Ровные ряды каменных столбиков. Сотни тысяч, так много, что они кажутся бесконечными, неисчислимыми. Нас было семьсот двадцать три тысячи сто пятьдесят три лиса, включая совсем еще маленьких детей.

   В живых осталось десять тысяч восемьдесят два.

   Огромное кладбище без единого тела. От погибших остался лишь прах, развеяный ветром, память и вот эти надгробия. На каждом небольшая табличка с именем, званием, если оно было, и годом смерти по местному летоисчислению. Год рождения был лишь у детей, родившихся здесь.

   Они погибли, не зная, за что умирают. Они сражались, не зная причины. Они боролись до конца, зная, что он неизбежен. Подвел ли я их, все эти сотни тысяч лисов? Да. И пусть говорят иначе, но я знаю, что подвел. Я был сильнейшим. Я должен был быть готов ко всему. Ведь мы знали, что они, создатели, придут, но... Но не были готовы. Цена нашей... Моей глупости – вот она, целое кладбище.

   Здесь были не только лисы, но и люди, шиноби, что сражались с нами бок о бок. Были гражданские, погибшие в ядерном огне первых ударов, были старики, дети. Война стерла границы между нами всеми, объединила в единую силу, смешала в монолит. Война... Отвратительное явление, но и она способна на созидание. Как и, в принципе, все в мире.

   Я стоял перед бесконечным полем надгробий, сжимая перчатки, одетый в парадную форму, и тихо, шепотом просил прощения. За то, что продал их за жизни трех лисиц, за то, что не сказал об этом, боясь отказа. За то, что сомневался в каждом из них, ведь теперь, сейчас я знал – они бы поняли. Поняли и сражались бы яростнее, видя цель, зная, что обречены не все. Многие, но не все, кто-то выживет. Вцепились бы в глотки войскам Создателей, вырывая жизни близких. Десять тысяч выжило, пусть и такой ценой. Я действительно предал всех, но не так, как думал когда-то, иначе. Я предал, не поверив, не доверяя, перестав считать друзьями и семьей.

   И теперь просил прощения. Все, на что я был способен перед тысячами мертвых.

   Услышав шаги, я обернулся.

   – Какаши.

   – Знал, что найду тебя здесь, – шиноби встал рядом, держа руки в карманах. – Когда-то и я так же часами стоял перед мемориалом.

   Я лишь тихо фыркнул.

   Не думал, что когда-либо буду вот так стоять с шиноби. Оказалось, достаточно одного боя, чтобы стена недоверия рассыпалась. Хатаке Какаши, хех... Наверное, единственный на данный момент шиноби, которого я могу назвать другом. А теперь вот, выяснилось, что у нас есть даже что-то общее.

   – Надо идти, Курама, – мужчина похлопал меня по плечу. – Иначе потеряешься во времени. Уж я знаю.

   – Идем, – заставив себя оторваться от бесконечного поля каменных столбов, я отвернулся и пошел следом за шиноби.

   Нам предстояло идти довольно долго. Скрытые деревни и Нью-Лайт сожжены, на их месте властвует радиация и разруха. Все выжившие пока жили натурально в чистом поле, разве что огорожденном и хорошо охраняемом. Увы, война не окончилась, и с постройкой нового города пришлось повременить.

   Да... Пламя войны не иссякло, впрочем, сильно ослабнув. Теперь это были редкие сполохи, искры, не более. Успевший сбегать на разведку Обито доложил, что у лисов-корректировщиков проблемы с контролем огромной армии, стоявшей лагерем в месте прибытия. Все силы стеклись туда, и там их было все еще почти два миллиона. Что с ними делать – никто не знал.

   – Что слышно? – разбил я устоявшуюся тишину.

   – Во вражеском лагере беспорядки, – тут же ответил Какаши. – Похоже, они дерутся друг с другом.

   – Нам же лучше, – я криво оскалился, взмахнув хвостами, и натянул перчатки. – Может, и придумаем, что делать.

   – Отступить и перегруппироваться?

   – Куда?

   – В другой мир, например.

   Я с недоумением посмотрел на Какаши. В ответ он улыбнулся мне одним глазом. Остро захотелось приголубить мужчину чем потяжелее, но не переживет же, силы-то мои вернулись. А Нова бы...

   Остро закололо в груди, я отвернулся. Нет больше Новы. Никто больше не даст отеческого подзатыльника, от которого рискуешь поцеловать землю, никто не вздохнет шумно, не позовет обедать, угрожая огромной сковородой. Никто не посидит рядом неподвижной горячей скалой, не посетует на нерадивых посетителей кафе, ужинающих второпях. Нет больше огромной, могучей волчицы. Нет и все тут. Как и Алины. Ликора. Юджара.

   Нет их больше. Бессмертных не бывает...

   Я подергал себя за усы, прогоняя апатию. Хватит. Они бы не одобрили такого поведения, и уж точно не постеснялись потоптаться по моему траурному настроению. Грусть, печаль, тоска, все эти эмоции тоже нужны и важны, но в меру. Да и не хотелось показываться дочкам в таком убитом состоянии. Им и так тяжело.

   – Иногда твои перепады настроения меня пугают.

   Я все же дал Какаши подзатыльник, тщательно контролируя силу. Шиноби чуть не воткнулся носом в землю, но возмущаться не стал.

   – Побитый там еще не перебесился?

   – Нет, – мужчина вздохнул. – Все еще уверен, что сможет всех вернуть. Ведь один раз уже вышло.

   – Куда им возвращаться? – я кривовато оскалился. – В разрушенные дома? Уничтоженные города? В мир, где теперь царят смерть, радиация и два миллиона беснующихся вооруженных до кончиков шерстинок солдат?

   – Я ему об этом говорил, – Хатаке покачал головой. – Но он упрям. Куда упрямее нас с тобой.

   Я промолчал, тем более, что уже видел палатки временного лагеря.

   Перед нами словно материализовались четверо шиноби с лисом, быстрая, но тщательная проверка и они тут же исчезли. Я натянул перчатки, проверил, не растрепалась ли коса и направился прямо в центр лагеря. Туда, где горел большой костер, где стояли столы, полные накрытых автоматными магазинами стаканов, где смешались грусть, тоска и дикое, отчаянное веселье. Я уже слышал смех сквозь слезы, видел безумную пляску лисов и поддерживающих их хлопанием людей, ощущал сводящий с ума коктейль эмоций. И я собирался погрузиться в него, как и все лисы, по самые кончики ушей.

   Мы поминали павших, но не трауром и постными мордами, а яркими, теплыми воспоминаниями, смешными историями и искренним, пусть и пропитанным слезами и светлой тоской смехом. Я сходу ворвался в какую-то лихую пляску, чувствуя, как в хвост вцепляются ошалевшие от эмоций щенки, меняя партнеров настолько часто, что от разноцветного калейдоскопа окрасов рябило в глазах. Я скалился, смеялся и завывал, позволяя эмоциям пробудить что-то дикое и первобытное в душе. Я плясал, кричал, рассказывал, я терял себя и раз за разом вспоминал, я оголил душу, выплеснул все и был понят и принят. Связи, и так крепкие, стали еще крепче, ведь нас осталось так мало, и теперь мы были друг для друга так же близки, как и кровные родственники. Мы теперь все – братья и сестры.

   – И вспыхнет из искр пламя! – кричал я, раскинув руки в стороны, стоя прямо на костре, облизываемый огнем. – Имя ему – семья! Мы все едины, братья, сестры, мы – лисы, мы выжили и будем жить! Жить в память! Мы! Будем! Жить!

   – МЫ БУДЕМ ЖИТЬ!!!

   Опустошенный речью, я рухнул на землю, где меня тут же подхватили множество пар рук. Прямо перед собой я видел морду Алики, полную эмоций, перемазанную сажей.

   – Разорался тут, – фыркнула лисица, вырывая меня из рук остальных и прижимая к себе. – Девятихвостый псих!

   – Из искр родится пламя, – хрипло, невпопад произнес я, откашлялся. – Мы все сошли с ума, да? Все.

   – Такое не проходит бесследно.

   – Щенки запомнят, впитают, и... И все. Будем диким народом рыжих и не только психопатов.

   – Тебе спать надо, – Алика коснулась моего носа своим. – Ты бредишь уже.

   – Я давно брежу, – признался я. – С тех пор, как Намикадзе разорвал меня на части...

   – Спи, любимый. Тебе надо отдохнуть.

   Я послушно закрыл глаза и провалился во тьму...

   Сон. Все тот же сон, но с одним важным отличием – мы проиграли. Я стоял рядом с уничтоженным плазменным орудием, вдыхал полный гари, наэлектризованный воздух и смотрел вперед, сложив руки за спиной. Вокруг витали искры, где-то сверкала проводка. Единственное, не было убитых.

   Я не чувствовал ничего. Буря эмоций утихла, оставив после себя выжженое поле и холод спокойствия.

   – Мы похожи, не правда ли? – кряхтя, опираясь о лафет орудия, ко мне подошел Валдир.

   – Да, пожалуй. Ты ведь не просто мое воображение, верно?

   – В некотором роде, – лис сунул руки в карманы. Одет он был в какие-то потрепанные штаны серого цвета и темно-зеленую майку. Не помню его таким. – Я еще тогда смог спрятать часть своего разума в твоем. Просто кусочек памяти и личности, не более. Хотел посмотреть, чего достигнешь ты.

   Я хмыкнул. В той мешанине, которой был мой кокон разума, можно было спрятать и пару цельных лисов. А после событий в «Хиддэн Фолиаж» меня один черт никто не мог обследовать. Насколько я помню рассказы Светлого Курамы, Минато умудрился запихнуть кусок своей души в Шики Фуджин, так чему мне удивляться?

   – И как тебе?

   – Дерьмово, но я и такого не достиг. Я, если уж на то пошло, вообще провалился.

   – Вся твоя жизнь – одна сплошная ложь, – я невесело усмехнулся, садясь на землю. – Ты врал нам, врал создателям, врал лисам. Всем врал. С тех самых пор, как был создан, ты врал, даже ухом не дергая. А я ведь тогда поверил, что ты все еще агент создателей, все поверили.

   – Ну, это сработало, не так ли? – Валдир сел рядом, вытянул ноги. – Когда ты догадался?

   – Много-много лет спустя. Разве ты не знал?

   – Мои возможности ограничены. Я могу посмотреть, что происходит, но очень редко и недолго. Сейчас я фактически выжигаю себя.

   – Не пожалеешь?

   – Я видел все, что хотел увидеть. Это не геноцид нашей расы, так что я доволен.

   Я промолчал.

   Валдир, мастер-корректировщик, предатель, как мы все считали, продавший лисов создателям. А вышло так, что мы похожи. Мы оба продали множество жизней, дабы спасти несколько. И что характерно, в отличие от этого патологического лгуна меня никто не обвиняет.

   – Каково это, быть тем, кто лжет?

   – Это власть, – Валдир зажмурился, улыбаясь. – Власть над другими. Я мог манипулировать тысячами и сотнями тысяч, и мне верили, за мной шли. Одной правдой нельзя управлять, Курама, лишь ложь это позволяет. Чем крупнее ложь, чем больше в нее верят, тем больше у тебя возможностей, тем больше власти. Тебе не понять. Вы, все вы, лисы, никогда не могли понять этого. Не могли лгать.

   – Нисколько не жалею об этом, – я фыркнул.

   Все же Валдира было за что ненавидеть.

   – Ты ведь тогда так и не ответил честно.

   – Задавай свои вопросы, Курама, – почему-то засмеялся лис. – Обещаю, в этот раз, перед своей окончательной смертью, я не буду лгать. Клянусь.

   – Для чего ты тогда оставил меня в живых?

   – Для изучения, конечно. Ты был моим шансом, возможностью переломить события, обыграть создателей. Но ты развивался слишком медленно. Ты слишком цеплялся к своим друзьям, тебя надо было подтолкнуть. Ну и отправить отчет начальникам, что твоя необычность не способна повлиять на общий расклад. Я, правда, не ожидал, что ты в итоге сможешь меня победить.

   – Ты хотел убить их, не так ли?

   – Нет, как ни странно, – Валдир задумался. – Я планировал убийство, но в тот момент понял, что это сломает тебя. Я хотел их искалечить, вывести из строя на долгий срок, чтобы ты действовал без оглядки на своих слабых спутников.

   – Ты правда не мог отменить войну?

   – Не-а, – лис откинулся назал, оперевшись на руки. – Даже если бы я скорректировал волков, меня бы просто устранили и вернули все на место. А так, я мог хоть как-то влиять.

   – Ты ведь не просто так выдал тогда создателей.

   – Ты и сам все уже понял.

   – Убить бы тебя, да ты уже итак мертв, – сердито фыркнул я, отворачиваясь.

   В самом деле, как еще заставить нас действовать быстрее, если не намекнуть, что за нами тщательно следят? И ведь сработало.

   – Какой же ты мудак, Валдир. Цели у тебя может и такие же, как у меня, но вот средства... Мудак ты.

   – Даже спорить не буду, – лис пружинисто вскочил на ноги. – Тем более, что у меня больше нет времени на споры.

   Он вытянул руку, демонстрируя ее полупрозрачность. Я фыркнул, но встал следом, посмотрел на лиса.

   – И все же ты достиг своего, – я отвел взгляд в сторону. – Какими бы путями ты там не шел, но лисы выжили.

   – Без тебя это было бы невозможно, – Валдир оскалился, медленно исчезая. – Не вешай нос, Курама. Иногда требуется десятки тысяч лет, чтобы все сложилось. Уж поверь мне, завравшемуся неудачнику.

   – Не такой уж ты и и неудачник, – пробормотал я в пустоту.

   Валдир исчез, не оставив после себя и следа. Словно его никогда не было. Был ли это сон, или я и правда разговаривал с осколком этого древнего лиса? А кто знает, теперь-то точно ничего доказать нельзя. Но у меня хотя бы есть ориентир, каким нельзя становиться. Почему нельзя лгать, и почему власть – это зло.

   Люди – это одно, но видеть лиса-властолюба... Это уже совсем другое.

   Проснулся я от ощущения движения, и тут же сжал объятия.

   – Не уходи, – сонно попросил я, не открывая глаз. Зарылся носом в шерсть на загривке, вдыхая родной запах.

   – Хорошо, – Алика затихла, прижалась спиной ко мне.

   Я слышал шум голосов, шаги, слышал тарахтение моторов. Лагерь уже давно проснулся, лисы и люди занимались своими делами. Мы не были готовы к продолжению войны, нам требовалось прийти в себя, осознать потери, придумать... Да что-нибудь придумать. Война еще не закончилась, просто уход создателей отсрочил ее.

   Я сердито тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли.

   – Алес заходил.

   – Я не слышал.

   – Ты спал, – лисица извернулась, поворачиваясь ко мне носом.

   – Как дочки? После вчерашнего.

   – Вымотаны, как и многие из нас. Ты вчера неплохо всех воодушевил.

   – Я был не в себе, – признался я, открывая глаза.

   – Это всем было ясно. Но твои слова были искренни, ведь так?

   Я напряг память, вспоминая, что кричал, что делал. И кивнул. Тогда я натурально оголил душу, выпустил эмоции, позволяя им вырваться наружу, освободиться. Это помогло.

   – У тебя ведь есть план?

   Я чуть улыбнулся. Почему все вокруг уверены, что я все знаю и все могу?

   – У меня есть идея.

   Выползать из под теплого одеяла и выпускать Алику из объятий совершенно не хотелось, но проблемы сами собой не решатся. Так что я собрал хвосты и сполз на пол, вытаскивая из под стула носки и штаны.

   – Однажды я тебя все же покусаю, – задумчиво прокомментировала увиденное Алика. – Ну или выкину этот стул в озеро.

   – Нельзя, это очень важный стул-вешалка, – фыркнул я, быстро одеваясь и снимая со спинки сбрую с неизменными ножами и парой кобур.

   – Шкафом пользоваться разучился? – лисица все же дотянулась и дернула меня за пару хвостов. – Еще раз разбросаешься, утром проснешься с косой на жопе.

   – Хорошо, любимая, заплету косу заранее, – я ткнулся носом зажмурившейся лисице в лоб. – Я побежал.

   – А завтрак?! – крикнула Алика мне вслед.

   – Потом пообедаю!

   Мне требовалось найти шиноби, имевших дело с Шинигами. Намикадзе, Сарутоби, Орочимару, ну и Тобираму на сдачу, его мозги могут быть полезными. У меня действительно была идея, граничащая с безумием.

   Я хотел попасть в Ничто.

   По узким «улочкам» палаточного лагеря туда-сюда сновало множество лисов и шиноби. Все со мной здоровались, я отвечал взаимностью и иногда спрашивал, не видел ли кто нужных мне людей. Иногда даже получал ответ в духе «я слышал, что тот кто тебе нужен находится где-то во-о-он там», подкрепляемый широким жестом, охватывающим добрую четверть лагеря. Увы, никто не ставил палатки по плану, все приткнулись, где было свободно, зачастую кучкуясь семьями, друзьями, шиноби собирались кланами. Нередко все просто смешивались, не считая никого из окружающих чужими, не после пережитого. То тут, то там можно было увидеть что-то бурно обсуждающих людей и лисов. Разговаривали о чем угодно, кроме событий текущей войны.

   – О, проснулся, лежебока? – я чуть ли не нос к носу столкнулся с Олдиром, быстро идущим куда-то с толстенной папкой под мышкой. Лис ловко сдернул меня с тропы, пристроившись в узкой щели между палаток. – Куда бежишь?

   – Найти надо пару человек, обсудить одну идею.

   – Если Тобираму ищешь, он в палатке с Алесом, что-то обсуждают, – бурый лис задумался. – Почти вся верхушка шиноби собралась в центральном штабе, Мадару видели на восточной окраине. Судя по докладам, он там с биджу в гляделки играет.

   – Все-то ты знаешь, – я улыбнулся. Олдир развел руками, тут же спохватившись и поймав набитую бумагами папку.

   – Должность обязывает. Ну и Ранц бдит.

   Ранц – новый глава разведки, пришедший на смену Эхону, черный лис. Молчаливый, спокойный, собранный.

   – А Орочимару?

   – Окучивает исследовательский корпус. Ну, то, что от него осталось.

   – Сначала к Тобираме тогда, – решил я и собрался идти, как Олдир опустил ладонь мне на плечо. Я обернулся, вопросительно навострив уши.

   – Я не успел сказать «спасибо». И не смей себя винить.

   Прижав уши, я коротко кивнул, чуть улыбнувшись и лис отпустил меня. Почему-то от этих слов стало не легче, а строго наоборот.

   К концу пути у меня свело мышцы морды от натянутой улыбки. Все хотели поддержать, все благодарили, а я чувствовал себя все хуже.

   – ...Даже они. Утро, Курама, – поприветствовал меня Алес, не отрываясь от карты. Тобирама коротко кивнул. Небольшая палатка старого волка была забита картами, схемами, докладами. Старик явно пытался что-то придумать.

   – Утро, старички. Что обсуждаете? – я подошел к столу, обведя изрисованную карту взглядом.

   – Эти, киндзюцу. Пытаемся определить, какие из них помогут в наступлении.

   – Алес утверждает, что Эдо Тенсей не поможет.

   – ЭТ не поможет, – уверенно кивнул я. – С такой огневой мощью они просто будут выжигать любого раньше, чем тот приблизится.

   – Невозможно уничтожить тело возрожденного. Даже тот взрыв не смог бы.

   – Регенерация не мгновенная, и пока ты восстанавливаешься, ты будешь стоять на месте. Им всего-то надо залить пространство огнем из лучевого оружия. Далеко без ног, рук, головы или тела убежишь? – с легким раздражением в голосе произнес волк. Похоже, они уже не по первому кругу все это обсуждают.

   – Тобирама, мне нужна консультация.

   Шиноби очень странно на меня посмотрел, расцепив руки, после чего повернулся к Алесу.

   – Как у лисов мерить температуру?

   – Не смешно, я серьезно, вообще-то, – прижал уши я, недовольно всплеснув хвостами.

   – Да? Допустим, – Тобирама сцепил руки за спиной.

   Ну или вытащил нож и теперь готовится вотнуть его мне в глаз, тоже возможно.

   – Можно как-то побывать на том свете и вернуться? Или просто вызвать Шинигами, не знаю.

   – Можно призвать Шинигами, Минато это даже практиковал. Забыл?

   Я мысленно чертыхнулся. Действительно, Шики Фуджин. Впрочем, мне простительно, за столько-то лет и не такое забывается.

   – Там любая жертва подойдет?

   – Эта техника – обоюдоострый меч. Ты запечатываешь противника, но взамен отдаешь себя в жертву. Для чего тебе она?

   – Есть у меня идея, что можно призвать кое-кого, но для этого нужен Шинигами. Точнее, одно забавное местечко с костром.

   – Костер на пути к Чистому миру?

   – М-м-м... А он один? Просто я точно два помню.

   У Тобирамы очень интересно вытянулось лицо. Впрочем, Алес уронил челюсть и прижал уши настолько, что те пропали из виду. Волк пришел в себя первым.

   – Ты когда на том свете побывать успел?

   – Да сразу после удара. Субъективно я там несколько часов провел, возможно даже сутки, – попытался я прикинуть время, проведенное в поле у костра. – Не до часов было.

   – И что там? – я на всякий случай отошел в сторону от шиноби, больно взгляд у того был... Голодный. Укусит еще. Мадара вон, кусался.

   – Шинигами, умершие, всякая дичь, – вспомнил я Садовода. – Я бы там еще побывал.

   Алес покрутил пальцем у виска. Интересно, как бы он отреагировал на то, что я с Шинигами в карты играл, и даже выигрывал?

   – Вернуть друзей не хочешь? – спросил Тобирама таким голосом, словно предлагал бутерброд.

   – Они просили отпустить их.

   – Откуда ты знаешь, что это действительно так? – чуть наклонился ко мне шиноби. Я бесцеремонно оттолкнул его от себя.

   – Не думай, что я об этом не задумывался. У меня были все шансы их вернуть. Они заслужили покой, особенно Юджар.

   – Командующий такого уровня...

   – Да окстись ты уже! – хлопнул ладонью по столу волк, сердито скалясь. – Честное слово, хуже блохи!

   Вздохнув, я помял переносицу. Тобирама был, есть и останется той еще занозой со своим весьма специфическим характером и взглядом на мир и проблемы, но мне нужны были его повернутые на науке мозги. Только как эти мозги направить в нужное русло, не прибегая к помощи Хаширамы, я не знал.

   – Ты хочешь просто... вызвать Шинигами?

   – Да, или попасть на тот свет, не подыхая.

   – Как ты оказался там в первый раз?

   – Ты не поверишь, сдох, – я резко выдохнул, чуть морщась. – Не знаю, почему ожил. Но точно сдох, вот ни с чем это ощущение не спутаешь.

   – Верю, – Тобирама медленно кивнул, не сводя с меня взгляда. – Хм. Вполне возможно, поможет маска Шинигами, если она уцелела.

   – Что она делает?

   – Орочимару с ее помощью снял Шики Фуджин и освободил души, принесенные в жертву. Это многого стоит.

   – Значит, мне нужен бледнолицый, – я прикусил коготь, напряженно думая.

   Орочимару. Личность неоднозначная, впрочем, таких много. Жажда знаний и бессмертия отбила ему все тормоза, но вроде своих целей он почти достиг, и сейчас вполне адекватен. Вопрос, что ему может потребоваться? Хотя, я знаю, что. Наша методика переноса сознания, естественно. Надежный способ неограниченного продления жизни, мечта любого фаната бессмертия. Еще бы она работала на ком-то кроме лисов...

   – Думаю, он не откажет, – Алес с кряхтением сел поудобнее. – Теперь не откажет.

   – В смысле «теперь»?

   – Мы с Олдиром выдали ему полный доступ к данным несколько дней назад, – Алес отмахнулся от напрягшегося Тобирамы. – У того язык чуть не до земли свесился тогда.

   – Представляю, – я фыркнул. – Значит, пойду искать.

   – Подожди, – волк на несколько секунд прикрыл глаза, тяжело вздохнул. – Ты в курсе, что Ларкин выжил?

   – Нет, – я нахмурился. – Он же в карцере был? Его должно было испарить.

   – Выжил за счет способностей. Он, оказывается, умеет выводить себя из временного потока, и это вкупе с бешеной регенерацией, почти как у тебя.

   – И что? Мне его отловить и прирезать?

   – Да нет, в том-то и проблема, – Алес растерянно пошкрябал когтями себе за ухом. – Он к нам просится.

   Я завис.

   – Ты еще скажи, что ко мне конкретно просится.

   – Хорошо, не скажу, – волк сказал это с настолько честной мордой, что захотелось дать ему пинка. Останавливало только уважение к его возрасту и опасение самому получить под хвосты.

   – Подробнее, – я окончательно развернулся и на этот раз сел на раскладной стул перед столом.

   – Он пришел буквально пару дней назад, весь в рванье и фонящий, как топливная ячейка. Мы его только-только дезактивировать закончили. Он сходу вывалил много чего, но самое главное – он не чувствует связи с остальной армией.

   – Степень доверия?

   – Он сам под детектор лег, и таблеток наглотался.

   – Сильно, – я на несколько секунд замолчал. – Он в адеквате?

   – Пока нет, ловит мышей, – Алес фыркнул. – После таких ударных доз еще легко отделался. Но скажу сразу, эти данные хорошо легли на наши наблюдения.

   – Да, есть такое... Эх, ладно, где он сидит?

   – В лазарете валяется. Мимо не пройдешь.

   Я покосился на все еще молчащего Тобираму. Чтобы этот шиноби и ничего не сказал? Довольно подозрительно, на самом деле, но у меня не было времени разбираться со всем этим. Тяжело вздохнув, я решительно встал и покинул палатку. Больше меня не задерживали.

   Лазарет... Специальная зона временного лагеря, ныне полупустая. Всех, кого можно было поднять на ноги, уже подняли, остались только совсем тяжелые случаи, вроде комы, серьезной инвалидности или слишком тяжелой формы лучевой болезни. Фактически он превратился в хоспис. Здесь царила безнадежность, беспомощность, и это чувствовалось очень остро. Редкие посетители были друзьями и родственниками, круглосуточно дежурили медики и ирьенины. Я не пускал сюда дочерей.

   Интересно, Джея с Лерой уже проснулись? Наверное, сразу пойдут утюжить полигон, осваивая свои навыки под чутким руководством Алики.

   – Трея, – я без удивления заметил знакомую лисицу, выходящую из палатки.

   – Дядя Курама? – Трея мазнула по мне расфокусированным взглядом, тряхнула головой. – Вы к кому?

   – К Ларкину, – я протянул лисице энергетический батончик, один из нескольких, что я всегда с собой таскал. – Мне сказали, его палатку я не пропущу.

   – Не пропустите, – с благодарным кивком Трея взяла батончик и почти сразу в него вцепилась. Так и знал, ночная смена. – Он под охраной. Дядя...

   – Ну я же просил, Трей.

   – Дядя Курама, – упрямо, но со смешинками в глазах настояла лиса. – Спасибо вам за все. И не надо ничего говорить, я знаю, о чем вы думаете. Просто посмотрите вокруг, и поймите, что без вас, вашего тяжелого решения, этой ноши, нас бы не было. Никого. И отец бы вот такого поведения вряд ли одобрил.

   – Я знаю, Трея, я знаю, – чуть улыбнувшись, я опустил ладонь между ушей лисицы. – Передай маме, что Алика зовет ее на чай.

   – Передам.

   Проводив ее взглядом, я направился вглубь лазарета, ища нужную палатку. Это не заняло много времени, действительно, сложно пропустить единственную тщательно охраняемую из десятков других.

   – Магистр Курама, – командир охранения коротко кивнул. – К Ларкину?

   – К нему. Что скажешь?

   – Беспроблемный, – лис коротко, с бряцаньем экипировки, встряхнулся. – Только после допроса мышей ловит, но себя контролирует. Относительно.

   – Он Лайде в любви признался, – скалясь, выдал один из охранников, за что получил от стоящей рядом лисы прикладом в живот и сложился.

   – Значит, быстро социализируется. Или его отшили? – лиса смущенно замотала головой. – О, как все запутанно. Ладно, никого не впускать.

   В палатке было довольно аскетично. Одна койка, стол, стул, какое-то медицинское оборудование и ворох печатей на стенах. Даже мне тут было не слишком уютно, все-таки специально против мне подобных разработаны.

   Ларкин валялся – иначе не скажешь – на полу, разбросав конечности, и смотрел в потолок, мерно дыша. Запомнившаяся мне белоснежная и пушистая шерсть сейчас свалялась и посерела, да и сам лис был слишком тощим, даже по нашим меркам. На мое появление он никак не среагировал, так что я подошел к нему и присел.

   – Нас бросили, – неожиданно произнес Ларкин. – Просто вышвырнули. Оборвали связь, разорвали цепочку командования. МСКНВ сожрет сам себя.

   – Не ловишь ты мышей, мастер-корректировщик.

   – Недавно перестал.

   – Значит, нам даже напрягаться не нужно? – я невесело усмехнулся. Что такое настоящие методы утилизации МСКНВ я еще с прошлой войны знал. – Через пару месяцев от двухмиллионной армии останутся жалкие огрызки.

   – Не все так однозначно... – Ларкин вздохнул и медленно сел. – Все части комплекса теперь – полноценные расы. Начнется межрасовая война. Не то, что было у вас, волки против всех, нет. Что-то вроде местной ситуации с деревнями... И да... Не объяснишь, какого хвоста лысого местные вообще влезли?

   – Посчитали себя самыми умныли. Люди, они такие.

   – Дураки они, – Ларкин еще раз вздохнул и подпер щеку рукой, вяло елозя хвостом по полу. – И мы дураки. Только создатели в плюсе.

   – Ты ведь не просто так ко мне в отряд просишься.

   – Связь между тобой и Новой. Связь подчинения.

   – Я всего лишь повторил то, что связывало ее и вожака.

   – А ты вообще в курсе, что корректировщики никогда не умели брать никого под контроль?

   Я напряг память, вспоминая, что когда-то говорил Валдир, после чего щелкнул пальцами.

   – Вам нужен управляющий.

   – Именно, – корректировщик снова лег на пол. – И ты – единственный управляющий на весь этот шарик.

   – Все так просто? – я фыркнул, садясь рядом. – Пойти и взять всех под управление? Как Нову, как Алеса, главнокомандующего?

   – Не все так просто. Многие откажутся, ведь теперь нет жесткой связи подчинения. Все части МСКНВ, каждый солдат, офицер, техник, все они теперь обычные разумные. И многие из них хотят, используя свою боевую мощь, встать во главе.

   – А что тебе не нравится?

   – Спаси хотя бы лисов, – Ларкин посмотрел мне в глаза. – Нас мало, две тысячи. Не все волки, львы, урсы и рыси хотят геноцида, не все они хотят войны. Уже сейчас часть комплекса рассеивается, надеясь переждать пик военных действий.

   – Откуда ты все знаешь? – я подозрительно посмотрел на лиса. – Ты ведь говорил, что не связан с остальной армией. Лгал?

   – С армией – нет. С другими мастер-корректировщиками связь сохранилась.

   – И сколько из вас согласны? – я пересел на стул, скрестив руки на груди. Хвосты легли по обе стороны спинки. – Что вы вообще знаете о связи между мной и Новой?

   – Только то, что она абсолютна.

   Я покачал головой. Может у управляющих так и было, но не в моем с Новой случае. Пусть я и связал себя и ее, но это была не связь подчинения, далеко нет. Такой связью я управлял волчьими вожаками, а между мной и волчицей... Достаточно помнить, что та вполне могла мне выбить пару клыков за какую-нибудь глупость. Но в надежности такой связи я не сомневался, если она сформируется, то даже бывшему врагу я смогу доверять, как себе. Проверено.

   Логику Ларкина можно было понять, как и его апатию. У него не было особого выбора, или соглашаться на кардинальные меры, или умереть. Правда... Если тот создатель не соврал, то в каждом из этих новых солдат есть отпечаток моей души, моей сути. А что я ненавидел больше всего, так это ограничение свободы. Я бы на его месте предпочел смерть. Может оно и к лучшему, на самом деле, мы не в том положении, чтобы отказываться от подобного усиления.

   Почему же я медлю? А, впрочем, знаю. Связь между мной и Новой была особенной. Можно сказать, уникальной. Алес, стратегический вожак, не связан со мной, он свободен. И делить эту связь с кем-то я просто не хотел. А связь подчинения... Она не просто так называется. Подобной связью я убью в Ларкине – и любом связанном – инициативу, оставив ее только в рамках отданных приказов.

   – Задал же ты мне задачку, мастер-корректировщик.

   – Я на все согласен.

   – Прямо вот на все?

   – Я жизни не видел, понимаешь? – Ларкин тяжело вздохнул. – Мне год от создания. Я хочу хоть немного пожить, по настоящему пожить, а не марионеткой создателей.

   – К дочкам не приближайся, – фыркнул я, после чего встал и начал снимать печати. Они будут только мешать.

   Боялся ли я удара в спину? Ничуть. Мои способности вернулись, и я видел, что у лиса не хватит сил даже стоять. Он и на койку залезть не может, потому и валяется на полу.

   А ведь он не сильно слабее меня. В некоторых моментах даже сильнее. Что же за монстры тогда остальные трое? Что у них за способности? И нужно ли мне в таком случае в Ничто?

   Хотелось бы, чтобы было так...

   Сколь бы сильны ни были мастер-корректировщики, даже если все они согласятся на формирование связи, и даже если мы выдвинемся единым отрядом – мы не сдюжим против такой армии. Нас банально задавят огнем. Сколь бы невероятны ни были наши способности, они имеют ограничения. Я не могу вечно находиться в режиме ускорения, моя регенерация не спасет меня от настолько плотного огня, контроль энергии, манипуляция гравитацией, все это не поможет, если враг будет на расстоянии в полкилометра. Мне как минимум надо четко видеть цель.

   – Поначалу ощущения могут быть неприятными, наверное, – я внимательно осмотрел кокон нитей Ларкина.

   – Наверное?

   – Нову я не расспрашивал, – задавив нарастающее чувство грусти по погибшему другу, ответил я. – Но она тогда мешком свалилась.

   – Действуй, – лис даже не стал поднимать голову. Только ушами дернул.

   Шевельнув хвостами, я подошел к лежащему на полу Ларкину и ловко поддел ту единственную нить, что была нужна мне. Связь. Сильная, крепкая, но не подчинения. Скорее дружбы, преданности. Я медленно вытянул ее вверх, и, выждав несколько секунд, коснулся ею своего лба.

   Ларкин еле заметно дернулся и, кажется, потерял сознание. Вздохнув, я поднял лиса с пола – он был совсем легким, да и кости аж выпирали – и опустил на койку.

   – Не знаю, будем ли мы настоящими друзьями, – я поджал губы. – Но я постараюсь. Голову мне не ты один сносил.

   Выйдя из палатки, я подошел к командиру охранения.

   – Обеспечьте Ларкина нормальным пайком и одеждой, – обведя взгдядом стоявших на страже лисов я вздохнул. – И охранение снимите. Отдыхайте, вы заслужили.

   – Так точно, – коротко кивнул лис, и я сразу направился к позиции исследовательского корпуса.

   Тому, что от него осталось.

   После передислокации в мир шиноби он и так был сокращен с десяти тысяч лисов до одной, а теперь от него и вовсе осталось десятка полтора хвостов. Все оборудование потеряно, огромные архивы исследований, разработок – тоже. Из радиоактивного города удалось вытащить жалкие огрызки, и то ценой длительной реабилитации. По старой привычке корпус базировался в центре города, неподалеку от штаба, в месте, куда и долбанул тактический боеприпас. Я, честно говоря, не представлял, как мы теперь будем продолжать развивать науку и технику. Не выжил никто из ученых, все опытные конструктора во главе с Гордоном погибли. Учить молодняк некому.

   Возник вопрос, что у нас забыл Орочимару?

   Остатки корпуса занимали четыре палатки, две жилые, лабораторную и складскую. Склад был пуст, в лаборатории стояли два стола, чудом отремонтированный оптический микроскоп и табуретка. Впрочем, все эти потери ничтожная цена по сравнению с сотнями тысяч жизней. Все это можно восстановить. Убитых же...

   – О, Курама-сан, – Орочимару приветливо улыбнулся, стоило мне только войти.

   – И тебе доброздравия, – фыркнул я, осматриваясь. Лисы собрались в одной палатке и что-то тихо обсуждали, делая записи. – Чем заняты?

   – Сводим воедино то, что удалось сохранить, – шиноби вздохнул, что резко контрастировало с его обычным поведением. – Столько всего утеряно. Войны, в любом их проявлении, крайне невыгодная вещь.

   – Мягко говоря, – я коротко кивнул. Иногда мне казалось, что Орочимару хотел перебраться к нам в корпус, так как в его работе и исследованиях он принимал живейшее участие. – Я по делу.

   – Да, я уже знаю, – мужчина ухмыльнулся. – Скажем, птичка нашептала.

   – И когда успели только... – скорее всего, он так про призывных своих змей. Большинство шиноби так или иначе следили за обстановкой в лагере, правда, мне решительно непонятно, зачем. – Ладно. Что скажешь?

   – Маска Шинигами уцелела, но я не знаю, как она вам сможет помочь. С ее помощью можно призвать Шинигами, стать одержимым им, но вот попасть в Джодо... Сомневаюсь. Кажется, для этого действительно нужно немного умереть.

   – В вулкане купаться не пойду, – фыркнул я. – Простыми средствами меня немножко убить не получится, я либо живой, либо пепел.

   – Да уж, регенерация у вас, Курама-сан, любой шиноби от зависти помрет.

   – Хватит уже «санкать», блин.

   Разговор не клеился, это чувствовалось. Орочимару было куда интереснее работать с остатками корпуса, да и свою информацию я получил, пусть и остался в тупике. Другое дело, что шиноби помогать мне не хотел, хотя скорее понимал, что только зря потеряет время. Проблема у меня уж больно специфическая, никаких перспектив не имеющая.

   – Хорошо, я понял тебя. Какие перспективы? – я кивнул в сторону лисов.

   – Если война нас не добьет, в течение нескольких месяцев мы сможем вновь начать исследовательскую деятельность.

   – «Нас», говоришь? – я внимательно посмотрел на мужчину, но Орочимару без труда выдержал мой взгляд.

   – Вы все еще крайне интересная и перспективная раса, Курама-сан, и, что интересно, совершенно не обращаете внимание на мои, скажем так, не слишком гуманные исследования. Работая с исследовательским корпусом я смогу узнать больше, достичь большего, а вы в ответ получаете мою помощь и непосредственное участие.

   – Это тебя Ранц надоумил? – вздохнув, я скрестил руки на груди. – Олдиру и Алесу ты то же самое говорил?

   – Немного другими словами, но примерно то же самое. И главное – никакой лжи, только искренность!

   – Считай, что убедил меня. Можешь продолжать работу, но помни – рамки дозволенного есть и у нас. Придерживайся их.

   Орочимару ничего не ответил, только кивнул, с серьезным выражением лица, без тени улыбки. Мы друг друга услышали и поняли.

   – Расскажи о результатах, как они появятся.

   Я вышел из палатки, коротко взмахнул хвостами. Что же, это была единственная моя зацепка. Но я все равно намерен попасть в Ничто. Тот же Учиха однозначно был там несколько раз, да и другие тоже. Надо только понять, как, как и мне попасть в Ничто и вернуться.

   Я не надеялся на поддержку тех из солдат МСКНВ, кто не хочет войны. Даже если они действительно встанут на нашу сторону, их наверняка будет слишком мало. Требовалось что-то, что позволит переломить ход войны, требовалась полноценная армия, качественно и количественно превосходящая наших противников. Допустим, снаряжение, технику я обеспечить смогу, но вот солдат, экипажи – уже нет. С авиацией можно справиться, раздав всем «биджудамы», да и биджу сами по себе смогут бить по площади, но с МСКНВ так просто не справиться.

   Аргх, ну не мое это! Не командующий я, вот совершенно!

   Вздохнув, я пошел домой. Ну, как домой... В палатку, пусть и достаточно большую. Хаширама всем даже мебель оформил, предлагал и вовсе дома вырастить, но мы решили не дразнить ракетные комплексы противника. И так представляем собой огромную мишень.

   – Папа! – я успел вынырнуть из мрачных мыслей и подхватить на руки Леру, прижать к себе, зарываясь носом в ее гриву.

   – Привет, родная. Как успехи? – улыбнулся я, продолжая держать лисичку на руках.

   – Я освоила манипуляцию, – шмыгнула носом дочка, после чего навострила уши. – А Джея смогла скопировать меч!

   – Вы у меня молодцы, – я зашел в палатку с дочерью на руках. – Совсем уже большие.

   Джея и Лера, если я правильно понял создателей, должны были унаследовать мои способности, но они были куда сильнее меня. Лера мало того, что уцелела в эпицентре ядерного взрыва, так еще и каким-то образом восстановила мое тело. Джея и вовсе смогла поставить купол, спасший больше десяти тысяч лисов, шиноби и биджу. На что они будут способны, когда войдут в полную силу, я даже представить не мог, никто не мог.

   – А где Джея? – я понимал, что говорю откровенно рваными, рубленными фразами, меняя тему, но ничего не мог с этим поделать.

   – Она все еще тренируется, – Лера задумалась. – Когда я уходила, Мадара ругался и пытался не утонуть.

   – Она его что, в болото швырнула?

   – Она сделала под ним болото...

   Я прыснул.

   – Веселитесь? – в палатку вошла Алика, неся большую сковородку, накрытую крышкой. – Сегодня на обед котлеты и яйца.

   – Сырые? – тут же вскинулась Лера, чуть не вываливаясь из моих рук.

   – Специально для тебя взяла сырых, – фыркнула Лика, ставя сковороду на стол. – Что-нибудь решил?

   – Ларкин присоединился к нам на тех же условиях, что и Нова, – вопреки моему внутреннему опасению, Алика лишь пожала плечами. – По моей идее глухо.

   – Нирика приходила, сказала, что готова в случае чего куда угодно и как угодно.

   – Вы куда-то собрались? – Лера прищурилась.

   – Пока еще нет, – я осторожно поставил дочку на ноги. – Не волнуйся, без вас не уйдем.

   Как бы я не хотел держать дочек как можно дальше от фронта, они уже обожжены огнем войны. Лучше готовить их ко всему, к крови, грязи, всему. Так у них больше шансов не просто выжить, но и остаться самими собой.

   Ха... Насколько же я размяк от мирной жизни. Осталось во мне хоть что-то от биджу-то, или все выветрилось за давностью лет?

   – А мы вас и не отпустим.

   – Не сомневаюсь, – с улыбкой я почесал Леру за ухом, отчего та зажмурилась и разве что не заурчала. – Лисенок ты наш.

   Палатку заполнил потрясающий аромат котлет. Сглотнув набежавшую слюну, я сел за стол, рядом тут с одной стороны села дочь, с другой – Алика. Похоже, обед Джея пропустит...

   – Успела? Я успела?! – в палатку ворвалась старшенькая, запыхавшаяся, всклоченная и с горящими глазами. Горящими буквально, словно два красных фонарика на мордочке зажгли.

   – Ага, успела, – я фыркнул, заметив в гриве Джеи листья и ветки. – В болоте Мадару топила?

   – Нет, я тренировалась, – буркнула лисица, надувшись. – Просто не очень удачно.

   – Вся в отца, – хихикнула Алика, и пришла моя очередь дуться.

   – Не слушай ее, Джей, твой папка был круче гор.

   – Ты, главное, себя не взрывай, не повторяй отцовских подвигов.

   – У меня не было выбора!

   – Ты себя и до Фолиажа взрывал.

   – Это было в научно-исследовательских целях!

   – Вот поэтому, – Алика наклонилась к хихикающей Джее, – и не повторяй за отцом. А то такой же будешь, дурной и многохвостой.

   – А я не против девяти хвостов, – Лера налегала на котлеты, а потому говорила с набитой пастью. Джея от нее не отставала.

   – Проглоти сначала, а потом говори, – я пригрозил лисичке пальцем, на что та сделала страшные круглые глаза.

   В дальнейшем ели молча, так как болтать с настолько набитой пастью было физически невозможно. Эти котлеты Алику научила готовить Нова, правда, у волчицы они были по полкило каждая. Как она умудрялась равномерно прожаривать настолько огромные котлеты, никто так и не узнал.

   Семейный обед. Как много в этом эмоций, и как много пришлось отдать за то, чтобы он был.

   Сходить, навестить Светлого, что ли. Да и остальных биджу. Как они перенесли гибель Чоумея? Олдир говорил, что Мадара там с ними в гляделки играет, что, скорее всего, означает очередные тренировки в иллюзии. Биджу в этот раз не смогут просто давить голой мощью, у МСКНВ мощи побольше будет.

   – Пап?

   – Да, Джей? – я несколько поспешно проглотил очередной кусок и глотнул воды.

   – Ты ведь что-то придумал, верно?

   – Да, есть одна идея, но не знаю, выгорит ли. А что?

   – Потренируешься с нами?

   Я задумался. А почему бы и нет? Кто, как не я, покажет, как лучше всего применять мои же способности? Еще бы Ларкина привлечь, но он, кажется, еще неделю проваляется в койке, восстанавливаясь.

   – Конечно. Лика, ты как?

   – Прослежу уж за вами, оболтусами.

   – Я не палтус, – буркнул я, прижимая уши.

   – Какой палтус, оболтус, – любимая стукнула меня по лбу вилкой. – Вытряхни песок из ушей.

   Я демонстративно потряс головой... И на пол действительно посыпался песок. Чего, когда успе...

   – Лера! – я повернулся к заливающейся смехом дочери. Маленькая лисичка и суперспособности, идеальное сочетание для подколов, блин!

   – Доедайте и отдыхать, не будем на полный желудок прыгать, – справившись со смехом, выдавила Алика. Я надулся еще сильнее.

   – Злые вы, хвосты пооткусываю, и скажу, что так и было.

   – У нас новые вырастут! – заявила Джея.

   – Я откушенное тебе в место, где света разума не видно, засуну, – фыркнула Алика, начиная убирать со стола. Я тут же подорвался ей помогать, да и дочки в стороне не остались.

   За мытьем посуды с применением тонкой манипуляции и материализации время пролетело быстро. Правда, в итоге все оказались мокрыми – Джея материализовала не два, а двадцать литров воды, не рассчитав силы – и с парой разбитых тарелок, но все это такие мелочи, честное лисье. За нашими «тренировками» наблюдали все соседи, включая шиноби, активно обсуждая и подбадривая гоняющуюся за мной с мокрым полотенцем Алику. Заразы, я их запомню! Если не забуду.

   Следом мы отправились на полигон, выровненную силами шиноби земляную площадку с материализованными мишенями и ограждением, а так же несколькими изолированными комплексными барьерами зонами. Здесь сразу несколько групп лисов и шиноби отрабатывали командное взаимодействие, звучали резкие, отрывистые команды, трещали лучевые и грохотали рельсовые ружья, летали техники.

   – Активненько, – оценил я обстановку.

   Одна из групп отрабатывала подавляющий огонь с поддержкой огненных техник. Шиноби явно уже вымотался, но старался не подавать виду.

   – Не только ты что-то пытаешься делать, – Алика вздохнула, ютясь в моих объятиях. – Большинству только и остается, что тренироваться.

   Джея уже активно тиражировала «Алебарду», выполнявшую роль одной из мишеней, а Лера в свою очередь пыталась поднять танк манипуляцией. И под «пыталась» я имею в виду именно поднять, а не резко запустить вертикально вверх, на геостационарную орбиту. Говорят, один из таких вот тренировочных снарядов заметили упавшим где-то в паре сотен километров юго-западнее.

   – Лера, не вкладывай в движение силу. Плавно подними руку, ты не гранату метаешь. Представь, что пытаешься поднять хрупкую вазу.

   Следующий «аргумент» улетел не вверх, а провалился под землю, оставив вместо себя яму прямоугольную яму.

   – Вазы тебе не давать, я понял.

   – Па-а-ап!

   – Тренируйся-тренируйся. Только это... – я манипуляцией поймал падающий с бешеной скоростью танк. – Не мусори особо. Мы ведь все культурные лисы. Джей, не думаешь остановиться? Если нащупываешь лимит, то я линкор скопировать могу. Так ты себя не вымотаешь.

   – Блин, – лисица вздохнула и, уперев руки в бока, уставилась на пирамиду из танков. – И что с ними делать?

   – Деструктурируй, – я вытянул руку, сформировав над ладонью черную сферу. – Ты ведь как и я, используешь псевдоматерию?

   – Да, – вокруг Джеи сформировались сразу три сферы. Я хмыкнул, даже тут она сильнее, я не могу вот так в любом месте их формировать.

   – При анализе используешь псевдоматерию, чтобы получить слепок объекта. После преобразуешь ее в соответствующий объект. Так?

   – Да.

   – Используй частично стадию анализа, но вместо копирования используй преобразование в псевдоматерию.

   Одна из скопированных «Алебард» исчезла в черном облаке псевдоматерии.

   – Это так просто...

   – Когда я все рассказал нашим научникам, те сказали, что это антинаучно, и что я являюсь воплощением болта, который положили создатели на законы физики, термодинамики и еще чего-то.

   Джея хихикнула, Лера не поняла, а Алика дала мне подзатыльник. Люблю своих лисичек.

   Что Лера, что Джея демонстрировали выдающиеся скорость и силу, регенерацию и выносливость. В силе я их еще превосходил – хоть и не существенно – но вот скорость... Я иногда не то, что не успевал, увидеть их движения не мог! От гордости за дочерей хвосты сами соьой распушивались, делая меня похожим на клубок меха, но мне было плевать.

   Единственное, что у них никак не получалось, это прямой контроль. Они видели нити – даже лучше меня, кроме основных они видели и тонкие ниточки-капилляры – но не могли ими управлять. Подправить, срастить, разрезать – запросто, но не управлять. И дело тут не в каком-то подсознательном блоке, они просто не могли этого сделать. Впрочем, на фоне остальных умений это такая мелочь...

   Регенерация, контроль энергии, сила, манипуляция, скорость, изменение формы, псевдоматерия. Дочери уначледовали все мои способности, у них огромный радиус действия, но и это не все. Джея способна создавать барьеры, невероятно прочные, самых разных форм и размеров. Лера способна формировать органику. Даже у меня не получается просто взять и создать из псевдоматерии себе новую руку взамен отрубленной, нужно ждать регенерации. У Джеи такой проблемы нет, она мое тело восстановила из ничего. И ведь это явно не предел, они молоды, их способности наверняка не раскрылись в полной мере. Сколько, шестнадцать лет мне потребовалось, чтобы выйти на пик своей силы, шестнадцать лет, множество смертельно опасных ситуаций. Мастер разума раскрывает свои силы в стрессовых ситуациях, в условиях угрозы жизни... Не представляю, что теперь может представлять угрозу моим дочкам.

   Может, мне пора на заслуженный отдых.

   – Молодец! – Лера, наконец, смогла плавно поднять и опустить «Алебарду». – А теперь давай то же самое, но с несколькими объектами. Джей, ты что там мутишь?

   – Пытаюсь передать энергию металла земле.

   – Хочешь железную землю сделать? – я задумался. Если накачать энергией металла лиса, он станет этаким големом. С шиноби, что интересно, это тоже работает, но это и не удивительно, чакра и не на такое способна.

   – Просто интересно, что получится...

   – Хм, а откуда ты энергию тянешь? – я оценил запас энергии металла в валяющихся танках, но он не убывал.

   – Ну... Преобразую обычную.

   Меня заклинило.

   А я еще думал, что я ходячая аномалия, а дочки у меня еще круче. Интересно даже, как создатели такое провернули? И почему у меня выросли хвосты, а у дочек – нет? Или хвосты – это рецессивный признак? Кажется, Лера все грозилась хвосты если не отрастить, то пришить, мол, шиноби же руки-ноги пришивать умеют, почему бы хвостов не добавить.

   Предложить Светлому с племяшками посидеть, что ли... Мне даже интересно, как он на такое отреагирует. Хех, более-менее спокойная обстановка способствует появлению странных мыслей и идей.

   И вспыхнет из искр пламя, имя ему – семья. Мы все теперь семья. И пусть война не окончена, пусть нам еще предстоят бои, кровь, грязь, смерть... Мы пройдем их вместе. Я оглянулся, и увидел идущих к нам Нирику, Трею, Какаши, вдалеке лежал рыжей многохвостой горой Светлый.

   Лисы, люди, биджу. А против нас – два миллиона, пусть и раздираемых внутренними конфликтами, но все еще врагов. И моя, нет, наша задача не просто выжить, но и победить.

   Я медленно материализовал меч и отсалютовал им Какаши. Человек коротко кивнул и сдвинул повязку с глаза. Следовало оценить силы и возможности друг друга в спокойной обстановке, заново отработать командное взаимодействие, а после сделать все то же самое с Ларкином. Надо попросить Леру и Трею его осмотреть, может они смогут поднять его на ноги быстрее.

   Я смотрел на свою стаю и понимал, что от старой, той, с которой я прошел шестнадцать лет войны, почти ничего не осталось. Но теперь именно жти лисы и люди – моя семья, и мне следовало это понять, осознать как можно быстрее. Принять, в память о погибших, и вместе пройти пламя войны.

   Как в старые недобрые времена.