Она не просто подошла – легла на лицо так, словно была сделана по точной мерке. Джерри отпустил маску – и вдруг понял, что что-то здесь не так.

      Маска не хотела отставать от лица! Она прилипла к нему намертво. Мальчик попытался закричать – но из-за того, что маска словно запечатала ему рот, наружу прорвалось только сдавленное мычание.

      «Должно быть, маска была испачкана в каком-то клее! – подумал Джерри. – Вон, эта дрянь даже осталась у меня на пальцах!»

      Но это был не клей. Пальцы Джерри оказались покрыты странным белым веществом, которое текло, словно мед или патока, но при этом могло обладать твердостью фарфора. Белая субстанция быстро покрыла его голову вместе с волосами, руки и верхнюю часть туловища вместе с одеждой – и продолжала расползаться по его телу все ниже и ниже! Вот она покрыла его ноги, лишив всякой возможности к бегству – как будто взгляд Медузы Горгоны превратил мальчишку в белую неподвижную фарфоровую статую! И лишь живые глаза в фарфоровых глазницах напоминали о том, что внутри этой статуи был заключен человек. Он не мог даже позвать на помощь – рот как будто исчез, наглухо закрытый маской.

      Джерри оказался нем и полностью обездвижен; однако зрения он не потерял. Он видел, что его руки, покрытые белой массой, меняются, становясь тоньше и изящнее; там, где конечностям полагалось сгибаться, образовывались подобия шарнирных суставов, словно у куклы. И походу, менялись не только руки – по всему телу Джерри чувствовал странные, как бы массирующие прикосновения. Он попытался двинуться – и на этот раз смог немного шевельнуться, но и только.

      Словно в ответ на его попытку, звон стал громче; облако пыли, мерцая неземным светом, закружилось вокруг того, что еще недавно было мальчишкой по имени Джерри, затем полетело по чердаку, как будто подхваченное сквозняком. Чердак тут же ожил: из ящиков швейной машины выскочили иголки, нитки, ножницы; захлопали ящики комодов, и оттуда вылетели свернутые ткани. Закипела работа: ножницы сами раскраивали ткань, затем вырезанные детали летели к задорно стучащей швейной машинке. Из очередного открывшегося ящика комода выпрыгнули ботинки и сами собой зашагали к Джерри. Следом за ботинками, извиваясь как змеи, ползли чулки.

      Джерри уже дошел до той стадии, когда разум просто устает бояться и воспринимает очередной пугающий выверт реальности с готовностью обреченного. Впрочем, если бы даже он и попытался сопротивляться – ничего не вышло бы; он по-прежнему не был волен в своих движениях. И когда он, опершись на стенку, поднял правую ногу – он сделал это не сам; им манипулировал некто невидимый, словно куклой. Хотя, почему «словно»? Джерри и в самом деле превратился в огромную – в человеческий рост – фарфоровую куклу.

      Прыгнув, точно кобра, чулок налез на ногу Джерри и сам собой поднялся до бедра. Следом за чулком на ногу наделся ботинок на каблучке. «Это же… для девочек… – мелькнуло в голове Джерри. – Боже… неужели я…»

      Тем временем швейная машинка продолжала строчить, и все новые предметы одежды отправлялись в причудливый танец по чердаку. Некоторые из них были не закончены – намеренно, чтобы их было легче надеть. Панталоны… рубашка… корсет… юбки… Все это подлетало к застывшей в напряженной позе кукле, надевалось на нее, застегивалось и шнуровалось, а кружащиеся в воздухе иголки с нитками при необходимости зашивали оставленные для удобства швы. Откуда-то вылетел парик в сопровождении пары гребней и прыгнул на безволосую голову куклы; гребни начали крутиться вокруг головы, расчесывая волосы и укладывая их в прическу. Перед глазами Джерри заплясали кисточки, наносящие на фарфоровое личико румяна и подкрашивающие губы.

      Швейная машинка наконец затихла. Над столом поднялось сшитое из темно-фиолетовой тафты платье; пара дамских лайковых перчаток, движущихся так, словно они были надеты на чьи-то невидимые руки, подхватила платье и понесла к кукле

      Кукла – опять-таки против собственной воли – протянула руки вперед. Перчатки надели на куклу платье, и иголки стянули и зашили шов на спине. После этого кукла опустила руки, но не до конца; облетев вокруг, перчатки натянулись на кукольные ладони, и медные застежки-пуговки сами влезли в петли. Руки куклы оказались плотно обтянуты лайкой до середины запястья.

      Накидка обняла плечи куклы; со шкафа слетел капор и прыгнул кукле на голову. Ленты капора завязались под подбородком в бант.

      Снова ящики комодов пришли в движение, пряча в себе обрезки тканей. Ножницы, иглы и прочие предметы залетали на прежние места. Еще немного – и чердак принял прежний вид, словно ничего и не происходило…

      «…Боже… что… это было?..» Джерри подвигал одной рукой, другой, затем шагнул вперед, взяв керосиновую лампу. Сомнений не было – он снова был властен над движениями тела; вот только было ли это тело его собственным?.. Сознание все еще отказывалось воспринимать произошедшее как реальность, считая его фантасмагорией, бредовым сном, чары которого развеются с окончательным пробуждением.

      Подойдя к зеркалу, Джерри взглянул на свое отражение… и едва не выронил лампу. Пробуждение наступило – но совсем не такое, как ему бы хотелось.

      Из зеркала на Джерри смотрела миловидная девушка, одетая по последней моде. Разве что в лице ее мерещилось нечто… зловещее. Возможно, из-за неестественной неподвижности, свойственной маске, но не живому человеку. А может, из-за того, что глаза – светло-карие, полные испуга и внутренней боли – словно бы принадлежали не ей. Девушку окутывало облако мерцающей пыли, издающей тихий – на пределе слышимости – звон.

      «Я… я превратился… в куклу?..»

      Джерри попытался… попыталась сбросить с головы капор, но не смогла развязать ленты затянутыми в перчатки руками. Тогда она попыталась снять перчатки, но и тут потерпела неудачу. Впрочем, даже если бы она смогла скинуть с себя эту одежду – что это изменило бы? Смогла бы она освободиться из своего нового тела и стать тем, кем была прежде?

      Джерри-кукле хотелось кричать, вопить что есть мочи; однако она не могла даже говорить. Более того, она попыталась пошевелить языком – и не смогла! У нее больше не было языка! Она вдруг заметила, что не дышит. Втянув руку под накидку, она приложила ее к груди, с левой стороны. Сердцебиение не ощущалось; может быть, стук сердца просто не мог пробиться сквозь одежду?..

      Глаза Джерри наполнились слезами; капли влаги побежали по фарфоровым щекам. За что такое наказание? За что?! Какой злодей придумал столь чудовищную пытку?

      Джерри-кукла закрыла фарфоровые веки…