Гарри Джеймс Поттер, Главный герой второй магической войны, сидел за пустым столом в гостиной поместья Блэков, которое теперь стало его домом, и в одиночестве пил эльфийской коньяк. Перед ним лежала газета с колдографией Драко Малфоя, который смотрел оттуда угрюмо и подавленно. Он даже отворачивался, когда Гарри поднимал газетный листок и смотрел на изображение ближе. Нда уж.

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату осторожно пробрался Кричер — старый эльф, служащий в доме Блэков с таких давних пор, что начала их даже никто не помнил. Теперь у Кричера был новый хозяин — которого он признал не сразу, но в итоге от души полюбил — и беспокоился о нем постоянно, вот как сейчас.

Старик подошёл и поставил на стол поднос с сэндвичами. Запахло мясным со специями и свежими овощами.

— Поешьте, хозяин Гарри. Кричер больше не может смотреть на ваши страдания. То, что юный Малфой перебирается в магловский мир, не повод морить себя голодом.

— Я не хочу, Кричер, — Гарри тяжко вздохнул. — Спасибо тебе. Ты сам-то поел?

Старый эльф растроганно скуксился.

— Хозяин Гарри всегда беспокоится о ком-то, но только не о себе. А если хозяин умрет от недоедания, что будет делать Кричер?

— Ох, ну, хорошо, — Гарри взял маленький бутерброд, который всего-то нужно было положить в рот и даже не тратить времени на откусывание. Очень удобно, особенно когда сосредоточенно думаешь. Поттер сжевал сэндвич, он оказался вкусным, — впрочем, как и все, что готовил слуга. Гарри даже запихал в рот ещё три бутерброда только из-за их вкусноты.

— Вот так-то, — Кричер удовлетворенно кивнул, наблюдая за этим. — Теперь мне спокойнее, — он крякнул и довольный собой заковылял к выходу.

Гарри снова взял в руки газету. Драко опять отвернулся на колдофото. Да что ж такое-то? Что за вредный парень? Поттер бросил газету на стол, выпил коньяк, налитый в пузатый бокал из тонкого морского стекла, встал и потянулся всем телом. Потом сунул руки в карманы брюк и прошёлся по комнате. Гарри даже одежду ещё не сменил на домашнюю, — как только увидел статью, он сразу стал пить и расстраиваться. И опять не понимал, почему.

Ненависть к Драко Малфою давно прошла. И даже не после удара Авадой Кедаврой, когда Гарри умер и снова вернулся из иного в обычный мир, потеряв все свои чувства. Он будто выгорел изнутри. Даже смерть друзей его не тронула. Хотя он и выглядел подавленным и холодным после сражения, но только лишь потому, что сам ужасался собственного состояния. Правда, тогда он решил, что это обычный шок. Но эмоции не вернулись. Именно поэтому Гарри расстался с Джинни — он больше не мог любить. Никого. И только к Драко Малфою остались какие-то чувства. Не любовь, не ненависть, а просто небезразличие. Наставник потом сказал, что это из-за того, что ненависть Поттера к Малфою всегда была слишком сильна. Она реально зашкаливала, поэтому, как большое полено, она просто не догорела в костре. Осталась одна головешка. Но это была не ненависть, не неприязнь. Небезразличие. А ненависть к Драко прошла, когда тот смотрел из адского пламени, растерянный и испуганный, боящийся верить, что Гарри ему помогает. Ненависть сгорела в мгновение, когда Драко замешкался, а стоит ли протягивать руку. Не сбросит ли его Поттер в огонь? Но он протянул, и Гарри ее ухватил. В этот момент в нем что-то перевернулось. А после Авады Кедавры от этого чувства осталась одна головешка, но пусть хоть она, иначе бы Гарри просто сошел с ума. Не чувствовать ничего — это страшно. Изображать сочувствие, горе, но ни капли не переживать их. Сначала Гарри удавалось обманывать окружающих, но в итоге его стали подозревать. Джинни первая почувствовала безответность. Пришлось ей признаться. Она предложила Гарри пройти курс лечения в Мунго, и тот согласился, но только лишь напугал колдопсихолога. Когда тот попробовал провести с Поттером лечебные магические манипуляции, из его глаз полилась такая холодная тьма, что доктор упал в обморок. Пришлось Гарри откачивать его самого. Он ужасно расстроился после этого — и ночью плакал в подушку. Вернее, уткнулся в нее и лежал, а сердце кусала боль. Ну, хоть что-то. А потом приснился покойный профессор Снейп и объяснил Гарри, что тот стал избранником Смерти, собрав все три ее дара, и пусть бузинная палочка так и осталась лежать в склепе у Дамблдора, но она все равно принадлежит Поттеру. А заодно и все атрибуты: бездушие, холод, отсутствие всяких чувств. Просто надо привыкнуть. И Гарри пытался.

Но однажды Кричер едва не умер, упав с лестницы. Гарри стало так больно, когда он держал на руках его бездыханное тело, что он взмолился Смерти, дабы она не забирала у него единственное существо, которое, несмотря ни на что, осталось с ним рядом. Кричер видел, что творится с хозяином, но не обращал внимания ни на его ледяное молчание, ни на постоянные уходы в себя, он кормил его, держал за руку, причитал и гладил по голове. И Гарри оттаял. А когда Кричер упал, в сердце Поттера появился первый пробой, куда потекла любовь.

Старый эльф выжил, и теперь Гарри даже улыбался ему. И слушался, чтоб не расстраивать. Кричер стал первым островком восстановления души.

А ещё Драко. Обгорелая головешка чувств. Гарри не мог быть к нему равнодушным, хотя по-прежнему не понимал своих чувств. Но на суде он понял одно: если Драко умрет в Азкабане, сердце Гарри больше никто не встряхнет. И оно превратится в камень уже окончательно. Поэтому он и вступился за всех подростков на суде Визенгамота. Хотя их судьбы его особо не волновали, но нужно было как-то прикрыть беспокойство о Малфое. К тому же ему грозила самая высшая мера. Но Гарри Поттер с застывшим, бесчувственным сердцем не мог этого допустить.

И не допустил. Драко на свободе остался, но его навечно лишили возможности использовать магию. И теперь он перебирается в магловский мир. Но разве он будет там в безопасности? Он, привыкший все проблемы решать волшебством. Это не Азкабан, конечно, но это тоже очень опасная жизнь. Маглы могут быть крайне жестокими. Хотя, и волшебники тоже. Гарри в который уж раз глубоко вздохнул и подошёл к камину. Разжечь что ли? А то как-то прохладно. Конечно, можно было окутать комнату согревающими чарами, но Гарри просто хотелось посмотреть на огонь, послушать уютный треск горящих поленьев и выпить ещё коньяку. Он уже достал свою палочку, но едва успел рот раскрыть, чтобы произнести заклинание, как камин вспыхнул, и оттуда вышел… Кто?! Драко Малфой?! Гарри даже вскрикнул от неожиданности. Он испугался. Черт, только Малфой может что-то подобное выкинуть. Безнадежно мертвое поле чувств Гарри Поттера наконец всколыхнулось. Он снова почувствовал жизнь.

— Малфой, богарт тебя побрал бы! Ты что тут забыл?

— Не ждал меня, Поттер? — Драко, конечно же, не удержался от своей коронной кривой усмешки. Гарри осмотрел его с ног до головы, отметив аккуратность темного костюма-тройки с красным жаккардовым жилетом, шейный платок, заколотый булавкой с бриллиантом, идеально начищенные ботинки.

— Ты на свидание собрался что ли? А камины не перепутал?

— Нет. — Ну не говорить же Поттеру, что Драко просто не хочет предстать перед ним нищебродом, которым по сути сейчас и является. В магическом мире уж точно. И пусть одежды у него на этот момент всего ничего, но вся она идеальна. Хотя держать ее в таком состоянии без слуг и без палочки стоит огромных усилий. Но Малфой никогда не ударит в грязь лицом перед своим старым, заклятым врагом. А «враг» тем временем слегка улыбнулся.

— Так значит ты для меня так нафуфырился?

— Заткнись, — Малфой сунул руки в карманы. — Для себя в первую очередь. До тебя мне нет дела, просто хотел кое-что попросить.

— А, — Гарри задумчиво покивал, рассматривая холеное лицо Малфоя. — Ну, если ты насчет твоего наказания, то я подал апелляцию, чтобы тебе сократили срок ношения браслетов…

— Что?! — Драко взбесился. — Ты какого черта творишь?! Делать что ль нехрена?! — и Поттер вдруг рассмеялся. Весело и от души. И смех его оказался таким же приятным, как смех Гарри-магла. Надо же, Малфой даже представить не мог. Поттер ведь никогда с ним не смеялся. Но что на него сейчас-то нашло?

— Чего ты ржешь, идиот? — а Гарри пока вытер слезинки, появившиеся в уголках глаз.

— Малфой, ты, я смотрю, уже магловских слов нахватался, и так ловко используешь их.

Драко только головой покачал, поглядев исподлобья.

— Очень смешно. Между прочим, в магловском мире не так уж и плохо.

— Да что ты? — Гарри улыбнулся ему, и Малфой отметил, что точно, — улыбка у героя второй магической в самом деле красивая. И, кстати, она впервые направлена в сторону Драко и даже совсем без злорадства. Поттер сдурел что ли?

— Ты чего улыбаешься? Думал, что я там несчастлив? А на вот, смотри, — Драко развел руки в стороны. — У меня все в порядке.

— Я рад за тебя, — Гарри покачал головой. — Честное слово. Может быть выпьем за это? — он кивнул на бутылку эльфийского коньяка, стоящую на столе.

— С чего мне вдруг с тобой пить? — Драко поглядел на стол с подозрением. — К тому же я за рулем.

— Правда? — Гарри опять улыбнулся, и Малфой поймал себя, что начал залипать на эту улыбку. Проклятье…

— Да, — он сел напротив Гарри за стол. — Но сегодня уже никуда не поеду. От выпивки не откажусь, раз уж ты предлагаешь. Надо расслабиться, слишком много случилось…

— Ясно, — Гарри достал было палочку, чтобы призвать второй стакан, но глянув на Драко, убрал ее, пошел и взял бокал из серванта вручную. Малфой следил на ним недобрым взглядом.

— Что с тобой, Поттер? — на его красивом лице опять появилась кривая усмешка. — Забыл заклинание левитации?

— Нет, просто… — но не успел он закончить, как Драко вскочил, схватил его за лацканы пиджака и притянул к себе ближе. — Не смей жалеть меня, слышишь?! Не надо здесь этого благородства!

Гарри взял Малфоя за запястье — но не грубо, а только немного сдавив.

— Я не жалею. Просто дверцу в шкафу заклинивает.

— Врешь, — Малфой начал раздраженно краснеть. — Мне твоих поблажек не надо! Понял, герой?!

— Угу, — Гарри смотрел прямо Драко в глаза, но в его взгляде просматривался лишь странный покой. И все. Ни злости, ни ненависти. Похоже, он просто ждал, когда Драко его отпустит. И тот отпустил.

— Придурок, — он покачал головой. — Сколько ты выпил уже? Эмоции притупились? — он ухватил принесенный стакан, открыл бутылку и налил его чуть ли не полный. — За жизнь в магловском мире! — сказал он расстроенно и злобно одновременно. — Я выживу там, вот увидишь! — и выпил коньяк до дна.

***

Минут пять они помолчали: Гарри наблюдал за Драко с легкой усмешкой, а тот, поскольку ничего весь день толком не ел, сразу же опьянел. Сначала он глядел в пол, потом, покачнувшись, с вызовом глянул на Гарри.

— У меня в магловском мире появились друзья, — он покивал сам себе. — Ну, или просто люди, которые не ненавидят меня, не презирают, не плюют в спину… Не то, что здесь…

— Они просто тебя не знают, — у Поттера в глазах заиграли искринки, Малфой тут же вцепился в него.

— Сволочь! Заткнись!

— Остынь, — Поттер отцепил его руку от лацкана своего пиджака. — Ты слишком взвинчен.

— Зато ты, как чурбан, — Малфой опять удивился. — Что с тобой стало? В Хогвартсе мы бы уже давно подрались.

— Ничего, — Поттер откинулся нас спинку своего стула. — Как подрались? Предлагаешь лупить тебя магией, а ты меня кулаками? — Драко сразу скривился на эти слова.

— Опять жалеешь меня? Как же ты надоел… Почему?!

— А кто тебя еще пожалеет? — Гарри налил себе коньяку. — Кстати… — он опустил глаза. — Прими мои соболезнования… насчет твоей матери. Жаль, что я поздно узнал, а то бы пришел на похороны. А так… только на могилу успел.

У Драко вытянулось лицо.

— Ты был на могиле у моей матери?

— Был, — Гарри кивнул. — И сожалею. Очень… Если бы не она, я бы сейчас тут не сидел. Да и вообще, неизвестно, чем бы закончилась эта война. Так что… — он отпил из бокала и поглядел на Малфоя. — Поэтому я и пекусь о тебе. Ради нее. А теперь, ради ее памяти.

Драко недобро оскалился, потом взял бокал, снова налил в него добрую половину и опять осушил. Потом он встал, обошел стол, сел на стул рядом с Гарри и приблизил к нему лицо.

— Отвали от меня, Поттер… — у него начал заплетаться язык. — Мне не нужна ни твоя жалость, ни опека… Я выживу сам… Люди там… — он указал куда-то в окно, подразумевая, видимо, магловское селение, — они ни чета всем вам. У них есть души, понятно? Они даже целуют меня, — он стукнул себя кулаком в грудь. — Понял ты, чертов придурок?! А вы… — он ткнул в Гарри пальцем. — Вы все ненавидите. И ты, и отвратительный Уизел, и Джинни… — Малфой пьяно хихикнул. — Все Уизелы ненавидят меня. И Грейнджер. И все… А там… — он поглядел в окно. — Там даже ты совершенно другой…

Гарри слегка поднял брови.

— Вот с этого момента подробней, — он с улыбкой поддержал пьяного собеседника, потому что того занесло, когда он поворачивался назад. — Где это я другой?

Малфой совсем приблизился к Поттеру, их носы едва не коснулись друг друга. Гарри не отводил лица, он наблюдал и слушал. Тогда Драко его оглядел, опьянев уже окончательно, и вдруг потянул руку к его виску.

— Поттер, сними очки, — он взялся за дужку. — Пожа-алуйста…

— Малфой, ты слишком пьян…

— Я знаю, — Драко стал осторожно стягивать очки с Поттера. Тот не противился, он просто смотрел. А когда глаза его остались без стекол, Малфой уставился в них.

— Вот черт… — он присмотрелся получше, едва не стукнувшись с Гарри лбом. — Они и правда красивые… Поттер, какого хрена ты носишь эти очки? Ты что, дурак?

— Отдай, — Гарри попытался забрать линзы у Малфоя, но тот не отдал. — По-отте-ер… — его совсем развезло. — А я вот читал тут, знаешь… колдо-оф-таль-мологию…

— Боже, ты даже выговорил…

— Угу, — Драко пьяно кивнул. — Так вот, идиот… и герой последней войны. Твое зрение можно восстановить. И ты… будешь красивым…

— Я и так красивый… — Гарри снова подхватил Малфоя, потому что тот чуть не упал, а он, опустив голову и покачнувшись, опять поднял глаза.

— Поттер… — он уперся ладонью Гарри в лоб и задрал его челку. — Я с тобой целовался в магловском мире…

— Правда? А я где был?

— Придурок, — Малфой его оттолкнул. — Ты даже не представляешь, что мне довелось там пережить. Ты просто… — Драко схватил бутылку и стал пить прямо из горлышка.

— Эй-эй! — Гарри отнял сосуд, а другой рукой обхватил шею Малфоя и прижал его к своему плечу. — Полегче! С ума что ли сошел?

— А может и так… — Драко стал засыпать у Поттера на плече. — Но не смей меня опекать… И не жалей, понял? Я тебя ненавижу…

— Конечно… — Гарри подождал, пока Малфой окончательно вырубится и достал наконец палочку, чтобы применить заклинание левитации. Но почему-то опять не стал этого делать. Он подхватил Драко под спину и под ноги, на мгновенние замер, закрыл глаза, а когда их открыл, они стали темными, и из них будто начал сочиться черный, негустой дым. Тогда Гарри с легкостью поднял пьяного Малфоя и понес его в одну из гостевых комнат. Там он положил его на кровать, снова закрыл глаза, слегка помотал головой, и взгляд его стал прежним — светлым, зеленоглазым. Вот такие метаморфозы с ним происходили в последнее время: Гарри только недавно начал осваивать способности Смерти. Хотя применял их нечастно, потому что казалось, что после этого душа холодела сильнее. Но без этого Гарри вряд ли смог с такой легкостью перенести своего пьяного гостя в верхнюю комнату. А сейчас он сидел и думал, какого богарта он не применил левитацию? Почему ему приспичило нести Малфоя на руках? Прижимая к сердцу, обнимая за плечи… Гарри потёр лицо двумя ладонями. Ну и дурак же он… Наверно и правда предатель. Как считал Рон, Джинни, все оставшиеся в живых Уизли.

«Фред погиб, а ты защищаешь Хорька?!» — так кричал друг, не понимая, конечно, что Гарри защищает в первую очередь себя, свою душу, которую окутывал лед, и только Драко Малфой почему-то вызывал в ней хоть какое-то шевеление. Но Рон не понял бы, а Гарри было плевать. Его чувства к другу погибли во время удара Авады. Поттер, конечно, никому этого не сказал, но и держать Рона не мог — не видел смысла. Друг уехал учиться в Америку, в Нору Гарри больше не приглашали, и только Гермиона всегда была рядом, все понимала и поддерживала любое решение. Господи, может женится на ней? Ну идеальная же жена! Но Грейнджер уехала с Роном. Именно там, в Америке, тот поступил в школу авроров, а уехал, чтобы быть подальше от Гарри.

Никто из Уизли не простил Поттеру спасение Малфоя. Никто, кроме Грейнджер, хоть она и прямо сказала, что не одобряет такое решение, но с другой стороны, смерти она тоже никому не желает. Драко Малфой возможно и не пропащий. Может и правда надо дать ему шанс. Гермиона до сих пор пишет Гарри письма. Кстати, Лонгботтом тоже. Добрый Невилл никогда никого не осуждал. Он и из себя-то вышел только раз в жизни — когда убил Нагайну. Но для таких подвигов его нужно было слишком достать. А так, он всегда был нейтральным философом, поэтому и остался рядом. Но только душой. Лонгботтом уехал в Австралию изучать местную флору. И хоть, как Гермиона, он тоже все время пишет, но он так далеко. Как и подруга, готовая в любой момент приехать и поддержать… А куда она поступила, кстати?.. Что-то, связанное с политикой. Сложно, наверное. Пусть лучше учится, а Невилл собирает цветы. Гарри не хотел обременять друзей больше, чем есть. Их сердца пожалуй единственные, которые создавали хоть немного тепла в холодном поле души — и это уже хорошо. Вот Кричер еще. И этот… Гарри взглянул на кровать, на спящего Малфоя… Хорек. Прикрываясь адским пламенем в тайной комнате, он просто похитил сердце своего заклятого врага. Воспользовавшись растерянным взглядом, отчаянной мольбой о спасении. Вот что случилось: ненависть преобразовалась в любовь — хватит уже скрывать от себя.

И вот теперь Драко изгой. И Гарри с ним тоже. Среди друзей, конечно. Остальная магическая Британия считает его кумиром и чуть ли не богом. Но вот друзья…

Гарри лег на кровать рядом с Драко. Тот дернулся, вскрикнул во сне, тогда Поттер взял его руку в свою, и парень затих. А сам Гарри задумался. О том, о чем думал уже целый год: действительно ли любовь к Малфою возникла внезапно? Говорят, что любовь и ненависть — это одно и то же. Только с разными знаками. Но так ли быстро переменился минус на плюс? За год размышлений над этим вопросом Гарри навспонимал уже целую кучу моментов, когда взгляд Малфоя становился злым, ненавидящим, но на самом деле обиженным. Ему было больно, когда Гарри его отвергал, и он постоянно мстил за это врагу. Так глубоко заглянуть в душу Малфоя тоже позволила Смерть. Она же дала Гарри возможность увидеть все ужасы, которые происходили в Малфой-мэноре, пока там жил Темный Лорд.

Это случилось, когда Гарри пришел на могилу Нарциссы. Потом он пошел в особняк, надеясь застать там Драко и выразить ему сожаления. Но не застал его. Зато все картины ужасов в этом особняке едва не снесли Поттеру крышу. Он и до этого понимал, что семейству Малфоев здорово не повезло, когда они приняли у себя Темного Лорда, но чтобы настолько! Аж сердце сжалось. Его каменная оболочка треснула еще больше. Гарри стал еще задумчивей в последнее время. Но вот что забавно: его сердце сжималось и раньше, еще до того, как ледяное дыхание Смерти окутало душу. Когда, например, Драко хлюпал и задыхался, лёжа в луже собственной крови из-за темного заклинания Сектумсемпры, которое Гарри же и пустил. Когда родители выудили его из толпы учеников, и Темный Лорд обнимал его — испуганного и подавленного. Когда он не выдал Гарри, узнав его лицо, распухшее от жалящего заклинания. Чтоб Малфой да не узнал Поттера! Это смешно. Но он тогда рисковал своей жизнью. Зачем? Проще простого же было просто кивнуть головой. Но Малфой не сделал этого. А в его доме Гарри уже тогда ощутил жуткий дух насилия. Поэтому он и заступился за него на суде с чистым сердцем и совестью, а не только лишь потому, что жизнь Драко была нужна Поттеру позарез. И вот недавно, прочитав события в Малфой-мэноре с помощью способностей Смерти, он убедился, что был прав во всем. От этого стало легче. А сейчас Поттер признался себе, что ненависть превратилась в любовь. Да, так бывает. И именно эта любовь не дает Гарри Поттеру окончательно потерять душу и стать Властелином. Холодным, безжалостным, пусть справедливым, но Гарри не хочет этого. Со Смертью они только друзья. Но душу свою он Ей не отдаст.

— Кричер!.. — Гарри позвал эльфа шепотом, сев на кровати, и слуга тут же появился из ниоткуда.

— Хозяин Гарри? — старик положил газетный листок на кровать, где лежал Малфой. Видно, читал на досуге.

— Кричер, пожалуйста, позаботься о нем, — Поттер кивнул на спящего гостя. — Раздень, уложи, приведи в порядок его и его одежду. А утром оставь на тумбочке зелья от тошноты и от головной боли.

Слуга закряхтел.

— Как будто Кричер не знает, что делать…

— Прости, дружище, — Гарри мягко похлопал его по плечу. Кричер всегда пугался таких слов и действий хозяина, но в тоже время они его очень трогали. Вот и сейчас он опять шмыгнул носом.

— Слишком добрый хозяин — беда для слуги. Хорошо, Кричер старик и не избалуется, — он стал колдовать над бесчувственным Драко. — У хозяина даже щеки порозовели, когда юный Малфой тут появился. Надо было давно его позвать, а не сидеть с бледным лицом над бутылкой виски. Ох, молодежь, любят они страдания. Нужно было сразу… — На этих слова Гарри вышел из гостевой. Надо и честь знать. Вряд ли Драко понравилось бы, если бы кто-то следил за его приготовлениями ко сну без его разрешения.