Том вздрогнул от удовольствия, услышав невольное змеиное шипение из горла Нагини, пока акромантул крался к ним из теней. Реакция маледиктуса была откликом на природного врага всех змей — хищника, прорывающегося сквозь густую чащу. Шипение ощущалось чувственным прикосновением, будто нежные пальцы скользили по его позвоночнику...

«Выйди поиграть, моя коварная маленькая змейка».

Хотя Том всё ещё ощущал действие Жидкой Удачи в своих жилах, чувство тепла и неуязвимости начинало угасать, становясь слабее и неуверенней.

Но всё шло по плану. Это столкновение с волшебными арахнидами не было для него первым, но Том пока не мог раскрыть все карты перед спутницей.

Том напряжённо следил за Нагини, не обращая внимания на смертоносную тварь в его периферии. Он был поглощен другой, не менее смертоносной, слева от него, которая была парализована нерешительностью перед вставшим выбором.

Том специально поставил её в это безвыходное положение, заставляя принять решение. Акромантул был слишком велик, размером почти с небольшой коттедж, и его внушительные габариты указывали на высокое положение в социальной иерархии... лидера клана. Их колдовства, вероятно, не хватило бы, чтобы справиться с этим существом вдвоём... По крайней мере, так подумает маледиктус.

Конечно, он мог бы победить чудовище, если бы это было необходимо. Но нет. Сражения не будет. Тому Риддлу нужно было лишь заставить Нагини поверить, что бой неизбежен, чтобы вынудить трансформироваться. «Сцена» была готова к превращению маледиктуса в змею на его глазах. К раскрытию всех своих карт, которые, наконец, дадут Тому преимущество.

Ничто иное не позволило бы ему убедить Нагини вернуться с ним в Лондон. Ухаживание за ней заняло бы много времени — она была слишком осторожна. И вполне обоснованно. Нужно подтолкнуть её к превращению другим способом. Раскрытие своего проклятия перед кем-то новым было бы опасным для Нагини. Но перед тем, кто мог бы помочь… Вот это уже было стимулом. Том должен был узнать, в чём она нуждается, и преподнести ей это на блюдечке с голубой каёмочкой.

Маледиктус и волшебник держали свои палочки наперевес, с нетерпением вглядываясь в сгущающуюся тьму. От скрипа деревьев и шагов гигантского арахнида их пробирала дрожь до костей. Но Том лишь улыбался, жадно наблюдая за своей змеёй. Он изучал каждое её движение, каждую вспышку эмоций в глазах, несмотря на невозмутимое выражение лица. Нагини явно боролась с желанием превратиться, прикидывая, как лучше победить в человеческом облике это гигантское существо. Размышляла, просчитывала.

Акромантул подбирался всё ближе, пока Том наблюдал, как Нагини взвешивала свои варианты. Из теней деревьев показались восемь лап и восемь глаз паука. Отчётливый неровный шрам проходил по всей его морде, подтверждая подозрения Тома о том, что это был именно лидер клана. Хотя Жидкая Удача текла по его венам теперь скорее ручейком, чем потоком, она по-прежнему работала на него.

– Мисс Гунаван, я не уверен, в курсе ли вы… – Том замешкался, притворяясь обеспокоенным.

– Мистер Риддл, настоятельно рекомендую вам замолчать, — выпалила она, не сводя взгляда с чудовища.

Магический арахнид поднялся на две передние лапы и угрожающе зашипел, щёлкнув жвалами, показывая своё намерение атаковать.

На лице Нагини появилась ухмылка, а в глазах вспыхнуло дьявольское ликование. Она нежно взяла Тома за подбородок, подтянула его лицо к своему и неторопливо прошептала:

– Мистер Риддл… ваша сила может быть божественной, но ваш страх такой… человечный.

Подмигнув, Нагини метнула мощное «Депульсо», которое застало Тома врасплох и отбросило его к деревьям.

Зрачки Маледиктуса сузились до тонких щёлок. Раздвоенный язык мелькнул меж её ухмыляющихся губ. Ониксовые и угольно-серые чешуйки начали покрывать каждый сантиметр её доступной взгляду кожи. Одежда была разорвана в клочья и валялась на лесной земле, обрамляя её обнаженное тело. За считанные секунды эта ослепительно красивая ведьма превратилась в ужасную змею — создание из кошмаров. Она была восхитительна. Мурашки побежали по телу Тома, когда он наблюдал, как она ползёт к акромантулу – чудовище пребывало в недоумении от увиденного.

Член Тома затвердел от такой демонстрации силы. Его сердце бешено колотилось в груди, пока он наблюдал, как змея, по длине почти вдвое превышающая его рост, встречается лицом к лицу со зверем, господствующим в этом лесу… У маледиктуса не было шансов, и всё же она с яростной решимостью ползла к акромантулу. Зачарованный видом змеи, Том вспомнил о своём плане.

Чёрт.

Вскочив на ноги, Том поднял руки и закричал, чтобы его услышали оба существа:

– Мосаг, мы не желаем вам зла!

Оба существа замерли, не отрывая взгляда друг от друга. В тишине продолжали щёлкать жвалы и мелькал раздвоенный язык.

Медленно, но уверенно Том направился к Нагини, встав рядом с ней перед королевой акромантулов — Мосаг... о которой он знал лишь по слухам.

Воспринимая отсутствие агрессивной реакции как шанс, Том осторожно продолжил:

– Мосаг, я слышал о твоём существовании из многих рассказов, о великой силе, которой ты обладаешь.

Паучиха, казалось, преисполнилась гордости от похвалы, но продолжала молчать.

– Но мне также говорили, что после смерти вашей последней королевы вы не можете найти себе равного в этом лесу, – Том говорил уверенно, но с уважением, стараясь найти выход из этой опасной ситуации между двумя смертоносными существами. Жестом он умолял каждое из них выслушать его объяснение.

Нагини зашипела на него, высунув язык, оценивая искренность его слов. Она ещё не сбежала — это был хороший знак. Том заглянул в её сознание, легко прощупывая ауру её мыслей. Она была в ярости, но в то же время ей было достаточно любопытно узнать, чем это всё закончится. На губах Тома заиграла ухмылка, но он стёр её с лица — его самодовольство было крайне неуместно в данных обстоятельствах.

Мосаг опустила передние лапы и перевела взгляд с Нагини на Тома. Все восемь её немигающих глаз уставились на него. Одного удара было бы достаточно, чтобы сбить его с ног. Обычного волшебника — наверняка. Но он не хотел пока испытывать силу своих немногих крестражей, ему нужны были все семь.

Оставаясь на месте, он продолжил говорить с паучихой:

– Ваша магия здесь пропадает даром. Вы слишком могущественны, чтобы застрять в лесу без равного себе, без спутника. Вы достойны передать свою великую силу новым поколениям, заселить целый лес своим потомством. Разве это не то, чего вы хотите для себя? – Том взывал к самолюбию Мосаг, надеясь повлиять на неё таким образом.

Арагог, выросший с тех пор, как Том окончил Хогвартс, почти достиг размеров и силы Мосаг. Он был достоин королевы, а Запретный лес подходил для их орды.

Наконец, соизволив заговорить, Мосаг заставила Тома и Нагини содрогнуться от глубокого тембра её голоса:

– Волшебники ничего не знают о силе акромантулов.

Огромная самка паука опустила своё тело, чтобы лучше видеть человека, обращающегося к ней. Напряжение Мосаг, казалось, ослабло, но она по-прежнему оставалась настороже. И правильно делала.

– При всём уважении, ваше величество, — Том склонил голову, — но я знаю.

Нагини зашипела, на этот раз её любопытство кричало в его голове, призывая его продолжать и неосознанно проецируя на него свои совершенно неконтролируемые эмоции. Змея обвилась вокруг лодыжек Тома. Он чувствовал биение её сердца, как и своего собственного, через магическую связь, что объединяла их. Она нервничала, но доверяла, он чувствовал это всем своим существом. Он видел это в самых незащищённых уголках её разума, хотя это доверие сейчас испытывалось на прочность. Нагини ждала, чтобы он завершил свой план, и его сердце сжалось от этого осознания. Он продолжил, зная, что змея-оборотень на его стороне… но ощущал, как действие «Жидкой Удачи» слабело с каждым его словом. И ему нужно было закрыть эту сделку как можно скорее.

– Мой дорогой друг Хагрид помог вырастить маленького акромантула в недрах замка, пока мы учились в Хогвартсе, нашей школе магии в Шотландии. Неподалёку от школы находится тёмная чаща — Запретный лес. В нём обитают всевозможные магические существа разной степени силы. Но король среди них всех — Арагог, акромантул, выращенный моим другом. Но он, как и вы, не может найти себе равного. Поэтому он сидит на своём троне один и не оставляет потомков. Это трагедия, не правда ли? Два акромантула вашего величия правят в одиночестве.

Мосаг передвинулась на своих восьми изогнутых ногах, опустив тело ближе к земле, почти касаясь её. Теперь она, казалось, более внимательно изучала Тома, когда он пытался затронуть струну её собственного одиночества.

– Так почему же Король Арахнидов не присоединился к тебе сегодня, чтобы предложить это лично? Почему подвергает опасности человека? Ведь, судя по твоему рассказу, люди ему очень нравятся, — бросила Мосаг с оттенком высокомерия в голосе.

Том обдумал это, тщательно подбирая слова:

– Мне потребовались годы, чтобы найти самку паука, достойную его компании. Множество потенциальных возможностей, которые в итоге не привели ни к чему. До меня доходили слухи о вашем существовании, но они не имели подтверждения. Я не хотел тревожить Арагога и давать ему ложную надежду. Я пообещал много лет назад, что найду для него равную во всех отношениях, настоящую спутницу и пару. И только сейчас я уверен, что нашёл её в вас, Мосаг. Арагог был бы рад отправиться в путь, зная, что это закончилось бы встречей с вами.

Мосаг вздохнула, обдумывая его слова:

– И ему так нравится Запретный лес, что он не стал бы править где-нибудь еще? Что, если бы я пожелала править в Албании, на своей родине?

– Запретный лес — это волшебный лес, не сильно отличающийся от этого, но он наполнен ещё большим количеством магических существ и лучше подходит для орды пауков – вашего потомства, которое у вас, несомненно, появится. Условия там идеальны для вашего вида: он тёмный и влажный. И Хагрид живёт на окраине леса. Он является защитником вашего вида, дорогим другом Арагога. Я знаю, что ему было бы трудно уйти, но уверен, что он сделал бы это, будь на то ваше желание, — ответил Том, прекрасно зная, что Арагог совершенно не захочет покидать Хагрида и свой дом. Но ему нужно было, чтобы паук казался уступчивым и гибким, каким угодно для Мосаг, ровно как и сам Том, когда вопрос касался маледиктуса.

Мосаг заговорила с Томом шёпотом, но её глаза снова обратились к змее:

– И для какой цели служит твоя змея, волшебник, если твои намерения чисты?

Нагини замерла, пробуя воздух между ними своим раздвоенным языком.

Ноздри Тома раздулись, а челюсти сжались, пока он торопливо обдумывал, как ответить на расспросы королевы акромантулов.

– Это моя подруга, Нагини, — он указал вниз на змею, обвитую вокруг его ног, игнорируя её пронзительный взгляд. Пот заструился по его вискам, несмотря на холод. У него не было другого выбора, кроме как быть откровенным: он все объяснит Нагини после того, как уладит разговор с Мосаг, а ей нужно лишь набраться терпения.

– Мисс Гунаван — Маледиктус. Проклятая ведьма, вынужденная каждую ночь превращаться в змею. Но она может трансформироваться по желанию. Как вы и видели. Сегодня она помогает мне в поисках артефакта, о котором, я уверен, до вас тоже доходили слухи.

Он почувствовал, как сердцебиение Нагини перешло в галоп. А её изумление от того, что Том полностью понимал её проклятие, передалось через их магическую связь. Её ужас хлынул в его разум, и он поспешно воздвиг ментальные барьеры.

– Ты ищешь диадему, — ответила Мосаг с уверенностью, не заметив безмолвной паники, охватившей волшебника и змею.

– Потерянную диадему Когтевран. О её местонахождении мне поведал призрак её дочери в Хогвартсе, школе, о которой я уже упоминал, и одной из основательниц которой была Ровена, — пояснил Том, не зная, насколько хорошо акромантул знакома с историей.

– Понятно. Похоже, у вас был длинный список приобретений в этом лесу сегодня, мистер…

– Риддл. Том Риддл. Можете называть меня Том, — Том искренне улыбнулся, чувствуя, как трещины начали появляться в её жёстком облике, в то время как змея рядом с ним укрепляла свою броню.

– Диадема, королева акромантулов. И, как я предполагаю, ты пришёл сюда и за ней тоже, — глаза Мосаг снова обратились к змее, беззвучно шевелящей языком рядом с Томом, впитывая всю новую информацию.

Нагини сжалась в комок и медленно отцепилась от его ног, внутренне размышляя, стоит ли ей бежать.

«Останься», — умолял её Том в своём сознании, осторожно держась на расстоянии, чтобы не напугать её.

– Ты считаешь меня жадным, раз я хочу вернуться со всем, что ищу? — уголок его рта чуть дёрнулся, а в глазах плясали огоньки, — все его мечты и видения были на расстоянии вытянутой руки.

– Я не знаю, что и думать… Том, — казалось, Мосаг размышляла над всеми движущимися частями его головоломки, видя подлинность предложения Тома среди рассказов.

– Арагог — добрый правитель, но он одинок. Он тоскует без спутницы. И мне говорили, что одна королева разделяет его судьбу здесь, в албанских лесах. Почему же два существа, равные во всём, должны страдать от одиночества, когда они могли бы править вместе и создать семью, о которой оба, предположительно, мечтают?

– Акромантулы не склоняются перед волшебниками. Неужели мы будем подчиняться руководителям школы? — с обоснованным подозрением спросила Мосаг.

– Директор лишь просит, чтобы вы не вредили случайным ученикам, которые забредут в ваш лес. В остальном вы свободны править лесом и потомством, как пожелаете, — Том протянул руки в знак покорности, но Мосаг вздрогнула от его предложения.

– Если ученик зайдёт в наш лес, зная, что мы там, я не смогу контролировать действия своей будущей семьи. Я не смогу отказать им в свежей пище, когда она сама идёт в их дом, — Мосаг фыркнула, отвергая единственное ограничение, предложенное Томом.

– Я, конечно, сообщу директору о ваших условиях. Это будет справедливо, — Том сцепил руки за спиной, и их с Нагини сердца заколотились в унисон…

Мосаг впервые с их появления отвернулась, оглядывая лес, в котором она находилась.

– Семья здесь была ко мне жестока с тех пор, как я стала их королевой. Если я не произвожу потомство, моё правление ставится под сомнение. А в этих лесах нет паука, равного мне. Я не могу стать Матерью без спутника… без потомков, – медленно развернувшись обратно к Тому и Нагини, Мосаг привлекла их внимание, и они, затаив дыхание, слушали каждое её слово:

– Я пойду с тобой, Том. Но при нескольких условиях.

– Назовите их, и они будут выполнены, — пообещал он.

– Нам с Арагогом позволят править и жить в мире без вмешательства со стороны волшебников после того, как я окажусь в Запретном лесу.

– Арагог очень привязан к Хагриду, который его вырастил. Не думаю, что он захочет отказаться от их дружбы, — колебался Том. Его соглашение с Хагридом, заключённое много лет назад, промелькнуло у него перед глазами.

– Отношения с Хагридом останутся на усмотрение Арагога, но вмешательства со стороны школы не будет, — приказала Мосаг.

– Понял. Что-нибудь ещё? — спросил Том, чувствуя, что победа настолько близка, что он мог её вкусить.

– Меня будут перевозить с осторожностью, а моя семья здесь останется невредима в моё отсутствие, и новая королева получит возможность взойти на престол.

– Будет сделано, — Том низко поклонился, с трудом сдерживая победный крик. Его мысли начали возвращаться к Нагини теперь, когда ситуация с пауком, казалось, разрешилась.

– Делай, что должен, волшебник. Я с нетерпением жду встречи с этим… Арагогом, — уступила Мосаг.

– Он тоже ждёт встречи с вами, Мосаг. Я уменьшил бы вас до удобного размера, чтобы вы поместились в мою сумку, и обеспечил бы вам безопасность в ящике. Хорошо накормил бы в пути. Если вы найдёте такой вариант приемлемым, – паучиха согласно прокряхтела, и Том направил палочку на Мосаг, уменьшая её до размеров карликовой пушишки. Взяв её на руки, он снял рюкзак с плеча и опустился на землю. Открыв свою большую сумку, он осторожно поместив паучиху в мягкую клетку внутри. Том прикоснулся волшебной палочкой к полкам, и они перестроились, переместив Мосаг на нижнюю и тёмную, где ей было бы удобнее всего во время путешествия. А в ящике её уже ждала еда.

Когда Том закрыл сумку, слева от него раздалось шипение, и его взгляд остановился на змее, лежащей перед ним. Она мрачно наблюдала за тем, как в голове Тома проносится множество эмоций: ярость, растерянность, благоговение, предательство и... последнее, что он не смог определить, прежде чем она скрылась в тени деревьев, затерявшись в темноте леса.

Чёртов Салазар.

Последние капли Феликс Фелицис покинули его организм, а по венам разлился ледяной ужас.

Том ошибочно полагал, что Нагини вернётся в свой человеческий облик и позволит ему объясниться. Но он должен будет сделать это, когда вернётся в город, — у него всё ещё оставалось одно дело: добыть диадему, прежде чем вернуться умолять свою про́клятую спутницу… последний трофей в его албанском путешествии.

Осторожно перекинув сумку через плечо, Том решительно встал и взмахнул палочкой. Золотистая чернильная дорожка вновь осветила путь, а ворона снова начала каркать над головой.

Окклюмируя свой разум, Том продолжил следовать за заклинанием слежения, раскладывая все открытия последних минут на ментальных полках: условия Мосаг, трансформация Нагини… её чувство предательства. Он убрал эту мысль в тёмный угол своего сознания и замедлил дыхание. Скоро она всё поймёт.

Лес становился всё мрачнее, а температура воздуха падала по мере того, как Том углублялся в чащу. Ни одно существо не подавало признаков жизни, только зачарованная птица указывала направление. В голове у Тома постепенно нарастал странный звон. Неприятный шум усиливался по мере того, как он следовал по извивающейся ленте света, которая вела его к подножию невзрачной сосны.

Солнечные лучи не проникали в эту часть леса, и лишь свечение от заклинания освещало дерево, которое Том так старательно искал. Когда он шагнул к цели, след исчез, и птица прекратила свой крик, оставив Тома в кромешной тьме и тишине его кошмаров.

Сердце колотилось, когда он протянул руку к искривлённому дереву, чьи очертания угадывались в темноте, а звон в ушах усилился до пронзительного воя. Том поморщился и закрыл уши руками, но защита была бесполезной против этих воплей. Беспомощно опустив руки, Том продолжил осматривать ствол, водя по нему палочкой и пальцами, пока не наткнулся на коре на нарост размером с квиддичный квоффл, притаившийся на уровне груди на изгибе дерева по левую руку от него. Победоносно улыбаясь, несмотря на смешанные чувства внутри, Том трижды коснулся нароста палочкой и уверенно произнёс слова, которые Елена Когтевран доверила ему в своей башне.

Сердце гулко билось в такт с этим невыносимым воем, пока он напряжённо ждал... чего-то. Какого-то изменения, какого-то сдвига в облике дерева перед ним. Дыхание Тома стало прерывистым, а мысли панически закружились в голове. Серая Дама не сказала ему, чего ожидать. И когда паника уже подступила к горлу, из центра чёрной сосны внезапно разлился серебряный свет. Нарост на дереве растворился, превратившись в дупло.

Сияние отражалось в безумных глазах Тома, когда он с облегчением выдохнул и заглянул в тайник. Взмахнув палочкой, чтобы проверить наличие защитных заклинаний, Том не удивился, обнаружив, что они уже давно ослабли. Найти это дерево в лесу, полном таких же сосен, было бы практически невозможно без чётких указаний, без помощи самой Когтевран.

Ухватившись за края тайника, Том наклонился и увидел перед собой замысловатую бронзовую шкатулку, инкрустированную изображениями дома Когтевран. Стоило ему приподнять крышку, как визг в его голове мгновенно стих, а взгляд Тома пал на объект его глубочайших желаний, покоящийся на тёмно-синей подушечке: затерянная диадема Когтевран. Изящные серебряные линии тиары несли на себе гравировку с девизом дома, который Том произнёс при касании нароста: «Разум без меры — величайшее сокровище человека».

Вытащив из кармана драгоценный камень, который использовался для поиска, Том поместил синий самоцвет в пустое место под большим овальным сапфиром в центре тиары, расположенным ниже бюста орла на её вершине. Диадема была найдена и восстановлена. Том почувствовал к этому артефакту знакомое притяжение, как в случае с маледиктусом. Диадема звала его, словно сирена, шепча зловещие предложения примерить её и овладеть её мудростью.

Том ухмыльнулся, осторожно закрывая крышку и тем самым прервав её песнь. Два артефакта найдены, остался один.

Уменьшив шкатулку и аккуратно поместив её в свою расширенную сумку рядом с акромантулом, Том позволил себе хитро и коварно улыбнуться.

«Всему своё время, моё сокровище. Меня ждёт ещё одно представление».