Наблюдая за Уэнсдей — Энид открывала для себя всё новые загадки вместо ответов.

Её соседка действительно была странной: почти не ела (Энид всё же заметила пакеты из-под еды в мусорке), почти не выходила из квартиры и почти всё время проводила в своей комнате.

Но, что удивительно, она не была безумно худой. Обычная комплекция, будто бы даже здоровая, не считая кругов под глазами.

В один из вечером, включив кино и тут же поставив на паузу, Энид повернулась к Уэнсдей, внимательно глядя в её уставшие глаза.

— Ты вообще спишь? Я засыпаю под твоё печатание, а утром ты чаще всего уже на кухне.

— А ты наблюдательна, — казалось, Уэнсдей не была удивлена подобным словам Энид, поэтому слегка дернула плечом, — сплю. Даже шесть часов. Только не за одну лишь ночь. Дроблёный сон: два вечером, два ночью, два днём.

— Но ты выглядишь уставше. Иногда мне кажется, что ты можешь заснуть прямо во время фильма!

— Не усну. Я привыкла к такому режиму, — кивая Энид, она перевела взгляд на телевизор, осторожно, чтобы не давать Синклер ещё больше тем для размышлений, укутываясь в плед.

И Энид, дёрнув носом, явно разочарованная, что этот диалог особо не принёс ей информации, включает кино.

Сегодня они смотрят вечную классику — Битлджус.

Это черная комедия. И после каждой шутки глаза Энид бегают по лицу Уэнсдей, стараясь поймать хотя бы намёк на улыбку.

Но та лишь слегка щурит глаза, выглядя чересчур милой под её радужным пледом. Торчит лишь одна голова, но Энид это не комментирует.

Когда кино заканчивается, ещё рано, и Энид несколько резко цепляется за плед, совсем рядом с телом Уэнсдей, глядя на неё с мольбой.

— Посиди ещё. Пожалуйста, — и Уэнсдей, думающая уже встать, вернулась в свой угол, прячась под пледом.

— Ты преследуешь скрытые мотивы в этой просьбе, не так ли, Энид? — она полноценно поворачивает голову к девушке, глядя на неё всё с тем же непроницаемым выражением лица.

— Ну… Ты наблюдательна, — Энид садится боком, поджимая одну ногу под себя и улыбается, несколько смущённо отводя взгляд от карих глаз соседки, — я просто хочу узнать тебя получше. Иногда мне кажется, что мы дружим. И… мне бы хотелось знать больше.

— Дружба… — Уэнсдей слегка дёргает уголком губ, будто бы вкус этого слово не особо пришелся ей, — и что ты предлагаешь?

— Рассказывать добровольно ты явно не будешь, это я поняла. А вот отвечать на мои вопросы?

— Может… — Уэнсдей отвела взгляд, будто в лёгком смущении, — расскажешь ты?

— О… Я? Ну… Вообще-то, это не так планировалось. Но давай договоримся — за каждые два факта обо мне, ты будешь говорить хотя бы один о себе. Идёт? — Энид, несмотря на отнюдь не лёгкое смущение, что окрасило её щеки в алый, старалась не прекращать смотреть на Уэнсдей, отмечая… Что у неё есть веснушки.

Господи, можно эта девушка не будет заставлять её ловить гей-панику?

— Такие условия меня устраивают. Только без дополнительных вопросов.

— Мне не нравится это условие, — Энид морщится, но кивает, взмахивая рукой, — итак. Мне восемнадцать уже полгода. И я оптимистка.

— Второе меня отнюдь не удивило. Что ж… Я несколько старше. Мне двадцать один.

— Тебе сколько? — Энид слегка повышает голос, глядя на такую… Маленькую Уэнсдей!

— Без дополнительных вопросов, Энид. Я слушаю.

— Ты… Уф. Ладно. Я… шестой ребенок в семье. И единственная девочка, ну, кроме мамы, — она слегка грустно хмыкает, потирая затылок, будто собственные касания смогут её отвлечь, — а ещё я очень тактильная.

— Почему ты съехала? — Уэнсдей… Кажется слегка заинтересованной. Её взгляд самую малость теплеет и Синклер попадает в эту ловушку, забывая об их договоре.

— Возможно… Мне было некомфортно. Я не та дочь, о которой мечтает каждая мама. Лесбиянка, не самая лучшая в классе, не люблю готовить, хоть и умею, слушаю странную музыку, не читаю, а занимаюсь спортом, — Энид стремительно становится грустной, опуская свои глаза на диван. Её руки нервно оглаживают приятную ткань, рассматривая малейшее изменение. Возможно, ей было страшно.

Во-первых: она сделала каминг-аут; а во-вторых: она сделала каминг-аут чертовой Уэнсдей, которая с каждой их совместной минутой заполоняет её голову.

— Ты не обязана соответствовать чьим-то шаблонам о нормальности. Если бы все были одинаковыми, то… Я сейчас скажу клише, но ты индивидуальна. Не позволяй стереотипам владеть тобой.

— Ты должна мне как минимум два факта, — Энид улыбается. Из уголка её глаз скатывается одна единая слезинка, падая на их диван. Но она старается отвлечь себя. Слова Уэнсдей… действительно были клише, но почему-то услышать их от такого человека было сродни исповеди от самого отпетого злодея.

— Ах да… Я занималась некоторыми видами спорта, профессионально. И я играю на виолончели.

— Ты… Стоп, что? Виолончель? Серьезно? А почему я никогда не слышала? — новые вопросы льются из неё безостановочно. Пока она не смотрит вновь в глаза Уэнсдей, — ах да… Без уточнений, разумеется.

— Если хочешь, я сыграю тебе. Но не сейчас. Уже поздно. Соседи будут жаловаться. Тебе не пора… Спать?

— Давай ещё два факта, пожалуйста! — Энид чуть подпрыгивает на диване, оказываясь немного ближе. И обожавшая одиночество и личную неприкосновенность, Уэнсдей никак на это не реагирует. Будто позволяет. Будто…

— Я обманула тебя. Я не пишу книгу. Я заканчиваю уже вторую.

— Господи, Уэнсдей. Ты… — Энид складывает руки на своём лице и шумно вздыхает, — есть что-то, в чем ты плоха?

— Взаимодействия.

— Что? — Энид убирает руки от лица и смотрит на ответившую Уэнсдей с удивлением. В то время как та играется с пультом, вертя его в руках.

— Я плоха во взаимодействиях с людьми. Ты должна мне четыре факта, — однако её замешательство прекращается на последней фразе, когда она серьёзно смотрит на Энид. Видимо, кто-то очень ценит договоренности.

— Моя босс, она же напарница, безумно встрескалась в одну девушку, которая приходит за кофе шесть дней в неделю. И не может попросить её номер! А ещё… Я веду фан-аккаунт по ITZY, — она задумывается, обводя их потолок глазами, пытаясь вспомнить, что ещё такого может рассказать Уэнсдей, — о! Я умею играть на скрипке и знаю греческий.

— В языках я тебя точно обыграла, — Уэнсдей усмехается, позволяя уголку своих губ приподняться на пару миллиметров, будто в улыбке. А после она встаёт, направляясь в сторону своей комнаты, — снов, Энид. Возможно, однажды и ты сыграешь мне.

— О… Да. Боже… Спокойной ночи, Уэнсдей! — она договаривает уже в закрытую дверь, понимая, что… Улыбается. Черт возьми, она точно влюбляется в эту закрытую девушку!