Шадия

Этот год выдался непростым для Шадии.

Начать хотя бы с того, что её мать после несчастного случая в прачечной стала совершенно другой. Прежняя её ненависть и презрение исчезли, словно их и не было вовсе, и единорожка с трудом могла поверить, что это происходит с ней.

Аликорница мало того, что выделила ей огромную, по сравнению с чуланом, комнату, так ещё и начала проводить с ней всё свободное время. Шади терялась и смущалась от такого количества внимания, предпочитая отмалчиваться или делать вид, что спит. Огромная обида, копившаяся годами, всё ещё сидела в ней, не подпуская мать слишком близко.

Но та нашла свой способ контактировать с ней. Она каждую ночь приходила к ней в сон и брала с собой. Путешествовать по сновидениям других пони.

Для Шадии это было в новинку. Она никогда раньше не видела, как работает мать, и не знала, что она занимается чем-то более ответственным, чем поднятие луны. Принцесса объяснила ей, почему важно знать психологию каждого пони, чтобы понять, почему ему снится тот или иной кошмар.

— Важно понимать причину сновидения, — тихо, чтобы не помешать «спящему» жеребцу с сиреневой гривой, проговорила Луна. — Тогда ты сможешь найти замену для его сна, разыграв монету золотой стороной.

— Почему ты ко мне не приходила раньше? — спросила единорожка, глядя на то, как бирюзовый поток магической энергии разрушает сложную паутину кошмара, оставляя лишь белые ниточки хороших воспоминаний. Черные плети, покрытые жуткой слизью, навевали кошмары, и Шадия видела их по-своему.

— Я считала, что ты виновата во всех бедах, которые творились со мной, — принцесса печально взглянула на неё, но Шади отвела глаза и, тряхнув челкой, отвернулась.

— Я поняла свою ошибку слишком поздно, знаю, — аликорница приобняла единорожку крылом, и Шадия напряглась. Ласка матери всё ещё была ей чужда, казалась обманом, хотя в бирюзовых глазах читалась только искренняя нежность. — И мне стыдно за это, дочка. Возможно, ты сможешь простить меня теперь, когда я пытаюсь залатать грехи прошлого. Я много времени потеряла, но, прошу тебя, дай мне шанс. Пожалуйста.

Больше Шадия с ней не говорила в тот раз. Луна понимающе молчала, а когда наступило утро, отвела единорожку в её сон. Так же было и сегодня.

— Шади, мне нужно тебе кое-что сказать.

Единорожка взглянула на мать, как бы говоря «Я слушаю», и та продолжила.

— Моя сестра… Твоя тетя… Она хочет отправить тебя в Кристальную Империю. На… каникулы.

— Зачем? — удивилась Шадия.

— Селестия считает, что тебе нужно изучать магию дружбы вместе с Флёрри Харт, — неохотно объяснила аликорница. — Вы же с Флёрри подружились?

— Оу… — Шадия потупилась. — Ну, вроде как. Правда, она слишком рьяно со мной… дружит.

— Не беспокойся, — измождено улыбнулась Луна. — Она не такая серьезная, как ты. И иногда мне горько от этого.

Шадия молчала. Они шли по снам, аликорница отвлекалась на то чтобы помочь кому-нибудь, а единорожка смотрела под ноги. В конце концов, Луна не выдержала и снова заговорила:

— Шади, мне правда безумно жаль. Я уже говорила тебе это много раз, но ты всё ещё дичишься меня. Прошу, не надо. Если тебе что-то нужно — всегда приходи и говори мне.

— Мне ничего не надо, — тихо ответила Шадия, наблюдая за огромным ромашковым полем, по которому бежала какая-то земная пони. Луна чуть обогнала её и встала напротив. Единорожка остановилась, но мать протянула к ней копыта, увлекая в объятия.

Осторожно, словно бы неохотно, положив голову на холодный и черный нагрудник с белым полумесяцем, Шадия почувствовала, что её спину окутывают мягкие крылья.

— Я не хочу с тобой расставаться, — прошептала мать, и Шади услышала в её голосе слёзы. — Обещай мне, что не будешь избегать меня ночью. Я буду скучать.

— Я… — Шадия хотела бы ответить, что она тоже, но не договорила. Мать ещё крепче обняла её, и единорожка услышала сердцебиение кобылы. Она плакала, притом так горько, что кобылке стало её жаль. Шадия попыталась как-то утешить аликорницу, но получилось не очень умело.

— Я буду приходить к тебе во снах, — всхлипнула принцесса. — Не убегай от меня, пожалуйста…

— Не буду, — прошептала единорожка, и Луна чуть отодвинулась, чтобы видеть лицо дочери, а потом улыбнулась сквозь слёзы.

— Я рада это слышать, — принцесса ночи закрыла глаза, а Шадия опустила взгляд. Слёзы матери вызывали в душе странные чувства. Вроде шевелилось что-то, еле теплилось в груди, скованной холодом. Отчужденность, прохладное отношение ко всем, пришедшее на смену гневу и ненависти, служили ей как и защитой, так и преградой. Она не могла простить мать. Она лишь смирилась с тем, что было, и похоронила это в прошлом. Как не старалась аликорница заставить дочь проникнуться теплыми чувствами, единорожка не могла их ощутить и принять.

Слишком злопамятной она была.

— Уже утро, — аликорница снова открыла глаза, стряхивая слезы с мокрых ресниц. — Я отведу тебя в твой сон.

Обратно они шли тоже молча, и Шадия витала в мыслях. Предстоящая встреча с Флёрри её не слишком радовала. Нет, с аликорничкой они действительно были подругами, только слишком уж сладкой и ванильной была юная принцесса.

Флёрри любила романтичные истории про отношения жеребца и кобылки, болтала без умолку и поедала конфеты в огромном количестве. Впрочем, это не мешало ей подружиться с Шадией, и она была, наверное, единственным существом, которое единорожка подпускала близко.

Дочь кристальной принцессы вызвала у Шадии и раздражение, и восхищение одновременно. Единорожка искренне восторгалась тем, как просто она сходилась с новыми пони. Шади для этого нужно было долго присматриваться к незнакомцу, а самой подходить и здороваться… Лучше об этом даже не думать.

А её теперешний статус принцессы? Это же с ума сойти можно!

Нужно было видеть лица слуг и приближенных принцесс, когда ночная аликорница объявила бывшую уборщицу своей дочерью и нарекла её новой принцессой. К счастью для неё, миссис Брум этого не видела, а то схватила бы сердечный приступ — пятнадцать лет бить тряпкой принцессу!

Куда делась ненавистная миссис Брум, Шадия узнала после того, как провела несколько дней в новой комнате. Мать навещала её ежедневно, рассказывала новости, произошедшие за время её отсутствия. А ещё она чего-то сильно боялась.

И, честно говоря, Шадия позлорадствовала над тем, как принцесса Селестия лично спустила каргу с лестницы. Так ей и надо, сволочи поганой!

— Просыпайся, милая, — сказала Луна, пробираясь сквозь тонкие ниточки сна и улетая в другой. — Солнце уже встало.

Шади тут же порвала все нитки, чтобы проснуться. Ласковое объятие сна отступило, уступая место реальности, а сама единорожка сладко вздохнула, потому что внезапно вкусный запах чего-то свежеиспеченного взбудоражил ноздри и пустой желудок.

— СЮРПРИЗ!

Ослепнув от внезапной вспышки света, образовавшейся из-за резко отдернутых штор, и оглохнув на одно ухо из-за громоподобного выстрела, Шадия вздрогнула и вскочила на кровати. Рядом что-то громко завопили, а чуть-чуть придя в себя, кобылка увидела на кровати клочки разноцветной глянцевой бумаги.

Ища глазами, которые вот-вот могли выпасть от удивления и легкого испуга, источник сего непотребного шума, Шадия наткнулась на розовую кудрявую гриву нависшую прямо над ней.

— С дне-ё-ём рождения!!! — завопила розовая кобыла, параллельно дудя в какую-то свистульку с красным язычком. — Скорее вставай-вставай, у нас много-много дел.

— Э-э, — Шадия удивленно приподняла бровь, глядя на скачущий розовый комок и удивляясь, как она могла его так сильно испугаться. Наверное, виновато внезапное пробуждение и то, что лицо этой голубоглазой кобылы, похожее на огромный расплющенный пирожок, нависло прямо над ней. — А вы, собственно, кто?

— Я Пинки Пай! — хрюкнула от смеха кобылка и, прыгнув куда-то вбок, оказалась прямо над её головой. — Почему ты ещё в посте-ели? Как я такую именинницу куда-то поведу? Давай-давай, вставай-поднимайся и идем в СПА!

— Именинницу? — недоуменно повторила единорожка. — В… в смысле?

— Ты что, попугайчик? Или я для тебя попугайчик? Иметь крылышки это здорово, но я не буду всё повторять по семь раз! Вставай!

Шадии пришлось подчиниться. Розовая кобылка чуть ли не силком стащила её с кровати и затолкала в ванную, а сама прыгала вокруг передвижного столика, на котором стояла какая-то еда.

Кое-как умывшись и наскоро высушив мордочку полотенцем, Шади выглянула из-за двери и убедилась, что розовая земнопони всё ещё на месте.

— Ну что ты застряла на месте, именинница! — взвизгнула она, кончиком челки поднимая крышку серебряного блюда. — Задувай свечки!

На этом самом блюде стоял небольшой, но очень аппетитный тортик, с творожным бисквитом и нежным кремом. Шадия насчитала шестнадцать свечек и удивленно уставилась на Пинки Пай. Та подпрыгивала от нетерпения, стараясь выбросить свою гиперактивность в окружающее пространство и заразить ею всех.

— Простите, но откуда вы взялись в моей комнате? И день рождения… Что это?

Глаза гостьи изумленно вытаращились вверх, а челюсть в буквальном смысле упала на пол.

— Ты не знаешь, что такое день рождения?! — вскричала она ужасно писклявым голосом, так что Шадия тут же пожалела о вопросе. Ей захотелось сразу убежать куда-нибудь и спрятаться, чтобы эта розовая кобыла её не нашла.

— Пинки Пай?

К счастью для Шадии, в комнату зашла принцесса солнца. Она была несколько удивлена, и единорожка отметила про себя, что выглядит она слишком уж серьезно. Хотя, может, ей из-за этой розовокудрой ненормальной всё так кажется.

— Принцесса Селестия, а я приготовила Шадии сюрприз! — восторженно проорала кобылка и, в мгновение ока подбежав к аликорнице, выпустила ей в лицо конфетти из хлопушки.

Шадия обомлела ещё больше, а Селестия лишь улыбнулась, скрывая раздражение.

— Это похвально, Пинки, но тебе следует уйти. Я хочу поговорить с принцессой наедине.

— Оки-доки-локи! — хрюкнула от смеха кобылка и быстро юркнула к Шадии, прошептав: «Обязательно попробуй тортик, я сама пекла.» А затем выпрыгнула из комнаты, словно мячик, и умчалась в неизвестном направлении.

Селестия облегченно вздохнула, а потом спросила:

— Надеюсь, Пинки Пай не слишком тебя утомила?

— Нет, что вы… тетя, — с заминкой проговорила Шадия, смотря на аликорницу и покусывая губу. Хоть уже и прошел целый год, а назвать верховную принцессу тетей, а Луну — мамой, было так же непривычно.

— Что ж, тогда позволь мне поздравить тебя с днем рождения. Ровно шестнадцать лет назад в этот день, а вернее, ночь, ты появилась на свет.

— Эм… Спасибо?

Селестия подошла чуть ближе, и Шади смущенно уставилась в пол. Всё было таким непривычным, таким чуждым, что казалось сказкой или очень уж злой шуткой. Мягкое белое крыло приподняло её подбородок, и ей пришлось встретиться глазами с тетей.

— Она так тебе и не сказала, да?

— О том, что я уезжаю в Империю? Сказала.

Селестия мягко улыбнулась и убрала крыло. Шадия покачалась на носках, ожидая продолжения разговора.

— Что ж, я надеюсь, что ты не имеешь ничего против. Бери всё, что хочешь и выходи на площадь. Моя стража проводит тебя до поезда, а в Империи тебя встретит Кейденс и Флёрри. Постарайся завести новых друзей. Хотя бы одного.

— Хорошо, — ответила Шади, а сама подумала, какие унылые каникулы её ожидают.