Глава 9. Этот юноша снова навестил барышню, а почтенные господа ей не верят

Пару дней после праздника осени Цин Але не видела князя, и это обстоятельство ее очень порадовало. Цин Лин не настаивал на совместных ужинах, будучи занят с генералом Е делами, и княжна с огромной радостью отгородилась от проблем в их отношениях и в целом от негативных мыслей. Девушка только закончила писать письму Цин Бэю на полигон в Ша, в котором неодобрительно отзывалась о его срочных делах, как вдруг почувствовала едва уловимое изменение в пространстве вокруг себя, нечто похожее обычно случалось перед входом в формацию, но сейчас она бодрствовала и не могла понять, что именно происходит и откуда идут искажения энергий.

Это едва уловимое смещение пространства можно было бы объяснить магией умелого заклинателя, вот только сама Цин Але слабо разбиралась в заклинательстве, опять же наставник Гу не посчитал нужным обучать подопечную заклинательству, а мастеров рядом с дворцом княжны в Е не наблюдалось. Девушка подумала, что, возможно, кто-то недалеко от нее в поместье Мейгуй все же ставит магические опыты и прошла в сад на зов этого едва уловимого шлейфа энергии из любопытства. Она и сама толком не понимала, почему так явно умеет ощущать магический след, неужели это были врожденные способности, и, значит, из нее мог бы вырасти сносный заклинатель, хотя бы средней руки, на мастерство княжна даже не замахивалась.

Вечерний ветер ласково шептался среди ветвей сакур, рассеивая аромат их нежных цветов. Магический след обрывался в самом обычном месте посреди сада около старых качелей, вздохнув, Цин Але села на эти веревочные качели и чуть оттолкнулась ногами. Качели оказались тяжелыми и застряли между двумя старинными сакурами, не желая раскачиваться, похоже, этими качелями редко пользовались. Сидя на них, девушка вновь позволила тяжелым мыслям расплескаться в глубине своего сознания. С трудом отталкиваясь ногами, она все-таки смогла немного раскачаться. Качели, несомненно, были самым красочным местом в этом розовом саду, здесь Цин Але почувствовала себя хорошо. Веревки, скрепленные узлами, поднимались вверх, образуя парящие дуги. По этим веревкам извивалась плотно сплетенная лоза, украшенная нежными цветами уже столь приевшегося розового цвета.

Отсюда, с этого места сада, открывался вид на розовые крыши дворца, которые возвышались недалеко, там, где заканчивались кроны сакур. В мыслях барышни живо всплыло воспоминание о последней формации на вершине горы. Вдруг, словно в ответ на ее размышления, в глубине сознания просочился образ светловолосого юноши с абрикосовыми глазами. А еще через несколько мгновений полупрозрачный образ материализовался и предстал прямо перед девушкой около качелей. На этот раз юноша был одет в военную форму, а не в простой халат даоса. Его фигура была стройной и изящной, а военный халат придавал ему строгий вид. Барышня вздрогнула, уставившись на гостя в упор, и протерла глаза.

– Господин Не, вы напугали меня! – Цин Але слезла с качелей и встала перед юношей. – Как вы здесь оказались? Вы настоящий или иллюзия? – Она рассмотрела военную форму в деталях, на кайме плаща был вышит черный дракон, эта известная символика принадлежала Южному царству.

Светлые волосы юноши были аккуратно уложены в прическу, а его абрикосовые глаза излучали мягкий свет. Он с радостью во взгляде посмотрел на Цин Але, затем сделал приветственный поклон и отошел на несколько шагов назад, чтобы не смущать барышню слишком близкой дистанцией.

– Не слезайте с качелей, позвольте помочь вам раскачаться, – улыбнулся юноша. – Простите, этот ученик не хотел испугать вас, барышня Су. Этому ученику очень хотелось навестить вас хоть на несколько мгновений, однако, подобная магия внутри формации будет действовать только очень короткое время, я не задержусь с вами надолго, — он аккуратно раскачал веревочные качели, деликатно стараясь не задевать не то, что руки девушки, но даже ее облачения.

– Господин Не, эта барышня не испугалась, а очень удивилась, – Цин Але внезапно поняла, как сильно рада видеть этого человека, именно его теплого доброжелательного взгляда ей не хватало последние дни. – Господин Не, почему в этот раз вы одеты в форму воина?

– Мой почтенный учитель дал этому ученику задание помочь на учениях военному отряду правящей семьи, это их привычное облачение, я одеваюсь так, пока выполняю задание учителя, – юноша опустил глаза, – разве плохо выглядит?

Цин Але, покачав головой, еще раз более внимательно рассмотрела вышивку с черным драконом:

– Вам очень идет. Господин Не, вы знаете, где находитесь, куда вы попали?

Юноша виновато, по-доброму отмахнулся:

– Нет, мое и ваше местонахождение не имеет никакого значения, мы с вами находимся в тысячи ли друг от друга, единственное, что позволило мне увидеть заклинание внутри формации — это путь с горы на тропы сада. Понятия не имею, где расположен ваш прекрасный сад. Я смог найти след вашей энергии только благодаря тому, что при прежней нашей встрече мы общались достаточно долгое время. Можете считать, этот недостойный запомнил вас.

– Я здесь тоже в гостях, – ответила Цин Але и вздохнула, вспомнив, что сегодня с утра поступил приказ от князя без опозданий прийти в главный зал к общему ужину, несколько дней тишины явно подошли к завершению.

Время ужина уже наступило, вероятно, опоздание сочтут за непослушание и намеренную дерзость, и неожиданная встреча с господином Не теперь задерживала девушку, а пообщаться с ним ей очень хотелось — гораздо сильнее, чем успеть на ужин вовремя и лицезреть не самые приятные лица. Княжна уже думала, как будет объясняться перед множеством глаз.

Когда качели остановились, господин Не ненавязчиво подал руку девушке.

 – Если позволите, прогуляемся, пока заклинание не рассеялось. Я не задерживаю вас? – Сдержанно поинтересовался он.

Цин Але охотно положила свою ладонь в его и встала, кожа рук юноши оказалась теплой и слегка влажной от волнения.

– Ничуть, у меня много времени, и я рада вас видеть.

– Этому ученику хотелось бы чаще видеть барышню Су, если такое возможно, – господин Не в привычной манере, размеренно шагал, заложив руки за спину. – В вашем обществе очень легко и непринужденно, еще ни с кем мне не было столь свободно. Почтенный учитель вечно требователен и суров, в его компании разве что оттачивать дух.

– Чувствую то же самое! – Повернулась к юноше Цин Але. – Вы не представляете, как некоторым людям в моей семье не достает вашего воспитания!

– А, ваш брат, – мягко улыбнулся юноша, – помню. Уверен, как бы то ни было, в конечном счете, он заботится о вашем благополучии. Не думаю, что мне стоит давать вам советы, ваша семья — ваше личное дело.

Цин Але вздохнула и согласилась, ничего не ответив. Этот человек был удивительно внимательным и чувствовал, где надо остановиться.

– Надеюсь, вы примиритесь с братом и обретете спокойствие, – отстраненно сказал ученик Не. – Пока у меня осталось несколько мгновений, чтобы идти с вами рядом и наслаждаться моментом, я хотел бы задать вам вопрос: не желаете ли вы точно так же навестить меня в моей обители? Это полностью безопасно для вас.

– Я не владею заклинательством, – ответила девушка, – но если господин Не меня научит выходить через формацию в любые места, буду счастлива. Однако, на вашей военной форме символы Южного царства, насколько знаю, оно очень далеко...

– Барышня Су, если вы доверяете мне, вам не о чем беспокоиться. Этот ученик владеет разными способами сохранить конфиденциальность и рядом с ним вам ничего не угрожает. Будь то Южное царство или Северное княжество, рядом с этим учеником вы всюду в безопасности.

– Спасибо, – задумалась Цин Але, – в таком случае в следующую нашу встречу я согласна, чтобы вы провели меня с собой, господин Не. Я бы хотела увидеть своими глазами Южное царство, – мечтательно произнесла она. – Уверена, там очень красиво.

Господин Не развернулся и теперь они стояли лицом к лицу, абрикосовые глаза юноши источали мягкий свет.

– Не сомневаюсь, что вы увидите Южное царство, я покажу вам его столицу Аль Це через пути заклинания, а пройдет время, и вы сможете посетить мои края лично, уверен, что это ваша судьба, — не отрываясь глядя в глаза девушке, произнес юноша.

– Ваша уверенность вдохновляет, хорошо, что мои братья не слышат подобных разговоров, — Цин Але понизила голос и опустила глаза.

– Чувствую себя разбойником, подговаривающим юную барышню на неугодные дела, – рассмеялся светловолосый юноша и аккуратно, едва касаясь, притронулся пальцами в руке Цин Але. – Мне кажется, я действительно обрел нового друга, прошу вас, барышня Су, не покидайте меня надолго.

Цин Але сделала легкий поклон и жест руками, показывающий уважение и почтение.

– После отъезда из дома, вы единственный мой новый друг, я не покину вас, обещаю. Скоро мы... с семьей, — она сделала паузу на этом слове, — вернемся в Ханьшань, оттуда я выйду к вам на гору и мы снова прогуляемся вместе.

– Договорились, – юноша наклонился и прикоснулся губами к руке Цин Але. – Этот ученик позволил себе много больше, чем заслуживает. Прощайте, барышня, будьте здоровы.

Цин Але показалось, что взгляд господина Не бегло скользнул по ее раненому плечу, возможно, этот талантливый ученик, так же как и дерзкий Цин Лин, умел чувствовать раны и искажения ци и заметил, что с прошлой встречи рана заживает крайне медленно. Умелый лекарь обязательно увидит след демонического удара. Чуть смутившись, девушка сделала шаг назад, и в этот момент образ юноши стал прозрачным, а после и вовсе исчез. Шлейф заклинания тут же рассеялся в воздухе, словно его и не было, розовый сад снова погрузился в привычные звуки природы. Так быстро развеять заклинание, чтобы и следа его не осталось, мог только талантливый мастер высокого уровня подготовки. Цин Але было очень интересно узнать, у кого же учился господин Не.

Шорох листьев за спиной привлек внимание княжны, и она обернулась. По аллеям розового сада в панике бежала служанка:

– Барышня, прошу вас, поторопитесь, достопочтенный Гун вне себя от гнева из-за вашего отсутствия, – в слезах склонилась женщина. – Слуги боятся, что из-за ваших внутренних разногласий он отыграется на них.

Вспомнив об опоздании, Цин Але направилась на ужин. В главном зале поместья Е Мейгуй было многолюдно, столы стояли уже накрытые и беспокоящиеся слуги сновали туда-сюда между расположившимися гостями. Князь молча сидел в отдалении от других, было заметно, что барышня Е как обычно старалась сесть поближе к нему, но ей указали на место в некотором отдалении от правителя, лицо Е Ланцю не выражало удовлетворения, при этом дочь генерала тщательно скрывала эмоции, надев маску показного равнодушия. Присутствующие боялись сесть вблизи князя, видя его недовольный облик.

Если бы Цин Бэй уже вернулся, он без зазрения совести упал бы на ближайшее к Цин Лину место. Завалив того новостями и разговорами без соблюдения манер и условностей. Сейчас, пока молодой генерал был занят делами в Ша, место компаньона занял почтенный генерал Е. Этот сурового вида человек в возрасте был образцом выдержки и силы, на него не распространялось плохое настроение князя и генерал определенно ничем не рисковал, он смотрел на Цин Лина будто на сына, чуть улыбаясь и одобрительно отзываясь о действиях его в столице.

Цин Але значительно опоздала к ужину из-за встречи с господином Не, она хотела промелькнуть тенью и тихо сесть за крайний свободный столик, оставшись незамеченной, однако, ее приметила барышня Е и на весь зал пожурила за опоздание.

– Ах, вот и наша дорогая барышня, мы все пребывали в длительном ожидании и не смели притронуться к трапезе, – взгляды гостей вмиг обратились на княжну.

Цин Але выругалась про себя, бросила косой взгляд на Е Ланцю, вечно создающую проблемы из ниоткуда, но, мельком взглянув на суровое лицо сводного брата, пришла к выводу, что в этот раз проблемы, пожалуй, создались еще до участия генеральской дочери.

– Прошу простить, – сдержанно выдала княжна, которая уже устала извиняться за все подряд, это казалось ей невыносимым. Ну, опоздала, и что такого? Эти почтенные господа, что, кусок рыбы не могут себе запихнуть в глотку в ее отсутствие и влить следом чашу вина?

– На колени, – сухо скомандовал князь, даже не глядя в ее сторону, – ты получила приказ этого князя прибыть вовремя и все равно опоздала. Это акт намеренного непослушания или неуважения к старшему в твоей семье?

Цин Але нехотя вышла в центр зала и опустилась перед братом ниц.

«Да сколько можно? Почему я тебя так волную? И почему ты снова ведешь себя как отброс?» – мысленно негодовала девушка.

В душе ее поднималась волна неприятия гораздо более мощная, чем в предыдущие стычки со старшим братом. Только она остыла и успокоилась после его поведения на празднике осени, как князь снова спровоцировал бурю негодования в душе сестры. 

Однако подкрепленная и даже несколько воодушевленная уверенными словами господина Не о спокойствии и безопасности, Цин Але, будто на время обретя особенную для себя смелость, внезапно высказалась (и о сказанных словах впоследствии очень сильно пожалела):

– Прошу этого князя простить недостойную его величия сестру, меня задержала встреча с человеком, мы беседовали, и он помог раскачать старые качели в саду, этот милый юноша был очень обходителен и вежлив, такие редкие качества среди людей, что не каждый день встретишь, – девушка бросила острый взгляд на князя и замолчала.

Зал тоже смолк. Несмотря на сдержанный тон барышни, только дурак не уловил бы особые нотки в ее голосе. Какой еще юноша посмел задержать барышню вопреки приказу правителя, у кого хватило смелости раскачивать качели? И почему она говорит об этом достопочтенному гуну с таким контекстом, будто сравнивая его с первым встречным.

Цин Лин нарочито медленно положил палочки, отвлекся от тарелки с едой и от слов генерала Е о столице. Фигура князя казалась более напряженной, чем обычно, а движения более резкими. Если бы Цин Бэй присутствовал на этом ужине, он бы определенно смог сгладить ситуацию и мягко скомкать оплошность младшей сестры в шутку. Но сейчас приходилось справляться без методов молодого генерала, в зале повисло напряжение, и только движения генерала Е, который потянулся за кувшином с вином и его легкая сдержанная улыбка — возвещали о том, что в зале все еще есть живые люди.

– Объяснись, – сухой голос князя проник в напряженную тишину зала, он повернулся к сестре и хмуро в упор посмотрел на нее.

Вечерний свет проник через окна в главный зал, и шелковое ханьфу девушки, украшенное золотой каймой, засияло на фоне ослепительных светильников. Ее длинные золотистые волосы были аккуратно расчесаны и закреплены такого же оттенка золотой шпилькой, которая блестела при каждом небольшом движении. Цин Але казалась в этом свете столь красивой и утонченной, словно благородная небожительница, и все собравшиеся на ужин люди не могли отвести от нее глаз.

Е Ланцю же смотрела на девушку с некоторым надменным триумфом, полностью всем своим видом поддерживая воспитательную позицию строгого гуна. Дочь генерала Е старалась не подавать виду, что ситуация, в которую попала княжна, ее очень даже устраивает, но каждый взгляд нетерпеливой барышни, каждый ее резкий жест выдавал истинные чувства — любой ценой угодить князю. Чтобы в конечном итоге, наконец, забраться к нему в кровать.

От этой отвратительной мысли Цин Але невольно нахмурилась, перспектива присутствия Е Ланцю в ее окружении все следующие годы отдавала болью в зубах. Княжна решила, что вся эта история, которая приключилась с ней, довольно странная, и уважаемые господа никак не смогут проверить ее достоверность, как не смогут и опровергнуть ее слова, потому неосознанно подлила масла в огонь, не переходя на официальный тон и говоря вольно:

– Я встретилась с ним в саду на пути на ужин. Этот примечательный юноша был одет в военное облачение, при себе он носил жетон с изображением черного дракона.

После этих слов зал взорвался на крик и со всех концов его наперебой загалдели возмущенные голоса:

– Как это возможно?! Воин Южного царства проник в поместье Мейгуй? Это лазутчик, как он пробрался на охраняемые земли почтенного генерала Е?! – кричал один из чиновников и его слова подхватывал второй.

Третий чиновник в порыве расплескал вино, лужица липкого сливового сиропа образовалась на полу.

Князь, резко оттолкнув стол, вскочил на ноги:

– Генерал Е, что все это значит?! – и без того хмурое лицо Цин Лина сделалось белым, брови его сошлись на переносице.

Генерал Е, так же побледневший, вскочил из-за стола и упал на колени перед князем.

– Ваша светлость, это невозможно, ни один лазутчик не сможет прокинуть в поместье Е, территорию охраняют лучшие воины, но мы немедленно обыщем дворец и близлежащие деревни. Поднять отряд! – громко скомандовал генерал, и слуги, как цепные собачки, сорвались на бег.

Цин Але смотрела на создавшийся переполох, на белые и красные лица гостей, на снующих в ужасе слуг, на испуганную и растерянную барышню Е и тревожное выражение лица ее величественного и выдержанного всегда при любых обстоятельствах отца, и только тогда поняла, что не должна была упоминать о черном драконе, однако она и представить не могла, что эта подробность окажет столь ужасающий эффект взорвавшегося пороха.

«Нет, нет, нет, нельзя было привлекать Южное царство, я совсем не подумала, что брат относится к его людям как к врагам», – мысленно корила себя девушка.

Как она посмела, как она могла отвлечься от мысли, о которой еще недавно столь долго размышляла, что ее страна на грани войны и надо ценить моменты мира и наслаждаться жизнью, пока в землях спокойно.

– Барышня Цин, – заметно дрожащим голосом обратился генерал Е с поклоном, – опишите более детально этого человека, представился ли он, не навредил ли вам, не угрожал ли вам, что он говорил и как себя вел, куда пошел после вашей встречи в саду? Что вы запомнили, любая деталь и подробность поможет скорее отыскать врага!

Княжна, замешкавшись, долго не могла привести мысли в порядок и растерянно смотрела по сторонам, было очевидно, что и без того непростой для нее ужин, полностью сорван, пока низкий и грозный голос брата не вернул ее к реальности:

– Цин Але, генерал Е задал тебе вопросы, мы ждем ответы! Встань!

Девушка наконец поднялась с колен.

— Этот достопочтенный князь то требует встать на колени, то подняться, все вам не так, я ничего не запомнила, этот юноша не представился, на его плаще была кайма с изображением черного дракона, таким же, как и на его жетоне, — солгала Цин Але, открывать этим людям фамилию господина Не было бы неуважением к нему, ведь этот юноша так хорошо к ней относился, как никто из почтенных господ, — он всего лишь помог раскачать старые качели и потом ушел.

– Цин Але! – Брат подошел к ней и взял за плечи, в его глазах вдруг прочиталась тревога. – С тобой все в порядке, ты не пострадала?

– Почему барышня сразу не рассказала нам о вражеском солдате в саду? – возмутился один из чиновников.

– Я рассказала почти сразу, как только его светлость меня спросил, – возразила Цин Але, склонив голову, чтобы не смотреть Цин Лину, стоящему слишком близко к ней, в глаза.

Да, этот ужин действительно оказался сорван и отряд генерала Е поднят на ноги, все следующие несколько часов солдаты проверяли сад, укромные места поместья, три деревни и устроили шумный переполох, однако так никого и не обнаружили. Заклинатели поместья Е проверяли тропы сада на следы чужеродной магии, но тоже ничего не обнаружили, поскольку шлейф заклинания господина Не имел особенный оттенок и исчез сразу же вслед за юношей.

Встревоженные и побросавшие еду и дела чиновники в голос восклицали:

— Это важно, барышня! Вы должны немедленно сообщать о подобных встречах! Этот вражеский солдат мог навредить вам или кому-то из семьи генерала Е! Теперь нам придется провести расследование! Необходимо срочно собрать и допросить всех слуг и стражников, а после сделать еще один обход поместья и окрестностей. Мы не можем допустить повторения подобных инцидентов!

Другой чиновник в сердцах возмущался:

– Этот человек не представился или вы не помните его фамилии?! Это же значимо для безопасности нашего княжества!

– Прекратите все немедленно, барышня уже ответила вам, господа, что солдат не представился, – сухо и зло бросил князь. – Цин Але, я сопровожу тебя в твой зал, тебе запрещено выходить до момента, пока вся эта история не прояснится. Поставить охрану около дверей. Генерал Е, этот князь ждет от вас полного отчета как можно скорее.

Последующий вечер и ночь до самого рассвета настроение в поместье держалось напряженным. С наступлением утра поиски продолжились, самые важные чиновники вели расследование, из ближайшего города для надежности были приглашены представители магистрата. Е Ланцю также закрыли в ее зале без возможности выходить. Гости и чиновники суетились, обсуждая происшедшее, служанки плакали, а князь, сопровождаемый генералом Е, напряженно следил за ходом поисков. Все отложили свои дела и лихорадочно искали спрятавшегося в Е вражеского лазутчика. Поиски длились до вечера. Самые лучшие обученные воины генерала Е вместе с воинами отряда князя прочесывали каждый коридор, каждую аллею и каждую комнату в залах господ и слуг, даже каждый садовый уголок, где мог бы спрятаться незнакомец. Несколько раз проверяли деревни и подняли на уши местных жителей — слух о враге теперь стал самой обсуждаемой новостью. Несмотря на усилия, лазутчика так и не обнаружили. Бесполезные поиски только усугубили обстановку. Ужин был испорчен, а настроение князя и гостей было испорчено в разы сильнее, потому что все прекрасно понимали ужас ситуации — поставить под риск столь ценную для князя барышню, которую он лично сопровождает в Ханьшань. Никто не знал, каким образом лазутчик смог проникнуть во дворец и избежать раскрытия, это добавляло нервозности и беспокойства. Поместье Е из некогда спокойного уголка райской природы оживилось гомоном людей и топотом воинов, осветилось сотнями ночных факелов и фонарей в процессе поиска врага.

Цин Але сидела, закрыв лицо руками, в своем зале.

– Прости меня, господин Не, я натворила дел, как хорошо, что ты уже ушел в свои земли и не увидел моей оплошности, – удрученно прошептала она.

Во второй половине дня князь, сопровождаемый генералом Е в главном приемном зале, внимательно выслушал доклады о проделанных поисках и неожиданно для многих резко выразил свою точку зрения.

– Довольно, – бросил он, хмуря брови. – Если бы в Е действительно пробрался воин Южного царства, ему не удалось бы скрыться. Позовите Цин Але, – сухо закончил мысль он.

Когда Цин Але склонилась в поклоне перед князем, генералом и чиновниками в главном приемном зале, в воздухе висело гнетущее напряжение, еще более тяжелое, чем вчера за ужином.

– Цин Але, ты должна перед всеми присутствующими здесь уважаемыми господами сейчас признать, что придумала эту историю, чтобы отвести от себя наказание, — холодно произнес Цин Лин, жестом показывая, что ждет от девушки немедленных объяснений. – Разве ты не понимаешь, что такие утверждения могут привести к серьезным последствиям? Ты уже видела, что натворила.

Несколько десятков глаз, красных и воспаленных от бессонной ночи, тревожно уставились на барышню, в руках большинства чиновников были отчеты об обысках поместья и деревень.

– Все не так... – растерялась Цин Але, – почтенные господа, брат, эта барышня ничего не придумала.

Один из чиновников тяжело вздохнул:

– Воображение юных барышень вашего возраста очень яркое и часто то, что хочется видеть, кажется реальностью. Барышня чувствовала себя одиноко в саду и вообразила солдата, который помогал ей развеять скуку.

– Вы! – воскликнула Цин Але, и лицо ее непроизвольно залилось краской.

– Так ты признаешь или нет, что придумала эту историю? – с прохладой в голосе спросил князь, строго глядя на сестру.

Взгляды людей главного зала были устремлены на девушку, и Цин Але невольно внутренне сжалась, в этот момент ее собственное сознание решило сыграть с ней в игру, которая называется «правда и вымысел». А что, если эти господа правы и ученик Не — всего лишь иллюзия? Нет, нет, он самый настоящий, и формация, и его неподражаемое умение создавать сильные заклинания.

Цин Але опустила глаза не в силах более сдерживать оборону: ни князь, ни генерал Е, никто из всего благородного окружения ей не верил. И, что бы она сейчас ни сказала, все бессмысленно и не исправит ее шаткого положения.

– Князь, господа, вам всем виднее и понятнее, – сдалась барышня и опустилась перед братом на колени выслушать, какое наказание он ей назначит.

– Ты поступила опрометчиво, и теперь будешь нести ответственность за свои слова и действия, – прозвучал гневный голос князя. – Будешь стоять до полуночи на коленях около Зала Поминовения, иди и исполняй приказ немедленно. За это время ты должна осмыслить свое поведение.

Цин Але была поражена, наказание показалось строгим, оно не было отложено до Ханьшаня, теперь было очевидно, что князь выплюнул порцию гнева на девушку, чтобы ему самому полегчало. Несмотря на внутренние возражения, она подчинилась указанию старшего брата, напоследок одарив его двусмысленным взглядом. С тяжелым сердцем и поникшей головой княжна направилась к залу Поминовения Мейгуй, чтобы исполнить наказание. Когда девушка выходила, ее сопровождал чиновник низкого ранга, служащий из архива поместья Мейгуй, его задачей было убедиться, что наказание будет исполнено. Князь, мрачный и уставший, посмотрел вслед сестре и сел на место управляющего главного зала за нефритовый стол, подперев голову рукой.

Генерал Е устроился рядом и сдержанно подбодрил правителя:

– Юные барышни очень восприимчивы к сказкам, не гневайтесь слишком долго на сестру. В конце концов, рядом с вами она научится многому.

Вероятно, генерал Е хотел сказать «научится манерам», но смягчил формулировку. Князь пристально посмотрел на старого наставника.

Солнце мягко коснулось вершин сакур и его последние лучи проскользнули внутрь их крон, создавая пляски теней и света вокруг зала Поминовения. Этот священный зал, построенный в честь предков и ушедших духов поместья Е, возвышался на окраине дворца и был окружен спокойствием природы. Стены зала были возведены из темного дерева, каждая доска которого была вручную обработана и украшена изысканной резьбой. Огромные столбы, поддерживающие массивную крышу, были выточены в форму полуящеров-полудраконов, в честь древнего мифического существа, помощника небесного бога Ян-Инь Тяня. Тела полуящеров извивались вверх, создавая иллюзию движения. Крыша, покрытая черепицей из розового золота, как и все остальные крыши в Мейгуй, переливалась в сумерках, словно огонь факелов, которые плавно мерцали у входа. Перед залом расстилался широкий двор, вымощенный гладкими камнями, которые годами сглаживались от ходьбы посетителей, после лестницы, ведущей к дверям зала, площадки были выложены точно такими же камнями. В центре двора Цин Але обошла каменный алтарь, который возвышался за небольшим бамбуковым забором, за пределами которого уже начинался розовый сад.

Цин Але остановилась около Зала Поминовения, слуги разбежались, перешептываясь за ее спиной. По замыслу этих умных господ чиновников, она должна была обдумать поступки и последствия своих слов. Что ж, этим и займется. Больше никогда впоследствии она не доверит брату мыслей и тайн. Барышня медленно поднялась по ступеням перед Залом Поминовения и остановилась на одной ровной площадке. Под ее ногами пульсировал старый каменный настил, темнеющий в закатных красках дня. Воздух наполнялся ароматом осенней листвы, смешанным с ароматом цветов, но ощущение тепла ускользало, под коленями девушки пронзающим холодом отозвались камни. Через несколько часов мягкий свет зажженных фонарей ласково осветил просторное помещение за раскрытыми дверями зала, заставляя тени играть на стенах.

Цин Але со своего места могла рассмотреть, как плавно колышутся занавеси на вечернем ветру. Вдалеке слышались едва различимые шорохи и шепот, но в этом тихом пространстве девушка вновь находилась одна со своими мыслями. Горечь незаслуженного наказания отозвалась в теле холодом, Цин Але стойко решила остаться здесь до завершения назначенного часа. Склонив голову, она закрыла глаза.

«Господин Не, как хорошо, что вы не можете видеть мой позор, – внутренне усмехнулась девушка. – Уверена, вы бы беспокоились об этой неразумной барышне и ничуть не смеялись бы над ее смешным и позорным положением».

Первые несколько часов прошли в тишине, ноги заболели практически сразу, но девушка старалась отвлечь внимание от ощущений в теле. В какой-то момент Цин Але ощутила присутствие — в вечернем шорохе промелькнула тень знакомого ханьфу и женский силуэт.

«Пожалуйста, только не ты», – мысленно взмолилась Цин Але, в то же мгновение прямо перед ней нарисовалась Е Ланцю в окружении трех служанок. Выражение лица генеральской дочери менялось от снисходительной маски до легкой насмешки.

– Дорогая Цин Але, вам следует меньше фантазировать и больше внимания уделять долгу. Неужели вы думаете, что какие-то нелепые истории о лазутчиках смогут оправдать ваше дурное поведение по отношению к вашему великому брату? Или театральные пьесы с праздника осени затуманили вам голову? Никогда в Мейгуй не проникали враги, ни один ущербный воин Южного царства не пройдет через охрану моего отца! – с недовольным лицом выдала барышня Е.

Цин Але посмотрела на нее исподлобья, вечерний свет фонарей около входа в зал поминовения выхватил из сумрака блеск ее темно-лазурных глаз.

– Как видите, барышня Е, его светлость Гун прекрасно решает проблемы, справляется в любых ситуациях, что ему лазутчики или вымыслы о них? – сухо ответила она. – Барышня Е, я лишь рассказала вам всем о том, что видела на самом деле, но ни один из вас мне не поверил. Моя искренность не требует оправдания и не заслуживает наказания. Однако я стою здесь на коленях, признав безграничный авторитет нашего князя и его не менее безграничную власть. Князю хочется наказывать — он наказывает. Если таким путем он думает воссоединить семейные отношения, то его ждет разочарование. Если Цин Лин говорит, что белое — это черное, а черное — это белое, разве кто-то посмеет усомниться? Так тому и быть, эта барышня больше не посмеет рассказывать почтенным господам свои придуманные истории.

Е Ланцю высокомерно хмыкнула. Покров приближающейся ночи и появившаяся из ниоткуда смелость (и радость от ущербного положения Цин Але), вдруг стянули с ее лица первую из масок. То была маска дружелюбия, вмиг упавшая к ногам на холодный камень. Служанки дочери генерала стояли чуть поодаль и надменно перешептывались, бестактно рассматривая княжну. Гнев князя сделал его сестру более уязвимой перед обывателями поместья Е.

– Прошу вас, барышня Е, вечер прохладный, идите к себе, – сказала Цин Але. – Я хотела бы пройти остаток наказания в одиночестве.

Лицо барышни Е исказилось выражением злорадства в ее краткий момент власти, и она бесцеремонно перешла на «ты»:

– Как по мне, ты хочешь уклониться от своей ответственности, Цин Але. То, что ты приходишься сестрой этого великого воина, не дает тебе права считать себя безнаказанной! Или, может быть, ты хочешь уйти от остатка наказания, которое заслужила? Я здесь только из долга перед его светлостью князем, чтобы проследить, как ты в полной мере примешь это наказание!

– Нет, я не боюсь принять наказание в полной мере, – с гневом ответила Цин Але, ее голос стал более решительным. – Е Ланцю, пошла прочь в свою спальню! Просто позволь мне побыть эти часы в уединении, чтобы я могла поразмышлять о своих ужасных поступках без постороннего внимания, ведь именно этого и хотел князь! Если он узнает, что ты помешала моему осмыслению ошибок, будет ли он столь доволен тобой? Другими словами, пошла вон отсюда!

Барышня Е посмотрела на княжну с нескрываемой издевкой.

– Хорошо, если ты так настаиваешь. Но не думай, что это избавит тебя от моего наблюдения. Я буду следить за тобой, Цин Але, чтобы впредь ты не смела позорить своего брата!

С этими словами барышня Е резко развернулась и удалилась в сопровождении оборачивающихся служанок. Цин Але осталась одна, стоя на коленях. К этому часу ноги уже ощутимо онемели и болели, и холод поднимался от камня по телу все выше. Лишь бы только не было приступов холода, таких, как иногда прежде случались на Пике Ша. От усталости сознание девушки несколько затуманилось, в этот момент из темноты появилась еще одна фигура: сложив руки на груди, на нее пристально смотрел старший брат.

– Как давно вы здесь? – спросила Цин Але, подняв глаза.

– Не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, как ты принимаешь наказание, а заодно и спутать черное с белым, – холодно усмехнулся юноша.

Княжна не знала, как увеличить дистанцию, потому снова перешла на официальный тон, всем своим видом показывая, что общается с правителем, а не с братом.

– Вам следует догнать вашу наложницу Е, – из последних сил выдохнула Цин Але, она очень хотела бы сейчас отвернуться от этого человека и не видеть его лица, но не могла пошевелить ногами, в ее сознании холод камня соединился с холодом, исходящим от фигуры князя, душу окутали замерзающие потоки, девушка снова закрыла глаза и далее она уже не слышала ответы князя, погружаясь в вязкую лазурную пелену, через которую стройным потоком летели древние иероглифы. Ветви их переплетались, словно ниспадающие пряди черной сакуры, создавая узоры и неведомые символы на фоне лазурного моря неизвестной энергии.

Сумерки наступили, и теплота полностью исчезла, уступая место прохладе ночного воздуха. Цин Але чувствовала, как прохладный ветерок начал играть с ее волосами, а его ледяные пальцы проникали сквозь тонкую ткань ее одежды, пробираясь до кожи. Нездоровый холод окутал ее тело, словно невидимый дух, зловеще проникающий под халат к уязвимой барышне. Девушка сжалась, пытаясь сохранить тепло, но холод проникал все глубже, словно навязчивая мысль, которая не давала покоя. Каждый вдох наполнял ее легкие ледяным воздухом, заставляя тело дрожать. Температура ее тела падала, барышня ощущала, как ее ноги начинали непослушно подкашиваться под воздействием холода, а дрожь становилась неудержимой. Цин Але попыталась сосредоточиться на дыхании, на внутреннем огне, который мог бы прогнать этот холод, но очаг не горел — тлеющие угли остывали. Чем больше девушка старалась устоять против подступившей волны холода, тем сильнее казалось, что он охватывает ее, окутывая ее тело. И вот уже прохлада проникла глубоко внутрь костей. Колени девушки, крепко прижатые к холодным камням, онемели. Цин Але пыталась найти точку опоры и внутренне согреться, но в этот миг ее внутренний огонь полностью исчез. Время, казалось, замедлилось, и каждая минута тянулась, как час, а каждый час казался вечностью.

В сгущающейся темноте девушка больше никого не видела и лишь в отдалении слышала низкий голос юноши, а потом кто-то коснулся ее тела горячей рукой. Присутствие этого человека казалось едва ощутимым во мраке, прикосновение руки его ощущалось не менее чем божественным проявлением. Девушка еще могла чувствовать чужой взгляд, проникающий сквозь темноту, но уже не могла разглядеть лица или даже контуры фигуры. Напряжение в воздухе усилилось, когда силуэт исчез, поглощенный мраком, оставив барышню в одиночестве с ее мыслями и мерзлотой, которая все сильнее окутывала и поглощала тело. Этот мимолетный момент присутствия напомнил ей об уязвимости в этой сырой и холодной ночи.

Спустя время Цин Але открыла глаза, в зале ярко горела жаровня, рядом звучали голоса людей. Лекарь, седовласый даос поместья Мейгуй с мудрыми светлыми глазами, осмотрел Цин Але, прикосновения его рук были легкими, но внимательными. Чуть поодаль сидел князь, облокотившись на кресло. Когда он увидел, что сестра очнулась, то пристально посмотрел ей в глаза, безуспешно пытаясь прочесть мысли.

– Твое тело ослаблено, поспи еще, – сдержанно проговорил он, его голос прозвучал как звук волн, бьющих о берег.

Цин Але попыталась сесть на кровати, но ее сил не хватило даже на этот жест.

– Хотела бы сказать, я ослаблена вашими стараниями, но не думаю, что это вы остудили камень под моими коленями.

– Посторонних заклинаний не было, – Цин Лин подошел близко к кровати, в его взгляде читался привычный холод вперемешку с тревожными оттенками, – камень не был ледяным, а наказание не представлялось сложным, тебе всего лишь следовало подумать о своих словах. Никто не желал причинить тебе вред.

Цин Але слабо улыбнулась, в этот момент ее губы, выделяющиеся на бледном лице, напоминали нежные лепестки сливы, едва касающиеся ветра. Лазурные глаза выделялись на бледной коже синеватыми росчерками теней.

– Спасибо за заботу, ваша светлость брат, – усмехнувшись, ответила девушка, ее голос звучал слабо. – Впредь я буду осторожнее с горными демонами, водными духами, камнями под ногами при назначенных вами наказаниях. И буду внимательнее обходиться с вашими наложницами.

В глубине души Цин Але чувствовала, что хуже уже не будет. Хуже, чем есть, уже просто не сделать, потому позволила себе говорить с князем в вольной манере. Правитель в ответ открыл, было, рот, но так ничего и не произнес. Девушка почувствовала легкий привкус маленькой победы над этим мрачным и надменным человеком. Что ж, хотя бы так.

Два следующих дня Цин Але провалялась в кровати с жаром: он то отступал, проясняя разум, то снова накатывал огненной волной на тело. Старый лекарь поместью Мейгуй взял на себя лечение княжны и постоянно докладывал князю и генералу о состоянии подопечной. Несколько раз Цин Лин вливал в тело девушки прохладный поток исцеляющей духовной энергии, и это помогало сдержать жар. Немного придя в себя Цин Але обнаружила, что рана на плече, наконец, затянулась и почти не беспокоила, однако для полного заживления еще требовалось время. Девушка надеялась, что теперь этот наглец, отброс и по совместительству сводный брат не посмеет больше найти повод, чтобы унизить ее, не прикоснется к ее одеждам и телу, однако очень скоро Цин Лин лично навестил ее.

– Несколько часов на коленях около зала Поминовения, это самое легкое наказание из возможных за твою вину, и все-таки ты заболела. – Вздохнул князь, высказав прежнюю мысль и аккуратно присев на край кровати девушки. – Как прикажешь тебя воспитывать, если твое тело столь слабое и не выдерживает совсем никаких нагрузок?

– Предлагаю оставить меня в покое, – отвернулась от него Цин Але и натянула теплое одеяло выше, до самого лица. – Больше нет потребности в перевязках, и этому князю не стоит тратить столь много внимания на несущественные мелочи.

– Несущественные? – князь вернул вопрос. – Позволь мне самому решать, что важно, а что нет. Твоя ци не выровнена, есть искажение, этот год до церемонии совершеннолетия я буду контролировать баланс твоих энергий. Наш отец поручил твою безопасность мне. А ты то и дело выводишь меня и заставляешь беспокоиться. Раны, вымышленные герои. Я готов принять, что тебе тяжело даются перемены в жизни, но ты должна понимать, что за сказанные слова приходится нести ответственность.

Цин Але еще сильнее отвернула голову, так, что теперь князь разговаривал с ее затылком, она чуть прищурила лазурные глаза:

– Как замечательно, что вы, наконец, вспомнили о воле отца и спустя шестнадцать лет решили взять меня под свой контроль. Не могу представить, как я дожила до этого момента и не погибла в ваше отсутствие на Пике Ша.

– Перестань говорить необдуманные слова. Иначе продолжишь отбывать наказание у Зала Поминовения, – Цин Лин едва заметно усмехнулся.

Девушка повернулась и вопросительно посмотрела на него. Однако, рассмотрев ее бледное после болезни лицо, ее слабые движения и явно сжалившись, князь добавил:

– Раз тебе уже лучше, вечером ненадолго присоединишься на ужин, только прошу тебя в этот раз без сказок, а завтра и на следующие два дня пойдешь отбывать остаток наказания в архив поместью Мейгуй.

Цин Але невольно удивилась и переспросила:

– Князь отсылает меня помогать разбирать архив? Это мое следующее наказание?

– Там тепло и колени не будут болеть, – усмехнулся Цин Лин. – И еще, этот князь принес тебе кое-что, барышня Е передала еду и фрукты, так же она передавала пожелания скорее исцелиться.

Упоминания о Е Ланцю совсем не порадовали Цин Але, она хорошо запомнила ехидную улыбку дочери генерала в тот вечер, когда до боли отдавила колени, и ее снисходительные речи около зала Поминовения. Этой барышне явно доставляло радость наблюдать позор Цин Але, и на фоне юной несмышленой княжны Е Ланцю выглядела благородным распустившимся цветком, ведь она обладала неоспоримыми знаниями этикета, сдержанностью, необходимой в обществе, и навыками ублажить сердце отца, а заодно и привлечь внимание молодого князя. Мотивы ее были ясны даже подслеповатым старым псам — Е Ланцю метила в княгини. Цин Але было все равно на амбиции этой нагловатой самоуверенной барышни, можно сказать, по темпераменту она даже подходила характеру старшего братца, но наблюдать ее фальшиво улыбающееся лицо в столице Ханьшань — вызывало стойкую головную боль и отторжение.

Однако от принесенной еды Цин Але не отказалась.

Так, проверив состояние сестры и коротко поговорив с ней, князь быстро ушел, и девушка выдохнула свободно.

«Собрался воспитывать, наглый пес, мне не нужно твое воспитание, уж как-нибудь справлюсь сама», — Цин Але достала из корзины горячий хлеб с ветчиной и кувшин с соком, рядом лежали овощи, связка трав, сыр и гроздь винограда.

«Эта Е Ланцю не думает меня отравить?» – Цин Але недоверчиво рассмотрела содержимое корзины.

Аромат горячего хлеба завладел девушкой, и мысли о возможных ядах отошли на десятый план. Все последующие дни Цин Але было запрещено покидать территорию архива поместья Е, появляться в обществе, кроме ежедневных ужинов, на которые собирались все присутствующие в поместье именитые люди: князь, генерал Е, чиновники, барышня Е.

По правде говоря, видеть лишний раз самодовольное лицо Е Ланцю княжне совсем не хотелось, и наблюдать, как эта хвостатая лисица крутится вокруг Цин Лина, пытаясь предугадать каждое действие правителя и угодить ему. Княжну больше устроило назначенное князем продолжение наказания — переписывание скучных архивов записей о духовных школах Северного княжества.

На поверку эти записи оказались вовсе не такими уж скучными, как о них говорили люди из архива, в них нашлось упоминание местностей и особенностей духовных школ княжества. А это казалось уже интересным и полезным.

Девушка нашла большую полку со свитками о Пике Фэнмо. В некоторых из них говорилось, что молодые заклинатели из Фэнмо вывели новую породу «баранов воспоминаний», которые, привязавшись к духовному оружию заклинателя, могли записывать в своей памяти все происходящие с человеком события и впоследствии воспроизводить эти события в духовных пузырях и демонстрировать смотрящему. Эта новость при близком рассмотрении оказалась давней. Цин Але хотела, было, отложить свитки в сторону, но вдруг перед ее глазами оказался свиток про опыты с «баранами воспоминаний», в нем говорилось о том, что целое стадо духовных баранов было доставлено князю в Ханьшань, эксперимент длился в течении нескольких лет, когда духовные бараны записывали все события, связанные с юным правителем. В свитках так же говорилось о том, что личные княжеские бараны воспоминаний периодически были «стерты» охраняющим их обученным даосом, чтобы ненужные события и воспоминания не смогли стать достоянием общественности. Эти новости показались Цин Але очень занимательными. В следующих свитках она нашла записи про другие свойства всех тех же духовных баранов – они могли укреплять силу личного духовного оружия заклинателя.

– Надо же, какой полезный зверь! – удивилась Цин Але и работник архива тут же согласился.

«А что, если в городе Ханьшань еще остались вышеупомянутые духовные бараны, и я смогу с их помощью больше узнать про юные годы нашего дорогого отброса, чтобы лучше понимать ход его мыслей», – Цин Але решила непременно аккуратно расспросить Цин Бэя об этих баранах с Фэнмо.

С другой стороны, зная приверженность Бэя князю, спрашивать его о таких тайных вещах было безрассудно, что, если средний брат доложит князю о странном интересе сестры... Девушка рассудила, что лучше будет разузнать все у слуг во дворце, эта мысль загорелась огоньком в ее душе.

Следующий стеллаж содержал свитки о духовной школе Дао Дасин, в том числе нашлись и несколько рисунков, как дворец школы нависает над берегами Янцзы и бамбуковые рощи обрамляют его словно роскошный княжеский пояс. Сам того не зная, отправив сестру отбывать наказание в архив Мейгуй, князь распалил ее интерес и навел на совсем новые мысли.

Находясь в Ша, Цин Але не были доступны подобные свитки, Гу Цзю внимательно следил, чтобы его ученица не читала лишних новостей о внешнем мире, отговариваясь тем, что бережет ее от лишней скуки. Пользуясь моментом, Цин Але расспросила старика-даоса, охраняющего местный архив:

– Почтенный даос, не попадались ли вам записи о школе Ша? – девушке было интересно, что пишут об истории ее дома, и почему с момента, как она поселилась в Ша, школу распустили.

– Этой школы уже не существует много лет, – отмахнулся старик, – последнее, что я помню, это приказ покойного старого князя Цин Ли, вашего достопочтенного отца, распределить учеников школы Ша по остальным школам княжества, а потом местечко в Ша и вовсе прикрыли, даже для поездки в Ша требовалось особое разрешение княжеского магистрата.

– Вот как, – задумалась Цин Але. – Про запреты я слышала, но никогда не понимала причин. Отчего отец принял такое решение...

– А что тут понимать, было очевидно, что покойным князем в Ша сформирован тайник, самая значимая сокровищница княжества. Там Цин Ли хранил свои несметные богатства вдали от посторонних.

Цин Але с большими глазами выслушала домыслы седого даоса, и на несколько мгновений потеряла дар речи:

– Богатства и сокровища? В Ша? – они точно говорили про одно и то же место на крайнем севере княжества? За годы жизни там девушка не видела огромных тайников с несметными сокровищами, такое место уж точно однажды нашлось бы, будь оно на самом деле на Пике Ша. Но что, если Гу Цзю намеренно скрывал от ученицы и расположение тайника? Могло ли статься так, что отец приезжал вовсе не к ней, а проверить сокровищницу? Цин Але никогда не видела в Ша ничего подобного, никаких тайников и закрытых залов, казалось, жизнь Ша крутилась лишь вокруг нее. Неужели были тайны, связанные с государственным серебром и запасами? От этой промелькнувшей мысли девушка помрачнела. Она непременно должна была все для себя выяснить.

Здесь и сейчас в голову барышни еще не пришла мысль – что сокровище может быть вовсе не сундуками серебра, золота и драгоценных украшений, а чем-то иным, более значимым и для правителя и отца.