Флёрри
Флёрри стояла посреди центральной площади, там, где должно было быть Кристальное Сердце, и смотрела на дверь. Черногривый единорог привел её сюда и приказал ждать.
— Она выйдет, как только ты её позовешь, — сказал он, стоя вполоборота, чтобы она не могла больше его поцеловать. — Я буду рассеивать заклинание, а ты задержи её. Разговором, обманом, чем хочешь.
— Хорошо, — кивнула Флёрри, сглатывая плотный комок в горле. — Я постараюсь.
— Если ты её испугаешься, всё пойдет прахом, — предупредил её король. — Поэтому мужайся. Если мы выживем, ты и не такое в своей жизни увидишь.
Аликорничка снова кивнула и провела копытом по гладкому сапфиру, болтающемуся на шее. Холодный камень успокаивал её, но она чувствовала каждой клеточкой, насколько сильная магия заточена внутри. И хоть сам камень был холодным, изнанка жгла кожу сквозь шерсть, будто звёздочки в музыкальной шкатулке раскалились добела.
Но этот камень предназначался не ей, а Шадии.
Когда единорог скрылся в тенях, Флёрри глубоко вздохнула, собираясь с силами. Она придет только тогда, когда её позовут. Аликорничка почувствовала, как в желудке что-то шевелится, а по скуле ползет противная капелька пота. Она ничего не ела со вчерашнего вечера, но совсем не чувствовала голода. А ещё она молила всех богов, чтобы её не вырвало при виде Шадии, как в прошлый раз. Иначе всё будет напрасно.
— Я смогу, — шептала юная принцесса, крепко зажмурившись. — Я смогу, я сильная, как папа…
Папа… А ведь он где-то внизу, в темнице, где сыро и темно, где бегают противные мерзкие крысы, кусающие тебя, пока ты спишь…
— Шадия! — крикнула Флёрри, резко распахнув глаза. Её голос отразился от темных столбов, а темно-красная площадь засветилась.
Аликорничка несколько раз обернулась, пытаясь распознать источник неимоверного хруста, но ничего не увидела, только каким-то шестым чувством ощутила, как сзади неё спускается на длинных слизистых и когтистых крыльях нечто, отдалённо напоминающее её подругу…
Флёрри обернулась, взмахнув крыльями. Сзади, повисая на липких маслянистых веревках, больше похожих на куски содранной кожи, чуть покачивалась Шадия. Вернее, то, что от неё осталось.
Казалось, сердце упало в копыта. Ободранные до мяса бока выделяли чёрный гной, стекающий по задним ногам мессии. Её крылья вытянулись, став ещё больше, но воспалённые суставы протяжно скрипели, словно несмазанные цепи. А её лицо… Флёрри кое-как смогла подавить жалостный всхлип. Наполовину ободранное, сбросившее с себя плоть, лицо выделялось неестественной белизной кости. Нижняя челюсть уже совсем не шевелилась, а на ней застыли бурые потеки крови, лившейся с ещё целой части. Глаза подруги превратились в покрасневшие глазные яблоки с отсутствующими веками. Не было больше пушистых ресниц, из-под которых смотрели печальные светлые глаза. Ярко-бирюзовые с примесью красного и ядовито-зелёного глаза смотрели на неё без всяких чувств, а фиолетовое пламя, трепавшееся ветром в том месте, где должны были быть уголки глаз, уносилось в эфемерный дым, служивший ей гривой.
— Флёрри, — прогнусавил глухой, словно утробный, голос. Лицо Шадии даже не пошевелилось, лишь моргнула дымка в глазах, и Флёрри невольно вздрогнула.
— Я здесь, — позвала её аликорничка. Мессия тяжко подняла голову, уперив в неё взгляд мёртвых глаз.
— Зачем ты сбежала? — прозвучал голос, а глаза Шадии приобрели осмысленность.
— Я, — Флёрри замялась, чуть растерявшись от такого взгляда, полного боли, тоски и скрытой злобы, чувствуя, как наростают эти чувства в груди мессии. — Я ходила за кулоном, — аликорничка приподняла копытом кулон, демонстрируя его существу. — Хотела тебя порадовать…
Существо резко опустилось вниз, обрезав пружинистые веревки, унесшиеся вверх. Изломанное в нескольких местах копыто ступило на кристальную брусчатку со смачным хрустом, будто раздавив большого жука. Кренящаяся вниз, словно непосильно тяжелая, голова сначала пригнулась к земле, а затем, чуть болтаясь из стороны в сторону, выпрямилась на тонкой длинной шее.
— Ты вернулась сама? — прохрипела Шадия, неверными шагами приближаясь к аликорничке. — Хотела… меня… порадовать?
— Да, — кивнула Флёрри, идя к ней навстречу. Сердце стучало, но аликорничка упрямо переставляла негнущиеся ноги. Шадия с любопытством лесного зверька наклонила к ней голову и щекотно втянула воздух ноздрями.
«Наверное, она не может видеть», — с жалостью подумала принцесса, смиренно стоя на месте.
— Ты вернулась, — пробормотала Шадия, чуть щёлкнув нижней челюстью, едва касаясь её щеки носом. — С… кулоном…
Она выпрямилась, чуть закатив глаза, и Флёрри осторожно сняла медальон через голову.
— Наклонись, пожалуйста, — попросила она. — Я не достаю.
Но Шадия замерла, будто не слыша её. Её взгляд зафиксировался на чем-то за спиной Флёрри. Аликорничка окликнула подругу ещё несколько раз, но та не отвечала.
— Говоришь, сама вернулась? — злобно прошипела мессия. — Тогда кто ломает моё заклинание?!
«Нет…» — пронеслась запоздалая мысль, а в следующую секунду её сбила с ног красная вспышка. Медальон вылетел из копыт, но она успела схватиться за цепочку. Спина столкнулась с твердым кристаллом, оставив на нем треснутую крошку, крылья больно хрустнули, в глазах потемнело.
— Нет! — заверещала Шадия, резко взмывая в воздух. — Не-ет! Не смейте ломать моё заклинание!
Флёрри встала, борясь с головокружением, и бросилась следом.
— Шадия, стой! — воскликнула она, нагоняя мессию. — Послушай меня!
— Ты будешь лгать! — взревела Шадия, ударяя её крылом по лицу. Щёку зажгло, сбитая аликорничка отлетела в сторону. Обезумевшая мессия взлетела высоко в воздух, зажигая рог, а Флёрри, выровняв полет, кинулась за ней.
Громоподобный треск, заставивший уши прижаться к голове, разнесся под вершиной купола, будто встретились два огромных энергетических залпа. Небосвод дрогнул и осыпался мириадами красных осколков. Шадия издала леденящий кровь крик, совершенно не похожий на голос пони. Флёрри замахала крыльями сильнее, догоняя Шадию.
Мессия металась в воздухе, пытаясь восстановить щит, но её почти тут же сковали энергетические обручи, прижавшие её копыта друг к другу, а крылья к бокам.
— Папа! — воскликнула Флёрри, следя глазами за источником заклинания. На небольшом возвышении из телег и прочего мусора стоял белый единорог в доспехах и синегривом шлеме. Его рог был объят малиновым пламенем, удерживающим Шадию на одном месте.
— Вперед! — прогремел усиленный голос короля. — Надевай медальон!
Флёрри рванула вверх, левитируя цепочку, готовясь быстро перекинуть её на шею Шадии.
Мессия брыкалась, пытаясь сбросить путы, и палила энергетическими шарами куда попало, грозя сбить каждого, кто подлетит к ней слишком близко. Она кричала, и крик этот раздирал душу и леденил кровь, заставляя её застыть в жилах. Усиленно взмахивая крыльями, со свистом рассекая воздух, аликорничка неслась вверх, держа артефакт перед глазами. Золотистое пламя, объявшее медальон, стремительно приблежалось к Шадии, счет был на секунды…
Разъяренная Мессия мотнула головой, и цепочка пролетела мимо, чуть задев изогнутый рог. Флёрри резко затормозила до потемнения в глазах, но не выпустила медальон из поля телекинеза. Дым потихоньку расползался, пропуская солнечные лучи, и ей показалось, что свет заставляет её силы крепнуть.
Шадия стряхнула с себя последние оковы и грозно уставилась на противницу.
— Ты всё испортила! — заверещала она. — Я почти постороила тот мир, о котором мы мечтали! Будь ты проклята…!
Её рог заполыхал красным, но заклинание рассеялось, не успев сформироваться, потому что прямо перед её лицом пронеслась длинная радуга, с ультразвуковым свистом разрезав воздух. Шадию отбросило в сторону, а Флёрри оглянулась, не веря своим глазам.
К ней на всех парах летела её любимая тётя, разгонявшая остатки дыма, подступавшего к её бокам. Сверхзвуковая радуга, носившаяся вокруг замка, справлялась с этим в разы быстрее, а внизу к её отцу приближались пять кобылок: пастельно-желтая пегаска, белая и светло-розовая единорожки и две земнопони: оранжевая и ярко-розовая…
— Тётя Твайлайт! — воскликнула аликорничка, паря на одном месте. Лавандовая аликорница выстрелила ярко-малиновым лучом, заставляя куски дыма разлететься ещё дальше, а затем подлетела к принцессе.
— Ты в порядке? — деловито осведомилась она, оглядывая Флёрри со всех сторон. Аликорничка не успела ответить: между ними воздух прочертил широкий красный луч.
— Ты ещё и Элементы Гармонии позвала! — прошипела Шадия, зажигая рог. — Этого я тебе не прощу, Флёрри. Ты всё разрушила!
— Дай-ка взрослым поговорить, — отстранила аликорничку тетя. — Не смей угрожать моей племяннице, порождение Тьмы!
— Нет, тетя Твайлайт! — вскрикнула Флёрри, хватая аликорницу за копыто. — Это не Тьма! Это Шадия!
— Ошибаешься! — прогремела мессия. — Я и есть Тьма! А твоя подружка уже давно мертва. Она была слишком трусливой, чтобы принять свой новый облик. Как она плакала! — существо издало хриплый смех. — Такая же жалкая, как ты.
— НЕТ! — вскрикнула аликорничка, вырываясь из-под крыла тети. В её глазах загорелась ярость, ярость и гнев. Гнев на то, что это мерзкое существо так говорит о Шадии! — Ты лжешь!
С рогов сорвались два ярких луча — багрово-красный и ярко-золотой — и столкнулись в воздухе, рассталкивая всё вокруг ужасным напряжением. Флёрри краем глаза заметила, как лавандовая аликорница отлетела в сторону, сбитая волной.
Внизу что-то треснуло, рассыпавшись осколками, но Флёрри сосредоточилась только на противостоянии. Она жива, моя подруга жива, и ты, мерзкое существо, не смеешь порочить её имя! Ты её совсем не знаешь!
Спиной она почувствовала, как её шерстку озаряет солнечный свет, а магическая энергия притекает к рогу всё сильнее и сильнее. Золотой поток подвинул красный, образовав шарообоазное сплетение золото-багрового оттенка. Рог раскалился добела, магические каналы горели ярко-золотым, в висках ломило, но Флёрри продолжала верить. Верить, что Шадия жива, что всё будет хорошо, что они ещё сходят по магазинам, что это всё закончится. Закончится прямо сейчас.
Перед зажмуренными глазами пронеслась яркая, словно глянцевая, радуга, обогнувшая её и перенесшаяся на магический поток. В ушах отпечатался громкий треск, хлопок и леденящий кровь крик.
Когда Флёрри открыла глаза, она стояла на земле, недалеко от Кристального Сердца, вертящегося на своем постаменте. Вокруг неё плотным кольцом стояли Элементы Гармонии, а над головой светился оранжевый защитный купол. Глаза Элементов пылали божественным белым светом, а в их гривы добавилось по нескольку новых цветов.
А за пределами этого круга в дикой агонии извивалась Шадия, пытась встать, опираясь на крылья и крича от боли.
Флёрри приподняла на копыте медальон.
— Я должна помочь ей, — обернулась она к тете. — Она моя подруга.
Божественное лицо аликорницы смягчилось, и в оранжевом куполе образовалась дверь. За пределами защиты крик стал громче.
Аликорничка подошла ближе к Шадии, опасливо прикрывая крылом кулон, чтобы мессия не выбила его. Искорёженное тело извивалось в попытках подняться, а крылья судорожно дергались, ища опору. Флёрри бросила взгляд на раскрошившиеся ноги единорожки — они осыпались, словно штукатурка. Шадия лежала, закрыв голову крыльями и вздрагивала, словно от рыданий. Флёрри подошла ближе к ней, но, услышав сзади цокот копыт, махнула крылом — не надо.
— Шадия, — тихо позвала она единорожку, и та снова вздрогнула. — Я знаю, тебе сейчас больно, и я знаю, что ты злишься на меня и на родителей, — Флёрри села напротив неё, поджав под себя копыта. — Но мы всё ещё любим тебя. Пожалуйста, прекрати всё это. Вернись к нам, и позволь своей душе самостоятельно выбирать, кому верить.
Крылья дрогнули и раскрылись, падая в стороны, и аликорничка увидела лицо подруги. Подбородок покрылся запекшейся кровью, а из глаз, игнорируя отсутствие век, текли слёзы. Раскрошившийся рог осыпался так же, как ноги, и падал на землю и нос единорожки целыми кусками.
— Я устала, — прошептала Шадия, чуть мотая головой. — Я больше не хочу строить новый мир.
— Так и не нужно ничего строить, — участливо покачала головой Флёрри. — Не нужно, Шади.
— Я так хотела бы всё исправить, — убито проплакала единорожка, уткнувшись лицом в землю возле её ног. — Мне так… так жаль…
— Позволь помочь тебе, — прошептала Флёрри, осторожно поднимая её голову двумя копытами, придерживая её за скулы и всматриваясь в округлившиеся зрачки, полные раскаяния. — Позволь нам помочь.
Шадия неловко кивнула, скатившиеся слёзы обогнули светлое копытце, а Флёрри нежно поцеловала её в лоб. Мелькнула серебряная цепочка, мелодично щелкнув застёжкой, и аликорничка осторожно приподняла единорожку и уложила себе на колени. Бережно обняв её крыльями, Флёрри снова взглянула в посветлевшие глаза подруги. В них больше не было злобы, только боль и радость. Радость, что она умирает не одна.
— Давай послушаем музыкальную шкатулку, — тихо предложила она единорожке. — Я ещё ни разу её не слышала.
Та кивнула, и её лицо исказила судорога. Аликорничка щелкнула рычажком и сапфир перевернулся.
Звездочки медленно завращались, дёргая струны будто бы маленькой арфы. Нежные звуки ласкали ухо, а Шадия улыбнулась сквозь слёзы, слегка покачивая ушками в такт песне.
Яркие, переливающиеся на солнце, звездочки заиграли всеми оттенками красного, переворачиваясь и дёргая серебряные струны. А по центру, стоя на маленьком полумесяце, появилась бледно-фиолетовая фигурка единорожки, застывшей в невесомом танце.
Шадия легко-легко вздохнула, и Флёрри почувствовала, как кобылка поднимается вверх, подхваченная мягкой, но настойчивой магией. Она выпустила её из объятий, зажигая рог и присоединяя свою энергию к общему потоку, вплетая дарованное тётей могущество в самое дорогое для неё существо.
Первым до искореженного тела дотронулся красный поток, подхватив единорожку под голову, касаясь её рога, возвращая ему прямоту, растекаясь по вновь создающимся магическим каналам, призрачно висящим в воздухе.
Следом за ним её обволок бирюзовый поток, поднимая единорожку ещё выше, протекая по её бокам, слой за слоем обволакивая Шадию, превращая её тело в поток энергии, растворяя её конечности, обновляя их. Флёрри пригляделась и поняла, что кьюти-марки у единорожки уже нет: вместо семи алых звезд осталась лишь белая ниточка, стремительно скрывающаяся за бирюзовыми лентами.
К глазам и груди единорожки потянулся родной голубой блеск, кружа кобылку в водовороте сил. И Флёрри, повинуясь чему-то более мудрому, чем она, закрепила всё последним штрихом заградительного заклинания, мотая время назад, зажигая алые звездочки. Пока солнце будет всходить над Эквестрией, Тьма будет сидеть взаперти, не в силах сломить защиту пятерых магов. И она не посмеет тронуть крошку Шадию. Не посмеет снова навредить ей.
Крылья мессии объяло золотистое пламя, стирая их, словно резинка карандаш, словно и не было никогда этих длинных черных остовов, обтянутых гладкой кожей…
Сзади разлилось невообразимое тепло и восторг — это мама повторно использовала Кристальное Сердце. От медальона Шадии по всей Империи разнесся живительный поток энергии, возвращая всё на круги своя, накрывая единорожку фигуркой большого стилизованного солнца рядом с таким же полумесяцем. Флёрри сумела разглядеть в этом кругу переплетенных аур семь алых звездочек, мерцающих в воздухе. Рассеивающаяся дымная грива задралась вверх, подхваченная магическим потоком, а в следующее мгновение кружащиеся ауры переплелись радужным вихрем, образовывая семь горящих алых звезд, соединенных белой нитью…
Осторожно подлетев в воздух, Флёрри подхватила единорожку под копыта, придерживая её спинку копытцем. Теперь всё будет хорошо…
Мелодия в шкатулке закончилась, и сапфир встал на место. Шадия затихла на её копытах, а над Империей сгустились грозовые тучи.
Снова оказавшись на земле, Флёрри улыбнулась и взглянула на единорожку, ожидая увидеть родные глаза, на этот раз радостные, а не печальные.
Глаза единорожки были плотно сомкнуты, а грудная клетка не вздымалась.
— Нет… — прошептала аликорничка, тряся подругу за плечи. — Нет! Нет! Шадия…!
Шадия не отвечала. Её глаза закрылись, и принцессе казалось, что закрылись навсегда.