Я всё простил, что испытал когда-то,

И ты прости, — взаимная расплата.

© Шекспир «Сонет 120»

Не всегда в этом мире можно было бы найти человека, который мог бы так же хорошо тебя понимать, как ты сам. Кто-то стремился к этому всю жизнь, ища без конца среди толпы того самого человека и так в итоге и не находя. А кто-то просто брал и встречал его на пути своём, годами увековечивая всю жизнь благодарностью богам за эту удачу. Уэнсдей не знала, как ей к этому относиться. Порой Энид выводила её из себя, а порой её хотелось боготворить и носить на руках, словно принцессу, отвоёвывая у мира, как у злобного дракона из сказки.

«Кстати о сказках», — подумала она, со сдержанной усмешкой глядя на то, как вечером накануне перед небольшим путешествием Энид чистила свой багровый плащ, купленный ещё на Йоль в Каменной Кости. Это совпадение было как минимум забавным.

— Ты знаешь сказку людей, которая называется «Красная накидка»?

— Хм? — Энид повернулась к сидевшей у камина Уэнсдей с книгой в руках да одеялом на коленях и недоуменно склонила голову набок. — Впервые слышу. А о чём она?

Ведьма ехидно сощурилась, взяв небольшую паузу, краем глаза наблюдая за тем, как чёрный слайм, названный ею «Неро», старательно отползает подальше от целого выводка цветных. Забавно вышло, что созданный волчицей гомункул чёрного цвета, отданный ею ведьме, казалось, с самого начала сторонился сородичей и был вообще неконтактным. Он постоянно пытался уползти подальше от своих и предпочитал тень да одиночество. Или попросту лежал в ногах смотрителя, словно какой-то кот, отказываясь отходить от неё далеко. Нужно заметить, что остальные слаймы ведьму сторонились, боясь к ней приближаться. Уэнсдей усмехнулась, чуть подвинув ноги в сторону, и Неро, каким-то образом заметив это, тут же пополз к ней. Только тогда цветные сородичи разного размера от него отстали. Ведьма еле слышно фыркнула, почувствовав, как тёплый комок забрался ей под ноги, недовольно вибрируя при этом.

Изначально она весьма скептично отнеслась к идее Энид выпускать этих странных, почти шарообразных созданий в дом. Ведь, судя по разноцветным прядям в волосах блондинки, те могли его случайно раскрасить. Однако, как оказалось, слаймы мало того, что были абсолютно тихими, не оставляли следов, так и, судя по всему, каким-то образом обладали своеобразными органами чувств да незначительным самосознанием. Во всяком случае, как-то они понимали оборотня и ведьму. И Вещь. Да, его тоже. Чёртов придаток вместе с волчицей постоянно нянчились с этими сгустками и в итоге обнаружили, что гомункулы могут красить какие-то вещи целенаправленно. Так что теперь Энид, волосы которой на вьющихся концах и без того были цветными, обзавелась ещё и яркими ногтями. Как и придаток. Уэнсдей фыркнула, придирчиво оглядывая свои идеальные короткие чёрные ногти. Ну что ж, в этом была своеобразная польза.

— Расскажешь? — рядом с Уэнсдей на диванчик опустилась и Энид, довольно улыбаясь и прижимаясь к её плечу своим. — Сказки — это лучшее, что можно послушать на ночь.

— Уверена? — хмыкнула ведьма, делясь с девушкой одеялом, под которое она тут же всунула ноги. — Некоторые сказки могут быть страшными, ты знаешь об этом?

— Эй, я же истинный оборотень! Ты думаешь, какая-то детская сказка напугает меня? — ворчливо пробубнила та, устраиваясь поудобнее. — Мы разметали целую толпу нежити по периметру внутреннего барьера совсем недавно. Мне кажется, что страшнее этого уже ничего не будет.

Уэнсдей вздохнула, закатив глаза к потолку. В сущности, Энид была права. Не так давно их маленькая война со слугами Лорел была закончена. Ну как война. Скорее, полное истребление всех этих передвижных «артефактов». Самое странное, что хозяйка болот так и не явилась, не прислала подкрепление и словно вовсе забыла о столь ценных «инструментах».

А всё дело оказалось в том, что с месяц назад, когда ведьма, собрав своих первых гомункулов для наблюдения (от которых брезгливо воротила нос блондинка, ибо они были похожи на жуткую многоглазую помесь пауков и чёрт его знает чего ещё, да ещё и летать умели, хоть и не на большие расстояния), отправила их на разведку. Они обнаружили примерно сотню немёртвых, на костях которых было выгравировано огромное количество рун и магических массивов. Каждый такой немёртвый при себе имел несколько внушительных энергетических ядер, сделанных из обработанных сердец умерщвлённых монстров леса, и фактически являлся передвижной установкой для создания климатического барьера. Уэнсдей очень долго не могла понять, каким образом Лорел удалось провернуть такую быструю установку климатической тюрьмы на весьма большую площадь, но, найдя первого ходячего мертвеца, всё стало предельно ясно.

Теперь было понятно, как она это сделала, однако всё ещё был неясен вопрос о том, как долго она к этому готовилась и был ли это в действительности её план. Тем не менее, выяснив, в чём дело, и в достаточной степени подготовившись к вылазкам, снарядив и себя, и волчицу приличным количеством теплосохраняющих артефактов, они смогли вычислить узловых существ в этом построении, чтобы оперативно сломать барьер. Пришлось изрядно повозиться, и, если бы не отточенная со временем способность Энид оборачиваться в звериную форму, им бы пришлось иметь дело с этим намного дольше. Так что, как следует вооружившись и прокляв всё на свете за то, что снова приходилось ездить верхом на буйном волке, смотритель вместе с волчицей нивелировали угрозу смертельного холода. Уэнсдей лишь жалела о том, что не спохватилась раньше. Впрочем, Королева Топи явно не рассчитывала на то, что «ведьма-калека» вернёт себе колдовство.

— Однажды мать отправила свою собственную дочь к бабушке, которая жила в доме глубоко в лесу. Дала она ей с собой корзинку с хлебом да молоком, чтобы передать старушке, и настоятельно ей наказала: ни с кем по пути не разговаривать, да с тропинки в лес не сворачивать, — начала свой рассказ ведьма, хитро щурясь и поглядывая на внимательно слушавшую её девушку. — Девочка взяла свою любимую красную накидку, корзинку и, пообещав матери, что вернётся до заката, отправилась в лес. Славная была девочка, красивая, как кукла, с золотистыми локонами и ярко-голубыми глазами… — рука ведьмы аккуратно накрутила на палец светлую прядь волос блондинки, которая положила ей голову на плечо.

— Так нечестно, — со смехом фыркнула Энид, потеревшись щекой о затянутое в чёрную ткань плечо смотрителя. — Ты же меня описываешь, да? Чтобы я на себя это примеряла, пока ты рассказываешь. И плащ у меня почти красный есть как раз.

— Будешь меня прерывать — останешься без сказки, — наигранно зло фыркнула ведьма, и оборотень, весело хихикнув, замолчала, давая ей продолжить. Смотритель вздохнула и начала с того места, где остановилась. — Шла она по дорожке в лес, напевала песенку. И вдруг, откуда ни возьмись, из-за деревьев ей навстречу вышел огромный волк, — голос Уэнсдей слегка упал до тихих интригующих интонаций, и Энид на её плече даже задержала дыхание, прислушиваясь. Уголки губ ведьмы дрогнули, чуть приподнимаясь в едва заметной ухмылке. — Девочка остановилась, но не убежала. Она была храброй и знала, что к зверю спиной лучше не поворачиваться. Но вдруг волк открыл пасть и заговорил с ней…

— О-о-о! Это оборотень был, да?! — восторженно, но почему-то шёпотом проговорила волчица, повернув к ней голову. В её глазах сверкали радостные огоньки, и на какой-то момент ведьма остановилась, вновь потерявшись в этих голубых безднах. Через мгновение она чуть встряхнула головой и шикнула на болтливую девушку, а та в ответ понятливо закивала, демонстративно закрывая себе рот рукой.

— И молвил волк: «Куда путь держишь, маленькая? Не страшно ли тебе в лесу одной?». На что девочка смело ответила ему: «Я иду к бабушке, что живёт в глубине леса. Она, знаете ли, господин Волк, ведьма, так что я ничего не боюсь!». Волк сначала испугался, а затем подумал и вежливо поинтересовался: «А где именно живёт твоя бабушка, маленькая? Сколько живу в лесу, а никакую ведьму не встречал». На что девочка без опаски указала ему направление и сказала: «Прямо по дороге в глубь леса почти с милю на север. А не знаете вы её потому, что бабушка моя стара уже и дом свой не покидает». «Как интересно», — молвил волк и, вежливо попрощавшись с девочкой, убежал, пожелав ей скорее добраться до бабушки.

— Какая глупая девочка! — возмущённо прошипела волчица с плеча ведьмы. — Да кому вообще взбредёт в голову указывать дорогу незнакомцу до своего дома?

— Не глупая, а юная и излишне самоуверенная, — фыркнула ведьма, носком ноги пододвигая Неро поближе. Слайм возмущённо завибрировал, но, когда она уложила на него стопы, успокоился, принявшись еле заметно подрагивать. Он был тёплым, так что у смотрителя уже вошло в привычку греть об него мёрзнущие ноги. Проблему с климатическим барьером они, конечно, решили, вот только холод, установленный над этим местом, развеивался весьма медленно, несмотря на то, что весна была уже на пороге и в остальном лесу успешно таял снег. — Ты будешь слушать или нет?

— Да, прости, — усмехнулась оборотень, обвивая руками талию ведьмы. — Продолжай, пожалуйста.

— Хм, — вздохнула Уэнсдей, удобнее раскладывая одеяло на их ногах. — Так вот, пошла девочка в глубь леса, не торопясь особо. По пути собирала цветы, сплела из них венок для себя и бабушки, слушала птиц и неспешно брела по тропинке, по которой частенько хаживала. В то время как волк, обогнав её по лесу, прячась в тенях, добрался до дома старой ведьмы и жестоко её убил, разорвав пополам, вырвав сердце и сожрав его, — оборотень на плече ведьмы вздрогнула, а её руки на талии смотрителя сжались чуть сильнее. — К тому времени, как самоуверенная девочка всё же добралась до домика ведьмы, оборотень уже разорвал бабушку и всё, что от неё осталось, приготовил как кушанье для глупой девочки. Кровь её слил в кувшин, придав вид напитка, и накрыл на стол. А сам, одевшись в одежду убитой ведьмы, забрался в её кровать и накрылся одеялом. Когда девочка пришла, он предложил ей поесть, и та согласилась, сев за стол…

— Фу-у-у! — с ужасом завопила волчица, прячась за плечо ведьмы.

— И вот сидит девочка, ест странную еду. А в домике темно, хоть глаз выколи. И тут подбегает к ней кошка бабушкина и начинает истошно кричать! Пыталась предупредить глупую девчонку, что та ест плоть собственной родственницы. Но девочка отмахнулась от неё, потянувшись за кувшином, чтобы испить. Кошка прыгнула на стол и разбила кувшин. За что оборотень под видом бабушки швырнул в неё деревянным башмаком и убил на месте хвостатую…

— Бедная кошечка, — всхлипнула откуда-то из-за плеча ведьмы оборотень, вцепившись руками в её талию уже намного крепче.

Ведьма на это действие несколько тяжело сглотнула, но продолжила, добавляя в свой голос более настораживающих интонаций.

— И вот волк ей говорит: «Наелась ли ты, внученька?», а та, утирая рот, отвечает ему: «Наелась, бабушка», так и не заметив ничего подозрительного. И оборотень говорит ей: «Ой, шла-то ты долго, устала наверняка. Не хочешь ли вздремнуть со мной?»

— Нет-нет-нет! — в ужасе произнесла блондинка. — Не смей!

— А девочка согласно кивает и говорит: «Конечно, бабушка. Только с дороги одёжка моя испачкалась сильно». Оборотень на это лишь ухмыльнулся и сказал: «А ты раздевайся и ложись ко мне, а одежду в камин кинь да сожги. Я тебе подарочек подготовила и плащ новый. Зачем тебе эти обноски?» Радостная девочка так и сделала, разделась, а одежду в камин бросила…

— Ой, ду-у-ура! — почти плача, в ужасе просипела волчица, скатываясь на колени ведьмы и прячась под одеяло. Смотритель криво усмехнулась, продолжая свой рассказ и делая голос ещё больше устрашающим.

— И вот забралась девочка под одеяло и спрашивает у волка: «Бабушка, а почему у тебя спина в шерсти, а плечи такие широкие и когти длинные…», а волк поворачивается, оскаливает свою пасть и рычит ей в лицо: «Это чтобы поскорее съесть тебя, маленькая!», — руки ведьмы вцепились резко пальцами на этой фразе в плечи дрожавшей под одеялом блондинки, и та в ужасе завопила, скатываясь на пол вместе с одеялом. Ведьма, усмехнувшись, закинула ногу на ногу да спокойным голосом продолжила: — Он убил её, вырвал сердце и сожрал. Вот и вся сказочка…*

— Уэнсде-е-й… — угрожающе прорычала блондинка, выбираясь из-под одеяла и вставая на ноги. Глаза её отливали диким золотом, а на руках вылезли длинные хищные когти. — Ты ведь специально, да? Напугать меня хотела с самого начала.

— А чьи слова были про то, что «какая-то сказочка» не напугает грозного оборотня, м? — ехидно сощурилась ведьма, задирая голову кверху и бесстрашно встречаясь взглядом со своей взбешённой волчицей, которая нависла над ней.

— Я не думала, что это будет страшно, — сдавленно просипела оборотень, силясь взять себя в руки. Страх, разогнанный по венам, натянул нервы, а вырвавшийся против воли инстинкт начал медленно менять направление с испуга на возбуждение. Перед ней, довольная собой, сидела её ведьма, вольготно устроившись на диванчике, закинув ногу на ногу и с вызовом глядя в ответ. Верхние пуговицы на чёрной рубашке были расстёгнуты, волосы, затянутые в обе косы, вольготно спадали на точёные плечи. Энид тяжело сглотнула. Ей хотелось стереть эту ухмылку с её лица.

— Кто же знал, что мой волк окажется трусливым щенком? — притворно вздохнула смотритель. На глаза ей снова попался багровый плащ, висевший невдалеке, над которым так старательно корпела оборотень. — Я нахожу любопытным тот факт, что девочка из сказки напоминает тебя в этом плаще. Но в то же время ты и злой волк, который сожрал сердце ведьмы. Любопытно, не находишь?

— Я нахожу занятной идею сожрать тебя, — облизнула губы волчица, опускаясь на колени ведьмы. — Прямо здесь и сейчас.

— Хм, — выдохнула Уэнсдей почти в губы склонившейся над ней блондинки. Её ресницы трепетали. — А ты уверена, что сможешь?

— Хочешь проверить? — почти с сарказмом прошептала волчица, а взгляд чёрных глаз Уэнсдей упал на клыки, которые было отчётливо видно под губами оборотня, и она сухо сглотнула.

— А хватит ли у тебя сил завтра из-за этого отправиться к границе? Нам идти несколько дней, чтобы успеть к Белтейну.

— Лучше о себе побеспокойся, — огрызнулась волчица, когтями цепляя ворот рубашки ведьмы и потянув на себя так, что несколько пуговиц отскочили в сторону, а на груди девушки порвалась ткань, открывая ей вид, который, как казалось оборотню, никогда не перестанет поражать. Энид сглотнула, жадно облизнувшись. — Завтра будет завтра. Ты всё равно поедешь на мне…

— Могу ли я уточнить, в каком плане это было сказано, — с сарказмом в упавшем голосе спросила ведьма, всё ещё с вызовом глядя в золотистые глаза, зрачки в которых расширились уже достаточно широко.

— В самом прямом, — хмыкнула оборотень, стаскивая с немного тяжело дышавшей ведьмы остатки рубашки. — Впрочем, я могу попробовать и в переносном смысле этого слова.

— Вот как? — выдохнула ведьма в долгожданный поцелуй, чувствуя, как крепкие руки обхватили её за талию и притянули к себе. Она хотела сказать что-то ещё, но на это возможности у неё уже не было. Уэнсдей решила не думать о завтрашнем путешествии и насладиться грядущей ночью. В конце концов, что вообще могло пойти не так?

***

— О, моя богиня! Свет! Наконец-то! — охрипшим голосом скулил Мэтью, когда вся странная компания в итоге выбралась из старых штолен дварфов почти у границы с федерацией. Молодой ликан, расчувствовавшись, упал на колени и поклонился восходящему светилу над далёкими горами, а смурной маг, стоявший рядом с ним и заросший за это время густой бородой, покрасневшими глазами оглядывался по сторонам.

Йоко брезгливо покосилась на парня и вздохнула, снова вспоминая о забытой на месяц повязке для глаз. Она выудила из-за пазухи потёртую ткань и с пренебрежением осмотрела её. За этот месяц, проведённый под землёй, вампирша уже и отвыкла от того, что солнечный свет существовал. Если уж честно, то было откровенно скучно, так что последние недели дались Танаке хуже всего просто потому, что она уже с ума сходила от однообразия. Благо, что Хизер оказалась интересным собеседником и скрашивала их будни разными историями. Позднее к этому подключились даже тридцать пятый, Мэтью и сама Йоко. Травить байки о прошедших годах, сидя у скудного костерка в тёмных пещерах, было почти единственным их развлечением.

Дварфы строили на совесть, так что подземные ходы редко когда радовали завалами или хоть чем-то интересным. Большей частью это были прямые длинные тоннели, на совесть выложенные камнем, ширины такой, что могла проехать одна повозка. Насколько поняла Йоко, союз дварфов и истинных оборотней организовал такие тоннели почти тысячу лет назад, ещё до падения Селены и распада триединой. Так что в них часто встречались фрески богини оборотней, надписи на дварфийском и гоблинском, временные стоянки в боковых углублениях… и всё. Скучно, нудно, однообразно. Большая часть выходов на поверхность на территориях прерий была завалена землёй, так что, по словам Хизер, выходило, что единственным их выходом будут старые города подгорного народа. Хотя они и опасались, что эти тоннели будут тоже обрушены. На это тридцать пятый пообещал использовать какой-то его артефакт, предназначенный на крайний случай, дабы они смогли выбраться из-под земли, если их постигнет неудача. Что ж, надеяться, в общем, на что-то лучшее всё равно не имело смысла, ведь прямое столкновение с культом они бы вновь не пережили. Тем более что дар Хизер оказался крайне полезен в старых проходах. Больше всего саму вампиршу раздражала даже не однообразность пути, а тишина и застоялый воздух. Так что боролись с этим все вместе, как только могли. Хотя один раз по пути они наткнулись на старый ряд вагонеток, что помог сократить им весьма большой отрезок дороги и добавить чего-то интересного в путешествие. Вагонетки так понравились Мэтью, что тот даже попытался одну утащить с собой, в итоге сильно разочаровавшись в собственных силах, ведь не смог поднять кажущийся маленьким механизм даже на дюйм. Вампирша тогда посмеялась от души, а обиженный ликан сутки с ней не разговаривал.

В общем, Йоко не знала, что сказать об их путешествии, она не хотела об этом думать. Ей хватило обитающих в тоннелях под озёрами ликанов огромных крыс и хищных летучих мышей. Это натолкнуло её на мысль о практике своих способностей. Вся ситуация с прериями лишний раз доказала, что сил у неё в прямых столкновениях и разведке было всё ещё безбожно мало. Не могла же она всё время пить человеческую кровь при каждом удобном случае, в самом деле! Да и не было у неё с собой больше запасов. В результате к моменту выхода из подземелья, спустя чуть больше месяца, она уже могла обращаться в небольшую стайку летучих мышей, а её практика в разделении сознания достигла отметки в дюжину особей. Вообще, это было серьёзным таким достижением, и получилось всё только потому, что в тишине тоннелей и абсолютной темноте она могла полностью сосредоточиться. С практикой разделения росла и её ментальная устойчивость, что не могло не радовать. Так что к концу путешествия вампирша уже перестала психовать от каждого непонятного шороха, доносившегося эхом по тоннелям, а заодно начала терпимее относиться к окружению, несмотря на то, что всё это путешествие уже сидело у неё в горле костью.

«Да уж, надо будет клану порекомендовать этот способ. Отец будет доволен», — подумала она, оглядываясь по сторонам.

Вообще, это путешествие повлияло на них всех без исключений. Даже, казалось бы, незыблемая Хизер переосмыслила некоторые вещи. За это время Танака всё ей рассказала о том, что успела собрать. Увы, но из-за всего происходящего информацией пришлось поделиться и с Мэтью, да с тридцать пятым. Конечно же, Йоко не была настолько идиоткой, чтобы рассказывать им о том, кто именно был смотрителем леса, как и о том, как это было связано с королевством. Хотя тридцать пятый, судя по всему, кажется, начал догадываться, но стоит отдать ему должное — помалкивал.

— Капитан… Какие наши дальнейшие действия? — почесал отросшую бороду маг. Повязку на глаза он больше не носил, а чёрная форма почти пришла в негодность, и Йоко с некоторым удивлением осознала, что ему было больше тридцати лет с виду, и после этого путешествия на парня он уже не слишком походил, став выглядеть как потрёпанный мужчина средних лет.

— Да всё просто, — хмыкнула Йоко, подходя к коленопреклонённому ликану и стоявшей рядом с ним уставшей старушке. — Госпожа Хизер, я прошу вас вместе с Мэтью вернуться к стае Синклеров, как и договаривались. Судя по тому, что мы знаем, там вы будете в безопасности, да и, учитывая Титуса, так будет более надёжно для семьи Энид.

— Ты всё ещё считаешь, что мой брат в этом замешан? — хмуро осведомился лохматый парень, поднимаясь с земли. Выглядел он неважно, но, как ни странно, всё ещё бодро. Мэтью словно бы повзрослел за этот месяц, хотя повадки, присущие парню, всё ещё остались, но теперь от него ощутимо веяло серьёзностью видавшего всякое на своём пути человека. Правда, для самой вампирши он всё ещё был словно подросток.

— Судя по всему, что ты рассказал в пути, он самый главный подозреваемый, — кивнула вампирша, переводя взгляд на старушку. — С этого момента, возможно, мы больше не увидимся, госпожа Хизер. Но почему-то кажется, что это не последняя наша встреча. Да и сдаётся мне, что рано или поздно вы с Энид встретитесь, а я наверняка буду где-то неподалёку.

— Это было бы восхитительно, — улыбнулась старушка. Общий план действий они на самом деле уже обсуждали между собой. Хизер, не хотевшая возвращаться к сородичам поначалу, после всех рассказов пришла к выводу, что пора ей наведаться в стаи. Тем более сейчас, когда духовных лидеров у ликанов почти не осталось, и народ в смятении находится ещё и не на своей земле. Дабы не дать культу захватить ещё больше, пришло время и ей выйти на сцену. К тому же она серьёзно хотела переговорить с семьёй Синклеров. Очень не нравилась ей та ситуация, про которую ей рассказали, и то, в каких условиях росла внучка.

— Я буду надеяться на лучший исход, — вежливо склонила голову вампирша. За это время у неё появилось серьёзное уважение к этой женщине, вынесшей на своих плечах столь многое и до сих пор оставшейся в здравом уме. Это как минимум внушало почтение к её персоне. Йоко думала о том, что с Энид они быстро нашли бы общий язык. Если так подумать, то блондинка чем-то была на неё неуловимо похожа. Вопрос был только в одной вредной ведьме, которая наверняка после всего, что узнает, вообще не захочет подпускать волчонка к другим собратьям ближе, чем на расстояние выстрела огненного шара.

— Капитан, — просяще посмотрел на неё Мэтью. — Может, пойдём все вместе? Если вам нужно в лес, то стаи как раз на границе где-то. Нам в любом случае по пути, так ведь?

— Нет, малыш, — фыркнула Йоко, потрепав его по волосам, отчего парень возмущённо заворчал. — Тут наши дороги расходятся. Я в страшных кошмарах буду слышать твой непрекращающийся скулёж. Да и мне одной проще добраться будет, тем более что время поджимает. Я должна быть там к Белтейну.

— Если нам удастся поймать повозку, то мы там будем даже раньше вас, капитан, — не согласился тридцать пятый.

Йоко вздохнула и топнула ногой. Её терпение и так было на грани.

— Так, — оскалилась она. — Ты, тридцать пятый, предоставь доклад его величествам напрямую из всего, что с нами произошло, и того, что я тебе рассказала. Но только их величествам. Начальству лучше ужми информацию максимально. И вообще! — она всплеснула руками, глядя по очереди на всех своих спутников в этом путешествии. — Да я просто уже хочу от вас избавиться! Вы мне осточертели за этот месяц! Я сделала всё, что хотела и могла, вы на территории федерации и в безопасности, так что пардон, но я сваливаю!

Вампирша зло выдохнула, и её фигуру оплели тени, а уже через мгновение в небо взлетело несколько летучих мышей.

— Капита-а-а-ан! — смеясь, прокричал ей вслед Мэтью. — Буду рад вас у нас видеть! Заглядывайте к моей семье!

Остальные также помахали ей руками вслед с улыбками на губах, понимая, что ничего на самом деле плохого невыносимая вампирша в виду не имела. Их путешествие действительно было почти окончено, и каждому нужно было отправляться своей дорогой, так что никто зла на неё не держал.

«Да иди ты к чёртовой матери со всей своей семейкой, пацан!» — подумала злая Йоко, быстро набирая высоту. Она устала от этих людей за всё время. От этого дурацкого путешествия и от всего, что с ними произошло. Сейчас ей просто хотелось отвечать лишь за себя, идти, лететь туда, куда она хотела, без балласта в виде двуногих на своей шее. Терпение Танаки на самом деле было почти безграничным, но даже у него был свой предел, и сейчас он подошёл к самому краю. Хотя она и понимала, что в каком-то плане уже успела к ним привыкнуть и даже слегка начала доверять. Так что, несмотря на свою злость, она немного была растрогана, но предпочла этого не показывать. Сейчас было не до её личных эмоций. Она должна была успеть к Белтейну. Барьер пропустит её в лес, а дальше пусть ведьма сама разбирается со всем этим. А с неё хватит.

***

— Эй, старик! — хохотнула коренастая преклонного возраста дварфийка сгорбленному высокому мужчине, который протискивался в двери её винокурни. — Как там моё поручение у Края?

— Всё сделано, госпожа Ольди, — немного растерянно улыбнулся мужчина, передавая в руки дварфийке увесистый мешок, что нёс на своих плечах. — Как насчёт оплаты?

— Странный ты мужик, Мюррей, — затянувшись крепким табаком из медной трубки, выдохнула Ольди Кривая Коса, развязывая мешок и придирчиво оглядывая материалы для зелий, принесённые ликаном от хозяина лавки артефактов в городе. — Твои сородичи носу не кажут в поселение, а ты бегаешь, как мальчишка, с поручениями, выторговывая каждую монету для семьи, — хмыкнула она, выпуская в сторону мужчины струйку сизого дыма из губ. Она, нахмурившись, оглядела его с ног до головы и покачала собственной лохматой шевелюрой из стороны в сторону.

— Так уж вышло, что я всегда занимался контактами с другими народами и осведомлён лучше, чем другие, — слегка растерянно пожал плечами Мюррей Синклер, чуть склонив голову, потому как почти упирался ею в низкий потолок винокурни этой взбалмошной дварфийки. — Время сейчас такое, работы постоянной нет, вот и выкручиваемся, как можем.

— Отчего же? Твой отец вон неплохо устроился у старосты, — пожала плечами суровая женщина. — А ты с сыновьями носишься с мелочью по городу. Парней-то хоть взяли на рынок для погрузок?

— Да, благодарю вас за рекомендацию. Сыновья уже пару дней как заняты наконец делом, — с искренней благодарностью улыбнулся ликан, на что женщина лишь фыркнула, доставая кошель и расплачиваясь с ним. Нужно было отдать должное, Ольди не скупилась с оплатой за честный труд, как и большинство дварфов. Так что очень многие хотели поработать на таких, как она, вот только местные представители подгорного народа не стремились нанимать чужаков.

Вообще, изначально старая вредная валькирия в отставке смеха ради отправила этого чужака к Краю просто потому, что сварливый горгон, державший лавку артефактов, был известен даже за пределами Каменной Кости абсолютно невыносимым и мерзким характером. К тому же в его стиле было допекать клиентов до белого каления, а если кто-то возражал или пытался чинить разборки, то перед дверями его лавки временно появлялась очередная статуя. В назидание остальным. Но пока что единственным из пришлых ликанов, кто не угодил во временный каменный плен, был именно Мюррей, оказавшийся весьма терпеливым и лояльным по отношению ко всем народам, что делало его исключением из правил. Да и отец его, этот вечно хмурый старик Блидульф, оказался весьма сведущ в торговле, так что быстро нашёл общий язык со старостой поселения и сейчас помогал с распределением на центральном рынке. Фактически всё руководство стаи Синклеров было занято в городе. Ну, кроме жены Мюррея, которая упрямо оставалась в становище. Впрочем, слухами полнится земля, так что Ольди уже была наслышана о ней. И была даже разочарована тем фактом, что Эстер больше не появлялась в городе. Уж она бы разъяснила ей, как следует себя вести на землях валькирий. Увы, но мужчины этой семьи, судя по всему, обладали более развитым чувством самосохранения, чем женщины.

— Спасибо за работу, Мюррей, — хмыкнула Ольди, подкидывая мешочек с монетами прямо в руки ликану. — Ваш народ здесь не любят, но благодаря тебе и твоему старику хоть как-то уживаемся. Надеюсь, вас за это ценят дома.

— Ну, это несколько сложно, но я благодарен за мнение, — почтительно кивнул мужчина. — Завтра вам нужно будет что-то ещё?

— Нет, приходи через пару дней на праздник, выпьем, — усмехнулась женщина. — Сейчас все хлопоты почти окончены, так что дел не будет. Разве что на рынке поспрашивай. Скажи, что от меня, глядишь, кто и подкинет работёнки.

— Я признателен за вашу помощь, — вздохнул ликан. На самом деле, ему было не только не сложно, но и весьма приятно работать в городе. Если быть честным, то он надеялся, что со временем они смогут тут обосноваться. Конечно же, это было сложно, но здесь люди относились к ним намного лучше, чем в приграничных людских городах, где он раньше вёл дела вместе с отцом. Однако выбирать было не из чего. Тем более, что в скором времени приказ об их квартировании на этой земле мог закончиться. А куда им теперь идти дальше, он не знал, да и не хотел, откровенно говоря.

— Бабуль! — в дверях появился знакомый уже ликану кудрявый коренастый парень, с которым он имел радость познакомиться совсем недавно. Внук Ольди — Юджин. Славный, позитивный парень, ко всем относящийся с теплотой. — О, мистер Мюррей, доброго дня! Рад вас видеть.

— Я тоже, Юджин. Спасибо за помощь с повозками, — тепло улыбнулся ему мужчина.

— А, это мелочь. Тут больше мама постаралась, я передам.

— Ну, тогда я пойду, — кивнул ликан, подходя к двери. — Хорошего вам дня.

— Вам тоже, мистер Синклер! — помахал ему вслед парень, поворачиваясь к бабушке, когда тот вышел. — От Несс пришло письмо. Она не сможет в этот раз нас посетить, но смотри, она прислала то, о чём мы говорили! Я назвал это «медовухой», думаю, можно попробовать сделать, — Юджин светился радостной улыбкой так, что Ольди даже поморщилась.

— Потише, мальчик! — сварливо фыркнула женщина. — Что там наша ведьма натворила? И почему не придёт?

— Ах, там какие-то проблемы с лесом и сроками, она не успевает. Но зато вместо неё прибудет Энид, закупиться. Мамы уже начали готовиться. Хочешь вместе с нами?

— Ой, та худенькая блондинка? Как её ещё ветром не снесло-то в том чёртовом лесу, а? Давай сюда свою бумажку, хоть посмотрю, чего там моя дурная названная внучка написала.

— Я думаю, это вполне может сработать, Несс пишет, что бочки нужны другие и выстаивать надо при определённой температуре…

Мюррей застыл на пороге винокурни за дверью с ошарашенным лицом. Его слух ликана был намного лучше, чем у людей, так что, едва сделав пару шагов прочь за пределами здания, он всё же уловил в разговоре знакомое имя.

«Энид?» Его сердце болезненно сжалось. «Этого не может быть!» — пронеслось в голове ликана. Он хотел было уже подумать, что просто показалось, но при упоминании «худенькой блондинки» надежда под его рёбрами вспыхнула ярче. «Нет, нет, нет! Такого просто не могло быть». Он же уже смирился, перестал надеяться, а теперь это?! Мозг отца семейства лихорадочно начал работать, сопоставляя все факты. Лес действительно ведь был относительно недалеко, так что это вполне могла быть и вправду его дочь. Но… «Ведьма? Какая ещё ведьма? Откуда?» Мюррей нахмурился, утирая выступившую в уголках глаз скупую слезу. Он не должен был торопиться. Следовало бы для начала обсудить это с отцом. Эстер лучше пока не знать. Но если… Если это действительно его девочка. И если она смогла выжить? Богиня, он бы не был больше благодарен за это, чем сейчас.

Мюррей Синклер взял себя в руки, повернувшись на мгновение к двери, из которой несколько минут назад вышел. Стоило бы спросить Ольди подробней, но был шанс, что если это правда Энид и если она им рассказала о своей семье, то старая дварфийка его и на шаг не подпустит к дочери, узнав, что именно он был её отцом. Ликан покачал головой, расстроенно вздохнув. Это был шанс, который он не мог так опрометчиво потерять. И… Действительно, стоило бы обсудить это с отцом в первую очередь. Возможно, вдвоём они смогут что-то придумать.

***

— Ты всё запомнила? — поджав губы, хмуро переспросила Уэнсдей, стоя на окраине недалеко от барьера прочь из леса спустя пару дней. Она даже не пыталась скрыть своего беспокойства, съедавшего ей сердце который день кряду. Отвратительное ощущение.

— Будешь так бесконечно напоминать, я начну называть тебя «мамочкой». Ты этого хочешь? — со вздохом закатила глаза вверх Энид, упирая руки в бока, а затем сурово поглядела на свою ведьму. — Серьёзно, Уэнс, я даже записала! — она продемонстрировала маленькую тетрадь, которая помещалась во внутреннем кармане её плаща.

— Дурной комок шерсти, это, чёрт возьми, важно! — зло фыркнула ведьма, складывая руки на груди и исподлобья уставившись на оборотня. На что блондинка вздохнула в поражении и взмахнула руками.

— Да, я помню. Вернуться до рассвета, ничего не пить и не есть, кроме того, что взяла с собой. Барьер должен меня пропустить. Если опоздаю, то нужно будет идти в точку на юг вдоль границы до заброшенного тракта. Там найти место, где есть маячок, ждать у него три дня, пока ты не придёшь. Если и это не выйдет, то вернуться в Каменную Кость и ждать, пока ты не пришлёшь письмо с инструкциями. Я запомнила. И записала, — вздохнула она, перечислив всё сказанное, и приблизилась на шаг к ведьме. — Я тоже буду скучать, Уэнс, — улыбнулась она, обнимая её за плечи и крепко прижимая к себе. — Не волнуйся, я быстро вернусь, так что не жди меня до утра, ладно? Здесь всё ещё холодно, я не хочу, чтобы ты заболела.

— Если ты не успеешь вернуться, я конфискую твоих слаймов и запру их в чан, а потом поставлю на огонь, — хмуро высказалась смотритель, обнимая в ответ. Ей всё ещё было непривычно, но постепенно эти ощущения стали чем-то вроде зависимости, в чём она отказывалась признаваться даже сама себе.

— Ты не посмеешь так поступить с моими детками! — в ужасе отшатнулась волчица. — Серьёзно, Уэнс. Это слишком даже для тебя.

— Ты просто не знаешь цену открытия барьера в неурочное время, Энид, — так же хмуро ответила ведьма. — Псевдожизней даже армии цветных гомункулов будет недостаточно для оплаты.

— Я поняла тебя, — вздохнула оборотень. — Но, правда, не беспокойся. Я быстро вернусь. Ты же знаешь, что я могу обернуться в волчью форму в лесу и оперативно добраться до дома. Тем более что ты дала мне это! — она продемонстрировала ведьме камень на длинной верёвке на её шее. Тот самый, с дыркой внутри. — Я легко пройду лабиринт. Ты же видела.

— Не забудь про кольцо, — сдаваясь, проговорила смотритель. — После Белтейна в лесу будет много мелкой нечисти, так что не снимай его на всякий случай вообще.

— Не буду, — кивнула оборотень.

— Хорошо, — вдохнула ведьма, подходя к барьеру и настраиваясь на его открытие. — Я буду ждать дома.

Магическая пелена под её пальцами вновь, как тогда на Йоль, пошла рябью, переливаясь на краях образовывающейся дыры разноцветными всполохами. Энид беспокойно переминалась с ноги на ногу рядом, нервно оглядываясь по сторонам.

— Может… Может, мне лучше всё-таки не идти? — проскулила она. — Уэнс, я сделаю всё возможное, даже если надо, приползу, но не слишком ли это рискованно?

— Ты хочешь, чтобы я сейчас передумала? — саркастично выгнула бровь ведьма. — Энид, ты почти неделю места себе не находила, готовясь к этому путешествию. Почему сейчас вдруг сомневаешься?

— Потому что не хочу оставлять тебя одну даже на сутки, — проскулила оборотень, подавшись вперёд и крепко обнимая ведьму, пока барьер ещё стоял открытым. Она наклонилась и, обхватив ладонями щёки смотрителя, с чувством поцеловала, выбив этим действием из головы Уэнсдей все мысли разом. — Я боюсь тебя потерять, моя ведьма. Как ты этого не понимаешь?

— Я… — моргнула от такого неожиданного обвала эмоций на её голову смотритель. — Я… Энид, — она судорожно втянула воздух носом, стараясь подобрать слова. — Я тоже буду скучать. И Вещь, и дом, и твои чёртовы гомункулы. Так что возвращайся быстрее, — ворчливо проговорила она, нахмурившись, и явно смущённая собственными словами. Энид восторженно пискнула, вновь целуя её и довольно улыбаясь.

— Я тоже люблю тебя, Уэнс, — усмехнулась она, хотя глаза её слегка и покраснели от сдерживаемых эмоций, пока она с трудом и видимой неохотой отпустила ведьму из своих объятий. — Вернусь так быстро, как только смогу, вот увидишь!

— Иди уже, бестолочь, — фыркнула Уэнсдей, чувствуя, как горят собственные щёки, и следя за тем, как оборотень проскакивает в уже закрывающийся прорыв в барьере.

Блондинка постояла ещё немного снаружи, пока пелена полностью не закрылась. Она приложила руку к невидимой стене между ними, которая уже скрадывала и размывала за собой силуэт ведьмы, забрав даже звуки. Энид грустно вздохнула, заметив, как на место её ладони с той стороны легла едва различимая ладонь ведьмы. Всё. Теперь пути назад не будет. Она должна была торопиться, чтобы вернуться обратно вовремя. Ещё раз обернувшись напоследок, волчица зашагала прочь, оглядываясь по сторонам да выискивая глазами знакомого всадника.

В это время за пеленой, не шевелясь, стояла ведьма, глядя вслед удаляющейся девушке. Изнутри барьера леса всё просматривалось отлично, в отличие от другой стороны. Уэнсдей тихо и протяжно вздохнула, словно выдавливая из лёгких воздух до последней крупицы.

— Ну что ж, думаю, приготовления завершены, не так ли? Ты уверена в своём решении? — рядом с ведьмой материализовался призрак Гуди, на лице которой не было привычной саркастичной усмешки.

Смотритель запретного леса неуютно пожала плечами, всё ещё глядя за барьер, где уже никого не было.

— Выбора всё равно нет, — хмуро ответила она, разворачиваясь на месте и направляясь в сторону ближайшего Ихабода. — Нам стоит поторопиться с этим.

Гуди постояла ещё на месте, глядя вслед своему потомку, и вздохнула так, словно бы всё ещё была живой и ей нужен был воздух. Она хмуро перевела взгляд за барьер и начала медленно исчезать.

— Опасную игру ты затеяла, потомок, — проговорила она, растворяясь в тенях леса. — Как бы она не довела всех нас до полога Тьмы, к матушке лично на приём.

***

— Я рад, что ты смогла приехать! — довольный Юджин широко улыбался, помогая Энид слезть с лошади. Верховая езда для неё всё ещё была её слабым местом.

— Вообще, я ей говорила, что вполне могу сама быстро добраться, — сморщила нос оборотень, устало разминая поясницу, пока младший Оттингер забрал поводья её коня и повёл их к конюшне. Волчица увязалась следом за ним. Ей было интересно, как содержатся лошади в поселении. — Да и вообще, увы, я ненадолго. Тётя Сью может сходить со мной к Краю? Несс написала мне целый список из того, что нужно у него купить, а зайти в лавку я не могу из-за обоняния.

— Думаю, с этим проблем не возникнет, — весело пожал плечами парень, заводя лошадей на их места.

Оборотень, стоявшая рядом с ним, с любопытством оценивала маленькую, но очень уютную конюшню. Её всё ещё пугали сами лошади, но нравилось то, как местные вообще строят свои города и поселения, умещают между низенькими домиками целые вспомогательные строения и скарб. Жизнь в городе в принципе была для неё чем-то, что не было никогда доступно, так что Энид радовалась каждой возможности засунуть свой любопытный нос везде, где только сможет.

— Тебя интересуют лошади? — усмехнулся Юджин, отряхивая руки и приглашая девушку выйти вместе с ним. Энид, шагающая рядом, задумчиво улыбнулась в ответ, легко поправляя сумку на плечах.

— Не то чтобы. На самом деле мне просто интересно, как всё устроено в обычных городах. Я бывала лишь в маленьких поселениях и деревнях на границах с людьми, так что Каменная Кость кажется мне интересной, — пожала она плечами.

— Ну, наш городок ещё относительно маленький на самом деле. Думаю, что столица бы тебя смогла удивить по-настоящему, — усмехнулся парень. — Кстати, мамы там что-то вкусненькое приготовили к твоему приезду, так что нам стоит поторопиться.

— О, с этим могут возникнуть небольшие проблемы, но спасибо, — усмехнулась оборотень, развязывая на ходу шнуровку плаща под горлом.

— Кстати, — всплеснул руками молодой друид. — У нас же тут целая гора новостей! С зимы у нас под боком появились новые соседи, твои соплеменники, ликаны. Они обосновали свои палаточные городки с восточной стороны города, так что мы их не проезжали. Шумные, конечно, но законы соблюдают… Энид? — Юджин обеспокоенно прервался, поняв, что оборотень резко остановилась как вкопанная уже почти у дверей его дома. Он настороженно оглянулся по сторонам. — Что случилось?

— Я… — поражённо моргала блондинка, чувствуя, как в панике заходится собственное сердце от услышанных новостей. Она нервно дёрнула головой, оглянувшись в сторону улицы, но ничего не заметив, быстро накинула на голову капюшон плаща, словно бы прячась. Волчица нервно улыбнулась другу, быстро догоняя его и подходя уже сама к двери дома. — Ничего такого, правда. Пойдём быстрее. Я очень проголодалась с дороги!

Друид непонимающе качнул головой, но пошёл следом за ней, настороженно тоже оглянувшись. Что-то напугало девушку его подруги. И он быстро сообразил, что дело было в упоминании стай. Юджин досадливо хлопнул себя по лбу, толкнув дверь и заходя в дом вслед за Энид. Как он ещё тогда не понял, что что-то тут было не так. Одинокая, без стаи, ликан, спевшаяся с ведьмой. Да тут же очевидно было с самого начала, что с её семьёй что-то произошло.

Однако подумать как следует над этим он не успел, оглушённый радостными воплями его матерей, что накинулись на Энид с порога, принявшись обнимать и задавать гору каких-то вопросов, нахваливать её цветные пряди в волосах и сетовать по поводу худобы. Всё как обычно. Юджин улыбнулся, смотря на то, как растерянная волчица, даже не успев ничего толком сказать, уже была обнята, с неё стащили плащ и усадили за стол. Правда, блондинка быстро объяснила, что ей было наказано ничего не есть и не пить в эту ночь, кроме того, что она принесла с собой. Женщины отнеслись к этому с пониманием и оперативно собрали часть еды со стола ей в сумку, а заодно и то, что они приготовили для ведьмы, вызвав умилённую улыбку на губах оборотня.

Парень обречённо вздохнул, осознавая, что его мамы уже оккупировали гостью, так что поговорить не выйдет. Что ж, возможно, в этом был плюс. В Белтейн, праздник весны, стоило беречь хорошее расположение духа.

— Так что тебе нужно у Края? — весело спросила Сью, когда приветственный ужин был уже закончен и все пребывали в позитивном расположении духа. Ночь уже вот-вот должна была вступить в свои права, и даже до их домов доносились голоса празднующих людей с улицы, хоть и жили они неблизко к центру.

— Несс написала мне целый список, — улыбнулась Энид, вытирая руки выданным ей светлым полотенцем. — Это моя единственная задача на эту ночь. Ой, кстати, я вообще успею к нему? — вдруг забеспокоилась девушка, поняв, что за окном уже закат.

— Ах, чёртов старик ненавидит толпы и сидит в своей лавке, как правило, допоздна, несмотря на праздники, — отмахнулась Джанет. — Вы не только успеете всё забрать, ещё и погулять время останется. Так что не забудь сходить на площадь, девочка.

— Только не злись, если тебе в лицо выльют красную или белую краску, — хохотнул Юджин. — Это традиция. Люди в эту ночь разделяются на два лагеря, раскрашивают себя в красный или белый и издают много шума. Это может немного пугать, если не привык.

— Ох, вот как? — заинтересованно наклонила голову вбок оборотень. — Наверное, мне стоит убрать плащ, чтобы не запачкать… — она вдруг задумалась о чём-то и помотала головой, хмурясь. — Нет, мне лучше вообще туда не идти. Возьму всё, что мне велено, и сразу обратно, простите.

— Детка, в чём дело? — удивлённо приподняла брови Сью. — Мне казалось, тебе нравятся праздники. Если дело в плаще, то не стоит беспокоиться, такую краску легко смыть обычной водой.

— Не в этом дело, тётя Сью, — растерянно улыбнулась блондинка. — Просто я правда тороплюсь вернуться. Мне не стоит задерживаться. Уэ… Нэсс сказала, что мы прибудем на Литу к вам в гости и сможем задержаться немного подольше, — Энид немного нервно усмехнулась. — В любом случае, если вы не против, то не могли бы помочь мне разобраться с этим делом как можно скорее?

Обе женщины недоуменно переглянулись и вздохнули, понимающе посмотрев на их гостью.

— Я так понимаю, проблема в стаях, что сейчас стоят под городом, да? Кто-то из них — твоя бывшая семья, так ведь? — честно спросила Джанет. Будучи дварфом, её характер был всегда прямым и открытым, что несведущим частенько доставляло хлопот. Оборотень сначала хотела отмахнуться от этого, но, заметив понимающие взгляды этой семьи, вздохнула.

— Я не уверена… — она неуютно пожала плечами, но потом всё же решилась спросить. Раз она уже была здесь, то стоило бы удостовериться. — Скажите, вы встречали кого-либо по фамилии Синклер здесь?

Юджин удивлённо вскинул брови, услышав знакомую фамилию. Он тут же нахмурился.

— Бабушка ведёт дела с парой ликанов с такой фамилией. Это твои родственники?

В груди Энид что-то болезненно сжалось, и она вся разом напряглась. Не так и уж точно не здесь она хотела вновь встретить свою семью. Мысли лихорадочно крутились в светлой голове с паническим звоном. Она тяжело сглотнула и севшим голосом спросила:

— К-кто?.. Кто именно?

От глаз обеих женщин не укрылось её волнение и… страх? Джанет тут же нахмурилась, Юджин подобрался, а Сью, сидевшая рядом, сочувственно приобняла блондинку за плечи.

— Дорогая, в этом городе тебя никто не посмеет тронуть. Если ты не хочешь с ними сталкиваться, то не переживай, говорят, скоро стаи переправят в другое место, так что к лету здесь уже никого не будет, кроме нас.

— Я… Я в порядке, тётя Сью. Спасибо, — сдавленно улыбнулась волчица. Она набрала воздуха в лёгкие и решительно кивнула, чуть хмурясь да сжав кулаки. — Я справлюсь. Так кто именно работает с Ольди?

— Мистер Мюррей Синклер. Я слышал, что у старосты работает ещё некий Блидульф Синклер, а двое сыновей Мюррея помогают на рынке, — сказал Юджин, растерянно глядя на своих матерей. — Нам стоит предупредить бабушку?

— В этом нет нужды, Юджин, — выдохнула Энид с заметным облегчением. В перечне никто не указал её мать. А судя по письму Йоко, Мэтью был с ней в путешествии, значит, в городе должны были оставаться трое её братьев из четырёх, однако упомянуто было лишь двое. — Ты не слышал ни про кого по имени Титус?

— Хм, — друид задумался на мгновение, но потом покачал головой. — Нет, такое имя я не слышал.

— Энид, — обратилась к ней хмурая Джанет. — Эти люди доставили тебе неприятности? Мы вполне можем выгнать их из города. Ты всё-таки избранница нашей Несс, и нам тоже как семья.

— Ох, нет! — испуганно помотала головой блондинка. — Блидульф — мой любимый дедушка, а Мюррей — отец… Ну, был им. А двое придурковатых сыновей его — мои братья Ник и Даррен. Есть ещё Мэтью, но он в путешествии, и… И старший, Титус, — на имени старшего брата её голос слегка дрогнул.

— Тогда та скандальная дама по имени Эстер — твоя мать? — удивлённо вскинула брови Джанет. Она внимательно оглядела девушку за столом с ног до головы и поражённо покачала головой. — Бывает же как, а! Совсем не похожа. Ни лицом, ни характером.

— Да, — нервно усмехнулась девушка, отводя взгляд в сторону. — Мне всегда так говорили.

На мгновение над столом повисла неловкая тишина, пока её не нарушила Сью, протяжно выдохнув и скомкав своё полотенце в руках, да отбрасывая его на стол несколько раздражённым жестом.

— Лично меня не волнует, кто там твои родители и родственники, — неожиданно резко высказалась Сью, так что даже Юджин вжал голову в плечи, а Джанет округлила глаза. — Несс — твоя суженая, и это всё, что мне важно, — категорично заявила она, вставая из-за стола. — Не беспокойся, дорогая. Мы тебя в обиду не дадим. И раз так, то пойдём уже к Краю, заберём, что нужно, и я провожу тебя, — она повернулась к сыну и улыбнулась. — Юджин, приготовь лошадей заранее. Мы быстро.

— Хорошо, мам, — нервно улыбнувшись, подскочил со своего места парень и бодро пошёл исполнять указание. Сью повернулась к жене и улыбнулась уже спокойнее. Она незаметно подмигнула ей, снимая с себя домашний фартук.

— Дорогая, могу я оставить уборку на тебя? И ещё кое-что нужно будет собрать в дорогу нашей девочке…

Джанет медленно кивнула, так же уже спокойнее улыбнувшись.

— Я всё сделаю, идите.

— Ох, правда, не стоит, — начала было Энид, встав из-за стола и чувствуя себя крайне неловко, но Сью её уже начала подталкивать к выходу, весело ухмыляясь при этом.

— Не стоит беспокоиться, милая. Мы сейчас быстренько с тобой сходим до лавки Края и со всем разберёмся. Доверь это нам, хорошо?

— Но, тётя Сью, — ошарашенно закрутила головой по сторонам блондинка, когда ей уже набросили на плечи плащ. — Мне бы не хотелось доставлять вам неприятности.

— Ой, да какие неприятности, прошу тебя! — отмахнулась женщина, тоже накидывая себе на плечи короткий лёгкий плащ да принявшись обуваться. — Всё это мелочи.

— Ладно, — ничего не понимающая волчица растерянно кивнула, подхватывая свои сапоги. Как-то всё быстро поменялось, а она даже сама не поняла, каким именно образом. Но мысль о том, что она сможет завершить свои дела поскорее, обрадовала. Правда, и тревожное ощущение от того, что где-то недалеко могут быть её родственники, всё ещё неприятно скреблось в горле.

Как только двери за Сью и Энид закрылись, Джанет протяжно вздохнула, почесав затылок. В это время в боковую дверь тихо вошёл Юджин.

— Мам, что нам делать?

Джанет пожала крупными плечами, слегка хмурясь. Она медленно покачала головой.

— Займись лошадьми, как и сказала Сью, сынок. А я пока прослежу за улицей.

— Бабушке стоит сообщить?

— Ты с ума сошёл? — нервно усмехнулась дварфийка, упирая руки в бока. — Да она разнесёт этих ликанов в пух и прах, если узнает. Видно же, что Энид переживает за семью, так что не стоит. Лучше просто помочь девочке по-тихому сделать свои дела и уехать. Оставь это Несс, наверняка она в будущем сама разберётся. А если что… — взгляд тёмных глаз Джанет как-то разом похолодел. — Мы поможем.

Юджин согласно кивнул и снова ушёл в боковую дверь исполнять поручение. Он бы не хотел вмешиваться в дела чужой семьи, да и Энид знал мало. Но он был в курсе об их пакте с Несс, так что на сердце друида стало тревожно. Матерям он так ничего и не сказал по просьбе ведьмы, но ради неё же понял, что должен проследить за сохранностью блондинки. И не приведи Акмон да Хильдегард, с ней что-то случится, он же себе просто не простит этого!

***

— Ох, спасибо, тётя Сью! Там невыносимо воняет, — сморщила нос Энид, сидя на лавочке неподалёку от лавки зловредного горгона и перемещая все кажущиеся бесконечными мелкие бумажные свёртки в пространственную сумку. Ей почему-то казалось, что список для закупки был меньше, чем то, что вышло в итоге. Оборотень ворчала себе под нос, перекладывая всё из огромной корзины себе в сумку, не понимая, что, чёрт возьми, такого было во всех этих свёртках в таком количестве.

— О, это мелочи, — усмехнулась женщина. — Как-то весной, когда Несс приезжала, ей пришлось попросить нас найти повозку, чтобы всё доставить к воротам к её прибытию. Времени-то в Белтейн намного меньше выходит, чем на Йоль или Литу. А на Самхейн она тут и вовсе не показывается.

— Я не удивлена, — усмехнулась блондинка, наконец закончив. — В любом случае, спасибо вам за это. Я крайне признательна.

— Ну-ну, будет тебе, — улыбнулась ей женщина, забирая уже пустую корзину. — Пойдём к южным воротам, Юджин уже должен был подогнать туда лошадей.

— Спасибо, — улыбнулась ей оборотень. Честно говоря, с того момента, как она выяснила, что Синклеры были в городе, ей хотелось убежать как можно быстрее отсюда. И, возможно, она бы так и сделала, не будь у неё поручения от ведьмы да мамы Юджина. С этой женщиной она и вправду чувствовала себя спокойнее.

По дороге к воротам Сью рассказывала ей про традиции Белтейна, а Энид внимательно и восторженно слушала. Смеясь над пробегающими мимо детьми, которые кидались друг в друга краской, прислушивалась к громогласному пению дварфов и звуку барабанов с площади, которую они обошли по дуге. Весёлые редкие прохожие с разрисованными лицами здоровались с ними да желали хорошего праздника, обязательно всучивая в руки растерянной блондинки веточку можжевельника или редкие пока ещё полевые цветы. Какие-то дети подарили ей корону из веток и ярких белых маленьких цветов, а на шее Сью красовался пышный венок. Волчица радостно улыбалась, внимая празднеству, хоть ей и было тоскливо от того, что рядом не было ведьмы и они не могли, как на Йоль, насладиться этой ночью вдвоём. Но тем сильнее ей хотелось отправиться обратно как можно скорее. Не только из-за страха встречи с семьёй, но и из-за какого-то странного ощущения тоски по ведьме. Казалось бы, ей всего-то и нужно было с рассветом вернуться в лес, на что у неё с лихвой хватало времени и даже больше, чем нужно, но неясное чувство беспокойства словно жгло пятки. Так что она откровенно с облегчением выдохнула, когда они добрались до ворот и увидели машущего им рукой Юджина.

— Ну, береги там нашу ведьму, — усмехнулась Сью, обнимая девушку на прощание. — В районе леса сейчас много расцвело чабреца. Это такое маленькое растение, стелющееся по камням, с крохотными фиолетовыми цветочками. Очень хорошо помогает от кашля, если заварить вместо чая. Несс частенько может простывать в это время года из-за сырости.

— Хорошо, я буду иметь в виду, — усмехнулась блондинка, отпуская женщину из своих объятий. Ей безумно нравились эти люди и их к ней отношение. Тоскливо было вновь расставаться, но она и вправду хотела быстрее уже уехать.

Сью помогла ей забраться в седло и мягко улыбнулась.

— Берегите себя, девочки, мы будем ждать вас обеих летом, — помахала она рукой напоследок, когда Энид и Юджин наконец развернули лошадей, исчезая в ночи Белтейна.

Энид чувствовала лёгкую тоску, но и обещание скорой встречи грело ей сердце. Она оглянулась через плечо на город, перед воротами которого жители разожгли множество костров, празднуя эту ночь, и горько улыбнулась. Как бы ей хотелось тоже быть частью этого, но она одёрнула себя, вспоминая о том, что её ждут. Оборотень усмехнулась чуть шире, думая о том, как будет ворчать её ведьма, когда она вернётся чуть раньше запланированного, и на сердце сразу потеплело.

Спустя почти полчаса езды, пока они с друидом почти не разговаривали, всё же весенний ветер ещё был холоден, а сама девушка упорно гнала лошадь быстрее, чем нужно было, её чуткий слух уловил где-то недалеко стук копыт нескольких лошадей.

Энид нахмурилась. Откуда здесь, на дороге к лесу, взялись люди в эту ночь? Разбойники? Или, может быть, патруль города? Но не слишком ли уже далеко?

Прежде чем она успела предупредить об этом Юджина, её нос уловил знакомый едва ощутимый запах, донёсшийся вместе с ветром с той стороны, откуда шёл звук, и сердце оборотня испуганно сжалось. Она резко повернула голову в том направлении, чуть натянув поводья и замедлив ход лошади. Юджин, настороженно оглядываясь, сделал то же самое, выравнивая своего коня с её.

— Что случилось?

Оборотень глядела куда-то в темноту, поджав губы и нахмурив брови. Этот запах ей был очень знаком. Отец. Энид протяжно вздохнула, понимая, что встречи уже не избежать, да слезая с лошади.

— Юджин, — обратилась она к другу. — Забирай лошадь и езжай домой. Дальше я доберусь сама.

— Но как же…

— Сюда едет мой отец. Я чувствую его запах, — не стала увиливать девушка, хмуро смотря в темноту. — Поверь мне, всё будет в порядке. Я просто не хочу впутывать в это тебя.

— Я могу помочь, — так же хмуро ответил парень, перенимая поводья второй лошади из рук девушки. Он был готов влезть в это, даже если и не хотел.

Энид усмехнулась чуть горько. Она и так оттягивала этот момент, как могла. Кажется, наконец представилась возможность расставить все точки над «i» и прояснить множество волнующих её до сих пор вещей окончательно.

— Я оборотень, Юджин. Даже вся стая меня не остановит. Так что не беспокойся об этом, правда.

— Оборотень? — брови друида поползли вверх. Он как-то не ожидал услышать нечто подобное. Конечно же, сам юный Оттингер получил неплохое образование, но он также и многое знал от Несс и из её книг, так что название давно канувшей в Лету расы признал сразу. — Ты шутишь?

— Нет, — усмехнулась блондинка, и глаза её на мгновение блеснули в темноте золотом. — Передай тётушкам, что всё в порядке, и я добралась до леса. Им незачем беспокоиться.

Друид сглотнул и медленно кивнул. Если дела действительно обстояли таким образом, то беспокоиться за Энид и вправду не стоило. Он чуть криво усмехнулся, почесав затылок, и шумно выдохнул.

— Знаешь, я уже устал удивляться всему, что касается Несс, — Юджин развернул лошадей и махнул ей рукой, тепло улыбнувшись напоследок. — Но ты… Вы отличная пара.

— Я надеюсь, что это и вправду так! — ухмыльнулась ему вслед блондинка, так же помахав рукой и некоторое время следя за уезжавшим прочь парнем. Звук копыт уже был отчётливо слышен, а запах стал резче.

Энид глубоко вздохнула, сбрасывая плащ с плеч да пряча его в сумку. Если ей придётся экстренно убегать, то она обернётся в свою волчью форму, и, чтобы полюбившаяся вещь не пострадала, она решила заранее припрятать её. Волчица усмехнулась сама себе, понимая, что уже переняла на себя какую-то часть привычек ведьмы. Что ж, это было даже ожидаемо.

— Энид!

Давно забытый голос отца заставил её вздрогнуть, а сердце тревожно забиться. Сейчас, вздохнув глубже, она поняла, что запах её отца был не единственным, который она узнала. Мама. Дедушка. Позвоночник оборотня сковало холодом. Она тут же развернулась, думая уже о том, чтобы броситься бежать, и даже сделала шаг, но остановилась, сжимая руки в кулаки. В горле её поднялась обида пополам со злостью. Хватит. Сколько можно сбегать? Оборотень медленно втянула воздух носом, поднимая подбородок, и развернулась, сложив руки за спиной, к подъезжающим трём всадникам.

Она больше не позволит никому собой управлять.

Она обещала.

Один из всадников спрыгнул с седла, едва лошади подошли на расстояние меньше ярда, и побежал к ней. Сердце оборотня бешено билось о рёбра, когда она разглядела отца. Даже если это был и не он на самом деле, она всегда считала его родным.

— Энид! — Мюррей бросился вперёд, порывисто обнимая свою потерянную дочь и прижимая к себе, пока замершая на месте блондинка пыталась взять себя в руки и не разреветься тут же. Она скучала. Правда скучала, даже если вся её бывшая жизнь оказалась лишь чьей-то выдумкой. — Боже мой, я так рад, что ты в порядке, — прошептал мужчина, в голосе которого отчётливо слышались искренность, боль и раскаяние.

Энид медленно подняла руки, обнимая в ответ и утыкаясь носом в его грудь. Она так соскучилась по этому запаху. По этим тёплым сильным рукам. Словно всё произошедшее с ней за эти полгода было просто сном. Кошмарным, местами потрясающим, но тягостным сном. На мгновение она позволила себе забыться в объятиях человека, которого считала всю жизнь отцом. Вроде маленькой детской прихоти на прощание.

— Это и вправду она! — голос дедушки дрожал, когда он спрыгнул со своего коня, подъехав к ним, а Мюррей наконец выпустил дочь из объятий. — Моя девочка, — с облегчением выдохнул старик, подходя к ним и так же крепко обнимая внучку. — Как ты здесь оказалась? Что стряслось?! — спросил он, отстраняясь, но крепко держа её за плечи да внимательно разглядывая. Его суровые голубые глаза сейчас были наполнены беспокойством. — С тобой всё в порядке?

Энид чуть дёргано улыбнулась, беря старика за ладони и отводя их от себя. Ей хотелось плакать, причитать, жаловаться на свою нелёгкую жизнь. Ей хотелось надеяться. Вот только за это время от юного ликана по имени Энид Синклер уже почти ничего не осталось. Её место заняла та, кем она являлась сейчас: истинный оборотень, фамильяр ведьмы и Великого Смотрителя Запретного Леса, просто Энид. И она больше не верила никому из своего прошлого.

— Благодарю, мистер Синклер, со мной всё в порядке, — сухо выдавила она, надеясь на то, что голос её не дрогнет.

— Мистер… Синклер? — ошарашенно переспросил Блидульф, хмуря широкие брови и даже запнувшись от неожиданности в словах. Старик почувствовал, как тревожно и больно кольнуло его сердце. — Девочка, почему ты так называешь меня, своего дедушку? Что, чёрт возьми, произошло за это время?

— Я называю старейшину стаи так, как положено, — тихо ответила Энид, сжимая кулаки. — К тому же… — она горько улыбнулась. — Я не ношу больше фамилию Синклеров и не принадлежу вашей семье.

— Что ты…? — голос Блидульфа дрогнул и он оскалился, резко разворачиваясь к сыну и спустившейся с лошади только сейчас невестке. — Что, дьявол вас раздери, вы наговорили моей внучке?! Какого чёрта там произошло, Эстер?!

— Отец, это не то, что ты… — начал было Мюррей, рукой прикрывая жену, которая вся сжалась и отводила глаза в сторону.

— Закрой свой рот, Мюррей! — зарычал взбешённый старейшина стаи. — С меня достаточно ваших тайн! Что вы натворили?! — на его руках выскочили когти, а спина сгорбилась от ярости.

Энид на фоне тяжело вздохнула и, протянув руку вперед, мягко коснулась плеча Блидульфа, из-за чего тот вздрогнул и развернулся. Его взгляд метал искры, и в нём читалась злость пополам с сожалением.

— Старейшина, пожалуйста, — выдохнула Энид спокойным голосом, от которого у старика прошлись мурашки по коже. Блондинка хотела бы, чтобы она могла сейчас почерпнуть хоть толику того ледяного спокойствия, что было присуще Уэнсдей, несмотря на то, как горько ей было называть так дедушку. — Я думаю, пора всё уже объяснить окончательно. Не так ли, мама? — она повернула голову к растерянной женщине, лицо которой было донельзя бледным, а глаза испуганными.

— Почему… — тихо начала Эстер, поднимая слезящиеся глаза на дочь. Энид вздрогнула от этого взгляда, ощутив, как больно сжалось всё внутри неё, а дышать вмиг стало тяжелее. Она помнила отчётливо ту ночь, когда мать умоляла её бросить всё и убежать, пока никто не видел, перед ритуалом. Проблема была в том, что на тот момент Титус уже всё ей рассказал. — Почему ты не убежала?

— Убежала? — старик с гневом повернулся к невестке. — С какого такого чёрта моя внучка должна убегать от своей семьи?!

— Потому что я не ваша внучка! — резко ответила за мать Энид, хмурясь, заставив старика замолчать и отступить на шаг. Её плечи дрожали, а на глазах выступили крохотные слёзы. — И не дочь вашего сына, — тихо добавила она.

— Ч-что? — ошарашенно округлил глаза старик, не понимая, не осознавая до конца, что только что услышал. Весь его мир разом пошатнулся. — Как… Почему?

Мюррей тяжело вдохнул, делая шаг вперёд. Его глаза были полны печали и раскаяния, но он твёрдо поднял голову, посмотрев на дочь и полностью игнорируя собственного отца. Он должен был быть там, рядом с ней в ту ночь, сказать ей обо всём сам. Убедить, что побег был единственным выходом. Но не успел. И оттого чувство вины снедало его сердце день ото дня. Больше он себе подобного не простит никогда.

И потому должен был сказать сейчас.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Но я всё равно всегда считал и считаю тебя до сих пор своей дочерью, Энид, — он мягко улыбнулся, приподняв руки. — Мне так жаль, что я был таким плохим отцом для тебя… Не уберёг.

Сердце оборотня не выдержало, а глаза заполнили слёзы. Она сделала шаг вперёд, и Мюррей крепко обнял её, покуда руки блондинки вцепились в его спину, а она давилась собственными рыданиями. Перед глазами Энид пробегали сцены её детства, когда отец всегда мягко ей улыбался, никогда и ни за что не упрекая, старался поддерживать во всём, что она хотела, и как мог оберегал. Его тёплые руки и ужасно колющая борода, когда он целовал её в висок на прощание перед школой. Его мозолистые ладони и запах, когда он трепал её светлые волосы и чинил её игрушки, пока она была совсем маленькой. И этот человек… Всё знал. И никогда не отворачивался. Так стоило ли ей в нём вообще сомневаться тогда, в ту проклятую ночь, когда Титус с упоением ей рассказывал о той истине, которая разрушила весь её мир?

— Объяснись, — уже даже не со злостью, а с мольбой в голосе проговорил старик, глядя на сына и девушку, которую он всю свою жизнь любил как собственную внучку. Его руки были крепко сжаты в кулаки, а во взгляде читалась растерянность.

— Он пришёл в ночь, когда родился Титус, — дрожащим голосом проговорила Эстер, понимая, что теперь ей пришло время говорить. И раскаяться. Она смотрела сначала себе под ноги, но потом всё же нашла в себе силы поднять глаза на дочь, встречаясь с ней взглядом. — Я проснулась от ощущения чужого присутствия и, когда повернулась, то увидела Мюррея, склонившегося над колыбелью сына. Его лицо, его запах, я была уверена, что это он… — в голосе женщины читались отчаяние и боль. — Но он вдруг совершенно чужим голосом сказал: «Не вышло» и, сплюнув на землю, ушёл из палатки. А повернувшись, я увидела своего мужа, спящего в кресле рядом с моей кроватью. Не было в моей жизни большего ужаса, чем осознание того, что отцом моего ребёнка мог быть чужак под личиной мужа…

— Что? О чём ты, чёрт возьми, говоришь? — с отчаянием проговорил Блидульф, разводя руки в стороны.

— Отец, это правда, — хмуро проговорил Мюррей, поглаживая спину рыдающей на его плече дочери. — Эстер мне всё рассказала, и мы стали искать. Спустя годы я смог выяснить, что во многих стаях ходили подобные слухи. Некоторые женщины отказывались от своих детей, заподозрив то, что они не от их мужей. Конечно, это не всегда было так, но я продолжал искать.

— Мы… Мы узнали, что подобное происходит раз в несколько десятков лет, — дрожащим голосом продолжила Эстер. — Я боялась, что он вернётся, ведь никто не мог его опознать. Никто не мог сказать, что ближайший к вам сородич на самом деле не чужак. Мой отец… Он рассказал мне о нём однажды. И после этого, испугавшись за Мюррея и детей, мы старались быть незаметными. Этот человек опасен. Он может менять лица на кого угодно.

Блидульф схватился за голову. Всё сказанное его сыном и невесткой не укладывалось в его понимании. Это пугало до дрожи, заставляло до последнего пытаться думать, что всё сказанное — нелепая шутка.

— Я не сказал свёкру ничего, и Эстер тоже. Шаман до самого конца ничего не знал. Но мы смогли выяснить, что Титус всё-таки мой сын, — со вздохом высказался Мюррей, прижимая к себе всё ещё рыдавшую Энид. — Мы предприняли попытки к тому, чтобы опознавать друг друга, но упустили из-за этого окружение. Его люди в каждой стае, они внимательно следят за нами уже много лет. А возможно и столетий.

— Откуда такие выводы? — нахмурившись, спросил старик. Ему всё больше и больше не нравилась эта ситуация.

Мюррей тяжело вздохнул.

— Давайте присядем? Это долгая история, — он улыбнулся Энид, которая подняла на него заплаканные глаза. — Всё, что бы ни было, уже в прошлом, малыш. Тебя у нас никто не отнимет.

— Пап, — всхлипнула она, шмыгая носом, всё так же крепко обнимая мужчину, словно отказываясь его отпускать. — Я правда могу тебя так называть?

— Конечно, — грустно усмехнулся мужчина, целуя девушку в лоб. — Ты всегда была и останешься Синклер. И ничто на это не повлияет.

— Я всё ещё твой дед, — ворчливо добавил старик, подходя к своей лошади и снимая с неё скрученный прикреплённый к седлу мешок. — Не бог весть что, но на какое-то время можно и вправду присесть. Продолжай, Мюррей. Я хочу знать, какой твари должен оторвать голову.

— У меня мало времени, дедушка, — подала голос Энид, всё ещё стараясь держать бушующие эмоции под контролем. — К рассвету я должна быть у границы леса.

— Запретного леса? — мешок из рук старейшины выпал на землю. — Ты с ума сошла? Этот лес убьёт тебя!

— Я живу там уже полгода, — сквозь слёзы улыбнулась Энид. — Это долгая история, но я уверяю тебя, что для меня это самое безопасное место на земле.

— Но… Но это же невозможно, — растерянно потряс головой Блидульф. — Опустевшие же… Те беглецы…

— И это одна из причин, почему я здесь, — вздохнула блондинка. — Я не ликан. Я истинный оборотень. И моя душа не истончилась в лесу именно из-за этого. Но теперь я к нему привязана. Вернее, к Смотрителю.

— Что? — в ужасе прикрыла рот руками Эстер. — Но ведь Великий Смотритель — тысячелетний колдун!

— Это не совсем так, — чуть усмехнулась блондинка. — Но я не имею права рассказывать, прости, мама.

— Тогда, может, поговорим по пути? — вклинился Мюррей. — Если я правильно понимаю, в чём дело, то тебе действительно нельзя опаздывать. Это чем-то грозит тебе?

— Да, — кивнула девушка. — Я обещала вернуться вовремя.

— Только обещала? А как же семья? — нахмурился Блидульф, на что Энид грустно улыбнулась и промолчала, а старейшина понял, что вопрос «семьи» теперь висел на волоске у всех. Он вздохнул и потёр лицо ладонями. — Хорошо. Поговорим в пути.

Все разошлись по лошадям, а Энид поехала вместе с отцом, крепко обнимая его со спины. Рассказ про произошедшее возобновился, и оборотень поняла, что очень многого о своей собственной семье не знала. А ещё начала заново осознавать всю свою жизнь. Это не принесло ей больше позитивных эмоций, увы.

— Отец, ты помнишь, что после рождения Титуса я как раз и начал навязываться к тебе, чтобы начать заниматься торговлей? Это произошло именно потому, что я стал искать следы того человека. Мне нужен был безопасный повод покидать стаю.

— Это произошло после того, как, договорившись о тайных словах, Мюррей вернулся через пару дней с другими мужчинами после продажи скота. Я обняла его, спросив о словах. Он ответил, но в это время рядом проходила наша соседка Мэри, с которой я ещё с детства была дружна, она вдруг остановилась у него за спиной, повернулась ко мне и улыбнулась, подмигнув, а глаза её в этот момент были золотыми.

— Тогда мы и поняли, что находимся под постоянным наблюдением, — вздохнул отец семейства.

— Ты должен был сказать мне! Или моему брату, он же глава стаи! — с негодованием возразил старейшина.

— Он был одним из них! — огрызнулась Эстер, хмурясь. — Мы никому не могли доверять. В том числе и вам.

— Отец, прости, но ты постоянно был в разъездах, я никогда не был уверен, что это и вправду ты, когда возвращался. Он мог быть кем угодно. Нам часто намекали, что они за нами следят. Под вход палатки периодически подбрасывали глаза птиц или скота. Мы жили, не зная, кто из родных, сидящих рядом, окажется чужаком в любой момент.

— И что с того? Нас же больше, в любом случае, мы же одна из крупнейших стай.

Эстер печально вздохнула и покачала головой, а Мюррей продолжил.

— Ты слышал когда-нибудь историю про стаю Лоувелей?

— Старая байка про то, что вся стая за одну ночь исчезла. Мюррей, это было почти сто лет назад. Говорили, что их убила болезнь, при чём тут это?

— При том, что у Одинокой Горы доживают свои века старые шаманы и их слуги. И среди них, когда родился Ник, ещё был жив последний чёрный волк шамана Лоувелей. Старик сошёл с ума, но я смог его разговорить, и он рассказал, что после того, как родился сын дочери вождя, его и шамана вызвали в соседнюю стаю из-за болезни их главы, а вернувшись через несколько дней, они нашли лишь догорающее становище. Старик всё твердил о белокуром ребёнке с золотыми глазами и о том, что он принёс всем смерть, но его никто не слушал, думая, что тот не в себе. А когда я про это узнал, то сразу понял, что это всё связано.

Энид вздрогнула, узнавая в описании саму себя. Вернее, тот факт, как она была похожа на того ребёнка из этой страшной истории.

— Мы пытались не подавать виду, жили как обычно. Боялись, что, если у него получится, убьют нас всех. Мы получили от них послание… Его принёс Титус, — со вздохом продолжила Эстер, дополняя рассказ мужа.

— Я тогда понял, что что-то не так, когда собственный сын вместо «папа» стал называть меня «отец», а его взгляд изменился. Он был полон презрения к собственной семье. Я осознал, что враг где-то совсем рядом, — хмуро говорил Мюррей, глядя вдаль на видневшийся уже на горизонте лес.

Эстер же, потупив глаза, продолжила рассказ:

— Мы жили в страхе, не зная, что нас ждёт и кто за этим стоит. Но однажды Титус проговорился, когда ему было восемь лун. Он спросил, почему мы не чтим Гекату. И тогда я поняла, что здесь что-то не так. Мне было страшно, я молилась Селене каждую ночь, чтобы беда миновала нас. Чтобы он ушёл. Нам повезло, когда мы узнали, что он имеет отношение к Гекате. И я оградила дом всем, что могло помочь, памятуя истории о том, что культ когда-то прогнали с Одинокой Горы после того, как богиня перестала их туда пускать. Это был наш шанс.

— Так вот от чего твоя вера так сильна? — задумчиво хмыкнул старик, косо поглядывая на притихшую внучку. Женщина кивнула, перебирая пальцами на груди несколько ожерелий из белых камней, которые она никогда не снимала.

— Мы много лет жили, опасаясь и ожидая подвоха, но после рождения Мэтью поняли, что, наконец, внимание его от нас ушло. Моими и отца стараниями стая стала больше веровать в Селену, и последователи Гекаты постепенно уходили.

— Вот только мы ошиблись, поверив в то, что беда нас наконец миновала. Весь дом был обвешан святыми вещами и украшениями, которые на деле были оберегами богини. Но однажды, привыкнув уже к тому, что опасность наконец отступила, я увидел, как десятилетний Титус закапывает в земле оберег. А когда спросил его, что он делает, тот удивлённо на меня посмотрел и сказал, что это я ему велел. Мы поняли, что мы просчитались.

— А через какое-то время я поняла, что беременна, — выдохнула Эстер, утирая рукой скупые слёзы.

Энид почувствовала, как внутри неё всё похолодело, а внутренние органы словно скрутило от отвращения и удушающего страха. Так вот в чём было дело. Оборотень почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она с силой стиснула руки на плаще отца, пытаясь сдержаться.

— Когда родилась Энид, её глаза были золотыми, и мы поняли, что это конец. Как только он узнает, мы исчезнем, как Лоувели в своё время. В ту ночь я подменил детей, взяв девочку кузена Кориса, которая родилась за пару дней до того, и это помогло.

На некоторое время воцарилась гнетущая тишина, в которой каждый из всадников думал о своём, а по спине Энид прошлась дрожь от осознания масштабов беды её семьи. Она не знала, что ей делать со всем этим. Благодарить отца или винить его в том, что он не задушил её в собственной колыбельке, предотвратив все последствия заранее.

— Я снова видела его, — тихо продолжила Эстер. — Он, как и прежде, пришёл ночью под личиной Мюррея и, снова поняв, что у него ничего не вышло, сказал, что здесь пора заканчивать, и ушёл. С тех пор я старалась сделать так, чтобы Энид особенно не попадалась на глаза другим стаям, даже соседям, а Мюррей часто забирал её с собой в поездки. Но полгода назад, когда я была у Гроулов, я увидела там пожилого старика, который кивнул мне и улыбнулся с издёвкой, а глаза его были золотыми. Я испугалась и поняла, что он может вернуться. Я не знала, что делать! И тогда отец сказал про ритуал «высвобождения», я поняла, что это последний шанс спасти её. Согласилась на него, убеждала её сбежать!

— Но я не убежала, — шмыгнула носом Энид. — Ко мне пришёл Титус и всё рассказал. Прости, мама, когда ты пришла, я уже знала об этом, но думала, что ты хочешь от меня избавиться.

— Мы бы никогда этого не сделали. Твой побег был нашим последним шансом. Но прости, я не успел. Меня задержали на границе, а свёкр вдруг решил провести ритуал на сутки раньше, приурочивая его к Самхейну.

— Значит, этот сопляк Титус на стороне этого чужака?! И вы ничего не сделали?! — гневно прорычал старик. Его голова кипела от мыслей, осознаний и понимания последствий. В этот момент Блидульф ощущал себя беспомощным, но в то же время злился. На себя, на детей, на брата, что не смог уберечь его семью от беды. И пусть тот уже умер ещё во время побега из прерий, это не отменяло факта его причастности. По спине старика прошлась дрожь. Сколько всего он не знал? Сколько врагов было на самом деле вокруг?

— Мы поздно поняли, что он уже на его стороне, а не чужак задурил ему голову. Титус был оставлен следить за нами, чего даже не скрывал особенно. Мы боялись, что он всё расскажет, и тот чудовищный человек придёт за Энид, — нахмурился Мюррей. — Но по какой-то причине этого не произошло.

— Это странно, — кивнула Эстер, так же хмурясь. — Я до сих пор не понимаю, почему тот человек не вернулся раньше.

— Я догадываюсь, — вздохнула Энид. — Титус сам не говорил ему. Он тогда сказал мне, что на моём месте должен был быть он. Он был так зол, а я всё не могла понять, почему…

— На твоём месте? — Мюррей даже слегка повернулся. — Но почему?

— Потому что в итоге именно я «вышла» у этого человека, а не он, — вздохнула блондинка, зарываясь носом в тёплый воротник плаща отца. «Как же глупо», — подумала она с горечью в сердце. Всё это время её родители как могли, плохо, криво, но пытались спасти и её, и всю стаю. Всё это время они были только вдвоём, вытягивая на себе непосильную ношу. Она всё ещё была немного зла, она всё так же была обижена, но теперь понимала, что у всего были причины, как оказалось. И, по правде говоря, теперь не знала даже, что и думать по поводу всего этого.

— Так как же нам теперь быть? Как отличить друзей от врагов? — обречённо проговорил Блидульф, видя, что до леса осталось не так уж и много. Его сердце разрывалось от боли понимания того, что пришлось вынести его детям и внукам, его стае. Он корил себя за то, что не был внимателен ко всему происходящему.

— Сейчас в нашей стае нет ни одного, — вздохнула Эстер. — Когда пришёл Мор, и мы ушли из прерий, я проверила каждого с помощью амулета Селены. Отец хранил три из них как зеницу ока, ведь они сделаны из кусочков алтаря великого храма. Камень сразу начинает чернеть, если его касается последователь Гекаты, но из всей стаи при побеге он почернел лишь в руках бывшего вождя.

— Мой брат, — выдохнул Блидульф, сжимая челюсти до боли. Он даже прозевал собственного брата. В его груди клокотала злость пополам с отчаянием. Сколько людей подмял под себя культ, пока он разъезжал по прериям? Сколько детей были несчастными от действий одного ублюдка? Сколько семей разрушено? Блидульф не знал, за что боги так прокляли его семью и народ, и, даже несмотря на помощь последователей Селены, не был им благодарен. В его глазах все эти верующие лишь измывались над ни в чём не повинными людьми.

— Всё это в любом случае не отменяет нашей вины, — вздохнул Мюррей, замедляя понемногу ход лошади. — Малыш, я не знаю, сможешь ли ты нас хоть когда-нибудь простить. Я просто надеюсь, что всё будет хорошо в конечном счёте.

— Тебе следовало сбежать, — опустошённо проговорила Эстер, останавливая лошадь вслед за мужчинами. — Может быть, ты нашла бы своё счастье где-нибудь далеко, а не в проклятом лесу… Прости меня, Энид. Я просто хотела, чтобы ты не повторила мою судьбу, — на глазах женщины появились слёзы раскаяния, и оборотень не знала, что ей с этим делать.

Когда все наконец спустились на землю, она подошла к матери и взяла её за руку.

— Мам, — начала она, глубоко вздохнув. — Я не знаю, смогу ли когда-нибудь тебя простить за все те слова, что ты мне говорила, за всё, что ты сделала, — она поджала губы, видя, как женщина отводит виноватый взгляд в сторону. — Но ты всё ещё моя мать. И я буду очень плохой дочерью, если хотя бы не попытаюсь тебя понять и услышать.

— Ты всегда можешь вернуться домой, — начал было Мюррей, но его прервал Блидульф.

— Нет, — старик нахмурился, переводя взгляд на внучку, и попытался улыбнуться. — Если ты говоришь, что проклятый всеми богами лес для тебя сейчас самое безопасное место в мире, то лучше будь здесь. А мы… Мы попытаемся со всем этим разобраться, — он сжал кулаки со злостью. — Это вина взрослых, что не смогли уберечь детей. И взрослым нужно это решать. Всё, о чем я тебя прошу, — будь в безопасности. Моё сердце не выдержит, если я потеряю тебя вновь, малыш.

— Дедушка, — всхлипнула Энид, порывисто обнимая старика, утыкаясь ему мокрым от слёз лицом в грудь. Её глаза уже болели от количества пролитых сегодня солёных капель, а сердце болело от всех этих новостей. Она не была уверена, что ей вообще хотелось всё это знать, но вспомнила почему-то слова Уэнсдей о том, что «порой знания приносят лишь боль», и еле заметно улыбнулась, отстраняясь от деда, что похлопывал её по спине. — Я тоже должна кое-что вам рассказать.

— Что такое? — настороженно спросил Мюррей, вставая рядом с ними. Эстер прижималась к его плечу, взяв за руку, словно ища молчаливой поддержки.

— Я… Столько всего произошло за это время, — вздохнула Энид, собираясь с силами. — Начну с того, что Мэтью в путешествии с моим другом, и я знаю, что они дошли до нашего становища, а в пути на них напал культ Гекаты…

— Мой мальчик, — поражённо вздохнула женщина, закрывая в ужасе рот руками. — С ним всё в порядке?

— Думаю, да, — кивнула Энид. — Мы не получали вестей уже месяц, однако я думаю, что они скоро вернутся. С моим другом он в безопасности. Скорее всего, он принесёт не самые лучшие новости, ведь они собирались призвать к ответу дух шамана.

— Это же осквернение…! — хотела было возмутиться Эстер, но заметила злой взгляд дочери, брошенный в её сторону.

— Он меня проклял, — вздохнула волчица, взъерошивая свои светлые волосы и пытаясь подобрать слова. — Всё, что вы знали о проклятом лесе, — ложь. И все опустевшие там — дело рук тех, кто, возможно, даже не ведая, что делают, проводили над такими, как я, ритуал «высвобождения». Шаманы проклинали нас с помощью артефакта Тёмной Эпохи, тех, кто не мог обратиться в срок, отправляя в лес лишь с одним приказом: убить смотрителя, а там они все обращались в опустевших.

— Что? — глаза Мюррея стали просто огромными, и он поражённо приоткрыл рот, но не смог выдавить из себя хоть что-нибудь ещё. В его голове просто не укладывалось то, что он только что услышал.

— Они сумасшедшие? Это же словно палкой тыкать в спящего медведя! — сплюнул на землю Блидульф, как вдруг его настигло осознание. — Погоди… Но ведь этот ритуал проводится уже несколько столетий… Эстер?!

— Я не знала! — в ужасе почти взвизгнула женщина, хватаясь за мужа, в панике осознавая, куда едва не отправила собственную дочь. — Я не знала об этом! Отец никогда мне не говорил ничего подобного!

— Сущий кошмар! — зарычал Блидульф. — Да хвала небесам, что все эти чёртовы шаманы схватили на голову Мор! Сколько детей за эти годы стали опустевшими? Как такое вообще допустили?!

— И… — Энид сжала кулаки, глубоко вдохнув. — Мор пришёл из-за меня…

Над поляной у опушки Запретного Леса воцарилась тишина. Все трое взрослых вперили свои взгляды с ужасом в девушку, которая вся сжалась под ними, словно бы ожидая казни.

Первым пришёл в себя Мюррей. Он сухо кашлянул и тяжело вздохнул, поражённо уставившись на дочь, не зная, как ему на это реагировать. Вера в Селену — это было последним, что у них осталось от нависшей угрозы со стороны культа Гекаты, а сейчас его дочь говорила, что проклятие, убившее всех духовных лидеров ликанов, имело к ней отношение.

— К-как? Почему?

— Из-за проклятия, висевшего на мне от дедушки, — вздохнула Энид, чувствуя, как дрожат губы от паники, она всеми силами старалась просто стоять ровно и не сорваться с места, убегая в лес. Небо над их головами постепенно серело. И у неё оставалось совсем немного времени. — Тьма расценила это как посягательство на свою территорию и по каналу проклятия отправила назад своё возмездие, зацепив всех, кто имел к этому отношение…

— Но… Но ведь в итоге погибли все шаманы в прериях… — поражённо выдохнул старик, осознавая масштабы случившегося заново. — Это значит, что абсолютно все они имели отношение к случившемуся?! — он метнул злой взгляд на Эстер, которая едва держалась на ногах и то только потому, что её подхватил Мюррей, когда она едва не упала.

— Нет… Это невозможно… Как же… Как же Селена теперь… Как же мы без неё… — бормотала женщина, словно не видя перед собой ничего. Её мир только что серьёзно пошатнулся. Она думала, что всё это было связано с культом, но не с собственной дочерью.

— Селена бросила нас и прокляла ещё сотни лет назад, — выдавила из себя оборотень, изо всех сил стараясь казаться сильной, хотя у самой ноги подкашивались. — Из-за неё наш народ обречён на кочевой образ жизни, из-за неё исчезли все истинные, и из-за её обиды на нас мы брошены собственными богами. Но сейчас… Сейчас какие-то психопаты пытаются воссоздать Гекату, уничтожив всё, что осталось от лунных сестёр. И… у них получилось. Это всё, что я знаю.

— Дьявол… — выдавил из себя Блидульф, прикрывая глаза рукой и с силой сжимая переносицу. — Все… все проблемы из-за чёртовых богов!

— Это что же получается, — выдохнул протяжно Мюррей. Его мозг судорожно собирал вместе все кусочки головоломки, которая не давала покоя его семье все эти годы. — Мы своими руками создавали опустевших сотни лет, не зная, что происходит, и в итоге поплатились именно последователи Селены, а теперь где-то в нашем доме рыщет культ Гекаты, которым всё это было только на руку, возвышая своего собственного бога?

— Чёрт возьми, ты прав, — вздохнул Блидульф, сжимая челюсти от злости. — Только им было это выгодно. Никому больше.

— Что же нам делать теперь? — растерянно проговорил Мюррей, понимая масштаб катастрофы для их народа. Он даже в страшных кошмарах не предполагал, что произойдёт нечто подобное. Весь народ прерий сейчас стоял на самом краю, едва балансируя между братоубийственной войной и потерей веры.

— Мы должны предупредить всех, — хмуро фыркнул Блидульф. — Грядёт что-то очень скверное. И оно неизбежно коснётся все стаи.

— Поверят ли они нам? — наклонил голову вбок Мюррей, косясь на жену, которая, кажется, уже почти пришла в себя, судорожно цепляясь за него пальцами.

— Им придётся, — фыркнул старик. — Иначе мы все умрём или станем рабами Гекаты. — Блидульф быстро осознал, чем это всё им грозит. Вопрос был похуже, чем просто бегство из прерий или разборки между стаями. Весь его народ мог вот-вот распрощаться не только с привычным образом жизни, но и с собственными жизнями. А над всем этим виднелась рука чуждого им бога и людей, для которых они были лишь игрушками в их игре, судя по тому, что рассказали его сын и невестка.

Вновь воцарилось молчание, за которое Энид вздохнула, беря в руки свою сумку, что осталась на седле лошади, стоявшей рядом. Она всё равно больше ничего не могла с этим сделать, да и не хотела, если честно. Новостей было слишком много, чтобы прямо сейчас всё осознать за короткий промежуток. Она знала, что, когда передаст всё Уэнсдей, они смогут что-то придумать. Ведьма, ведомая большими знаниями и логикой, для неё сейчас была единственным существом, что могло бы помочь в этом разобраться.

— Мне пора, — тихо сказала она. — Я не знаю, когда смогу выйти отсюда. И… Если честно, не хочу. Там… — она окинула взглядом чёрный, всё ещё пугающий её лес и мерцающую темноту провалов между деревьями. — Там теперь мой дом.

— Мне жаль, — вздохнул Мюррей, положив свободную руку ей на плечо и слегка сжав. — Это всё из-за нас…

— Нет, папа, — нахмурилась блондинка, сжимая руку мужчины в ответ. — Всё это происходит по вине тех, кто желает нам зла. Мы все лишь жертвы на их алтаре заговора против собственного народа.

— Ты права, малыш, — вздохнул стоявший рядом Блидульф. — Но нам нести за это ответственность. Это не твоя беда. Ты и так настрадалась. Просто будь в безопасности, ладно?

— Я не знаю, получится ли у меня, — криво усмехнулась Энид. — Один человек научил меня не давать обещаний, которые не смогу сдержать. Думаю, это хороший совет.

— Надеюсь, этот человек сможет уберечь тебя, — грустно улыбнулся Мюррей.

— Я думаю, сможет. Или я его, — улыбнулась оборотень, поднимая голову вверх и видя, как над горизонтом уже появилась светлая полоса восхода. — Мне пора.

— Возьми… Возьми это с собой, — дрожащими бледными губами проговорила Эстер, снимая с себя один из амулетов. Глаза её были полны ужаса и раскаяния. — Даже в такой тёмный час я буду молиться, чтобы богиня защитила тебя, — она передала белый камень, обёрнутый в металлическую нить, в руки дочери, и Энид слегка нахмурилась, понимая, что это был один из амулетов Селены. Камень слегка был тёплым и лежал спокойно на её ладони, словно крохотный кусок стекла, отсвечивая на краях серебристым отсветом. Увидев, что камень не поменял свой цвет, Эстер с облегчением выдохнула, сжимая пальцы девушки на амулете, заставляя взять его. — Я не заслужила твоего прощения, Энид… Но прошу тебя, дай шанс богине. Молю тебя, не отдавайся Тьме!

Энид хмуро кивнула. Она не собиралась. Она вообще больше не хотела служить ни одному богу. Даже если Великая Тьма и вызывала у неё чуть больше симпатии, чем Селена. В конце концов, она любила ведьму, которая была оберегаема этой сущностью. Только по этой причине Энид не ненавидела мать кошмаров, как других богов. Великая Тьма хранила и оберегала Уэнсдей. А что сделали другие боги для неё? Для её стаи? Сколько принесли отчаяния и раздора в семью? Однако просто из сочувствия к едва стоявшей на ногах матери после всей этой истории про чужака, который следил за ними многие годы, она решила взять амулет, скрепя сердце и кивнув.

— Хорошо, я возьму его, — она со вздохом положила амулет в карман, заметив, как с облегчением выдохнула мать. — Но знаешь, мама, Великая Тьма хотя бы не пытается меня убить, обратить в свою веру или отдать кому-то как трофей. Если однажды мне придётся выбирать, то я не знаю, на чьей стороне окажусь в итоге. Одно могу сказать точно: явно не на стороне Гекаты. Тут ты можешь быть спокойна. Такую тьму я не выберу.

— Хоть так, — с сожалением кивнула Эстер, стараясь держать себя в руках. — Прошу тебя, береги себя.

— Я постараюсь, — с уверенностью кивнула Энид и, обняв на прощание всех, отправилась к барьеру. Ей хотелось обернуться, хотелось сказать, что она будет скучать, хотелось бросить всё и побежать прочь, обратно к той жизни, которую у неё отняли. Но она подняла голову и уставилась на барьер перед собой, протянув руку вперёд и коснувшись его ладонью.

Что-то тёплое и мягкое словно бы скользнуло по её руке, и барьер распался вновь, как под пальцами ведьмы, пропуская. Энид вздохнула, делая шаг за него, вновь чувствуя более стылый воздух внутри, чем снаружи, но в то же время и ощущая облегчение. На самой границе её сознания мелькнуло нечто, похожее на ощущение возвращения домой, и она печально улыбнулась, скидывая с себя верхнюю одежду да торопливо принявшись засовывать её в сумку.

Через пару минут на тёмной полянке вместо хмурой, растрёпанной и грустной блондинки появился громадных размеров волк со светлой шерстью, ярко-голубыми глазами и цветастыми пятнами в гриве. Волчица подняла морду вверх и громко завыла так, что её голос могли услышать на много миль вперёд. В этом вое было всё: от ярости и обиды до восторга от возвращения домой.

Светлошёрстная хищница разочарованно и презрительно фыркнула, почуяв где-то вдалеке бездушных кукол, когда-то бывших её сородичами, и, подняв зубами с земли сумку, быстро отправилась прочь в направлении центра леса, туда, где её ждал тёплый дом и одна упрямая ведьма, по которой она уже успела соскучиться за одну жалкую ночь, за которую произошло слишком многое для одного существа.

В эту ночь по всему Запретному Лесу опустевшие поднимались со своих насиженных мест, поворачивая головы с пустыми глазницами в центр леса. В их голодном животном сознании вдруг появилась злость, что медленно затапливала полумёртвые умы. Что-то двигалось по лесу. Знакомое. Что-то, из-за чего они здесь все оказались, что-то, что предало их и убило души.

Где-то в лесу появился отголосок богини, которую они все ненавидели даже после того, как лишились душ и сознания. Той, кого здесь быть не должно было.

В тёмном предрассветном лесу нарастал рык тысяч существ. Злость, что было не смыть годами пролитой крови, вскипела в жилах тех, кого давно уже списали со счетов все, кто о них помнил. И сейчас они искали путь туда, где слабым огоньком звенело эхо падшей богини.

------------------------------------

* Уэнсдей здесь немного утрированно рассказывает оригинал сказки «Красная Шапочка», которая была в таком варианте с плохим концом еще до обработки ее Братьями Гримм.