Энид снова остаётся одна в кофейне, когда Йоко уходит пораньше на свидание.

Вечером в субботу людей достаточно много, но она справляется, хоть и уходит с опозданием, ибо компания девушек, которые вошли за пять минут до закрытия, едва ли не слёзно просили её о напитке.

Но, едва выйдя на воздух, Энид будто бы набралась энергии.

Ей жизненно необходимо поговорить с Уэнсдей. И всё обсудить. Какого хрена она за ней следит, если не хочет общения?

Направляясь тяжёлой походкой, хмуро глядя вперёд, девушка купила себе мармелад, готовясь смотреть что-нибудь даже одна, если Уэнсдей не сознается в том, что… А в чем?

Энид хмыкает и заходит в их дом, поднимаясь на нужный этаж.

Но энергия, которую Синклер ощущала на кончиках пальцев на улице, исчезла, когда девушка дотронулась до ключей в кармане.

Она сглатывает, ощущая неприятную нервозность в животе. Но… Надо идти.

Она входит в квартиру и сразу же осматривает диван, отмечая, что… Ничего не тронуто. Будто больше это не их место.

Даже плед сложен, будто Уэнсдей под ним и не сидела. Стоп…

Энид же не складывала плед? И пульт оставляла на другом месте. Она подходит к дивану и осматривается.

Он странно приглажен, будто кто-то пытался сделать вид, что не трогал. Вот только обычно Уэнсдей складывала его быстро. Не расправляя.

Значит… Она сидела под ним вчера? Ждала её?

Энид сглатывает, опасаясь предстоящего диалога, но, отложив вкусняшку, всё же направилась к чужой двери.

Она стучит два раза. Прислушивается, что там происходит. Спит ли Уэнсдей? Чем занята?

Но ответ Энид получает в виде двери себе по руке. Уэнсдей слишком резко открыла, заставляя Энид прижать кисть к себе.

— Больно вообще-то! Осторожнее надо быть! — она встряхивает пару раз, осознавая, что ничего не сломано, а после смотрит на… Уэнсдей выглядит хуже. Её будто бы знобит. Она едва ли держит своё тело под контролем, чтобы не начать дрожать, — боже, Уэнсдей, — а мешки под её глазами стали ещё больше. Как и бледность. Она почти что больная.

— Пришла, — и Аддамс хмыкает, пряча руки в карманы толстовки. Чересчур толстой, значит, ей действительно холодно.

— Конечно, пришла, — предыдущая злость, которую Энид копила как ультимейт в какой-нибудь игре — исчезла при виде такой Уэнсдей. Она тут же хватает плед с дивана и направляется к девушке, накидывая его на плечи, — давай я сделаю тебе чая. Или кофе? Ты заболела? — она нарушает личные границы, прислоняет ладонь ко лбу Уэнсдей, смотря с искренним волнением.

Но Аддамс отстраняется, едва ли не падая в свою комнату.

— Ничего не… надо, — даже не потрудившись закрыть дверь, она, так и оставшись с пледом на плечах, падает на свою постель, сжимаясь в позу эмбриона. А вот Энид… Энид входит внутрь.

Разумеется, здесь мрачнее. Чёрные шторы, темные обои и всё в принципе такое, каким представляла себе Энид. И, разумеется, старая машинка с вставленным белоснежным листом.

— Чего тебе? — Уэнсдей смотрит из-под пледа. Впивается в него так сильно, что, наверное, даже три человека не смогли бы вырвать. Энид садится рядом с ней, вглядываясь в глаза.

— Вообще-то, хотела обсудить твою слежку за мной в кафе. Но тебе действительно плохо. Я принесу ещё плед, — однако, едва Энид встала, как ощутила ледяную ладонь Уэнсдей на своём запястье. Она тут же оборачивается, шокировано глядя на девушку, — хей, я тут. Прости, что вчера не пришла ночевать, — она возвращается на место, пока не торопясь уходить. Раз уж Уэнсдей просит, то Энид не может сопротивляться.

— Ты… Энид, ты оставила неизгладимый след во мне. Но я не могу пойти с тобой на свидание. Есть вероятность, что однажды я вообще исчезну, — она говорит серьезно. Без капли смешинки в глазах, а уж шутки Уэнсдей Энид научилась отличать от обычных слов.

— Ты болеешь? Поэтому редко выходишь? — Энид всё ещё держит её ладонь и осторожно поглаживает, ощущая, как её тепло медленно завладевает прохладной рукой.

— Я… Энид, я в коме.

— Что? — она усмехается, не понимая, что такое имеет в виду Уэнсдей. Что значит «в коме»? — не самый лучший способ послать меня. Мне хватит простого «нет», не выдумывай.

— Энид, я не шучу. Моё тело лежит в коме. А я… Я призрак. Душа. Кроме тебя меня никто не видит. И не может касаться, — она усмехается. Сжимает ладонь Энид чуть сильнее, а после отпускает.

— Это действительно не смешно. Призрак, Уэнсдей? Оригинально, ничего не скажу. Я за чаем, — она резко встаёт, ощущая ту самую злость, которая клокотала в ней с самого конца рабочего дня. Вот же!

— Позвони Йоко. Спроси про Уэнсдей Аддамс. Только не говори, что я твоя соседка.

— Я знаю, твоё имя и фамилию. Находила твою инсту, — Энид зависает в проходе, но не оборачивается. Она тяжело вздыхает.

— Давненько я ничего не выкладывала, да? — Уэнсдей усмехается и тихо встаёт, заставляя Энид напрячься, — полгода уже лежу, Энид. Позвони Йоко.

— Позвоню, ясно?! — она кричит, побыстрее отходя от Уэнсдей и достаёт мобильный, тут же набирая Йоко, которая берёт не сразу, явно… занятая.

— Эм… Энид? Все в порядке? Твоя соседка что-то творит? — явно возвращая сбитое дыхание, Йоко искренне старалась переключиться.

— Прости, что отвлекаю, чем бы вы там не занимались. Но дело не в соседке, — она всё же оборачивается, глядя на более оживившуюся Уэнсдей, которая, сложив руки на груди, наблюдала за ней, — что ты знаешь об Уэнсдей Аддамс?

— Ох, чёрт. Откуда ты узнала об этой девушке?

— Расскажи мне, Йоко. Пожалуйста.

— Да, сейчас, — слышатся звуки поцелуев и какого-то шёпота, а после голос Йоко становится бодрее и громче, будто до этого она держала телефон иначе, — девчонка из моего класса. Экспромтом окончила филфак. Профессионально занималась бегом. Но… На на Рождество случилась какая-то хрень во время выходных с родителями. Она и её брат оказались в больнице. Пагсли, так зовут вроде, достаточно быстро пришёл в себя, несмотря на вечные проблемы со здоровьем. А вот абсолютно здоровая Уэнсдей лежит в коме. Так зачем тебе эта информация?

— Она точно в коме? Ты уверена? — Энид хмурится. Но не выглядит напуганной, скорее… Сбитой с толку.

— Меня внутрь не пускают. Я же не член семьи. Но мы общались после школы какое-то время. Она тоже была тем ещё ботаном, — Йоко грустно усмехается, а вот Уэнсдей закатывает глаза, но уголок её губ слегка приподнимается в очень грустной улыбке, — но, учитывая, что она, как и твоя соседка, любит кофе, думаю, точно приходила бы. Так зачем тебе эта информация?

— Я… А у тебя нет фото Уэнсдей? Мне, кажется, просто… Не важно. Просто пришли, пожалуйста! — Энид начинает нервно ходить по гостиной, обдумывая то, что сейчас узнала.

Они прощаются с Йоко, а после девушка получает фото из школы, где… Уэнсдей и Йоко стоят вместе.

— Какого…

— Я задаюсь этим вопросом уже очень долго. Предыдущие соседки съезжали, потому что пугались работающей кофеварки и… летающей кружки с кофе. Но доказать ничего не могли. Сюда вызывали священников, экстрасенсов и даже каких-то целителей.

— Поэтому хозяйка удивилась, когда звонила мне на той неделе? Когда уточняла?.. Извини меня, но это какой-то бред. Призраков не существует!

— Сделай фото со мной. И посмотри, — Уэнсдей даже не шелохнулась, а вот Энид тут же открыла камеру и, приблизив лицо, сделала пару снимков, что… Оказались пустыми, из-за чего девушка бросила мобильный на диван, тут же начиная ходить, явно всё обдумывая.

— Это невозможно. Я никогда не видела призраков. И тебя даже касаться могу! Я видела, как ты сидишь в телефоне!

— Он старый. Как и кофеварка. Как и моя печатная машинка. А вот телевизор новый. Я не знаю, но… Не могла смотреть до тебя, — Уэнсдей явно тушуется, вновь прячет руки в толстовку, отводя взгляд. Она выглядит… уставшей.

— Значит, ты вообще не спишь? А в больницу ходишь…?

— Надеюсь, что однажды родители прекратят тратить огромные суммы на поддержание моей жизни. Вероятность того, что я очнусь, примерно… Нулевая. А то, что деньги кончатся — к сожалению, тоже.

— А еда в мусорке? Ну упаковки… Не говори мне, что…

— Да, я копалась в чужом мусоре. Не самое приятное, что я делала. Но… Я не хотела… — Уэнсдей не договаривает и сжимает губы в тонкую полоску, будто ей некомфортно сознаться в чем-то.

Энид подходит ближе, глядя на такую мрачную соседку.

— Тебе не с кем было говорить эти полгода. Наверное, это мука… Что вообще случилось с тобой? Авария?

— Я не сразу заметила, что стала призраком. Когда брат потерял сознание, а я поняла, что он не реагирует на мою первую помощь, я… я сбежала. Повела себя как трус, не спорю. Но, возможно, он не реагировал, потому что я уже тоже лежала рядом. У него проблемы со здоровьем. А я… Я резко остановилась.

— И у тебя… Что случилось?

— Тромб. Я удивлена, что вообще доехала до больницы. Мне провели операцию, спасли. Но… я всё никак не открою глаза по-настоящему.

— А как ты поняла, что призрак? — Энид делает ещё пару шагов и останавливается в двух метрах от Уэнсдей, что избегала встречи их глаз. Честно признаться, Аддамс думала, что Энид сбежит. Исчезнет. И ей не будет так тошно из-за своего призрачного глупого сердца.

— Когда хозяйка привела соседку. А они не реагировали на меня. Где-то месяц, в общем. Я не ела. Только пила кофе. Не самое новое для меня состояние, — она усмехается и всё же поднимает голову, глядя на… спокойную Энид.

— Я чувствую себя так, будто нахожусь во сне. Ты так много говоришь, пусть и пугающие вещи, но… Вау! Ты разговариваешь со мной! — Энид улыбается, а после вновь берёт себя в руки, задавая ещё один вопрос, — раз ты можешь копаться в телефоне, то…? Почему не напишешь родным?

— Написать, что я теперь призрак? И попросить прекратить мою жизнь? Не думаю, что тишина в трубке, если они решат позвонить, их обрадует, — Уэнсдей усмехается и возвращается в свою комнату, вновь оказываясь на постели и укрываясь пледом девушки.

Энид входит следом и хмурится. Она садится на кресло и явно о чем-то думает. Возможно, пытается придумать решение проблемы.

— К слову, когда я увидела тебя на кухне, я думала, ты тоже призрак. Пока тебе не позвонили родные. Я не знаю, почему ты меня видишь. И я не знаю, что… что мне делать.

— Мы решим это завтра. А теперь, вставай. Мы пропустили два вечера кино. Время заставить тебя испытать эмоции, — она усмехается, будто ничего нового и сверхъестественного сейчас не узнала, — а ещё, я хочу увидеть тебя. Ну, настоящую тебя. Отведешь?

— Тебя не пустят, — но Уэнсдей встаёт и вскоре оказывается в своём углу, глядя на засветившийся экран.

— А вот завтра и узнаем.