеца, а потом ставит в пример своего ненаглядного Баро. — Тальвира испуганно промолчала. Она не знала, что сказать сыну, похоже, всю жизнь ревнующему мать к её лучшему ученику. Девал спохватился. — Извини. Ляпнул, не подумав.

— Альдс правда талантливый кузнец. Это не всем дано. Твоё призвание наверняка в чём-то другом.

— Так ты с ним?..

— Он лучший друг моего отца, — объяснила Тальвира.

— А ревнует тебя как жену.

Тальвира приоткрыла рот, ничего не сумела ответить и отвернулась к цветам. Магические лампы не могли заменить этим растениям солнечного света, а холодные каменные стены были похожи на прутья клетки. Может, лучшие садовники Редоран и делали всё возможное, чтобы сохранить этот экзотический сад, но привезённые из-за моря цветы словно не были счастливы здесь. Их дом был в других землях, южных, тёплых, приветливых. Холодные пески и пепельные бури Эшленда убивали их.

Справа послышались торопливые шаги, Тальвира обернулась и увидела Альдса. Она неописуемо обрадовалась тому, что он пришёл за ней. Но он не ответил на её улыбку, подошёл, неожиданно взял за руку и хмуро спросил:

— Насладились пейзажем? Нам пора, Девал. Ещё увидимся.

Девал Белет хмыкнул и ответил так же: ещё увидятся.

Альдс вёл Тальвиру к выходу из скара, и за это время больше не произнёс ни слова, но и не отпускал её руки. Её сердце бешено билось, но вовсе не из-за быстрого шага данмера, за которым она едва поспевала.

Как только они оказались на улице, он разжал пальцы, отошёл в сторону и запрыгнул на каменную ограду, устремив взгляд вдаль. Солнце садилось, опускаясь за туманный пепельный горизонт.

— Извини, я… повёл себя грубо, — едва слышно проговорил он, не глядя на Тальвиру. Она села рядом. — Я никогда не ладил с Девалом, и то, что ты ушла с ним… я почему-то разозлился. Я не должен был. Проклятый флин, с ним перестаёшь соображать, что делаешь.

Сначала ей показалось, что крепкий напиток не произвёл на него никакого эффекта. Альдс твёрдо стоял на ногах, его слова были правильными и связными. Значит, вот как морровиндский виски на него действовал? Делал его нетерпеливым и импульсивным?

Тальвира смотрела на данмера и пыталась понять, в самом деле ли он ревновал её? Понимал ли это сам Альдс?

— Слушай, то, что рассказала твоя наставница…

— Это не повторится с Даврасом! — решительно заявил Альдс. — Он болен чем-то другим и точно не превратится в упыря.

Тальвира сжала порезанную руку, заботливо перевязанную тонкой лентой ткани. То, что Альдс ни при каких условиях не соглашался сдаваться, придавало ей сил. Но она не хотела прятаться от правды.

— Нет, Альдс, это та же болезнь. Он тоже твердит о Шестом Доме — Доме Дагот. Он тоже меняется. Разве ты не замечал, что он стал каким-то другим? Я имею в виду его внешность, его лицо…

Альдс усмирил бессильную злобу, опустил голову и какое-то время молчал. Потом сознался:

— Я думал, что мне это кажется. Но мы найдём выход, Тальви, обещаю тебе. Я буду говорить с Советом, спрашивать каждого целителя, каждого мага…

Тальвира перебила его:

— Альдс… а что они сделают? Здесь, в Альд’руне, тоже были случаи этого заболевания. Они не нашли лекарство. Они решили оградить Красную Гору магическим барьером. Будь у них иное решение, поступили бы они так?

Ответить на это ему было нечего.

— Может, я рано теряю надежду, но ты прости, если в Альд’руне нам не помогут. Я так хотел, чтобы всё получилось.

— Ты чего, Альдс? Ты ни в чём не виноват. И я очень благодарна тебе, что ты рядом. Не будь тебя… не знаю, как бы я справилась.

Он с тоской посмотрел на неё и без прежнего воинственного настроя предложил:

— Ты ведь хотела обратиться к имперцам? Это далеко, но в Эбенгарте находится храм их богам, с их жрецами и магами. Если имперцы и помогут, то только там.

— Хорошо. Если другого выхода не останется, я отправлюсь туда.

Альдс Баро покачал головой.

— Мы отправимся, Тальвира. Запомни уже это.

— У моего отца очень хороший друг. Это дорогого стоит. — Данмер усмехнулся и снова отвернулся к горизонту. Огненный диск падал столь стремительно, что уже наполовину скрылся за пустошами Эшленда. Тальвира поинтересовалась: — Откуда ты столько всего знаешь о Морровинде?

— Я ведь не всегда был кузнецом в Маар Гане. Юность провёл здесь, постигая мастерство Тувесо. Этот город всегда полнится разными слухами и историями, волей-неволей что-сто слышишь и запоминаешь. Когда повзрослел, стал служить Дому Редоран, и Совет часто давал мне разные поручения, отправлял в другие города, поэтому мне много где доводилось бывать. А потом в Маар Гане скончался кузнец, и Совет назначил на это место меня. С тех пор я работаю в Аванпосте.

Тальвира никогда об этом не думала. Ей вдруг стало страшно, что она может в любой момент его потерять.

— Значит… если ты вдруг понадобишься Совету, они могут приказать тебе уехать из Маар Гана?

— Это возможно, но маловероятно. Честно говоря, я думаю, они про меня давно забыли. Холодает. Давай вернёмся в таверну.

Он поднялся с невысокой ограды и подал ей руку, помогая встать. Тальвира отряхнула запылившееся платье. Им уже давно следовало бы идти назад и проверить, как там отец, но возвращаться в страшное тёмное подземелье совсем не хотелось. Тем более, когда был выбор между этим и душевным разговором с Альдсом Баро.

Уже на подходе к «Крысе в котелке» они услышали какой-то шум. Совсем скоро стало ясно, что за дверью в панике кричат люди. Альдс первым спохватился, ворвался внутрь и побежал вниз, где всё и происходило. Тальвире понадобилась вся её решимость, чтобы последовать за ним.

С замиранием сердца она догадалась, в чём причина суеты, ещё до того, как увидела. Её отец, который должен был оставаться в запертой комнате, стоял в общем зале, схватив за воротник хозяйку-бретонку и взяв с ближайшего стола нож. Тальвира понимала, что это её отец, но совсем не узнавала его. И дело было не в полутьме каменной таверны, просто то, о чём она говорила с Альдсом, происходило на самом деле. Тот Даврас, которого они знали, теперь лишь отдалённо напоминал прежнего данмера. Он стал щуплым, трясущимся от слабости, с ввалившимися щеками и чёрными глубокими кругами под глазами, смотрящими с ненавистью и жестокостью.

Другие постояльцы таверны, самые смелые, пытались подобраться к нему, но Даврас отошёл к стене, продолжая прижимать к себе бретонку, и выставил нож.

— Земля Ресдайна должна быть очищена от чужестранцев! — зло твердил Даврас негромким, но очень звучным голосом, который Тальвире тоже казался незнакомым. — Вы все будете повержены!

Он не успел занести нож над бретонкой. Альдс с ловкостью и храбростью воина Дома Редоран оказался рядом, ударил Давраса под локоть, выбивая оружие из его руки, выхватил хозяйку таверны и оттолкнул в сторону. Она сразу же отбежала подальше и завопила:

— Стража! Позовите стражу!

— Нет! — остановил её Альдс, уже скрутивший руки Давраса за спиной. — Мы уходим. Сейчас же уходим. Вот. — Он нащупал рукой кошель в поясной сумке и бросил звонкий мешочек на ближайший стол. Не пересчитывая. Отдал всё. — Тальвира, вещи.

Она, стараясь держаться в стороне от безумного отца, насколько это было возможно, подошла к двери в комнату и, закрыв глаза, шагнула в лапы своему страху. Тонкая полоска света, лунной дорожкой падающая на пол, помогала не заблудиться во мраке кошмара. Тальвира подняла дорожную сумку Альдса и свою котомку и на негнущихся ногах поторопилась назад. Альдс уже направлялся к выходу, толкая перед собой протестующего озлобленного данмера. Тальвире казалось, что Альдс и сам мог бы сойти за стражника.

— Уходим. Сейчас же, — приказал он, когда данмерка оказалась на улице, и больше они не разговаривали, пока стены Альд’руна не остались позади. Сбегали из города поздним вечером, как преступники, как изгои. Тальвира была напугана до полусмерти. Альдс был разгневан и не совсем трезв.

Столица давно скрылась за пепельными барханами и чёрными скалами. Даврас, успокоившись, перестал дёргаться и пытаться вырваться из крепкой хватки кузнеца.

Тальвира не знала, куда они шли, в каком направлении. Но луны светили справа от Красной Горы, а ночное небо везде было одинаковым. И если данмерка правильно посчитала, их путь лежал на запад. Дом же был на севере.

Когда они оба уже выбились из сил (отец Тальвиры в эту ночь перестал быть обычным данмером), остановились в небольшой расселине между высокими круглыми валунами, чтобы немного поспать. Альдсу пришлось связать Давраса, используя свои ремни, к которым крепились ножны. Тот больше не сопротивлялся, и заснул сразу же, как только его уложили и накрыли одеялом.

Альдс устало сел на землю, сделал несколько глотков воды, хранящейся в дорожном бурдюке из кожи нетча, плеснул себе на ладонь, чтобы умыться. Потом посмотрел на притихшую Тальвиру.

— Как ты?

Она так и не придумала, что ему ответить, потому промолчала. Альдс шумно вздохнул.

— Хозяйка сама виновата, не нужно было открывать дверь. Я ведь не просто так его запер там.

— Наверное, у неё были причины, — отозвалась Тальвира. — Нужно было предупредить её.

— Кто же знал?..

Тальвира плотнее закуталась в одеяло. Ночь была холодной, а костра они не разводили.

— Боюсь, в Эбенгард нам теперь путь заказан… — шёпотом призрака прозвучал голос Альдса. Тальвира тоже понимала это. Она не знала, что теперь делать, а смириться с неизбежным не хватало духу. — Ты права, в Альд’руне нам вряд ли бы помогли. Если бы хоть кто-то в Эшленде знал, что это и как с этим бороться… этот кто-то был бы в Альд’руне. Но я думаю, можно попробовать обратиться к Телванни.

Тальвира подняла голову и посмотрела на данмера уставшими от переживаний и отсутствия сна глазами.

— К Телванни?

— Они могущественные маги. — Он сказал это так просто, словно для него не было ничего необычного в том, чтобы отправиться на другой берег Вварденфелла в земли Великого Дома, известного своей надменностью и презрительным отношением к другим. Но если это было единственное, что им оставалось…

Тальвира посмотрела на спящего отца, который стонал и ворочался.

— Ты знаешь, как к ним добраться? — спросила она Альдса.

— Да.

— Хорошо. Тогда, если ты и впрямь готов…

— Тальви, я уже не раз это говорил: я вас не брошу. Он ведь не только твой отец, но и мой друг. Да и ты…

Альдс осёкся, не зная, как продолжить. Тальвира легла на бок, отвернувшись от него.

— Спасибо, Альдс. Ты хороший друг.

Вопреки всепоглощающей усталости она ещё около часа не могла заснуть и слышала нервное тяжёлое дыхание мужчины. Он тоже долгое время не смыкал глаз.