- Сможешь это вышить?
Шинами сидела на полу дома Коюки, держа в руках уже готовое синее кимоно. К ней подошла девушка и протянула бумагу с рисунком цапли стоящей на желтой глади воды, а вокруг птицы кружили листья клёна. Такого Шинами ещё никогда не вышивала и это казалось очень сложным, но отказываться от работы она была не намерена.
- Если трудно, я могу взять это на себя, - Коюки улыбнулась.
- Нет-нет, всё в порядке, я смогу вышить этот рисунок. У тебя итак ещё много выкроек.
В углу комнаты запищала Мика, которая валялась на маленьком одеяльце, играя с бусами и деревянными шариками, наполненными рисом. Они были лёгкие и достаточно большими, чтобы Мика не смогла их взять в рот и проглотить, а ещё выполняли роль погремушек. Их сделал Гёмей. Теперь у малышки появилось с чем можно было поиграть, пока Шинами чем-то занята.
Шинами всё же согласилась работать вместе с Коюки, поэтому Мику ей приходилось брать с собой. Хоть она и заметила, что в последнее время Гёмей находиться дома немного чаще, но оставлять вместе с ним кроху она пока не решалась. Доверяла ли она ему? Может быть. Правда осадок какой-то неуверенности оставался.
Улыбнувшись, Коюки оставила рисунок Шинами и подошла к малышке, начиная с ней сюсюкаться.
- А кто это у нас такой шумный? А? Хочешь внимания, да, милашка? – взяв в руки погремушку, Коюки потрясла шарик рядом с Микой и та снова запищала, задёргав своими маленькими ножками. Шинами улыбнулась, глядя на эту картину. На мгновение Коюки остановилась и прищурилась. – Ох, Шинами, у неё уже зубки режутся? Я вижу, как у неё начинают выпирать резцы. Напомни, сколько ей?
- Эм…почти три месяца.
- Так рано?!
- Всё хорошо! Это нормально, нам лекарь говорил, что такое редко, но бывает.
Может у нормальных детей это было и редко, но Шинами прекрасно знала кем является она и Мика. Гены ёкаев, в большинстве случаев, пересиливали людские гены, поэтому сомневаться в том, что малышка является кицунэ не было никакого смысла. Правда пока Шинами не чувствовала от неё соответствующей ауры и запаха, но возможно она появиться позже.
- В-верно. – сказала Коюки и неловко потёрла шею. – Извини, видимо я ещё плохо разбираюсь в малышах. Своих детей же нет.
Верности Коюки можно было позавидовать. Спустя столько лет после гибели её жениха, она до сих пор не вышла замуж и не родила детей, а всё потому что не могла забыть Хакуджи. С другой стороны, она не может позволить самой себе жить дальше, зная, что его нет. Шинами считала, что эта девушка заслуживает любить и быть любимой, а не коротать свои дни в одиночестве. В доме Коюки даже кошек не было. Но хотя бы, как говорила Коюки, к ней иногда заглядывают её друзья из деревни или она ходит в гости.
- Шинами? – Коюки смотрела на неё, не отрываясь от бренчания погремушкой. – Ты не спишь?
- А? Нет, просто…думаю, куда следующий стежок пустить, - сказала Шинами, натянуто улыбнувшись.
Коюки была хорошим собеседником, с ней о многом можно было поговорить, а также послушать как эта девушка неустанно что-то рассказывает из истории своей жизни. В её доме была другая атмосфера, чем в храме и другие запахи. Странно, но почему-то дом Коюки пах апельсином и постоянной свежестью, а если девушка что-то выпекала, то аромат выпечки чувствовался даже с улицы. И Шинами была рада приходить к ней, потому что думала таким образом в этом месте станет менее тоскливо. Особенно если Шинами была с Микой. Коюки прямо-таки не отлипала от неё.
Шинами где-то читала, что у детей кицунэ и человека могут рождаться очень красивые дети. Правда в конце этого чтива была ещё одна запоминающая жирная надпись: «ВНЕШНОСТЬ ДЕТЕЙ КИЦУНЭ БЫВАЕТ ОБМАНЧИВА! БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ!». Мда. Этот человек скорее всего услышал это от рассказов других или у своих предков. Шинами не могла точно не могла судить свою родословную, ведь она не знала какими были ёкаи-лисицы до неё – злые или хорошие, но в большинстве случае о них писали, как об обманщиках и коварных существах. Мика была коварной, а именно в том, что очаровывала всех вокруг. И со стороны это выглядело забавно, как все с ней сюсюкались.
К Шинами же такого не было, либо она не помнит. Когда она была обычной крестьянкой, её не заботил внешний вид, потому что за работой вся красота может растрепаться. Во дворце же это было важным пунктом – показать себя людям ниже по статусу, выделяться среди других наложниц и красоваться рядом с императором…
Ближе к вечеру, Шинами взяла Мику и собралась идти на гору. Возвращаться по темноте ей не хотелось, да и температура на улице упадёт. А ещё хуже всего, ей не хотелось встречать того ёкая. Ведь она нарушила его наказ, хоть и не начала жить с Коюки, но теперь они работали вместе.
Коюки проводила Шинами и Мику до порога, и стоя в тапочках, ждала, когда обуется Шинами.
- Мне проводить вас? – спросила Коюки.
- Ох нет, спасибо, мы сами дойдём.
- Сегодня утром я видела, как тебя провожал тот мальчик из нашей деревни. Генья. Тот который работает помощником кузнеца. Может он согласиться проводить вас на гору?
О том, что Генья работает помощником кузнеца, Шинами слышит в первый раз, и это вполне обосновывает почему от него помимо пороха от обреза пахнет ещё и железом. Да, сегодня, ещё до тренировки, он согласился спуститься быстренько с горы и проводить Шинами до дома Коюки, как и в другие дни, потому что рядом ходит ёкай, от которого веет холодом.
Сейчас вероятнее всего Генья был на тренировке с Гёмеем, поэтому на гору в храм он её не проводит, а значит придётся надеяться на действие оберегов. В кармане кимоно у Шинами лежал омамори - мешочек с молитвой, и веточка глицинии. Странно, что на Шинами они не действовали. А действовали они на кицунэ вообще?
- Нет, он тренируется, поэтому мы доберёмся са…
- Ой!..
Девушки встали на крыльце домика, удивлённо глядя в сторону ворот. За забором возвышалась фигура Гёмея. На нём была фиолетовая рубаха, поверх которой был накинут тёплый плащ тёмно-зелёного цвета, и в одной руке он держал какую-то ткань. Он стоял лицом к ним, и казалось, будто его блёклые слепые глаза смотрели прямо на них.
- Господин Химеджима?..- тихо произнесла Шинами, глядя прямо на него.
- Ох, как неожиданно. Добрый вечер, генерал Химеджима. – Коюки сошла с крыльца и сделала почтительный поклон.
- Госпожа Коюки. – Гёмей так же сделал небольшой поклон и сказал, - Я пришёл за Шинами и Микой. Вы уже закончили?
- Вот только что! Вы вовремя, а то я уж боялась отпускать Шинами идти одну, скоро солнце скроется и стемнеет.
- Я думала, что вы на тренировке, господин Химеджима, - сказала Шинами, подойдя к забору. Заметив знакомое лицо, Мика вытащила головку из пелёнок, начиная лепетать.
- Мы закончили раньше. – сказал Гёмей. Он опустил голову, будто смотрел прямо на Мику, и тепло улыбнулся.
- Может перед уходом выпьете чаю? – спросила Коюки, встав между ними.
- Благодарю за приглашение, госпожа Коюки, но нам желательно подняться на гору до наступления темноты. Шинами?
Шинами до сих пор была в шоке от того, что Гёмей действительно пришёл за ней. Значит он был серьёзно намерен сопровождать Шинами каждый раз, когда она захочет выйти из храма и спуститься в деревню. Признаться честно, Шинами это даже понравилось, ведь будет уже не так страшно, и они не наткнуться на ёкая. А Гёмей выглядел внушительно, устрашающе и он был сильным генералом, который сможет их защитить.
- Угу…- кивнув, она вышла за калитку, напоследок помахав Коюки, - До встречи, Коюки!
- До встречи, дорогая! Буду ждать вас в гости! – Коюки помахала им на прощание и затем вернулась в дом.
По началу они шли молча, лишь детский лепет Мики и треск бус нарушал повисшую тишину между ними. Гёмей шёл чуть позади Шинами, будто прикрывал её со спины. И он даже не умудрялся наступать ей на пятки, подстраивался под её шаг и медленно следовал за ней. Внезапно Шинами решила остановиться, и он сделал то же самое.
- Что такое, Шинами? – спросил он.
- Как вы это делаете? – она повернулась к нему лицом, и подняла голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. – Камушки, отлетающие от ваших ног, при каждом шаге, даже не попадают в меня. И я всё жду, когда же вы оступитесь и отдавите мне все пятки!
Гулкий тихий смешок раздался в его груди, и он прикрыл глаза, покачав головой.
- Не стоит такого ждать, когда наступают на ноги – это не приятно, Шинами, - сказал он. – Но отвечая на твой вопрос, могу сказать, что я просто слушаю как ты идёшь. У тебя очень маленькие ножки и короткий быстрый шаг. Я рассчитываю, как мне стоит идти, чтобы не наткнуться на вас обоих.
- А…понятно. Это стоило предположить…
Гёмей улыбнулся, а затем подошёл ближе к Шинами, накинув на неё тёплую накидку чёрного цвета и она вздрогнула.
- Взял с собой, чтобы вы не замёрзли. На горе будет холодно.
Тёплая ткань легко легла ей на плечи, окутывая её и Мику. Теперь Шинами стало тепло не только снаружи, но и внутри. Такой приятный жест заботы, казалось, она уже давно не испытывала и даже скучала. Во дворце ей помогали одеваться служанки, а император всего пару раз предлагал ей свой плащ во время прогулок зимой.
- С-спасибо, - Шинами смущенно улыбнулась, чувствуя, как начинают рдеть её бледные щёки.
Гёмей кивнул, и когда Шинами развернулась, чтобы идти дальше, он встал рядом с ней, положив свою большую ладонь ей между лопаток и повёл вперёд. Она вздрогнула, но Гёмей на это никак не отреагировал.
В последнее время погода не радовала – стало холодней и шли дожди. За ночь лужи на дорогах покрывались тоненькой корочкой льда и таяли под слабыми лучами солнца, что пробирались сквозь густые облака. Пройдёт время и вскоре выпадет первый снег.
Тонкие улочки деревни сменились широкой дорогой к маленькому мосту через речушку и дальше их будет ждать дорога в гору. Из-за дождей её немного развязло и земля не успевала толком высохнуть, поэтому приходилось идти аккуратно.
Девушка смотрела как Гёмей без колебаний ступает в дзори по грязи и его ноги даже не вязнут! Подошва была толстая, а размер настолько большой, что Шинами даже не представляла, что существует такая огромная обувь. И засмотревшись на это, она поскользнулась, накренившись вперёд.
- Ой! – Мику она прижала так, чтобы при падении попытаться упасть на бок, как она это и раньше делала, но вместо этого, её крепко прижали к себе.
Гёмей подхватил Шинами и Мику к себе на руки и уверенным, широким шагом пошёл по дороге. А у девушки сердце чуть не выпрыгнуло, Мика запищала, когда увидела, что мужчина стал ближе и потянула к нему свои маленькие ручки. Бусы чуть не упали на землю, но даже тут Гёмей успел подхватить их, держа девочек одной рукой, и когда игрушка была у малышки он улыбнулся и продолжил идти дальше.
- Ого…- тихо произнесла Шинами.
Этот человек удивлял её всё больше и больше. Мог «видеть» без зрения, являлся генералом в отставке, тренировал рекрутов. Ей так хотелось знать о нём больше, но боялась спрашивать. Вдруг на самом деле он так же настороженно относиться к ней, как и она к нему. Хотя теперь она не могла сказать, что боится его, скорее чувствует от него исходящую защиту. И ей было стыдно, что приходиться врать о своём происхождении ради этой самой защиты для них с дочкой.
Дорога начала уходить в лес, а значит скоро должны показаться ворота. Пока Гёмей, без устали, нёс их, Шинами решила спросить:
- Господин Гёмей, а как вы стали генералом?
На вопрос Шинами, он слегка повернул голову в их сторону.
- Это долгая история, но скажу, что путь был не из лёгких. Нынешний император в какой-то степени поспособствовал этому. Я и ещё несколько моих сослуживцев, обучались под его правлением. Одна из них живёт в этой деревушке со своей младшей сестрой, но сейчас они отъезде. На востоке разрослась болезнь, и они уехали бороться с ней.
Руки Гёмея слегка напряглись и Шинами почувствовала небольшое беспокойство.
- Молюсь и надеюсь, что они вернуться домой живыми. За войну я потерял множество солдат и троих товарищей. Они ещё молоды и им пока рано отправляться на тот свет к нашим друзьям.
Девушка сочувственно посмотрела на него. Это человек был на войне и видал не мало смертей, а терять товарищей, что стали тебе семьёй – очень больно. Возможно, они прошли огонь и воду. Тот год жестокой войны был тяжелым бременем. Когда проживаешь всего лишь год – дни тянуться мучительно медленно, и ты ждёшь, когда всё это закончиться. А вспоминая то время думаешь, что это было вчера и дни пролетают за несколько минут рассказа.
- А она сильная? – спросила Шинами.
- Кочо? Да, она очень сильная и умная. За время войны в свои пятнадцать лет ей удавалось вытаскивать с поля боя солдат по весу больше её. Она такая же маленькая, как и ты, - Гёмей улыбнулся.
- Ей было пятнадцать…- прошептала она, сильно удивившись возрасту неизвестной ей девушки-солдата. И если она была её роста, то, когда вытаскиваешь из какой-нибудь ямы солдат больше себя – это тяжко, особенно для хрупкой девушки, которая возможно была не предназначена для войны. – Господин Химеджима, а она сама решила пойти на войну?
Он кивнул, и когда остановился рядом с тории, сказал:
- Вызвалась добровольцем, когда я набирал лекарей. За два месяца от начала войны в моём войске погибло до двадцати таких людей. Я противился, не допускал, но она упрямо шла наперекор указаниям. В итоге она спасла множество жизней и меня в том числе. Сам император приписал ей орден, хотел, чтобы она служила при его дворце, но она, как и я выбрала тихую жизнь.
Пока Гёмей подымался по ступеням, Шинами думала: о том какая смелая оказалась эта Кочо; о силе девушки и самоотверженности. Ей хотелось стать такой же, отбросить все страхи и жить без опаски. Даже если то была война, а здесь мирное время, в котором Шинами боится лишний раз слово молвить. Слушая этого человека, внутри Шинами начало разогреваться желание бороться со страхами, стать сильной. Она не может скрываться всю жизнь и врать людям о том, что является на половину кицунэ. Ей надо оставить прошлое и сотворить новое будущее, в котором будет только она и Мика.
За размышлениями Шинами не заметила, как Гёмей уже подымался по ступенькам храма. Он опустил Шинами на пол, когда оказался в главной зале.
- Сегодня я позабочусь об ужине. Отдыхай. – сказал он, и нежно потрепал её по волосам, из-за чего на щеках Шинами снова проступил слабый румянец.
- Ладно…- Шинами кивнула, и когда Гёмей направился на кухню, закрывая за собой дверь, она разулась и подошла ближе к алтарю. Казалось, что в этом месте свечи горели всегда, а благовония просочились в стены. Здесь Шинами ходила спокойно, освещённая территория никак не влияла на неё, но вот когда Гёмей находился здесь и читал молитвы, в такие моменты она не хотела к нему присоединяться. Хотя в последнее время она считала, что сейчас ей это было нужно. Прочесть что-нибудь, обратиться за помощью к высшим силам.
Она оглянулась и призвала на пальце крохотное пламя, которым зажгла палочку-благовоние. Как-только огонь схватился, она встряхнула палочку, и тонкая полоска дыма медленно поползла вверх по воздуху. Увидев благовоние, Мика вытащила из переноски свои крохотные ручки и потянулась к нему, а Шинами, слабо улыбнувшись малышке, поставила палочку на подставку и села на коленки перед алтарём.
Убедившись, что Гёмей не слышит её, она сложила ладони вместе, склонила голову и закрыла глаза, нашёптывая:
- Великий Будда…Я очень надеюсь, что вы сейчас слышите меня. За свою жизнь, я никогда ни о чём не просила вас, надеялась только на себя и старалась преодолевать трудности сама...
Судорожный вздох сорвался с её губ, когда она старалась держать эмоции под контролем.
- Н-но сейчас, я прошу вас о помощи…Великий Будда, молю вас, дайте мне сил отпустить страхи и уберегите мою дочь Мику. Пожалуйста…
На мгновение, она расцепила руки, собираясь закончить, но затем снова сложила руки и продолжила:
- Ох, и, пожалуйста, пошлите господину Гёмею подарок свыше за его доброе сердце. Если бы не он…
Шинами посмотрела вниз на Мику, поймав в глазах дочери слабый блеск от свечей.
-…мы бы совсем пропали…
***
Ночью Шинами лежала на футоне, глядя в стену. Уснуть совсем не получалось, тогда, когда Мика явно видела десятый сон. Кроха сопела в корзинке, укутавшись в одеяльце и её совсем не беспокоило бодрствование своей матери.
Перед ужином девушка заметила, что одна из кошек Гёмея прихрамывает на одну лапку и постоянно мяукает. Оказалось, что у бедняжки остались ссадины от колючих кустов, что росли в лесу. Кошки были сами по себе, свободолюбивые и гуляли где им вздумается, поэтому не мудрено, что одна из них попала в такую передрягу. Она вылизывала свою лапку почти непрерывно, до тех пор, пока Шинами не рассказала Гёмею об увиденном. Мужчина промыл лапу кошки каким-то отваром из трав и перевязал лоскуточком ткани. Сначала пушистая непоседа возмущалась, старалась стряхнуть повязку, но потом спокойно лежала на коленках у своего хозяина. Ещё пока он заботился об одной из своих любимиц, он рассказал пару интересных фактов, о том, что кошки имеют девять жизней и что в дикой природе животные так и спасаются, зализывая свои раны. От слюны раны затягиваются быстрее, но только если животное здорово. И на людях это не работает.
Вот бы мне иметь девять жизней… - думала она и перевернулась на другой бок. Ей взгляд как раз упал на ту самую кошку, которая свернулась комком вместе со своей подружкой в углу комнаты. – Хорошо им. Гуляют где хотят, могут быстро бегать, их кормят, они получают ласку и постоянно спят. Никаких забот и проблем. Хотя…в этом опасном мире в любой момент из-за поворота может появиться какой-нибудь бродячий пёс или запряженная повозка...А ещё если у них рождаются котята, то их либо раздают, либо…топят.
Шинами провела рукой по волосам и перевернулась на спину, глядя в потолок. Всё-таки у кошек, как и у людей жизнь имеет свои сложности. С чего она вообще решила думать об этом? Возможно просто ночные мысли, которые она пыталась обернуть в свою сторону чтобы уснуть, но что-то пошло не так.
Решив, что ей надо подышать, Шинами встала с футона и открыла сёдзи. Ей в лицо сразу ударила волна холодного воздуха. Неужели в горах стало настолько холодно? Спасибо, хоть на этот вопрос у неё появился чёткий ответ, когда среди крон деревьев в лесу она увидела два светящихся глаза. Она не могла в это поверить. Гёмей развесил обереги в разные места, включая территорию храма, но этот ёкай спокойно находился поблизости. Правда точно она не могла этого предположить, стоя так далеко от него.
А ёкай как мысли читал, слез с дерева и медленным шагом стал подбираться ближе. Тогда-то Шинами точно узнала его. Вместо того, чтобы спрятаться в храме, схватить Мику и позвать Гёмея, она закрыла сёдзи за своей спиной и ждала, когда он подберётся поближе. Она не знала на что надеялась и что пыталась показать. Смелость? Ей стоило бояться его за то, что что нарушила его предостережения, и вот их следующая встреча настала. На него не работали обереги, но почему же она не видела его в другие дни?
Близко он подходить не стал, остановился лишь в паре метров, наблюдая за тем, как Шинами жмётся спиной к двери, пытаясь скрыть как ей страшно. В его глазах она так нелепо выглядела, когда показывала, что не боится и не впустит его внутрь, где находилась её драгоценная дочурка. Правда ему на неё было глубоко плевать.
Приложив палец к своим бледным губам, он тихо произнёс.
- У здоровяка сон чуткий. Будешь кричать или громко говорить – мы с тобой не побеседуем.
Шинами ничего не сказала, только наблюдала за его поведением. Набрасываться, рычать или угрожать он пока не торопился, лишь бесстрастно смотрел на неё. Затем он кивнул головой в сторону леса.
- Пошли со мной.
Естественно идти с ним она никуда не собиралась. Во-первых, Мика останется в комнате одна, если посреди ночи она проснётся с плачем и её никто не успокоит, к ней возможно заявится Гёмей. Почувствует, что Шинами нигде нет, тогда у неё возникнут проблемы. Во-вторых, от этого ёкая можно было ожидать чего угодно, включая наказания за то, что Шинами ослушалась и стала работать с Коюки.
- Не заставляй меня применять силу. Мы просто поговорим. – проговорил он сквозь зубы.
Собрав всю волю в кулак, она всё же решилась спросить:
- Зачем?
- Нам есть о чём поговорить, Шинами.
Неудивительно, что он знает её имя. Возможно он уже долго живёт в этих местах и знает каждое живое существо, каждый куст и камень наизусть. То, что ёкай следил за ней и другими людьми тоже было понятно изначально.
- «Применять силу». – сказала Шинами. – Ты собрался тащить меня за собой?
- Именно тащить.
- А что если я не хочу?
- Придётся захотеть. – вздохнув, ёкай потёр переносицу. – Послушай, тебя успокоит тот факт, что в храм я не смогу войти? Там оберегов хоть пятым местом ешь, а благовониями пропахли все стены и полы. Я не трону, мы просто поболтаем неподалёку. У реки. А потом я благополучно верну тебя назад.
- С чего бы мне тебе верить? Ты угрожал мне. И ты знаешь, что я ослушалась. Я могу предполагать, что ты решишь как-то насолить мне за это.
- А-а! Я не угрожал тебе, лисичка, лишь предупредил. Не исключено, что я смогу как-то «насолить», но из личных принципов поднять руку или убивать женщин я не буду. Надеялся, что ты окажешься не такой глупенькой и прислушаешься к моим словам.
Не убивает женщин?.. – пронеслось в голове Шинами. Доверяться ему совершенно не хотелось. Её доверие к окружающем уже было подорвано и восстанавливалось оно по кусочкам, очень медленно. Идти за ним было опасно, этот «принцип» он мог просто придумать, чтобы пошатнуть её бдительность.
- Ооох, как же ты меня уже бесишь! – резким рывком, он преодолел оставшиеся метры, прикрыл её рот ладонью, прижал к себе и побежал со всех ног в лес. И это произошло настолько бесшумно, как змея схватившая мышь. Шинами даже вскрикнуть не успела и извлечь хоть какие-то звуки борьбы.
Храм быстро отдалился, ветер задувал в уши, а тело ёкая было настолько холодным, что теперь Шинами дрожала не только от страха, но и от озноба. Пальцы девушки впились в его руки, а ногти стали острыми как лезвия. Они начали царапать бледную кожу, протыкая ей до крови. Для ёкая же это было не больно, словно кошка цапнула.
На реке они оказались быстро. Шинами взяла на заметку, что он очень быстрый и ловкий, раз без проблем мог перепрыгивать через кусы и цепляться за стволы деревьев. Бежал он не таким маршрутом, как Гёмей ходит на тренировки через тропу.
У берега ёкай отпустил Шинами и отошёл на небольшое расстояние. Девушка же попятилась ещё на несколько шагов назад, почти к самому краю берега. Под её ногами галька осыпалась в воду.
- Осторожней. Река хоть и небольшая, но течение тут сильное и вода холодная. Такую кроху как ты быстро унесёт. – сказал ёкай.
- Зачем ты меня сюда притащил?! У меня дочь одна в комнате осталась. – Теперь Шинами начала злиться. Возможно сама она этого не заметила, но ёкай подумал, что если бы сейчас она была лисой, то её шерсть стояла бы дыбом.
- Ничего с ней не будет за десять минут нашего разговора.
Он начал измерять шагами землю, заведя руки за спину. Траектория, по которой он ходил туда-сюда, была похожа на дугу, которая перекрывала для Шинами путь отступления в лес. Если она сейчас побежит, он сможет быстро перехватить её.
- Как тебя зовут? – спросила Шинами, решив начать уже хоть что-то прояснять. Лишь бы поскорее избавиться от его общества.
Ёкай нахмурился, явно не желая отвечать на этот вопрос, но раз он знает её имя, то, наверное, будет не вежливо оставаться безымянным. И мало ли она вздумает придумать ему какое-нибудь прозвище.
-…Аказа. – он остановил свою ходьбу и сел на ближайший камень, скрестив руки на груди.
- Хорошо. Давай поговорим. И начнём с самого начала. Почему Коюки? Ты запрещаешь мне с ней общаться и опасаешься за её благополучие. У твоих запретов должна быть веская причина. Ты с ней знаком? Но это невозможно, ведь ты невидим для обычных людей.
- У тебя так быстро язык развязался. Я думал, что ты можешь воспроизводить только пару предложений, - сказал он, почесав подбородок, а затем продолжил более приглушенным голосом, - Скажем так – она важна для меня. Подробностей знать тебе не обязательно. Ты несёшь за собой опасность – её могут обвинить в укрытии и соучастии с ёкаем, если вдруг твой обман станет известен общественности.
- Теперь за это ты мне жизнь ещё больше испортишь? – спросила она, слегка нахмурившись.
- Я? Ещё больше? А разве сейчас твоя жизнь так ужасна? – он усмехнулся. – Приютилась с младенцем на горе, живёшь в тёплом и сухом помещении под охраной гигантского сторожевого пса. Продолжишь скрывать свою личность, глядишь далеко пойдёшь. Может даже генеральской женой станешь. Связи в императорском дворце появятся.
Шинами начала чувствовать, как внутри раздражение начало закипать сильнее. Он говорил так, будто это было хорошо. Но не для неё. Пользоваться доверием другим и врать ради собственной выгоды. Это уже так ей надоело. Скорее всего где-то в Сейги император Агайо глубоко разочарован и гневается на неё за то, что скрывала свою родословную и в придачу родила ребёнка с генами ёкая. А теперь она врала ещё и Гёмею. Человеку, что дал им кров и защиту. Когда-нибудь это всё закончиться…
- Я всю жизнь скрывала кто я такая. – говорила она, сжав кулаки. – И не допущу, чтобы люди, проявившие ко мне доброту пострадали.
- И что ты намерена делать? Мм? Я не удивлюсь, если ты боишься собственной тени, и принимать форму лисы ты не можешь.
- Могу! Просто…я не знаю, как это сделать.
Вздохнув, Шинами села на бревна, что лежали у берега реки. Гёмей и его ученики явно использовали их для тренировок или отдыха, поэтому оставляли их здесь. Она не знала, стоит ли рассказывать Аказе о том, как у неё получилось стать лисой, ведь за этим ещё кроется её побег с императорского двора. Но он был ёкаем, почти таким же, как и она, вряд ли ему будет резон с того, что проболтается. Тем более люди его не видят, но у демонов, ёкаев и других чудовищ множество способов оказать влияние на человека. Он может применить «вселение», поглотить его разум и жить в его теле. Таких людей называли «одержимыми».
- Но я хочу знать. Один раз у меня получилось. – тихо произнесла Шинами, глядя на свои ладони.
- И как же? – Аказа поставил локоть на коленку, а голову на ладонь, ожидая того самого долгого рассказа. Но на его вопрос Шинами промолчала, ей хотелось поведать ему о своём прошлом, потому что если этот ёкай что-то знает, то возможно из этого выдаст какую-то полезную информацию о её силах. – Хорошо, я задам ещё один вопрос. Для чего ты хочешь знать?
- Я хочу знать, как управлять своими силами и жить с ними. Я устала быть слабой и просто сидеть в стороне. Моя жизнь не задалась ещё с самого начала, когда отец твердил, что таких как я могут не принять из-за того, что я на половину лиса. С возрастом я начала узнавать, как относятся к таким как я…Я…Я должна идти навстречу страху, и в случае опасности смочь защитить себя и дочь. И раз на то пошло, то и Коюки, и Гёмея, и Генью. Они не знают, кто я, но, когда обман вскроется, их обвинят в соучастии.
Аказа молчал, обдумывал её слова. Он считал немного комичным, что такая коротышка собирается защищать здоровяка Гёмея – тот сам может снести голову кому угодно. Но в её словах чувствовалось то самое желание в силе. Когда-то он и сам был неопытным ёкаем, который не понимал, как контролировать свою жажду крови и как распоряжаться своими способностями. Как помочь ей, у него особых идей не было, так как они были совершенно разными видами. Аказа стал ёкаем после своей смерти – умер и переродился в кровожадное существо, а вот Шинами всю жизнь прожила с этими силами, но пробуждаться они начали только с возрастом. Либо она сама держала их в себе и не выпускала наружу.
- Ладно, засчитано за вескую причину. – сказал Аказа. – Но я ничего не смогу сказать тебе, если ты не расскажешь, как у тебя получилось стать лисой в первый раз.
После нескольких секунд размышлений, Шинами заговорила, поведав ему о том, что является бывшей наложницей императора государства Сейги; о том, как одна из наложниц раскрыла её тайну и ей пришлось бежать. Она описала свои эмоции во время побега, как ей было страшно за себя и за дочь, в тот момент она совершенно не ожидала, что вдруг встанет на лапы и появится хвост. Дополнительно, Шинами рассказала о том, что её мама была кицунэ, а отец обычным человеком.
- Хвост был только один? – Аказа склонил голову в бок, с любопытством ожидая ответа.
- Один...
- Значит пока что у тебя маленькая сила. Безобидный щенок. Количество хвостов меняется по мере того как у кицунэ растёт сила.
- Да, я читала об этом. Но пока что я могу только призывать огонь, и то на уровне зажигания свечей и розжига очага.
- Плохо. Так тебя точно кто-нибудь убьёт или съест. Здесь не Сейги, но это не значит, что количество ёкаев, демонов и духов стало меньше. На этой горе, по крайней мере, кроме меня и тебя никого нет. Но я не сказал бы, что ты принадлежишь к чему-то злому – энергия не та. У меня есть предположение, раз ты полукровка, то тебе будет сложнее с магией.
- И что теперь?
- Хмм…
Аказа слез с камня и сделал пару шагов к ней, уперев руки в бока.
- А не очевидно? Если так хочешь обладать силой, значит надо тренироваться.
- Легко сказать. Сам же как-то сказал, что кицунэ больше нет. Их всех истребили ещё давно. Да даже если кто-то кроме меня ещё жив, то они очень хорошо скрываются. А для тренировки мне нужен наставник. Сама я не смогу добиться желаемого результата.
-…Может я стану твоим наставником?
Она опешила. Он? Её наставник?
- Бред какой-то. И чему ты меня научишь?
- Концентрации на твоих силах. А дальше я думаю ты сможешь совершенствоваться сама. Смотри.
Как-только она опустила взгляд на его приподнятую руку, глаза автоматически расширились, когда его пальцы начали покрываться тонкой ледяной корочкой, а затем появился слабый голубой свет, который начал менять свою форму – вытягиваться с разных концов, появились маленькие отростки и становился прозрачным с каждой секундой. Конечным результатом стала маленькая снежинка, нависшая над его пальцами. Шинами хотелось дотронуться до неё, почувствовать исходящий холодок от снежинки, но Аказа тут же сжал свою ладонь, и она треснула, рассыпаясь на крохотные ледяные осколки.
- Но мои уроки не бесплатны. – он навис над ней, глядя на неё вниз хмурым взглядом.
Плата. Конечно. Без этого никак.
- Как ёкаю, такие материальные вещи вроде денег мне не нужны. Тем более ты ещё с пошива одежды у Коюки ничего не заработала.
- И чего ты хочешь?..
Недолго подумав, он натянул на лицо ухмылку и сказал:
- Потом сочтёмся.
***
Удар палок друг о друга, казалось раздавался на всю территорию гор. С какой же силой Генья и Гёмей сражались на этих пустышках, как на самых настоящих клинках. Шинами даже думала, что они вот-вот сломаются под напором их силы, пока она наблюдала за ними со стороны. Её голова иногда выглядывала с дверного проёма на кухне, чтобы смотреть за их тренировкой во время готовки ужина. И она не могла понять, кто их этих двоих нападал, потому что Гёмей с самого начала сказал Генье идти на него, но по итогу сейчас мужчина напирает на мальчишку так, что он только и успевает махать палкой, защищаясь.
Он совсем что ли не щадит своих учеников? – подумала Шинами. – Хотя может это так и задумано. Будь Генья на войне, ему бы никто в сражении поддаваться не стал…
Шинами вернулась к разделочной доске, где нарезала имбирь для будущего рамена. Пахло потрясающе. Возле её ног тёрлась пара кошек, что старались выпросить кусочек мяса, предназначенного для супа. А некоторые даже имели наглость взобраться на стол и прошагать к миске с уже нарезанными кусочками.
Как он управляется с такими непоседами?..
Не пожалев несколько кусочков, она отдала кошечкам, и они с громким мяуканьем побежали в кладовку, где собралась целая толпа кошек, начиная бороться за добычу.
Мика пищала и вертелась в корзинке рядом с ирори. Посмотрев на дочурку, она улыбнулась и продолжила готовку.
Мысли вернулись к сегодняшней ночи. Гёмей, слава Будде, не заметил её отсутствия и ни о чём не спрашивал её утром. Как сказал Аказа, сон у него беспокойный, от того что всегда начеку. Удивительно, что за ночь он ни разу не проснулся. Возможно. Мика так же спала в корзинке, когда Шинами вернулась. Но в один момент ей показалось, что Генья что-то заподозрил, когда пришёл на тренировку. Если он ясновидец, то мог учуять запах или ауру Аказы на ней. От этого внутри неё всё сжималось, а страх так и хотел взять над собой вверх, но она держалась.
Быть учеником этого ёкая было очень рискованно. Шинами не доверяла Аказе, потому что не понимала его намерений и чего он попросит у неё взамен за свои советы и помощь. Скорее ничего хорошего. Спасибо, что хоть дал подумать над этим предложением. Она конечно подумает, но всё же решит настоять на цене при их следующей встрече, потому что свершать такого рода сделки даже император в здравом уме не станет. Или станет?..
Малышка приподняла свою маленькую головку, выглядывая из-за края корзинки. Первое что предстало её детскому невинному взгляду, был яркий огонь в ирори. А ребёнку, который ещё не познал мир и не начал рационально мыслить так любопытно что-либо потрогать.
Чёрт бы побрал эту качающуюся корзинку в виде чаши, когда Мика решила попробовать сама перевернуться на бок и накренить край корзинки к костру. Её маленькие ручки так и тянулись потрогать, почувствовать это тёплое сияющее нечто, что так извивалось и колыхало.
Почувствовав, что что-то не так Шинами обернулась в тот момент, когда корзинка перевернулась и Мика с писком полетела к огню.
- Мика! – вскрикнула Шинами.
Буквально в паре сантиметров от пламени, большие руки, что как щит, появившийся из неоткуда, заслонили собой крохотное детское лицо и тело. На пальцах остался небольшой ожог, но это было ни что по сравнению с тем, что могло случиться. Они с Геньей решили устроить передышку, испить водицы и немного посидеть. Парнишка сел на землю, подложив под себя жилетку, а мужчина пошёл на кухню за водой. И это же надо было Гёмею так подгадать момент, когда корзинка перевернётся.
Ребёнок в его ладонях был таким маленьким, невесомым, Мика извивалась, что-то лепетала, и ведь не плакала от пережитого. Гёмей тяжело дышал, стоя на одном коленях и оттягивая свои руки от ирори и прижимая малышку ближе к себе. Сзади подбежал Генья в шоке глядя на то, что произошло. Вернее, чего не произошло.
А вот Шинами была в ужасе. Она прикрывала дрожащими ладонями свои губы, глаза наливались слезами и ноги внезапно стали ватными.
- Г-госпожа Шинами! – Генья подбежал к ней и подхватил её за талию, усаживая на пол.
Одна Мика в этой ситуации оказалась беспечной, тогда, когда Гёмей переводил дух, а Шинами гневалась на себя и сильно дрожала.
- Успокойтесь, всё хорошо. Ничего ведь не случилось, - сказал Генья, стараясь утешить ей.
Но по всей видимости у него это плохо получалось, потому что Шинами начала плакать и тянуть руки к дочке. Говорить ничего не получалось, невидимый ком встал поперёк горла. Гёмей поднялся на ноги, подошёл ближе и отдал Мику Шинами. Как-только девочка оказалась в её объятиях, она прижала её ближе к себе, и зашептала:
- Прости, милая…прости…
В том, что случилось, Шинами винила себя. Она думала, что ей не с стоило ставить эту корзинку так близко к очагу, что углубилась в свои мысли и забыла о том, что надо следить за своим ребёнком. Она считала это безответственным. И такое произошло в первый раз, когда Мика оказалась в сантиметре от опасности в присутствии Шинами. Поглаживая малышку по коротеньким волосам, девушка целовала её в макушку и лила слёзы. Свою силу она применить не могла, чтобы мгновенно потушить и остудить очаг, пусть малышка бы и вымазалась в саже, но зато жива и невредима. Если бы Гёмей не подоспел в этот момент, она бы пошла на риск.
Слегка повернув голову, она ожидала увидеть, как мужчина хмуриться, готовясь назвать это верхом безответственности. Но ничего такого не было – он просто сидел близко к ней и к Генье, его лицо было направлено вниз, на Мику в её руках, и не выражало никаких эмоций. Ни резкого слова, ни жеста с его стороны не было.
- Не плачь, Шинами, - тихо произнёс Гёмей. – Не кори себя так сильно.
Мика зевнула, сонно закрывая глаза. Навела же она шороху на взрослых, а теперь устало тёрла кулачками слипающиеся веки. Мужчина тепло улыбнулся и протянул руку, чтобы утешительно погладить девушку по голове. Дрожь в теле Шинами не ушла, но она начала чувствовать, как напряжение спадает с её тела.
Генья встал с пола и принёс ей воды. Шинами казалась мальчику неразгаданным ребусом – он не мог понять кем она была, её аура слабо светилась серым оттенком, а запах был нечёткий. Он думал, что если она и была духом или демоном, то очень безобидным. Не похоже, что она скрывала какие-то злые умыслы. И ему было её жаль, потому что думал насколько она беспомощна. Если бы Шинами была «одержимой», то вела бы себя как...его мать. В последние дни своей жизни, с чудовищем внутри. И она бы не сожалела о том, если бы Мика упала в очаг, наоборот – проявила полное безразличие или сама лично бросила в огонь.
А тут она сидит, прижимаю кроху ближе к себе и плачет. Генье действительно предстояло хорошо понаблюдать за ней. Но он уже сам для себя решил, что Шинами – безвредна.
***
Продев один тонкий прутик между веточкой, Гёмей повторил то же самое по несколько раз и по кругу. Затем, когда прутик закончился, он вплёл ещё один, взяв из небольшой кучки у его ног. Даже если этих прутиков не хватит он отправиться наломать ещё веток, чтобы доплести эту корзину с плоским дном. Вечер был далеко, да и место он хорошее знает – вниз по реке растёт несколько ив, из веток которых он делает корзинки и коробы уже не первый год. Из-за вчерашнего случая и для спокойствия Шинами, он решил встать не свет ни заря для того и смастерить для Мики корзинку, которая точно не перевернётся и будет больше прошлой. Да она не качается как колыбель, но зато Гёмей сделает ручку и повесит на неё различные погремушки. И переносить Мику будет удобно.
Он никогда бы не подумал, что в его жизни появиться ребёнок, хоть и не его по крови, но девочка за такой короткий срок уже успела согреть ему сердце. Он любил детишек и относился к ним очень тепло.
Порой с Геньей было сложно, иногда мальчик был вспыльчивым, но это меняло его доброй и скромной натуры. Он не жалел, что взял парнишку под своё крыло, ведь ему так нужен был наставник и человек, который поддержит в его начинаниях. После переезда Геньи в эти края, Гёмей всего пару раз слышал о том, что после размолвки брат ему ни строчки не написал, а потом и вообще перестал об этом говорить. В последний раз мужчина встречал своего друга и боевого товарища Санеми года три назад, тогда они собирались все вместе, чтобы навестить Ояката-саму и его семью, ну и просто поговорить, узнать, как у кого жизнь проходит. А через полгода Генья явился к его порогу и сказал, что путь в их с братом дом для него теперь закрыт из-за способности чувствовать потусторонние силы и демонов. Естественно Гёмей посчитал это слишком жестоко, ведь Генья был его братом – по началу упрямым, агрессивным и слишком самостоятельным. Ему ничего не оставалось как пригреть его к себе, и позже, с помощью Кочо отправить Шинадзугаве письмо. В нём он не стал спрашивать, почему Санеми так поступил и клеветать друга за такой поступок, он считал, что пускай остынет и осмыслит, что натворил. Всего в несколько строк, Гёмей сообщил о том, что у Геньи всё хорошо, он целым и невредимым добрался до его храма, и что мальчик теперь под его присмотром.
Теперь спустя два с половиной года Генья стал способным учеником и хорошим парнем – не ленился помогать селянам в деревне, работал в кузне и даже сам соорудил себе оружие. С обрезом мальчик управлялся лучше, чем с клинком, хоть Гёмей и не видел, как он умело попадает по мишеням в самое яблочко, зато слышал и чувствовал под пальцами куда врезались пули. Если Генья ещё поднатаскается, то Гёмей сможет с лёгкостью сказать, что ему нашлась отличная замена на генеральское место.
Остановив свои пальцы, Гёмей прислушался, уловив тихое шорканье ног по полу. Лишь по шагам он понял, кто сейчас вышел на террасу и встал за его спиной. Шинами была крохотной, с маленькими ступнями, а доски под ней почти не прогибались, и только она ходила по его дому тихо-тихо, словно мышка.
- Вам не холодно? – спросила Шинами и потёрла руками плечи.
Был почти полдень, но солнце совсем не грело, лишь холодный горный ветерок пробирался сквозь ветки деревьев и собирал опавшие листья в маленькие вихри.
Гёмей улыбнулся и покачал головой.
- Я переживал холод и похуже, Шинами. Не волнуйся. – сказал он, продолжая заниматься плетением.
Выглянув из-за его плеча, Шинами посмотрела на незаконченную корзину в его руках и села рядом с ним, наблюдая как его пальцы ловко сгибали прутики. Любой бы человек подумал, что он обманщик и вызывает к себе жалось так называемой «слепотой», но теперь Шинами видела в нём сверхчеловека. За большинством слепых людей присматривали сиделки – матери, сёстры, братья или друзья, а бывало, что никто не присматривал и им приходилось выживать в трудных условиях. Гёмею же никто был не нужен, чтобы помогать при его инвалидности – он сам себе помощник и просто жил спокойной жизнью, а не выживал.
- Это для Мики, - сказал Гёмей, - теперь не стоит переживать о том, что корзину нужно нести в двух руках или что она может перевернуться. Прутья достаточно крепкие, поэтому она прослужит долго.
Тихий вздох сорвался с губ Шинами, когда она удивлённо смотрела то на корзину, то на Гёмея. Это было так участливо с его стороны. А потом Шинами почувствовала, как внутри неё сжимается неприятный узел из вины и стыда.
- Вы, наверное, думаете, что я ужасная мать...Мика могла бы…если бы не вы, то…
- Шинами, то что произошло вчера, не делает из тебя плохую.
- Но я должна была лучше за ней следить! Корзинка была у очага, потому что я её туда поставила – в храме было холодно и после того как я разожгла огонь, я забыла убрать Мику подальше и занялась готовкой.
- И это чудо, что не произошло нечто непоправимое.
- Да, потому что вы подоспели вовремя!
Она села рядом с ним, положила сцепленные ладони себе на колени и посмотрела вниз на траву.
- Порой мне кажется, что моя жизнь – сплошные чёрные полосы, в которых проглядывают белые тонкие линии, которые я считаю неким «затишьем». – она вздохнула и подняла взгляд на него. – Господин Гёмей, я не хочу жаловаться, но я так устала…Всю жизнь я прожила страхом и недоверием к окружающему меня миру. И это губит меня. Вы сказали, что если я не буду идти бороться со страхом, то добром это не кончиться. Когда Мика чуть не упала в огонь, моё тело словно онемело, я не могла пошевелиться. Мне стыдно. Ужасно стыдно. За себя и за свою слабость. А после вчерашнего, я бы не прощала себя всю свою жизнь, если бы вдруг Мика стала кале…
Зарывшись пальцами в свои волосы, она остановила себя на полуслове, чтобы слово «калека» не прозвучало грубо. Мика могла бы получить шрам на всю жизнь из-за чего над ней бы в будущем могли измываться дети и не стали бы звать её играть.
Или стать слепой как Гёмей.
И от своих мыслей ей стало ещё хуже, потому что сравнивать Гёмея, будто он ужасен из-за своей слепоты, было глупо. Шинами чувствовала, будто вокруг неё образовался чёрный сгусток негативной энергии, состоящая из страхов и навязчивых мыслей. С этим действительно нужно было что-то делать иначе она совсем пропадёт и дочь за собой потянет.
Гёмей поставил незаконченную корзину на землю у своих ног и протянул руку к Шинами. Большая тёплая ладонь легла ей на спину, начиная успокаивающе поглаживать вверх и вниз. Она больше не вздрагивала от неожиданности, наоборот принимала такой жест с благодарностью. Уже давно никто не пытался её так успокоить. Когда ей снились кошмары или было до слёз больно, отец садился рядом с ней, крепко обнимал и гладил по спине. Чтобы не успокаивать её в тишине, он рассказывал какую-нибудь сказку или пел колыбельную, а иногда рассказывал о маме…Сейчас она будто вернулась в то время и почувствовала то самое тепло и спокойствие.
- Винить себя за благополучие младших – удел очень ответственных людей. Понимаю тебя как человек, что взялся присматривать за теми, кто младше и слабее, а потом просто…не смог ничего предпринять. – сказал Гёмей и подсел немного ближе. – Когда я был моложе, на окраине одной деревушки, я взял на себя ответственность присматривать за сиротками.
Шинами подняла на него взгляд, внимательно слушая его слова и представляя, как тогда приходилось ему жить.
- Сам был сиротой. Мать при родах умерла, отец от лихорадки. Один я остался. Слепой, но живой. С детишками, оставшимися без родни, мы жили бедно, но дружно, как одна большая семья. Мы делились пищей, спали на футонах близко друг к другу, чтобы в холодную погоду согреваться. Тогда в маленьком храме, где мы жили, стены были обветшалыми с щелями, а полы того и гляди готовы были провалиться. На это внимания мы не обращали.
Вздохнув, Гёмей сел, сцепив руки на коленях и повернув голову прямо. Глаза его не видели ничего, но вот прошлое будто бы чётко отражалось перед ним и голоса ушедших дней слышались в ушах.
- Самой младшей среди детей была одна девочка. Её звали Сайо и ей было всего четыре годика. Шустрая, смышленая и очень заботливая. Тогда я не был таким как сейчас – высокий, но ужасно худой. Не доедал, потому что считал первым делом накормить младших. А она стремилась отдавать мне часть своей порции во время трапезы. – вспоминая об этом, на его губах появилась слабая улыбка.
Пока он рассказывал, Шинами пробежалась глазами с ног до его головы и старалась представить молодого парня с худобой. Было сложно. Но приблизительно это получилось. Ещё раз Гёмей доказывал ей, что он был очень заботливым, по голосу и испытываемым эмоциям так и не скажешь, что он врал. Лет десять или даже пятнадцать назад было действительно тяжело – тогда гуляло множество болезней, иногда зимы выдавались очень холодными или сезоны были не урожайными.
- Я думал, что так будет всегда… - его голос стал тише, а из груди вышел долгий и глубокий вздох. – На ночь я зажигал фимиамы, чтобы огородить нас от нечистой силы, а перед сном мы читали молитву, чтобы боги остерегали наш сон. В одну из ночей, кто-то залил курильницы. До сих пор ума не приложу, кто мог такое сотворить. И пока мы спали, в храм пробрался демон, притаившийся в теле человека.
У Шинами по спине пробежал холодок. Не трудно было догадаться, что следовало дальше.
- Он убил всех, кто пытался сбежать. В тот момент я не знал, что мне делать. Мне было страшно и ужасно больно, от осознания, что ничего не смог предпринять…Потом я услышал, как в углу храма, плачет и кричит тонкий детский голос. Это была Сайо. И тогда я взял себя в руки и решил, что раз не смог спасти остальных, то Сайо должна жить…Демон вытащил из человеческого кармана большой гвоздь и полоснул им по мне несколько раз, включая лоб. Успев перехватить его руку перед очередным ударом я…
Издав тихое мычание, он закрыл глаза и покачал головой. Шинами, вероятно, продолжала бояться его, поэтому он не хотел омрачать свою личность перед ней ещё больше, сказав, что тогда убил демона, избив его до смерти. Голыми руками. Раз за разом вбиваясь кулаками по его лицу, ломая шею, рёбра…Но историю нужно было закончить и желательно правдой, потому что врать он не намерен.
- Я убил его, Шинами. А вместе с демоном от моих рук умер и человек…Как я потом узнал, это был плотник из деревни. Когда взошло солнце, его труп увидели пришедшие селяне, что слышали шум из нашего храма. Они спросили у Сайо, что произошло, но ведь маленький ребёнок не даст чёткого ответа, так ведь? Сайо сказала: «Этот человек чудовище! Он всех убил…». Ну и не поняв, что она говорит про демона, меня заключили под стражу. Сидя за решёткой, я думал о том, как облажался. Что не смог защитить свою семью. Чувствовал себя слабым и винил во всём. А потом появился Ояката-сама… Наш император. В деревне он был проездом и решил узнать, что происходит и над кем будет вершиться суд. Выслушав все обвинения и не получив никаких слов защиты, он сам со своей женой, благослови их Будда, нашли доказательства моей невиновности. Им пришлось привлечь «ясновидца» и повторно допросить выжившую Сайо, когда она успокоилась. Меня выпустили и отправили во дворец с императором, и с Сайо поговорить на прощание мне не довелось. О ней я больше ничего не слышал.
И он замолчал. Видать здешний император был более снисходителен к своим подчиненным. Раз он решил помочь Гёмею, значит он не видел в нём ужасного человека. Со временем разгляделся и потенциал, который подсказал императору сделать из Гёмея превосходного бойца и человека, который возглавит его армию на войне. Шинами не знала императора лично, но была бы не против встретиться с ним и выразить восхищение, что под его правлением появляются сильные бойцы. Как телом, так и духом.
- Почему вы рассказали мне об этом?.. – тихо спросила она. Такие истории из прошлого были слишком сокровенными, не многие могли бы поделиться такими тяжелыми воспоминаниями с другим человеком, как будто каждый день об этом говорит.
- Думал, что так успокою, приведя пример о том, что все мы можем растеряться, совершать ошибки, о которых пожалеем. И я просто слишком открытый. О таком с тобой можно поделиться.
На душе снова стало тепло. Он доверил ей свою историю из жизни, возможно о которой мало кто знает. И он не стал осуждать её, наоборот успокоил и избавил навязчивых мыслей о том, что могло бы произойти с Микой. И корзинку ей сделал.
Такой несгибаемый снаружи, но такой мягкий внутри…
Рядом с этим мужчиной все тревоги заглушались и становилось спокойней. Будто вокруг него был купол из чистой энергии.
- Спасибо вам. Успокоили. – она улыбнулась, на что в ответ получила ответную улыбку. И недолго думая, Шинами решила спросить, - Господин Химеджима, могу я попросить вас кое о чём?
- Конечно, что такое?
-…В-возьмите меня в ученики!
Улыбка на его губах померкла и на лице поочерёдно отразился спектр из нескольких эмоций: сначала его глаза расширились в удивлении от услышанного, затем брови нахмурились в недоумении и наконец расслабилось.
- В ученики? – переспросил он, почесав затылок.
- Да. Я хочу, как и Генья обучаться у вас. Я хочу хотя бы обучиться базовым приёмам самообороны. Или даже больше…
Она думала об этом прошлую и сегодняшнюю ночь. Если быть сильным, то сразу с двух своих сущностей – ёкая и человека. Аказа научит её паре приёмов с магией, чтобы она могла контролировать и наращивать свою силу, а Гёмей сможет показать, как лучше постоять за себя, будучи человеком. С обучением у Шинами никогда не возникало проблем: читать и писать она умела, а новые знания схватывала на лету. Ещё во дворце она заглядывала в библиотеку и иногда просила свитки из архивов, кроме засекреченных. Их никто не мог брать в пользование, кроме императора, советника, а также уполномоченных чиновников-евнухов.
И обучает ли вообще Гёмей женщин? Среди его учеников, она не видела обладательниц прекрасного пола, и Генья как-то упоминал за одним из ужинов, что в их группе только парни его возраста или чуть старше. Была вероятность, что он не брался за это дело, потому что большинство воевод считали службу не женским делом. Но ведь Кочо, подруга и сослуживец Гёмея, является девушкой. Может он тоже чему-то её научил?
- Хмм…- шумный вздох раздался со стороны Гёмея, а потом он потёр подбородок. – Давай проясним один момент. Ты хочешь обучаться базовым приёмам или как Генья?
- А…а это очень разные вещи, да? – Шинами смутилась.
- Если ты хочешь овладеть приёмами самообороны, то это займёт не так много времени, но, если брать в пример Генью – он уже давно обучается у меня, так как хочет пойти в императорские войска. Генья изучает рукопашный бой, проходит силовые нагрузки, а также осваивает техники владения двуручным и одноручным холодным оружием. Кроме этого мы проводим тренировки не только физически, но и духовно с помощью медитаций.
- Вы…вы будете меня обучать, если я выберу второй вариант?
Она несколько секунд смотрела ему в лицо, ожидая, что он как-то нахмуриться или покачает головой, сказав: «Нет», но…он слегка улыбнулся и прикрыл глаза.
- Это будет очень тяжело, Шинами. Ты уверена, что справишься с такой нагрузкой? Если ты так хочешь освоить что-то из военной программы, я так уж и быть, как-то подстрою занятия именно для тебя. Индивидуально. Но на тебе лежит забота о ребёнке. Добавим ещё то, что ты очень настырно была настроена работать. И…
- Я справлюсь. – она сказала это твёрдо, без капли сомнений. Тем более она не думала, что Гёмей какой-то нещадно будет относиться к ней на тренировках. Может с ним будет проще, чем с Аказой. Правда пока рано сравнивать. Ещё нужно будет как-то подстраиваться сразу под всё: тренировки силовые и магические, дочь, работа и дела по хозяйству.
Гёмей кивнул и взял её маленькую ладошку в свою, слегка пожав её. У девушки даже слабый румянец проступил от неожиданности.
- Тогда надеюсь, что ты не сдашься. По началу будет сложно, но потом станет легче.
- Я-я не подведу! Обещаю.
Свободную ладонь Шинами положила поверх руки Гёмея, а на её лице читалась решительность. Назад дороги не будет. Своими крошечными, тонкими пальчиками она провела по костяшкам на его ладони, где было заметно слабое покраснение от вчерашнего ожога. Для такого мощного мужчины такая рана была терпимой, но Шинами подумала, что будет лучше, если они вернуться в храм и она сделает мазь для более быстрого заживления.
Я стану сильнее. Великий Будда, я стану сильнее, ради себя и дочери. Приложу все усилия, но оставлю все страхи в прошлом, чтобы с уверенностью жить настоящим. Даю слово.