Работа не шла.

Второй час, растянувшийся на бесконечность, Селена подступала к холсту с поднятой кистью, но опускала её, так и не решаясь сделать первый штрих. Казалось, что идея не до конца продумана, неверно выбраны краски, размер полотна и вообще — время, место и художник.

Присутствие постороннего в мастерской спокойствия отнюдь не добавляло.

Селена отложила кисть и потёрла переносицу. За последнюю неделю, что прошла с момента заключения сделки с Юноной Сартес, она не единожды поднимала эту тему — и неизменно натыкалась на вежливый отказ. Говорить об одном и том же казалось бессмыслицей, но и молчать становилось невыносимо.

 — Это обязательно?

Ринон, сидевший в дальнем углу студии на любезно выделенном стуле, перевернул газету и только после этого посмотрел на Селену.

 — Что именно?

Она неопределенно махнула рукой. Рядом с ним она всегда чувствовала себя какой-то глупой девчонкой, не понимающей очевидных вещей. А может, дело было просто в том, что она не различала своих охранников. Может, это и не Ринон вовсе?

 — В... этом. Обязательно ходить за мной круглые сутки?

Ринон пожал плечами.

 — Таковы условия контракта.

 — Но это же глупо!

Селена, не выдержав, прошлась по студии от холста до угла, где обосновался её охранник, и обратно. Жажда действия требовала что-то предпринять, освободить помещение, бывшее её убежищем, и теперь, по всей видимости, тюрьмой. Однако, глядя на непроницаемое лицо Ринона и его фигуру, затянутую в чёрное — у них мания одеваться, как на похороны? — становилось понятно, что сопротивление бесполезно. Любое.

Это и злило больше всего.

 — Вы мешаете мне работать! — выдвинула она последний аргумент.

 — Я могу отвернуться.

 — Вы издеваетесь?

 — Ничуть, госпожа. Предлагаю варианты решения проблемы.

 — Да не называйте вы меня госпожой!..

Селена шумно выдохнула, сдерживая ругательство. За время их короткого спора Ринон даже не пошевелился, вернувшись к чтению газеты, как только она замолчала. Возможно, стоило поблагодарить его за такую реакцию. Двое из трёх братьев вообще бы не отреагировали на её браваду, а Дар...

Она провела с ним всего пару дней, а уже успела очень быстро научиться взвешивать каждое слово. Дар оказался настолько иронично-саркастичен, что разговаривать с ним нормально казалось попросту невозможно. В отличие от Ринона, он наверняка бы что-нибудь ответил. Так, словно проверял на прочность её нервы.

Нет уж, лучше Ринон.

Лежавший на тумбочке телефон зазвонил, прервав неловкую натянутую тишину. Селена резко обернулась и шагнула к нему, затылком ощутив, что на неё смотрят. Взяв трубку, она обернулась, столкнувшись с внимательным взглядом.

 — Я должен знать, кто это, — спокойно проговорил Ринон. — Вы же понимаете.

Селена понимала, но от этого волна протеста внутри не становилась меньше. Выдохнув, она потёрла переносицу.

 — Это Эйдж, моя подруга.

Ринон кивнул и снова вернулся к прерванному занятию, полностью потеряв к Селене интерес. Она пару секунд смотрела на него, ощущая иррациональное желание стукнуть человека. Взяв себя в руки, она собралась ответить, но телефон замолчал. В этот же момент входная дверь распахнулась с громким стуком.

 — Так и знала, что найду тебя... здесь.

Все замерли. И ошарашенная Селена, не успевшая заметить, как Ринон тенью метнулся к двери, и Эйдж, дорогу которой перегородил рослый незнакомый мужчина, смотревший на неё с цепкой настороженностью. Он не достал оружия, но чувствовалось, что это может случиться в любую секунду. Стоило признать: рефлексы у ордынца работали отменно.

Только вот пугать её друзей в условия контракта не входило.

Селена отмерла первой и раздражённо выдохнула.

 — Всё в порядке. Ринон, дайте ей пройти. Это Эйдж.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем плечи Ринона, загораживавшие от неё Эйдж, расслабились. Он склонил голову набок и отошёл, вернувшись на своё место. Селена проводила его взглядом и повернулась к подруге. Та выглядела озадаченной, но совсем не испуганной. Впрочем, от Эйдж, первой забияки в классе, меньшего ожидать было сложно.

 — Да ты теперь селебрити с охраной, — хмыкнула она, проходя вглубь студии.

 — Перестань. — Селена поморщилась. — Это не смешно.

 — А по-моему, это как минимум интересно.

Селена подавила желание швырнуть в подругу чем-нибудь тяжёлым. Судя по взгляду, которым её одарила Эйдж, та прекрасно об этом догадывалась. Они одновременно фыркнули. Что ж, какие-то вещи не менялись даже спустя много лет.

 — Ты...

 — Мы можем поговорить? — Эйдж не дала сказать и выразительно кивнула в сторону охраны. — Наедине.

Чуть нахмурившись, она щёлкнула пальцами.

 — Точно! Пошли прогуляемся! Угощу тебя мороженым!

Она повернулась к Ринону так, что полы черно-белого в полоску платья взметнулись веером.

 — И вас тоже. Я же правильно понимаю, вы с нами?

 — Правильно, госпожа. — Ринон аккуратно свернул газету. — Только я не ем сладкое.

Эйдж почесала кончик носа и, наклонившись в сторону Селены, громко прошептала:

 — Эй, я не доверяю людям, которые не любят сладкое.

 — Эйдж, прекрати паясничать.

— А что я? Нет, ты подумай!..

Оставив их наедине обсуждать достоинства и недостатки мороженого, Селена вышла, быстро сменив рабочую одежду на серую футболку и чёрные джинсы. Подумав, решила оставить ключи от мотоцикла и сумку, взяв только телефон. Вряд ли Эйдж потащит её слишком далеко. Её излюбленным местом для прогулок была небольшая роща неподалеку. Там как раз на входе стояла небольшая будка с мороженым. Эйдж обожала его и часто вытаскивала туда Селену, после её возвращения из армии так и вовсе каждый день. Так они и бродили по асфальтированным дорожкам: яркая пташка и мрачный, дикий, молчаливый зверь. Люди косились на их странную пару, и в такие моменты Эйдж улыбалась и смеялась за них двоих. Она будто знала наперечёт каждую гнетущую мысль в голове Селены и старалась прогнать это, не говоря напрямую. Тогда Селена была благодарна ей за молчаливое понимание.

Те же чувства она испытывала и теперь. По сути, мало что изменилось.

Вернувшись в студию, она обнаружила Эйдж, увлеченно что-то писавшую в блокноте. Ринон стоял в отдалении у окна и, казалось, был занят изучением одной из недописанных картин. Селена, однако, заметила, что внимание его отдано отнюдь не самому лучшему из портретов, что она писала. Ринон следил за Эйдж. Селена тихо вздохнула. Такова теперь её реальность? Если да, то стоит покончить со всем поскорее и вернуться к нормальной жизни.

 — Мы идём?

Эйдж подняла левую руку, молча прося дать ей ещё немного времени. Закончив, она закинула блокнот в черный кожаный рюкзачок и поднялась, подхватив белый жакет.

 — Я готова. — Она обернулась и вопросительно приподняла бровь. — А вы, господин...

 — Ринон Шиген, госпожа. — Он склонил голову. — Я следую за нанимателем.

Эйдж, не обратив внимания на пробурчавшую «я вас не нанимала», Селену, хлопнула в ладоши.

— Тогда вперёд! Мороженое ждёт.

На выходе из галереи Селена успела перехватить вопросительный взгляд Ринона и чуть заметно пожала плечами. Встречи с Эйдж всегда были непредсказуемыми: она могла умчаться куда-то спустя полчаса, вспомнив про важную встречу, или остаться на полдня, обсуждая какую-то ерунду или накидывая идеи для новых картин. Энергия Эйдж всегда заряжала, но иногда это больше походило на бомбу замедленного действия, и никто не знал, в какой момент она сработает. Впрочем, Селену это устраивало. Подруга вносила в её размеренную, будто расчерченную по строгим линиям, жизнь искру хаоса, и от этого мир вокруг казался чуточку ярче.

Как знать, разгорится ли однажды из этой искры пламя...

Закупившись мороженым с шоколадом для себя и с клубникой для Селены, Эйдж прошлась немного с ней под руку, рассказывая о сыне. Селена хотела спросить, когда они приедут в гости всей семьёй, как вдруг Эйдж потянула ее к дальней скамейке. Усевшись, она некоторое время молчала, наблюдая, как Ринон вынужденно занял ближайшую к ним. Оценив расстояние, Селена пришла к выводу, что он вряд ли услышит их разговор. Судя по внимательному взгляду ордынца, он думал о том же. Однако, вместо того, чтобы приблизиться, он достал телефон и уткнулся в экран, будто они вмиг перестали быть ему интересны.

 — Так-то лучше, — удовлетворённо пробормотала Эйдж и повернулась. — Теперь можно поговорить.

 — Что такого ты хочешь мне сказать, чего нельзя слышать ему? — удивилась Селена.

 — Да никаких тайн нет. — Эйдж отмахнулась и наклонилась поближе. — Как твои дела? Только честно.

Селена закатила глаза. И ради этого вся секретность? Оно того не стоило. Она лизнула мороженое и с полминуты понаблюдала за детьми, резвящимися неподалеку. В вопросе Эйдж не таилось праздного любопытства: она действительно переживала. Только вот Селена лишних поводов для беспокойства давать не хотела, даже несмотря на то, что ей самой всё происходящее до сих пор казалось сомнительной идеей.

 — Всё нормально, — наконец, ответила она, чувствуя, что ещё немного, и Эйдж сожрёт её вместо лакомства. — Через пару дней у меня встреча с Юноной. Сказала, что покажет объект, на котором предстоит работать.

 — То есть об этом они не врали? — уточнила Эйдж, прищурившись.

 — Они вообще не врали. — Селена пожала плечами. — Ни о чём.

Особенно об охране, хотелось добавить, но она промолчала. В конце концов, двое из четырех человек, что к ней приставили, играли роль молчаливой тени. Разве что из младшего брата Ринона, Шинона, можно было иногда вытянуть несколько фраз длиннее двух слов. Линон же, средний, хранил стоическое молчание, лишь в редких случаях ограничиваясь кратким «да» или «нет». Ринон по сравнению с ним выглядел той самой словоохотливой кумушкой, что за десять минут расскажет обо всех родственниках и успеет сосватать за первого встречного. О Даре даже вспоминать не хотелось.

С ним ей понадобится много терпения.

Эйдж, о чем-то размышлявшая, вдруг щёлкнула пальцами.

 — Так что получается, тебе нельзя брать другие контракты?

 — Соглашение этого не запрещает, — отозвалась Селена. — Но Юнона порекомендовала хорошо подумать и на время отказаться от сторонних проектов. Мол, её объект будет забирать всё моё свободное время.

И не только свободное, если верить словам Сартес. Юнона, узнав, что Селена подрабатывает в ресторане, настойчиво попросила бросить эту работу. «Мне нужны все ваши силы и умения», — сказала она тогда. Селена наотрез отказалась, решив, что пока не увидит упомянутый объект, ничего предпринимать не станет. Юнона пообещала ей скорую встречу, которая должна была, судя по всему, многое изменит. Как будто без этого перемен не хватало.

Эйдж шумно выдохнула и потёрла переносицу, а после полезла в рюкзак за блокнотом. Найдя нужную страницу, она ткнула в неё пальцем, едва не оставив след от мороженого.

— Смотри.

Селена, перехватив блокнот, вчиталась в размашистый почерк. Нахмурившись, перечитала снова и только после этого подняла голову.

— Ты не шутишь?

— Неа, — пожала плечами Эйдж и фыркнула. — Судьба как будто издевается. Как только ты заключила контракт с Юноной, нашелся покупатель на три твоих картины, включая «Утёс». Он вообще не торговался, и к тому же интересовался, когда у тебя будут готовы новые картины.

— Но почему ты сразу ничего не сказала?

Это было не похоже на Эйдж. Обычно о каждом покупателе она сообщала, едва тот объявлялся, и на него почти что молились. А тут...

— Такова была его просьба: держать всё в секрете до момента перевода денег на счёт. А! — Эйдж шумно выдохнула и взъерошила себе волосы. — Я и так молчала, сколько могла!

Селена ещё раз посмотрела на цифру, обведённую в кружок внизу страницы. Покупатель и впрямь не скинул ни цента, как будто ему было жизненно важно приобрести её картины. Она задумчиво побарабанила пальцами по спинке скамьи. Вряд ли это дело рук Юноны, она и так предложила щедро оплачиваемый контракт. Но что-то всё равно не давало покоя. Почему именно сейчас? И почему «Утёс»?

 — Что мне ему сказать? — Эйдж нарушила молчание первой, доедая мороженое.

 — О чём? — Селена недоумённо моргнула, возвращаясь в реальность.

 — О новых работах. Он спрашивал, какие у тебя планы и когда можно будет приобрести новые полотна.

Селена тяжело выдохнула, запрокинула голову и закрыла глаза. Казалось, слепяще-яркое голубое небо пробивалось даже сквозь зажмуренные веки. Планы? Разве она могла позволить себе строить какие-то планы? Кроме тех, в которых она воевала со смертью за жизнь матери и воевала с самой жизнью за выживание. Бесконечная война. А тут вдруг — планы. Жизнь, о которой Селена практически не думала: не оставалось ни сил, ни времени. Нет, она не строила никаких планов. Пережить сегодняшний день и ничего не потерять — максимум, на который она способна.

 — Скажи, что я в творческом поиске. Как будет что-то новое, мы сообщим.

Селена зевнула и выпрямилась. Ничего не значащая фраза, которая спасала от излишних расспросов. Эйдж, однако, это не удовлетворило.

 — У тебя хоть что-то есть? Я понимаю, контракт с Сартес это важно, но если мы перестанем продавать картины на долгий срок, растеряем остатки клиентов!

 — Я что-нибудь придумаю, идёт?

 — Постарайся, Керриган, иначе я с тебя шкуру спущу, Юноне ни черта не останется.

Со стороны наверняка казалось, что они почти ссорились. Краем глаза Селена заметила, как напрягся Ринон, и тронула Эйдж за локоть. Наклонившись к её уху, прошептала:

 — Давай не будем давать повод думать, что ты хочешь меня убить.

 — Что...

 — Просто улыбнись.

Соображала Эйдж всегда быстро. Кинув короткий взгляд на Ринона, она расплылась в улыбке и забрала с колен Селены свой блокнот.

 — Интересная цена за свободу, — проговорила она.

— Не то слово, — выдохнула Селена.

Не то слово.

— Всё так плохо?

Эйдж поднялась и встала перед Селеной, загородив обзор Ринону. Селена поглядела на подругу долгое мгновение. Когда Юнона предложила контракт, никто из них не знал, каковы будут последствия. Плохо ли это? Едва ли. Её связь с Джеромом нельзя назвать безопасной. И всё же что-то внутри Селены яростно противилось постоянной охране. Что-то, что очень ярко напоминало о прошлом и заново вскрывало старые раны. Приходилось напоминать себе: она свободна. Никто не сделает ей больно. По крайней мере, в это хотелось верить.

 — Нет, — отозвалась она наконец. — Нет, Джи, всё хорошо. Просто мне нужно... Привыкнуть.

Эйдж прищурилась, а потом вдруг наклонилась и хищно улыбнулась.

 — Тогда постарайся выжать из них максимум. Будет потом о чём рассказать клиентам, картины разлетятся, как горячие пирожки.

Селена покачала головой. В этом была вся Эйдж: работа как один из смыслов жизни, и его надо раскручивать на полную. В этом они мало чем отличались, хотя, если подумать, именно Эйдж подала ей пример, когда она вернулась из армии.

 — Всё будет хорошо, Джи. Я справлюсь.

Сделав жест, явно говоривший, что она следит за ней, Эйдж обняла её и унеслась по своим делам. Селена же ещё некоторое время посидела на скамье, а потом решительно поднялась и направилась обратно в галерею. Не было нужды оглядываться, чтобы понять, что Ринон шёл за ней. Она чувствовала его присутствие, ненавязчивое, но пристальное внимание. Интересно, если она задумает сбежать, что он сделает? Она знала, что на её мотоцикле маячок слежения, но если уйти пешком... Селена тряхнула головой. Не стоило тратить время и энергию на такую чушь. Через несколько дней матери была назначена операция, и до тех пор Селена хотела сохранить ясную голову. Просто работать, работать и... работать. Ничего другого попросту не оставалось.

 — Вы доверяете своей подруге?

Вопрос прозвучал неожиданно, и Селена едва сдержала дрожь и желание ударить. Ринон внезапно оказался совсем рядом, заставив её напрячься, и она повела плечами.

 — К чему этот вопрос?

 — Просто ответьте, госпожа.

Селена резко остановилась и повернулась к Ринону. На его лице не дрогнул ни один мускул под её гневным взглядом.

 — Эйдж — мой самый близкий друг. Она часть моей семьи, и я не позволю вам оскорблять её пустыми подозрениями.

Селена медленно сжала и разжала кулаки. Да что он... Что он вообще знал? О ней самой, об Эйдж? Об этой безбашенной девчонке, которая первой влетала в драку, стоило кому-то косо посмотреть на малышку Селену Керриган? Именно Эйдж лечила ей ссадины, а потом рассказывала отцу, какой смелой была его дочь, напрочь игнорируя собственный фингал. Именно Эйдж дала ей силы жить дальше, когда казалось, что всё рухнуло и больше не сможет восстановиться.

Что они могли о них знать?

Ринон остался серьёзен.

 — Поймите меня правильно, госпожа. Те, на кого вы работали, не просто воровали картины. Они запросто пойдут на всё, чтобы получить желаемое. Самый простой способ — действовать через родных и друзей. Вашу матушку можно исключить ввиду её здоровья, а госпожа Эйдж...

Селена вскинулась, чтобы снова возразить, но он остановил её взмахом руки.

 — Я понял вас, госпожа. Но моя работа предполагает наблюдение за всеми, кто вас окружает. Вам лучше смириться.

 — Я не просила меня охранять!

 — Как мы не просили вас копировать портрет госпожи Юноны для мафиози.

Сказано это было ровно, без осуждения или презрения. Просто факт. Селена понимала, что с этим глупо спорить, и всё равно ощутила, будто ей залепили пощёчину. Вспыхнув, она резко отвернулась и зашагала к галерее. Всё верно. Не следует забывать, кто она и почему оказалась в такой ситуации. Простая мошенница, решившая, что ей всё сойдёт с рук. Наивная дурочка. Какой была, такой и осталась.

 — Госпожа.

Селена не обернулась, лишь ускорила шаг. Ей не хотелось говорить.

 — Госпожа.

Миг — и плеча коснулась чужая рука.

 — Госпожа, постойте!

Селена развернулась резко, одним движением, с трудом поборов желание ударить. Оно взметнулось внутри, точно пламя, стиснуло горло, заставило хрипло вдохнуть. Со стороны это больше походило на всхлип. Ринон замер, и плечи его опустились.

 — Послушайте, я не хотел вас обидеть...

 — Вы не обидели.

Голос Селены, несмотря на стянутую спазмом гортань, звучал ровно, разве что сухо. Но это мелочи, ведь так?

 — Вы совершенно правы. Я украла портрет Юноны Сартес. И я сожалею. Но я делала всё, что в моих силах, чтобы спасти маму. Просто иногда этого оказывается недостаточно.

 — Госпожа...

 — Я не ваша госпожа. Я Селена Керриган, преступница. Приятно познакомиться.

Отвернувшись, она сглотнула горький ком. Ринон не был виноват в том, что она делала, и чувство стыда обожгло не хуже, чем вспышка ярости мгновением назад. Однако слова извинения не шли, и Селена не нашла ничего лучше, чем молча вернуться в галерею и снова взяться за кисти. Распечатанный городской пейзаж висел перед глазами, ожидая, когда она перенесет его на бумагу и вдохнёт жизнь. Селена хотела этого. Хотела, чтобы старый город остался на её холстах.

Вместо низеньких домов и живописных улиц на картине появился силуэт. За его спиной вставало солнце, на груди висел автомат, а пальцы правой руки крепко сжимали рукоять кнута в черной оплетке. Селена не помнила — или старалась не вспоминать — лица, но звук, с которым кнут рассекал воздух, забыть не получалось. Выдрать из неё это воспоминание получится разве что вместе со смертью. Она прикрыла глаза, словно это нехитрое движение могло спасти её от мерзкого ощущения беспомощности. Что она могла сделать тогда?

Что может сейчас?..

— Кто это?

Селена вздрогнула и тряхнула головой. Покосилась на Ринона, стоявшего за правым плечом. Он смотрел на набросок картины, и, пожалуй, впервые за всё время знакомства в его взгляде читалась жёсткость. Селена снова глянула на силуэт. Наверняка Ринон видел и не такое, для него это всего лишь рабочий момент. Таким он должен был стать и для неё.

 — Прошлое, — ответила она, наконец, решив не вдаваться в подробности. Сглотнув, повернулась и посмотрела на Ринона. — Послушайте, я...

Он остановил её, покачав головой.

 — Это я должен принести извинения. Я был груб. Нам с вами какое-то время предстоит работать вместе, и я хотел бы, чтобы это не вызывало у вас отвращения и злости.

Протянув руку, он улыбнулся.

 — Приношу свои извинения, Селена. Мир?

Она замерла на миг, а после медленно подала ладонь. Рукопожатие Ринона, крепкое, тёплое, внушило ей толику доверия. Он, похоже, был искренен в своих намерениях, и стоило ответить тем же, чтобы не превратить свою жизнь в ежедневное сражение.

 — Надеюсь, я об этом не пожалею.

 — Будьте уверены. Я умею быть дружелюбным.

Ринону Селена верила, как и его братьям. Они казались честными и надёжными. А вот Дар... Он вёл себя непредсказуемо, отчего вызывал тревогу. Она с удовольствием предпочла бы постоянное общество кого-то из братьев. Так уверенность в душевном спокойствии была бы крепче.

Это, как и многое другое, от неё теперь не зависело.

Вечерняя смена в ресторане, как и следующие два дня, прошли относительно спокойно. Пришлось немного повоевать с Риноном, чтобы тот одновременно с ней не заходил в ресторан и не подавал вида, что они знакомы. Несмотря на все усилия, Хель подозрительно щурилась на клиента, который заказывал несколько блюд подряд, но почти ничего не ел, только пил чай. Селена ожидала вопросов, однако та промолчала. На следующую смену пришлось договориться, чтобы он хоть что-то ел. Ринон, впрочем, выразил сомнение, что Селена надолго задержится в этом месте.

 — После встречи с госпожой Юноной вам будет не до того.

Она и сама это понимала. Думая об этом следующие два дня, Селена пыталась представить, как сложится их разговор и что вообще предстоит делать, но в голову толком ничего не приходило. Её задумчивость заметила и Шейла, когда она пришла навестить мать. Оставив Линона за дверью с заверениями, что в палате ничего не случится, она вошла внутрь, держа в руках свежий букет цветов.

 — Всё в порядке, милая?

Селена ответила не сразу, делая вид, что занята сменой букета. Всё это время она ощущала пристальный взгляд матери и пыталась собраться с мыслями. Всё в порядке, мама, подумала она, просто твоя дочь влипла по полной.

 — Всё хорошо. Просто не выспалась.

Сменив цветы, она приблизилась к постели матери и опустилась на её край. Шейла выглядела бодро, на щеках даже был заметен бледный румянец. До прихода Селены она читала какую-то книгу, которую отложила на тумбочку. Название на корешке выглядело потертым, но, приглядевшись, Селена разобрала «История кхалаитов».

— Серьезно? — Она приподняла бровь. — С каких пор тебя интересуют островитяне?

Шейла пожала плечами.

 — Довольно давно. А тут приходила Ви, принесла эту книгу. Интересная. Хочешь почитать?

Селена покачала головой, сдержавшись от кривой усмешки. Ей нет нужды читать пыльные книги, достаточно пообщаться с Дарсу Кандой, будь он трижды неладен... Она встряхнулась, выкидывая из головы образ вежливо-нахальной улыбки. Не стоило думать о том, кто и без того отнимал кучу нервов и сил.

 — Как-нибудь в другой раз. Лучше скажи мне, как ты?

Она осторожно сжала тонкую ладонь Шейлы. Мягкое тепло материнской руки успокаивало, а её улыбка внушала надежду. У них ещё есть шанс выбраться из этих стен и прожить нормальную жизнь, пусть и противником выступал тот, с кем обычным оружием сражаться невозможно.

Пожалуй, это злило Селену больше всего. Ощущение собственной беспомощности всегда угнетало.

 — Я в порядке. — Шейла улыбнулась и, потянувшись, погладила дочь по щеке. — А тебе бы отдохнуть. Выглядишь бледной. Сколько ты спишь?

От нежного движения, полного любви и ласки, что-то внутри сжалось. Селена резко вдохнула, но вместо того, чтобы дать волю слезам, сдавившим горло, улыбнулась чуть заметно уголками губ.

 — Достаточно, мам.

Достаточно. Ложь, в которую Шейла наверняка не поверила, но ничего не сказала. Этого хватило, чтобы ещё немного посидеть и уйти, не опаздывая на смену. Линон следовал за ней, как тень, не отвлекая разговорами, и она была благодарна. В голове крутились разные мысли, так или иначе возвращаясь к одному. Достаточно ли того, что она делала? Что она ещё могла, чтобы защитить мать? А Эйдж? Хватает ли её усилий?

Ответ был очевиден, и решение к нему напрашивалось только одно. Имя ему — Юнона. Оставалось лишь надеяться, что она не ошиблась в очередной раз.

На день встречи с Юноной Селена уговорила Ринона отвезти её. Он очень долго хмурился, но в конце концов согласился, хоть это и не его смена. Присутствие этого человека придавало ей некое подобие спокойствия, в отличие от того, кто должен был дежурить. Селена очень надеялась, что Дарсу не откажет выйти в любой другой день. Сегодня она не готова была к такому соседству.

 — Доброе утро!

Едва Селена переступила порог кухни, в неё кинули яблоко. Больше машинально, чем осознанно, она дёрнулась, поймав фрукт в последний момент.

 — По-вашему, это смешно?

 — По-твоему, — невозмутимо поправил её Дар и со смачным хрустом откусил от своего яблока. — Утро должно начинаться с чего-то вкусного. Кофе?

Селена мгновение смотрела на него, не зная, как реагировать. Этот прохвост удивительно органично смотрелся на её маленькой кухне в белой рубашке с закатанными рукавами и черных брюках, словно так и нужно. Только вот она точно знала: это неправильно. Ему тут не место.

 — С каких пор вы хозяйничаете у меня на кухне?

 — Ты. — Дар склонил голову набок и насмешливо прищурился. — Мне это что-то напоминает.

Он вдруг наклонился вперёд и, ухмыльнувшись, проговорил:

 — Или мне называть вас «госпожа»?

В том, как он это произнес, было что-то неправильное. Селена тряхнула головой и отвернулась, быть может, чуть более порывисто, чем следовало.

 — Не надо. Просто Селена.

 — Тогда и я просто Дар. И на ты. Так что, кофе?

Она согласилась. И на кофе, и на то, чтобы он отвёз её к Юноне. Спорить не хотелось, да что там, говорить лишний раз не находилось желания. Дар же, напротив, лучился оптимизмом и дружелюбием, больше похожим на ироничную насмешку. Границ, однако, он не переходил, и за это она чувствовала признательность. Чем ближе подходило время встречи с Сартес, тем сильнее Селена ощущала внутреннее напряжение. По большому счету, Юнона спасла её, но выглядело это так, словно один шантажист сменился на другого. И оставалось совершенно неясно, кто из них опаснее.

Переодевшись в черный брючный костюм и белую футболку, Селена села в машину к Дару и молча пристегнулась. Смотрела она строго вперёд, но краем глаза видела, что он её разглядывал. Не выдержав, повернулась и спросила:

 — Мы собираемся ехать или мне завести мотоцикл?

 — О, не стоит. — Дар завел мотор, и в отражении на стекле мелькнула его улыбка. — Тебя опасно отпускать одну.

 — Это ещё почему? — возмутилась Селена.

 — Ты сильно нервничаешь. Не хочу, чтобы твоя травма из-за нервов случилась в мою смену.

Она пару секунд смотрела на него, не в силах подобрать слова, и резко отвела взгляд. Отчасти Дар был прав. Селена нервничала, не понимая, чего ждать. Договор уже заключен, ей только предстояло сделать свою работу. Но кто бы рассказал, сколько ещё подводных камней крылось в этом соглашении? Когда они разговаривали в первый раз и даже во второй, речи об охране не шло. А теперь она вынуждена терпеть рядом с собой чужих людей. Не самых неприятных, конечно, но и наслаждения в этом мало.

Селена вздрогнула, когда на её стиснутые ладони опустилась чужая рука. Большая и горячая. Первым желанием было отдернуть руки и залепить ему пощёчину, но она сдержалась. Лишь, глубоко вдохнув, подняла голову и вопросительно взглянула на Дара.

 — Прекрати так тревожиться. Юнона Сартес, конечно, сильная женщина, но она не ест юных симпатичных художниц на завтрак.

 Дар улыбнулся, а вот Селена не ответила. Она понимала, что не в том положении, чтобы вот так запросто расслабиться. И, хоть в словах Дара и присутствовала доля правды, она предпочла этой правде собственные эмоции. Они подсказывали ей быть настороже, а ещё убрать руки. Медленно и осторожно. Дар, будто бы и не заметив, вернул ладонь на руль и побарабанил по нему пальцами.

 — Ненавижу пробки, — пробормотал он.

 — Как будто их кто-то любит.

 — Некоторые любят. Поют в машине. — Он покосился на неё. — Ты любишь петь?

Селена покачала головой, решив, что этого достаточно.

 — А я люблю. Хочешь, спою?

 — Спасибо, не стоит.

 — Я сражён твоим недоверием в самое сердце.

Дар иронизировал, но Селена в ответ только покачала головой. На обмен колкими любезностями и тонкую игру слов у неё не находилось ни сил, ни желания. Дар ещё несколько раз пытался вывести её на диалог, и, натыкаясь раз за разом на молчание или вежливые отказы, в конце концов отстал. Это позволило ей сосредоточиться на попытке подготовиться ко встрече. Отвернувшись к окну, Селена наблюдала, как новый город, блестевший металлом и стеклом, сменялся старым. Это всегда выглядело одновременно грустно и волнительно, потому что новый город понемногу пожирал то, что оставалось от прошлого. Впрочем, часть тех улиц старались сохранить в первозданном виде. Как раз в такой район они и направлялись. Вокруг становилось больше деревьев и меньше торговых центров, открывая взору ярко-голубое небо над невысокими домами.

 — Куда конкретно мы едем?

 — Здание бывшей лечебницы для душевнобольных.

Селена удивлённо приподняла бровь.

 — Что там может понадобиться знаменитой художнице?

Дар хмыкнул.

 — Увидишь.

Селена нахмурилась. Она бывала там лишь раз, когда пришлось проходить переосвидетельствование после увольнения из армии. После этого её, как и прочих ветеранов, взял под своё крыло центр реабилитации. Однако хватило и одного раза, чтобы ощутить всю неприятную энергетику лечебницы. Старое мрачное двухэтажное здание с решетками на окнах, хмурые санитары и больные, которые смотрели на мир иначе, чем остальные. Проходя мимо одной молодой женщины с короткой стрижкой, Селена на миг встретилась с ней глазами — и не смогла выдержать этот взгляд. Чувство, будто та женщина знала абсолютно всё, пронзило насквозь и долго не отпускало.

Как знать, может, и Селена могла оказаться среди них, сложись всё чуть иначе. И непонятно, везение это или, напротив, проклятие. А может, карма.

Она тряхнула головой, избавляясь от липких мыслей. Как раз вовремя, чтобы заметить, что они приехали. Только вот знакомой по первому посещению стены древних деревьев она не обнаружила. Всех их до единого вырубили, сменив на аккуратно подстриженные кустарники. Оказалось вдруг, что перед зданием, опутанным строительными лесами, много места. Столько, что аж хотелось вдохнуть глубже. Старые дорожки обновили, сняв асфальт и выложив их гравием, и парковка, притаившаяся слева, не бросалась в глаза. Теперь это место выглядело совсем иначе, как островок свободы посреди лепившихся друг к другу домишек. Выйдя из машины, Селена ещё раз огляделась, заинтригованная изменениями, и потому не заметила, как сзади подкрался Дар.

 — Впечатляет, да?

Она стиснула зубы, сдержав резкий выдох и ругательство, и покачала головой.

 — Это место сильно изменилось.

 — И изменится ещё. У а... — Дар запнулся, и она покосилась на него. — У Юноны большие планы.

Селена прищурилась. В отличие от остальных ордынцев, в голосе Дара почти не слышалось почтения, скорее искреннее восхищение. Быть может, она в своё время тоже помогла ему с какой-нибудь щепетильной историей? Захотелось спросить, что он думает о художнице, но Дар махнул рукой в сторону здания.

 — Идём. Она наверняка ждёт.

Вслед за ним она прошла по ровной дорожке меж причудливого кустарника, явно привезённого издалека. Входить через центральный вход, к которому вела короткая лестница в три ступени, они не стали, обогнув здание по широкой дуге. За ним обнаружились остатки старой рощи, в которой тут и там мелькали рабочие.

 — Всё это будут вырубать? — полюбопытствовала Селена.

 — Насколько мне известно, да. Юнона хочет разбить здесь новый сад и спорит с садовниками. Те не уверены, что деревья с Островов приживутся в нашем климате.

Дар рассказывал об этом так уверенно, словно сам слышал эти споры. Селена посмотрела ему в спину, терзаемая вспыхнувшим сомнением. Откуда простому ордынцу такое известно?

 — Звучит так, будто ты был с ней в этот момент.

 — Так и было. — Дар пожал плечами. — Юнона Сартес наша старейшая и постоянная клиентка. На охране этого объекта работает Орда.

Он оглянулся и подмигнул ей.

 — Приглядись, и ты поймёшь.

Она нахмурилась, но ничего спросить не успела. Дар нырнул в неприметную с первого взгляда боковую дверь, и ей пришлось войти следом. Пройдя узким темным коридором, в котором пришлось свернуть несколько раз, они вдруг вышли в большой зал, наполненный шумом стройки. В дальнем углу рабочие споро выкладывали пол, рядом с одной из стен стояли леса, на них трое маляров закрашивали стену в небесно-голубой. Пока зал напоминал больше поле битвы, чем подходящее хоть для чего-то помещение. Селена в паре мест даже заметила остатки снесённых стен. Стало быть, в обновленной лечебнице требовалось куда больше простора, чем раньше.

 — Дар, мальчик мой! Наконец-то.

Селена резко обернулась. Из другого входа неслышно, как тень, появилась Юнона. Темно-синие спортивные штаны и обтягивающая в тон футболка на ней смотрелись дорогим нарядом. Роскошная грива волос была небрежно забрана в пучок, а на пальцах виднелись следы краски. Мягко ступая, она приблизилась к Дару, и тот послушно наклонился, чтобы она поцеловала его в лоб.

 — Да хранят тебя Шел, дитя. — Юнона тепло улыбнулась и потрепала его по голове. — Всё хорошо?

Дар фыркнул и пригладил волосы.

 — Всё под контролем. Пойду проверю посты.

Обернувшись, он подмигнул Селене и исчез. Она смотрела ему вслед до тех пор, пока это не стало неприличным. Собравшись, наконец, она глубоко вдохнула и подняла голову. Казалось, Юнона то ли начнет над ней насмехаться, то ли напомнит снова, в каком положении бедная глупая художница. На миг Селена ощутила острую панику, захотев, чтобы вернулся Дар. Рядом с ним всё это выглядело не таким пугающим.

 — Добро пожаловать, Селена. Я рада, что ты приехала.

Вопреки всем ожиданиям Юнона смотрела на неё спокойно и внимательно, чуть склонив голову набок. В её золотистых глазах с искрами светилось тепло, и Селена позволила себе чуть расслабить плечи. В конце концов, убивать её не собираются, по крайней мере, пока.

 — Я не могла не приехать, — осторожно отозвалась она и обвела рукой зал. — Что это за место?

 — Сразу к делу, да? — Юнона усмехнулась и кивнула. — Что ж, тогда пойдем. Я покажу тебе, над чем предстоит работать.

Она развернулась и снова нырнула в коридор, из которого пришла. Селена поспешила за ней. Навстречу им попались рабочие, один из них остановил Юнону и уточнил, куда выгружать голубой мрамор. Она ответила, заставив Селену чуть приподнять бровь. Что за место она собиралась здесь устроить? Мрамор явно не дешёвый материал. Словно услышав её мысли, Юнона вдруг открыла одну из дверей и шагнула в ещё один просторный зал.

 — Добро пожаловать в зал Вечного Сада.

Признаться, на сад это походило мало. Зал выглядел чище, чем предыдущий, белые стены убегали вверх — Селена даже не думала, что в лечебнице такие высокие потолки. Полы пока оставались необработанными, но в другую дверь уже встреченный им рабочий вносил первую упаковку мрамора на пару с другим мужчиной. Селена огляделась, слабо понимая, какую роль она должна была сыграть в ремонте этого места.

Юнона, всё это время разглядывавшая её, чуть улыбнулась. В улыбке этой чувствовалось снисхождение, что заставило Селену мигом напрячься. Она открыла рот, собираясь задать вопрос, но Юнона подняла руку.

 — Я уже поняла, что ты почти ничего не знаешь о религии кхалаитов. В целом, мы и не требуем этого от иноверцев. К нам приходят по собственной воле. Никакого принуждения.

Она прошла к ближайшей стене и мягко провела по ней пальцами, а после взглянула на Селену.

 — Так сложилось, что я уже многие годы являюсь Старшей Смотрящей. Жрицей, если по-простому. По хорошему, мне давно пора обосноваться в одном из храмов на родине и доживать свой век там, но, знаешь, это так скучно. — Она вдруг звонко рассмеялась, разом помолодев, но вновь посерьезнела. — Вместо этого я хочу, чтобы Отец и Мать взяли под свою защиту больше несчастных заблудших душ. Да и чем ещё заниматься на старости лет, как не строить новые храмы?

Селена нахмурилась. Она была далека от собственной религии, как и от любой другой, зная лишь самые поверхностные факты. Однако кое-что в словах Сартес её насторожило.

 — Разве то, что вы делаете, не насаждение своей веры чужакам?

На миг взгляд Юноны стал острым и холодным, точно хорошо отточенный клинок. Селена не отвернулась и это, видимо, сыграло ей на руку. Юнона отвела упавший на глаза локон, и браслеты на запястье тихо звякнули.

 — В смелости тебе не откажешь, девочка, — усмехнулась она и покачала головой. — Я открываю храмы не для того, чтобы силой заставлять вас верить в моих богов. Это место, куда ты и любой другой сможет прийти в поисках помощи и поддержки. Кроме того, храмы кхалаитов — это культурные центры. Здесь мы устраиваем театрализованные представления, выставки и встречи творческих людей.

Она улыбнулась, и Селена застыла, поймав себя на странном ощущении. Ей показалось, будто от женщины перед ней исходил какой-то странный тёплый свет. Словно она была не человеком, или была им не полностью, являясь лишь посредником между смертными и теми, в кого порой так сложно поверить.

 — Мы хотим нести в этот мир добро, красоту и гармонию. Потому что если мы захотим уничтожить его, поверь мне, дитя, — Юнона всё с той же улыбкой сжала руку в кулак, и в нем без труда представился острый меч, — от него ничего не останется.

Она встряхнулась, и наваждение тут же пропало. Селена сглотнула. Во время службы она не встречалась с кхалаитами, лишь слышала несколько рассказов сослуживцев. Те называли их безумцами и невероятными фанатиками. Во имя своих богов они творили то, что никогда не пришло бы в голову никому другому, а на смерть шли так, словно это единственное, чего они хотели. Она не верила, считая половину глупыми выдумками, а половину — наглой ложью из зависти. Теперь же, глядя на Юнону, она засомневалась в своих выводах. Возможно, фанатиками их называли не просто так.

 — Так о чем я... Ах да, Вечный Сад. В нашей религии это место, где души умерших обретают покой. Этот зал, — Юнона обвела рукой помещение, — я планирую отвести под церемонии прощания. И хочу, чтобы ты расписала его стены.

Селена помедлила пару секунд, недоуменно моргнула и, не найдя, что сказать, шумно выдохнула. Это что, шутка? Она и религиозные мотивы? Да она о кхалаитах узнала за последние десять минут больше, чем за всю жизнь!

 — Я ценю ваше доверие, но, боюсь, не смогу выполнить задачу, — проговорила она наконец.

Юнона склонила голову набок, внимательно глядя на неё.

 — Где же ваша смелость? — поддела она, пока беззлобно.

 — Дело не в смелости. — Селена не дала поймать себя. — Религия — тонкая материя, а я совершенно ничего не знаю о том, о чём вы меня просите. Я понятия не имею, как выглядит этот вечный сад. И не хочу, чтобы ваши верующие порвали меня на элийский флаг за недостоверность.

Юнона молчала мгновение, а после вдруг расхохоталась. Её смех разлетелся под сводами хрустальным звоном, отразился от высоких окон, на которых уже не было решёток. Селена понятия не имела, что такого смешного сказала, но судя по виду нанимательницы, что-то очень забавное. Ощущение быть для кого-то посмешищем приятного приносило мало.

 — Ох, Селена, дитя. — Юнона вытерла слезинку, выступившую в уголке глаза. — Если кто-то захочет предъявить вам за недостоверность Вечного Сада, то это стопроцентно будут Отец или Мать. Все остальные не смогут этого сделать. Кхалаит видит Сад только после смерти. Есть, конечно, общее описание, но детали, Селена, в ваших руках. А вам ли не знать...

Тут она наклонилась чуть ближе, и в глазах полыхнул огонь.

 — Дьявол всегда кроется в деталях.

Ровно в эту секунду Селена подумала: а не вернуться ли к Джерому? Он, по крайней мере, мыслил понятными категориями денег, которые близки если не всем, то многим. Она мысленно дала себе затрещину, как только идея эта заметалась в голове, наводя беспорядок. Её уже поймали, всё, выбора больше нет. Остаётся только принять этот странный фанатичный огонь, горевший в Юноне, и постараться не спалить всё к чертям. Во всех смыслах.

 — Допустим, я пойму, что нужно рисовать. — Селена совсем не была в этом уверена и нервно одёрнула подол футболки. — Вы хотите расписать все стены?

 — Да. — Юнона кивнула и указала на рабочих. — Более того, на полу будет выложено озеро. Но это уже не твоя забота.

Она шагнула к Селене и накрыла её ладонь своей. Рука Юноны оказалась мягкой и тёплой. Селена растерянно посмотрела на это и подняла взгляд.

 — Поверь мне, дитя, я знаю, что делаю. — Юнона улыбнулась так же приветливо, как незадолго до этого улыбалась Дару. — В тебе дремлет большой талант, и ты должна его разбудить и использовать.

Она говорила так, словно знала Селену давным-давно. В негромком голосе слышалось одновременно и понимание, и сочувствие, и призыв к действию. Так с ней говорила когда-то её учительница по рисованию, много позже — Эйдж. Селена не понимала, как, но это всегда работало. А может, виной всему выступало её упрямство. Если кто-то увидел в ней искру, значит, её надо разжечь, даже если сама она не ощущала ничего, кроме выжженной пустоши.

Пламени стоило бы бояться, но Селена делала шаг к нему навстречу. В очередной раз с глупой надеждой, что теперь не уничтожит, а согреет. Как и должно.

 — Значит, весь этот зал на мне?

Говорить о деле показалось в этот момент более разумным и безопасным. Юнона, поняв это, усмехнулась и, убрав руки, кивнула.

 — Если сработаешь быстро, могу отдать тебе Зал Венчаний.

Селена изогнула бровь.

 — А сколько времени у меня на это?

 — Мы открываемся через три месяца.

Селена, не сдержавшись, присвистнула, пройдясь взглядом по стенам. Если так, то работать здесь придётся едва ли не круглосуточно. Стены покрывала лишь штукатурка, и прежде чем их расписывать, предстояло подготовить будущий «холст», чтобы картина ложилась красиво и не облезла через три дня. Она повернулась к Юноне и собралась озвучить свои мысли, но застыла, увидев, что та улыбается.

 — Верно мыслишь. Работы здесь много. Поэтому я снова предлагаю тебе бросить смены в ресторане и переехать сюда.

 — Сюда? — Нахмурилась Селена.

 — Да. — Юнона кивнула. — Второй этаж переоборудуют под жилые помещения. Там пока готово всего четыре комнаты, но для тебя точно найдётся место.

 — Нет.

Ответ вырвался прежде, чем Селена успела подумать. Выдохнув, она решила, что это к лучшему, и вскинула голову, глядя своей нанимательнице прямо в глаза. Страх, сковывавший перед встречей, остался где-то позади, уступив место привычному уже упрямству. Она сможет справиться с этой работой, не ломая собственную жизнь подчистую.

Юнона вскинула бровь.

 — Можно узнать, почему?

 — Я хочу жить там, где чувствую себя в безопасности.

Юнона шагнула ближе, и Селена едва удержалась от желания отступить на шаг назад. Что-то в женщине, во всём её облике чудилось пугающим, и то, как резко появилось это ощущение, тревожило ещё больше.

 — Не думаю, что твой дом безопасное место, — вкрадчиво проговорила Юнона. — Ты же понимаешь, кем был Джером. Люди, на которых он работал, могут пойти на всё, чтобы получить своё. Ты для них лишь ценный ресурс. А за ресурсы ведут войны.

На последнем слова Селена выпрямила плечи до ломоты в костях. Уж кто-кто, а она знала, как вести себя во время войны, как держать клинок и как защищать собственную жизнь. Весь этот фарс с охраной мог быть сколько угодно нужен Юноне для непонятных целей, но за себя она могла постоять сама.

 — Я знаю, как воевать и в состоянии защитить себя, если вы об этом.

Возможно, это прозвучало грубо, но Юнона вместо того, чтобы разозлиться, кивнула, напоследок окинув Селену задумчивым взглядом. Так, словно увидела в ней нечто, чего не замечала раньше.

 — Не сомневаюсь, — проговорила она. — Тогда оставим это под твою ответственность. А что насчёт работы в ресторане?

В этом вопросе Селена не испытывала такой уверенности. Не то чтобы ей нравилось работать официантом, но это занятие позволяло отвлечься от нехороших мыслей и приносило неплохой доход. Отказываться от денег, зная, что ей понадобится ещё немало, казалось неразумным. Сумма контракта с Юноной, конечно, выглядела внушительной, и всё же её могло не хватить. Никто не знал, какое ещё лечение могло понадобиться её матери, и риск не походил на оправданный даже немного.

 — Я попытаюсь совместить, — наконец, ответила она. — Все проекты в студии пока на паузе. Днём буду работать здесь, вечером в ресторане.

 — А когда ты собираешься спать?

Селена едва удержалась от горькой усмешки. Сон уже давно не нёс отдыха, скорее, наоборот. Юноне, однако, знать этого не следовало. Это только её проблема, и разбираться, где в загруженном графике найти несколько часов на сон, только ей.

 — Не волнуйтесь, я справлюсь.

Судя по тому, как сощурила глаза Юнона, та ей не поверила. Вслух, впрочем, ничего не сказала, лишь задумчивости во взгляде стало ещё больше. Селена невольно повела плечами. Складывалось ощущение, что Сартес читает её, и что самое скверное — ей не требовалось для этого большого труда. То ли Селена оказалась настолько предсказуема, то ли у Юноны имелось какое-то сверхъестественное умения. Верить почему-то хотелось во второе. Кто их знает, этих кхалаитов...

 — Хорошо. — Юнона кивнула. — Если ты так говоришь, доверяюсь тебе. Только учти, я требовательный наниматель. Если не уложишься в сроки...

Селена прекрасно понимала, что будет, не требовалось даже ничего говорить. Она ещё раз огляделась и повернулась к Юноне.

 — Я могу приступить прямо сейчас, если вы предоставите мне инструменты, краску и референсы.

Юнона хмыкнула.

 — Всё будет, не спеши. Давай я сначала покажу тебе здесь всё и расскажу, каким будет это место. Так будет больше понимания.

Отказываться не было смысла, и Селена последовала за Юноной. Везде царила примерно одна и та же картина: разбитые полы, разобранные стены и куча рабочих, работавших, на взгляд Селены, довольно слаженно. При виде Юноны они почтительно склоняли головы и продолжали заниматься своим делом. Она же как будто знала всех по именам, здоровалась, интересовалась, как дела и не нужно ли чего-то. Это выглядело... как минимум приятно. Юнона старалась заботиться о людях, которые на неё работали. Хотелось надеяться, что и их союз окажется хоть немного таким же.

— Это зал Венчаний. Я пока ещё не решила, что конкретно здесь будет. — Юнона устало вздохнула и потёрла переносицу. — Сложно искать вдохновение, когда внимания требуют совсем другие вещи.

Селена ничего не ответила, молча согласившись. О, она понимала это, как никто. За мыслями о том, где взять денег и как спасти маму от смерти, ей почти не доставало сил творить. Всё казалось каким-то вымученным и не настоящим. Вместе с тем не творить она не могла, и потому эта борьба из временной превратилась в постоянную. Будет ли ей конец хоть когда-нибудь, никто не знал. Селена уже не думала об этом.

Находились другие заботы.

Они прошли ещё три зала, один из которых предназначался для гостей и открытых служб, и два других для закрытых церемоний — благословений при выборе касты в Легионе и служб самих Смотрящих. Эти залы были куда меньше трёх предыдущих и находились в отдалении, но имели, как и прочие, большие окна. Селена чуть прищурилась, разглядывая причудливый витраж в одном из них. Женская фигура в белом одеянии, лицо которой скрывал капюшон, а из-под него на плечи падали белоснежные пряди волос.

 — Это Мать, — проговорила Юнона, заметив её взгляд. — Мать Ужаса, если быть точнее.

 — Ужаса? — Селена приподняла бровь.

Юнона вернула скептический взгляд, не дрогнув.

 — Я не буду топить тебя в настолько глубоких дебрях. Просто прими некоторые факты, хорошо? Это поможет тебе чуть лучше понять твою задачу.

Юнона прошлась по залу и приблизилась к витражу. Подняв голову, она с минуту смотрела на него, и в её взгляде отразилась не замеченная прежде глубина. Она словно видела то, что ускользало от других, и это открывало ей неведомые границы знаний и силы. Будь Селена чуть более впечатлительной, она решила бы, что эксцентричная художница общается с божеством. Благо, скептицизм в ней всё же преобладал.

 — Мать Ужаса и Отец Клятв это, по сути, одно божество. Но вместе с тем они разные. Отец отвечает за материалистическое и плотское: наслаждения, кровные клятвы и проклятья, месть, страсть, врачевание, зачатие, деторождение. А Мать отвечает за духовное. И вместе с тем именно она покровительствует детям. Забавно, правда?

Юнона обернулась со странной мягкой улыбкой.

 — Считается, что именно от неё у детей кхалаитов белые волосы при рождении. Так она говорит, что благословила это дитя.

Селена осторожно кивнула, не рискнув что-то ответить. В целом, в словах Юноны имелся смысл: раз заказ связан с религией, стоило хоть немного вникнуть в её основу. Однако после армии Селена крайне настороженно относилась ко всему, что относилось к вопросам религий. Поэтому надеялась, что ей не придется погружаться слишком глубоко. Лишь самая суть, в которой не раскроется простая и кровавая жестокость во имя тех, кого даже не существует.

Уж ей ли не знать. После тёмных часов в отчаянных молитвах, когда никто не пришел, она отказывалась верить. Впрочем, Юноне об этом знать не стоило. К делу это отношения не имело.

Не дождавшись от Селены ещё хоть какой-то реакции, Юнона тряхнула головой и развернулась.

 — Что ж, на этом на сегодня всё. Когда ты планируешь приступить?

Селена почесала кончик носа.

 — Могу хоть сегодня, если дадите инструмент, краску и референсы.

Юнона хмыкнула и покачала головой.

 — Похвально. Но на твоём полотне не закончены подготовительные работы. Приезжай через день, я подготовлю всё необходимое. Референсы вышлю сегодня, чтобы ты составила примерное понимание. Устроит?

Селена пожала плечами.

 — Если вас устраивает, что я не буду здесь жить, то я согласна.

Прежде чем ответить, Юнона помедлила. В её взгляде что-то мелькнуло, но понять не получилось. Она махнула рукой, и браслеты мелодично звякнули.

 — Я не могу привязать тебя. Делай, как считаешь нужным. Но помни, ты можешь остаться здесь в любой момент.

Юнона приблизилась и вдруг подняла ладонь, осторожно коснувшись щеки Селены.

 — Да хранят тебя Шел, дитя. Иди.

На миг показалось, будто за плечом Юноны возник светлый силуэт, уже знакомый по увиденному витражу. Селена моргнула — и наваждение пропало, оставив лишь художницу, устремившую на неё пристальный взгляд. Ничего не став спрашивать, она попрощалас, решив, что то была лишь игра её воображения. Усталость, помноженная на рассказы о чужих богах, ничего больше. Она поспешила выйти на воздух под теплые лучи солнца. Остановившись на дорожке в стороне от рабочих, переносивших материалы, Селена запрокинула голову, закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула. Пару секунд спокойствия...

Именно это помогло ей в последний момент ощутить за спиной чужое присутствие. Резко развернувшись, она машинально завела руку для удара — и застыла, увидев перед собой Дара. Тот в ответ на её реакцию приподнял брови.

 — Ты хочешь ударить каждого, кто оказывается за твоей спиной?

 — Просто больше не подкрадывайтесь ко мне, — огрызнулась Селена, не заметив, что снова перешла на формальный тон. — Я не люблю этого.

Вместо возражений тот примиряюще поднял ладони.

 — Виноват, согласен. Так что, вы закончили?

Селена опустила руку, вместе с этим спрятав взгляд. За свою порывистость уже не впервые стало стыдно. Она понимала, что это не нормально, и всё же каждый раз надеялась, что сможет справиться. Что не будет сжимать ладони в кулаки с желанием ударить первой, чтобы не ранили её. Чувство это, инстинктивное, дикое, разгоралось внутри, стоило почуять малейшую опасность, и совсем не желало успокаиваться, разбивая её хрупкие надежды.

Не станет ли однажды это тем, что разрушит её жизнь?

 — Селена?

В том, как Дар позвал её, отчётливо читалось беспокойство, и она поняла, что не ответила. Торопливо кивнула, глядя куда угодно, но только не на него.

 — И какой план у нас дальше?

Селена помедлила. Снова план. Чёрт, да почему это так важно для всех?

 — Возвращаемся в студию. Хочу поработать.

Половину пути, проделанного обратно, они молчали. Селена смотрела в окно, изредка замечая в отражении, как Дар бросал на нее взгляды. Реагировать на них не хотелось. Мысли, сумбурно вертевшиеся в голове, то и дело возвращались к Юноне. Точнее, к тому, с какой любовью она говорила о своей богине. О том, что та покровительствует детям. Не возникало никаких сомнений: она в это верила. Селена пыталась уложить это в голове, но, как ни пыталась, не могла. Верить в кого-то, кто всегда тебя видит и слышит молитвы? Она и людям-то не особо доверяла.

 — Да, сестрёнка.

Селена вздрогнула, услышав голос Дара, но расслабилась, поняв, что он всего лишь ответил на телефонный звонок. Старалась не прислушиваться, и всё же не могла не заметить, как просветлело его лицо, и как широко он улыбнулся. На миг в его глазах, когда он посмотрел на неё, она увидела искры чистого серебра, яркие и завораживающие. Он подмигнул, и она отвела взгляд, сделав вид, что поправляет ремень безопасности.

 — Нет, Юн-Юн, сегодня не могу. Я на смене. Долго рассказывать. Давай завтра встретимся и обсудим, окей?

Они поговорили ещё с минуту, после чего Дар отключился.

 — Я не помешал?

 — Что? — не поняла Селена. — Чему?

 — Твоим размышлениям. Ты так погрузилась в них, что аж морщинка нарисовалась.

Селена нахмурилась.

 — Какая ещё морщинка?

 — Вот эта.

Они встали на светофоре, и это сыграло ему на руку. Дар настолько быстро коснулся её лица между бровей, что Селена не успела отреагировать, лишь ощутила краткую вспышку жара. Это случилось слишком неожиданно. Она не нашлась, что сказать, только молча смотрела на него, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и она совершенно по-дурацки покраснеет. Как школьница, честное слово.

Видимо, вид растерянной Селены доставил Дару удовольствие. Он заулыбался, сощурившись.

 — Вот так лучше.

 — Как — так? — переспросила Селена, давя желание ударить его по плечу.

 — Так ты не выглядишь слишком отрешеннной. Сейчас вполне себе живая.

Живая. А до этого она что, была мертва?.. Селена шумно выдохнула, ничего не ответив, и потёрла переносицу. Похоже, Дару и впрямь нравилось ставить её в неловкое положение и наблюдать за тем, как она мучается. Что ж, стоило принять это как неизбежность. По крайней мере, на сегодня. Спорить с ним сил у неё не нашлось.

Отвернувшись, она снова заняла себя разглядыванием городского пейзажа, и мысли очень быстро вернулись к Юноне и странной покровительнице. Селена пару минут разглядывала в стекле отражение Дара. Художница сказала, что волосы у детей кхалаитов белые, но у него они были темно-синие, на солнце блестевшие, как дорогой шёлк. Выходит, Юнона соврала? Или Дар не относился к этой религии?

 — Ты же кхалаит? — спросила она, обернувшись.

 — Да. — Дар ответил так быстро, словно ждал этого вопроса. — А что?

 — Тогда почему твои волосы не белые?

 — А, это. — Он хмыкнул. — Они были белыми. Лет до двух. А потом потемнели.

Селена скептически приподняла бровь, никак не прокомментировав. Возможно, так оно и было, но это же ровным счётом ничего не доказывало. У некоторых детей менялся цвет радужки, почему бы не поменяться и цвету волос?

 — Ты не веришь мне.

В голосе Дара слышалась усмешка, хотя внешне он остался так же спокоен. Она пожала плечами. Желания возражать не было, как и повода для этого.

 — Я запомнил это, — проговорил тем временам Дар, паркуя машину на стоянке рядом с галереей. — И докажу тебе.

 — Это всего лишь деталь. Не стоит так напрягаться.

Дар дёрнул плечом и бросил на неё такой взгляд, словно этот короткий диалог в нем что-то задел.

 — Просто не люблю, когда мне не верят.

Он вышел из машины первым. Селена проводила его взглядом и, вздохнув, вышла следом. В конце концов, у каждого из них какие-то свои особенности и привычки. Искать в них скрытый смысл она не собиралась, равно как и придавать этому слишком большое значение. Да и ту странную фигуру в белом стоило бы выбросить из головы. Что-то чересчур крепко она там засела.

Лучше подумать о работе и о том, что всего через несколько дней матери должны сделать операцию. Разговор с её лечащим врачом наверняка успокоит больше, чем любая молитва.

 — Селена?

Дар, первым подошедший к двери галереи, замер там, не входя, и выглядел напряжённым. Селена приблизилась, нахмурившись.

 — Что?

 — Ты закрывала дверь, когда уходила?

 — Да. А что...

Хватило одного взгляда, чтобы понять. Дверь, которую она точно заперла на замок, уходя, была небрежно приоткрытой, словно того, кто входил, совершенно не заботило, обнаружат ли его вторжение. Вполне возможно, он и хотел быть обнаруженным. Сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь, разгоняя по телу адреналин, а мысли лихорадочно закрутились. Вряд ли это обычные грабители: ценностей в галерее не хранилось, а её картины вряд ли могли кого-то настолько привлечь. Оставался только один вариант, и от этого варианта мурашки пробежали по позвоночнику, вынуждая напряжённо выпрямиться.

Джером.

Только он мог провернуть подобное, или те, на кого он работал. Судя по лицу Дара, в руках которого внезапно оказался небольшой хищно блеснувший сталью нож, он подумал о том же.

 — Значит, у нас гости. — Он обернулся и посмотрел Селене в глаза. — Оставайся за моей спиной и не высовывайся.

 — Я могу о себе позаботиться, — отозвалась Селена, сглотнув.

 — Не сомневаюсь. Но мне платят не только за твою жизнь, но и за отсутствие ранений. Держись за мной.

Не дожидаясь, пока она последует за ним, Дар проскользнул в щель, не издавая ни звука. Селене потребовалось несколько секунд, чтобы сделать то же самое. Вместе с адреналином в груди внезапно разгорелся страх. Вдруг Джером там не один? Вдруг ранят её или, того хуже, Дара? Он не был ей близок, но она не хотела, чтобы кто-то пострадал за то, что она неосмотрительно связалась не с теми людьми. На ум пришли слова Эйдж, сказанные ещё после первого заказа.

«Ты не знаешь, на что он способен».

Тогда казалось, что знала. Тогда была уверена, что это просто работа, как и многие другие. Теперь уверенности не осталось и в помине.

Селена успела сделать всего несколько шагов по студии, когда Дар вышел из кабинета и махнул ей рукой.

 — Всё чисто. Подойди сюда.

Ножа в руке у него уже не было, поэтому Селена немного расслабилась, но ненадолго. Войдя в кабинет, она сразу увидела на столе белый конверт. Рядом стоял чистый холст в подрамнике. Селена подготовила его, надеясь найти свежую идею. Теперь полотно не годилось к работе — его перерезали ножом крест-накрест.

 — Какой дешёвый перфоманс, — прокомментировал Дар, прищурившись.

 — Что это? — пробормотала Селена. — Зачем?

 — Предупреждение, полагаю. А в конверте письмо. Откроешь или мне самому?

Селена медленно вдохнула и выдохнула. Она ожидала, что на них нападут, что придётся обороняться, уже приготовилась вспомнить всё, чему её учили в армии. Вместо этого ей испортили холст и оставили записку. Так... Глупо, но вместе с тем внутри поселилось неприятное ожидание худшего. Как будто, напугав её, они дали надежду, что всё обойдется, а потом показали, что всё только начинается.

Дар, не дождавшись ответа, первым двинулся к столу.

 — Ну-ка, посмотрим...

 — Я сама.

Быстро приблизившись, она взяла конверт и вытащила из него листок бумаги. На нем оказалось напечатано всего несколько слов, и пришлось перечитать, чтобы понять смысл.

«Джером уже платит за твою глупость. Кто следующий?»

Джером?.. Так это не он?.. Селена прикрыла глаза и потёрла переносицу. Ей угрожали, решив, видимо, больше не церемониться. Но почему Джером? Для Селены он совершенно ничего не значил, и даже чисто по-человечески она не хотела ему сочувствовать. Он воспользовался её слабостью, втянув в эти грязные игры, и теперь платил, но отнюдь не за её слабость, нет.

Они ее заставят её чувствовать за это вину. Только не за это.

 — Позволишь?

Она молча протянула листок. Взяв его, Дар прочел послание, и на губах его появилась усмешка. Не та, которую Селена видела до этого, нет. Хищная, такая, какая бывает, когда охотник чует дичь и выходит на охоту. Такая, от которой мороз по коже и хочется не вставать на пути.

 — Игра началась.