Гермиона очень любила астрономию. Особенно ей нравилось ночью приходить в астрономическую башню и спокойно делать там задания для самостоятельной работы.

      Она даже считала, что ночью это её место, куда никто не имеет доступа.

      Только Гермиона знала, как незаметно пробраться туда.

      Вот и сейчас она заканчивала писать свиток и уже собиралась уходить, но вдруг услышала какой-то шорох. Гермиона резко обернулась и огляделась. Вокруг никого не было. Да и не могло быть: в это время даже старосты уже отправляются спать после ночного обхода, не говоря уже о профессорах.

      Поставив последнюю точку, через пять минут, она снова заподозрила что-то неладное. Если первый раз можно было списать на ветер, усталость или даже галлюцинации, то второй раз Гермиона не могла найти оправдания странным звукам.

      — Слежка за девушками — это извращение, — сказала она вслух.

      Кто-то чертыхнулся, а затем послышались шаги.

      — А я не ошиблась, когда говорила про извращения, — прищурившись, сказала Гермиона, увидев Малфоя. — И что ты здесь забыл?

      — Ты… — Драко закашлялся, — ты не можешь быть здесь в это время.

      — Я делаю домашнее задание по астрономии. Расположение звёзд, которое мне нужно, можно увидеть только в это время, — ответила Гермиона. — Так что у тебя нет повода меня обвинять, Динь-Динь.

      — Мерлин, почему ты всегда называешь меня Динь-Динь?

      — Это маленькая фея из магловского мультфильма, — улыбнулась Гермиона. — Она тоже белобрысая и в зелёном платье, прямо как ты.

      — Муль… Что? — Драко поморщил нос.

      — О, Годрик… Ты вообще ходил на магловедение? Ставлю десять галеонов, что ты отличник только потому, что из влиятельной семьи. Вы, слизеринцы, все такие самоуверенные. Только и делаете, что ходите и кичитесь тем, что ваши родители кто-то там, хотя на самом деле вам бы лучше заткнуться и не выделяться.

      — Ты можешь говорить чуть медленнее? — Малфой засунул руки в карманы брюк и принял более удобную позу, выставив ногу чуть вперед, —Я не успеваю запомнить все гадости.

      Лучшая тактика — нападение.

      Если она сама так делает все годы и ни разу еще не вышла из воды мокрой, значит — это работает.

      Драко мог сомневаться в чем угодно, но не в том, что Грейнджер страдает недостатком ума.

      — Тебе нужно записывать, Малфой. Потом повесишь на стенку и будешь повторять как мантру по утрам.

      — Ты всегда такая? — Драко улыбнулся.

      В ямочке, которая появилась у него на щеке, будто бы скрылась хитринка.

      Гермиона глянула на неё и тут же переключила взгляд.

      У Малфоя всегда были милые ямочки, когда он улыбался. Она всегда обращала на них внимание.

      — Какая? — Гермиона решила закрыться и сложила руки на груди.

      Вообще-то, у неё не было сейчас никакого настроения вступать с ним в какой-либо диалог. Почему-то она чувствовала, что в этот раз может проиграть.

      — Такая невыносимая сука. Уверенно выпалил Драко.

      Вообще-то мать всегда говорила ему е прибегать к использованию подобных слов. Но этот случай явно был крайним. Желание приставить Гермиону к стенке куда белее весомое, чем воспитание, этикет и вежливость.

      — Новое слово выучил? Какой умница, Динь-Динь.

      — Просто я не понимаю, что я тебе сделал, что ты семь лет ведёшь себя так именно со мной.

      — Мне просто твоя рожа не нравится. Ты хитрый, заносчивый и в целом мерзкий тип. Я это поняла, будучи ребёнком, поэтому сразу поставила тебя на место, чтобы ты не начал первым качать права.

      — С чего ты взяла, что мне вообще есть до тебя дело?

      Гермиона застыла. Она хотела бы услышать от него что угодно, но не то, что ему всё равно. Она не могла поверить, что ему может быть всё равно. Она делала всё, чтобы ему никогда не было на неё всё равно.

      — То есть… Ты меня даже не ненавидишь? — спросила она.

      — Я достаточно умён и воспитан, чтобы понимать одну простую вещь — Драко ухмыльнулся, — у тебя комплексы или ты меня любишь.

      — Я тебя чего? — глаза Гермионы приняли размер пяти галеонов, не меньше.

      «Да как ты смеешь!» — взорвалось где-то у неё в груди.

      — Того.

      — А то, что ты мне банально противен, этого быть не может?

      — И вот мы возвращаемся обратно. По какой такой причине, интересно?

      Гермиона не могла ни о чём думать. Она не понимала, почему с ней это произошло. Она не могла сказать Драко: «Когда я впервые увидела тебя, ты был словно ангел, и я сразу влюбилась».

      Ей пришлось промолчать. Проглотить язык и прищуриться, пытаясь разыграть презрение.

      — Значит, я прав, — победно сказал Драко.

      — Не прав. И вообще, иди… в задницу! — сорвалась Грейнджер в ответ.

      Она выбежала из астрономической башни, красная от стыда. Ей было очень стыдно. Не потому что она снова повела себя глупо, и даже не потому, что не смогла ответить.

      Драко был прав.

      И за эту правду ей было стыдно.

      Драко вошёл в спальню Слизерина очень довольный собой.

      Ещё бы! Ему впервые удалось довести Гермиону до состояния, в котором нечего ответить.

      Прямо в форме он упал на свою кровать, скрестил ноги и завел руки за голову, переплетая между собой пальцы.

      Блейз который почитывал ежедневный пророк, поднял бровь, увидев лицо друга.

      — И чего это ты такой воодушевленный? — спросил он, — Есть чем гордиться?

      — Я ходил по территории и засёк Гермиону. Она пробралась в астрономическую башню, и сидела там часа два, — ответил Драко.

      — И что ты? — спросил Блейз.

      — Пошёл за ней, но не сразу, — сказал Драко.

      — И что дальше?

      — И начал с ней очередную перепалку.

      — Малфой, из тебя каждое слово вытаскивать? — чуть не зарычал Блейз.

      — Нет. Она меня, оказывается, любит, — с этим ответом Драко, Забини практически захохотал.

      — В смысле?

      — Я спросил: почему она так со мной себя ведёт. Ну, и добавил, что у неё комплексы или она меня любит. На комплексы она не обратила внимания, зацепилась за влюблённость.

      — Ты бессмертный, — Блейз покачал головой.

      — Она послала меня и вылетела.

      — Скинулась?

      — Тебя бы скинуть оттуда, идиот. Нет, просто быстро ушла.

      — Значит, всё проще, чем мы думали— Блейз хлопну в ладоши, после чего Гойл который спал через три кровати от них пульнул в него подушкой.

      Оба парня совсем забыли о том, что стоит вести себя тише, обсуждая невыносимую всезнайку Гриффиндора.

      — Предлагаю тебе к ней прилипнуть, — шепотом сказал Блейз.

      — Прилипнуть? — переспросил Малфой.

      — Ну да. Ходи за ней везде, садись с ней на занятиях, в большом зале. Её бдительность притупится, и ты её… Ну, ты понял.

      — Знаешь, — задумался Драко, — мне эта идея уже не особо нравится.

      — Малфой, давай я тебе трусы на голову натяну, чтобы ты поменял своё мнение.

      — С другой стороны, ты прав, — быстро вспомнив самые яркие моменты из жизни, которые в его памяти создала Гермиона, Драко согласился с Забини, — Каждый должен отвечать за свои действия.

      — Именно. Неужели она думает, что если портить жизнь другим, то никогда это обратно не прилетит?

      — Но мы ж не такие? — спросил Драко.

      — Ага, не такие, — пробурчал Блейз. — Ну, можешь её не трахать, если передумал. Можно выставить её идиоткой перед всеми.

      — Нет, Забини. У меня другой план, — Драко хитро улыбнулся.

      Гермиона не спала. В её душе было смятение, которое невозможно было унять. За завтраком она решила ни с кем не разговаривать и сидеть в стороне. Омлет остывал на тарелке, пока она пыталась отвлечься чтением учебника по защите от тёмных искусств.

      И всё вроде бы было стабильно терпимо…

      Пока Драко Малфой резко не сел напротив неё и не потянулся к корзине с фруктами, чтобы взять зелёное яблоко.

      Гермиона подняла на него взгляд и тут же опустила обратно.

      «Идиот. Какой же он идиотский идиот! Очень красивый идиот, на которого сложно не посмотреть украдкой, но сейчас вообще на него лучше не смотреть, потому что он прямо напротив! Жрет своё долбанное яблоко! Да чтоб ты подавился, Малфой!»

      — Молчишь? Ну, молчи, — сказал Драко. — Я тут подумал и решил предложить тебе перемирие.

      — Ты адекватный? — Грейнджер поморщилась от услышанного, — Чтобы я мирилась с тобой? Да никогда в жизни.

      — Я тебе нравлюсь, и мы похожи. Так может, выключишь эту защитную реакцию, и мы с тобой просто попытаемся подружиться? — спросил Драко.

      Гермиона резко закрыла учебник и поднялась из-за стола.

      — С рукой своей дружи, кретин, — сказала она и постаралась как можно скорее выйти из большого зала.

      На её лице зияла улыбка.

      — Никому, Грейнджер. Только никому, — шептала она самой себе в туалете для девочек, — не смей признаваться себе в том, что любишь Малфоя!

      Она умылась холодной водой, чтобы прийти в себя и поскорее забыть всё.

      Приведя себя в порядок, Гермиона поспешила на урок.

      — Только никому, говоришь? — хмыкнула Лаванда Браун, выйдя из кабинки.