***

Се Лянь резко развернулся и схватил Хуа Чэна за одежды. 

— Ты! –  выдохнул он.

Демон стоял не шелохнувшись. Сумрак все заметнее уступал  утренним лучам. До невозможности белая кожа Хуа Чэна в их ореоле почти светилась. Как и до крайности яркие алые одежды. Мягким шелком ниспадали за спину и по плечам иссиня черные волосы. На лице демона не дрогнул ни один мускул. Губы оставались плотно сжатыми. В глазах зияла кромешная темнота. 

Се Лянь все смотрел в лицо Хуа Чэна, уже расслабив руки, положив ладони ему на грудь, ощущая как тот застыл, без движения, без дыхания, без малейшего намека на жизнь. Только явственно проступили желваки на скулах и слегка двинулись, хмурясь, брови. Но даже по этим ничтожным изменениям принц угадал напряжение, разочарование и тщательно скрываемую тяжелую тоску, чуть ли не безысходность.

– Сань Лан! — позвал Се Лянь.

Не дождавшись ответа, он поднял руку к лицу Хуа Чэна, коснулся холодной щеки, чтобы обратить на себя его внимание. 

— Сань Лан,  ты слышишь? Не смотри туда. Не надо. Не смотри, пожалуйста.

Хуа Чэн медленно закрыл и тут же снова открыл глаза. Одной рукой он обнял принца за талию, другой коротко взмахнул, а в следующий миг материализовал красный зонт. Только Хуа Чэн поднял его над их с Се Лянем головами, как по нему застучали крупные капли дождя, который вскоре утих также внезапно, как начался.

Се Лянь догадался, что на земле за его спиной больше ничего нет. Останки скорпионовых змей пролились кровью, которую в считанные мгновения без следа впитает земля. Ужасной картины как не было. Но Хуа Чэн смотрел все туда же, и его огорчение ощущалось по-прежнему явственно.

— Что было не так с этими змеями? – осторожно спросил принц.

— Со змеями все в порядке. Но, увы, даже магические не выживают без кожи, без оболочки. Умирают довольно быстро. И к жизни их никак не вернуть. 

— Это как-то связано с проклятой кангой? – поразмыслив, предположил Се Лянь. 

— Да, — подтвердил Хуа Чэн. – Я понял, как вскрыть ее, не повредив содержимое. Но также я понял, что этого мало, чтобы спасти Инь Юя. 

– Это и есть то, что тебя огорчает? – уточнил принц, по непонятной причине испытывая волнение.

– Это и есть то, что меня огорчает, – со вздохом произнес Хуа Чэн. 

Се Лянь подумал, что на самом деле все не так плохо.

— Сань Лан, но ведь если ты понял, как вскрыть кангу – это уже очень большой шаг вперёд. К цели.

Принц не стал говорить, что так уже хотя бы можно упокоить многострадальную душу, заключенную в артефакте, вместо этого спросил:

– Почему ты решил, что тебе не спасти Инь Юя?  Способ наверняка отыщется.

— Слишком много сожалений. Без оболочки он просто рассеется, как только получит свободу. 

– Вовсе не обязательно, что он тут же рассеется, – не сдавался Се Лянь.

– Гэгэ, его здесь уже ничто не держит. Нет! Он сам не хочет ни за что держаться!

– Сань Лан, не сердись. Успокойся. Ты смог понять, как вскрыть артефакт. И сможешь придумать, как сохранить заключенную в нем душу, если для тебя это важно. Если ты сердцем стремишься к этому. 

Хуа Чэн убрал зонт и покачал головой: 

– Нелепая смерть! Глупая!

– Ладно-ладно. Ругайся, если так тебе легче. Только не унывай, хорошо? Пойдем, прогуляемся немного? Я хочу пройтись.

Принц взял Хуа Чэна за запястье и потянул за собой. 

Однако к его удивлению демон не подчинился, быстрым движением высвободил руку. 

В следующее мгновение в ладонь Се Ляня скользнули длинные пальцы с четкими суставами, переплетаясь с его, потянув принца назад. Прикосновение было теплым. 

Хуа Чэн погладил большим пальцем ладонь Се Ляня, потом крепче сжал его руку, гладя по тыльной стороне, будто извиняясь за резкость.

— Гэгэ.

Се Лянь обернулся. 

Перед ним снова стоял юноша восемнадцати лет с лицом одновременно невинным и решительным. Его длинные волосы немного растрепались. Алый восход в тон цвету одежд добавлял облику демона еще больше багряных оттенков. Но в черных озерах его глаз по-прежнему не было привычного блеска. что наложило на приятные глазу черты молодого парня тень темной меланхолии. 

Принц сразу же захотел утешить и ободрить его. Шагнув обратно, Се Лянь быстро обнял Хуа Чэна, прижался щекой к его щеке.

– Сань Лан. Мне кажется, я никогда прежде не видел тебя таким удрученным.

Хуа Чэн обнял его в ответ, перевел дыхание и заговорил о другом.

– Гэгэ, нам лучше вернуться.

– Что-то  с Цинсюанем? – забеспокоился принц.

– Пока нет. Но слишком долго сдерживать его с помощью моих бабочек не на пользу.

Они стали спускаться со склона в долину обратно к хижине.

Шли молча, слушая тишину. 

Принц успевал любоваться восходом, а Хуа Чэн не отпускал его руку, вместе с тем стараясь вернуть ясность мыслям и успокоить эмоции. 

Конечно он переживал об участи Инь Юя, но главным было вовсе не это. Проклятая канга, в которой оказался заключен Инь Юй сразу же заставляла вспомнить и о Цзюнь У. Хуа Чэн корил себя за то, что совершил ошибку. 

Безликий Бай, Белое Бедствие, демон скорби — лишь часть души. Небесный владыка Шэньу, Цзюнь У – другая часть той же души, такая же реально существующая. Они безусловно связаны. Ведь давным-давно Безликий Бай мог с легкостью убить Хуа Чэна, еще в его бытность бесплотной призрачной душой. Но не сделал этого. Едва ли потому, что не предполагал и не ощущал силу устремлений этой души. Наследного же принца Сяньлэ Безликий Бай и подавно мог лишить жизни ни один раз. Тут правда все было яснее: демон стремился захватить душу Се Ляня. Уничтожение к достижению цели его бы не привело. 

Сейчас Хуа Чэн внутренне негодовал и поражался, как тогда и он сам, и все небожители мгновенно сконцентрировались на том, чтобы видеть в облике Цзюнь У перед собой только демона, позабыв, что император Шэньу демоном вообще-то не был.  Его как будто бы сразу не стало.  Хуа Чэн даже успел испытать каплю участия к наследному принцу Уюна. 

Тем временем, засмотревшись по сторонам, Се Лянь запнулся о кочку, и Хуа Чэн едва успел поддержать его.

– Гэгэ, прости. С тобой все в порядке?

– Конечно в порядке. Почему ты просишь прощения?

Хуа Чэн только покачал головой и приказал сам себе отложить все размышления и вопросы, иначе Се Лянь точно заметит, что что-то не так.

***

По возвращении в хижину они нашли Ши Цинсюаня уже пробудившимся. 

Хуа Чэн заранее отозвал своих маленьких серебристых слуг, после чего не проходящее беспокойство бывшего повелителя Ветров быстро выдернуло его из сна. 

Се Лянь сразу же поднес ему ароматный чай и вывел наружу смотреть восход и есть булочки, надеясь, что красивый вид отвлечет Цинсюаня от горестных мыслей. 

Тот же, несмотря на все усилия принца, не переставал то и дело вздрагивать и вздыхать. 

Хуа Чэн, не в силах больше находиться рядом, поднялся, отправился наполнить бочку для омовения и нарубить дров, чтобы согреть воду. 

Принц решил, что князь демонов с присущей ему любовью к чистоте решил вымыться и расслабиться. Он ведь вернулся среди ночи и так до сих пор и не прилег отдохнуть. 

Когда Хуа Чэн в очередной раз вышел из хижины обнаженным по пояс, Се Лянь не успел заподозрить неладное. Демон забрал волосы в свободный пучок, поэтому цвет кожи и линии тела, полностью открытые взглядам, буквально ослепляли красотой. В голове у принца опустело, он безотчетно провожал глазами каждое движение князя демонов. 

Сидящий рядом с Се Лянем Ши Цинсюань успел лишь смутно припомнить, что кажется уже был свидетелем чего-то подобного. Он так и не успел решить для себя, отпустить по поводу  такого явления демона шутку или сделать вид, что все в порядке, как Хуа Чэн оказался подле него, вздернул за шкирку на ноги, а потом забросил себе на плечо. 

Бывший повелитель Ветров схватился за голову и засучил ногами, крепко зажмурившись, не в состоянии начать колотить кулаками по обнаженной спине демона. 

– Собиратель цветов! – пронзительно взвизгнул он.

Только после его крика Се Лянь пришел в себя и тоже вскочил на ноги. Но время было упущено. Хуа Чэн двигался слишком быстро и захлопнул за собой дверь хижины раньше, чем принц успел перешагнуть порог.

– А! – изумился Се Лянь. 

Но воспитание не позволило ему использовать традиционный прием бога войны и выбить дверь, чтобы войти внутрь. Во-первых, испортить чужое жилище будет некрасиво. Во-вторых, Хуа Чэн этим жестом явно дал понять, что принцу лучше остаться снаружи. И пока что у Се Ляня не было достаточно оснований не покориться. Обладая достаточно чутким слухом, он бы точно расслышал, если бы Ши Цинсюань продолжал кричать, но изнутри донесся лишь плеск воды. Нетрудно догадаться, что бывший повелитель Ветров скорее всего оказался отгружен с плеча демона в бочку. Но все-таки маловероятно, чтобы Хуа Чэн вознамерился утопить его. 

Вздохнув, Се Лянь вернулся на прежнее место.

Цинсюань же действительно оказался в воде, приятно греющей и расслабляющей, если бы не тот факт, что Хуа Чэн погрузил его с головой, выждал с минуту и только потом приподнял за волосы над поверхностью. Вместе с тем демон сорвал с него верхнюю часть нищенских лохмотьев, брезгливо отбросил промокшее тряпье и, предвосхищая очередной вопль, снова окунул Цинсюаня в воду. 

Выдернув его обратно, Хуа Чэн удивительно расторопно и быстро принялся намыливать голову, шею и плечи повелителя Ветров. Тот было прикрыл руками грудь и попытался съежится, но от этого лишь снова погрузился под воду, на этот раз сам. 

Безукоризненно точно рассчитав его запас дыхания, Хуа Чэн снова приподнял голову Ши Цинсюаня над водой.

– Послушай-ка, тебе самому это не надоело?

– Собиратель Цветов под Кровавым Дождем, – заикаясь, выговорил Цинсюань. – Если вы сочли, что я выгляжу не вполне опрятно… Это можно понять… Но не стоило все-таки… Право же это как-то…

– О чем ты думаешь! – рыкнул Хуа Чэн. 

– Я.. Я… Я… – бывший повелитель Ветров так и застопорился на этом “я”, но все же в конце концов опустил руки и немного расслабился, поняв, что ничего неподобающего в его отношении Хуа Чэн определенно не замышляет.

– То-то же, – буркнул демон, омывая волосы Цинсюаня, а потом и лицо.

– Любую твою проблему можно решить, – заявил он, когда бывший повелитель Ветров проморгался. – Нужно только понять, в чем она.  Ты ведь уже использовал свой веер еще тогда, в императорской столице. С тех пор и хранишь свой артефакт.  Так и не выбросил. А теперь, что же, пожалел об этом? Изволь,если он больше не нужен тебе,  я его разорву. И уж наверняка так, что восстановить еще раз не выйдет. Не хочешь получать магические силы - не вопрос. Я могу сжечь твои храмы. Все до единого. Никто больше не придет поклониться тебе и не вспомнит тебя. Хочешь вернуть Хэ Сюаню его судьбу? Пожалуйста. Я найду то самое заклинание. Его согласие не потребуется. Также как Ши Уду, ты сможешь заменить одно на другое по собственному усмотрению.

 Ши Цинсюань сначала покраснел, потом тут же побледнел, у него задрожали губы, он едва не всхлипнул, но сдержался, лишь широко раскрытыми полными слез глазами уставился на Хуа Чэна.

– Ты не хочешь так поступать, – заключил тот. – Конечно ты не хочешь. 

Ши Цинсюань шумно сглотнул.

– Тогда подумай вот о чем. Разве кто-то другой кроме тебя самого может жить твою жизнь? Разве те несколько сотен лет хорошей жизни ты прожил простым наблюдателем? Неужели ты сам ничегошеньки не совершил, м?

– Никаких особенных заслуг за мной, кажется, нет, – осторожно произнес Ши Цинсюань.

– Ты отлично помог Хэ Сюаню освоиться в столице Бессмертных. Чем не заслуга? – не смог не поддеть его Хуа Чэн. 

Ши Цинсюань отвернулся.

– Ты вознесся на Небеса, – напомнил тем временем демон. – Никакая судьба не дает гарантий, только возможности. Далеко не всякий потенциал оказывается реализован, но ты смог реализовать доставшийся тебе. Тем более что он не был твоим изначально, но ты все же смог воспользоваться им. Как бы ни был упрям твой старший брат, но обмануть Небесную Кару нельзя. Она не приходит за тем, кто не достоин вознесения. 

У Ши Цинсюаня снова защипало глаза. И все жо он повернулся к демону. Хуа Чэн же снова плеснул водой ему на лицо и проявил терпение, ожидая, когда тот возьмет себя в руки, только потом продолжил:

– Не хочешь возвращаться в столицу Бессмертных – не надо. Можешь жить, где угодно. Хоть среди бродяг. Ты – не первый небожитель, поселившийся в мире людей. Или больше всего тебя задевает, что Ветру и Водам поклоняются в одном Храме, нередко называя их супругами?

Бывший повелитель Ветров открыл рот, но так и не смог произнести ни “да”, ни “нет”. 

– Даже если и так, – уступил Хуа Чэн. - Это тоже решаемо. Если хочешь, я поговорю с ним. Но тебе все же стоит перестать дрожать при одной только мысли о Хэ Сюане. Все-таки… В пантеоне Верхних Небес ты был из тех немногих, кто старался решать по справедливости, а не по знакомству или родству. Например, большинство закрывали глаза на происходящее в крепости Баньюэ, но ты не стал.

– Все потому что Его Высочество неожиданно поднял этот вопрос в духовной сети.

– Ты – единственный из всех чиновников Верхних Небес, кто не проигнорировал его, – настоял на своем Хуа Чэн. 

– Спасибо, – едва слышно после довольно долгой паузы шепнул Ши Цинсюань.

Демон в ответ только фыркнул и бросил в воду мочалку:

– Отмойся, как следует. И голову еще раз промыть не забудь.

Договорив, он натянул верхнюю рубаху и вышел из хижины.