Армин снова глядит на море с пирса, но в этот раз все иначе. Что-то определённо меняется в Кастере, когда пора штормов покидает залив, а на замену приходит палящее солнце и сплошной нежный штиль.

Прибрежная гладь тиха и прозрачна, и в стекле воды Арлерт видит, как крохотные рыбки мечутся туда-сюда около его ног. Они делают это так неуловимо, так беззвучно, что кажется, будто этого вообще не происходит. Но Армин знает: это есть, и он сейчас с головой в нем, в этом бушующем дышащем мире, пусть на первый взгляд может показаться, что он затих и уснул.

Армин ищет глазами бутылку, которая, возможно, снова прельстит его своим присутствием, но сегодня пустота. Совершенно ничего. Может, этот кто-то обиделся за его напор и резкие вопросы и решил, что Армин не сильно хочет общаться с тем, чьё имя он даже не знает. Но на деле совсем же не так. Он лишь хочет понять, кто с ним говорит. Возможно, это человек, которого душа Арлерта искала всю жизнь. Ведь душа Армина постоянно чего-то ищет.

Со стороны пляжа ни звука, но вдруг гнилые дощечки пирса начинают содрогаться от коротких быстрых толчков. Армин только и успевает, что оглянуться, как мимо него проносится большой пёс и с разбега прыгает в воду, забрызгивая Арлерта водой.

— Парцифаль, негодник!

Теперь на пирсе раздаются новые шаги, иные, но на этот раз они очень даже человеческие.

Молодой темноволосый парень с небрежно собранным хвостиком подбегает к краю пирса и упирает руки в бока.

— Парцифаль, ты как будто воду в первый раз видишь... — он опускается рядом, и сейчас Армину предстаёт взор его ясных зелёных глаз и небольшого румянца на щеках и даже лбу.

Он выглядит таким бледным, хотя солнца тут немерено и даже Армин выглядит румяно-загорелым, как только что испеченный кекс с арахисом. Все жители этого городка впитали в себя хоть каплю солнца, но этот человек, пожалуй, не сторонник загара. Хотя эта естественная бледность его лишь красит.

— Прости за пса, — вдруг обращается незнакомец к Армину, и последний чуть не проглатывает язык: его губы даже слегка приоткрываются от восхищения, потому что этот голос слишком знакомый. Как будто его собственный. — и за незапланированные водные процедуры.

Арлерт, наконец, вспоминает, как говорить.

— Да нет, все... Все хорошо, я люблю воду, в любом случае, так что... — он отвлекается, потому что пёс, получивший восторг от купания, теперь тычется холодным носом Армину в ноги в попытке окончательно утянуть его в воду.

— Ох, черт, прости. Обычно он послушный, но сегодня сам не свой, — незнакомец извиняется, поспешно вытаскивая пса, с которого теперь течёт, и вся его шерсть липнет к морде, на пирс, — а ты ему понравился.

— Ничего. Я его понимаю.

— Оу, я не представился. Эрен, — говорит парень и протягивает руку, что оказывается на прикосновение очень тёплой и приятной. Жать её — сплошное удовольствие.

— Армин, — кивает Арлерт, разглядывая пса. Это взрослый спаниэль с огромными ушами и шерстью цвета то ли карамели, то ли растаявшего шоколада. Она переливается на солнце, и, если быть честным, пёс больше похож на лошадь, чем на собаку.

— А это Парцифаль. Очаровательное создание. Только слишком влюбчив. Уверен, в тебя он уже влюблен.

Армин снова забывает, как говорить. Его беспокоит теперь лишь этот Эрен, его голос, его действительно очаровательный пёс, его белая футболка и его изумрудные глаза. Внезапно приходит мысль, что Эрен похож на русала. Замешкаешься от его его речей — он схватит за запястье и утащит на дно. Хотя Армину это не страшно, ведь утонуть — просто стать самим собой.

— Парцифаль — это из греческой мифологии, да?

— Так звали главного героя книги Вольфрама фон Эшенбаха, — отвечает Эрен, а потом, увидев неподдельный интерес в глазах Арлерта, продолжает: — Я читал её несколько раз, и в каждый открывал что-то новое. Сначала это была история о

настоящем герое, прошедшем путь от полной безвестности до обретения величайшей рыцарской святыни — Грааля. Потом — прекрасная сага о настоящей любви и верности, хотя я не очень такое люблю... Чуть позже — символическое повествование о пути внутреннего изменения главного героя со всеми сопутствующими этапами. И каждое новое прочтение на удивление всегда оставляло для меня нераскрытым что-то неуловимое, но очень важное. Порой я даже думал, что слишком глуп для этой книги. Мне казалось, я был не готов открыть себе тот сокровенный смысл, который все равно остается до конца невысказанным. Я не знаю, не думаю, что смогу объяснить...

— Ого. Звучит потрясающе, — мямлит Армин, гладя пса, и теперь его кличка приобретает принципиально новое значение. Кажется, в Эрене куда больше загадок, чем та, отчего его кожа такая белая вопреки палящему на городок солнцу.

— Ты здесь живёшь, Армин?

Кастер не оторван от цивилизации. Минут сорок на машине до ближайшего крупного центра — могло быть и хуже. С другой стороны, лишь тут ощущается тот уют и спокойствие, как будто темный лес, куда вряд ли забредет странник, ведь до таких мест не доходят. Идеально для Армина. Для него это не одиночество — это единство с морем.

— Да, я тут родился и вырос. Я знаю Кастер лучше, чем кто-либо. Ну мне так кажется. А ты... Я тебя тут раньше не видел, — верно подмечает Арлерт вслух.

Каждого жителя он мог заметить на улице минимум сотню раз. Мисс Харбрайт с кошкой, которая вечно рожает котят; мистер Тэнкс, что каждые выходные уезжает на футбольные матчи, хотя в футболе, вероятно, понимает каплю больше, чем ничего; семья Пристоулс с их детьми-близнецами — им всего по девять, однако они успели вымахать едва ли не выше Армина. Да кто угодно, можно перечислить почти всех, и Эрена среди них никогда не было. Иначе Арлерт запомнил бы эти лоснящиеся насыщенные волосы и мягкий голос.

— Да, действительно, прекрасный городок. Мне нравится. А тут бывает шторм, да?

— О да, буквально на той неделе был. Но такое не очень часто. В основном летом, а так обычно тут спокойно. Море вежливое, если так можно сказать. Но бывают и плохие времена и у Кастера.

Эрен слишком хорошо переводит тему. Какое-то время Армин планирует повторить вопрос, но компания этого уже-не-незнакомца растапливает его, так что он решает, что это будет слишком некрасиво с его стороны.

— Ты необычный. Я ни от кого еще не слышал, что море может быть вежливым. Мне нравится, как ты говоришь. Ты отличаешься от людей здесь, Армин. Мы похожи. По крайней мере, мы оба находим тут свободу и безразличие. Передо мной совсем другие люди, когда они в своей стихии — отречены от вопиющего лицемерия и гаснущего социума.

Армин хмурится. Эрен говорит так, будто знает Армина всю жизнь, будто объездил все страны, словно действительно имеет право так говорить. И этим сбивает с толку. Это сейчас именно он звучит как-то лицемерно, но одномоментно завлекающе. Кажется, Армин на крючке; он понимает это, когда вместо того чтобы возразить, только тихо говорит:

— Возможно, — произнесённое слово повисает в тишине, нарушаемой лишь хлюпанием крохотных волн о крепления пирса и дыханием спаниэля.

— Я люблю свободу здесь и морской воздух. Мне нравится думать, что за морем ещё множество городов, стран, ещё так много места в этом мире. Мне нужно оно все. Я так люблю чувствовать себя свободным. Как будто вырастают крылья.

— Не знаю, я чувствую себя хорошо на этом пляже. Он же огромный, Эрен, — и Армин прав. Края песка действительно не видно, и он лишь, проглатываемый морем, превращается в илистое дно, но не заканчивается. Никогда. — мне этого достаточно.

— Что ж, ты выглядишь крохотным. Даже этот пляж для тебя большой. Как колибри на цветках.

— Наверное. Но мне по душе такие пляжи, не мегаполисы. В них я чувствую, что теряюсь. А тут могу собирать себя на куски и разбирать снова. Вроде конструктора. Мне интересно, что из меня могло бы выйти, будь я в другом месте и времени.

— А кто ты сейчас? — внимательно спрашивает Эрен, глядя прямо в глаза.

— Я... Армин, — говорит Армин, и он, безусловно, прав, но он знает, что Эрен хотел бы услышать не это. Наверное, ему стоит подумать, но сколько бы он ни старался, он не знает о себе больше, чем есть. — я доставщик еды в "Жемчужном ките", а ещё фанат фильмов Гая Ричи и книг Эмили Бронте. Тупое сочетание... — бубнит он все тише и отворачивается к морю.

Эрен заливается счастливым смехом и выглядит больше удивлённым, чем разочарованным.

— А по-моему, отличное сочетание. Пока не существует закона, запрещающего одновременно любить фильмы Ричи и книги Бронте, у тебя нет проблем, приятель. Хочешь искупаться?

Армин резко смотрит на него, и в голове мелькает его опасение, что Эрен утащит его на дно. И тот действительно обхватывает его тонкое запястье своими пальцами и прыгает с пирса прямо в одежде. Арлерту приходится наклониться, но в итоге он все равно сваливается вниз, в холодную воду. Он чувствует, как волосы резко погружаются в мокрую бесконечность, и он вдыхает соленую воду. Армин всплывает на поверхность и долго кашляет.

— Это было слишком резко, Эрен. Кажется, я наглотался воды...

— Ох, черт, прости меня. Я хотел освежиться. И увидеть тебя в воде. Это как увидеть человека, занятого собственными мыслями. Теперь ты ещё красивее.

Лицо Армина красное из-за резкого холода и кашля, не от смущения. Вовсе нет. Ну, слегка. Он моргает, капли остаются на его ресницах, и видеть Эрена становится труднее. То, как он ныряет, а потом выскакивает подобно дельфину, и тёмные пряди облепляют лицо. Армин застывает в прострации немого восхищения.

Эрен снова смеется. Сражает наповал.

— Думаю, нам стоит зайти в кафе. Пицца за мой счет, — мямлит Арлерт, краснея еще больше. Он прячет румяные от стыда щеки под водой.

— Пицца? П-и-ц-ц-а, — Эрен разжевывает слово на языке. — что это?

— Ты правда не знаешь, что такое пицца? Черт, там, откуда ты родом, не делают пиццу? — глаза Армина лезут на лоб. Эрен странный, но теперь ещё более. Просто потрясающе. Он почти все знает о мире, но одновременно как будто появился на этой планете десять минут назад. — ты шутишь?

— Нет. Так что такое пицца? — кажется, он действительно не шутит.

— Ну, это такой раскатанный круглый блин из теста. На него кладут начинку, а потом выпекают. Типа, салями, грибы, базилик, соус и много-много сыра. И тебе определённо стоит это попробовать!

— Звучит неплохо. Но мне пора, — Эрен выпрыгивает из воды на пирс чрезвычайно ловко, гладит Парцифаля по голове и говорит: — Прощай, Армин, любящий море!

— Хэй, куда ты?! — кричит Армин из воды, вылезая с кучей усилий, но без ловкости и силы, однако Эрен не оборачивается. В лучах солнца Арлерт видит, как Эрен и его пёс идут на пляж, а потом словно растворяются.

«Почему "прощай?"» — повисает в голове.

***

Армин распахивает глаза. Вот черт, что это было?

Он оглядывается, замечая за окном палящее солнце. Кажется, утро уже в полном разгаре, а его будильник так и не соизволил сработать. В подтверждение своих опасений, Армин смотрит на время. Ладно, опаздывать на два часа ему еще приходилось. Он почти сваливается с кровати, потому что его ноги запутываются в одеяле, и несётся в ванную.

И все же, что это было?!

Спешка набирает обороты, когда Арлерт видит на экране три пропущенные от Дакоты. Эта девушка всегда была его хорошей подругой и волновалась за каждое важное событие в его жизни даже больше, чем он сам. Ничего важного, просто работа, но Армин чувствует себя ужасно за то, что вынуждает её волноваться.

Колеса велосипеда крутятся как никогда быстро. Растрепанные волосы Армина колышатся на ветру — он так и не успел их расчесать нормально. Но в голове только этот странный сон, похожий на реальность, и Эрен со своими изумрудными глазами и речами о свободе.

И вот сейчас, переступив порог ресторана, он больше всего не желает попасть под очередную волну расспросов от Дакоты. Из головы упорно не выходит причина того, почему он проспал, но Арлерт выглядит едва куда лучше, чем если бы ему не снилось вообще ничего. Но, как и было предначертано, избежать ужасной участи ему не удается.

— Армин, почему ты не отвечаешь на звонки? — Дакота всё также спокойно стоит за прилавком, ведь клиентов сегодня, по её словам совсем, нет, — И ты пришёл на два часа позже.

— Что сказал начальник?

— Сказал, что можно подождать ещё часа два и уходить, если никто так и не придёт.

Армин осознает всё быстро. Остается только один час, за который им придётся находиться на своих рабочих местах, уныло втупившись взглядами на стекающие по большим окнам капли, иногда перекидываясь фразами.

Вот черт.

— Прости. Я проспал, и было что-то невероятное, я не знаю, что сказать.

— Да ладно, — Дакота жмёт своими мертвецки худыми плечами. Она похожа на труп невесты. Но её это словно украшает — загорелая кожа, обтягивающая ключицы. — все в порядке.

***

Армин снова у пирса. На этот раз он прихватил с собой штопор из дома, чтобы не тратить время на дорогу туда и обратно. Дождь, как и небольшой град, на время утихают, что даже кажется непривычным. Нет ни застывшей перед глазами пелены, ни окутывающего на сотни метров тумана над водой.

Едва не поскользнувшись, Арлерт проходит к самому краю пирса, уже по привычке наклоняясь и заглядывая под огромную глыбу. Есть! Бутылку снова прибило под пирс, что не давало ей ускользнуть дальше. Вытянув её из воды, он принимается за уже ставшую обыденностью процедуру открытия. Если за это время пойдёт дождь, то ему не спасти пиццу, оставшуюся лежать в небольшой корзинке, закреплённой на велосипеде.

К счастью, корок поддается быстро, поэтому Армин тут же вытаскивает записку, раскрывая её полностью. На этот раз здесь красуется не одна строчка, что достаточно необычно для неизвестного собеседника. Армин быстро читает записку, которая кажется ему даже милой и забавной.

Но... Одна деталь все же заставляет его слегка пошатнуться. Внизу, под этими словами, Арлерт находит то, чего определенно не было в прошлых записках. Теперь там есть подпись отправителя посланий и даже кривой автограф, словно он хотел порвать ручкой бумагу:

«Эрен с острова, где никогда не было пиццы»

Армин невольно застывает и роняет бутылку из руки. Он совершенно перестает понимать, что происходит. Это... Пугающе и странно.

Тот сон точно был сном?

Резкий порыв ветра чуть не вырывает записку из рук, но растерянный Армин лишь сильнее сжимает её в пальцах. Он не знает, что думать. В душе разыгрывается нешуточный ураган.

Ведь это не мог сам Эрен писать ему записки, а потом прийти к нему во сне? Кто же такой Эрен и... Кажется, Армин начинает понимать, почему тот так и не ответил, откуда он. Кажется, он из ниоткуда.

Но кто же он тогда?

Армин ещё раз осматривает написанное. Похоже, что Эрена вовсе не существует. Так странно. Наверное, Армину все приснилось. Надо проснуться. Он больно прикусывает язык, потом щипает руку. Все же, кажется, это не сон.

Он уже хочет вернуться к велосипеду, планируя написать ответ все же дома, как в кармане начинает вибрировать телефон. Звонит Дакота, но с чего бы это? Хоть они и часто засиживаются в кофейне неподалёку, но у Армина нет уверенности в том, что сегодня самый подходящий для этого день.

— Дакота? Что-то случилось? — он даже немного беспокоится, ведь она не отвечает ничего, пока в трубке слышится непонятное шуршание, — Эй, ты слышишь меня?

— Да, привет. Армин... — Дакота тяжело вздыхает, словно готовится прямо сейчас сообщить, что начался конец света либо что кто-то из близких покинул этот тленный мир, — В общем, я сфотографировала ту записку.

— Какую? — Арлерт машинально непонимающе хмурится, словно она может увидеть эту реакцию сквозь телефонный звонок.

— Ту, которую ты тогда вытащил в ресторане из бутылки, — пока, шаг за шагом, Армин отходит от пирса по скользким камням, Дакота снова шумно набирает воздух в лёгкие и несколько секунд пребывает в сомнениях, — Я показала её нескольким людям.

— Зачем? — это действительно удивляет. Что же смогло подтолкнуть её на это, ведь она сама убеждала, что это не более чем глупая детская шутка?

— Послушай, я показала её друзьям, но они ничего толкового не сказали, — учитывая, кто является её друзьями, Армин может предположить, что эту записку видели и кассир, и шеф полиции, — но вот Томас сказал кое-что очень важное.

— Ох, Томас... — этот мужчина работает в местном ломбарде, куда Армина не часто заносит. В его профессионализме и знании своего дела он, конечно, не сомневается, но не верится, что он мог сказать что-нибудь шокирующее о простой записке. — И что он сказал тебе?

— Армин, он сказал, что этой записке более двух лет, — Дакота замолкает так же неожиданно, как и нескончаемый рой мыслей-пчёл в голове, — он определённо уверен, что она была написана два года назад, а то и больше. Опыта у него, поверь мне, хватает. Однажды старушка Пэперс принесла ему старинную книгу, которая пылилась у неё на полках. Так что здесь он ошибки допустить не мог.

Армин останавливается на краю той же огромной глыбы, бессмысленно обернувшись на облизывающие этот край языки волн.

— Ты здесь? — только после этой фразы он вспоминает, что всё ещё держит телефон у уха и что Дакота до сих пор на связи.

— Да, да, я здесь, я... — ему больше нечего сказать, поэтому он просто отключает телефон полностью.

Армину становится жутко, и это ощущение заседает где-то глубоко внутри, своими длинными когтями царапая желудок и горло. Он не может даже вдохнуть полной грудью, потому что дыхание не хочет приходить в норму. Конечности становятся словно свинцовыми, пока Арлерт чуть не падает на колени.

Два года.

Он не верит ни своим ушам, ни Дакоте, ни себе в частности. Это невозможно.

Армин переводит плывущий взгляд на бутылку из-под новой записки и с неподдельным ужасом вглядывается в грязное, уже практически непрозрачное стекло. Решая не тянуть, он с опасением раскрывает бумажку дрожащими руками и читает содержимое ещё раз. Только сейчас до Арлерта доходит, почему она выглядит столь потрёпанной, почему отдаёт жёлтым цветом и почему рассыпается, стоит потянуть слишком резко. Откровенно страшно вчитываться в написанное, однако Армин чувствует, что должен.

«Кстати, твое описание звучит интересно, я бы хотел когда-нибудь попробовать пиццу!»

Ах, да, пицца. Армин совсем забыл об этой детали записки. Сильнее сжав бумажку пальцами, он пытается успокоить слишком сильно бьющееся сердце, наравне с прерывистым дыханием. Продолжает читать следующее предложение послания. Не может же быть такого, что к нему эта записка доходит лишь спустя...

«Нет, это не "округ", чем бы это ни было. Это то место, где я живу. Мы можем встретиться, если ты всё ещё этого хочешь, Армин. Как ты сказал? Кастер? Я думаю, что запомнил»

Два года.

Точка. За ней идёт следующее предложение, отличающееся от прежних лишь одним: выглядит так, будто Эрен писал его в страшной спешке.

«Я попробую добраться до Кастера. Может, мы когда-нибудь встретимся»

Армин цепенеет полностью, даже не обращая внимания на то, что его продувает безумно злой и холодный ветер, который словно сорвался с цепи. Как пёс. Пёс Эрена, карамельный спаниэль с шершавым языком. Перечитывать написанное ещё раз, кажется, уже десятый, не хочется. Капли дождя понемногу начинают размывать буквы.

Армин вздрагивает, потому что ему кажется, что Эрен стоит за спиной. Он резко поворачивает голову и видит лишь туманный пляж, который сегодня кажется ему совершенно незнакомым. В ледяном дыхании он ловит одиночество, хотя душа подсказывает: Эрен был здесь. Может, он и сейчас тут, в нескольких шагах, просто Армин не видит его.

Может, Эрен есть дух свободы и моря?

Арлерт поднимает голову, встречаясь взглядами с горизонтом над тёмно-синей морской гладью. Лишь вдали от берега заметна неприглядная стена тумана.

День всё ещё отдаёт в лёгких сыростью. Капельки дождя всё ещё висят в слишком плотном спёртом воздухе. Упрямые волны всё ещё бьются о пирс. Его горло всё ещё болит. Носки кед всё ещё промокшие. Красно-белое основание маяка всё ещё немного проглядывается сквозь туман. Чайки всё ещё летают около берега «наощупь».

Всё ещё.

Но теперь Армин знает одно. Может, они с Эреном когда-нибудь встретятся.