„В средине нашей жизненной дороги,

Объятый сном, я в тёмный лес вступил,

Путь истинный утратив в час тревоги.“

– Данте Алигьери, “Божественная комедия”.

Магия запульсировала в её груди, когда Нагини почувствовала близость объекта своей невольной привязанности. Бормоча дежурные любезности жителям деревни и стремительно двигаясь сквозь толпу, она не отрывала взгляда от одинокой фигуры вдалеке, скрывающейся у деревьев. Когда она подошла к пабу, притяжение усилилось, и её шаг замедлился. Влажные от утренней росы травинки, ещё не высохшей к полудню, мягко сгибались под каждым нерешительным шагом её самых прочных ботинок. Проведя рукой по осыпающейся каменной стене паба, она заглянула за угол в её конце.

Нагини не могла отрицать, что чувствует лёгкое удовлетворение, видя Тома без его идеально подобранной маски. Растрёпанные волосы, дикий взгляд, поджатые губы. Риддл нервно вышагивал рядом с густой линией деревьев с маленьким флаконом, бережно зажатым в руке. Предвкушение читалось в напряжённой линии его плеч.

«Вам нравится видеть меня на коленях перед Вами?»

У неё внутри всё перевернулось при воспоминании о восторженном взгляде Тома Риддла, стоящего на коленях перед Нагини вечером ранее. Каждое его слово было пропитано недвусмысленным намёком. Прикосновение этого дьявольского волшебника едва не распалило её прямо в храме. Горящий взор его тёмно-серых глаз всплывал в её сознании, когда она пальцами доводила себя до оргазма этой ночью. Нагини вздрогнула при мысли о том, насколько он был бы доволен, узнав, что она кончила, шепча его имя.

Серые, как сталь, глаза Тома были похожи на надвигающиеся тучи, предвещающие дождь. Пока он расхаживал взад-вперёд, отделяющая город от леса солнечная полоска на травяной поляне уменьшилась... и когда Нагини появилась в поле его зрения, лицо Тома полностью скрылось в тени.

Он выглядел как падший ангел. Прекрасное порождение тьмы, которому она не могла позволить отнять её время. Ведь он, несомненно, приговорил бы её душу вместе со своей собственной... Но сама мысль о том, что она больше никогда его не увидит, заставила маледиктуса почувствовать себя потерянной… неправильной. Как будто не было другого выбора, кроме как присоединиться к мистеру Риддлу в его охоте за сокровищами. Каким бы ни был его Святой Грааль, чувствовалось, что он жизненно необходим Тому. А какие ещё у неё были зацепки?

Нагини находилась словно в свободном падении, хватаясь за любую возможность найти потенциальное лекарство или средство спасения. И это был первый раз, когда она позволила себе почувствовать интерес к чему-то, не связанному с её проклятием.

Заметив её присутствие, Том остановился, откупорил флакон и опрокинул содержимое себе в глотку, стараясь сделать это как можно аккуратнее, зная, что её внимание было приковано к нему.

— Вам плохо? – спросила Нагини, с недоверием косясь на него и сокращая между ними расстояние. Плотнее запахнув плащ, она приготовилась к неизбежной лжи, которую он сейчас выдумает.

Подняв остроконечный флакончик обеими руками к свету, Том прищурился, увидев единственную золотую каплю, оставшуюся на дне.

– Совсем наоборот. Это Жидкая Удача. «Феликс Фелицис». Надеюсь, что мне будет так хорошо, как никогда в жизни.

Забыв о манерах, Том запрокинул голову и вытряхнул остатки зелья себе в раскрытый рот, проведя языком по нёбу. Улыбка несносного волшебника стала искренней. Счастье и надежда, казалось, разлились по его телу. Тома пробрала дрожь, и Нагини, как завороженная наблюдала за расслаблением его мышц, по мере того, как напряжение уходило, словно разматывающийся кнут. Или змеиный хвост. Том резко опустил голову, и его горящий обещанием взор вернулся к Нагини.

Под этим взором ей стало неуютно, но она сохраняла невозмутимость. Нагини приподняла бровь, опустив капюшон своего плаща, и скрестила руки на груди... нетерпеливо ожидая его объяснений.

– Я принимаю «Феликс Фелицис» время от времени, когда нуждаюсь в удачном стечении обстоятельств для важных приобретений. А поскольку вы присоединитесь ко мне сегодня, и это приключение, вероятно, будет нелёгким, я подумал, что любая помощь очень кстати. Я ведь хочу произвести впечатление, — подмигнул ей Том. Его улыбка была настолько заразительна, что Нагини невольно улыбнулась в ответ.

Откровенность Тома застала её врасплох. Он буквально сиял. Все его обычные уловки, колкости и провокации были просто выброшены из их разговора. Чистая радость на его лице одновременно смущала Нагини и заставляла её сердце сжиматься. Эта лёгкость не шла ему, она казалась плохо сидящей мантией на волшебнике, который давно из неё вырос. Но она с трудом представляла себе, что Том когда-то был счастливым ребёнком. Она сомневалась, что из него можно вырастить того, кем был стоящий перед ней человек. Испытывал ли Том Риддл когда-нибудь подобные чувства без помощи зелья?

Он сделал шаг к ней, протянул руку и склонил голову набок:

– Вы словно виде́ние, — восхитился Том. Его улыбка превратилась в греховную, когда он неторопливо окидывал её тело взглядом.

– Это всего лишь брюки, мистер Риддл, — закатила глаза Нагини, притворяясь раздражённой. — Не стоит драматизировать.

Но румянец, вспыхнувший на её щеках, выдал, как сильно его похвала заставила её кровь вскипеть. И Том, казалось, наслаждался этим.

Нагини казалось, будто языки адского пламени облизывали её кожу, пока она наблюдала, как Том откровенно пялится на неё, отмечая тёмно-зелёный плащ, задерживаясь на облегающем свитере и довольно объёмном рюкзаке, перекинутом через плечо. Точно таком же, как и тот, что висел на её плече. Без сомнения, с такими же незаконно наложенными чарами расширения. Поморщившись, она заметила, как оценивающий взгляд Риддла прошёл по её талии и скользнул вниз, к неказистым, но прочным ботинкам. Усмешка играла на его лице, пока он не обдумал её выбор и не кивнул одобрительно:

– Ценю, что вы практичны, как и я. Удачно, что вы так хорошо подготовились.

Улыбка, вызванная Феликсом, снова озарила его лицо, и он жестом указал на деревья позади себя, предлагая ей направиться во тьму леса.

Щупальца теней тянулись оттуда даже в полдень, заманивая их в темноту, что была домом в этом зловещем лесу. Сочетание бука и ели образовывало стену из листвы, отделяющую деревню от леса и всего, что там скрывалось. Но сегодня они не обратили на этот барьер никакого внимания.

Нагини приподняла бровь, искоса глядя на Тома и шагая в вглубь леса, а он следовал рядом в такт её шагам. Звуки деревни постепенно стихали, стоило им пробраться сквозь деревья; запахи хвои и мха наполняли её ноздри, а свежий воздух наполнял лёгкие. Хотя Нагини всегда чувствовала себя наиболее умиротворённой у воды, в лесу было что-то по-настоящему успокаивающее. Но в то же время — тревожное. Как и её спутник.

– Значит, вы надеялись, что сегодня вам повезёт, мистер Риддл?

На лице Тома появилась горделивая ухмылка: он был доволен тем, что Нагини использовала его подлый юмор против него самого.

– Мне уже повезло, мисс Гунаван. Вы согласились встретиться со мной. – Искренность прозвучала в его словах, когда Том взглянул на неё. – И ещё больше повезло, что вы действительно пришли сегодня. Я сомневался в этом…

Том обошёл тонкий ствол берёзы и поправил манжеты своего плаща, словно его самого смущала та честность, которая лилась из него под действием зелья.

– Я тоже, – чувство вины заставило сердце Нагини сжаться, когда она осознала, что рада быть здесь. Том помог ей перебраться через упавшее дерево, и их сцепленные ладони задержались, когда они углубились в лес. Их пальцы продолжали переплетаться, пока они шли к тропе. Между ними снова возникла связь. Это чувство необъяснимой близости, от которого Нагини не могла избавиться.

– Мистер Риддл, мы раньше встречались? – Нагини не отрывала взгляд от густых деревьев и тропинки прямо перед ними. Она не желала смотреть в его сторону, когда её саму было так легко прочесть.

Том бросил взгляд в сторону, прислушиваясь к шорохам. Небрежно сжимая палочку в руке, он искренне обдумывал её вопрос.

– Всегда есть вероятность, что мы были в одном месте и в одно время в ваших многочисленных путешествиях, — задумчиво произнёс он. – Но никогда прежде мы не говорили лично. Ваше лицо я едва ли смог бы забыть, мисс Гунаван.

Когда они достигли начала тропы, вдалеке прогремел гром. Небо потемнело до зловещего фиолетового цвета, а густые кроны деревьев заслонили весь оставшийся дневной свет.

Нагини, нахмурившись, остановилась. Она подняла капюшон плаща, постучала палочкой по сапогам, а затем и по плащу:

– Водооталкивающие чары. Похоже, они нам понадобится.

Она направила палочку в сторону Тома, предлагая зачаровать и его снаряжение.

– Это полезное заклинание, – коротко и утвердительно кивнув, дал разрешение Том. Проводя рукой по плащу, он ощутил, как изменилась его текстура. На лице Риддла мелькнуло восхищённое выражение, и он спросил:

– Не возражаете, если я добавлю кое-что?

– Прошу вас, – Нагини закатила глаза и усмехнулась, уступая. Ей было любопытно, какой вклад внесёт волшебник. Она низко присела в шутливом реверансе, широко распахнув свой плащ.

С лёгким движением руки и невнятным бормотанием Том создал над их головами купол из светящихся нитей, переплетённых, словно паутина. Электрический белый свет окружил их обоих. Он поднял обе руки, продолжая тихо нашёптывать заклинания, усиливая защитное поле. Это была восхитительная, сложная магия.

– Я не видела таких сложных защитных чар со времён войны, – сказала Нагини, прижимая к груди ремешок рюкзака. Её глаза сияли отражением белого света, который окружал их, словно патронусы, с которыми Нагини мысленно сравнила эти чары.

– Кажется, мисс Гунаван, это первый раз, когда вы похвалили меня без всякого намёка на оскорбление, — заметил Том. Он сцепил пальцы, и свет вокруг них начал угасать, закрепляя защитные чары над ними.

– Не привыкайте к этому, мистер Риддл, – Нагини попыталась сдержать лёгкую улыбку. – Какие чары вы использовали? Ведь известно, что в этих лесах водятся как магические, так и не магические существа. Надеюсь, эта защита универсальная.

– Со временем вы узнаете, что я всегда тщательно подхожу к делу, – лукавство мелькнуло в его взгляде, пробиваясь сквозь завесу действующего зелья удачи. Том пояснил:

– Все стандартные заклинания. Любые базовые защитные чары, которые только можно представить – для магических и не магических существ. А верхняя часть защитного поля работает как зонт у магглов. Так что если будете держаться на расстоянии не более метра от меня, то останетесь невредимы и сухи. Он по-джентельменски склонил голову, но его скрытые мотивы были очевидны.

– Как… заботливо… с вашей стороны. Но, знаете ли, я вполне способна защитить себя сама. И дождь мне не помеха, — съязвила Нагини.

– Но мне будет так жаль, если вы промокнете, мисс Гунаван. И это окажется полностью моей виной, — наигранная озабоченность на лице Тома свидетельствовала об обратном, и на его губах заиграла озорная улыбка.

Щёки Нагини запылали, и она прикусила нижнюю губу, чтобы нервно не рассмеяться в ответ на его ужасно очевидный намёк и не раззадоривать его ещё больше. Указав рукой на раздвоенную тропу впереди, она сменила тему:

– Куда идти? Вам дали какую-нибудь карту или указания, как добраться до вашего артефакта?

Том уверенно зашагал вправо, к большим деревьям и сгущающейся тьме. Он невербально сотворил светящуюся сферу, которая плавно двигалась впереди них. Нагини последовала его примеру, увеличивая видимость.

– Мне дали набор инструкций и камень для отслеживающего заклинания. После последнего указания, там, где тропа закончится, нам придётся использовать это заклинание, чтобы найти дерево.

– Мы ищем одно-единственное дерево? В лесу? — Нагини недоверчиво усмехнулась. – Надеюсь, ваши инструкции достаточно точны. Должно быть, это какая-то особая диадема, раз она стоит таких усилий…

– Она стоит всех усилий и трудов, какие только можно себе представить, – тихим голосом заверил её Том.

– Для кого предназначена эта диадема? Вы говорили, что у вас есть мотивированный покупатель… Что вы занимаетесь «добычей артефактов», – Нагини пародировала высокомерный тон, с которым он изначально рассказывал ей о своей работе, – что вы находите вещи.

Нагини замолчала, когда они вышли на поляну среди деревьев. Перед ними расстилался большой пруд, окружённый соснами. Маледиктус ахнула, когда пространство вокруг них начало светиться. Тёплый свет исходил прямо из водоёма. Неземное зрелище резко контрастировало с нависшей фиолетовой громадой неба.

– Вы правы... Так же, как и нашёл вас, – произнёс в ответ волшебник.

Пока Нагини наслаждалась видом, она ощущала на себе пристальный взгляд Тома. Он не обращал внимания на это чарующее зрелище. Сотни фей порхали в воздухе, их светящиеся крылышки напоминали маленькие вспышки электричества перед надвигающейся бурей. В воздухе чувствовалось напряжение, словно лес осознавал, что они пришли, чтобы что-то забрать, и решал, достойны ли они этого.

– Вы сказали, что хотели приключений, мисс Гунаван. Нужно ли вам знать все мельчайшие детали? – Том с вызовом поднял брови. Нагини наконец оторвалась от созерцания магических существ и встретила его взгляд.

– Конечно, нет. Но я отказываюсь попадать в ситуацию, будучи неинформированной и неподготовленной, – коснувшись палочкой своей сумки, она уменьшила её до размеров, подходящих для ладони и убрала в карман мантии. – У меня есть всё необходимое на случай, если нам это понадобится, но я не уверена, что вы предусмотрели все возможные варианты того, что с нами может произойти...

Том фыркнул, словно её слова глубоко его оскорбили.

– Знаете, я этим на жизнь зарабатываю. Все нужные припасы у меня с собой. Думаете, я бы привёл вас в лес на поиски артефакта, не подготовившись? – Том подошёл ближе. В его глазах отразились мерцающие крылья фей, когда он положил руки на плечи Нагини.

Он мягко развернул Нагини к пруду, чтобы она могла полюбоваться тем, как существа поднимаются в синхронном танце, как они накатываются и гаснут, словно приливы и отливы волны. Это было захватывающее зрелище, и, вероятно, большинству волшебников ни разу не доводилось наблюдать его за всю свою жизнь. Наклонившись к её уху, Том прошептал:

– И знаете, мы вообще-то владеем магией. Я, например, вовсе в этом не бесполезен.

Горячее дыхание возле уха бросило тело Нагини в жар, заставив её вздрогнуть, хотя эти слова разозлили ведьму. Вдалеке сверкнула молния и прогремел гром, на этот раз гораздо ближе. Услышав этот резкий звук, феи разлетелись в разные стороны, вылетев из строя и вернувшись к своему беспорядочному парению над водой.

– А я, по-вашему, бесполезна? — Нагини остановилась, повернув к нему лицо и вперив в него свирепый взгляд. Том скинул свой рюкзак с плеча и сбросил его на землю. Направив кончик волшебной палочки куда-то в недра рюкзака, он с помощью заклинания "Акцио" приманил несколько фляг, наполнил каждую заклинанием "Агуаменти" и протянул одну ей.

– Мне ещё предстоит оценить объём ваших способностей, мисс Гунаван. Но у меня есть чёткое ощущение, что вы обладаете гораздо большим потенциалом, чем показывали... до сих пор.

Теория Нагини об увеличенной вместимости рюкзака подтвердилась. Она приняла флягу от раздражающе проницательного волшебника, так как её мучила жажда. Она посмотрела на Тома с презрением, давая понять, насколько его предположение было преуменьшено, и её взгляд упал на идеальную форму его губ.

Проследив за её взглядом, Том облизнул нижнюю губу и, закусив её, спросил:

– Вы голодны?

Нагини втянула в рот собственную нижнюю губу и покраснела, хмуря брови от беспокойства.

– У нас есть время? Мы и так едва успеваем. Солнце сядет раньше, чем мы дойдём до твоего проклятого дерева.

– Обещаю, что мы вернёмся задолго до заката. Боитесь темноты? — Том насмешливо поднял бровь, протягивая ей ярко-зелёное яблоко. Он соблазнял её, как Ева соблазнила Адама.

Вздохнув, Нагини с благодарностью взяла яблоко и села рядом с ним, держа его в одной руке, а с помощью другой попивая воду из фляги. Поставив флягу у своих ног, она начала перекатывать яблоко из одной руки в другую, стараясь отвечать уклончиво:

– Я не боюсь темноты, но меня тревожит время.

И это было чистой правдой.

– Мне нужно вернуться на выступление сегодня вечером. Моя подруга собирается зайти раньше, чтобы увидеть меня в последний раз… – спохватившись, она вздрогнула и уронила яблоко. Забытый фрукт скатился с её колен на влажную землю.

Заметив изменение в её настроении, Том поднял яблоко и протянул его обратно Нагини. Мягко подталкивая её к разговору, он спросил:

– В последний раз? Она уезжает?

Нагини закрыла глаза и приняла яблоко, положив его между колен и поджав под себя ноги.

– Нет, она не уезжает, — прошептала она. Её сердце сжималось от недавней утраты. Маледиктус закрыла глаза и старалась дышать медленно. Но каждый вдох прерывался на пике, как будто она сдерживала беззвучные рыдания, пытаясь скрыть свою боль, которая была прямо у Тома на виду.

Взгляд Риддла стал мрачным. Но его голос стал мягче, добрее.

– Она явно много для вас значит. Почему вы больше не сможете видеться? – руки Тома беспокойно сжались на коленях. Утешения не было среди его привычных навыков… Наконец он откусил кусок от своего яблока.

Уставившись в покрытую мхом землю, Нагини начала ковырять её пальцем. Она пыталась занять себя чем угодно, чтобы избежать навязчивого взгляда Тома.

– Клия... Она была моей лучшей подругой на протяжении многих лет. Мы познакомились, когда она руководила выступлениями… в цирке, в котором я работала. Задолго до Данте. Но сейчас у неё дети, и она не хочет, чтобы они были рядом со мной, пока я...работаю тем, кем работаю, — закончила она неубедительно. Ложь обожгла её рот, а желудок скрутило от реальности, которая заставила желчь подступить к горлу.

– Вы — исключительно талантливая исполнительница, мисс Гунаван, – Том бросил огрызок яблока в тень, не услышав ни звука падения. – Тот, кто не видит этого или не уважает, не заслуживает быть в вашей жизни, – убедительно сказал Риддл. Он закрыл свой рюкзак и протянул девушке руку. Нагини неохотно позволила ему помочь ей подняться с мшистой земли. Искра, вспыхнувшая между ними, теперь лишь тлела, поскольку часы проходили, а на сердце у Нагини становилось всё тяжелее.

– Она была одной из последних близких людей в моей жизни, мистер Риддл. Вообще-то у меня нет таких, которые готовы из кожи вон лезть ради моей дружбы.

Отпустив его руку, она поправила плащ и проверила уменьшенную сумку, убедившись, что она всё ещё надёжно лежит в кармане.

– Думаю, вы заметите, что перед вами человек, который именно так и поступает.

Нагини замерла, а обаятельный волшебник тепло улыбнулся. Хмыкнув, он двинулся в сторону их тропы.

– Вы не в счёт, мистер Риддл. Я едва знаю вас, – она закатила глаза, и пара продолжила идти бок о бок в пределах своих защитных чар, следуя за парящими сферами света.

– Я бы хотел, чтобы вы узнали меня лучше, – сразу уточнил Том, бросив на неё взгляд, но не сбавляя шага. Они шли вперёд, огибая водоём со стороны, где продолжалась тропа. Берег пруда был тихим, как будто рыбы и насекомые прятались от надвигающейся бури. – Так, если не Клия, есть ли кто-то ещё, кто заботится о вас? Кто защищает вас, ухаживает за вами?

Неожиданный вопрос ударил прямо в грудь. Нагини болезненно вздохнула. Она заботилась о себе сама уже дольше, чем могла бы признаться. После того, как она потеряла родителей, те немногие друзья, что появлялись в жизни Нагини, вскоре из неё исчезали.

– Мой последний друг — Ноэль, владелец клуба, которого вы видели. Он мне как отец. Он один из самых добрых людей, известных мне за последние несколько лет, что я провела в «Данте». Но он всегда знал, что это временно и не будет удерживать меня в Албании.

– Кажется, он оказался тем, кто был вам нужен, когда вы больше всего в этом нуждались. Я рад, что вы его нашли, — искренне сказал Том. В его глазах, казалось, появились сочувствие и такая же тоска, которые не смог скрыть даже Феликс Фелицис. Значит, этот прекрасный незнакомец тоже знал, что такое утрата.

– А что насчёт вас? Друзья? Семья? Вы упоминали сиротский приют… — Нагини спросила, резко замолчав следом. Она затронула тему, от которой, как ей казалось, Том будет уклоняться после вчерашнего. Том резко остановился при её вопросе. Его грудь тяжело вздымалась от явного гнева, пока он смотрел на отражение мелькающих крыльев фей на поверхности воды. Нагини с тревогой спихнула ногой камень в пруд, ожидая его ответа. Они почти добрались до деревьев на дальнем конце лесной поляны. Почти вернулись к тропинке через тёмный лес. Но Том не двигался, пока, наконец, не вышел из своего болезненного раздумья.

– Я не поддерживал связь ни с одним из тех ночных кошмаров, включая монахинь из этого ужасного места, — прошипел Том сквозь зубы, скрестив руки на груди. Его костяшки побелели от того, как крепко он сжимал свою тисовую палочку. – И друзей там я тоже не завёл. Это было скорее место, где тебе повезло выжить, а не процветать по-настоящему.

Том продолжал смотреть вдаль, избегая её взгляда.

– В одиннадцать лет я отправился в Хогвартс, где встретил группу… друзей. Мы называли себя Вальпургиевыми Рыцарями. Все они были учениками моего факультета – Слизерина. Другие трое едва ли заслуживают упоминания, – усмешка, наконец, появилась на его каменном лице, когда молния рассекла небо, освещая лощину. Гром раздался поблизости — буря надвигалась.

Нагини кивнула и подошла ближе, встав рядом с Томом у самого края воды. Несколько фей подлетели к их защитному куполу, но магия не позволила им подойти ближе.

– Я слышала о факультетах от… одного старого знакомого.

Дамблдор. Очки-полумесяцы до сих пор мелькали в её снах, преследовали в кошмарах.

– У вас есть друг, который учился в Хогвартсе? — Том оживился и, наконец, посмотрел на неё. Его поза и собранность стали менее напряжёнными. Она предположила, что ему не терпится услышать о возможном общем знакомом.

Тоска растекалась по её венам, словно густая смола. Тяжесть отчаяния медленно погружала её тело в грязь.

– Не друг, не совсем… — Нагини запнулась, пытаясь осмыслить, куда завел этот разговор. Она не знала, как много своих тайн можно открыть этому почти незнакомому волшебнику. Не знала его убеждений или взглядов на мир и войну. И вообще его намерений по отношению к ней.

– Некоторые мои товарищи на войне были… связаны со школой.

Глаза Тома блеснули. Видно было, что он увлёчен этой частью её прошлого. Но почему?..

– И кто-то из ваших близких раскрыл все грязные тайны Салазара Слизерина? — поддразнил её Том. Напряжение в его позе полностью исчезло, но в его энергии что-то изменилось.

– Что-то вроде того, — тихо ответила она, кротко улыбнувшись. Ей хотелось, чтобы он просто прекратил этот разговор, но Том оказался так же неумолим и настойчив, как и заявлял о себе.

– Вы потеряли их? На войне, — спросил Том, безжалостный добытчик в своей погоне за ответами, но самый нежный из тех, кого она знала. Он был дотошен, умел манипулировать её настроениями, её прихотями — даже до того, как выпил Феликс Фелицис. С Жидкой Удачей на его стороне Нагини была обречена.

– Похоже, для вас это болезненная тема. Я не хотел лезть в душу, просто был заинтересован в возможных общих связях, – Том наклонился к ней, мягко положив руку на её щёку — неожиданный акт утешения, которое, очевидно, никто из них не умел ни давать, ни получать.

Когда Том нежно коснулся её лица, Нагини сдалась. Она решила, что способна только на размытую честность. Частично она хотела, чтобы он узнал о ней всю правду, нуждалась в этом… настолько, насколько она могла себе позволить. Но она должна была тщательно следить за его лояльностью и истинными мотивами. Том всё ещё был уклончив. У него явно был свой план.

– Я понимаю, что вы знаете обо мне очень мало, мистер Риддл, – Нагини прижала руку Тома к своему лицу, а затем убрала её, но всё же оставила в своей ладони и потянула его к валунам впереди, чтобы они могли сесть. Опустившись на большой камень, она дождалась, пока Том устроится рядом, прежде чем Нагини могла продолжить. Их пальцы были всё ещё переплетены.

– До того, как я попала в «Данте», я много лет была в бродячем цирке. Как и вы, я была сиротой.

Том сжал её пальцы, и она улыбнулась, глядя на них, на его молчаливую поддержку, на признание их схожего прошлого. Общую боль, которую они могли разделить.

– Но после смерти матери меня бросил отец, я была тогда совсем юной, – Нагини отвернулась к воде, не решаясь встретиться с взглядом Тома, пока рассказывала эту часть своей истории. – Он… не мог справиться с её потерей. А я постоянно напоминала ему о ней.

«И о её проклятии» – мысленно добавила Нагини.

Нежные руки Тома отпустили её, и Нагини почувствовала, будто её окатили холодной водой. Она и не сознавала, насколько его малейшее прикосновение распускало огонь по её коже. За эти полдня в их замкнутом пространстве это уже успело стать таким привычным. Резко повернув голову к нему, Нагини увидела, что его ноздри раздуваются. Сжимая кулаки, он явно впивался ногтями в тыльную сторону ладоней. Нагини сцепила пальцы и снова взглянула на фей, вдыхая запах мутного пруда и струек крови, проступающих на руках Тома. Ярость, охватившая Тома от её истории, смутила Нагини и одновременно вызвала у неё чувство гордости.

– У меня всегда была... особая связь со змеями. Они всегда чувствовали себя в безопасности рядом со мной. С самого раннего детства, – она краем глаза заметила, как взгляд Тома мгновенно устремился к ней. Он смотрел на неё, не моргая, и едва заметная улыбка тронула уголки его губ. Он медленно кивнул головой, призывая её продолжать. Казалось, что он почувствовал облегчение. Будто он пытался разгадать её. Теперь она подавала ему свою историю на блюдечке с голубой каёмочкой. Только с множеством изменений и упущений. Столь внезапная перемена в его настроении — от ярости до облегчения. Нагини провела ногтем по своему предплечью, ощущая зуд на коже.

– Я провела в одиночестве много лет, и лишь Клия читала мне книги между выступлениями, когда у неё была минутка. В остальное время я была предоставлена сама себе, пока однажды, во время нашего турне по Нью-Йорку, не появился новый парень. Криденс и я... у нас была... связь, – закрыв глаза, Нагини отвернулась и стала наблюдать, как чёрные тучи, наконец, опустились над неподвижной водой. Том уже собирался что-то сказать, когда она, собравшись с силами, продолжила. – Он был сиротой, как и я, пережившим невообразимые ужасы. После одной кошмарной ночи, когда вся наша труппа взбунтовалась и разбрелась, мы с Криденсом сбежали. Вместе. И… – Нагини медленно выдохнула, делая вид, что её продолжительная пауза вызвана нахлынувшими эмоциями, а не отсутствием плана, как закончить эту историю, имеющую слабое отношение к реальности.

– Нас завербовали на войну с Грин-де-Вальдом. И Криденс выбрал другую сторону. Пока я сражалась, чтобы спасти его и вернуть домой, вразумить, он умер от наследственной болезни. Мы с Криденсом так и не смогли помириться до его смерти.

Глаза Нагини жгло от сдерживаемых слёз, и она с трудом выдавила последние слова истории, которую, как ей казалось, нужно было рассказать:

– Он был так молод. Он заслуживал от своей жизни гораздо большего, чем то, что ему выпало в конце.

Том протянул руку к Нагини, и она, поколебавшись, осторожно вложила свою ладонь в его. Он крепко сжал её и, наклонившись к ней, медленно и искренне сказал:

– Это весьма трагично. Мне очень жаль, что вы потеряли того, кто был вам так дорог и при таких обстоятельствах. Я хотел бы, чтобы появился какой-то способ повернуть время вспять… или же помочь вам обрести спокойствие в настоящем.

– И я хотела бы, – по её щеке скатилась единственная слеза, и она забрала руку, зажатую в его ладонях, обратно к себе на колени. Жидкая Удача позволяла Тому говорить всё, что нужно, чтобы получить от неё информацию, чего бы он ни захотел. Но, рассказав ему правду, пусть и не всю, Нагини почувствовала облегчение.

Криденс, который, как выяснилось позже, был Аурелиусом Дамблдором, внебрачным сыном Абефорта, тоже носил в себе своё проклятие, и его время вышло. Точно так же, как и у Нагини.

Молодой Дамблдор был Обскуром. Он разделял проклятую судьбу Нагини. Его приёмная мать-маггл жестоко обращалась с ним, и в ответ на подавление его силы внутри юноши развилась тёмная паразитическая сущность. Появляясь в виде обширного облака тени, она плыла подобно дыму или сочилась подобно смогу, способная в мгновение ока стереть с лица земли целые города или уничтожить армии... Зрелище было поистине устрашающим. Обычно Обскуры умирали до десятилетнего возраста, но Криденсу было двадцать, когда сформировалась его сущность. Масштаб его силы был беспрецедентен. Он сеял хаос по всему городу, пока не привлёк к себе ненужное внимание... Геллерта Грин-де-Вальда.

Если Том мог сострадать Криденсу, сможет ли он испытывать сочувствие и к ней? Но его искреннее сопереживание было именно Криденсу – уязвимому юноше, оказавшемуся в эпицентре войны между волшебниками. Не к Аурелиусу Дамблдору, использующему свою тёмную сущность, способную причинить боль окружающим, как и сама Нагини.

«Том убежал бы в ужасе, если бы узнал, кто я такая», — подумала она, чувствуя, как в ней поднимается отвращение к себе.

– Но это всё-таки наводит меня на мысль, мисс Гунаван, что я был прав. Как всегда, — задумчиво произнёс Том.

Нагини нахмурилась в недоумении.

– В чём именно?

– Вы нуждаетесь в моей дружбе и моем присутствии. И я думаю, меня привело в Албанию нечто большее, чем поиск диадемы, – Том начал соблазнительно улыбаться, когда молния осветила небо над прудом, а феи разлетелись в разные стороны, спасаясь в окружающих зарослях. Грохот сотряс землю у них под ногами, но Том не шелохнулся, как будто мир вокруг них не существовал. Они оказались в самом эпицентре бури.

Молния ударила в пруд, и Том схватил Нагини, прижимая её к себе. Он побежал вместе с ней назад к тропинке под покровом густых деревьев, не имея возможности трансгрессировать внутри магических границ леса. Подальше от самой страшной части хаоса, где существа вырывались из своих укрытий в поисках безопасности. Том рухнул на колени, так и прижимая Нагини к себе. Он лёг спиной на землю и сложил руки за головой, пытаясь отдышаться. Нагини оказалась прижатой головой к его груди и так же тяжело дышала, глядя на птиц, мечущихся с дерева на дерево.

– Этот день будет чрезвычайно долгим, если вы продолжите меня бесконечно раздражать, мистер Риддл. Я вижу, что это вас забавляет, но не могу понять, к чему всё идёт, – прошипела Нагини, поднявшись с земли и отпрянув от Тома, но при этом не покидая этот адский защитный периметр.

Том пристально посмотрел на неё с земли, прежде чем подняться ей навстречу:

– Вижу, вы не боитесь бурь, — тихо усмехнулся он. Но Нагини не сбить с толку.

– Чего вы от меня хотите? Почему вы на самом деле здесь? – прямо и требовательно спросила она, скрестив руки на груди. Стоя прямо перед Риддлом, Нагини сверлила его пронзительным взглядом, и это заставило мага почувствовать себя маленьким, хотя он был выше её более чем на голову. Румянец залил его щёки, когда он, казалось, обдумывал её очень прямолинейный вопрос.

Нагини ждала ответа, не моргая.

– Прошу прощения, мисс Гунаван. Я почти никогда не бываю рядом с теми, с кем могу вступать в интеллектуальные дискуссии, а вы невероятно умны и начитаны…

– Как вы узнали, что я начитана? — перебила его Нагини, в её тоне прозвучало явное подозрение.

– По стопкам книг в вашей гримёрной. И я могу сказать это просто по тому, как вы общаетесь. По тому, какая вы, – Нагини медленно кивнула, с опасением принимая его ответ.

Том осторожно продолжил:

– И, признаться, вы необычайно остроумная и яркая леди. Вы меня очаровываете, и когда вы сердитесь, все эти качества проявляются совершенно беспрепятственно и честно, – Том протянул руку в сторону тропинки, и они продолжили идти бок о бок. Но Нагини оставалась молчаливой, побуждая его продолжить своё признание.

– Я ни в коем случае не хотел вас обидеть, правда. Я думаю, вы исключительная, и я просто хотел провести с вами больше времени, прежде чем покину страну. Вы — загадка, которую я не могу разгадать, – сказал Том, заправив ей за ухо волосы, выпавшие из пучка, и его пальцы задержались, когда Нагини впилась в него взглядом.

С каких пор его прикосновения стали такими желанными, такими естественными? Успокаивающими?

– Что касается моих намерений… — Том приподнял бровь, уголки его губ тронула фирменная усмешка. – Вы скоро увидите, что привело меня в Албанию. Вы были просто случайным… – он потрогал подбородок, глядя вверх на купол из листьев, словно подыскивая подходящее слово. Возможно, такое, которое меньше всего разозлило бы Нагини в данных обстоятельствах, – приятным сюрпризом. Вы можете вернуться обратно. Вас определённо никто не удерживает здесь против воли, – он отступил в сторону, указывая на тропинку, ведущую обратно в город. – Вашего присутствия будет очень не хватать, но сегодня оно совершенно не обязательно для моего дела, – Том указал рукой на деревню, не отводя от Нагини взгляда. Олицетворение спокойствия и хладнокровия. Но она чувствовала, как бешено колотится его сердце. Её змеиная натура извивалась, готовая атаковать это беспокойное создание. Её лицо омрачило смятение. Был ли он хищником, притворяющимся добычей?

Прищурив глаза, она наклонила голову и провела языком по губам, пробуя на вкус искренность его слов:

– Я знаю, что это лишь часть правды.

Повернувшись на каблуках, она устремилась в противоположную от деревни сторону, глубже в лес, и раскаты грома раскалывали небо позади неё. На этот раз, к счастью, гораздо дальше.

Пошёл дождь, который ощущался моросью благодаря густым ветвям деревьев, образующим естественный зонтик над ними, и впечатляющим защитным чарам, которые наложил Том.

В молчании они дошли до того места, где грунтовая дорога сменилась травой. Дальнейший путь уже не был обозначен, и Том замедлил шаг. Достав из кармана синий драгоценный камень, он взмахнул палочкой над ладонью, держащей самоцвет, и отслеживающее заклинание растеклось с кончика палочки, словно золотые чернила.

– Магия оставляет следы, мисс Гунаван. Аппаре Вестигиум.

Камень засветился, излучая пульсирующий свет, который устремился в лес прямо перед ними, предположительно указывая путь к давно утерянной диадеме.

– Ну, это удобный фокус… – начала Нагини, но Том перебил её, не закончив свои заклинания.

– Авенседжиум, — из конца его тисовой палочки вырвался ворон и взмыл в небо, следуя по тропе золотого света.

– Ну, теперь вы просто выделываетесь, — задумчиво заметила Нагини, наблюдая за тем, как птица парит над ними среди верхушек деревьев. Маледиктус была поражена мастерством волшебника. Она слишком впечатлена, чтобы делать вид, что это не так.

Том протянул руку в сторону светящейся нити, следуя за Нагини, которая шла рядом с едва заметным сиянием.

– Как скажете. Ведите, мисс Гунаван.

И они направились в сторону сгущающихся теней в поисках диадемы на дереве.

***

Они шли в молчании, следуя за золотым светом, пока ворон летал взад-вперёд, время от времени издавая пронзительные крики. Мысли Нагини блуждали. Она размышляла о том, что могло побудить этого волшебника желать её общества. Время лжи прошло – теперь либо искренность, либо молчание.

Пульсирующая связь между ними, казалось, насытилась их продолжительной близостью. Тепло уютно разливалось под её грудью, согревая в холодном зимнем воздухе. Чувствовал ли он то же притяжение, неотвратимое желание? Она думала, что да. В момент, когда Том на мгновение скрылся из виду, чтобы разобраться в подозрительном шуме за деревом, тянущее чувство стало настолько сильным, что оно опрокинуло Нагини на землю. Когда Том вернулся, в прядях её волос торчали ветки и листья.

– Я споткнулась о корень дерева, — объяснила она недовольно, как будто этот корень намеренно её обидел.

Том подошёл к ней после почти часового молчания, и Нагини прищурилась, наблюдая, как он осторожно вынимает из её шевелюры кусочки листьев и мелкие веточки.

– Да, деревья действительно имеют привычку незаметно подкрадываться, – насмешливо сказал Том.

Ловкие и нежные движения его пальцев, скользящих по её волосам, заставили Нагини закрыть глаза, едва не вздохнув от прикосновения, которого она так тщательно избегала, но втайне жаждала. Ей потребовались все силы, чтобы не прильнуть к его руке. Когда она открыла глаза, их взгляды встретились, и она заметила, как он смотрел на неё — стоя неподвижно, нежно обхватив её голову руками. В его взгляде было неприкрытое любопытство, словно он тоже жаждал этого мгновения близости, как и она. Звуки леса то затихали, то усиливались в их ушах. Зловещая атмосфера вокруг оставалась незамеченной, пока они неотрывно смотрели друг на друга.

– Это нечто большее. Они точно меня преследуют, клянусь! – она невольно улыбнулась, разрядив напряжение. Ответная улыбка Тома заставила сердце Нагини сжаться. – В этом лесу есть волшебные деревья?

– Насколько мне известно — нет, – Том задумался, убирая последний листок с её волос. Внезапный громкий треск нарушил их идиллию, и весь лес замер. Даже ворон перестал кричать.

Змеиная часть Нагини ощутила что-то зловещее, древнее, таящееся в тенях. Враг был рядом. Извечное чувство соперничества вскипело в её крови. Существо прорвалось сквозь деревья и медленно направилось к ним на восьми изогнутых лапах, рассматривая их восемью чёрными, как ночь, глазами.

Акромантул.