Перманентные искры открытий,

Как узоры игральной доски,

За твоим горизонтом событий

Все дороги мои и пути

Уже на следующий день школу заполонили бойцы в алых мантиях. Авроры посменно патрулировали все коридоры и лестницы замка и дежурили возле кабинетов. Занимательно, что они не появились раньше. Чтобы Министерство зашевелилось, обязательно был необходим труп.

Занятия проходили в гнетущей тишине. На них группы сопровождал преподаватель: перемещаться по школе самостоятельно студентам строго запрещалось. Присутствие авроров не способствовало поднятию боевого духа, и все напряжённо ожидали следующего нападения.

В середине декабря вывесили списки уезжавших на каникулы: из самого безопасного места в мире бежали почти все. Впрочем, я тоже не горела желанием оставаться на корабле, которому суждено утонуть. Меня ждало уютное поместье вдали от сплетен, подозрений и убийств.

За несколько дней до начала праздников Алиса получила письмо от Ксенофилиуса Лавгуда, отца Луны. Его общение с дочерью было своеобразным. Вместо пустых разговоров о погоде он писал о неких мозгошмыгах, которые забираются людям в уши и вызывают размягчение мозга. В учебниках о них почему-то не писали.

Ксенофилиус умело притворялся чудаком, который жил в выдуманном им крошечном мирке и, рассказывая дочери сказки, пытался оградить её от реальности. Но я читала его письма между строк и видела в нём совсем другого человека. Он тонко чувствовал и понимал людей, даже тех, с кем не был знаком лично. Ксенофилиус не убеждал Алису сторониться меня. Однако в его представлении я, окружённая фиолетовой дымкой, иду под руки с забвением — «горечью полыни» — и бураном. Прекрасная оценка лучшей подруги своей дочери.

«Время покажет, кому суждено обмануть судьбу, моя дорогая Лу», — было выведено внизу листа. Я отложила пергамент и помассировала виски. Адресованные подруге слова звучали как предсказание. А пророчествам с давних пор у меня веры нет.

*=*=*

На улице завывал буран. Снежные хлопья врезались в окно и стекали вниз талой водой, а ветер прорывался сквозь защиту поместья и гудел под крышей. Я пригубила горячий кофе и открыла блокнот. В голове возникала и исчезала мысль, никак не дававшая мне за неё ухватиться. Пойдя окольным путём, я вывела первую запись: «Коса Смерти — дитя вечности возьмёт в руки оружие. И будет повержена Смерть».

Раскинув пальцы веером, я взмахнула рукой над Гримуаром — ветер зашелестел страницами — и, увидев нужную главу, сжала ладонь в кулак. Заклинание рассеялось, и листы застыли. Про Артефакты было сказано немного. Пожалуй, даже меньше, чем про меня: на каждый из них было отведено по странице. Карандаш взмыл над блокнотом и вывел названия: Молот Хаоса, Мечи-близнецы, семи огней и водоворота небес, и Жезл Власти.

Схватив карандаш, я провела короткую черту после записи о Жезле и написала фразу про дитя мгновений. Взгляд метался между первой и последней строками. И почему я раньше не замечала? Вспомнились слова фамильяра, и у меня вырвался смешок. Кусочки пазла сложились. Я вывела окончание фразы: «И будет повержен Пожиратель времени».

*=*=*

— Первая струна опять в «рэ» сползла, поверни колок немного, — машинально бросила я, — самый нижний справа.

Мелкие буквы на странице никак не желали складываться в слова. Я пыталась вчитаться в строки старой поэмы, но перед глазами стояли воспоминания о недавнем сне.

За гранью миров, где не властвует время,

Застыли в мгновениях битв

Багровые вспышки — безликие тени

Покоятся в Книге Судьбы

Сон был таким яркими, словно я пережила его наяву. От мыслей о нём меня бросало в холод.

Вокруг не было ничего, кроме красочного гобелена. На нём во весь рост была изображена Судьба. Её огненно-рыжие волосы струились по плечам; в правой руке она держала свиток, а в левой — объятый пламенем меч. Рядом с ней, по всем канонам, стояла её дочь и прижимала к груди Книгу судеб. Причёску Фортуны украшали цветки сакуры. Символы мимолётности и переменчивости человеческой жизни, они были её спутниками на всех картинах, что я когда-либо видела. Я молчала, но в пустоте, бескрайней и неподвижной, звенел мой голос: «Неужели нерушимый город закрыт для меня, сестра?»

Алиса отложила гитару в сторону и откинулась на кровать. По комнате пронёсся тяжёлый вздох.

— Бесполезно, — констатировала она.

— Выбери песню полегче.

Мышцы ныли от долгого сидения на полу. Я нервно побарабанила пальцами по переплёту Гримуара и перелистнула страницу.

«Не узнать никому, кто был проклят навеки», —

Голос звенел ледяной

Но печальны глаза её, дрогнули веки

«Эта тайна погибнет со мной»

Меня обучали лучшие в Империи наставники — Отец не скупился на образование для княжны. Впрочем, это не мешало мне быть отвратительной ученицей: все полученные знания я пропускала через призму собственного мнения. Например, верила в правдивость поэмы «Дочь Судьбы», которую в Бельтане признали выдумкой.

— Всё ещё планируешь поговорить с кузиной?

Алиса села рядом, наклонилась к Гримуару — золотые локоны упали ей на лицо — и пролистнула пару страниц. На развороте была изображена копия гобелена из моего сна.

— Сестра знает, кто украл Молот Хаоса. Неплохо бы и нам это узнать.

— Вот и исполнилась моя детская мечта, — она хмыкнула, — стать звёздной странницей.

Я пожала плечами. В некотором смысле, мы уже ими являлись. С одним отличием: в другой вселенной нам посчастливилось крепко застрять. Идея прогуляться за Гранью была заманчивой, если бы не одно но:

— Где нам взять столько энергии? — я провела ладонью по затылку, спутывая волосы. В голову приходило только принести в жертву фамильный поттеровский дом. — Новелина ради этого сжигала звезду.

— Она любит преувеличивать. Скорее, позаимствовала энергию с помощью посоха, а потом вернула обратно. Да и Император в этом мире уже успел побывать, а твой кот вообще сюда переехал.

— Отец, — я прикусила губу, пытаясь сформулировать мысль, — создает свою копию, а сам сидит во дворце и использует силу Аэтис. А насчёт фамильяра: понятия не имею, откуда его принесло.

— Может, он астральный паразит?

Я покачала головой. Бегемот, определённо, был тем ещё паразитом, но вполне реальным.

— Интересная теория…

Мы обернулись. Фамильяр стоял в проходе, опираясь плечом на дверной косяк, и пристально смотрел на нас.

— Но, увы, ошибочная. Я действительно демон, — на его лице мелькнула тень тоски.

Алиса щелкнула зажигалкой и сделала долгую затяжку, раскуривая самокрутку. Я поморщилась от тошнотворно-сладкого запаха, но, заметив усталый взгляд подруги, промолчала.

— Мы ушли от темы, — мне пришлось вернуть разговор в нужное русло. — Есть идеи, как убедить Фортуну нам помочь?

— Смотря что вы от неё хотите, — Бегемот пожал плечами. Я тяжело вздохнула.

— Информации. «Дочь Судьбы» читал? В ней упоминается похищение Молота Хаоса.

Он сбивчиво рассмеялся.

— И давно вы ищете Артефакты по упоминаниям в сказках?

— Это не сказка, — поправила Алиса, — а поэма, причём написанная вальтерианцем.

— Гримуар тоже ссылается на «Дочь Судьбы». Да и нет других вариантов.

Авторы магических сборников старались избегать отсылок к балладам, стихам и другим художественным текстам, считая их недостоверными. Но в случае с тремя жалкими абзацами, посвящёнными Молоту, негласное правило не действовало. Информации о местоположении Артефакта не было никакой. Гримуар лишь предполагал, что после смерти создателя оружия оно хранилось в монастыре Вальтера, нерушимого города, а потом было украдено. Примерно в то же время вальтерианский монах написал неоднозначную поэму. Любовь человека и бессмертной, извечная классика. Только финал истории не был счастливым: избранник Фортуны сбежал, прихватив с собой Артефакт.

— Хотите, побуду Оракулом и угадаю ответ Фортуны? — Бегемот прокашлялся и попытался изобразить высокий голос: — «Нерушимый город — нейтральная территория. Мы не поддерживаем ни одну из сторон и не предоставим вам помощь».

— Но сделать это им всё же придётся, — я приподняла голову и печально улыбнулась. — Этой войны не избежать даже нейтралам.

*=*=*

Алиса сновала по подвалу с куском мела в руке и проверяла правильность рисунков на полу. Я мельком глянула на них, отметив цепочку защитных рун. В случае смертельной угрозы они возвращали странника обратно в его тело.

Затянув шнурки потуже, я заправила их концы за голенище сапог. Солдатская рубаха, застиранная до серости, ещё пахла землёй и железом. Я пыталась застегнуть пуговицы, но пальцы мелко дрожали, и под короткими ногтями мне мерещились грязь и засохшая кровь.

Стену подпирало высокое старое зеркало. Подойдя к нему, я провела ладонью по поверхности, стирая тонкий слой пыли. Из отражения на меня смотрела княжна. Одетая в роскошное платье, она произносила клятву верности. Позади возвышался Отец, который возносил чёрный венец над её головой. По зеркалу пошла рябь, и сцена изменилась. Отец неподвижно сидел на троне, опираясь на меч. По левую сторону от него стоял первый советник и оглашал указ о престолонаследии. Справа — коронованная княжна, державшая в руках реликвию из императорской сокровищницы.

Переступив через линии внутреннего рунического круга, я осторожно опустилась на колени. Алиса села напротив, нерешительно коснулась моей руки.

— Готова?

— Всегда.

Я пыталась расслабиться, насколько это было вообще возможно. Разлитая в воздухе магия должна была меня направлять. Однако она давила со всех сторон, перекрывая дыхание, и не выпускала меня из тела. Бросив мимолётный взгляд на лицо Алисы, я закрыла глаза и сосредоточилась. Нити тянулись ко мне, пытаясь ухватиться за мою энергию. Отринув тревогу, я позволила одной из них коснуться предплечья. От руки по телу распространилось тепло, а давление со стороны ослабло. И я опустила щит, не пропускавший магию. Нити вонзились в кожу. Неизвестная сила ударила меня, выбив воздух из груди, а затем наступила необычайная лёгкость. Я открыла глаза.

В центре круга находилась Алиса… две Алисы. Её астральная копия сидела, прислонившись спиной к физической оболочке, и сосредоточенно рассматривала кончики ногтей на левой руке.

— Мне так домой захотелось, — призналась подруга. — Интересно Грань влияет.

— Просто мы чужаки в этом мире. Главное потом вернуться обратно, — прошептала я и, взглянув на «своё» тело, нехотя добавила: — Сюда.

Рукоять астрального отражения Косы нагрелась: та притягивала к себе разлитую в комнате энергию, и вокруг Артефакта клубилась дымка. Я подошла к зеркалу и взмахнула Косой. Лезвие пронзило воздух, и пространство раскололось. Трещины расползались во все стороны, становясь всё шире и шире, а за ними простилался плотный едкий туман. Он просочился через излом, и оболочка мира разрушилась, рассыпалась тлевшими лоскутками реальности.

— Не дыши, — сказала я перед тем, как всё вокруг утонуло в тумане.

— Знаю, — чуть замешкавшись, ответила Алиса.

Мы шли бесконечно долго, но, возможно, от начала нашего пути не прошло и минуты. Люди ощущают время линейно. Однако вне привычной реальности оно искажается, обращается бездонной пустотой небытия. Междумирье не подчиняется законам природы. В нём нет точек отсчёта времени, чтобы можно было сказать, что оно вообще существует.

Я сжала тонкую красную нить, конец которой терялся впереди, — моё преимущество перед другими звёздными странниками. Они осваивали междумирье, стремясь постичь искусство Жнецов, но смогли лишь прикоснуться к нему. Не чувствуя пути, можно было навсегда затеряться в тумане. Инстинкты Жнецов позволяли тем ходить напрямик.

Холодные пальцы Алисы коснулись моей руки. Подруга озиралась по сторонам, выискивая потенциальную угрозу, но вокруг было одно бескрайнее, тревожно молчавшее ничто.

Нить дёрнулась в сторону — нечто привело пустоту в движение. Развернувшись, я выставила перед собой Косу, и её щит тут же принял на себя удар. Завеса тумана колебалась, и на мгновение в ней проявились очертания огромного существа с множеством длинных, извивавшихся щупалец. Я бросила короткий взгляд на Алису — та с остекленевшими глазами осела вниз, — и закрыла её собой. Слева чернильным пятном пронеслось щупальце, разорвав туман на лохмотья, и сразу же исчезло в нём с другой стороны, зажимая нас в кольцо. Взмах Косы — щит разросся, взметнулся куполом, над которым навис исполин междумирья. Щупальце задрожало и хищно вздулось, выпустило когти по бокам и вонзило их в купол. Из тумана вырвались ещё три, с острыми шипами на концах, готовые расколоть защиту барьера. Двигаясь подобно молниям, они обрушили вихрь ударов. Рывком переместившись за пределы купола, я крепче сжала рукоять Косы и кинулась в атаку.

Отсечённое щупальце рухнуло на купол и рассеялось сгустком тумана. Очередной рывок и свист лезвия — исполин лишился ещё двух конечностей. Он утробно взревел и заметался, размахивая обрубками. Вокруг них пелена поднималась и густела, вытягиваясь в чёрные, покрытые костяными наростами щупальца. Исполин регенерировал.

Я отскочила назад, к защитному куполу, с трудом увернувшись от разъярённого удара. Щупальца взмыли вверх и тут же стрелой обрушились рядом со мной. Междумирье содрогнулось. Сбитая с ног, перекатом вправо я ушла от пронзившего землю шипа и взмахнула Косой. С лезвия сорвалась кромка ветра, прорезала себе путь сквозь завесу и впилась в одну из пустых глазниц исполина. Туман вновь затянулся непроглядной стеной, и из-за неё раздался вой. Это был отчаянный, неистовый вой раненого зверя. Он не затих предсмертными хрипами — он оборвался внезапно, и междумирье вновь обратилось в молчаливое ничто.

— Я так рада видеть Вас, — за спиной разлился мелодичный голос Алисы.

Я обернулась к ней. Она сидела неподвижно, прижимала ладони к груди и смотрела куда-то перед собой, а на её лице застыла улыбка.

— Если Вы когда-нибудь сможете меня простить…

Я рухнула на колени и встряхнула Алису за плечи. Она качнулась как тряпичная кукла, и слеза скользнула по её щеке. Я неловко провела пальцем по белёсой, почти прозрачной коже, над которой змеилось ядовитое марево тумана. И сделала вдох. Легкие обожгло горечью, а нос защипало от запахов земли, дыма и смолистой хвои. Вдалеке раздались людские голоса, заскрипели шины фур по дороге.

— Алиса, ты слышишь меня? — я сбивчиво заговорила, заглянув в её мутные глаза. — Это нереально… то, что ты видишь, всё…

— После всего… Вы на самом деле любите меня, матушка?

Гомон стал отчетливее. Бросив взгляд за спину подруги, я вздрогнула. Туман расступался. За ним показались ковёр пожелтевших полей и солдатский лагерь, разбитый у городских стен. Солнечный луч едва коснулся земли, в последний раз подарил ей тепло и исчез в тучах закоптившегося неба.

— Слушай меня! Это мираж, созданный ядом тумана, — я пыталась говорить твёрдо, но срывалась на сиплый шёпот. — Ты видишь то, что хочешь видеть, что хотела бы изменить. Но всё это ложь — иллюзия твоих желаний, — а не реальность.

— Даже я? — позади раздался мужской голос.

Я не обернулась: знала, кого увижу.

— Вернись ко мне, прошу тебя, — я вцепилась в её плечи. — Ты моя лучшая подруга, единственная, кому я доверяю, мой самый близкий человек. Ты рискнула всем, чтобы найти меня, — и я тебя не оставлю, слышишь?!

— Посмотри мне в глаза, рядовая.

Зазвенели, ударившись друг о друга, бляхи армейских сапог. Он стоял за моей спиной, и я чувствовала на себе его взгляд, колкий и холодный как сталь.

— Я давно отпустила тебя. Уходи, — слова дались мне с трудом.

— И поэтому ты сейчас рядом со мной. В тот самый день, да? В последний день войны.

Я почувствовала, как на затылок упали дождевые капли, обжигая кожу льдом. Мне на плечи опустился тяжёлый плащ, оградив от дождя и осенних ветров, а чужая ладонь легко коснулась моих волос. Посреди увядших колосьев, которые гнул к земле ветер, вспыхнули алые маки.

— Так и есть. Да, мне хотелось бы всё исправить, хотелось бы остаться с тобой в тот день. Но я не могу вернуть тебя. И никто не сможет, никому это не по силам, — я поднялась — плащ соскользнул с плеч и растаял в тумане. — Прощай.

Мираж разбился на мириады осколков. Они закружились в водовороте кусочков воспоминаний, чтобы вновь сложиться в иллюзию прошлого.

По холмам, сливавшимся с горизонтом, разлилась вечерняя синева. Ветер закружился над долиной, дотронулся до хрустальных цветов, над которыми кружились блуждающие огоньки, и исчез за мшистыми валунами. Там, в каменном кругу, сиды танцевали под мелодию арфы.

— С возвращением в вересковые горы, Вечное дитя, — передо мной возник мой старинный друг в сияющих одеждах. — Рад вновь встретиться с тобой.

— Здравствуй, Лливелин.

В воздухе заиграли ароматы земляники и луговых трав. Лливелин протянул мне кубок вина, но я покачала головой.

— Сделай глоток и позабудь обо всём, — он тепло улыбнулся. — Ты ведь этого желаешь: стать счастливой?

— Отпусти меня и Алису — и я буду счастлива.

— Ничего не даётся просто так, — Лливелин сделал глоток вина. Бокал в его руках обратился хрустальным цветком. — Сможешь вернуться, если узнаешь среди них свою подругу.

Из-за камней вышли десять одинаковых девушек с неподвижными лицами. Одна из них изобразила придворный поклон, другая глядела сквозь меня и бессвязно бормотала. Некоторые стояли молча и неподвижно, иные тянулись ко мне, умоляя поскорее уйти или навсегда остаться в холмах. Мой взгляд блуждал по лицам, подёрнутым туманом, но не мог ни за что ухватиться. Каждая из девушек была точной копией Алисы. Каждая из них ей не являлась.

— Её здесь нет.

Лливелин сощурил чёрные как ночь глаза. Ветер колыхал его волосы цвета льна, и в них звенели нежно-голубые колокольчики.

— Уверена?

— Я слишком хорошо знаю тебя, — взмахом руки я отправила порыв ветра в сторону двойников, и те превратились в клубы пелены. — Тебя и твоё нежелание меня отпускать.

Иллюзия вновь треснула. Я подняла взгляд — в непроглядном тумане стояла моя лучшая подруга. Она сделала шаг мне навстречу, и мы заключили друг друга в объятья.

— Теперь и ты нашла меня…

— Ничего не говори.

Клочок пространства размером с десяток шагов ничем не отличался от множества других, как посчитал бы странник-дилетант. Часть меня была с ним согласна: демоническая часть, далёкая от путешествий между мирами. Но наследие матушки стучало ледяной кровью в висках, и всё вокруг меркло, стоило взгляду устремиться на другой конец нити, который извивался змеиным хвостом. Я горела изнутри. Демон плевался огнём, пытаясь загнать Жнеца обратно в самый дальний уголок моего сознания, а тот вновь и вновь шёл в наступление, превращая пламя в лёд. Силы, обратные природе друг друга, сцепились в схватке и пытались меня разорвать.

Нить сорвалась с запястья и вытянулась перед моим лицом: «Ну же, режь! Смелее!» — просвистел внутренний голос, холодный и чужой. Демон зарычал, заворочался в ледяных оковах, но из пустоты налетел ветер, и огонь потух. Рука дернулась то ли от озноба, то ли от нервов.

— Сама разберусь, — одними губами, без звука, ответила я. Наверное, они были такими же посиневшими, как и кончики пальцев.

Просвистело лезвие, рассекая нить. Она вспыхнула, точно к ней поднесли спичку, и рассыпалась. Туман расступился и образовал арку, окаймлённую серебристым плетением, с гладью зеркала-портала. Я подошла к ней — моё отражение сверкнуло горящими глазами, — и коснулась её ладонью. По поверхности пробежала мелкая рябь, а за ней мелькнули силуэты деревьев. Рука погрузилась в прохладную и густую материю портала. Меня закружило в ярком водовороте и выкинуло в реальность. Алиса выпрыгнула рядом, положила руку на моё плечо и слегка сжала. Я с трудом приоткрыла глаза, щурясь на иномирный свет.