Страннику даже не пришлось спрашивать. Куда они направляются, стало очень скоро ясно из разговора спутниц. «Разговор» — правда, слово чересчур громкое, учитывая, что единственной, кто не закрывал рот ни на секунду, была Паймон. Путешественница изредка поддакивала ей или отвечала односложно, когда получала прямой вопрос, но преимущественно шла молча. Он даже не был уверен, внимательно ли та слушала, что фея с таким пылом рассказывала ей. Лично он, выцепив самое необходимое, тут же перестал воспринимать речь Паймон как что-то осознанное и имеющее смысл. Оно того просто не стоило.

И всё же он был немного удивлён. Нахида правда позвала Путешественницу из-за такой мелочи? Цветы к фестивалю на Большом базаре? Вопросы вызывало и то, что Люмин согласилась принять в этом участие. Буер спокойно могла поручить решение проблемы ему, как она поступала обычно. В одиночку он справился бы быстрее. Всего-то и нужно, что посетить деревню аранар, чтобы собрать пару цветочков, — делов-то. В последнее время на дорогах редко объявлялись враждебно настроенные пустынники, не говоря уже о похитителях сокровищ, что с месяц старательно не высовывались в свет. Не обошлось здесь и без его вмешательства, конечно.

Да, было бы проще, отправься он один. Или вовсе не стоило принимать участие и соглашаться «составлять компанию». Странник ожидал, что будет расчищать дорогу, что нужен не столько он сам, сколько его сила и знания, но, похоже, вся роль его заключалась в том, чтобы представлять из себя придаток к их обществу. Для красоты, как эта странная механическая птица, иногда парящая возле головы ПутешественницыПодарок на одну из годовщин игры.. Унизительно, но, что хуже, — некомфортно. Он казался себе лишним в их компании. На что рассчитывала Люмин, когда звала его с собой? Она была прекрасно осведомлена о его характере; знала, что он отличается от множества её друзей: что не разделит шутки, не расскажет интересную историю, дабы развеять её скуку; не станет с особой обходительностью и участием выспрашивать о приключениях, восторженно ахая от повествования об очередном подвиге.

Или Буер действительно попросила Люмин присмотреть за ним, рассчитывая, что таким образом поможет ему почувствовать себя лучше? Это было бы слишком самонадеянно, но он знал, что Нахида могла пойти на такой шаг, веруя в правоту своих суждений. От этой мысли сделалось как-то особенно неприятно.

Странник упёрся мрачным взглядом в Путешественницу, словно силясь прожечь в её затылке дыру и заглянуть в черепную коробку, чтобы прочесть мысли и убедиться в правдивости догадки. Однако, увы, сейчас такое ему было не под силу. Да и не стал бы он лезть без веской причины в её голову.

Только почему ему так важно было знать её мысли? Хотел увидеть, что о нём думает Путешественница? Испытывает ли к нему омерзительную до зубного скрежета жалость, видит ли в нём только полезный инструмент, бывшего врага, подопечного Нахиды или очередного спасённого? А может, ему и вовсе не было места в её мыслях? В конце концов, она обошла почти весь Тейват, обзавелась кучей соратников и друзей, а он…

Странник тряхнул головой. Нет, ему было абсолютно точно всё равно на отношение Люмин к его персоне. Ничуть не интересно, и это ничуть его не волновало. Никогда не волновало и сейчас не волнует. Но почему-то он всё равно продолжал смотреть в спину Путешественнице, наблюдать за тем, как мерно покачивалось платье от уверенной, но расслабленной походки, как волосы трепал лёгкий ветерок и как порой ему открывался вид на её спокойную, сдержанную улыбку, когда та поворачивала голову.

— Что-то не так? — в какой-то момент Люмин обернулась, как будто почувствовав на себе его взгляд. Глаза их встретились, и грудную клетку Странника тут же сдавило. Вновь по внутренностям прошёлся странный зуд и озноб. Странник с непроницаемым видом увёл взгляд в сторону и притворился, что рассматривает крупные зонтикообразные листья у озера.

— Нет.

Он чувствовал злость на себя. Какая глупость! Буер наговорила чуши, вот он теперь и не может выкинуть слова Нахиды из головы. Воспринимать всерьёз и рассуждать над этим было верхом идиотизма. Как будто только задавая себе вопросы, он признавал её правоту.

— Мы пришли, — он отстранённо кивнул на арку, за которой виднелись хаотично разбросанные дома, стараясь тем самым отвлечь в первую очередь самого себя.

Люмин вновь вернула внимание дороге, а щебет Паймон стал вдвойне громче и экспрессивнее.

— Ва-а! Мы так давно не были здесь! Люмин, а мы ведь поздороваемся со всеми? Как думаешь, изменилось ли что-то за время нашего отсутствия? Мы обязаны навестить всех!

Пока Паймон без умолку тараторила и размахивала руками, Странник в желании не думать о причинах поведения окружающих пытался подобрать идеальное сравнение тем звукам, что она издавала.

— Стоило бы. Думаю, они будут рады нас видеть.

— Я-то считал, что мы здесь по делу, а не на прогулке, — не смог обойтись без едкого комментария Странник. Их беспечность поражала, естественно, в неприятном ключе, хотя и не сказать, что он ожидал от них чего-то другого. Предыдущий опыт встреч с Путешественницей и её заносчивой подружкой, будь то совместное выполнение поручений или случайное столкновение в той же Симуланке, давал ему ясно понять, что они редко вели себя по-настоящему серьёзно и осмотрительно.

— А ты, можно подумать, куда-то торопишься, — фея вредно ткнула в него пальцем, и Странник наконец смог определиться в сравнении: еë голос напоминал ему помесь писка комара и боевого клича хиличурла. Так же громко, невнятно и раздражающе.

— Просто не стремлюсь тратить время на бесполезные вещи. К тому же фестиваль начнётся через неделю, — равнодушно ответил он, отряхивая место, куда фея его коснулась.

Паймон незамедлительно взвилась от возмущения и притопнула ножкой.

— Вообще-то Арарикан и Арапакати наши друзья, а не бесполезные вещи!

— Это ненадолго. Если хочешь, можешь подождать в домике старосты, пока мы не закончим со всем, — дипломатично предложила Люмин. Она почти всегда в такие моменты сохраняла спокойствие на грани равнодушия, как он это видел. Странник начинал постепенно испытывать раздражение.

— Моё присутствие правда было необходимо? По-моему, с этим заданием мог бы справиться даже ребëнок.

— Паймон задаётся тем же вопросом! Он ведь только и умеет, что ворчать, говорить всякие гадости и портить окружающим настроение! Люмин, зачем мы его с собой взяли?

— «Взяли»? — он презрительно скривился. — Слышала, Путешественница? По-моему, твоей ручной подружке недостаёт воспитания.

— А по мне, так вы оба в этом плане хорошо отличились, — не стала принимать чью-либо сторону Люмин, чем ожидаемо задела Паймон. Странник же только демонстративно закатил глаза и прошёл вперёд, ступая на земли Ванараны.

Невзирая на внешнее недовольство, про себя он решил не оставлять парочку без присмотра. Хотя бы для того, чтобы в случае чего напомнить о течении времени и поторопить, потому что иначе, он был уверен, они застрянут в этой точке маршрута надолго. Сначала встречи с друзьями, потом фея начнёт настаивать на ужине, а там уже и до сна недалеко — предсказуемо. И пусть Странника вовсе не беспокоила возможность опоздать — он с самого начала не стремился прикладывать к упомянутому фестивалю руку, а задание было поручено и вовсе не ему, — всё же хотел расправиться с делом как можно скорее. Не любил растягивать и откладывать что-то на потом, да и компания Путешественницы влияла на него как-то странно. Слишком уж смешанные ощущения вызывало её даже непродолжительное присутствие рядом.

Они повернули направо. Бредя по дороге мимо пустующих домов, Странник разглядывал детали строений. В прошлом он уже был здесь, но всего раз. Тогда случилась его первая встреча с лесными духами. То были маленькие, дружелюбные, неуклюжие на вид существа, речь которых была весьма своеобразна. И хотя они были пугливы, не разбежались, когда Странник заметил, как осторожно они подглядывали за ним, скрываясь за камнями и в гуще травы. Возможно, оттого, что, заметив шляпу, приняли за своего, а может, уловили его связь с Властительницей Трав, как аранары уважительно величали Нахиду. Тогда они оставили о себе не самое ужасное впечатление.

Паймон на фоне наконец умолкла: то ли выдохлась, то ли поддалась местной атмосфере. Ветер здесь играл звоном капель и шелестом листьев с травой, создавая умиротворяющую, пленительно сказочную мелодию. Странник мог поспорить, что даже слышал чьи-то тихие голоса, хором подпевающие из-под листьев, но в отличие от феи, они звучали приятно, мягко и тягуче, не вызывая желание заткнуть уши руками.

Когда Путешественница остановилась перед разрисованным камнем и достала музыкальный инструмент, Странник вопросительно выгнул бровь, однако ничего не сказал. Он не был уверен, что та собиралась делать, но предполагал, что таким образом она хотела привлечь аранар. Играла она неожиданно хорошо, и это заставило его задуматься, а было ли в этом мире хоть что-то, что не давалось Люмин с таким изяществом и простотой. Казалось, за что бы она ни бралась, что бы ни делала, во всём достигала успеха. Раньше её безупречность вызывала в нём потаённую зависть, сейчас — с натяжкой он мог бы называть своё отношение восхищением.

От игры Путешественницы на лире узоры на камне засветились, мир вокруг исказился, краски размылись, медленно сменяясь с зелёного на пурпурный. Голова немного кружилась, когда пространство сузилось до одной точки на его лбу, а потом резко расширилось до привычных размеров. Всё стало как раньше, Паймон и Люмин как ни в чём не бывало стояли поблизости, только детали Ванараны изменились, принимая ещё более сказочные очертания.

— Это Махаванаранапна, одна из версий Ванараны, — объяснила Люмин, пока он осматривался по сторонам, замечая, как оживлённо теперь смотрелась деревня. На тропинках, в домиках и у озера виднелись лесные духи, что иногда разговаривали друг с другом и беззаботно пели песни.

— Мы сейчас в мире сновидений?

— Да. Хотя предметы не исчезают, если забрать их отсюда.

Странник задумчиво хмыкнул, скрестив руки на груди.

— Не изменяешь своей традиции тащить в рюкзак всё, что видишь?

Люмин лукаво улыбнулась, готовясь произнести уже заезженную фразу, которая всегда служила ответом на подобные вопросы:

— Никогда не знаешь, что пригодится в путешествии.

И он знал, что она скажет именно это. Он почти считал забавным любовь Путешественницы к собиранию барахла. Мог бы даже похвалить её, но, как и во всём, в предусмотрительности надо было знать меру, поэтому Странник не упускал возможности в очередной раз бросить колкую фразочку по этому поводу. Люмин всё равно никогда не обижалась, наверняка и сама понимая частичную абсурдность собственных действий.

Разговор прервался, когда поблизости раздался топот маленьких ножек, а на дорожке мелькнули две небольшие фигуры в пёстреньких шапочках.

— Приветствуем нару Люмин и еë спутников! — помогая себе тростью, к ним постепенно приближался староста Араджа в компании ещë одного аранары. — Властительница Трав предупреждала о вашем скором прибытии. Кусума почти зацвела.

— Воспоминания почвы дали ростки, но лепестки до сих пор не раскрылись… — огорчённо дополнил Аранакула, и даже листочки на вершине его шляпки словно в мгновение ока завяли. — Утсава нар будет испорчена. Большие нары будут злиться, а маленькие нары расстроятся. Властительница Трав будет сильно разочарована… — он прикрыл глаза лапками.

— Погоди-погоди! Не торопись ты так, — прервала жалобную речь Паймон. — Разве всë так плохо?

— Нет, но нам потребуется ваша помощь. Чтобы Кусума раскрылась, нужна специальная песня, однако аранарам опасно вторгаться в земли, в которых много валуки. Необходимо найти Арасудраку, он знает песню.

— Песня?.. Погодите, нам придётся тащиться в пустыню?!

— Нет. Но то место полно валуки и хилинар. Аранакула вас проведёт, — вызвался зелёный аранара, легонько подпрыгивая от воодушевления. — Нара Люмин сильная, она справится и защитит всех! Песня вернётся, и Кусума наконец зацветёт!

— А ведь только что чуть ли не плакать собирался, а уже такой радостный… — буркнула Паймон себе под нос. — Надеюсь, что с Арасудракой всё будет в порядке.

— Тогда отправляемся сейчас же, — утвердил Странник, на что ни от кого, кроме феи, не услышал возражений, но и та уступила, когда Путешественница пообещала на ужин вкусное угощение, хотя Паймон всё равно продолжала сверлить Странника неодобрительным взглядом. Он на её молчаливое недовольство отвечал неизменным игнорированием, словно бы и вовсе не ведал о существовании феи. И даже когда она начала перешёптываться о чём-то с Люмин, притворился, что не замечает их «секретных» переговоров, хотя прекрасно знал, что стал одним из ключевых предметов для их пересудов. Насколько же невнимательны и наивны были фея и Путешественница, если искренне верили, что он не увидит и не придёт к очевиднейшим выводам? Впрочем, Странник старался сконцентрировать внимание на аранаре, что спешно семенил впереди. До того неуклюжей смотрелась его походка, что возникало ощущение, словно малыш вот-вот потеряет равновесие и завалится на бок.

— Иди сюда, — не выдержал Странник жалкого зрелища. — Иначе и к ночи не доберёмся, — он резким движением усадил Аранакулу себе на плечо, и тут же спиной ощутил, как две пары глаз уставились на него. А затем последовали глупые смешки, вызывая новую порцию раздражения. — Закончили шептаться? Наверное, обсуждали план действий. Хотите поделиться мыслями? — ядовито-саркастично произнёс он, повернувшись к спутницам полубоком.

— Всё-то тебе нужно испортить! — пренебрежительно махнула на него рукой Паймон, а Люмин притворилась, будто и вовсе была не при чём.

Странник вымученно вздохнул, продолжая путь.

***

Через пару часов, когда небо уже начало темнеть, они наконец добрались до места назначения. Вход в подземный тоннель охраняли пустынники, лениво расхаживая по периметру. Возле палаток горел костёр, вокруг которого танцевали две девушки с кинжалами, пока несколько мужчин завороженно наблюдали за ними издалека. Даже на расстоянии можно было учуять запах запечённого на огне мяса, и Паймон завистливо облизнулась от того, как аппетитно оно поблёскивало золотом в дрожащем свете пламени.

Не надеясь на самом деле достичь мирного разрешения конфликта, Люмин и Странник вышли к пустынникам и сделали попытку договориться, но когда переговоры провалились, не стали церемониться и дали отпор, свободно избавляясь от противников силой стихий. Аранакула высунулся из кустов только тогда, когда звуки битвы окончательно стихли, в то время как Паймон с самого начала столкновения занималась тем, что нагло присваивала брошенные пустынниками вещи, жадно набивая всяким добром не только карманы, но и желудок.

— Мы работаем, а ты ешь. Не выходит ли несправедливо? — в шутку поддела Люмин, на что фея с самодовольным видом протянула ей несколько свёртков.

— Я, между прочим, и тебе кусочек приберегла. Тем более, что Паймон карту с пометками нашла, так что Паймон тоже хорошенько потрудилась!

— Только не лопни от гордости, — Странник вырвал из рук зазевавшейся феи карту и принялся изучать обозначения, не обращая внимания на обиженное «Эй!».

Если верить карте, отправиться они должны были в запутанные ходы, часть коридоров которых принадлежала к архитектуре пустынного народа. Стали понятны слова Араджи про наличие большого количество песка и монстров. Наверняка внутри прятались и пустынники. Вопрос один: как аранара мог оказаться в подобном месте, если они так избегали опасной для них территории? Странник не очень много знал про лесных духов, чтобы утверждать наверняка, но подобная деталь показалось ему подозрительной.

— Ну и что там? Сокровища? — бесцеремонно сбила с мысли Паймон. Она и Путешественница уже устроились в лагере, разложив вещи из рюкзака. Было очевидно: отправляться куда-либо сейчас они не планировали.

— Целые горы, — он свернул карту, спрятав к себе.

— Правда?!

— Нет.

Фея огорчённо засопела, больше не пытаясь заговорить с ним, чему Странник был только рад. Он присел с противоположной стороны от Путешественницы и снял шляпу, бережно положив на доски поблизости. Аранакула пристроился рядом, но довольно скоро исчез из поля зрения, не издав ни малейшего звука. Похоже, у аранар были свои методы отдыха, решил он.

Пока Люмин готовила душистое рагу для прожорливой Паймон, Странник молчаливо наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, откинувшись спиной на ствол дерева. Её лицо так умиротворённо и по-домашнему уютно смотрелось в ночном свете, которое сочеталось с отзвуками пламени костра. Добрые и мягкие черты лица, глаза, что отражали в себе железную решимость с нотками лёгкой тоски, тонкие пальцы, покрытые мозолями от ежедневных сражений… Переступив через гордость, он мог бы даже признать её красивой. Не в том смысле, в котором было принято считать в человеческом обществе, но как-то иначе… по-особенному.

Странник закрыл глаза, поморщившись от собственных мыслей. Это уже напоминало помешательство. На задворках сознания издевательски промелькнули слова Буер, и он решил, что сам себе становится врагом. Не мог же он в самом деле привязаться к Люмин? Он был достаточно рассудителен и чёрств, чтобы не допускать подобное.

— А ты будешь? — не сразу расслышал он вопрос Путешественницы, которая протянула ему чашу рагу, отчего нахмурился в недоверии.

— Мне не нужна еда, — излишне резко ответил он.

— Ну и отлично! Нам же больше достанется, — тут же присвоила себе его порцию Паймон.

Какой же назойливой Странник её считал. Во всех бочках затычка, так ещё и ужасно недогадливая. А глупых личностей Странник недолюбливал особенно сильно.

Он поднялся и, прихватив шляпу с собой, направился в сторону леса.

— Куда ты?

— Хочу проветрится. Неужели желаешь присоединиться? — это не было приглашением, но Люмин восприняла всё буквально. Она посмотрела на компаньона в нерешительности, и та не глядя махнула рукой, как царская особа, выдающая дозволение своему верному рыцарю.

— Паймон будет охранять вещи, — прожевав кусочек курицы, на опережение пробормотала она. Наверное, в этот момент и Странник, и Люмин подумали об одном и том же, только никто не высказал ничего вслух.

Когда Путешественница поднялась, проходя мимо, он неожиданно для себя не стал возражать. Предположил, что она хотела обсудить что-то важное, хотя у него не было настроения для разговоров. Может, в ней возникло желание отдохнуть от общества феи, что было понимаемо, но во вторую теорию Страннику верилось меньше: Люмин не чаяла души в своей дорогой проводнице.

Первые пару минут они брели бок о бок в молчании, однако не отходили от лагеря слишком далеко. Дискомфорт въелся в Странника с новой силой. Собирался сбежать от Путешественницы и проветрить голову, а в итоге сделал только хуже, оставшись с ней наедине. Ну что за сказка!

— Так здорово вернуться, пусть и ненадолго. Я успела соскучится по Сумеру. Не так часто удаётся возможность повидать старых друзей, — ностальгично начала Люмин, и он понял, что беседа не будет нести какой-то конкретной цели. Просто разговор просто давних знакомых. Наверное, ни о чём и обо всём сразу. Он не любил пустую болтовню, но благодаря Нахиде, что вынуждала его вливаться в общество людей, мог счесть подобный разговор терпимым хотя бы потому, что Путешественница умела говорить красиво и ёмко в отличие от большинства студентов той же Академии.

— Вернулась, чтобы повидать друзей? — без ярко выраженного участия спросил он. Не то чтобы ему было интересно, но он чувствовал острую потребность что-то ответить.

— Да. А ещё… хотелось отдохнуть немного от глобальных событий.

— Геройство утомляет, ха? И всё равно подвязалась на очередное поручение. Такие люди, как ты, видимо, совершенно не умеют сидеть на месте спокойно. Не понимаю подобного рвения.

Люмин сложила руки за спиной, чуть выступая вперёд. Смотрелось такая поза по-детски дурачливо.

— Звучит, почти как если бы ты за меня беспокоился.

— Не приписывай мне то, что я не говорил.

— А ты беспокоился?

— Разве имелись причины?

Люмин драматично вздохнула, но не выглядела взаправду задетой или обиженной. Наоборот, словно бы её этот диалог раззадорил, отчего глаза заискрились лёгким намёком на веселье. Это уже казалось привычным. Она не в первый раз выкидывала что-то глупое или вела себя как ребёнок, и хоть Странник часто ставил ей подобное поведение в упрёк, Путешественница никогда к нему не прислушивалась.

Наверное, он дошёл до того момента, когда её баловство почти не вызывало у него раздражение. Пусть лучше она радуется мелочам, чем ходит в мрачной задумчивости. По крайней мере, в такие моменты она светилась как солнце.

— И всё-таки так спокойно, — Люмин окинула взором лежащие у низин холма просторы тропиков, что резко обрывались медным блеском песка пустыни, а затем вновь посмотрела на него, да так внимательно и прямо, что он опустил поля шляпы, чтобы не чувствовать себя перед ней слишком открытым. — Я смотрю, ты снова один. Дурин вернулся в Симуланку?

— Это его дом, поэтому вернуться туда для него было к лучшему. Жители приняли его, а я не могу вечно нянчиться и следить за неугомонным драконом.

— Неужели он так тебе надоел, что ты решил от него избавиться? Как жестоко.

— Не преувеличивай, я время от времени навещаю его.

Люмин хитро улыбнулась, и почему-то Странник почувствовал себя уязвлённым. С каких пор это именно она подлавливает его на словах, а не наоборот?

Он сложил руки на груди, гордо выпрямившись, и напустил на себя равнодушный вид. Он ничуть не смягчился, превратившись в чуткого эмоционального рохлю, так что лучше бы ей не надумывать чего лишнего, однако бороться с её искаженным представлением всё равно было бессмысленно. Поэтому он не счёл обязательным объясняться.

Но, что удивительно, бесцельно гулять с Люмин оказалось… не так плохо, как он думал. Слушать её рассказы было не так скучно, как лекции в Академии, а шутки почти дотягивали с отметки «ужасно» до простого «безвкусно». От абсурдности одной из них он даже немного посмеялся.

Как и всегда, её жизнь была наполнена огромным количеством приключений. Каждый день нёс за собой событие или новое открытие. Однако он подметил, что в её многочисленных рассказах ни разу не промелькнуло упоминание близнеца. Разве не ради него она так старалась и затевала всё путешествие? Будто позабыв о главном, она мастерски обходила стороной эту тему, пока он не решил поинтересоваться сам:

— Как продвигаются поиски брата? Смогла прояснить его мотивы?

— Пока нет, — довольно беспечно ответила она, лишь на долю секунды растерявшись.

— Ты уверена, что он вообще хочет, чтобы ты его искала, раз он до сих пор не вышел с тобой на связь?

— Не знаю. Видимо, не наступило подходящее время, — тон её голоса был ровным и беззаботным, но Странник уловил, как тот едва заметно дрогнул вместе с её губой. Она только притворялась, что всё в порядке и переживать не о чем, когда на самом деле и сама не была уверена, что брат просто не бросил еë.

Если всё так, тогда почему она продолжала этот изнурительный путь, занимаясь тем, что не всегда было ей по душе?

— Оно может никогда не наступить, — он просто озвучил её же мысли, но Путешественница дёрнулась так, словно её придавили плитой. — Не думала начать жить для себя, а не в погоне за целями брата?

— Давай… — она тяжело вздохнула, опустив голову. — Давай лучше не будем об этом.

Странник не стал и далее наседать, но атмосфера уже была безвозвратно испорчена. Прошло ещё пару минут в молчании, за которым слышался только шелест шагов, прежде чем Люмин остановилась и натянуто улыбнулась.

— Пойду проверю, как там Паймон. Не хочу оставлять её надолго одну.

Странник кивнул, проводив взглядом её удаляющуюся фигуру. На миг появилось желание протянуть руку, окликнуть её и извиниться. Ему стоило быть более деликатным? Но разве он не сказал всё, как есть? Он просто честно высказал то, о чём думал, не ожидая от Люмин того, что она непременно прислушается. Может, он не хотел признаваться открыто, но ему было жаль, что путешественница тратила столько сил и времени на того, кто, по всей видимости, этого не ценил.

В груди росла тяжесть, а вместе с ней — отвратительное осознание, что он всё-таки выделял Путешественницу больше, чем думал и говорил вслух. Он не мог и далее отрицать, когда всё говорило о том, что ему не было всё равно на её жизнь, и потому внутри зародилась смутная злость на себя за ту вопиющую небрежность, с которой он относился к собственной неприступности.

Он ведь ранее верил, что хорошо умел закрыться от внешнего мира, что сжёг все пути подхода, что не привяжется ни к кому настолько, чтобы потом испытывать боль от потери. Но, видимо, обманулся. Не доглядел. Выставил себя посмешищем перед напыщенной самоуверенностью. Теперь он мог смело называть себя идиотом.

В момент стало трудно держать контроль над бушующими эмоциями. Нестерпимо захотелось что-нибудь сломать, занять руки чем-то, выплеснуть злость и разочарование, которые кипели под кожей, вырываясь наружу в сжатии кулаков, окутанных анемо стихией. Ему требовалось выпустить пар до того, как он разнесёт деревья и камни вокруг, и как хорошо, что по дороге он видел небольшую стаю плесенников у подножья. А обдумывать положение он будет потом: после того, как сумеет привести мысли в порядок.