Вот уже несколько дней жителям Королевства казалось, будто небо рассержено: затянувшие небо облака грозились разразиться дождём.

Впрочем, погода нисколько не мешала жизни бурлить ещё бодрее, чем прежде. Люди сновали по улочкам, словно боялись, что пропустят нечто важное, если будут сидеть дома. Женщины в светлых платьях с длинными лёгкими юбками шли в большинстве своём небольшими кучками. Мужчины и вовсе собирались в компании по десять человек, шумя в сотню раз громче. Дети пересекали улицы, задевали прохожих и, что ожидаемо, приковывали возмущённые взгляды. В равнинной Звёздной Дали мелькало столько многоцветных пятен, что день не казался серым. Совсем не то, что на холмах, описавших возле «равнинного» Королевства полукруг. Здесь линии очертаний шли спокойнее, а пятна возвышенностей, объятых серебристым унынием, казались темнее.

Новая Кронпринцесса, наследующая погибшей сестре, смотрела на Даль с высоты пригорка — как будто с высоты трона.

Двухэтажная обитель из бутового камня ничуть не изменилась за несколько месяцев. Двери Нелли и Мии располагались на нижнем этаже, а до верхнего, по неудобной лестнице, никогда не чуралась взбираться Джессамина.

Она, конечно, рассказала сёстрам многое из того, что узнала. О себе, но не о них.

Сегодня они почти не разговаривали. Каждый молчал, словно отчуждённый сосед. И каждый был этим доволен, даже Нелли, не привыкшая к одиночеству. Лениво затолкав чемоданы за порог комнаты, она вышла на крыльцо.

Холмы дышали прохладными ветром. Небо приняло странный, несколько пёстрый вид; свинец густо-сизых туч местами истончался, пропуская сквозь собственные прорехи робкие солнечные лучи.

Ветер взлохматил каштановые пряди, и Нелли подалась порыву, вскинув голову. Шаг к склону — более не остановиться. Она зашагал вниз, продавливая ступнями пожухшую траву. Почти летела, быстро, неистово, глотая ртом холодный воздух. Достигнув подножья, она достигла и предела скорости — затем оторвала ноги от земли, прыгнув прямо на дорогу. Куда идти? Кого увидеть?

Никто не ждал. А те, кто ждал, слишком далеко отсюда.

Несколько кварталов — таких, что располагаются между трущобами и центром. Приземистые дома с толстыми крашеными дверьми, частоколами, палисадниками, сараями, ремесленными мастерскими. Сладковатый запах древесины, глухой стук молотка. Истинные районы рабочих, тихие в своём монотонном однообразном шевелении.

Пусть никакой цели в прогулке Нелли не имела, однако цель нашла её сама. Выросшей в проходе между двумя каменными зданиями фигурой, полной истинно аристократического достоинства. Руки скрещены на груди, волосы с вишнёвым отливом сплетаются в тонкую косу, тело заковано в строгое закрытое платье глубокого винного цвета; походка напоминает королевскую куда больше ленивого ковыляния Нелли.

— Ты пряталась целых два месяца. Трусиха. Но всё-таки я рада тебя видеть.

— Лаура? Я… я тоже.

Секунда промедления, за ней вторая, третья, четвёртая. Два скрещенных взгляда в выражении недоумения и потаённой радости.

— Уже сроднились? — как и ожидалось, Нелли не выдержала первой.

Они смотрели друг на друга ещё немного прежде, чем кинуться в отчаянные объятья.

— Да, да… Пришлось поневоле, — вырвалось у Лауры с внезапной лаской.

— Я знаю, что Роберт на задании, и поэтому думаю — а зачем, зачем приходить сейчас? Этот перерыв… слишком затянулся. Я ничего про вас не слышала, только со слов Каролины. Я была с сестрой. Так боялась от неё уходить, что легче было Каролине самой всё выведать. Нет, не спрашивай, почему я так долго. Я не хочу об этом говорить. Лучше ты говори.

Лаура отстранилась и вздохнула.

— Сдаётся мне, отряд там надолго. Идёт осада. Эти серые демоны имели подземелья, куда и переселились. И тело Видии никак не найти.

Последнее предложение обрубило речь. Нелли, едва обретшая радость, сначала заморгала, словно не до конца поняла, а потом сникла. Вдвоём они медленно зашагали по узким переулкам. Снова отдалённый стук колёс, редкие женские возгласы.

— Нет, — Лаура качнула головой, — пустое оно, вот так убивать время, как мы сейчас. 

— Но я не с ними.

— Ты бесполезна. Как и я. Как и все тут. Прими это и не лезь на рожон. Прошлого раза с тебя хватило. И с меня тоже.

— Да.

Лаура встала прямо перед ней с упрямым взглядом.

— Хватит, иначе получишь от меня по щеке! Иди и сделай что-нибудь. Если тебе нечем заняться, ты высохнешь. Сегодня праздник урожая, так сходи на эти идиотские танцы, на этот бал, только не стой и не смотри на меня такими несчастными глазами! Да, они там, но ты — ты-то здесь!

— Я не…

— Не смей. Билеты вот-вот раскупят.

— И ты придёшь?

Лаура прыснула от смеха:

— Приду, как же, а если будет нужно, то и покручу тебя в танце вместо какого-нибудь кавалера.

Нелли ухмыльнулась.

— Чего ты так смотришь? — пихнула её Лаура.

Совершенно внезапно, дико и крайне неуместно — Нелли расхохоталась. Несколько прохожих недоумённо обернулись, после чего расхохоталась Лаура, положив руку ей на плечо. Вдруг они сцепились, чтобы их согнутые пополам тела не распластались по земле. Обе смеялись так самозабвенно, что не заметили, как наткнулись на лавку и снесли ящик овощей. Пара десятков зелёных плодов рассыпалось по мощёной дороге. Один тут же раздавила лошадь, ещё три — расплющили колеса повозки.

Продавщица за спинами раскричалась. Нелли и Лаура со скорбными лицами пошли собирать уцелевшие овощи.

— Мы возместим ущерб, — быстро сказала Лаура.

Гнев женщины совершенно неожиданно сменился на милость:

— Сколько?

— По цене утраченных, — справедливо рассудила Нелли. — Остальные — соберём, они нетронуты.

— Нетронуты? Наглёж, и так всё рассыпали, овощи попортили, — стукнула торговка по столу. — По цене ящика!

— Нет, — отрезала Лаура.

— Ничего, — остановила её Нелли и достала из небольшой сумочки золотого змея. Вручив её опешившей при виде металлического блеска продавщице, улыбнулась ничуть не менее опешившей Лауре. — Итак, что насчёт вечернего туалета?.. Так и знала, что платье на тебе — это дурной знак, — и подняла глаза на холм, у подножья которого оказалась через минуту.

— Отныне ты убиваешь великодушием? — не могла уняться Лаура. Нелли шла впереди с истинно-королевским достоинством. — За одну эту монету она может купить вторую лавку.

— О, раз так — именем Её Высочества — позволяю во имя святой мести спалить предыдущую дотла. Главное для тебя — сделать это незаметно.

Лаура не оценила предложение.

— Увидимся вечером, пора готовиться, — сказала она и спешно удалилась.

Нелли добралась до дома, в который раз убедившись — хождение по холмам каждый день недурно тренирует ноги. Жилище встретило хозяйку мраком, ничуть не удивительным для пасмурной погоды. Покрывшийся тонкой пылью дощатый пол, пустующая мебель только и ждёт, когда груз чемоданов перекочует в их куда более просторные недра. Распластавшись по жёсткой кровати, Нелли застыла и пролежала до мысли, что за окном давно темнота. Разворошив саквояж, она вытащила бледно-голубое платье с крохотными цветками, окаймлявшими воротник и после критического взгляда поняла, что без глажки дело не обойдётся.

Когда тёплое от утюга платье село на исхудавшее тело, а ноги втиснулись в тряпичные туфли на низком каблучке, Нелли решительно толкнула дверь.

А сейчас она дойдёт до здания, облицованного жёлтым мрамором, Дома Торжеств, места встреч поэтов, художников, танцоров и прочих деятелей искусств. И для общественных балов.

Кто-то воюет, а кто-то отмечает праздник, поднимая бокал за урожай.

Главное — не вызывать панику. Поэтому — врите, врите, врите, заставляйте музыкантов глушить людские предчувствия скрипкой и флейтой, пусть глашатаи созывают на праздник, а женщины будут озабочены выбором не оружия, а цвета капоров.

Одолев укрытую красной ковровой дорожкой лестницу на второй этаж, Нелли прошла в залу. Бордовая гамма штор, стен и тканей на мебели встречала её во второй раз. Знакомство состоялось ровно год назад. Окна улыбались, отражая белёсое сияние ламп. Дуги батистовых занавесей приветливо раскрывались, указывая мечтателям путь к ночном небу.

Нелли смотрела в середину водоворота качающихся юбок, игр складок на рубахах, металлического блеска колец, ожерелий, пряжек и брошей. Кощунственно портить минуты счастья, пока для них осталось место. Не лучше ли прожить их, ощутить всем существом, чтобы при встрече со смертью рассмеяться ей в лицо с заявлением, что успел взять от жизни всё?

— Нелл! — позвала Джессамина. — Где ты? Дай мне по голове, как ты умеешь. Просто тресни по затылку, и всё станет хорошо.

— Что такое? — явилась званная и ожидаемая.

Джессамина не ответила — только проводила пару влюблённых молодых людей непривычно тоскливым взглядом. Золотая макушка Эрика Скелерейта с платиновой — неизвестной им девушкой. Досадная неудача, только руки у Джессамину тряслись чуть явственнее, чем хотелось бы. — А я ещё и наряжалась, посмотри, — платье сидело на ней лучше, чем ожидалось, но хуже, чем могло бы, будь в Джессамине Колд чуть больше женственности.

— Ох… — Нелли впала в ступор. — Знаешь, что? Танцы в Дали не каждый день. В другие дни ты захочешь потанцевать, а будет поздно. Не хочешь — как знаешь, заставлять тебя что-то сделать насильно нет смысла. Но я сказала всё, что могла. — Нелли отошла на шаг, глядя на неё пристально, словно изучая.

Джессамина медленно прикрыла веки.

— Спасибо, Нелл. Я… я просто… неважно. Обидно стало, вот и всё.

— Всем обидно, — Нелли как никто другой это понимала. — Плюнь. И потанцуй. Но сперва плюнь — это важно!

— Да, да, — Джессамина пожала плечами.

— Не подведёшь меня? — подмигнула Нелли.

— Да провались я тогда за Край Света!

Нелли расхохоталась, исчезнув в толпе.

«Отлично, — пронеслось у неё в голове, — я свободна».

Череда вопросов привела к последнему. Что должна делать одинокая девица среди вихря танцующих пар?

Женщины не скупились на туалет. И пусть порой они не наедаются по утрам, зашивают дыры на платьях, но в нужные дни повсюду будет шёлк и муар, фай, огранза, бисер и стеклярус. И это удивительно.

— … Вист? — Нелли подошла к стоящему в углу юноше. Как и всегда, в потрёпанном плаще и тёмных очках, с кривящимся от презрения ко всему живому ртом. Нелли хотела спросить, что он, ненавидящий шумные сборища, здесь забыл, как поняла: задавать такой вопрос — последнее, что стоит делать. Впрочем, следующую мысль она и вовсе приняла за безумие. Оставалось решить, дать ей волю или нет. — И ты тут!

— В последнее время улучшилось самочувствие.

— А это как? — недоумённое хлопанье ресницами. — А раньше было плохое? И поэтому ты всех ненавидел?

— Ты хочешь поговорить об этом?

Нелли отвела глаза, стыдясь собственной честности: нет, не хочет.

— Сохрани меня Высшие от таких разговоров, тем более, с тобой.

— Я тоже так подумал.

— Это прекрасно, что мы думаем одинаково. — Вдруг она с улыбкой протянула ему руки. — Если у тебя, конечно, не очередной приступ гнева, можно ли потанцевать?

— Разве девушкам не нужно тихо ждать от кавалеров своей очереди?

Нелли капризно притопнула ногой.

— Я хочу танцевать куда больше, чем та рыбёшечка, которая, вон, еле волочится и уже мысленно всех проклинает — вон, вон, видишь? Так что мне делать?

— Это намёк? — вздёрнутая бровь.

Нелли приняла вызов расправленными плечами, выпяченной грудью и хитрым прищуром.

— Это прямота, мой драгоценный.

— Я зарёкся.

— Потому что не пробовал.

— Именно потому, что однажды попробовал.

— И, конечно, сразу убежал. Это ведь так страшно — танцевать!

Он покачал головой, но пошёл следом. Нелли имела вид триумфатора, изредка одаривая завоёванного партнёра по танцам самодовольным взглядом.

— Со мной только проблем наберешь.

— Почему?

— Твои мысли?

— Потому что ты бешеный злобный ублюдок?

— Именно.

Ублюдок. Ругательство, которое описывало его чуть точнее остальных. Скажи кто-то, что он — последствие блуда, Вист мало бы удивился. Он догадывался, что родился у падшей женщины. Которую он никогда не узнает и не увидит.

А в четырнадцать пришёл Диаболис. Пришёл, достал почти что с того света и приговорил к дальнейшей жизни, когда умереть казалось куда легче и лучше. Единственный, кому Вист был признателен, это Роберту. Такого великодушия он не встречал ни разу в своём приюте. Чтобы кто-то разговаривал с ним, стоявшим в углу, не как с виноватым? Их знакомство началось с простого вопроса, даже без приветствия — что он любит поесть. Лимонный пирог — но они в приюте гости редкие. Через день Роберт явился с двумя. «За что этому нахалу поблажки?» — всплёскивали руками воспитательницы, на что странный мужчина с увядающей молодостью невинно пожимал плечами: разве мальчику противопоказаны пироги по состоянию здоровья? Роберт приходил ещё, и однажды Вист поклялся, что вступит в Ополчение. Тот возвысил Виста, сделав беспризорника своим товарищем, обеспечил место в своём новом наборе, выделив жилище. Что бы он ни делал, но перед Робертом обязывался держать себя, как обыкновенный человек. Подчинялась даже одержимость. Остальное — за глаза. Остальное — прятать из страха потерять расположение наставника.

— Было бы кощунственно по отношению к Мии, но на экзамене она, помнится, чуть не размозжила тебя об землю, пыталась поджечь, сломала очки, а дома призналась, что наконец-то тебя простила.

— Никогда не сомневался в её лицемерии.

— Лицемерии?

— Все добряки немного лицемеры. Знают, что сказать, а что скрыть, чтобы люди на их ласку покупались. Всегда хорошие, всегда тихие… а ты попробуй маску сорви. Ещё больше одержимости, чем во мне.

Нелли задумалась бы над тирадой, если бы сама не носила маску горячечного, настырного веселья. Не вслушиваясь, она бросила короткое:

— Прекрати отравлять воздух.

— Как скажете, бешеная тигрица, — криво улыбнулся он.

Нелли посмотрела влево. Затем вправо. Вверх, чтобы выпросить помощи у небес, вниз, чтобы земля держала её крепко. И схватила Виста за запястье.

— Пошли! — схватила его за другое запястье, прижалась вплотную и напряглась. Промежуток тишины меж сменяющими друг друга мелодиями. Только что пропела медленная виолончель… а сейчас обязано защебетать фортепьяно.

Пассаж.

Началось.

— Насколько виртуозно твоё мастерство? — глумился он.

— Настолько, что придётся понадеяться на природное обаяние.

Первые па. Она начала вести с какой-то потаённой яростью, старательно изображая танец. Сначала её учил Питер, потом дал несколько уроков Роберт — основа, пусть и весьма зыбкая, имеется. А дальше — дальше можно как-нибудь выкарабкаться. Вист назвал тигрицей её, не до конца осознавая, что сам был тигром, а Нелли взяла на себя опасную роль дрессировщицы. Единственной, кто имел достаточно безрассудства, чтобы подходить к необузданному зверю непозволительно близко.

— Расслабься! Да! Вот так. Им всё равно. И мне, и тебе.

— Я… не…

— Расслабься и разозлись: в хорошем смысле слова, — процедила она со странным азартом.

Внезапно для себя он улыбнулся и выпалил:

— Горячая кровь способна не только на драку, знаешь ли.

— Замолчи и пошевелись. Да, вот так. Теперь назад. Быстрее. — Поглядывая себе под ноги в попытках отсчитывать нужное количество шагов, Нелли приговаривала: — Я тебя заставлю. Да, заставлю. Всю душу вытрясу, а когда она отойдёт в мир иной, то поймаю и всё равно продолжу трясти! Как пыльное покрывало! Ты меня слышал? — Она приблизилась, и он ощутил горячее дыхание.

Он смутился. Секунда — плечи медленно расправились. Вторая — Вист чуть крепче сжал партнёршу за талию.

— Так? Так… лучше? — Не иди голова Нелли кругом, она распознала бы в его голосе невероятное: робость.

Шаги вперёд, поворот, шаги назад. Ещё, второй, третий, четвёртый.

— Лучше, о да. Ты осваиваешься. Наконец-таки.

Голос Нелли звенел, огонь в глазах норовил спалить залу. Она сделает всё, чтобы запомнить этот праздник надолго. Не знала, будут ли греть воспоминания холодными зимами, но решила во что бы ни стало эти воспоминания создать. Сейчас. Ни секундой позже.

Потому что Видия умерла, Роберт далеко, прошлое — грязь, а будущее — тьма.

Потому что она этому противилась.

Потому что она создана, чтобы творить глупости.

— Соберёмся в круг? — предложила Нелли. — Джессамина Колд, а ну сюда! О, Питер! — Она даже разинула рот. Товарищ и противник стоял у дверей, обхваченный какой-то красавицей в тёмном платье. Нелли, вооружённая блеском широкой улыбки, не подумала о каблуках совершенно неуклюже подскочила к нему и обхватила поверх его пары.

Сложно удержаться на ногах, когда на тебе висят две женщины, поэтому Питер был вынужден шатнуться.

— Ах, вы только посмотрите, как он таращит глаза! — и звонко цокнула. — Уже не помнишь меня? Я думала, ты пропал и почти собралась искать.

— Благодарю за заботу. Пришёл десять секунд назад, — цедил Питер, мечтая освободиться от её хватки. Неспокойные, безумные глаза, неожиданные объятья, задорная многословность — слишком даже для Нелли.

— Кто это? — поинтересовалась его пара, сверкнув ядовитыми зелёными глазами.

— Невеста. И весьма ревнивая, — не растерялась Нелли. Когда Питер и девица вытаращили глаза, она залилась визгливым хохотом.

— Она уговорила меня танцевать, — послышался голос Виста, нагнавшего их. — С ней творится что-то немыслимое. А теперь она хочет, чтобы мы встали в круг.

Питер позволил мрачным тучкам вокруг него рассеяться и улыбнулся:

— Тенебрар танцует?

— Нелли, чего ты меня звала? — выросла между ними Джессамина.

Она ощутила на плечах всю тяжесть недоумённых взглядов. Питер, его пара, Вист и Джессамина слаженно скрестили руки и сдвинули на переносице брови. Если ответ не прозвучит сейчас, Нелли потеряет последний шанс.

— В круг все! — прогремела она, покачнувшись. Чем окончательно убедила Питера, что пьяна. Потому что смеялась, смеялась, смеялась. Но заставь её кто-то плакать, она наполнила бы ведро.

Джессамина и Вист охотно протянули руки, спутница Питера брезгливо скривилась… а он колебался.

— Ну же, — звала она, зазывая.

— Давай, — бросила Джессамина.

— Нет, благодарю, — уклонился он, схватившись за свою пару, словно за спасительную верёвку. — Сегодня мы с Сейрой обещали не отдавать друг друга никому.

— Собственники, — выплюнула Нелли и обернулась к Висту и Джессамине. — Зовите народ! Мия, Курт, Керр, Дина! Сюда!

Все четверо отыскались по-прелестному быстро. Однако Нелли уже не видела лиц, только восемь широко распахнутых глаз. Ощущала мир закружившимся, играющим всевозможными переливами. С каждой секундой открывалось больше и больше узоров, шедших волнами, зигзагами, завитками и переплетениями. Головокружительный парад. Нелли перестала различать людей, слышать мелодию, различать голоса и осязать прикосновения чьих-то неуклюжих рук. С памяти всё стёрлось подчистую. Осознавала она лишь собственный обрывистый, тихий смех.

Круг собрался, и она вылетела в самую середину, затанцевала так нагло, неумело, но так уверенно, что отвести взгляд становилось всё сложнее. Поводила плечами, ловко запрокидывала голову, манящими движениями рук вырисовывала волны. И это при знании, что в любой другой обстановке она бы так не сумела.

Дурно оголять лодыжки, дурно танцевать без кавалера, дурно вести себя разнузданно. Но ей слишком нравилось, как вздымался подол платья при кружении, оголяя пресловутые лодыжки, нравилась свобода от партнёров… нравилось дурное. Она улыбалась всем, и неважно, что получала в ответ.

И наконец толпа захлопала. Не поскупилась. Снизошла. Исступлённо, со смешками на лицах, но бодро и охотно.

— Да она пьяная!

— Интересно, сколько бокалов она выпила?

— Ах, ох! Зачем же так? Я не только трезвая, но ещё и голодная! — отвечала Нелли. И была более чем честна. Однако кто внял? Никто, даже Вист, танцевавший с ней на близком расстоянии.

Вот и он. Вырвался из стены плотно сомкнутого круга, подлетел вплотную и неожиданно властно схватил за плечи. Они столкнулись так резко, что чуть не ударились носами.

Ожидая подобного выпада меньше всего, она раскрыла рот:

— О-о-о… Осмелел?

— Двигайся. Как сама учила.

— Наглец. — Она скривилась.

— Безумица.

— Когда ты научишься уважению? — выход на середину. Оглядка.

— Когда ты обретёшь рассудок.

— Ах, рыжий ты бес!..

— Благодарю за оценку.

— Ах, Высшие, Высшие! Как же хорошо!

— О да, — шептал он сладко и зловеще, упиваясь неожиданным блаженством и свободой не меньше неё. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Теперь в середине были двое.

— С ума посходили, — бросил Питер, с трудом скрывая злобу. — Оба. И окончательно.

Партнёрша по танцам мягко, но старательно оттаскивала его подальше от созерцания самой яркой пары вечера. А когда, должно быть, ощутила вкус победы, то снова разочаровалась. Питер отвернулся, но едва он отвёл глаза, то стал лениво оглядываться по сторонам.

Молчание. Длинные пальцы, сжимавшиеся и разжимавшиеся, деланно рассеянная улыбка, чуть приподнятые брови. Он смотрел на чужой приз слишком долго, чтобы продолжать выдавать себя.

— Странно, с нашего отряда пришли не все, — прошептал он, озвучив первое, что пришло на ум. Когда тем нет, можно вспомнить даже самое отвлечённое. Например, разговор с Лаурой день назад. Затем осмотреться и убедиться, что беспокойство не напрасно.— Эй! — прокричал он и обратно ринулся к центру залы. — Нелл, — та повернулась и недоумённо хлопнула глазами. — Лаура не пришла?

Услышав заветное имя, Нелли замерла и приняла озадаченный вид.

Танцы начались в пять, а минуло девять, и никто не видел в толпе макушку винного цвета.

— Секунду, — оторвалась она от Виста и подошла к Питеру. — И правда, я совсем забыла! Может, она где-то тут?

— Нет, — мотнул головой Питер. — Я виделся с ней вчера, она говорила, что будет. А через час вечер заканчивается.

— Но она собиралась, говорила мне про наряд… — Нелли вздрогнула и обернулась к застывшим зрителям, смущённому Висту. Затем, став неожиданно тихой и хмурой, начала аккуратно пробивать себе выход из залы.

— Куда собралась? — Питер сорвался с места.

— Может, что-то случилось? Я к ней.

— Странно…

— Пойду проведаю.

Выходя, Нелли окликнула Джессамину, что так и не нашла себе роли увлекательнее, нежели подпорка стены.

— А вдруг она заболела? — последней явно не нравился пыл Нелли.

— Могу поклясться Высшими, четыре часа назад она была здоровее меня.

— Мы не слишком дружные товарищи, чтобы я шла к ней.

— Будь покойна, в особняке Флейм не настолько горячо, чтобы таять.

— Почему ты не позвала с собой Мию?

— У неё хотя бы есть кавалер, — и вспомнила Курта, которому решительно не шёл такой изящный элемент мужского гардероба, как фрак.

Пройдя коридор, они вышли из громоздких двустворчатых дверей, встретив глазами всепоглощающую ночь. Она окутала закоулки, расстелившись по Дали тоскливым беззвёздным одеялом. Внезапная прохлада — совсем не то, что в согретой людским дыханием зале, где некоторые обмахивались любим плоским предметом, оказавшимся под рукой.

Шум праздника Урожая медленно, но верно стихал и на улице.

— Сейчас бы втиснуться в конку, пока они ещё ходят, — затараторила Нелли, лихорадочно оглядывая рельсы.

— С твоим положением нужно иметь личный экипаж. Или несколько. А что мы? Стоим и ждём, придёт или нет! Ваше Высочество, облегчите нам задачу!

— Зато так веселее, — Нелли повела плечом и улыбнулась. — Да и как ты это представляешь? Я ещё не приняла свои полномочия. Чтобы заявить о своих правах, нам надо к регентам, то есть к Уильяму Металлику.

— И?

— К имению Флейм отсюда ближе, чем к имению Металлик.

— И? — продолжала недоумевать Джессамина даже после красноречивого взгляда исподлобья.

— Поэтому прямо сейчас нам легче дождаться конки и проведать Лауру! Ох, Льдиночка…

— Провались.

— Понимаю, — защебетала Нелли, — издержки дара — морозить рассудок пуще нужного, но…

Джессамина старательно притворилась глухой.

Стихла музыка, люди посыпались из Дома Торжеств, едва не наступая на пятки предшествующему. Шум возбуждённых голосов всколыхнул ночное умиротворение. Лица впереди, лица сзади, и вдруг Нелли увидела среди них пару огромных голубых глаз. Хорошо знакомый ей человек приятной наружности, с шапкой густых тёмных волос, в форменном плаще бойца, стоял чуть поодаль и несколько робко махал ей рукой. Нелли расплылась в улыбке и кинулась навстречу ученику Роберта.

— Мистер Визион! Ох, как радостно всех видеть!

Вернулись? — и в порыве сжала его в объятьях, поникшего и усталого.

— Здравствуйте, Корнелия, — он слабо улыбнулся. — Взаимно. Где заплутала Принцесса, что её нет дома? Роберт попросил отыскать вас.

Она выпрямилась, брови свелись у переносицы.

— Как успехи отряда? — вынужденное тяжёлое молчание. —

Тело есть?

По его угрюмому лицу Нелли быстро разгадала ответ.

— Нет? Да как же так! — от досады она сжала кулаки.

Шумная толпа мало-помалу редела. Кто-то тоже понадеялся на работающую конку и стал ждать у рельс, кто-то побрёл по улочкам. Многоголосье — слишком весёлый спутник грядущего разговора.

— Может, отойдём? — предложил он.

Джессамина догнала их.

— Дела идут неважно. С Видией они так просто не расстались, — начал Юджин, — мы не смогли пробиться. Она аж на первых ярусах, то есть на самых нижних. Но вплотную так и не подошли — не дали. Видимо, запрятали тело.

— Какие ярусы?

— У ракшасов есть подземные ходы. С ярусами-этажами.

Нелли гневно качнула головой, и растрепавшиеся в танце пряди рассыпались по плечам.

— Да что же это? Проклятье! — почти возопила она, когда её накрыла тень от двухэтажного здания. Они успели свернуть от Дома Торжеств два раза, сами того не заметив. — Скажите, Мистер Визион, — она встала перед ним и протянула руки. — Месть это у них такая? Даже похоронить не дадут — тело упокоить?

— … или надеются получить сердце. Каким-либо образом снять с трупа окаменение.

Нелли мотнула головой, прося не продолжать.

— А Роберт? Где он?

— Отправился к себе. Но, — Юджин улыбнулся, — первым делом, как добрались, вспомнил о вас. Как, говорит, Нелл? Должна была вернуться и, конечно, отправиться на праздник. Послал меня, чтобы присмотрел.

— А я могла и не явиться! Поначалу мне совсем не хотелось.

— Пока есть возможность, нужно позволять себе слабости. А то потом… потом могут отобрать и это.

— Я тоже так подумала. Мистер Визион, раз вы свободны — не может найти Лауру… должно быть, она дома.

— Лаура Флейм?

— А какая ж ещё? Обещала прийти на танцы. Никто не видел.

— Ты уверена, что с ней что-то серьёзное?

— Лучше посмотреть. Она бы пришла.

Он сузил глаза, вглядевшись в даль, невидимую обыкновенным глазом, сквозь десятки стен самых разных зданий, от сараев до особняков.

— Дома. Не пойму… лежит в кровати. Бледная.

Нелли шумно вздохнула:

— Всё-таки заболела?

— Я же говорила, — вставила Джессамина, напомнив о себе резким возгласом. Она шла с поджатыми губами, довольная ночными хождениями ещё меньше, чем ролью подпорки стены.

— Похоже на отравление, — протянул Юджин, вглядываясь ещё пристальнее и получая больше сведений из увиденного. — Мы зашли в какие-то переулки, а имение в другой стороне, — и тут же указал на поворот. Дома словно сжимались в размерах по мере отдаления от центра. — Свернём, выйдем отсюда на улицу Нирам.

Нелли погрузилась в свои мысли, как минуту назад погрузилась в переплетение узких улочек. Тополи склонились над ними, переплетаясь крючковатыми кронами, чернильной паутиной на небе с набухшими облаками.

Раздался короткий крик, в котором она узнала Джессамину.

Обернувшись, Нелли обмерла. Два силуэта в ночи, вооружённые какими-то обломками, быстро согнулись над упавшим телом.

— Давай, Дайзер! — крикнул кто-то из них.

Нелли не успела сжать кулаки. Некто, названный Дайзером, ударил похожим обломком на мгновение раньше.

Последним, что она видела, была пара огромных глаз Визиона и его непривычно низкий, насмешливый голос:

— Скоро Ваше Высочество найдёт Лауру…

Чудо произошло, девушки повержены. Два силуэта поравнялись с ним.

— Думаешь, оно стоило того? — и нагнулись над бездыханной Принцессой.

— Кто, Корнелия? — развёл руками человек, бывший некогда Юджином. — Так, разговоры потом. Тащите обеих.

— А если бы не вышло? — продолжил сомневаться кто-то. — Мы бы все голову потеряли! Дайзер, ты идиот!

— Тащите, сказал! — голос стал много грубее голоса галантного ясновидящего. Сквозь тёмные волосы начали прорезаться белокурые и несколько жидкие. — Иначе точно не выйдет.

— Высочество можно было и прирезать.

— Приказываю тут я.

— Но Дайзер!..

— Дотащили вы или нет?!

В кромешной темноте районов окраин, где оказались Нелли и Джессамина, видимость была скудной. Ни одного фонаря. И на руку, и нет. Свидетелей не нажито, но ориентации ровным счётом никакой. Одно чудо, что удалось отвести девиц так далеко от некого Дома Торжеств. А здесь — районы тихие, гнетущая пустота заброшенных построек и обвалившихся крыш. Уж они-то, полусмертники, знали, несколько часов разведывая обстановку по очереди. Дайзер Ракшас, полностью избавившийся от личины Юджина Визиона, не сразу понял, что от волнения у него трясутся руки.

— Да! — двое оказались у спуска в подвал заброшенного здания. — Бесцветный волос, Дайзи. И сама… ух, ледяная! Кто она?

— Нашли время выяснять! Вернёмся, посмотрим, — командир был готов разорвать подчинённых на куски. — Теперь помогите эту дотащить.

Два девичьих тела оказались под землёй. В помещении, которое, как оказалось, прятало ещё пятерых ракшасов. В сырости и ветхости горел огонёк, осветивший полукруг посланных Тандема.

Дайзер Ракшас, слишком молодой для возложенной на него роли главы отряда, вошёл последним, заперев за собой ржавую дверь. Не без скрипа. Навстречу ему тут же кинулась какая-то рыжеволосая женщина.

— О, Высшие! Иди сюда. Какой же ты безумец! Тебя могли вычислить. Тебя… да с тобой…

— Оно стоило того, — усмехнулся он, чрезвычайно довольный собой. — Я решил, раз уж был шанс поймать наживу: или ничего, или всё сразу.

Поднялся гул голосов, выражавших возмущение. Утерев со лба пот, он присел на холодный пол и прислонился к стене.

Тела наскоро перевязали верёвками, как и тело Лауры Флейм, лежавшее тут третий час. Ладони предусмотрительно исполосовали лезвиями. По приказу Дайзера каждой из них вкололи снотворное, взятое специально.