Флёрри
Вечер начался с того, что Флёрри разбила зеркало. Это получилось совсем случайно — кобылка заплетала гриву, легонько проводя расческой по волосам, и, от неожиданного стука, резко повернулась, влепив расческу в стеклянную поверхность. Оглушительный звон лишь ускорил открытие двери, и аликорничка увидела собственную мать, испуганно вбежавшую в комнату.
— Флёрри! — воскликнула Кейденс, смотря на обсыпанную осколками дочку. — Что случилось?!
— Крутанулась нечаянно, — медленно буркнула та, подхватывая телекинезом все осколки. Парочка из них всё же оцарапала спинку и сустав крыла, но это были пустяки. Мама помогла ей убрать всё остальное, а потом, поинтересовавшись, как ей спалось, спросила:
— Ты не была ещё у Шадии? Не знаешь, как у неё дела?
— Нет, — покачала головой Флёрри, с разочарованием откидывая бесполезный гребень. — Я только сейчас собиралась.
— Я пойду с тобой, — аликорница ласково приобняла её крылом, а потом отошла к двери. — Жду тебя у выхода.
— Хорошо, мам, — откликнулась Флёрри, а сама фыркнула, сдувая спадающую на глаза кудряшку. Она была не против компании матери, но сегодня она хотела бы побыть с Шадией наедине. Просто поговорить по-дружески, посекретничать, как раньше. Аликорничка даже букетик гвоздик припрятала, стремясь порадовать единорожку.
Она левитировала к себе цветы и поплелась к двери. Кристальных дел мастер сказал, что для починки медальона у него катастрофически мало времени, и он его даже не смотрел ещё. Посетовав на огромное количество заказов, жеребец выставил её за дверь, но Флёрри успела увидеть, что в большой книге заказов нет ни единой записи.
«Шадия расстроится, — подумала принцесса, грустно глядя на магазин и взлетая в воздух. — Если бы я тогда её не потащила на это дурацкое Гнездо…»
Но Флёрри отмела эти мысли, когда подошла к матери. Принцесса Кейденс учтиво кивнула стражникам, и те, встав конвоем, повели их к госпиталю.
— Ты выглядишь подавленной, Флёрри, — мягко обратилась к ней принцесса. — Что-то случилось?
— Медальон так и не починили, — хмуро отозвалась аликорничка, представляя, как Шадия безэмоционально пожмет плечами и отвернется. «Как всегда» — скажет она, и Флёрри снова почувствует вину. За то, что не слушала единорожку, за то, что мнила себя знающей, в чем она нуждается. За то, что жила в любви и заботе.
За то, что родилась аликорном.
— Может, это их задержит, — пробормотала мама, и аликорничка вопросительно подняла брови. — Принцесса Луна сегодня приезжает, чтобы забрать Шади домой.
— Домой? — эхом отозвалась Флёрри, на секунду остановившись. В голове сразу загудело, а в носу защипало. — Но…
— Я не хотела тебе говорить, чтобы не расстраивать, — виновато ответила мама, кивая стражам, чтобы те шли дальше. — Но больше нет смысла скрывать…
— Но она ведь только приехала! — воскликнула аликорничка, вскинув голову. — Я столько всего запланировала на эти три месяца…!
— Полно, Флёрри, — пресекла её мать, положив копыто на плечо. — Это хорошо, что ты берешь уроки у Твайлайт, но перебарщивать не стоит. Ты же сама видишь, к чему привело пребывание Шадии здесь. Это для её же блага.
— Да… Верно. — Грустно согласилась принцесса, тяжело вздыхая. — Но я бы хотела, чтобы она побыла здесь подольше…
Мама ничего не ответила. Они почти пришли — большой красный крест госпиталя уже сверкал на садящемся солнце. Настроение у аликорнички ухудшалось всё больше, но она попыталась взбодриться.
«Зато Шадии там будет лучше, — думала она, пиная маленький камушек. — Там она поправится, а потом я приеду к ней! Интересно, а в Кантерлоте тоже много блестящих зданий?»
Пройдя сверкающий коридор и лестницу, аликорницы оказались у дверей двадцать седьмой палаты. Мать постучала мелодичной дробью, и из-за неё раздалось еле слышное «Войдите».
— Здравствуй, Шад… — поздоровалась Кейденс, проходя вперед, но её фраза тут же оборвалась. Флёрри виновато выглянула из-за её спины и увидела, что с рогом Шадии произошли какие-то перемены. Он будто бы стал больше, а его кончик окрасился в ярко-алый цвет. Остальную часть скрывала поспешно наброшенная челка, и Флёрри перевела вопросительный взгляд на подругу.
Шадия мгновенно накрылась одеялом с головой, но было уже поздно. Мама метнулась вперед и телекинезом сорвала его.
— Что случилось?! — воскликнула она, копытами хватаясь за скулы единорожки и пытаясь заглянуть ей в глаза. — Шади, что случилось?!
— Я не знаю! — со злобой вскрикнула кобылка и дёрнулась — Кейденс потеряла хватку и отшатнулась. — Отстаньте!
— Шади, — позвала её Флёрри, и единорожка немного успокоилась. Старшая принцесса попятилась в сторону дочери, а когда они поравнялись, прошептала:
— Останься здесь. Луна скоро должна прилететь.
Флёрри едва заметно кивнула, и Кейденс скрылась за дверью. Шадия лежала, свернувшись в комочек и тихонько всхлипывала. Бинты на её груди снова пропитались кровью и гноем, и у аликорнички заслезились глаза от этого запаха. Но, преодолев это, она подошла ближе, ласково поглаживая подругу по спине.
— Шадия…
— Оставь меня в покое.
— Всё в порядке. Всё хорошо, Шади, всё хорошо.
Единорожка подняла на неё глаза — недоверчивые, заплаканные — и Флёрри почувствовала, как ей плохо. Горечь, страх, ненависть, отчаяние и безумный ужас — вот что испытывала Шадия. Аликорничка осторожно обвила копытами её шею, притягивая единорожку к себе. Та обняла её в ответ, неловко держа расстояние из-за перебинтованной грудки. Флёрри улеглась мордочкой на её волосы, чёрные, как смола из Вечнодикого леса, а Шадия продолжала всхлипывать.
— Я хочу домой, — прорыдала она. — Я хочу домой!
— Принцесса Луна скоро приедет, — утешила её аликорничка. В носу уже щипало, но принцесса старалась держать себя в копытах. Шадия просто устала. Если бы не Сердце, они бы сегодня пошли в книжный магазин, выбирать подарок для тёти Твайлайт, и себе бы что-нибудь прикупили. Ей бы здесь понравилось, если бы не Флёрри.
Шадия оторвалась от её плеча, стряхнув объятия и отодвинулась на самый край кровати, со злостью вытирая слёзы копытом. Флёрри левитировала ей платочек, подобрав остатки, но Шади отмахнулась от него.
— Всё будет хорошо, Шадия. Я тебе цветы принесла.
Флёрри зажгла рог, осторожно подхватывая вазу, стоящую на противоположном столике от кровати, и та поплыла мимо единорожки, хмуро следящей за этим. Но как только она увидела у Флёрри букет чёрных гвоздик, то словно взорвалась.
— Я ненавижу гвоздики! — вскрикнула Шадия, с силой ударив вазу копытом. Та улетела в стену и раскололась на мелкие кусочки, а сломанные стебельки цветов попадали сверху. Лицо кобылки как-то изменилось: она вскрикнула и закрыла его копытами, но Флёрри успела увидеть, как её скулы разъезжаются в разные стороны, становясь ещё дальше от глаз.
— Шади! — обеспокоенно кинулась к ней аликорничка, но та резко подняла голову, и она замерла, до глубины души напуганная.
— Что, не ожидала? — прошипела единорожка каким-то не своим голосом — грубым, жестким, словно наждак. Её глаза изменили форму, они стали более овальными, а склеры засверкали зелёным. Флёрри отступила назад, пытаясь совладать с дрожащими копытами, а Шадия выпрямилась, загородив свет, падающий на принцессу.
— Ч-что с тобой? — пораженно прошептала аликорничка, чувствуя, как по щекам бегут слёзы ужаса. — Ш-шадия…
— Что-то не так? — удивленно проскрежетала та, неестественно проворачивая голову с характерным хрустом. — Ты чем-то напугана, Флёрри?
— Т-твои глаза… — слабо прошептала принцесса, глядя на то, как бирюзовые озёра вытягиваются, а зрачки превращаются в тонкую линию. — И-и-и голос… Ты в порядке?
— В полном, — мурлыкнула Шадия, жмурясь. Она охнула и осела на пол, а Флёрри тут же кинулась к ней.
— Смотри! — воскликнула Шадия, указывая копытом на свою грудь, вокруг которой заклубился чёрный дым. — Он зарастает! Ожог зарастает! Ты видишь это, Флёрри?! Ты видишь?!
Чёрный дым стал более вязким, словно маслянистая плёнка, и, вытянувшись в одну тонкую и липкую струю, растёкся по всей груди кобылки, постепенно всасываясь внутрь, словно проходя сквозь кожу. Единорожка зашлась смехом, отталкивая принцессу от себя. Флёрри неловко отпрыгнула в сторону, видя, как на месте черноты проступает молодая светло-серая шерстка, тут же темнеющая. Шадия встала на все четыре копыта, глядя прямо на аликорничку.
Раньше Флёрри казалось, что в этих глазах она могла бы утонуть. Они всегда были спокойными, по-светлому печальными, и лишь несколько раз она видела их расстроенными или разозленными. Но теперь она видела их.
Живые, яркие, будто светящиеся, как вывески Мэйнхэттена, полные гнева, ярости и злости, эйфории и счастья. Кобылка сжалась, а внутри всё будто превратилось в скользкий и ненужный комок. Она не могла отвести взгляд от этих глаз, они приковали её к себе, и вокруг уже мелькала черная лента, обвившая сердце.
— Мне так хорошо! — рассмеялась единорожка, разглядывая свои копыта. — Во мне словно бурлит энергия! Это чувствуют кристальные пони на ярмарках, да?! Ха-ха-ха! Теперь я понимаю, о чем ты говорила, Флёрри! Ну как, мне идет кристальность?!
— Но ты не кристальная! — шепотом возразила аликорничка, пораженно глядя на подругу, тело которой стремительно менялось. Её рог словно увеличился в размерах, а от кончика разошлась большая черная вспышка. Принцесса вскрикнула и закрыла глаза, ослепленная всполохом света. В ушах раздался звон, а потом голову заполнил оглушительный и безумный смех.
— Я чувствую себя такой сильной! — захохотала Шадия, мотая головой из стороны в сторону. Флёрри подняла глаза и ужаснулась — рог единорожки стал полностью красным и изогнутым, а от глаз развевалось фиолетовое пламя. — Что же ты сидишь, Флёрри? Или ты не рада за меня?
— Шадия, — пробормотала аликорничка, пытаясь собраться с духом. Единорожка выпрямилась, а на её лице появилось жесткое выражение.
— Ты завидуешь мне, — прошипела она, царственно поднимая голову и смотря на принцессу сверху вниз. — Думала, ты всегда будешь самой любимой? Размечталась!
— Шади, я никогда… — пролепетала аликорничка, но кобылка с громоподобным звуком топнула ногой, и принцесса замолкла.
— Довольно! — омерзительно жестким, скрежещущим голосом провозгласила она, и в комнате потемнело. Лишь её величественный силуэт разгорался в пурпурном пламени всё ярче. — Теперь ты не сможешь меня затмить, принцесса. Теперь Ты будешь слушать Меня!
Флёрри присела на круп от страха и попятилась назад, не отводя глаз от Шадии. Ноги той вытягивались вверх, спина с хрустом ломалась, а шея с таким же тошнотворным звуком удлинялась. Ярко-бирюзовые глаза впились в её душу, и принцесса хотела закрыть глаза, спрятаться, убежать, но не смела. Из них безостановочно текли слёзы.
«Я не могу летать, потому что я не аликорн! Я единорожка! Е-д-и-н-о-р-о-ж-к-а! Я не принцесса! Я вообще никто!»
Ты моя подруга!
— Шадия, перестань пугать меня! Пожалуйста! — воскликнула Флёрри, упираясь крыльями в стену. Холодные кристаллы заставили и без того огромный табун мурашек зашевелиться, выбрасывая очередной брызг слёз. — Мы же друзья!
— Пугать? — удивленно переспросила Шадия, а затем расхохоталась. — Я тебя не пугаю, Флёррушка. Ты сама боишься. Ты всегда боялась, что я больше не буду в тебе нуждаться. Так вот: ты мне больше не нужна! Ты мне никогда не была нужна!
— Но… Мы же друзья… — сквозь слёзы проговорила аликорничка, протягивая копыто. — Я никогда не хотела тебе ничего плохого… Я просто хотела, чтобы ты тоже меня любила…
Существо приблизилось к ней и подхватило её подбородок копытом. Принцесса снова увидела эти глаза, пронзающие до самых потаённых уголков души, с узким, драконьим зрачком.
«У Спайка тоже драконий зрачок, — почему-то подумалось кобылке, — но его взгляд никогда не был таким злобным».
— Хочешь, я покажу тебе один фокус? — шелестящим голосом спросила Шадия, приближая свою вытянувшуюся мордочку к ней. Флёрри показалось, что всё вокруг окутал клубящийся дым, а потом осознала, что это грива единорожки. Та дернула её за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
— Не надо… — прошептала аликорничка, видя в зрачках принцессы Звезд помесь восторга и сумасшествия.
— Теперь я тоже могу летать.
Флёрри поняла, что её сейчас стошнит. Вонь, разнесшаяся по комнате достигала апогея прямо возле Шадии, которая пригнулась к полу, выгнув спину. А потом аликорничка кое-как смогла сглотнуть плотный комок, пришедший к горлу. Сердце колотилось, как бешеное, будто отсчитывая оставшиеся удары до её смерти.
Позвоночник единорожки искривился, и из спины с тошнотворным и смачным хрустом вырвались две тонкие ветки, в мгновение обрастающие другими веточками. Чёрные, гладкие, они уже через секунду покрылись вязкой слизью из дегтя. Флёрри с ужасом осознала, что точно так же выглядят кости её собственных крыльев.
Остовы дернулись, и с их концов сорвались большие склизкие капли. Шадия поморщилась, но, выпрямившись, расплылась в улыбке.
— Теперь я даже превзошла тебя. Всё ещё хочешь полетать, а?
Запах гноя и крови заложил нос. К нему добавилось ещё что-то омерзительно-сладковатое, и Флёрри всё-таки рассталась с ужином. Шадия с отвращением подняла копыта, брезгливо отведя глаза, а затем схватила аликорничку за горло, оторвав от пола.
— Ты жалкая, Флёрри. Поверить не могу, а я ведь тобой восхищалась.
— Шади, пожалуйста, — взмолилась принцесса, хватаясь за её тонкое и изломанное копыто и дрыгая задними ногами в поисках опоры. — Как ты можешь так говорить? Я же люблю тебя…
— НИКТО, — перебило её существо, а пурпурное пламя заструилось сильнее, — не любит меня. Вы только лжете.
— Шадия!
Существо повернуло голову, выпустив её из хватки. Флёрри упала, ловя воздух ртом, и увидела принцессу Луну, стоящую в дверях. Её глаза были искажены ужасом, а рот изогнулся в немом крике.
— Мама? — удивленно произнесла Шадия, расслабляясь и опуская крылья. — Ты пришла за мной?
— Доченька… — прошептала темно-синяя аликорница, проходя вперед. Шадия кинулась ей навстречу, словно дикая кошка, с хрустом конечностей приземлившись возле кобылицы.
— Ты наконец-то пришла, — сказало существо, положив голову на шею принцессы, обнимая её.
— Что с тобой случилось? — спросила Луна, с ужасом касаясь гривы Шадии, ставшей больше похожей на огромное облако клубящегося дыма. — Шади, что с тобой?!
— Всё хорошо, мамочка, — безумным голосом пропела кобылка, выпрямляясь — теперь она была на голову выше матери. — Мне очень хорошо, правда. Представляешь, Флёрри выстрелила в меня магией — прямо в грудь — и тот ожог должен был кровоточить всегда! А потом я стала сильнее, и он зарос!
Шадия снова засмеялась, а Флёрри увидела свою маму. Кейденс стояла в дверном проеме с открытым от изумления ртом. А потом, переведя взгляд на Луну, аликорничка увидела в её глазах обречённый ужас, словно ту терзала мысль «Я так и знала! Я знала!»
Ночная принцесса отошла от дочери, чуть мотая головой.
— Ты не моя дочь, — произнесла она, роняя слёзы. — Что ты такое?
Существо оскалилось, а потом его будто ударило током. Крылья резко расправились, разнося невыносимую вонь, а глаза Шадии зажглись ядовито-зелёным.
— Отец! — вскрикнула она, закрывшись крыльями. — Ты забрала его у меня!